Текст книги "Ловушка для советника (СИ)"
Автор книги: Ольга Зима
Соавторы: Ирина Чук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Глава 2. Раз грифон, два грифон
– Ах, да, Джаред – Мидир говорил, ты любишь читать, – грифон протянул руку и высыпал Джареду на колени что-то маленькое, – развлекайся. Дядю-то помнишь?
– Нет, – не особо вежливо буркнул Джаред. – Имя помню, и только. Что это? – при ближайшем рассмотрении высыпанное оказалось небольшими книжками, величиной с палец, не больше. – Как вы это читаете?
– Что именно, не помню, кажется, я половину отобрал у бунтовщиков, а половину брал с собой, ох, очень давно, – Лорканн покосился желтым глазом. – Ты хочешь сказать, вы книги не переносите? Они у вас только в естественном размере живут?
Советник благого двора постарался покачать головой с чувством собственного достоинства.
– Ладно, ладно, смотри, берешь руку… свою! – сцапал Джареда за запястье, тряхнул. – Расслабляешь пальцы… Рас-слаб-ля-ешь, знакомое слово? Вот, уже лучше, а теперь прикладываешь к обложке.
Грифон поднес ладонь Джареда к ближайшему томику.
– Задерживаешь ненадолго, и вот, пожалуйста, магия, – улыбнулся невыразимо ехидно. – Работает со всей неблагой литературой, имей в виду.
Книга правда расползалась, росла на глазах, увеличивалась и обретала вес.
– А как?..
– Обратно точно так же, мальчишка, прикладываешь ладонь, ждешь пару мгновений, и книга реагирует. Нет ничего проще… Хотя, что это я, тебе же еще придется расслабиться! Так что сражайся с трудностями, мальчишка, я в тебя верю!
Поднялся и ушел спать. Неблагой грифон.
По случайности, хотя с грифоном с трудом в это верилось, первой увеличенной книгой оказался сборник сказок с преинтересными пометками на полях: похоже, Джареду достался отобранный у бунтовщиков экземпляр сказаний о черном грифоне.
Особенный интерес вызывали, конечно, пометки. Сам грифон, к счастью, заснул, но Джаред продолжал немного опасаться, что древний неблагой отберет фолиант обратно, сочтя подобное чтение неподобающим. Точно так сделал бы, например, отец.
Советник поймал себя на необъяснимой связи мыслей, с удручением признал, что становится неблагим, попросил у тени Мэрвина прощения, но совершенно без раскаяния. И приступил к чтению.
Читать оказалось увлекательно, хотя после третьей сказки Джаред осознал: ему надоело, что грифон повсюду и везде во всем виноват! Совершенно невозможно было представить знакомого Лорканна, разрывающегося от усилий, лишь бы только насолить тем, о чьем существовании он и вовсе не подозревает или подозревает смутно! К тому же, всякую сказку грифона пытались убить, а судя по подчеркиваниям от неизвестного бунтовщика, многие способы были опробованы и в реальности – оказавшись совершенно бесполезными по факту. Другое дело, что их в принципе взялись осуществлять.
Джаред пролистал том дальше, учитывая лишь подчеркивания – способов скопилось больше сотни. Особенно ему не понравилось, когда жгли грифоньи чучела или вырывали из него ши, оставляя одно дикое создание, опасное и обладающее лишь звериным разумом. В той сказке герой описывался с большим сочувствием, а окровавленный тиран, едва дышащий в собственном тронном зале – с полнейшим осуждением, однако у Джареда сформировалось собственное мнение о короле-грифоне довольно давно.
Нельзя было сказать, что он не осознавал всю опасность, исходящую от Лорканна, однако это был прежде всего ши, знакомый, узнанный и узнаваемый. Опять же, после этакого тома сказочек Джаред склонялся, что у Лорканна были основания отвечать ударом на удар, не разбираясь, кто именно его наносит. А еще, кажется, Лорканн был исключительно везучим.
Условно везучий грифон вздохнул сзади:
– Спать-то не собираешься? У-у, благой, нет чтобы по ночам спа-уа…
Зачитался Джаред, в итоге, на полночи, а потом Лорканн проснулся в очередной раз и утянул советника спать, не слушая никаких возражений, придавил тяжелой рукой и засопел дальше.
