Текст книги "Адвокат Доминанта (СИ)"
Автор книги: Ольга Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Вероника Павловна встретила меня холодным взглядом. Сначала прошлась по внешности, припустив на кончик своего носа круглую оправу очков, затем пристально уставилась на меня, откладывая в сторону толстую папку с очередным делом.
– Здравствуй, Калашникова, – поприветствовала меня женщина, и спокойно облокотилась о спинку массивного стула.
– Добрый день, – кивнула, подойдя ближе к рабочему столу судьи. – Прошу извинить меня за столь внезапное вторжение и изменение планов, но это было необходимо, – в моем голосе слышна сталь, та самая с которой я приходила на каждое судебное заседание.
– У нас есть, – Вероника Павловна посмотрела на часы, прищурившись и натянув очки обратно, – около тридцати-сорока минут. Управимся? – женщина мило улыбнулась, будто у нас намеревался совершенно дружеский разговор.
Я присела. С собой у меня не было ничего, но за несколько дней до нашей встречи, я отправила на электронный адрес своей почты дубли с видеозаписью, что отдал мне Вольный, а оригиналы я спрятала в доме Льва.
– Вы позволите воспользоваться вашим компьютером?
– Ева, – судья удивленно вскинула свои тонкие брови, – вы не подготовились? Тогда, – она развела руками, готовая выпроводить меня, – нам не о чем разговаривать.
– Вероника Павловна, – чуть повысив голос, я оборвала женщину, и та вся внимание уставилась на меня. Я тяжело задышала, едва сдерживая свое напряжение, свою ярость и злость, которые изнутри стали поедать меня. – Просто дайте мне ваш чертов ноутбук, пожалуйста. У меня было самое хреновое утро. Был ранен мой помощник. Мой партнер, – вспомнив о Диме, я запнулась, опустив глаза на столешницу, выполированную до блеска. Вероника Павловна притихла, напуганная моим нестабильным состоянием. – Дима предал меня. Всё во что я верила и любила… ценила… абсолютно всё оказалось ложью. Поэтому сейчас я никуда не уйду, пока не покажу вам лично, что Александров не имеет никакого отношения к убийству Жанны Лотарёвой. И скажу даже куда больше, мой клиент вправе подать на горячо любимого обвинителя в суд за искажение доказательств, с целью скрыть реальный мотив. – Кажется, я начала задыхаться, тараторя без умолку суть причины, из-за которой начался весь переполох. Вероника Павловна встала и подошла к своему столику у стены, где стоял графин с водой и несколько стаканов. Она налила в один из них до самого верха, и протянула мне его. Я благодарно улыбнулась ей, взяв стакан в руку, тут же его осушила практически до дна. Глотку жутко саднило, но прохладная жидкость хорошо остудила мой пыл изнутри.
– Спасибо, Вероника Павловна, и простите за мой тон, – поставив стакан на стол, затем опустила свои ладони на колени и сжала кулаки, чтобы контролировать эмоции, которые в последнее время бушевали по полной программе.
Судья с пониманием отнеслась к моему взъерошенному состоянию, и присев напротив меня, кивнула на ноутбук, разрешая им воспользоваться. Подрываясь со своего места, я села на ее стул и начала вводить пароль электронной почты в программе ноутбука. Довольная результатом, вывела на экран временные отрезки – их было шесть штук, по пять-десять минут каждая. Нам будет достаточно того времени, что судья дала для встречи. Развернув ноутбук экраном к женщине, я пересела на соседний стул рядом с ней, и нажала на кнопку воспроизвести, попутно объясняя мотив и свое видение:
– Вероника Павловна, я хочу, чтобы вы сейчас непристрастно отнеслись к увиденному. Просто постарайтесь принять это, как факт, – предупредила ее наверняка, и судья хохотнула.
– Ева, дорогая, на своем веку знаешь, сколько я повидала. Не думаю, что это меня как-то удивит. Возможно, расстроит, но…, – она замотала головой, на лице заиграла полуулыбка.
