Текст книги "Хрупкий лед (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава 8
Она смутно помнила, как они зашли к ней домой. Как Саша о чем-то разговаривал с бабушкой Аней. И как она сама что-то рассказывала, отвечая на расспросы. Так же смутно Настя понимала, то именно надевает, кажется, схватив тот сарафан, что первым попался под руку. Но это все было настолько неважно! Вот, вообще! Ведь Сашка был здесь, рядом! И он ее поцеловал! И даже не раз. И так нежно, так безумно трогательно назвал «Стасей».
Ее никто и никогда так не называл. И не надо, поняла вдруг Настя. Именно он тот, от кого она хотела бы услышать это, полное невыразимого чувства, обращение. Только от Саши. И то выражение его глаз, когда он чуть приподнял свое лицо над ней после их поцелуя, когда выдохнул это «Стася», заставило Настю поверить, что и он испытывает такой же ураган эмоций. Настолько же сильный восторг, трепет и даже страх перед чем-то совсем новым, еще незнакомым им. Но в то же время – таким ожидаемым и, казалось, единственно-возможным развитием того, что всегда было между ними. И не играли никакой роли эти четыре года разлуки. Только послужили катализатором, дав почувствовать, что каждый из них значит для другого.
Первая любовь налетела на них, сбила с ног и захватила так, как захватывает только это чувство. Когда в один миг, встретив человека, ты вдруг понимаешь – «ЛЮБЛЮ!», «жить не могу без него». Да, что там жить – дышать без любимого человека невероятно трудно. А уж в ситуации Насти и Саши – все казалось еще глобальней, полней, драматичней. Ведь они столько знали друг о друге, имели столько общих тем и устремлений!
Потому, наверное, всего лишь через шесть часов после встречи во дворе, Настя уже и не сомневалась в том, что любит своего друга. Хотя, как тут будешь утверждать? Может она его еще тогда, в двенадцать лет полюбила? Просто тогда это чувство было иным, более детским, восторженным? Привязанностью, которая все равно никому не позволяла к ней приблизиться на протяжении последних четырех лет. Точнее, это Настя отталкивала всех, не в силах вместить в своей душе еще какое-то чувство, кроме этой привязанности. Но теперь это не имело никакого значения, ведь Сашка снова рядом! И Настя ощущала безумную эйфорию и восторг, не особо размышляя над вопросами: «как, почему и что будет дальше?»
Переодевшись, она вылетела в коридор, где Сашка так и рассказывал бабушке Ане, как именно они с мамой живут в Питере, и как продвигается его карьера в команде. Судя по улыбке, которой бабушка Аня удостоила взъерошенную воспитанницу – она догадывалась о чувствах, обуревающих молодежь. Но, не сказав ничего, кроме напоминания о том, чтоб Настя возвращалась до темноты, бабушка Аня без вопросов отпустила их гулять. А они не скрывали, что собираются наведаться в старый Дворец спорта и просто побродить по району, чтобы Сашка вспомнил все знакомые с детства улочки.
И не было ничего странного в том, что они снова брели по району, держась за руки: Настя взахлеб рассказывала о том, что и как здесь поменялось, а Саша с таким же восторгом делился с ней рассказами о том, насколько отличается Питер от их сонного города. И Настя тогда притихала, завороженно слушая о метро и дворцах, о фонтанах и брусчатке, о памятниках прошлому, о невероятно-современных бизнес-зданиях и «шикарном» катке, где тренировалась его команда. А потом Сашка, замечая завороженное состояние подруги, начинал смеяться. И крепко обнимая, целовал, не обращая внимания ни на кого вокруг.
Так что до Дворца спорта они добрались не так уж быстро.
Но когда добрались – Саша даже не пытался скрыть удивление. Конечно, о том, чтобы сравнивать этот спорткомплекс с тем, в котором он привык заниматься в последние годы – и речи не шло. И все-таки, тут стало куда лучше, чем ему помнилось. Реально лучше.