Зато наутро можно было удовлетворить разыгравшееся любопытство:
– Это правда? – Джаред постучал пальцем по обложке. – Тут правда?
– Смотря что ты называешь правдой и держишь в руках, – грифон отмахнулся, не вникая и не собираясь особенно отвечать, отвернулся к костру.
– Это правда, что неблагого можно отделить от его зверя?..
Вот этот вопрос повис в воздухе, а спина Лорканна закостенела. Грифон медленно обернулся от котелка, оценил заинтересованный вид Джареда, удерживаемую им книгу.
– А, благой тебя побери, сказки! Так и знал, надо еще разок все карманы перетряхнуть! – выругался совсем невразумительно, будто просто каркнул, и отвернулся. – Не мог другое что-нибудь на ночь почитать? Например, «О пользе темной магии»? Что-нибудь достаточно свободолюбивое, но попроще? Чтобы теперь так глаза у тебя не горели? Ох, ладно, это бесполезно. Что ты жаждешь узнать, мальчишка, три вопроса!
– Это правда, что вас разделили с собственным грифоном? – дознаться от Лорканна напрямую было страшно и заманчиво.
Или страшно заманчиво, Джаред не определился с ощущениями, особенно ясно покалывало только в пальцах, он словно напал на след.
– Еще ушами подергай, для полноты образа, – Лорканн отвечал безрадостно и нехотя. – Надо было оставить тебе один вопрос, но тогда пришлось бы предъявлять благим твои ошметки, разорвало бы от любопытства…
Джаред осторожно пересел, стараясь не подаваться в сторону интересного грифона всем корпусом.
– Ладно! Ладно! Только не нависай над костром! И лохмами не тряси, подпалишь, – поворочал ветки, переставил пару поленьев обращенными в когти пальцами, посмотрел на них. – Да, правда. Неблагих – можно, это очень больно, мальчишка, прямо вот очень, и в той же степени неприятно, чтобы ты знал. Да, меня разделяли, там все так было невоспитанно, похитили Шайлих, заставили идти к ней одной дорогой, а там, конечно, без потерь пройти было нельзя…
Грифон замолчал, засмотревшись на пламя, снова поворочал поленья, и на миг из самых верхушек языков пламени проступила картина прошлого: широкий зал, полный колдовства, женская фигурка в центре, бьющаяся в путах, стремящаяся подойти к упавшей мужской. Чуть дальше распахивал крылья обессилевший грифон, возле него было черным-черно от заготовленной смерти. Лорканн вздрогнул и взмахнул рукой, смахивая воспоминание.
– Если нельзя убить чудовище в целом виде, мальчишка, его разделяют, желательно, на большую и меньшую часть, тогда меньшую и более слабую убивают, а большую потом поймать легче. Со мной вышло криво, потому что я разошелся ровно пополам.
Из пламени опять соткался грифон, поднявший крылья и улетевший ввысь.
– Черный грифон разбил окно и улетел к вулканам, к родичам, там у нас живут грифоны, а я остался, но тоже, знаешь, в странном виде, не говорил, только рычал, зато получил выносливость тоже. Дожил до того момента, как пришлось победить самого себя, очень забавно.
Джаред опасался задавать вопросы не по существу: оставалось-то всего два, однако Лорканн замолк, а интерес подтачивал душу совсем по-неблагому.
– Победили себя? Грифона? Что произошло?
– Да, да-да, грифона, – отвлекся, оценил выражение лица Джареда, усмехнулся. – Да, это было именно настолько любопытно. Чтобы соединиться в целое, мне пришлось догнать свою грифонью половину, притащиться к диким грифонам, не признающим других видов. По счастью, меня донесла Шайлих, и она же отогнала первых, попытавшихся пробить мне череп. Крови было…
Лорканн мечтательно замолчал, а костер снова ожил, показывая маленькую на фоне крылатых чудовищ фигурку ши. Над ши расправил крылья очень светлый грифон, расправил и отгонял других.
– Сначала она даже хотела победить меня сама, очень смешно, – неблагой хмыкнул, любуясь огненным спектаклем вместе с Джаредом. – Но это означало бы мою смерть и становление ее вождем дикого племени. Потому что, разумеется, моя грифонья половина, едва прибыв, захватила власть!