– И все-таки, – пристально посмотрев на нее, я настаивала. Судья напряглась, почувствовав неладное. Итак, «пусть, наконец, правда восторжествует», мысленно проговорила сама себе и запустила первое видео, на котором мы наблюдали приезд Суханова с небольшим кейсом. Охранники клуба «666» не останавливали клиента, потому что Дьякон являлся постоянным членом клуба. Мише удалось выяснить некоторые подробности о посещениях и увлечениях моего бывшего преподавателя. Попутно рассказывая все Веронике Павловне, я одолжила у нее листок бумаги и карандаш, сразу записывая время и дату, а также того, кто был в этот момент. Судья молча наблюдала за видео и моими комментариями, за что я была ей безумно благодарна.
– Хорошо, Ева. Суханов ведь был в качестве свидетеля, сейчас же ты намерена сделать его подозреваемым, – подытожила женщина, когда первый отрезок файла доиграл до последней секунды.
– Все верно, и на это есть веские основания, но давайте мы с вами продолжим, – я сразу воспроизвела следующую запись, на которой мы увидели спустя двадцать минут после приезда Дьякона, самого прокурора – Лотарёва.
– Это что еще за чертовщина?! – воскликнула Вероника Павловна, и сама вырвала из моих рук ноутбук, поставив на паузу очень занимательный момент. Она шокировано уставилась на меня, не веря своим глазам: – Игнат приехал не на своей машине, Ева. Я это точно знаю, – утвердительно закивала Вероника Павловна, еще раз посмотрев на запись.
– Все верно, – победно улыбнулась я, потому что этого хотела больше всего, чтобы женщина сама видела, что нет никакого умысла обвинить прокурора. – За несколько часов до убийства девушки, у Александрова была украдена машина, которую нашли неподалеку от здания, сгоревшую до тла. Ее смогли идентифицировать по уцелевшему номерному знаку, и потому так скоро был выписан ордер на арест Льва. Мы смогли отыскать охранника, дежурившего в тот вечер. Он дал показания в пользу Александрова, сознавшись, что за очень приличную плату выдал запасные ключи от охраняемого объекта – то есть гаража Льва, и уничтожил запись с камер видеонаблюдения. По утру сообщил начальнику охраны, что был сбой и вся информация автоматически перезаписалась. Проверять не стали, поверив на слово, а к вечеру этот мужчина, под шумок и боязнь быть разоблаченным, написал заявление об увольнении.
– Ты хочешь сказать, что по словам этого охранника, сам Игнат выкрал машину Льва? – с недоверием переспросила судья. И я утвердительно кивнула. Она фыркнула. – Ева, но это мог сказать любой. Это не железное алиби.
– Знаю, – согласилась с ней, – так как записей нет и самого охранника, кстати тоже, – женщина дернулась. – Да, несколько дней назад его обнаружили мертвым в его квартире. Ровно после того, как он дал показания. Запись с его словами у нас сохранена. Я могу ее тоже вам показать, чтобы вы были в курсе. – Вероника Павловна едва заметно кивнула, сложив свои напряженные кисти на стол. Я видела, что женщине стало дурно, но она стоически принимала факт реальных событий. Игнат был другом Вероники. Когда-то они вместе начинали свои карьеры, она знала его лично, как и всю его семью. Но как хорошо судья знала внутреннюю кухню семьи Лотарёвых, ведь то, что будет дальше, вызовет у женщины резонанс.
Нажав на воспроизведение, мы наблюдали следующую картинку: сьемка велась изнутри здания – в главной зале, за дальним столиком сидели Суханов и Лотарёв, что-то бурно обсуждали, и даже стало заметно, как Игнат долбанул по столу кулаком. Тем самым он привлек излишнее внимание к ним обоим. Подошел смотритель, и скорее всего поинтересовался причиной внезапной вспышки неспокойного поведения. Дьякон спокойно ответил тому, и, дождавшись ухода смотрителя, оба продолжили общение. Спустя пять минут, Суханов поставил свой чемодан на стол и вынул из него кипу бумаг, которые Игнат стал лихорадочно просматривать. С каждой секундой мужчина взрывался сильнее, отшвыривая от себя листки.
– Как жаль, что мы не слышим, о чем они говорят, – женщина первой нарушила тишину кабинета. Ее опечаленный вздох эхом отразился от стен.
