Текст книги "Омегаверс Взгляд сквозь туман. Ч.2 (СИ)"

Автор книги: Ольга Вольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Он много где помогает.

– А откуда он вообще взялся? Ты не говорил, что у тебя есть брат... Чай пить будете?

– Давай... Я и сам не знал, пока на базу не прибыл. Оказалось, что пока я у приёмных родителей рос, мои кровные усыновили сироту – оми не выдержал разлуки, да и пообещал кое-кому...

– Оми? – нахмурился Оливье.

– Это древнее слово, которым называли когда-то родителей-омег... но это долго рассказывать.

За чаем Оливье начал распрашивать объявившегося друга, и Салли коротко рассказал о своём пути до центральной базы. На подробности времени просто не было, но и этого хватило.

– А как ты себя чувствуешь?

– Нормально, только вторичное созревание напрягает – бывают острые гормональные всплески, но наш медик подсчитал, что к осени процесс дозревания закончится, и всё это придёт в норму.

– То есть? – удивился Оливье. – Его не обеспокоило, что ты начал превращаться непонятно во что?

Джеймс возмущённо замычал, и Рауль тоже насупился.

– Что значит "непонятно во что"?! Очень даже понятно – в Двуликого! У нас на базе живёт один – нормальный парень. И у Гиллиана был друг – тоже такой же...

– Какого Гиллиана?

– Неважно. И вообще, наши собрали статистику, которая показывает, что официальная медицина безбожно врёт по их поводу.

– Двуликие?

– Ещё одно древнее понятие, которое мы используем, – объяснил Салли. – Двуликие – это не остатки былой омежьей роскоши, а неотъемлемая часть нашей расы. Только официальная наука этого признавать не хочет – слишком многое придётся пересматривать.

– Лучше поехали с нами, – предложил омеге Рауль. – По дороге мы тебе всё объясним, а там решай сам – останешься с нами или предпочтёшь где-нибудь устроиться.

Оливье нахмурился.

– С вами? В подполье?

– Да, – подтвердил Салли. – Нам сейчас очень нужны специалисты и хороший врач тоже лишним не будет – Далтон иногда не справляется. И мы ищем тебя с тех самых пор, как узнали из газеты, что ты был арестован и бежал... А как ты вообще рискнул сбежать? Ведь это было слишком опасно, да и зима...

Оливье тяжело вздохнул, покосившись в сторону комнаты, где находился Антон. Его пальцы нервно поглаживали чашку с остывающим чаем.

– После вашего побега, парни, буча поднялась. Вызвали следователей из столицы, а с ними комиссар Роммни приехал... – Салли побледнел, услышав эту фамилию. За время, прошедшее со дня казни Рейгана, следователь-бета, обрекший на мучительную смерть не одного арестованного, поднялся по служебной лестнице. Гиллиан вспоминал его с отвращением и презрением, Зейн – зеленея от одного только воспоминания об омерзительном запахе этого человека. – Они перетряхнули всю базу от вышек до складов, всё обнюхали, что могли, всех поголовно гоняли на допросы... Само собой, что меня и капитана допрашивали особенно настойчиво. Потом вроде бы отпустили... А потом резко начали ревизию в моей конуре и не досчитались снотворного и тех препаратов, что я тебе колол. Тут же снова допросили дежурных, у всех анализ крови взяли и у некоторых нашли следы – вывестись не успели. Меня снова взяли в оборот... – Оливье содрогнулся. – Знаешь, Салли, наши беты из начальства, конечно, не благоухают, как Дон, но более мерзко пахнущего бету я нигде не встречал. Меня даже стошнило на допросе, а капитан потом сказал, что Роммни всегда таким был. Вкрадчивый, подчёркнуто вежливый – дескать, работа обязывает – а сам... И я сознался, что это я дежурным снотворного накапал.

– А как ты про уколы объяснил? И что это вообще было?

– Это новейший препарат для подавления агрессивности альф. Последние медицинские исследования показали, что общий уровень агрессии у них вырос в сравнении с предыдущим поколением, вот руководство и озаботилось средствами контроля. Основа для препарата – вещество, подавляющее тестостерон, чрезмерная выработка которого повинна за это дело. Когда я понял, что с тобой творится, то понял, что надо что-то делать, пока то же самое у тебя не началось.