Советник Благого двора постарался скрыть улыбку: кое-что, кажется, оставалось неизменным в принципе.
– Я столько лет предпочитал быть там почетным гостем, а этот паршивец, то есть я сам, взял и забил их вождя.
Джаред мимолетно порадовался, что в благих землях воздушные чудовища такого толка не обитали.
– Потом мне пришлось победить себя-грифона в виде себя-ши, а потом мы с Шайлих вернулись ко двору, и крови пролилось еще больше, – Лорканн явно замял концовку.
Зато Джареда выручил огонь: пляшущие языки быстро проиграли фрагмент боя ши с грифоном, потом полет, где соединившегося, но полуживого Лорканна нес в клюве тот светлый грифон, и потом – как этот светлый грифон ломал оружие встретивших их копьями ши. Все это время фигурка самого Лорканна не подавала признаков жизни.
– А соединяться вам еще больнее, чем разъединяться, – это был не вопрос.
Лорканн вместо ответа тяжело вздохнул.
– Если начистоту, мальчишка, ни за что не хотел бы пережить подобное еще раз.
– Почему тогда каждая сказка заканчивается гибелью черного грифона? – этот вопрос был для Джареда самым интригующим. – Зачем писать такую книгу? В каждой сказке злодей – вы, и в каждой вас ждет мучительная смерть!
– Хорошо, что мы не в сказке, а? – Лорканн хмыкнул невесело. – Умеешь ты вопросы задавать, мальчишка. Ладно, я сам разрешил, отвечу. Потому что все очень надеялись, что я на самом деле умру, мальчишка. Поэтому проклятых сказочек так много переписано, поэтому их проговаривают каждому неблагому мальцу с самого детства. Потому что иначе, мальчишка, меня убить не получилось.
– То есть?! – советник аж задохнулся от возмущения. – Кто-то добивается вашей гибели настолько опосредованным способом?! Внушая страх всем до единого жителям королевства? Страх и ненависть? Но это же… Такой силы!..
– Вот именно, предпочитаю не думать, мальчишка, насколько на самом деле меня не любят. Лучше просто пользоваться плодами заслуженной репутации, – опять мрачно уставился в огонь.
– И что? И что вас спасает! Это же! Не под силу никому из ши! Жить под подобным гнетом!
– Четвертый вопрос, мальчишка, уже четвертый, впрочем, какая разница, – Лорканн спрятал лицо в ладонях. – Меня спасает то, что спасает всех, – убрал руки, подмигнул. – Спасает меня, мальчишка, как водится, любовь. Как и тебя! Не то съел бы тебя этот ваш артефакт и косточки выплюнул, дрянь он редкостная… Думай давай, в кого ты мог влюбиться так сильно, – и Лорканн указал на его палец.
На палец Джареда!
Как советник сам этого не заметил? Серебристо-черная нить обвивала безымянный на правой руке, без слов давая понять: кто-то сказал слова любви ему, советнику, и получил ответ от него, советника. И ответ, несомненно, положительный. Джаред потер палец в тщетной надежде, что это Лорканн взял и нарисовал, но нет, очертания двух восьмерок со вписанным в них волком остались на месте.
– Лорканн, зачем я вам сдался? – не удержался ошарашенный Джаред от прямого вопроса. – Скрасить дорогу? Подразнить благого короля? Бросить меня в пасть какому-нибудь вашему чудовищу?
– Ну, мальчишка, ты же советник! Догада-айся, – слова были нормальными, интонация – отвратительной. – Скрашиваешь дорогу ты так себе, дразнить кого угодно я могу без чужого содействия, и с чудовищем ты для начала разговариваешь, меж тем, никто тебя не сожрал, ага?
– Значит, вам понадобились мои способности? – без особой надежды спросил Джаред, заворачиваясь в плащ и стараясь не обращать внимания на блуждающие по темной воде огоньки.
– Конечно! И ты сам, – с особым выражением произнес Лорканн.
Все это казалось изощренным издевательством, но Джаред держался.
– Ты очень полезный, Джаред, просто очень. Знаешь, такой… вкусненький. И аппетитно пахнешь!