– К сожалению, в клубе «666» не предусмотрена запись голоса, но… терпение, Вероника Павловна. Чуть дальше станет яснее, – сделав пометки на бумаге, мы продолжили просмотр. Затем появились Дима и Жанна. Лотарёв в бешенстве подскочил, увидев дочь в компании с моим боссом. Далее завертелась небольшая потасовка, после которой смотрители все-таки попросили Игната покинуть заведение. Жанна, довольная собой, обняла Дьякона и поцеловала его, а потом в обнимку с Димой ушла в закулисье – в комнату для игр. Суханов минут двадцать просидел в задумчивой позе, положив голову на руки. Я нажала на паузу. – Я тут добавлю комментарий и то, что мне удалось выяснить, – прочистив горло, тем самым привлекла внимание женщины. – В компании Льва, Дьякон – правая рука. Он друг Александрова-старшего. Так сложилось, что банковское дело они оба начали вести вместе, но из-за финансового положения, Суханов был вынужден согласиться на меньшую долю акций, а потом вовсе его партнерство выкупили другие бизнесмены, и мужчина фактически остался ни с чем. Бумаги, которые рассматривал Игнат – это доказательства его причастности в смерти жены Вольного.
– Вольного? Эдуарда? – Вероника Павловна совсем потеряла дар речи. Я закивала. – Калашникова, я что-то совсем запуталась: причем тут владелец клуба и эти оба, – она указала на Лотарёва и Суханова.
– Собственно на это ответа у меня нет, но поспешу заметить, что сам Эдуард явится на судебное заседание. По его словам, он давно ждал подходящего момента.
– А убийство Жанны? Ведь девочке всего двадцать с небольшим было на тот момент, – опечалено выдохнула Вероника Павловна, ожидая от меня следующих комментариев. Я не стала томить женщину, а продолжила рассказывать последовательность и мотив каждого.
– Как вам известно, несколько месяцев назад, а точнее пять, Александров и Жанна состояли в отношениях. Лев утверждает, что никаких «золотых гор» девушке он не обещал, и их расставание прошло мягко, – мой голос предательски дрогнул, потому что на кону стояла свобода моего любимого мужчины. Черт возьми, казалось, что все началось так внезапно и случайно, а в итоге, вся правда лезла в самой уродливой форме и показывала реальность происходящего за нашими спинами. – В тематическом клубе девушка искала острых ощущений, но никак того, что там предлагали на самом деле. Но, буквально за пару недель до момента этой записи, Жанна стала встречаться с Дмитрием. Она предложила ему попробовать «тему», и мужчина не отказал.
– Есть несостыковка, Калашникова, – судья оборвала меня, и я пристально посмотрела в ее уставшие глаза. – Дима не мог встречаться с Жанной, – женщина покраснела, выдавая свое смущение, и я догадалась почему.
– Вероника Павловна, – ахнула я, чуть отодвинувшись от нее и внимательно посмотрев на ее напряженное состояние. – Нет. Нет-нет, не говорите мне, что между вами и Димой что-то есть, или было, – я замотала головой, отказываясь верить в увиденное. Судья стиснула губы в тонкую полоску, надевая на себя непроницаемую маску.
– Давай продолжим, – женщина проигнорировала мою реплику. Теперь я растерялась. Я не знала, как дальше могла пойти, если Вероника Павловна и Дима все же имели отношения. Могу ли я доверять ей, выкладывая наизнанку всю правду. Заподозрив неладное, судья положила свою холодную ладонь поверх моей и сжала. – Рассказывай дальше, Ева. То, что было – ушло на задний план, ты сама меня просила об этом. – Это оказалось убедительным.
– Дима и Жанна состояли в коротких отношениях. И более того, ребята помогали Суханову в разоблачении Игната. Теперь мы возвращаемся к тем документам, и откуда они появились у Дьякона. Сама дочь Игната их передала ему, чтобы разозлить отца еще больше. Девушка решилась на шантаж, чтобы родитель не лез со своими правилами и упреками. Когда Лотарёв узнал об увлечении своей дочери «темой», для него это оказалось красной тряпкой – вызовом, а тут еще и Александров собственной персоной, шашни крутит с Жанной. И тогда, всё пошло по наклонной. Девушка просто заигралась, – я вздохнула, – а на Льва Лотарёв давно точил когти. Выкрав у отца дело о смерти жены Вольного, Жанна отдала его Дьякону, совершенно не подозревая, что он тоже имеет к нему отношение. И в этот вечер, это стало последней каплей терпения отца. Увидев дело, а потом компанию ребят, Игнат был вне себя от ярости.
