Текст книги "Адвокат Доминанта (СИ)"
Автор книги: Ольга Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Несколько гудков, и вот по ту сторону я слышу слегка хрипловатый голос Суханова.
– Лев, ты хоть знаешь сколько сейчас времени? – возмутился он. Слышу, как кряхтя, поднимается с кровати, и бурчит себе под нос. Возраст с каждым годом берет свое; своего отца я потерял несколько лет назад, умер от сердечного приступа прямо на работе в своем кабинете. Моя мать говорит, он был достоин такого тихого ухода именно там, куда вкладывал всю свою душу на протяжении стольких тяжелых лет.
– Знаю, Дьякон, извини, – я отошел на приличное расстояние от полицейских и уставился в широкое французское окно, сквозь которое наблюдал за жизнью своих соседей. – У меня серьезные проблемы, – тихо говорю, на что получаю усмешку от старика.
– Так у тебя всегда проблемы, сынок, – хохотнул Суханов, затем видимо встал с кровати совсем и куда-то направился, шоркая тапками по полу.
– В этот раз, судя по двум полицейским у меня в доме, намного серьезнее, – фыркнув, отчеканил. Зло снова взяло меня, и, не справившись с эмоциями, долбанул по стеклопакету кулаком со всей силы. – Дьякон, меня обвиняют в убийстве.
– Есть основания? – мигом перевоплотился Суханов, начиная проводить со мной работу даже на расстоянии.
– Я был дома.
– Тогда мы быстро урегулируем этот вопрос. Я внесу за тебя залог, под расписку о невыезде из Москвы, а ты постарайся нигде пока не светиться, – проинструктировал Суханов, и сразу отключился. Я обернулся к ребятам, пожав плечами, подхватил ключи от машины, которые лежали на тумбочке и направился на выход. Потому что другого то и не дано. Чем быстрее Суханов приедет в участок, тем скорее я забуду эту неурядицу. Но, как говорится, лиха беда начало.
По приезде в участок, Дьякон уже довольный шел ко мне навстречу и тут же сунул бумагу двум полицейским, что меня отпускают. Обрадовавшись, крепко пожал руку семейному другу, но оказалось, что рано радовался.
– Лёва, где твоя машина? – с порога спрашивает, сбивая с меня хорошее настроение.
– Как где, в гараже у дома, – с не прикрываемой уверенностью заявляю, а потом Дьякон протягивает мне фотографии – с моим автомобилем, потому что на железке висят обгоревшие номерные знаки. Да и от машины одно лишь слово осталось. – Чертовщина какая-то, – нахмурившись, рассматриваю каждую деталь, и все больше убеждаюсь, что это именно моя машина. – Кто-то по-крупному решил со мной играть, – резко поднял голову и уставился на Суханова. Он согласно кивнул, сжав шершавые губы в тонкую полосу.
– Ищи адвоката со стороны, Лёва, это мой тебе совет. Среди своих – не стоит, – помотал головой, затем забрал фотокарточки и скрыл их у себя в дипломате.
– Я понял, – раздраженно пробормотал, уже зная к кому следует обратиться.
Глава 5
Лев Александров
– Ладно, Лев Львович, – Ева официально протараторила мое имя, затем незаметно для себя ухмыльнулась. Мягкие, тонкие губы, покрытые полупрозрачным блеском, притягивали взгляд, а, когда Ева провела по нижней губе кончиком языка, показалось, что мое сердце лихо пропустило удар, посылая такой мощный поток крови под давлением, что тут же зашумело в ушах. Я попытался не обращать внимания на незначительные детали для окружающих, но только не для меня – Ева, словно магнитом притягивает к себе, но я продолжаю сопротивляться этим волнам. Она в отношениях, черт возьми, и я не видел, чтобы она была в них несчастна. Только… Только сейчас я обратил внимание на ее скрываемую тревожность: тело напряжено, пальцы, словно на фортепьяно играют, перебирая невидимые клавиши. Волнует ли ее мое дело, или это слишком личное?