– Но ведь это препарат для альф, – нахмурился Рауль. – Он не рассчитан на омег... или рассчитан?

– Да никто его на омегах не проверял, но если нарастание уровня тестостерона в организме Салли усилится, то он может сорваться, и тогда руководство получит на руки повод прижать его к ногтю, подумал я, а этого нельзя было допустить. И я рискнул.

– И кому ты про моё вторичное созревание сказал? – напрягся Салли.

– Только капитану, да и то не сразу. Роммни от меня так ничего и не добился. Только велел отправить на исследование тело Стефана.

– И что было потом?

– Меня арестовали за пособничество подполью. Они сообразили, что ты обязательно отправишься к подпольщикам, раз один себя выдал... После того, как меня в карцер посадили, ко мне пришёл полковник под предлогом медосмотра по причине подозрений проблем с сердцем... Он извинился передо мной и сказал, что дело дрянь. Что меня собираются раскручивать как внедрённого подпольщика. Предложил было адвоката нанять потолковее, но я отказался. Полковник и без того под подозрением, причём уже давно, и ему мужа спасать надо. Он и так слишком много для нашего брата делал, берёг, как мог... – Оливье смахнул набежавшую слезу. – Я сказал, что всё на себя возьму, пусть он только остальных не позволит тронуть. Потом ко мне Гилл пришёл – попрощаться от лица всех наших. Он мне универсальный ключ от наручников принёс – Ветра выточил по просьбе капитана. Сказал, что по дороге может выпасть шанс, да я и сам уже подумывал об этом... Уж лучше замёрзнуть насмерть, чем снова сидеть перед этим смердящим кобелём. – Омега инстинктивно сморщился. – Ладно, увезли меня с базы. Когда через какой-то мост проезжали, я попросился выйти по нужде. Меня вывели, но перед этим очки отобрали. Я отошёл в сторонку, сделал вид, что расстёгиваюсь... Холод собачий... Улучил момент и сиганул по обрыву вниз. Чуть не отшиб себе всё, но кое-как встал и помчался вдоль берега. Охрана стрелять было начала, но главный крикнул, что я живым нужен. А я в оранжевом комбезе, день ещё не кончился... В общем, пока спустились, пока чего... Там рядом с опорой моста пещерка нашлась, я туда нырнул, затаился, да тут ещё и вход завалило – конвойный поверху лазил и смахнул. Лежу, трясусь, зубы стучат... Побегали они, побегали, а потом решили просто подождать, пока я сам вылезу. Я дождался, пока они отойдут, кое-как отпер наручники – долго их дыханием отогревать пришлось – потом вывернул комбез наизнанку – подкладка-то у него серая. Там совсем темнеть начало, я вылез и пополз подальше, пока они с фонарями поверху меня выслеживали. Как сразу не заметили, я так и не понял, но отполз на изрядное расстояние. Чувствую – всё, финиш. Ещё немного – и отыщут мою замёрзшую тушку... Тут слышу – идёт кто-то. Думал, догнали, а это какой-то совсем левый тип. Увидел меня, сгрёб в охапку и понёс куда-то. Очухался я уже в машине, а мы едем куда-то. Бета оказался, мелкий контрабандист. У него в тех краях тайничок был, он его проверял и меня нашёл. Как только я смог внятно говорить, он распрашивать начал. Кто такой, откуда, почему в тюремной робе... Я рассказал, что арестован по подозрению в пособничестве подполью, что врач... Это его заинтересовало, и он сказал, что это хорошо, что я врач.

– Кто такой?