– Калашникова, остановись, – Вероника Павловна начала задыхаться. Я соскочила со стула и рванула к графину с водой. Быстро налив в стакан воды, я помогла женщине прийти в себя. Отчасти, я могла понять ее чувства, когда друзья оказываются не теми, за кого себя выдают – это больно. – Если Игнат убил свою дочь, то…, – судья была непреклонна. – Я сама лично убью его. Нина, его жена, так ждала Жанну. Да сам Игнат в дочке души не чаял. Что же стало точкой невозврата? – по щеке женщины текли слезы.
– Игнат Лотарёв и есть убийца. Он тщательно спланировал всё до мелочей. Просто не до конца был уверен в том, что его дочь так могла поступить в ним. Когда Суханов все же показал папку с бумагами, у него перемкнуло, и его план стал реальностью. Все в совокупности, Вероника Павловна. Просто под шумок, всех и за всё.
Спустя полчаса моего нахождения в кабинете у Вероники Павловны, я почувствовала себя выжатым лимоном. Мы просмотрели все остальные записи, вплоть до той, где Дима и Жанна были в игровой. Сделав все пометки на листке, я отдала его судье, чтобы она запротоколировала его к делу, и когда будет само заседание, я смогла бы им воспользоваться беспрепятственно. Каждый из участников имел свой мотив: один хотел от Александрова получить деньги, другой отомстить за прошлые обиды, третий за то, что женщина, которую он любил, на него не обращала внимание, а четвертый – Ветров… мысленно, я уже давно распрощалась с ним, и была рада легкости, которую обрела. Кирилл намеренно манипулировал моими чувствами, чтобы я не смогла догадаться, кто он есть на самом деле, ведь ему было удобно, что я всегда находилась у него под рукой, как ходячая энциклопедия. Его лотерейный, счастливый билет, с помощью которого Ветров выигрывал почти все дела.
– Мне нужно многое переосмыслить, – устало пролепетала судья, откидываясь на спинку стула. Она закрыла глаза, и начала массировать виски. – Хорошо, что все-таки ты мне рассказала до самого рассмотрения дела. Хоть оно и состоится только через четыре недели, но лучше сейчас.
– Игнат просит ускорить его, потому что «это дело касается его дочери», – намеренно подчеркнула слова, которыми оперировал Лотарёв.
– Мало чего он хочет, Калашникова, – Вероника Павловна фыркнула. – Знаю, еще много чего узнаем дальше, но на сегодня этого достаточно. Уже завтра я подготовлю документ, в котором все подозрения со Льва будут сняты. Мне хватило того, что было на видеозаписях, а также слов охранника. Пожалуйста, Ева, будь осторожна, раз пошли такие «танцы».
– Спасибо. – Я победно выдохнула, но по факту держалась так же смирно и безэмоционально, как вошла. – Все документы, а также подтверждение, что видео не смонтированы, уже подготовлены. Внештатная экспертиза засвидетельствовала отметкой в официальной базе, поэтому у Игната не получится ввести всех нас в заблуждение, потому что факты перед глазами. – Я протянула свою руку, и судья ответила взаимностью, встав со стула. – Вероника Павловна, спасибо за то, что дали мне возможность всё вам объяснить.