– Но это так, Ева Васильевна, – понизив тон голоса, я демонстративно скопировал ее. Калашникова на мгновение растерялась, лихорадочно соображая, как уйти от моего коварства и игры, в которую я вздумал тут играть. Девушка встала из-за стола, и тут же оперлась о него, прихватив с собой блокнот для записей и ручку. Скрестив свои ноги, Ева неведомо сама давала повод глядеть на нее, впитывать образ элегантной женщины с тонкой талией, плавно переходящей в шикарные бедра и длинные ноги. Она заметила, что я сканировал ее, вновь ухмыльнулась, но покрылась румянцем. Вот и попалась, кошечка. Прежде я не мог так открыто показывать свое неравнодушие к ней, но сейчас… Боже, что вообще происходит? Почему я не могу прекратить раздевать Еву в своих мыслях? Что изменилось?
– Может, продолжим? – Калашникова щелкает пальцами практически у моего носа, возвращая с небес на землю. Я даже оторопел, пару раз моргнув. Она рассмеялась, посылая волны вибрацией по моему телу. Мурашки толпой заполонили мою кожу, доводя до дрожи. Стул стал слишком неудобным, хотя меньше минуты назад был вполне комфортным. Не выдержав близкого расстояния с Евой, я встал, затем отошел на пару шагов, пряча под непроницаемой броней свои эмоции, на которые Калашникова смогла пробить.
– Да, прости, – вольно прохаживаюсь по ее кабинету, благо он был вполне просторным. Такого уровня профессионал своего дела заслуживает свободы, хотя бы в четырех стенах. Спрятав руки в карманы, я все же останавливаюсь прямо напротив нее и гляжу в упор. Это схватка. Только я и она. Вокруг тишина, но кожей ощущаю, как воздух вокруг нас электризуется, начиная искриться. Ева учащенно дышит; колышущаяся грудь, покрытая блузой, манит и буквально кричит, чтобы я ее снял с девушки и обнажил кожу. Чтобы вкусил, почувствовал ее сладость натурального аромата кожи, смешанных с духами. Мысли будоражат сознание, подталкивая на непоправимые последствия. Внутри меня идет борьба, которую я никак не могу объяснить. Сейчас не до любовных вспышек, потому как на кону моя свобода. Сука, которая посмела меня подставить – заплатит сполна, но прежде, я должен убедиться, что Калашникова возьмется за дело. Суханов не просто так указал на нее, хотя я бы и без него первым делом обратился к ней. – Ты же знаешь Дьякона Суханова? – разрываю тишину своим твердым голосом, на что Ева кивает, и ее собственный взгляд проясняется, словно девушка пребывала со мной на одной волне, понимая мой внутренний порыв. Я возжелал ее. Прямо здесь и сейчас. Но… не мог. Я уважаю личные границы, выстроенные любой женщиной. – Так вот, он сегодня же вышлет всю информацию, которую получит…, – гляжу на свои наручные часы, резко взметнув кистью, – должен уже сейчас. Если, конечно, ты согласишься. – Снова смотрю в глаза Евы, отмечая, что Калашникова прикусила губку, и та побелела. А вот и проявилась слабая сторона кошечки – она думала обо мне в интимном значении. Сама того не замечая, девушка сильнее сжала бедра, а грудь приподнялась, потому что она попыталась на бессознательном уровне скрыть следы своих вспыхнувших эмоций. Я на шаг ступаю к ней, уменьшая расстояние между нами. Стоит рукой потянуться, и я легко прикоснусь к ее румяной щечке. Каждый раз, глядя на Калашникову, даже издалека, я мысленно представляю какого это чувствовать ее тепло рядом с собой. Ветрову определенно повезло с ней. Ухватил лакомый кусочек, только вот не вижу я в глазах Евы радости. Ее давно нет. И некогда сильная, непрошибаемая девушка тускнеет, будто единственный цветок в пустыне, оставшийся без тени и воды под палящим солнцем. Медленно погибает. И вот так моя ладонь оказалась на ее плече, сжимая хрупкое тело. Калашникова