Во-первых, кто-то вспомнил о том, что коридоры нуждаются в освещении. И теперь от темных и таинственных переходов, в которых они с Настей играли в космических завоевателей и охотников за привидениями – не осталось ничего. Везде горели современные лампы дневного света, сами стены так же подверглись ремонту и теперь выглядели очень современно, пусть и немного безлико. Однако на стенах висели большие фото всех мало-мальски известных спортсменов, которые имели хоть какое-то отношение к этому дворцу спорта. Саша искренне обрадовался, найдя портрет Эдуарда Альфредовича. И даже закралась в душу мысль, что он не отказался бы увидеть здесь и свое фото когда-нибудь. Ведь он был серьезно настроен добиться очень многого в мире спорта.
Но долго предаваться честолюбивым мечтам ему не удалось, Настя настойчиво тянула его дальше:
– Ты смотри, что они тут сделали!
Она затащила его в совмещенный волейбольно-гандбольный зал, который Саша так же узнал не сразу. Было видно, что на ремонте этого помещения горсовет или спонсоры не экономили – все было функциональным, современным, продуманным и красивым, что так же немаловажно, если ты проводишь в зале больше шести часов ежедневно, даже в выходные. Впрочем, учитывая то, что их город всегда отличался сильной волейбольной и гандбольной школой – это было и неудивительно.
– Слушай, не, реально круто! – Сашка потянул Настю за руку, приближая максимально близко к себе. Обхватил обеими руками талию подруги и «улегся» щекой на ее голову. – Серьезно, круто отремонтировали. Вот бы и каток так…
– И там много поменялось, честно, Саш, – Настя тут же попыталась вывернуться из его объятий. – Пойдем, – видя, что он все еще осматривается, она начала интенсивней его тянуть, впрочем, все равно оказалась не в состоянии сдвинуть Сашу с места.
Он усмехнулся и опять притянул ее к себе. Наклонился и прижался к удивленно-приоткрытым губам Насти.
Ух, как же это классно было! Просто невероятно здорово! То, что он ее нашел. То, что Стася была рядом с ним сейчас. И что он ее целовал. И то, что от этого поцелуя у него внутри все взрывалось и безумно тепло становилось – тоже здорово было.
– Ладно, давай, показывай дальше, – осипшим голосом позволил он, когда нашел в себе силы оторваться от губ Стаси.
Она же смотрела на него расплывшимся взглядом и, кажется, не совсем понимала, о чем Сашка говорит. Ему пришлось ее немного потормошить, пощекотав шею, чего Стася всегда боялась. А когда подруга взвизгнула и вся сжалась в комочек – рассмеялся:
– Показывай каток. Там тоже теперь все так круто? – уточнил он.
– А, да, – Настя улыбнулась ему так, что у Сашки горло сперло и дыхание прервалось. Какая же она красавица. Ух! И как он раньше этого не замечал, серьезно?! – Пошли, – подруга потащила его в сторону коридора и в этот раз Саша не сопротивлялся.
Зал с катком, и правда, поменялся. Первое, что бросалось в глаза – освещение и катка, и самого пространства стало гораздо, гораздо лучше. Не в пример тому, что было раньше. И в этом освещении весело и маняще поблескивал, искрился лед.
Сашка вдруг действительно почувствовал себя дома. Нет, лед он всегда просто обожал, тот манил и притягивал его, несмотря на то, сколько именно часов в день Сашка на нем проводил, независимо от того, сколько потов тренера сгоняли с него на этом льду. Но сейчас дело было не в этом. Просто – этот каток, этот зал и эта девочка рядом… Наверное, именно совокупность этих, конкретных составляющих прочно ассоциировалось в его понимании с домом.
Сам лед, как и освещение, стал так же получше качеством, это было видно даже так, при осмотре. Заменили и пластиковое ограждение. Скамьи в зале сменились современными пластиковыми стульями. В общем, зал стал похож на тот, в котором он тренировался в Питере, с учетом разницы в размерах и размахе, конечно.
Но внимание Саши привлекли не детали обстановки, а ребята, гуськом покидающие лед под присмотром тренера. И это тоже напомнило Саше, как он когда-то здесь тренировался. Наверное, тренировка этих ребят только закончилась.
Но тут, неожиданно для Саши, Настя еще настойчивей потянула его ко льду, при этом вскинув руку, привлекая чье-то внимание:
– Валерий Федорович! Здравствуйте! – громко закричала подруга.