– И тебе, Ева, спасибо, что на много открыла мои глаза, – мило улыбнулась женщина, а потом посмотрела мимо меня, словно за мое плечо. Кажется, в ее кабинет кто-то вошел, потому что я услышала щелчок замка. Обернувшись, я увидела самого Лотарёва, гневно смотрящего безумным взглядом на меня. Мы по-прежнему с Вероникой Павловной жали друг другу руки, а потом женщина резко рванула нашу хватку, и я повернулась к ней. – Выскочкам не место в нашей системе, Калашникова. Разве Ветров тебе об этом не говорил? – разительная перемена судьи обескуражила меня. Глядя на нее, я не могла понять, что происходит, а потом почувствовала сильные объятия и тряпку, приложенную к моему носу с едким запахом. Снотворное! Твою мать! Игнат решил довести начатое до конца, устраняя всех, кто встал на его пути. Брыкаясь и выкручиваясь, я попыталась закричать, но против сильной хватки Лотарёва было бесполезно. Я уже засыпала. Мое сознание мутилось, а взгляд расконцентрировался – все поплыло. Обмякнув в его руках, я звала Льва на помощь… и вслух… и мысленно…
Глава 18
Лев Александров
Мне пришлось отпустить Еву к судье, хотя что-то внутри подсказывало не делать этого. Даже убедительная охрана, присланная Геннадием, меня не успокаивала. Когда Калашникова вошла в здание, я провожал ее своим взглядом, словно запоминал каждое движение моей защитницы, а потом уехал. В головном офисе творился дурдом. Суханов в пьяном виде заявился на рабочее место, и теперь вытворял погром. Когда мы были у Вольного, мне позвонила секретарь и сообщила, что никто не может справиться с коллегой, тот заперся у себя и никого не хотел слушать. Дьякон требовал меня лично. Я удивился, с чего вдруг он сорвался, хотя ведь всегда презирал тех, кто не мог справиться со своими проблемами на трезвую голову.
Минуя очередную пробку нарушением правил дорожного движения, я, наконец-таки, добрался до своего здания. Высотка, смотрящая на людей свысока, да внушающая солидность и надежность своих услуг, вдруг стала для меня самой обыкновенной серой глыбой. Как попало припарковав свой автомобиль, я швырнул ключи своему охраннику, тому не привыкать, откатывать машину на специальное парковочное место, находящееся на заднем дворе. Геннадий уже поравнялся со мной, нагоняя темп. Я обратил внимание, что он нахмурился, когда, скорее всего, ему передавали информацию в переговорном устройстве.
– Хорошо. Понял, – командным тоном ответил своему оппоненту, потом посмотрел на меня, – Лев Львович, ваш адвокат сейчас у судьи на приеме. Но охрана была вынуждена остаться за дверью приемной.
– Ясно. Ева попросила, или…, – начал я, но Геннадий покачал головой.
– Сама Калашникова, потому что иначе не впусти бы к судье.
– Пусть будут на чеку, – предупредил мужчину, чтобы тот отдал команду своим бойцам держать ухо в остро.
Войдя в главное помещение, все сотрудники, завидев меня, притихли. И до самого лифта сопроводили косыми взглядами. Выполняя свою работу, они не забывали и о слухах, которые так быстро порождались небылицами. Вплоть до того, что некоторые действительно верили в мою причастность к смерти Лотарёвой. Шептались за спинами, а мне было совершенно наплевать. Меня не касались их домыслы, для меня было важным, чтобы работа, за которую я им плачу, делалась в срок и с достоинством. Остальное мелочи. Как говорил мой отец: «не там смотреть и слушать надо, где постоянно о тебе говорят, а там, где о тебе молчат, но следят». Только недавно понял суть этой фразы, какой мудростью и опытом отец все же обладал и делился со мной. А я дурень не верил или огрызался, да и вовсе, бывало, не соглашался во многом. Мои убеждения разительно отличались от отцовских, но ведь благодаря им, я смог вывести нас на мировой, крупномасштабный рынок. Теперь каждый «стандартный кошелек» желал стать клиентом моего банка.
– Не нравится мне всё это, – пробурчал себе под нос, когда мы поднимались в лифте на самый верхний этаж. Гена согласно закивал.
– Ребята пробивают машину, но пока безрезультатно, Лев, – в тоне голоса охранника слышалась сталь. Мы переглянулись друг с другом. – Машина явно угнанная, да и номерные знаки едва видны, чтобы засечь.
– А камеры? Я уверен, там должны быть уличные. Пробей по каналам, добудь разрешение, если это стало препятствием. Все же я должен знать того, кто пытается убрать Еву, – ярость во мне закипала, я хотел бы придушить своими руками виновника. Того, кто так тщательно заметал за собой следы. А потом меня будто током пронзило. Твою ж мать! Скорее все моя Ева докопалась до правды, при чем слишком близко, раз логово зашевелилось. Она мне намекнула, что знает имя убийцы, но не сказала. Я даже зарычал вслух, а потом со всей дури ударил кулаком по стальной стенке лифта. Глухая металлическая дрожь волной отдалась в эхо звуком.