– Его зовут Лев. Ничего так оказался... Привёз меня в какую-то деревню и велел показать, что умею. Там старик жил, его дед. Деревня глухая, даже фельдшера нет, лекарств тем более фигу... Я пошарил по соседям, кое-какие травки нашёл... В общем, старику лучше стало, и Лев предложил поехать с ним. Дескать, в одном тихом месте врач нужен. Пообещал, что разведке меня не сдадут, если буду делать всё, что они мне скажут, и не задавать лишних вопросов. Я согласился. Понятно, что это бандиты, но уж лучше они, чем Роммни. Лев повёз меня к своим хозяевам. По дороге я ему давал по первому требованию, а Лев за это мне новые очки достал, приличную одежду и кормил, как на убой. Так я сюда и попал.

– И кого к тебе привозят?

– Разных людей. Две недели назад даже босса притащили, которого подстрелили на сходке! Даже странным показалось, что он не воняет, как его подручные. Если бы не его самомнение... – Оливье даже заулыбался. – Умный вообще-то мужик. Он у меня тут двое суток провалялся, пальцы гнул поначалу. Стоило мне начать повязки проверять, как он меня за задницу хватал, а один раз даже велел самому сесть сверху. Я отказался, и он приказал отсосать. Я ясно дал понять, что я врач и в мои обязанности секс не входит. Он тут же вставать начал... Пришлось прикрикнуть. Он было возбухать, как тут говорят, начал, в том числе и по поводу кормёжки, но тут ему хуже стало, я снова напомнил, кто из нас двоих врач, и он присмирел. Когда уезжал, то велел охранять меня как следует и приносить всё, что потребую, сколько бы это не стоило и где бы не находилось. Мне потом столько всего притащили чисто на всякий пожарный случай... Видать, снова босс распорядился. Я под это дело начал местных бездомных лечить и подкармливать, только сказал им, когда лучше не приходить.

– Так один из них нас к тебе и направил, – улыбнулся Рауль.

– Который? Вария?

– Не знаем, он не представился.

– Наверно, Вария, он всегда ко мне всех шлёт.

– Так как, поедешь с нами? – предложил Салли.

– А как же бездомные? "Милосердия" тут нет.

– Мы куратору скажем, а он помозгует. Может, эти ребята полезными окажутся... В других городах некоторые бомжи сотрудничают с нашими.

– Меня же искать будут... да и нечестно это как-то... Они мне так помогли... – Оливье замялся, покосившись на ходики, висящие на стене. Салли тоже посмотрел туда. Скоро восемь... До проверки около часа осталось.

– Ничего, ты уже отработал, когда их босса спасал. – Рауль встал и пошёл посмотреть, как там Антон. – А у наших тебя точно никто не обидит. Наоборот – почёт и уважение гарантируем.

Оливье продолжал колебаться.

– Вы одни?

– Нет, с нами ещё старший и Рикки омега. Они сейчас по делам ходят, а мы так, гуляем. И вообще, наш рейс скоро закончится. Ещё пара точек – и мы домой поедем.

Оливье поджал губы... и встал из-за стола.

– Хорошо, только обязательно скажите куратору своему про местных бездомных. Им больше идти некуда. Помогите мне кое-что забрать...

Сборы много времени не заняли – больше ушло на то, чтобы уложить медикаменты и кое-какие инструменты и приспособления в сумку половчее. Оливье прихватил кое-что из одежды, дал Салли одну из своих рубашек, Джеймс помог укутать Антона в покрывало, и они покинули дом, оставив включёным свет на кухне.

Увидев на пороге явочной квартиры Рауля с закутанным в покрывало омегой, Салли и Джеймса с самыми решительными лицами и мнущегося за их спинами Оливье с большой сумкой на плече, бета так и сел на обувной ящик.

– Не понял... Это что такое?

– Фамильный фарт Мариусов, – проворчал Рауль. – И их феноменальный талант находить приключения на свои зады.

– А ты кого тащишь?

– Это Антон, инженер с Ярмарки. Все остальные вопросы к Салли – его была идея парня забрать без твоего одобрения.

Тем временем Антон заворочался под своим покрывалом, и Оливье, бросив сумку на пол, кинулся к нему.

– Очнулся...

– Где я? – простонал омега. – Что случилось?

– Ты в безопасности, просто ногу подранили, – объяснил Рауль. – Ты меня помнишь?

– А где Салли?

– Я здесь, – подскочил к приятелю Двуликий. – Теперь всё будет хорошо.

