Текст книги "Случайное добро (СИ)"
Автор книги: Ольга Смирнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– Он после операции! – напомнила Лера мрачно.
– И что? Я же не заставляю его нормативы по прополке грядок сдавать. Сколько может. Пару раз махнет тяпкой – и отдыхать. Или пусть рисует – мне лично помогает думать.
– Были бы силы, я бы попробовал что-нибудь сделать, – сказал Александр без особого расстройства тем, что сил ему, по всей видимости, уже не вернуть. – Но увы. Поэтому и впрямь пусть задом кверху загорает.
Лере казалось сомнительным, что трудотерапия приведет к положительным результатам, но других вариантов не было. Пока. По возвращении в город она собиралась проконсультироваться с каким-нибудь врачом – психиатром, психотерапевтом или как их называют – без имен и личностей, конечно, просто описать ситуацию и попросить совета. Где найти соответствующих врачей, она не знала, но надеялась, что Александр не откажет ей в помощи.
Ее муж продолжал:
– Кстати, меня одного волнуют мысли о том, что псих может в один прекрасный момент нас всех перерезать?
Лера угрюмо промолчала. Эмиль хмыкнул и спросил:
– Есть идеи?
– Зелье увеличения резерва все выхлебал?
– Осталась пара капель.
– На заклинание хватит.
Вдаваться в подробности Александр не пожелал, заявив, что все объяснит в свое время. Лера снова вздохнула – вот надо было ей на себя это взваливать. Жалость и сочувствие – чувства, несомненно, достойные, но уж больно муторные. И все же… Племянник же. Родственник. Вдобавок, без вины пострадавший. Она не один раз повторила все эти аргументы, чтобы не поддаться искушению подбросить Матвея обратно к воротам психушки. Помогло.
Когда Эмиль ушел спать, она спросила Александра:
– А… вы все еще хотите в дом Матвея наведаться? Или передумали?
– Честно говоря, я вообще про это не думал. Некогда было. – Пауза. – Я… надо. Не хочу, но надо.
– Зачем?
– Узнать, есть ли у меня еще живые родственники.
– Будем к ним по воскресеньям ходить на чай?
– Не язви.
С одной стороны, Лера была рада, что Александр заинтересовался своей семьей, с другой – силы у него нет, она вообще потенциальный донор, какие визиты, какие путешествия? Им бы забиться в укромный уголок и уповать на милость богини.
* * *
Родители Леры вылезли из лаборатории только утром следующего дня. Нельзя сказать, что они сильно обрадовались новому гостю, запертому в спальне дочери. Лера выдержала целую битву. Ни в какую Евгений Павловна не желала оставлять у себя «больного». И это Лера еще придержала информацию о психических проблемах Матвея, рассказав только, что это родственник ее мужа, который был ранен в драке. Неадекватность поведения «родственника» она списала на лекарственные препараты, а на вопрос, почему «родственник» не в больнице, ответить затруднилась.
– Элеонора, это не обсуждается. Он не будет жить здесь.
– Мам, но это ненадолго! Пожалуйста.
– Не понимаю, почему нельзя оставить его у вас. В конце концов, это же родня твоего мужа, а не наша.
На этот вопрос у Леры тоже не было убедительного ответа, поэтому она вновь промолчала. Евгения Павловна поправила прическу и продолжила:
– Чтобы к завтрашнему дню его здесь не было. Элеонора, я серьезно. Здесь тебе не лазарет. Мы с твоим отцом исследования проводим, и я не хочу, чтобы кто-то болтался у нас под ногами. К тому же… волшебники… ты и сама знаешь, народ любопытный, а у нас эксперименты в завершающей стадии. Слишком соблазнительно. Не хочу, чтобы он совал нос не в свое дело.
– Мама, он не в том состоянии, чтобы интересоваться вашими исследованиями. Ему нужно время и тихое место, чтобы… прийти в себя. – В последний момент слово Лера отказалась от слова «выздороветь». И без того достаточно лжи.
– Не понимаю, почему он должен оставаться у нас, – повторила Евгений Павловна сердито. – Я не собираюсь нянкаться с ним.