Тренер тут же поднял голову и глянул в их сторону:
– Настя, – видно, узнав девочку, тренер поднял руку в ответном приветствии. – Здравствуй, егоза. Что, покататься захотелось? – с вопросом кивнул мужчина, когда они приблизились.
И с интересом глянул в сторону Саши.
Правда, смотрел на него тренер недолго. Уже через пару секунд мужчина снова обратил все свое внимание на Настю:
– Я тебя в этом, – тренер махнул рукой, видимо, имея в виду летний сарафан его подруги, – на лед не выпущу. Извини, девочка, но тут никакие просьбы не помогут. Не хватало мне еще потом быть виноватым в том, что ты заболеешь.
Настя улыбнулась и состроила гримасу в ответ на это заявление. А вот Сашка почему-то испытал раздражение – слишком свободно эти двое общались, как друзья, а не как тренер и подопечная. Но тут же в памяти всплыло воспоминание о том, как они с Настей когда-то познакомились с Димой. Тогда он тоже сразу взъелся на будущего отчима, видя, как восхищенно замерла подруга. И как она во все глаза рассматривала мужчину.
Это воспоминание заставило Сашку усмехнуться и даже поразиться самому себе. Тогда, ясное дело, он не понял, отчего так разъярился, а теперь… Выходит, уже тогда ревновал Настю ко всем окружающим мужчинам? Неужели, любил уже тогда?
Наверное, да. Хотя, скорее всего, с немного иными акцентами.
Осознав это для себя, Сашка заставил себя еще раз посмотреть со стороны за Настей и тренером, продолжающим о чем-то болтать. И, подавив ревнивые порывы, не мог не признать, что ничего «такого» в этом разговоре или общении Насти и Валерия Федоровича не было. Тем более что именно его, Сашу, Настя продолжала крепко держать за руку, разговаривая с тренером секции:
– Да, нет, Валерий Федорович, сегодня я не кататься, – весело покачала головой Настя. – Я другу каток показать хотела. Вот, – Настя повернулась к нему, а потом снова посмотрела на Валерия Федоровича. – Это – Саша Верещагин. Мы с Эдуардом Альфредовичем вам про него рассказывали. Который в Питер уехал, его в команду взяли. Вот, он в отпуск приехал. И я обещала ему все-все показать. Что и как здесь поменялось, – сумбурно, но весело пояснила Настя.
– Значит, тот самый Верещагин, – Валерий Федорович вновь обратил на него свое внимание, и у Саши возникло ощущение, что теперь его изучали куда пристальней. – Что ж, рад знакомству, Александр, – тренер протянул руку, и Саша ответил на крепкое рукопожатие. – Эдуард Альфредович и эта егоза, и правда, мне о тебе все уши прожужжали, – с усмешкой признался Валерий Федорович. – И как там, в Питере тебе живется? Наш Эдуард Альфредович все расстраивался, что ты не звонишь, не пишешь, не рассказываешь.
– Да, замотался…
Сашке стало стыдно.
Резко так. Обжигающе и горячо. Слово бы он покраснел от этого упрека. А может и правда покраснел. И вроде как есть оправдание – сплошные тренировки. Хоккей поглощал чуть ли не всю его жизнь…
Но разве сложно было выкроить пять минут и позвонить человеку, который посвящал ему столько времени? Который сделал все, чтобы дать Сашке этот шанс? Или написать несколько строчек? Серьезно?
И тут его огорошило еще одно осознание, куда более горькое и упрекающее – если бы он связался с Эдуардом Альфредовичем, то еще тогда, четыре года назад узнал бы о том, что Стася вернулась.
Поменяло ли это что-нибудь? Сашка не смог бы сказать однозначно. Это сейчас ему восемнадцать и он волен сам принимать решения. Тогда ему было четырнадцать. Но Саша не сомневался, что что-то все равно он смог бы сделать. И мама была бы на его стороне. Она бы наверняка поняла его желание быть с подругой. Он не знал, как. Но что-то они, точно, могли бы сделать. И понимание того, сколько времени он мог бы общаться со Стасей, но упустил такую возможность – заставило его пасмурно и угрюмо застыть, уставившись на свои ноги в сандалиях, вовсе неуместных у катка.