– Так, кто-нибудь мне хоть что-нибудь объяснит? – потребовал Дэн. – Рикки, помоги устроить нашего нового друга на одной из коек!

Из-за ближайшей двери выскочил Рикки и узнал Оливье. Объяснять ничего не пришлось – омега моментально всё понял.

– Ой-ё... – тихонько протянул он. – Салли, ты хоть понимаешь, что тебе оми на это скажет?

– Знаю, что рассердится. Будем надеяться, что сильно ругаться он не будет. В конце концов, он и сам по молодости такие номера выкидывал, что ему грех в чём-то меня осуждать.

– Ага, конечно, – скептически фыркнул Дэн, поднимая с пола сумку Оливье. – Думаешь, что он просто войдёт в твоё положение, выслушает, пожурит, сделав скидку на двух специалистов, и на этом всё закончится? Как бы не так! Ты скажи спасибо, если он про ребят вообще сразу вспомнит, когда перебесится!

– Ничего, переживу.

– А что на всё это твой отец скажет?

– И это переживу.

– Плохо ты всё-таки Риана знаешь, – проворчал Дэн, занося сумку в комнату, отведённую для омег. В ней стояли две стандартные койки и пара прислоненых к стене раскладушек в сложенном виде. Рауль уже устраивал приходящего в себя Антона на одной из коек, а рядом хлопотал Оливье, взбивая подушку. – Ты ещё не видел его в настоящей ярости. Поверь – зрелище более чем незабываемое. Даже иных альф пробирало до промокших штанов.

– Вы про кого? – обернулся Оливье. – Про родителя Салли? А он кто?

– А Салли ещё тебе не сказал? Его родитель-омега – сам Риан Сантана.

Оливье и Антон ошарашенно переглянулись, а потом так же дружно уставились на Салли.

– САНТАНА??? – Салли молча кивнул, и Оливье побледнел. – А полковник и капитан знают?

– Давно знают, ещё с тех времён, как я был зачат. Это полковник Бейли дважды давал моему оми уйти из окружения. Ты думаешь, почему меня выписали на ту базу? Не только из-за моей квалификации, но из-за того, что я и оми очень похожи. Они заподозрили, что мы родственники.

– Похожи? Да вы просто на одно лицо, – хмыкнул Рикки, облокачиваясь на спинку койки Антона. – Только и разницы, что у Салли задница пошире и глаза голубые, как у старшего отца. Некоторые наши их даже путают до сих пор, пока не принюхаются.

Оливье немедленно потребовал объяснений и тут же их получил. Едва рассказ закончился, Оливье, всё ещё пребывая в шоке от услышанного, снова занялся Антоном, после чего все устроились на кухне для более детального разговора. Джеймс постарался устроить Антона со всеми удобствами – инженер категорически отказался ложиться спать, пока не задаст все волнующие его вопросы. Дэн изложил ситуацию так подробно, как только смог.

– ...и теперь между нами и властями получился хрупкий баланс, – закончил он. – С одной стороны они со всеми ресурсами и возможностями влиять на обстановку в стране, с другой мы и те люди, которые готовы начать изменения, но сильно зависят от Системы. Первый этап операции, начатой ещё нашим покойным вождём, закончен, пора приступать ко второй, но нам не хватает специалистов, чтобы всё отладить к началу выборов и поддержать политическую партию, которую мы создадим из объединённых общественных движений. Эта партия будет продвигать наши идеи на официальном уровне, а мы – обеспечивать её охрану и добывать компромат на выдвиженцев противника. Вы, ребята, могли бы крепко нам помочь, но если вы не захотите во всём этом участвовать, боитесь, то мы поможем вам устроиться в любом городе, какой вы назовёте.

– Я в розыске, – напомнил Оливье. – У меня и выбора-то особого нет... Но Салли тут кое-что сказать успел, и я хочу понять, на чём вы собираетесь строить свою основу. Я так понимаю, что некоторые ваши взгляды расходятся с официальной наукой?