– Я буду приходить каждый день, присматривать за ним, – пообещала Лера, сама слабо в это веря. Как она собирается сюда добираться, когда у нее даже бытовые заклинания выходят через раз? А своим ходом не наездишься. Долго, дорого и опасно.
Судя по выражению лица, Евгения Павловна тоже не поверила дочери, хотя и не знала о проблемах с волшебством у ее мужа. В итоге Лера выторговала у матери еще один день, в течение которого надеялась ее переубедить или же придумать новый план. Можно, конечно, было забрать его обратно к себе, но там его кто-нибудь мог увидеть и узнать. Чревато последствиями как для больного, так и для его «спасителей».
Кроме этого, Леру тяготило молчаливое недовольство родителей по поводу остальных незваных гостей – Эмиля и Александра. Будь последний трижды их зятем, ни мать, ни отец не желали лишнюю минуту проводить впустую, вне лаборатории. И обязанности хозяев выполняли скрепя сердце. Эмиль, правда, был доволен жизнью за всех, за ужином развлекал присутствующих историями из жизни – сколько в них было правды, оставалось лишь догадываться.
Ночевать Лере пришлось в спальне для гостей, а Эмилю – на диване в гостиной. Он не жаловался. Александр добровольно вызвался надзирать за Матвеем. Поскольку заниматься сексом с мужем в родительском доме Лере почему-то казалось неправильным, она не возражала.
Поворочавшись с боку на бок минут двадцать, она в сердцах откинула простыню, которой укрывалась вместо одеяла, и слезла с кровати. Оглядела себя: шорты, майка – ничего, что Александр не видел бы раньше. Но Эмиль… вдруг у него бессонница? И Лера полезла в шкаф за халатом, даже не вспомнив, что это не ее спальня. Шкаф был гулок и пуст.
В итоге, уповая на то, что совесть Эмиля чиста и спит он как младенец, Лера пошла в свою спальню как была. Перед дверью она замерла в нерешительности. Что делать – постучаться? А если разбудит психа, то есть, Матвея?
Пока она мялась, дверь словно по волшебству распахнулась и на пороге возник Александр. В ночной темноте он казался огромной мрачной тенью.
– Не спится? – спросил он с усмешкой.
Лера осторожно заглянула в комнату, но не увидела ничего, кроме чернильной темноты.
– Как он?
– Ты сюда пришла, чтобы справится о здоровье дохлика? – в голосе Александра было искренне недоумение.
– Нет, – прошептала Лера язвительно, – чтобы сексом с вами заняться.
– Я так и понял. Ладно, в чем дело?
– Вы… может, в коридор выйдете?
– Зачем?
– Чтобы не разбудить Матвея.
– Он не спит.
– Как? – Лера аж подпрыгнула. – Почему?
– Откуда мне знать? Он лежит на кровати и совершенно определенно не спит. Что он делает конкретно – не знаю, не спрашивал. Пока все тихо, меня это не интересует.
– В любом случае, надо поговорить.
Александр со вздохом вышел в коридор, загнал Леру к стенке, навис над ней и прошептал на ухо:
– Я слушаю.
А что слушать-то, когда Лера вдруг разом ослепла и оглохла? Она даже забыла, зачем пришла, и что секс в этом доме казался ей неправильным, тоже забыла. И все свои теоритические выкладки. Обняв мужа за шею, Лера прижалась к нему и прошептала:
– Я…
– Вам чего не спится? – раздался из темноты веселый голос.
Александр тяжко вздохнул, нехотя отлип от нее, и повернул голову в сторону Эмиля:
– Тебе-то чего?
– Мне – не поверите – вообще ничего. Но судя по всему, надо что-то решать с этим полудурком. Кстати, как он?
– Нормально, – хором ответили супруги.
Лера была согласна с Эмилем, но никак не могла заставить себя разжать руки. Ей было тепло и уютно и хотелось продолжить с того, на чем они остановились, и чтобы никто не прерывал. Она потерлась о мужа всем телом, он сдавленно хмыкнул и машинально ее обнял. Может, в итоге ей удастся смириться с прошлым? Когда он был так близко, это казалось легче легкого. На крайний случай всегда остается лоботомия – да, да, она не поленилась и выяснила, что значит это слово.