– А в Питере… В Питере – нормально, – скупо из-за этой самой угрюмости, пробурчал он, сделав вид, что не замечает недоуменный взгляд Насти, буквально буравящий его. – Мы, кстати, с моим отчимом собирались подойти, поговорить с вами. Насчет того, могу ли я тренироваться на катке, пока здесь… – проговорил Саша только затем, чтобы как-то заполнить паузу и отвлечь всех от своего внезапно испортившегося настроения.
– У тебя отчим – Дмитрий Васильев? – уточнил Валерий Федорович.
– Да, – Сашка глянул на тренера с удивлением. – Вы его знаете?
– Так, пару раз на льду встречались, еще когда он играл. Я тогда как раз начинал. До травмы, – не вдаваясь в подробности, тренер передернул плечами. Улыбнулся. – Хорошо, подходите завтра, я буду здесь с трех. Хотя, и так могу сказать – я совершенно не против. Единственное, вам надо будет еще с директором комплекса поговорить. Но и тут, я думаю, никаких проблем не возникнет. – Валерий Федорович пожал плечами. – В общем, давай, Верещагин, заходи с отчимом. И Эдуарда Альфредовича навести, раз уж занесло в родные пенаты. Как-никак – первый тренер. А он сейчас сильно сдал. Но ему будет приятно тебя увидеть. Я пойду, мне уже пора, – Валерий Федорович еще раз пожал ему руку и с улыбкой кивнул Насте. – А ты, – тренер погрозил пальцем Сашкиной подруге. – Если еще раз явишься в этот зал в чем-то подобном – вообще к катку не подпущу, так и знай. И никакие взгляды, мольбы и уговоры на меня не подействует.
Щелкнув Настю (которая опять состроила свою гримасу) по носу, видно, для усиления внушения, с которым Сашка не мог не согласиться, Валерий Федорович еще раз махнул им рукой на прощание и двинулся в сторону раздевалок. А Настя тут же встала перед ним и попыталась заглянуть Сашке в глаза:
– Саш, ты чего? Что с тобой? Ты почему такой хмурый стал? – настороженно принялась допытываться подруга. – Тебя Валерий Федорович чем-то расстроил?
– Ничего, – Саша заставил себя улыбнуться, глядя в ее лицо. И понимал, что насмотреться не может, несмотря на настроение и самобичевание. – Нет, тренер нормальный мужик, правильный. И говорит все правильно. И про твое платье, и про то, что я неблагодарный придурок, – со вздохом признал он. – Но не в том дело, просто… – Сашка пошел в сторону пластикового ограждения льда.
Настя тут же потянулась за ним:
– Что, просто?
Сашка передернул плечами:
– Да, подумал, что мог гораздо раньше тебя найти, если бы с Эдуардом Альфредовичем связался, – с раздражением на себя, признал он.
Стася моргнула, несколько мгновений смотрела прямо Саше в глаза, а потом как-то так передернула плечами и вздохнула:
– Ладно, значит, так надо. Знаешь, бабушка все время говорит – все к лучшему, – тихо проговорила она.
И отвернулась. Причем так, левым боком. А до этого все время крутилась рядом с другой стороны. И Сашка с недоумением и удивлением уставился на приличных размеров шрам на плече любимой девушки. Видно было, что он старый, уже белый. Немного неровный и словно бы стягивающий кожу вокруг. Но, как понимал Саша, а он-таки в этом кое-что понимал, рана, на месте которой этот шрам остался, должна была быть приличной.
– Стась, это откуда? – ухватив ее за плечо, Саша притянул Настю ближе. – Это что за шрам такой?
Настя вздрогнула в его руках. Наверное, все же промерзла у льда, не зря тренер ее ругал, и как-то так неуверенно глянула на Сашу.
– Да, не откуда, в общем-то, – Настя передернула плечами, не собираясь посвящать друга во все подробности того, чего ей когда-то стоило краткосрочное пребывание в приюте. И какой ценой удалось сохранить подаренный им же брелок с Харламовым. – Давно еще упала не очень удачно, сразу нормально не промыли, и пустяковая царапина нагноилась. Бабушка Аня меня потом так вычитывала, когда пришлось в поликлинике это все вскрывать и чистить, ты бы слышал. – Она легко и беззаботно рассмеялась. Потому что и правда не видела повода теперь уже грустить. – Шрам, конечно, не очень получился. Страшненький, как бабушка говорит. Но с этим уже ничего не поделаю, – она развела руками.