– Это не просто расхождения, а прямое противостояние, замешанное на многовековой лжи по самым разным направлениям, начиная с религии и заканчивая мировой историей. За века Великого Холода и того, что сложилось после него, получился такой ком искажений и наслоений, выстроилось столько внутренних связей, опутавших всю нашу жизнь, что одним махом не разрубишь. Нужны целые поколения, чтобы разгрести всё это дерьмо, но кое-кому эти изменения просто невыгодны – они пошатнут всё, что было выстроено ими раньше. Если мы не справимся или ошибёмся, то может начаться хаос, и тогда нашей цивилизации придёт конец. Рейган потому и затеял своё восстание, поскольку ещё не поздно. Точка невозврата ещё не пройдена. Если ты хочешь узнать побольше, то на нашей базе всё увидишь сам. Мы уже живём без предрассудков и в мире друг с другом, всё больше людей в городах сами приходят к мысли, что в нашем обществе творится что-то не то, но нынешняя Система связывает им руки, вынуждая тратить больше времени на обеспечение себе должного уровня жизни, чем на борьбу за права. Мы собираемся поднять их, предложив альтернативу уже на ближайших парламентских выборах, и для этого мы затеваем большую перестройку у себя.

– Короче, таких, как ваш полковник, гораздо больше, но после казни Рейгана они были вынуждены затаиться, а тем временем новое поколение подросло, – объяснил проще Рикки. – Система продолжает выкручивать руки и пудрить мозги, но и мы не зеваем. К тому же те, что уже всё поняли и не загремели в лагеря, начали передавать свой опыт другим, да и вместе проще, чем по одиночке, особенно там, где жить трудно. До официальной регистрации нашей партии осталось уже немного времени, и сейчас пора вовсю готовиться к выборам, чтобы показать кукловодам, что они не всесильны и без нас просто никто.

– Больше? – Оливье хмуро покосился на Рауля.

– Ага. Алекс тебе про мужа рассказывал? Рассказывал. А Дон с Дензом? Что, плохие ребята? Да классные! А этот... как его?.. Скиперич, про которого Салли как-то рассказывал? Он ведь сейчас с Гиллом, верно? Вроде даже жениться собирается. Что, плохой парень? Да чистое золото!

Оливье вздрогнул, и его губы задрожали. Омега-врач поднялся с табурета и отошёл к кухонному окну, трясущейся рукой снимая очки и прикрывая глаза ладонью.

– О-о... – тихонько протянул Дэн. – Похоже, Рик, ты его чем-то задел.

– Чем? Я же правду сказал...

Салли вдруг вспомнил случайно услышанный разговор между Оливье и Дерком Дроу... и всё понял. Он поспешил к другу, который уже едва сдерживал слёзы.

– Оливье... ты что? Вспомнил что ли кого?

Омега нервно повёл плечом.

– Ничего... это просто от усталости...

– Дерк, да? Я слышал, как вы в столовой про его спину разговаривали...

Оливье испуганно вскинулся.

– Слышал?

– Случайно. Дерк тогда был не такой, как обычно...

Оливье всхлипнул и отвернулся.

– Салли... я не понимаю, что происходит... Когда ты подписал свой договор, мы с парнями всё никак не могли понять, почему ты такой довольный ходишь. Да, твои – ребята нормальные, отлично пахнут... Дензел и вовсе на отличку... но ведь нас всегда считали людьми второго сорта, а то и вовсе отбросами... Да, кто-то из наших сумел подняться наверх, но это мало что изменило, поверь. Я, Стив и Рэй ходили по рукам начальства, и они постоянно норовили нас унизить, поставить на место. Про самих хозяев и говорить нечего. А мы... Мы были рады за тебя, правда... но и обида была. А когда Дон тебя ко мне перед течкой притащил, я окончательно понял, как искренне они о тебе заботятся. А однажды я случайно увидел, как полковник с мужем милуются... Полковник очень хороший человек, умный, и мы какое-то время думали, что он просто очень практичный... пока не нужны были какая-то помощь и поддержка. Полковник всегда находил нужные слова, мог зайти и поговорить просто так, пошутить, и сразу легче становилось... Он ведь очень хорошо пахнет тоже, пусть и не так, как Саммерс. А когда с Ронни стало совсем плохо, и полковник с капитаном пытались что-то сделать реально, то это нас потрясло. Прямо как в романе! И я начал надеяться, что когда-нибудь и я встречу достойного человека. Кого-нибудь исключительного... а сейчас... я не знаю, что думать.