– …говорю, куда девать будем?
– Не знаю, надо подумать, – ответил Александр.
– Можно ко мне.
– Плохая идея.
– Других все равно нет.
Александр подумал немного, для чего ему пришлось отойти от Леры подальше. Она была разочарована, но понимала, что это правильно со всех точек зрения. И все-таки она поежилась от холода. Ладно, хватит растекаться лужицей, тем более в присутствии посторонних. Тем более в присутствии Эмиля. Он, конечно, им добросовестно помог, но предубеждение было сильнее Леры.
– Давайте спустимся вниз, там обсудим. Нальешь чаю, соседка?
Скрипнув зубами, Лера пошла ставить чайник. Мужчины же, как и положено, отправились размышлять, как жить и что делать дальше. Сложное дело, если вдуматься.
Когда Лера прервала мозговой штурм чаем и бутербродами, оказалось, что доверять им интеллектуальную работу не стоило, ибо воображение у обоих хромает на две ноги. То, что они надумали, привело ее в ужас.
– Все просто, соседка, – объявил Эмиль в ответ на вопрос, что они решили. – Заклинание. Легонькое, они ничего не почувствуют.
– З-заклинание? – Если бы Александр заблаговременно не забрал поднос у нее из рук, она бы швырнула его на пол. Или в Эмиля. – Заклинание?!
– Ну да, а что такого? – искренне не понял Эмиль. В тусклом свете лампы он выглядел здоровенным и зловещим. – Заклинание или зелье. Небольшое вмешательство в их желания, и проблем больше не будет.
В поисках поддержки Лера посмотрела на Александра, но он и не думал возражать. Более того, судя по виду, он считал это прекрасной затеей и готов был лично подлить ее родителям зелье в чай. В ней вновь всколыхнулся гнев – застарелый, набивший оскомину. Руки зачесались схватить сковороду потяжелее и огреть муженька по голове. Она просто не знала, как иначе, без рукоприкладства и мата, выразить своё отношение к их так называемому плану. Вот к чему приводят благие намерения! Она и подумать не могла, что всё так обернётся, когда предлагала выручить Матвея.
– Нет, мы не будем так поступать с моими родителями, – сказала она, наконец, сквозь зубы. – Я не позволю.
Александр пожал плечами, Эмиль вообще ее не слушал, уплетая бутерброды за обе щеки. Лере страшно захотелось затолкать ему в глотку еще и подушку.
– Тогда нам придется искать другое место для дохлика, – глубокомысленно изрек Александр. Лера с трудом подавила порыв заткнуть подушкой и его тоже. Мало ее родителям досталось от него десять лет назад, так нет, опять. Конечно, это самый легкий путь, для него. А им каково? Кто сказал, что легче – значит, лучше?
– Нет. Я поговорю с ними еще раз, – сказала Лера, сжав кулаки. – Я смогу убедить маму.
Неожиданно сверху раздался грохот. Лера подскочила, мужчины продолжали меланхолично жевать.
– Меня одну волнует, что там случилось?
Они даже не потрудились ответить, просто кивнули.
– Да чтоб вас, – топнула Лера ногой и побежала вверх по лестнице. Распахнув дверь в свою спальню, она так и застыла на пороге: Матвей стоял около стены и ритмично бился в нее головой. Бух-бух-бух. Ее письменный стол был перевернут, а бумаги разбросаны по полу.
Удары головой о стену становились все яростнее. Это было не показательное выступление с целью надавить на жалость. Это было искреннее желание превратить мозги в яичницу. Луна едва заглядывала в окно, и Лере было не разглядеть, как сильно поранился Матвей. Ей казалось, что от подобного усердия голова его уже должна была лопнуть.
Надо было что-то делать и срочно, но она не могла заставить себя подойти к Матвею. И отвести от него взгляд тоже не могла. Когда кто-то взял ее за плечи и подвинул, она дёрнулась и взвизгнула.
– Тихо, тихо, – сказал Александр, – Это всего лишь я.
– Он, он, вы видите? Он же убьет себя! – Трясущимися руками Лера вцепилась в мужа. – Нет, не ходите! Надо позвать Эмиля!