Саша улыбнулся и ближе наклонился к ее лицу. Так, что Настя снова блаженно застыла, совсем как в парке, просто глядя на него. Испытывая неимоверное количество эмоций и счастья просто от того, что Саша ее обнимал и находился так близко.
– И ничего не страшненький. И, вообще, он тебя нисколько не портит. Ты просто ух, какая красивая. Вот, реально, – как-то так неловко, но с огромным чувством пробормотал друг.
И до того, как Настя успела бы застесняться от такого комплимента, прижался своими губами к ее рту. Этот поцелуй показался ей куда слаще, куда глубже, чем предыдущие. Возможно потому, что они стояли у льда, с которым их столько связывало, на котором зародилась и их дружба, и то трепетное, что сейчас связало их, став сильным и мощным жаром, поднимающимся волной изнутри. Так, что Насте жарко было, и вдохнуть она не могла, цепляясь за плечи Сашки руками. А он целовал ее, обнимая все сильнее. И Насте казалось, что она век так готова стоять, целуя любимого. Да и не надо ей больше для счастья ничего.
Но проверить, так ли это, у нее не вышло.
– Эй, молодежь, я все понимаю. Но ото льда отойдите, а? – окрик Валерий Федоровича заставил ее чуть ли не подпрыгнуть.
Правда, Сашка руки не разжал и не позволил ей отойти, хоть Настя и рванула с испугу в сторону. И смущенно потупилась, неуверенно скосив глаза в сторону тренера. Валерий Федорович уже переоделся и, видимо, заглянул в зал, уходя домой, чтобы убедиться, что оставляет все в полном порядке. И по виду, вроде, не сердился на них. Даже улыбался.
– Ты, герой, – Валерий Федорович повернулся к Сашке, – ты б головой подумал, и отвел девочку от холода, все-таки. Елки-палки, ну ведь в летнем же платье! А если заболеет? Выведи на улицу и целуйтесь, на здоровье! Или кофту на нее натяни.
Валерий Федорович покачал головой и даже с некоторым упреком глянул на Сашку, как показалось Насте. А потом махнул на них рукой и пошел в коридор.
– Блин, и правда, надо было выйти на улицу. Вот я придурок! – Сашка, похоже смущенный и раздосадованный замечанием старшего, шумно выдохнул и крепко сжав ее руку, потащил Настю к выходу.
Вообще, зря торопился, если бы кто-то ее спросил. Настя не знала, может и правда могла простудиться, и не ошибался тренер. Но ей все еще было жарко после поцелуя Саши. И щеки горели. И сердце тарахтело в груди. Но все-таки она не спорила и послушно шла по коридорам спорткомплекса за другом.
Весь оставшийся вечер они просто гуляли по улочкам, болтая обо всем на свете и ни о чем конкретном. Перескакивали с темы на тему, обсуждая то тактику игры команды, за которую Сашка надеялся играть на постоянной основе, то их поездку из Питера, то возмущение Насти тем фактом, что никто из ее одноклассников, в принципе, не интересуется спортом. И едва не забыли, что обещались бабушке Ане вернуться до темноты. Так, что пришлось бежать в сумерках через парк. И они бежали, держась за руки, смеясь и задыхаясь. Абсолютно и безгранично счастливые и беззаботные.
ГЛАВА 9
– Мам, я пошел!
Входная дверь захлопнулась за Шуриком до того, как Наташа успела б выйти в коридор, чтобы уточнить, куда сын собрался и напомнить о том, что в десять они с Димой договаривались о тренировке. Впрочем, куда сын побежал – она и так знала. Да и в том, что о тренировке он не забудет – не сомневалась.
Тяжко вздохнув, Наталья подошла к окну в кухне их старой квартиры. Через десять минут, как она и предполагала, Саша появился из подъезда, держа за руку Настю. Девушка счастливо улыбалась, запрокинув лицо, и с восторгом глядела на ее сына. Насколько она знала – у Насти сегодня был второй экзамен, но ничто не указывало на то, что девушка нервничает. Казалось, Настя и не помнит о предстоящем испытании.