– Дерк тебе нравится? – Салли приобнял друга, и Оливье уткнулся в его плечо.

– Я не знаю. После того, как твоя течка закончилась, Дерк отбыл в рейд, в котором его изрядно потрепали. Сразу после отчёта он пришёл ко мне и впервые за эти три года не насмехался, не ругался, а просто молча сносил все процедуры. Едва я закончил, он попросил воды... Ты представляешь... Он... ПОПРОСИЛ!!! Нормально попросил воды! Я ему налил из графина, он начал пить... и вдруг начал про рейд рассказывать. Они тогда зачистку проводили в каком-то квартале, где окопались ваши... а, может, и не было ничего... Так вот, Дерк тогда едва не пристрелил двух детей, которые внезапно на него налетели. Дерк едва успел среагировать. Тут выбежал омега, увидел вооруженного парня, испугался и начал молить не стрелять. Забрал детей, и они убежали... Ты бы видел, как Дерк об этом рассказывал... Допил, встал и ушёл. Я потом полночи заснуть не мог – всё думал, не показалось ли мне это всё, было ли оно. Потом он ещё раз зашёл, ничего не говорил, пока я повязки проверял, поблагодарил... по плечу похлопал... вот так... – Оливье пару раз хлопнул Двуликого по плечу – очень неуверенно. – И мне вдруг показалось, что он стал лучше пахнуть. А после Нового Года он ко мне пришёл... Ты, наверно, именно это слышал... Оказалось, что его спине тогда сильнее досталось, но аукнулось это именно на Новый Год – сорвал в поединке. Пока шли допросы, я его спиной занимался, и он пытался что-то говорить, я что-то отвечал... потом чаем его напоил, и Дерк вдруг сказал, что жаль, что молока нет... Потом меня арестовали. Когда меня уже увозили и в наручниках в машину сажали, Дерк у выезда на дежурстве был. Я, когда его увидел, испугался – что он теперь обо мне подумает? Пока меня в машину заводили, Дерк смотрел на меня... так смотрел... – Оливье прижался сильнее. – И внутри меня что-то ёкнуло. Я всю дорогу об этом думал, а когда сбежал и Лев меня подобрал... а потом по пути сюда трахал на заднем сидении, я вдруг о Дерке подумал... и у меня случилась сцепка. Впервые за всю мою жизнь сцепка без течки! Я всё время о нём думаю... – Медик всхлипнул, и Салли обнял его крепче. – даже во сне его вижу... Всё думаю – жив ли он...

– Значит, Дерк всё-таки задумался... Так это же хорошо.

– Салли... я что... влюбился? С чего вдруг? Я же этих кобелей всегда терпеть не мог!

– Тут я тебе не советчик. Это только ты сам себе ответить можешь. А ты бы хотел ещё раз увидеть Дерка? – Оливье кивнул. – Значит, он тебе небезразличен.

– Что мне делать?

– Я не знаю. Будем надеяться, что вам ещё удастся встретиться и поговорить, и всё разъяснится.

– Но разве мог он мной всерьёз заинтересоваться?

– А почему нет? – Салли заглянул в глаза сородичу. – Ты хороший парень, умный, симпатичный... – Оливье порозовел. – И мы, омеги, гораздо восприимчивее, чем они. Если в твоей душе появился отклик на один-единственный взгляд, то там точно что-то было.

Оливье неуверенно улыбнулся. Заметив это, подпольщики переглянулись, а Антон задумался.

– Рикки... – тихо начал Рауль.

– Понял. Поговорю, – кивнул омега.