– Зачем? – Александр попытался оторвать ее от себя, но ничего не вышло. – Он еще не доел.
Матвей, казалось, вообще не понимал, что в комнате есть кто-то кроме него. Он перестал биться головой о стену, повернулся к окну и что-то сказал. Помолчал, словно выслушивал ответ и снова что-то сказал. А потом бросился что-то искать. Когда на него упал лунный свет, Лера увидела, что весь лоб парня разбит. Кровь стекала по его худому, непривлекательному лицу, словно слезы, но он этого не замечал. Он продолжал искать. Переворошил простыни, заглянул под кровать, под стул.
– Сходи за аптечкой, – приказал Александр. – Есть в доме?
Лера понятия не имела, но побежала вниз. Увы, аптечки она не нашла, только перекись и вскрытую упаковку бинта, и с этой скудной добычей поспешила обратно. Когда она вернулась в спальню, оказалось, что Матвей уснул. Александр сидел на стуле рядом с кроватью.
– Ему так плохо, – вдруг сказал Александр с неловким удивлением, будто впервые это осознал. А может и вправду впервые. Лера пожалела, что в комнате недостаточно светло, чтобы разглядеть выражение его лица. – Он ничего не понимает. Он… знаешь, что он искал? Самокат. Чертов самокат. В детстве не наигрался, что ли?
Лера никак не прокомментировала странные изыскания Матвея, молча протянула Александру бинт и перекись. Пока он обрабатывал рану, она смотрела в окно – не потому что хотела полюбоваться ночным садом, а потому что видеть разбитый лоб «спасенного» – хотя и видно-то практически ничего не было – было выше ее сил.
– Иди спать, – тихо сказал Александр. Лера резко обернулась. – Иди. Я посижу с ним.
Было что-то странное в его тоне, что-то, что она никак не могла определить. Она понимала, что ему тяжело примириться с присутствием Матвея, особенно после того, как тот его чуть не прикончил, но именно сейчас в голосе ее мужа было что-то… что-то странное, но как будто хорошее.
И только укладываясь спать, Лера поняла, что это было. Точнее, чего не было. Не было сарказма. Обычно Александр, говоря о «родственнике», был зол или очень зол. Он плевался словами, дышал огнем и ерепенился или выказывал такое перенебрежение, что хотелось ему врезать. Но там, у кровати, он был спокоен. Что-то произошло за время ее отсутствия? Как бы то ни было, она надеялась, что Александр сможет если не простить, то отпустить злые деяния, плохие мысли и поступки, ошибки. Как собственные, так и Матвея.
Но с чего бы? У нее самой это не очень-то получается. Так почему должно получиться у Александра? Лера в который раз обмусолила в голове собственные опасения, чаяния и желания. Ничего утешительного не выяснилось. Она с отчаянным упорством цеплялась за то, что сделал Александр десять лет назад, построив такую стену, что никаким заклинанием не пробьёшь. А самое главное, понимая, что это путь в никуда, она не могла остановиться. Не могла разрешить себе влюбиться, поверить, расслабиться. Как бы ни было им хорошо в постели, о доверии и любви между ними речи не шло. Влечение, чувство собственности – возможно, но не больше.
Но ей предстоит прожить с ним всю жизнь, и значит, надо принимать его таким, какой он есть, либо не принимать вообще и тихо упокоиться с миром. Обоим. А ей бы хотелось, чтобы все наладилось. Так или иначе. А сейчас лучше лечь спать, ведь завтра предстоит тяжелый разговор с родителями. Очередная битва за того, кто даже не понимает, что о нем теперь будут заботиться.
* * *
Родители остались непреклонны. Лера битый час провела в лаборатории, но ничего не добилась. В принципе, ожидаемо, но все равно обидно. До чертиков, до злых слез, до комка в горле. Не так уж часто она обращалась к ним с просьбами.
– Мам, ему нужно немного времени. И свежий воздух.
Евгения Павловна даже не потрудилась ответить, она высматривала что-то на дне пробирки.
– Пап!