– Лев, – Гена предпринял попытку успокоить меня, но я махнул рукой, обозначая дистанцию, и чтобы он молчал в данный момент.
Дверца распахнулась, оповещая музыкальным сигналом о прибытии. В просторном холле стояла толпа зевак, а также мой секретарь и пара полицейских. Женщина подбежала ко мне, бледная, как тень. Руки дрожат, и прическа слегка растрепанная.
– Лев Львович, ситуация уже выходит из-под контроля. Суханов бушует у себя. Громит в кабинете все, что под руку попадается. Полицейские попытались взломать дверную ручку и проникнуть в кабинет, но мужчина угрожает выброситься с окна.
Я был удивлен. Это походило на клоунаду, когда все внимание привлекали к себе. Любыми способами. Отправив секретаря на свое рабочее место, я отдал распоряжение всем расходиться по местам и не высовываться. Оба полицейский, дезориентированных сложившейся ситуацией, подошли к нам с Геннадием и скоординировали свои дальнейшие действия. Было решено пригласить специалиста, который бы смог контролировать этапы моих переговоров с Дьяконом. Кто знает, а ведь мужчина мог и вправду сигануть за борт. Мне не нужны лишние проблемы, да еще и повод в судебном заседании и статьи за доведение до самоубийства, которое Лотарёв с радостью повесит вне зависимости от квалификации дела.
Спустя десять минут, я все-таки решился на отчаянный шаг и подошел к деревянной двери кабинета Суханова. Постучал, едва дыша. Была полнейшая тишина, наводящая меня мысль, что тот мог просто завалиться спать, окончательно опьянев. Прислушавшись, я прислонился к поверхности боком. Постучал еще несколько раз, дергая тихонько за стальную извилистую ручку. Закрыто.
– Я буду говорить только со Львом! – Дьякон заорал как ненормальный, проревев гортанным, пьяным тоном.
– Это я и есть, открывай, – старался держать себя в руках, чтобы не спровоцировать Суханова на игнор. В тишине был слышен топот тяжелый шагов, а потом раздался щелчок, Дьякон все-таки открыл дверь, и я вошел.
– Без охраны! – увидев меня, Суханов наставил пистолет, держа его одной рукой, а во второй была бутылка с водкой. Он ухмыльнулся, когда я просканировал того. – Неожиданно, правда, Лев Львович, – помотал передо мной бутылкой и оскалился. Суханов едва стоял на своих ногах, его то и дело вело из стороны в сторону. В кабинете стоял затхлых запах спиртного, и только потом я увидел у мусорной корзинки еще несколько пустых бутылок.
Закрыв за собой дверь, я безмолвно отдал приказ не дергаться. Конечно, риск был высок, но я был обязан попытаться вразумить Суханова и предостеречь от непоправимого. Все это время я мысленно был рядом с Евой. Надеялся, что угроза для нее миновала, и охрана присмотрит, а после отвезет ко мне домой, как я просил. И вообще, я спланировал наш отъезд на некоторое время на базу-отдыха к своим знакомым, чтобы Калашникова немного пришла в себя перед судебным заседанием. И об этом я собирался сказать сегодня вечером за ужином, решил в который раз позвать ее замуж. Грудную клетку жгло от тисков, которые отчего-то сжимали мое сердце.
Хмуро посмотрев на пьяного Дьякона, я прошел вглубь его строгого, классического кабинета заядлого юриста и советника. Только теперь здесь был настоящий погром, словно тут навели хороший шмон, в поисках денег или ценных бумаг. Я встал напротив мужчины и попытался начать разговор.
– До чего ты себя довел? – задал вопрос ему, а Суханов так сильно замотал головой, что, казалось, она сейчас отлетит к чертям. Мужчина загоготал, прищурившись и наставив на меня свой пистолет. И вообще, какого хрена, охранники в здании не проверяют сотрудников на наличие огнестрельного? Я был взбешен. И потому так сильно сжал руки в кулаки, что от впившихся ногтей в ладони, кожу начало саднить.