обалдела, выпрямившись струной. Она дрожит. И мне как-то непонятно, борюсь сам с собой и со своим притяжением к ней, а расстояние все меньше и меньше. Широко раскрытые зеленые глаза девушки с недоумением и немым вопросом смотрят на меня, а я будто язык проглотил, желая скорее ощутить вкус ее губ. Не должен! Не должен! Этот другой орет в голове, ругаясь всеми благими матами, а я его не слышу. Тянусь к Еве, едва касаясь кончиком носа о ее нос. Одно дыхание на двоих, и время прекратило существовать вокруг. Все в руках Калашниковой, только она решает быть этому или не быть. Отдаленно слышу, как на пол рухнули блокнот и ручка, эхом отдаваясь от стен, но мы игнорируем его звучание. Глаза в глаза. Учащенные, сбившиеся дыхания обоих. Зеленые глаза Евы потемнели, и стали подобны чистейшему изумруду, который существует на всей земле. Я не мог оторваться от нее, будто меня заколдовали. Очаровали лишь одним заклинанием чар. – Ева…, – едва шевелю губами ее имя, поглаживая плечо девушки. Что мне сказать? Блядь… Что давно думаю о ней, но есть стоп-сигнал. – Я…
– О, черт, Александров! – воскликнула Калашникова, хмурясь, затем ухмыляясь. Твою мать, я все испортил. Замешкался, уже придумывая, как извиниться за свои попытки. Но потом она сражает меня наповал, схватив резко за галстук и рывком притянув к себе. – Поцелуешь сам, или мне все сделать самой? – вздернув своей идеальной правой бровью, Ева ожидающе глядит на меня. Я оторопел, но дважды мне повторять не нужно. Кивнул, мгновенно подхватывая девушку и усаживая на стол. Я впился в ее сладкие губы, пробуя поистине божественный вкус, который, как яд, одурманил мое сознание. Теперь ничто не остановит меня, пока я не добьюсь своего. Ева – моя цель, и я готов сражаться за ее внимание, чего бы мне это не стоило. Лаская ее талию, мне хотелось ощутить ее кожу, но сегодня я украду лишь поцелуй. Для Калашниковой сегодняшняя выходка будет волнующей, наверняка девушка почувствует вину перед своим мужчиной за слабость к другому. Но я так хорошо изучил женщин, зная, что те никогда не пойдут на отчаянный шаг, отдаваясь в объятиях другого. Поцелуй углубляется, становится жарким, и вот-вот перейдет границу, когда будет совершенно все равно на окружающую обстановку. Нам следует остановиться прямо сейчас, или после станет уже поздно. Калашникова обвила мою шею, зарывшись пальцами в волосах на затылке. Царапает ноготками кожу головы, посылая импульсы нарастающего желания обладать ею. Наши языки сплетаются, исполняя особенный интимный танец, подобный танго. Мы синхронно дарим себя друг другу, будто уже являлись любовниками и знали, как доставить безграничное удовольствие от слияния. Я хотел её, черт возьми, и наверняка Ева уже чувствует своим правым бедром мой возбужденный член, уперевшийся ей практически в промежность. Едва сдерживаюсь, но все-таки разрываю поцелуй, но девушка тянется, желая продолжения. Хватается за меня, как за спасительный плот, на котором сможет добраться до берега. А потом все желание ухнуло вниз, когда я увидел на ее щеке слезу, незаметно скатившуюся по скуле. Сожалеет?
– Ева, в чем дело? – нахмурившись, спрашиваю у Калашниковой, прикасаясь к ее щеке. На нежной коже отчетливо прорисовываются мелкие царапины – ссадина, будто девушка обо что-то потёрлась щекой. Она распахивает веки, и смотрит на меня пристально, мигом натягивая на себя маску безразличия к случившемуся. Да, это слишком личное, чтобы делиться со мной. Моя рука виснет в воздухе, когда левушка чуть склоняет голову в сторону от моих прикосновений. Ева не стесняется своих эмоций, и не спешит вытерать предательскую слезу. Стержень в ее характер дорогого стоит.