Утром Антон выглядел получше, рана в бедре опасений не вызывала, и Дэн решил ехать дальше. Впереди был Дормут. Оба омеги согласились ехать на центральную базу – им стало ещё любопытнее, когда за ужином им немало всего рассказали. Если бы не необходимость ложиться спать, то поговорили бы дольше. Информация, что Риан Сантана и его отец Рейган Мариус – потомки легендарных Спенсеров и Баалов, потрясла новеньких не меньше самого родства Салли со знаменитым комиссаром подполья. Когда Салли и Рикки пересказывали альтернативную версию мировой истории, Оливье и Антон только головами покачивали. Рауль и Дэн вызывали в них всё меньше опасений, особенно после того, как Дэн долго и с гордостью рассказывал о своём супруге. Немало вопросов у Оливье было и по теоретической части.

– А что такое импринтинг?

– Это так сразу не объяснишь, – пожал плечами Салли. – Это надо с самого начала рассказывать.

– Ну, мы никуда и не спешим... – хмыкнул Рикки, взявший своего рода шефство над новичками. – Да и в Дормуте могут получше рассказать – там наши лаборанты сидят. Они лучше разбираются.

– Лаборанты? – удивился Оливье.

– Ну да. – Рикки повернулся к ним. – Нам же предстоит дискутировать, чтобы обосновать свою точку зрения, нужны доказательства и аргументы. Рейган Мариус, опираясь на легенды древних и находки непризнанных исследователей, начал это делать, но учёный совет того времени и те, кто давал деньги на исследования и разработки, отвергли его теорию, поскольку та переворачивала все представления, уже укоренившиеся к тому времени, и грозила изменить начавшую выстраиваться Систему, замешанную на принижении роли омег в развити нашей расы и самого общества. То, что знали наши предки и вывели в своих законах, было выброшено на обочину во времена Великого Холода, и это стало началом нашего вырождения, которое сейчас становится вполне ощутимым. Потому-то альфы и беты и воняют, и вообще мы начали мельчать и слабеть – наши предки были крупнее и здоровее.

– Но ведь это последствия крайне тяжёлых условий во времена Великого Холода...

– Но если это так, то почему мы не стали расти после Радужной Весны, когда климат сильно смягчился? – возразил Дэн. – Ты никогда не замечал, что выставленные в музеях старые альфьи доспехи нынешним богатырям велики. Мало кто вырастает настолько, чтобы эти раритеты сели на них, как родные. Да и старые мечи и булавы мало кто способен поднять.

– Так ведь это только сохранившиеся предметы, рассказывающие об особенно выдающихся воинах...

– ...однако если подробно исследовать захоронения, относящиеся к самым разным временным периодам, то эта версия опрокинется. Ещё Донован Лайсерг проводил эти исследования до рождения нашего вождя и Учителя и оставил после себя очень интересные записи. За что его с братом и расстреляли, обвинив в шпионаже.

Оливье продолжал хмуриться.

– И люди готовы вам поверить?

– Многие уже готовы идти за нами, – подтвердил Рауль. – Я не раз ездил с отрядами и всё видел собственными глазами, разговаривал с людьми. Здравый смысл всё больше берёт верх, но опасность быть арестованными остаётся. Чем больше укрепляются наши позиции, чем чаще люди сообща выходят на митинги, тем сильнее ужесточают наказание для арестованных. Многие просто боятся говорить в полный голос, чтобы не потерять то, что у них уже есть, и мы собираемся показать, что бояться нечего. Но сначала надо выбить почву из-под ног врага, показать его ложь и лицемерие. Мы уже накопили немало материала, который и станет нашим оружием, когда наши кандидаты начнут обращаться к избирателям со страниц газет и экранов телевизоров. До самого верха добраться будет непросто, но мы уже работаем над этим. И потому нам нужны знающие люди, чтобы быть во всеоружии. Именно в этом и состоял план Рейгана. Сначала расшевелить людей, показать им, что всё не так просто, как им всегда говорили, заставить их думать и начать искать ответы, а потом, как только общество созреет, начать давать информацию, чтобы каждый решил для себя сам. Он учил и давал возможность учиться тем, кто пошёл за ним, чтобы потом, когда они, устав от боёв, могли устроиться в мирной жизни и нести полученное знание дальше. Словом, делом, личным примером. И с каждым поколением таких становится всё больше. Иные альфы и беты ходят по Ярмаркам, чтобы помочь несчастным, освободить их, дать шанс на нормальную жизнь, и их дети, если складывалась семья, потом росли в атмосфере поддержки, взаимопонимания и заботы, уже готовые противостоять школьной программе, которая промывает мозги с началом периода активного созревания. Процент разводов повышается ещё и потому, что самые здравомыслящие женятся, чтобы освободить бывших невольников, помочь им с документами, которые дадут им статус свободных, а потом, как только всё налаживается, разводятся, давая ребятам жить самостоятельно. Сейчас, когда люди созрели для поиска истины, мы начинаем понемногу давать им знания, сохранённые Спенсерами и Баалами, распространяем работы Мариусов, чтобы любой мог на досуге почитать и подумать. И это работает. Не хватает только последнего шага, чтобы свершить бескровную революцию и привести во власть наших представителей официально, законным путём. Показать кукловодам, что созданные ими самими правила можно обратить против них самих. Рейган в своём Манифесте перед казнью говорил об этом. И многие его услышали. Он уже тогда понимал, что силовой захват власти только усугубит ситуацию, ведь богачи и аристократы никуда не денутся и будут сопротивляться.