Выражение лицо неблагого стало вовсе гнусным. Джаред не выдержал.
– Что?!
– Ну, для дракона, – как-то даже устало обронил Лорканн. – Как еда, очень вкусный. Они, знаешь ли, не могут совладать с собой, когда унюхивают людей. Ты, конечно, всего-то наполовину человек, а других подлинных полукровок я не знаю. Разве что у Мидира родословная интересная, но подманивать дракона Мидиром? Действие бесполезное, драконы от него сами разбегутся, я полгаю. Ну, кто более-менее соображает, точно.
Из всей речи неблагого Джаред уяснил две вещи. Первая: дядя с одной стороны подходит, а с другой совсем нет. И вторая, да, вторая…
– То есть я сыр в мышеловке?!
Никакие слова Лорканна, конечно, не смутили. Неблагой разве покивал по-деловому.
– Что-то вроде того. Мы ищем потерявшего разум дракона, потому что я очень надеюсь – она моя пропавшая много лет назад дочь. Как видишь, ненавидят меня многие. А вот любят… Клейтарри любила. Очень. Клейт. Перышко… Эй, что с тобой? Джаред! Джаре…
* * *
Голова окончательно решила расколоться. От одного сказанного мельком слова, причем, сказанного не про него.
Любила… Его, советника, с его невыносимой для большинства манией порядка, с его многовековым занудством и высокомерием – перед собой можно было не скрываться. С его невозможной скрытностью, недовольством по утрам и придирками по вечерам. И тем не менее…
– Джаред, если ты думаешь, что можешь от меня скрыться, – мягко журящий голос Алана раздается со спины, – то ты, разумеется, ошибаешься. Уж точно не в пределах замка. И уж точно не в моих бывших покоях!
– Алан, – кивает головой Джаред, словно это ответ на все вопросы.
Начальник замковой стражи подходит неслышно со спины, еще пара мгновений – и он уже сидит перед Джаредом, заглядывая в глаза. Самолично отыскивает разгадку.
– Джаред, ты никогда не опаздываешь по утрам на встречи с лесовиками, а сегодня целиком пропустил и даже не прислал извинения, – Алан удрученно качает головой.
Советник ополовинивает свой стакан, доливает, долго смотрит в ясно-древесную глубину, будто примеривается: возьмет или не возьмет?
– Иногда, Алан, мне становится страшно от того, каким количеством ерундистских закономерностей ты оброс, – наставительно качает пальцем. – Ты мог бы составить портрет каждого волка из его привычек… А потом ловить… за их несоблюдением…
– Джаред, – в голосе Алана укоризна, – во-первых, ты не каждый волк, а во-вторых, особенности ничуть не ерундистские. Иначе, с твоим способом сообщать о личных проблемах, Джаред, я бы о них никогда и не узнавал.
– Так, может, и не надо?
Начальник замковой стражи вздыхает, окидывает его взглядом, встает, уходит, Джаред вздыхает с облегчением и разочарованием, когда возле левого локтя вплотную садится Алан. Наливает себе в добытый стакан напитка, отпивает, видимо, для начала беседы, морщится и дышит с трудом.
– Ну понятно, как ты не убиваешься, под таким-то соусом, – выразительно покачивает стаканом. – Рассказывай, Джаред, ты меня знаешь.
Советник расслабляется и даже хмыкает похоже на хохот: да, Алана он знает! Алан выслушает, посоветует, позволит стать на момент не таким серьезным. Алан – друг.
Точно, у него есть друг! Джаред в настоящем радуется, как ребенок.
– Видишь, в чем дело, – Джаред с трудом поднимает указательный палец ровно.
Алан послушно рассматривает потолок, потом невозмутимо отрицательно качает головой: нет, в чем дело, отсюда не видно.
– Это я образно! – Джаред опускает голову, старательно не глядя в глаза Алану.
– Это вообще не видно. Я, Советник Благого Двора, которому больше двух тысяч лет, я… Алан, я влюбился!
Все лицо седого волка преображается радостью, он прихватывает Джареда за плечи, потрясывает, но не перебивает. Советник хохочет, немного расслабившись, но продолжает.