Наташа еще раз вздохнула.
Ее обуревали двоякие чувства: она действительно искренне радовалась тому, что эта девочка смогла уйти из системы приютов. Анна Тимофеевна рассказала ей, как нашла девочку под дверьми этой самой квартиры. И то, в каком Настя была состоянии. Нет, Наташа все же очень радовалась, что Анна Тимофеевна приютила девочку. Настя заслужила семью.
Но…
Честно говоря, Наталью очень беспокоило то увлечение, которое Шурик и Настя, определенно испытывали друг к другу. И вроде понятно все. «Дело молодое», как замечал Дима. Кто не влюблялся в восемнадцать? Да еще и при том, какая дружба была раньше между этими двумя. Шурка мог сколько угодно притворяться, но Наташа прекрасно знала, что он так и не забывал колючую, кудрявую девчонку, которая его просто боготворила.
Дима считал, что, как и любое молодое увлечение, эта восторженность пройдет. Устанет молодежь, да и Сашке возвращаться надо, ясное дело, что перспективы карьеры в спорте перевесят любую влюбленность.
Но Наташа не была уверена, что может согласиться с мужем. Слишком хорошо она знала своего сына, чтобы не замечать – между Шуркой и Настей не просто подростковое влечение, вызванное бурлением гормонов и остатками детской дружбой. Здесь было что-то явное больше и глубже. И это ее беспокоило.
Как и любая мать, она желала для своего сына только всего самого лучшего в этой жизни. Она мечтала о том, что он сумеет реализовать все свои самые смелые мечты и желания, что добьется всего на свете. Даже когда-то завоюет Кубок Стенли, потому что знала – Сашка мечтал об этом. Да и просто, в Петербурге у него было столько возможностей и вариантов, такое количество шансов, сколько никогда не будет здесь. А Наташа еще помнила, как Шурка отказывался ехать в Питер, как от хоккея отрекался, когда понял, что из-за этого расстанется с подругой.
Конечно, тогда он еще не понимал, от чего отказывается. Да и было-то ему четырнадцать, что он знал и о чем думал? И все же, глядя на то, как сияют каждый раз глаза сына, когда он только произносит имя Насти, Наташа все чаще вспоминала то давнее решение сына предпочесть подругу хоккею.
– Мы выиграли! – не в силах прекратить смеяться, Настя подъехала к такому же веселому Валерию Федоровичу и с размаху хлопнула тренера по выставленной в ее сторону ладони. – Мы сделали этих выскочек, Валерий Федорович!
– Точно, Настюша, пусть знают, что и тут есть звезды хоккея, – рассмеялся в ответ тренер.
Настя, гордая до невозможного, кивнула, но все же осторожно глянула в сторону Сашки, очень надеясь, что любимый не обиделся. Выиграли-то они номинально, с перевесом в одну шайбу, да и по ходу тренировки большую часть времени отставали в счете. Но ее опасения оказались напрасны – Сашка улыбался так же широко, как она сама, явно довольный тренировкой. А не менее веселый Дмитрий Валериевич, стянул шлем с головы и пытался всех убедить, что они, как настоящие мужчины, просто не могли играть в полную силу против команды, где есть такая красивая девушка.
От этого заявления Настя, да и все на льду засмеялись еще громче, а она, ощущая себя и польщенной, и просто невероятно счастливой в одно и то же время, все-таки по-детски показала язык, демонстрируя, что ни капельки не верит.
– Конечно-конечно, оправдывайтесь, – поддержал ее недоверие Валерий Федорович. – Вы нам теперь что угодно расскажите, чтобы честно не признать поражение, да, егоза?
– Ага! – кивнула Настя тренеру, и сама расстегивая шлем.
Руки немного дрожали, как и ноги, и дыхание сбилось. Она уже очень давно настолько серьезно не каталась, а еще и игра. И жарко было, хоть и на льду. А все равно – так здорово!