– А как же наша природа? Инстинкты? Ведь их не получится просто выбросить на обочину...

– Тут всё и просто и сложно одновременно. Дело в том, – вздохнул Рикки, – что за века Великого Холода наша кровь стала грязной. Законы генетики, которые соблюдали наши предки, были проигнорированы, рождение детей начало происходить с нарушениями, количество перебило качество, и в результате мы ослабели, а звериное начало усиливается. Чем грязнее кровь, тем сильнее инстинкты и слабее их контроль.

– Ты говорил, что общий уровень агрессии альф вырос, – снова заговорил Рауль. – Это прекрасно доказывает, что мы правы. Плохая наследственность вызывает сбои в выработке гормонов, что влияет на это тоже. Но существуют и предохранители, которые до сих пор препятствовали нашему полному вырождению, иначе уже сейчас было бы гораздо хуже.

– И что это за предохранители?

– Импринтинг и Двуликие, – объяснил Рикки. – Импринтинг означает, что альфа и омега настолько идеально подходят друг другу в плане рождения здорового потомства, что их начинает тянуть друг к другу, а альфы теряют восприимчивость к другим омегам даже в период течки. Этот механизм призван для того, чтобы от таких пар рождалось как можно больше детей, которые собирают в себе самое лучшее, что есть в родителях, и передают дальше. Они в целом умнее, сильнее и здоровее. Двуликие, как и все другие омеги, несут в себе механизм, который позволяет отфильтровывать негодящих кандидатов, которые пахнут непривлекательно. От союза Двуликого и простого омеги рождаются чистокровные омеги, которые точно так же собирают в себе самое лучшее, что есть в родителях, усиливая эффект. Но и без этого могут рождаться нормальные дети – если союз заключён по согласию и взаимной симпатии. И так можно очистить нашу кровь со временем. То, что прилично пахнущие ещё встречаются, доказывает, что то разнообразие вариантов, что есть в низу общества, даёт такую возможность. А среди богатеев выбор крайне ограничен, и в результате их отвратительная наследственность начала отражаться и на омегах тоже. Особенно, когда от их "развлечений" рождаются новые дети.

– При чём здесь добровольные союзы?

– Эмоции и черты личности тоже влияют на запах, – сказал Салли. – Я пока не знаю как – работы за гланды, и не всегда есть время спокойно почитать – но я давно заметил, что если альфа или бета не ведёт себя как законченный отморозок, то он пахнет лучше. Скиперич, например, такой, и Гилл это подтвердил. Чем лучше они друг друга узнавали, тем лучше Скип для него пах. А потом появилась любовь.

– А что касается Салли, – добавил Дэн, – то Риан – чистокровка, Гиллиан – дитя импринтинга, и сам Салли – тоже дитя импринтинга. И это не говоря об отменном потенциале Спенсеров, которые сохраняли свою кровь чистой веками.