– Это не так радужно, Алан, как кажется на словах! Я нашел в кого влюбиться! В принцессу! – Алан все еще не понимает. – В нашу принцессу! В нашу пятнадцатилетнюю принцессу!
Джаред явно считает свершившееся драмой, но Алан мягко улыбается на все его слова.
– Думаю, Джаред, за свою жизнь ты разыграл достаточно кукольных представлений, чтобы не знать: истинную любовь нельзя игнорировать, хорошим это не закончится…
Может быть, на этом все и закончилось?
Нет. Конечно же, нет.
Воспоминания, словно взорвавшаяся ото льда река, настигают Джареда бурным потоком.
– Грания, сегодня ваш день рождения. Может быть, не стоит? – в который раз убеждает принцессу советник. Но уговоры, конечно же, не помогают.
– Брат смог. Папа – тем более! – злится принцесса.
Свежая, юная, прекрасная, как порыв весеннего ветра. Джаред призывает себя собраться.
– Когда тренировали Дея, мы не знали о психологической подготовке. Теперь, с помощью Бранна… Это не нужно, вам – тем более! Не нужно!
Губы сжаты, серые волчьи глаза пылают на лице Лили. Убийственное сочетание, и советник отступает, давая команду Алану.
Нужно лишь подождать, потерпеть, не представлять воочию, как раскаленный металл опустится на нежное плечо юной принцессы, зашипит, сжигая кожу и мышцы, и уж точно не стоит выдержанному Советнику заранее ощущать ее боль как свою. Раз она не пожелала уменьшить ее или перенести. Вот упрямая девчонка! Упрямая, красивая, гордая…
– Джаред, нет! – негодует Грания.
Инстинкты сработали первее мысли, и меч, поднятый Аланом с жаровни, к удивлению советника, удерживается его же предплечьем. Хорошо, что не ладонью. Приходит боль, прожигая руку насквозь. И уходит в сердце, успокаивая его немного.
Джаред прикрывает ожог плащом. Говорит как можно ровнее, хоть голос и не желает подчиняться ему:
– Сегодня ваш день, и я не буду вам мешать. Заканчивайте без меня, принцесса Грания. И простите.
Выговаривает первым попавшимся удивленным стражникам за пустые разговоры на посту. Вихрем проходится по всем этажам. На заднем дворе, видя незнакомого ши, который дерзит и отказывается уходить, с удовольствием оттаскивает от прохода. «Не трогайте его, он свой, свой!» – кричит испуганная волчица, стирает кровь с лица мужа. Джаред разглядывает под плащом серебристо-черную традиционную одежду. А, еще один, что принял Дом Волка как свой…
– П-п-простите, – шепчет Джаред. – Сегодня не нужно стоять на пути патрулей.
– Это вы простите нас, – шепчет волчица, обнимая мужа. – Этого больше не повторится.
Советник Благого двора глупо и мелко срывается на подданных короны. Джаред решает, что с него довольно, и возвращается к себе. Видимо, ему с перебором следить за двумя поколениями молодых волков. Да и стоит ли…
– Джаред! – раздается знакомый голос, и Джареду на миг кажется, что звук звенит в его сознании.
Все равно Грания не отпускает его ни днем, ни ночью.
– Наследная принцесса Грания, дочь короля Дея, властителя Благого Двора, – и та лишь морщится недовольно. – Я не буду спрашивать, как вы это сделали. Но разве вам неизвестно, что порог моего дома можно переступать лишь с разрешения?
– Джаред!.. – негодует она, не желая беседовать о манерах.
– Принцесса Грания, я просил называть меня «Советник».
– Хорошо, Джаред, – поджав полные отцовские губы, отвечает Грания. С ложной покорностью, не собираясь подчиняться: – Будет исполнено, Джаред.
И тут же взрывается.
– Ты считаешь принцессу Дома Волка слабой?! Сколько можно так оберегать меня? Я никогда ничему не научусь, если ты…
– Я не буду больше вам помогать, принцесса Грания, – тихо говорит Джаред, и та остывает, спрашивает потерянно, в упор глядя огромными серыми глазами:
– Почему, Джаред?
– Потому что, – слова теряются, отсеиваются, кажутся высокопарными и ненужными, не для Грании точно. – Просто – нет. Этот день был последним.