– Я…, – Ева запинается, отпрянув от меня, потом вовсе отходит на пару метров, скрываясь за столом. Теперь между нами преграда, будто защитный барьер, чтобы мы оба не теряли рассудка. – Лев, – на полном серьезе начинает Калашникова, прочистив горло. Девушка лихорадочно поправляет свою блузку, застегивая верхнюю пуговицу, которая прежде-то и была расстегнута, когда я вошел несколькими минутами ранее. Я прячу ухмылку, проведя ладонью по своему подбородку. – То, что произошло сейчас, – девушка шумно сглатывает, когда я вновь смотрю пристально в ее зеленые глаза. Пригвождаю, заставляя ее на миг потерять дар речи. Но с решимостью, как у Евы, только ленивый не позавидует. – Между нами ничего не было, – каждое слово проговаривает с особенной интонацией, заложив в них нужный посыл. С одной стороны, рад, что не будет проблем, а вот с другой… ощутил привкус обмана, только ведь солгал я сам перед собой. Это я виноват, что не смог контролировать свой порыв, не Ева, судя по всему, у которой есть некоторые проблемы в личном.
Калашникова в ожидании, потому как я затянул с ответом. Она нервничает еще сильнее, выражая бушующие эмоции в своей суетливости.
– Ты возьмешься за мое дело? – резко меняю тон разговора и его суть. Ева с благодарностью во взгляде поняла, что я на ее стороне, и то, что было останется нашей маленькой грязной тайной. Хотя трудно назвать поцелуй грязным – я так не считаю. В груди защемило, но мне пришлось перебороть себя, и вновь перевоплотиться в непроницаемую броню. Будто той волшебной минуты не существовало вовсе, а всего лишь плод моего разыгравшегося воображения.
Калашникова согласно кивнула, взяв со стола другой комплект: красную ручку и бордовый блокнот. Те по-прежнему валяются у стола с моей стороны. Не потрудившись, я наклонился и только протянул руку к толстому ежедневнику, как вдруг перед глазами оказались лакированные туфли на высокой шпильке. Ева снова обошла стол и остановилась рядом. Борясь со своим вспыхнувшим желанием, коснуться щиколотки и провести ладонью снизу вверх, я глухо выдохнул, скорее хватая ее первый блокнот. Вновь притяжение, лишающее рассудка. Снова зеленые глаза, которые до сих пор таят в себе вожделение. Если прямо сейчас мы не приступим к моему делу, то, боюсь, Ева будет подо мной.
– Да, Александров, – нарушает напряженную тишину ее тонкий голос, затем девушка кивнула на стол, указывая, чтобы я положил ее блокнот и ручку, поднятую с пола. Повиновавшись, сам тактично отошел от Калашниковой, решив сесть на стул и заняться другими важными делами. – Ты сказал, что Суханов пришлет всю информацию, – с подозрительным тоном в голосе начинает, привлекая мое внимание. Я тем временем расстегнул пуговицы на пиджаке и слегка расслабился, чтобы не создавать между нами никаких намеков на продолжение. Перед Калашниковой тот самый привычный всем образ хладнокровного бизнесмена и банкира – Льва Александрова.
– Совершенно верно, Ева Васильевна, – киваю, продолжая замечать каждую деталь ее облика. Калашникова утонченная девушка, не знай я ее, как сейчас, никогда бы не подумал, что передо мной настоящий профессионал. За два года работы в этой престижной адвокатской фирме, кстати, в которой Ева имеет свой пакет акций, и ни одного проигрыша. Что играет немаловажную роль в ее карьере. Судебные заседания похожи на бои. Ринг, с двух сторон который удерживают две сильных позиции в защите своего клиента.