Николай Дмитриевич глянул на дочь поверх ящика с рассадой и сказал:
– Элеонора, я думал, ты уже уехала. Но раз уж ты здесь… не хочешь посмотреть, что у нас получается?
– Коля, не надо! – тотчас ожила мать. – Ты же знаешь, это плохая примета! Потом, потом она посмотрит, когда будет результат. Еще часик. А потом мы станем знаменитыми!
Лера поникла. Было ужасно осознавать, что Александр и Эмиль оказались правы. Неужели этим все закончится? Неужели придется… Чтобы успокоиться, она пошла прогуляться по саду и в дальнем его углу наткнулась на своего мужа и Матвея. Александр прислонился к забору, не сводя глаз с больного. Матвей же сидел на корточках и держал в грязных руках цветок. Голова его была забинтована, под глазом расцветал синяк. И несмотря на всё это – счастливое выражение лица.
– Смотри, – сказал Матвей неожиданно сильным голосом – ничего общего с его обычным бормотанием, – смотри, я сорвал его маме. Она любит этот цвет. Только надо помыть руки.
– Помоешь, – согласился Александр. Глянув на него повнимательнее, Лера вдруг поняла, что роль няньки совершенно его не возмущает.
– Кто вы и куда дели моего мужа? – пробормотала она себе под нос. – Привет. Как дела?
– Привет, – сказал Александр, а Матвей уткнулся в землю разве что не носом и принялся ковыряться там с утроенной силой. – Сделаешь нам чаю? Матвей, ты будешь булочки?
Да что ж такое? – подумала Лера ошеломленно, а вслух сказала:
– Конечно. Эмиль уже встал?
– По-моему, он и не ложился. Как все прошло?
– Никак, – с величайшей неохотой призналась она. – Никак. Я не знаю, что делать.
– Знаешь. Да, неприятно, но… мы не можем тащить его в город.
С последним утверждением Лера была согласна, но это ничего не меняло. Матвей не поднимал головы, яма около его ног быстро расширялась.
– Это не просто. Совсем не просто. Я не знаю, как быть. Знаю только, что не могу разрешить опять их… использовать. Это ужасно.
Ей хотелось бы, чтоб Александр обнял ее, погладил по голове, как маленькую, заверил, что все будет хорошо, но он по-прежнему подпирал забор. Не было на его спокойном лице ничего, что разрешило бы искать у него утешения. А она так устала.
– Пойду делать чай, – сказала Лера, чтобы сказать хоть что-то. Отходя, она все ждала, что он окликнет, но так и не дождалась. Зато она услышала, как Матвей спрашивает:
– А кто эта тетя? Это твоя мама?
– Нет, Матвей, это определенно не моя мама.
– Это моя мама? Нет, это не моя мама! Моя мама, она… другая. Я сорвал ей цветы…
Лера принялась мрачно хозяйничать на кухне. Оказалось, что вчерашние булочки слопал Эмиль, и пришлось печь новую партию. Это заняло полтора часа и пятьдесят процентов мыслей. Немного отвлекло.
Когда на кухне появилась Евгения Павловна, увлёкшаяся Лера сперва ее даже не заметила. А заметив, очень удивилась.
– Ммм. Чем это пахнет? Печешь?
– Булочки. Хотите чаю?
– Элеонора, – начала мать, даже не потрудившись ответить, и Лера по тону знала, что сейчас последует просьба. И не ошиблась. – У нас вышла небольшая заминка. Не сработал катализатор, нужен новый. Сможешь достать?
– Название напиши, – попросила Лера, вооружаясь прихватками и доставая из духовки противень. – Только печатными буквами. Срочно?
– Вчера, – скупо улыбнулась Евгения Павловна. – Нам всегда все нужно вчера.
– Папа будет чай?
– Нет, он прибирается. У нас… взрывчик был.
– Боги!
– Ничего страшного. Колбу разнесло. И полочку. – Сердце Леры сжалось от предчувствия. – А на полке реактивы были.
– Вы не пострадали?
– Как видишь. Мы в это время в подпол лазили. Но реактивы…
– Много?
– Немного, но все нужные. Я названия тебе напишу.