– Джаред, ты… не любишь меня более? – ясные глаза наливаются слезами.
– Именно потому, что люблю. Это мешает мне быть непредвзятым.
Джаред кривит душой самую малость. Иногда можно сказать и неприкрытую правду. Тем более, когда одно слово имеет несколько значений. Тем более, когда можно спрятаться за словами…
Грания шагает вперед, ухватывает его за локти, заглядывает в лицо и поднимает, заставляя смотреть на себя.
– И я люблю тебя, Джаред.
Тихо, откровенно, прямо. Не скрывая чувств. И похоже, Грания говорит именно то, о чем умалчивает Джаред.
Сколько раз принцесса повторяла эту фразу! С самого детства. Но резать болью несбывшегося слова стали не так давно.
– Грания, ты не понимаешь…
«Ты еще ребенок, Грания. Ты путаешь», – хочется сказать Джареду.
– Это ты не понимаешь, Джаред! – яростно кричит принцесса. – Я уже не ребенок, и я… Я люблю тебя не как родственника. Не как дядю. Не как друга! А как…
Джаред отшатывается, роняя что-то позади себя.
– Нет, Грания, не…
– Да, Джаред. Скажи, что ты не любишь меня. Скажи, глядя мне в глаза!
Иногда говорить правду просто невозможно. Солгать немыслимо. И дело вовсе не в магической сути мира ши, где каждая ложь – ступень к буквальной потере себя по частям, начиная с магических талантов.
– Мои чувства несущественны. Это невозможно…
– Я могу! И мне не нужно никого другого, кроме тебя. Джаред, я уже говорила с родителями. Они согласны.
– Ты… уже говорила с Алиенной и с Деем? – Джареду против воли представляется вся сцена в красках, с битием посуды, ломанием мебели и огульным рычанием друг на друга. – Я удивляюсь, что все еще жив.
– Папа сказал, что рад.
Воображаемая картина дополнилась проломленными перекрытиями и, вероятно, каким-нибудь уничтоженным в запале чувств, умозрительно нескрушимым артефактом времен Первой эпохи.
– Правда? Вот так и сказал?! – не верит Джаред, и правильно.
– Не совсем, – улыбается принцесса. – Они долго спорили с мамой, она припомнила, чем папа сам занимался в шестнадцать лет. Папа, конечно, порычал, кажется, даже повыл… И да, сказал, что р-р-рад! – с эффектным волчьим рыком передразнила отца принцесса. – А еще сказал, что это хор-р-рошо! Потому что тебя ему хочется убить меньше прочих!
Джаред бросает взгляд на ее плечо и тут же отводит глаза.
– Не волнуйся так, я не стала, – шепчет Грания.
Закатывает длинный рукав платья, обнажая белоснежную волчью кожу. Опять улыбается озорно:
– Сегодня не стала.
Грания откидывает полу его плаща, касается губами ожога, который Джаред, растравливая раны сердца, не собирался залечивать – и он исчезает. Поднимает на Джареда темнеющие глаза, кладет руки на плечи:
– Я люблю тебя всем сердцем, сколько себя помню. Я открыта, загляни в мою душу. Неужели ты, советник Дома Волка, сможешь сделать несчастной его принцессу?
Ни заглянуть куда не надо, ни даже помотать головой Джареду не удается, потому что Грания притягивает его к себе, прикасается неумелыми, но требовательными губами. Сияющий солнечный свет заливает комнату, и Грания, отрываясь от него, шепчет:
– Я бы приняла твой Дом как свой, но он и так уже мой. Хотя это не мешает мне любить тебя! И любить всегда, – закрывает рот протестующего, испуганного Джареда рукой и договаривает: – Я хочу быть твоей женой, матерью твоих детей!
Очень хочется укусить ее за ладонь, но уже поздно. Из ласкового, золотистого облака, образовавшегося над их головами, спускаются на безымянные пальцы два черно-серебристых кольца.
– Ну, теперь ты мне веришь, Джа-а-аред?.. – шепчет коварная Грания и обнимает его за шею. – Ты мой, теперь – мой! Можешь не отвечать, кольца все сказали за тебя!