– Тогда я жду все, что Дьякон откопал, а пока, – она вновь запинается, опустив взгляд на мои губы. Я нарочно провел указательным пальцем по контуру нижней губы, тем самым удержав Еву на пару секунд. Мне всегда нравилось наблюдать за женщинами, особенно в тех случаях, когда соблазнение идет не с их стороны, а для них. Эта игра, где равными будут оба, но в итоге все-таки женщина победит. Затуманенный взгляд Евы проясняется, будто девушка очнулась от колдовства, которое велось против нее. – Пока я попытаюсь связаться с прокурором, хочу лично встретиться и обсудить некоторые моменты. – Деловой тон вселяет надежду уже сейчас. Я благодарно кивнул, поднявшись со стула. Черт возьми, я не хочу покидать ее кабинет, но и остаться не могу. Не должен, по крайней мере, потому, итак, отобрал ее личное время, ведь у Евы скоро будут первые посетители.
– Хочу добавить, – мне нужно быть предельно откровенным со своим защитником, потому, надеюсь, не сильно шокирую своей подноготной – своей темной стороной личной жизни. Калашникова вся внимание и уже наготове фиксировать каждую деталь, если посчитает, что она сможет помочь в расследовании. – Тематический клуб "666" специализируется на сексуальных играх формата БДСМ, – замечаю, что Ева покрылась легким, едва уловимым взглядом, румянцем.
– Знаю, Лёва, – ухмыляется, и так по-девичьи неосознанно прикусила кончик ручки, подперев другой рукой свою первую. Ее ласковое обращение ко мне вновь бьет по броне, и я не сдерживаюсь, срываясь к ней. Калашникова будто ждала, когда мой спусковой механизм вновь расстроится, и настоящий я сорвусь с цепи только потому, что женщина рядом со мной слишком манит собой. Она выпрямилась, и благодаря высоким шпилькам, казалась еще выше, хотя это не так, и мой мозг запечатывает в извилинах каждую черточку ее силуэта. Схватившись за талию, с силой сдавил нежную кожу, ловя ее глубокий вдох, но смог удержаться от порыва овладеть ею прямо сейчас. Она ждет… учащенно дышит, и грудь вздымается, будто так в нее можно закачать больше кислорода. Секунда, минута… искры, витающие вокруг нас, намагничивают пространство, делая его взрывоопасным. И только я собираюсь наклониться к ней и украсть еще один поцелуй, который Ева сама желает заполучить от меня, как к ней в кабинет без стука вваливается Ветров.
– Ева, есть разговор, – грубо тараторит с порога.
Злой как черт, но завидев меня, да в такой близости с его девушкой… Застывает, как вкопанный. Недоумевает. Калашникова побледнела, когда чуть наклонилась в сторону и заметила своего мужчину, потом посмотрев то на меня, то снова на Кирилла, быстро ретировалась, оставив нас двоих наедине. Сбежала.
Глава 6
Ева Калашникова
Кажется, что сегодня кто-то решил пошутить надо мной, посылая Александрова ко мне в кабинет. Но еще хуже – Ветров. Мой молодой человек фактически застал нас двоих в опасной близости друг к другу. Войди на секунду позже, было бы еще хуже. По одному его виду, я уже поняла, что все закончится плохо, и единственным правильным решением оказался побег от двоих мужчин. Мне было все равно, что я их оставила наедине друг с другом. Пробежав сломя голову по длинному коридору, я мигом влетела в уборную, закрыв на засов дверь. Слава богу я тут оказалась одна. По пути встретились несколько коллег, нахмуренные, уставились на меня, но ничего не сказали, а лишь уступили мне дорогу. Дыхание сперло от быстрого побега. Закрыв глаза и оперевшись о холодную дверцу руками, я глубоко вбирала воздух, обжигая им свои легкие. Кожа огнем горела, а внутри ураган, способный перевернуть все верх дном. Неожиданное притяжение свело меня с ума, а контрастируя с утренним инцидентом в ванной – это как небо и земля. Впервые за столько времени я почувствовала себя желанной. Что далеко не безразлична мужчине, хотя Лев тоже тот еще дамский угодник. Кого хочешь под себя подомнет, если пожелает. Так неужели я стала его мишенью, его целью. Но поцелуй… О, боже, до сих пор чувствую прикосновение его губ на своих. Их вкус и легкую щетину на щеках, которой Лев потирался о мою кожу лица. Мигом прикасаюсь к губам, и проведя по ним, слегка улыбаюсь. Сердце колотится с удвоенной силой, отдаваясь шумом в ушах. От одного только воображения, мне стало еще жарче.