– Разве я сам? – едва шевеля языком, вяло переспросил Дьякон, а потом икнул. Его рука с оружием обмякла, устав держать пистолет, он просто отшвырнул от себя металл на рабочий стол. Я слегка расслабился, и вроде напряжение отошло на второй план. Я заметил, что дверь на балкон была открыта, и чуть наклонившись в бок, пока Дьякон не видел, заглянул туда. Окно нараспашку. Значит не шутил. Идиот. Лететь вниз головой с хер знает какого этажа в пьяном угаре… я не на шутку разозлился на Суханова, который своим поведением мог довести до приступа других сотрудников.
– А кто еще, – фыркнул я, выпрямляясь. Дьякон сверлил меня своим замутненным взглядом. – К чему концерт? И с каких пор ты вдруг пристрастился к выпивке? – с пренебрежением и осуждением продолжил засыпать вопросами бывшего друга моего отца. Суханов поморщился, будто сам себе был противен за слабость. Облокотившись о столешницу для равновесия, он снова приник губами к горлышку бутылки и опрокинул жидкости себе в рот. Горячая смесь обожгла ему глотку и потому Суханов зарычал, выдыхая отраву.
– Знаешь, Лёва, я всегда старался думать и решать проблемы с ясной головой, – Дьякон смотрел на полупустую бутылку и болтал в ней остатки. – А тут вон что оказалось, выпил и вроде проблема уже не такой глобальной сталась. Пофиг, понимаешь? – ухмыльнулся, долбанув стекляшкой по столу. Брызги капель водки разлетелись в разные стороны. Я не прерывал Суханова, давая ему шанс одуматься… выговориться. Ему проспаться надо, а потом хорошенько обдумать о дальнейшей судьбе своей карьеры – в моей компании ему теперь явно нет места.
– Так что мешает тебе сейчас подумать. У нас сегодня подписывается контракт с китайцами, я надеялся, ты понял намек, что это был твой последний шанс, – спокойный тон моего голоса заполнил кабинет, разрывая напряжение. Суханов отмахнулся от меня, цыкая и бранясь матами.
– Это уже неважно… Да что ты знаешь, Лев!? – задыхаясь, заорал мужчина, и его повело в бок. Не удержав равновесие на своих двоих, Дьякон упал на пол задницей. Я поспешил помочь мужчине подняться, в очередной раз протянул свою руку ему в помощь. Он побледнел, хотя небритые щеки от злости все еще пылали краснотой, да еще спиртное хорошо разгоняло кровь по всему телу, добавляя жгучей краски. – Уйди от меня, – пренебрежительно отказался от помощи, отвернувшись. Для него мой жест оказался унизительным.
– Короче, давай, заканчивай тут выстебываться. Пора работать. Сегодня проспись, а завтра мы поговорим, – подытожил, но как оказалось, слишком рано пришел к выводу. Дьякон засмеялся, заливаясь неестественными звуками гогота. Я насторожился, отступив от него на несколько метров.
– Ты, сукин сын, – тыча в меня указательным пальцем, мужчина сощурился, стараясь сконцентрировать свое внимание на мне. – Это я… Я! Я к тебе Калашникову отправил, потому что ты достал меня своим вздыханием по девке. А мог и не делать этого, – прорычал Суханов.
– Думаю, ты и сам знаешь, что я бы в любом случае пошел к ней. Вопрос скорее был в твоей честности передо мной. И моем доверии к тебе, Дьякон, – сказал, как отрезал. – Ты ведь знаешь настоящего убийцу, – я решил слукавить, и был шокирован выражением лица мужчины. Знал! Я попал в точку. Суханов опустил глаза в пол, затем провел ладонью по всему лицу, будто смывал дурман алкоголя с себя.