Одурительно пахло свежей сдобой. Лера смотрела в окно и думала, хватит ли у нее наглости озвучить свою мысль. Но… и так все плохо, и если станет еще хуже, то это не от того, что она не попытается! Лучше жалеть о сделанном, чем корить себя за бездействие.
– Будут вам реактивы, если оставите Матвея.
Ну вот, она это сказала. И тотчас приготовилась к ожесточенному бою. К взрыву негодования, к укорам и обвинениям. Но Евгения Павловна только покачала головой, сдвинула очки на кончик носа и сказала с едва уловимым оттенком гордости:
– Ты у нас получилась настырная, да? Раньше я этого не замечала. Я поговорю с отцом. Но не обещаю.
Лера вылупила глаза, пытаясь осознать, что только что услышала. Надо было ответить, поблагодарить, но на ум ничего не шло, кроме: Да ладно, мам, и это все?
– Ммм… да, – выдавила она в спину уже повернувшейся к двери матери. – Хорошо. Я буду здесь.
Она сделала это. Сама. Даже если отец откажется, Лера была уверена, что мать сумеет его уговорить. Ей захотелось побежать к Александру и рассказать о своей победе, но она осталась на месте. Сейчас они сядут за стол и тогда она нахвастается вдоволь.
– Ты чего такая довольная? Сьешь лимончик, – на кухню, привлеченный запахом, влетел Эмиль. – Таак, что у нас тут? Чур, этот ряд мой! Соседка, чайку бы, а?
От удара чашкой в лоб Эмиля спасло лишь Лерино благодушное настроение.
– Сам делай, умник, – расплылась она в улыбке. – Или жену себе найди, пусть она тебе делает. Ясно?
Два дня ушло на обустройство. Эмиль незнамо каким образом наболтал себе доступ в лабораторию и все свободное время пропадал там с родителями Леры. Подал им пару многообещающих идей. Александр болтался с Матвеем в огороде, рыл ямы и собирал цветы. Свежий воздух и солнце явно шли последнему на пользу, по крайней мере, физически. Лера волновалась, подсматривала то за ними, то за родителями и гадала, узнаёт ли Матвей Александра. Винит ли по-прежнему в бедах матери? Надо же ей было хоть о чём-то думать, кроме серии поражений в собственной семейной жизни.
Она до сих пор не могла заставить себя обращаться к Александру на «ты». Хотя глядя, как он терпеливо возится с племянником, она не раз думала, что для него еще не все потеряно. И для нее, соответственно, тоже. Александр оставил свою злобу, гнев и разочарование где-то там, за калиткой. Так почему бы и ей не избавиться от своих? Когда на нее находили такие мысли, Лера мечтательно пялилась в небо, словно сопливая десятиклассница, и обещала себе, что попытается. Как там говорится, смирение – добродетель? Или терпение? Это неважно, важно то, что ей не хотелось проснуться через тридцать лет и обнаружить, что все эти годы она потратила на сомнения и злобу вместо того, чтобы жить полной жизнью.
– Не руби с плеча, – шептала она себе, сжимая кулаки. – Все наладится. Все будет хорошо. Надо только начать. Хоть с чего-нибудь, с мелочи.
* * *
Вечером третьего дня, когда они собрались обратно в город, Эмиль, с подсказки Александра, окутал Матвея каким-то непонятным заклинанием.
– Чтобы шею случайно не свернул, – «объяснил», как и обещал, Александр, но ни Лера, ни Эмиль не стали допытываться дальше. – Ни себе, ни кому-либо еще.
Матвей, сидевший в кресле, уже немного походил на нормального волшебника. Он даже попрощался с ними, когда они шагали в портал.
Они вернулись домой. Список реактивов оказался невероятно длинным, но Лера была полна решимости выполнить свою часть сделки. Она уже смирилась с тем фактом, что ей придется постоянно навещать родителей – и Матвея. Во избежание. Заклинание заклинанием, но личный пригляд не помешает. А поскольку Эмиль вряд ли сможет каждый раз открывать ей портал, придется пешочком. Эта перспектива её не особенно грела, но деваться было некуда. Впереди маячила перспектива новой поездки в город, где жили Матвей и Алевтина.
В общем, жить становилось все интереснее…