– Что я наделала? – вслух шепчу себе под нос вопрос, который сорвался с губ, прежде чем я рассмеялась. Меня окатила такая волна сумбура в мыслях, что, сев на крышку унитаза, уставилась в одну точку в пространстве. И замерла. Вдруг мне захотелось продолжения, хотелось вновь оказаться в объятиях Льва, потому что Кирилл никогда так меня не притягивал к себе. Каждое его движение было резким и холодным. Как будто я ударялась о ледяной айсберг и сама разбивалась вдребезги, а потом снова, незаметно для себя, собирала свою израненную гордость по кусочкам.
– Ева? – раздается приглушенный голос Ветрова, который, предварительно постучавшись в женский туалет, вошел внутрь. – Ты здесь? – конечно, он понял, что я здесь. Мне больше некуда бежать.
– Кирилл, прости, – отзываюсь, стукнув в дверь, чтобы он определил в какой кабинке сижу я. Мне перед ним стало стыдно за свое поведение и за мысли, которые не хотят покидать голову. Хмурюсь, будто могу прогнать странные ощущения, возникшие на фоне произошедшего. Но он все видел, и лукавить… черт возьми, я никогда прежде не лгала ему.
Ветров подошел и облокотился о дверцу. Слышу его частое дыхание, чувствую, что мой мужчина едва сдерживает себя в руках, чтобы не высказаться прямо у всех на виду. Долгая пауза, повисшая в дамской уборной, нервировала, но выйти из своего убежища я не спешила. Не знаю, что со мной происходит, но после утреннего секса с Кириллом, до сих пор странные и непонятные мысли посещают, заставляя меня сомневаться в их разумности.
– И как давно? – с хрипотцой задает вопрос, разрывая пространство. Дернувшись от внезапности, я испугалась. Сначала не поняла сути его вопроса, а потом, как током ударило, только не в хорошем смысле. Я встала и тоже облокотилась о дверь, скрестив руки на груди. Прикасаясь к прохладе затылком, мне было больно слышать в словах Кирилла ноту сомнения в верности к нему.
– Ничего не начиналось, чтобы иметь срок давности, – монотонно отвечаю, пожав плечом. Пусть он не видит, но явно знает меня, как облупленную.
– Ладно, – как-то холодно пробубнил, затем, судя по удаляющимся шагам, Ветров отошел от двери. – Выходи.
Конечно, я повиновалась и сразу открыла дверь. Глаза в глаза. Ни один из нас не желает отвести свой взгляд в сторону или вниз. Если я первой сдамся, то Ветров напридумает себе бог знает чего. Он демонстративно оценивающе пробежался по мне, останавливая взгляд на моих губах.
– Умойся, – пренебрежительно фыркает, затем резко кивает на раковину. – У тебя твой блеск размазан по краям.
Ох… Рукой прикасаюсь к припухшим губам, будто могу спрятать следы страстного поцелуя. Кровь отхлынула от лица, и, когда я искоса заметила себя в отражении, была шокирована видом. Нет… это не та самая Ева Калашникова, которая ничего не боится. Никаких угроз… Но Кирилл в данный момент меня дико пугал. Оставшись с ним наедине, мне было неловко, не чувствовала себя защищенной своим же мужчиной. На лице пропал лёгкий румянец, которым наградил Александров, совершенно другой мужчина, на секунду пропустившись сквозь меня абсолютно противоположные чувства и эмоции. Выпрямив плечи, я гордо зашагала к умывальнику и аккуратно смочив руку водой провела по губам. В отражении зеркала я смотрела в глаза Ветрову, продолжая свои манипуляции, и то, что я увидела… его озверение и гнев во взгляде – настораживали. Черные глаза Кирилла стали темнее насколько это было возможным. Сам вел со мной игру, продолжая держать на чеку. А потом легкая ухмылка на его лице, и весь гнев, как рукой сняло, хотя глаза по-прежнему искры мечут в разные стороны. Одно мое неверное слово, и всё, Ветрову башню сорвет.