– Ты просто не понимаешь, – тихо проговорил он, а потом поднялся на ноги, опираясь о край стола. – Я мог запросто взять дело на себя, и поверь мне на слово, Лёва, я бы не приложил ни капли усилия, чтобы тебя освободить, – зло отчеканил, и в его горящих глазах отразилась ярость. – Думал, что Ева тоже не особенно впряжется, как обычно даст заднюю и дело передадут Ветрову. А тут вон что вышло, вы любовь вздумали крутить. Кстати, как же прошла беседа с судьей? А утреннее шоу? – в словах, пропитанных ядом, сочилось язвительное предупреждение о приближающейся опасности. Суханов засеменил к балкону, отталкивая меня с пути. – Уходи, Лев. А лучше, если поспешишь, – с намеком бросил, остановившись на мгновение прямо напротив меня.
– Почему ты так ненавидишь меня?
– Не тебя, а твоего отца, который лишь подарил мне иллюзию партнёрства, – я расслышал обиду в словах Дьякона. – Ты просто пришел на все готовое, построенный фундамент нами двумя. Я не стал препятствовать, пока все у меня шло так, как я хотел. Затем начались бесконечные нападки Лотарёва на твой бизнес, – мужчина засмеялся, зыркнув взглядом вновь на приоткрытую балконную дверь. – А тут и Жанна с тобой замутила. Как-то все свелось в одну кучу, и Игнат решил через меня, добиться того, чтобы между тобой и его дочкой ничего не было дальше. Он знал о твоих пристрастиях к необычному сексу, потому что сам такой. Вот в чем соль, Александров, – льющееся рекой признание Дьякона, походило на исповедь. Я молча стоял и слушал его речь. Слова ранили, но не настолько, чтобы принимать близко к сердцу. – На самом деле, Лотарёв решил одним махом решить все проблемы, – неестественно хохотнул старик, и его грудная клетка зашлась в судороге кашля. Затем своим скрипучим голосом Дьякон добавил: – Вот только дочурка-то его оказалось проворной сучкой, выкрала у отца важный документ. Дело на жену Вольного, слыхал о таком? – пронзительно посмотрев мне в глаза, Дьякон оживился.
– Да, я знаю о Марианне. Знаю, что она попала в аварию, или что-то подобное, – запнулся я, понимая, что на самом деле, Вольный особенно никого не посвящал в суть ситуации с женой. Дело замяли, под предлогом недостаточности основания в возбуждении повторного проведения расследования. Тогда все мы были удивлены, что Эдуард так легко спустил на тормозах фактическое убийство. Спланированное и доведенное до конца. Только причем тут семья Вольного, когда как дело касается меня и моей свободы.
– Ты ничего не знаешь, глупец, – Суханов прищурился, слегка склонив голову ко мне. – Запахло жаренным, понимаешь? Калашникова все откопала, и Лотарёв теперь настроен устранить ее всеми любыми способами. Поэтому я у тебя еще раз спрашиваю, как прошло ваше утро, и где сейчас девчонка? – Дьякон подмигнул мне, вводя в ступор, в сомнения, а можно ли было верить его словам? В пьяном состоянии старик мог наговорить всего, ведь обида ослепляла его здравый ум. Он похлопал меня по плечу, и напоследок добил фразой: – Поспеши. Часики тикают. Ева знает, кто за кем стоит. И этот кто-то прямо сейчас может опередить тебя.
Только собрался ответить Суханову, как в кабинет ворвался Геннадий.
– Лев! – практически задыхаясь, он окликнул меня, словно бежал по этажам, а не стоял за стеной по ту сторону. – Охранники только что передали: Калашникова пропала. А судья уверяет их, что Ева сама покинула кабинет.
– Что?! – уже я повысил голос, и отвлёкся от старика всего на пару секунд, а он уже успел выйти на балкон. Обернувшись, я заметил его, на лице Дьякона было абсолютное спокойствие. Все происходило, как в замедленном кадре: мы с Геннадием рванули к балкону, чтобы предотвратить попытку самоубийства Суханова. Старик уже подался вперед, и его туловище начало перевешивать оконную ограду. Еще чуть-чуть, и он рухнет в свободном полёте вниз головой с пятидесятого этажа здания. Как много успеваешь заметить за секунду «до»… И всё… Суханов сделал свой выбор, а я не успел его отговорить от ужасного поступка. – Твою мать! – заорал я, хватаясь за голову обеими руками. Не мог поверить своим глазам. Просто это что-то за гранью возможного.