– Так нормально? – с языка срывается язвительный тон. Кирилл мигом оказывается рядом со мной, что я даже не успеваю повернуться к нему лицом. Припечатывает меня к раковине, и я ударяюсь о нее внешней стороной левого бедра. Боль острая, но терпимая. Мой мужчина хватает меня обеими руками за талию и впивается пальцами, причиняя больше боли, чем тем же утром, но продолжает смотреть через мое плечо в зеркало, удерживая внимание на себе. Грубо ведет вверх ладонями, задирая блузку. Я терплю его взвинчивость в действиях, стараясь списать их на свой косяк.
– Разве это нормально? – проникает под ткань, прикасаясь к коже, затем накрывает ладонью мою грудь. Мнет ее, издеваясь надо мной. Стараюсь лишний раз не двигаться, чтобы не злить Ветрова, у которого явно переклинило. – Я застукал тебя с другим, а ты спрашиваешь «так нормально»? – отчитывает, проникая под чашечку лифчика, теперь в его тисках мой набухший от ласк сосок.
– Кирилл, остановись, – дергаюсь, чтобы все-таки прекратить его истязания, но он так сильно щиплет меня за грудь, что я не выдержала и в полголоса ойкнула от шока и боли, пронзившей мою правую сторону грудной клетки. – Хватит! – мне удалось схватить его руки и отвести от себя. Ветров рвано дышит, утыкаясь в мой затылок, затем выдергивает руку и ведет ею мне по плечу, добираясь до шеи. Ему плевать на мои личные границы, которыми я стараюсь обрасти из-за него. Затем обхватывает шею крепкой пятерней, и снова смотрит в отражение, сливаясь взглядом со мной. Ветров выше меня, даже при всем моем желании держать дистанцию с ним – не получится. Он с легкостью справится со мной, как продемонстрировал свою силу утром в ванной. – Почему ты не дома? – я вспомнила, что он не собирался сегодня на работу, а значит, что-то случилось. Мужчина оскалился, затем вновь утыкается носом мне в затылок и втягивает аромат духов и шампуня, который перемешался с моим собственным ароматом плоти.
– Дела, – хрипит у правого уха, продолжая тереться носом о волосы, затем опускается ниже и целует в шею, заставив меня наклонить голову чуть в бок, открыться для него. Покусывает, посасывает, а мне не доставляет его ласка никакого удовольствия. Я продолжаю следить за его руками на своей талии, которые беспорядочно шарят по животу, сминая ткань моей блузки. Кирилл вжимается в меня, упираясь полувозбужденным пахом чуть выше попы, практически в поясницу. Затем меняет положение рук, опускаясь ниже. Бесстыдно накрывает ладонью лобок и давит указательным пальцем поверх одежды на клитор. Нервный импульс отзывается, проносясь волнами по каждой клеточке напряженного тела, хотя сейчас я никак не возбуждена. И любая попытка Кирилла соблазнить меня в туалете, обернется против него самого.
– Остановись, – прошу его. Он мгновенно застыл, выпрямляясь. В глазах вновь тот самый оттенок гнева, что проскользнул, когда Ветров вошел и застал меня с Александровым.
Крепко сжимает губы, и те бледнеют, превращаясь в одну полосу. Щурит свой взгляд, опускаясь вновь на отражение моих губ, а потом зло бросает.
– А его ты просила остановиться? – даже бровью не ведет, задавая мне такой вопрос. Он ждет, что я начну перед ним оправдываться, но этого Кирилл никогда не получит. Я попросила у него прощения за то, что имела слабость, а теперь пора послать куда подальше с его подколками.
– Нет, – гордо вскидываю голову, когда утвердительно отвечаю. И будь, что будет…