Они вот так проводили все тренировки в последнюю неделю: играли два на два. Пары регулярно менялись, чтобы была возможность отработать разную тактику и попробовать различные приемы. Иногда они с Сашкой играли против его отчима и Валерия Федоровича. Иногда она попадала в команду Дмитрия Валериевича. Правда чаще, как и сегодня, играла «за своих». Дмитрий утверждал, что тактика Валерия не всегда предсказуема и это дает его пасынку отличную возможность для развития. А Настя всегда прекрасно понимала, что именно задумал Валерий Федорович, и пусть осознавала, что по подготовке и умениям проигрывает всем остальным – умела очень даже неплохо воплотить задумку тренера, за работой которого наблюдала последние два года и достаточно знала манеру игры.
– Ладно, признаем, вы нас уделали, – громко рассмеявшись, Сашка в два счета оказался рядом с ней, затормозив так, что высек сноп ледяных крошек из-под лезвия коньков. – Но мы еще отыграемся, – пригрозил друг.
И тут же наклонился, крепко ее поцеловал, никого не стесняясь. А вот Настя еще немного смущалась так открыто проявлять свои чувства. Ей все время было как-то боязно, и не хватало уверенности, и словно хотелось прикрыть ото всех ладошкой то, что росло и расцветало в душе при одной только мысли, одном взгляде на Сашу. Тем более было страшно выносить на суд людей чувства, так откровенно проглядывающие в их поцелуях. Но, конечно же, она не вырывалась, наоборот, потянулась за любимым.
И только потом, стараясь отдышаться, спрятав раскрасневшееся лицо на его плече, осторожно глянула в сторону тренеров – мужчины о чем-то разговаривали, вроде и не обращая на них внимания. И все же Настя не могла не заметить, что оба поглядывают в их сторону. Только Валерий Федорович снисходительно посмеивался, а вот Дмитрий Валерьевич, хоть и тоже улыбался, смотрел как-то серьезно и задумчиво. Точно, как и тетя Наташа поглядывала на них с Сашей, когда Настя заходила в гости.
У нее по затылку прошла какая-то неприятная холодная дрожь.
«От холода катка, конечно же», попыталась убедить себя Настя, вновь спрятав лицо у Саши на плече. Но в глубине души понимала, что дело не в этом. Уже не в первый раз она замечала вот это не очень понятное ей отношение со стороны родителей Саши. Нет, они были приветливы и добры. И тетя Наташа, и Дмитрий всегда вроде бы радовались, когда они приходили, интересовались ее учебой, жизнью, выпускными экзаменами, которые Настя как раз сдавала. Правда, после того, как Саша опять появился в ее жизни – никакие экзамены Настю уже не пугали. И то, что на протяжении всего последнего года в школе как минимум вызывало опасения, сейчас проходило как-то само-собой и по большей части мимо ее сознания. Нет, Настя не завалила пока ни одного экзамена. Совершенно нет. Она на отлично написала сочинение и была уверена, что хорошо справилась с математикой. Просто сейчас это ее почти и не беспокоило. Настя на протяжении всех лет училась хорошо, а теперь просто избавилась от глупого беспокойства, отвлеченная куда более сильными эмоциями.
– Эй, молодежь, нам пора, – Дмитрий повернулся к ним полностью, закончив свой разговор с Валерием Федоровичем. – Настя второй экзамен сдала, нам есть что отпраздновать.
– Поздравляю, кстати, Настюш, – махнул ей и Валерий Федорович.
– Спасибо, – смущенно улыбнулась она из-за плеча улыбающегося Сашки, которого забавляло ее смущение.
– Ну, давайте, до завтра. А я пойду пообедаю, да своих парней буду ждать на тренировку, – Валерий Федорович кивнул им на прощание и подъехал к выходу со льда.
Они все попрощались с тренером и тоже засобирались. Бабушка Аня действительно приглашала сегодня всех отпраздновать сдачу очередного экзамена Настей, не сомневаясь в своей приемной внучке. Да и Настя хотела еще сегодня успеть отнести в паспортный стол документы на оформление паспорта.
Ведь ей недавно, три дня назад, отпраздновали шестнадцать лет – Сашка пришел с самого утра, подарив огромный букет сирени и тюльпанов (попутно пожаловавшись на невозможность купить тут нормальные цветы). А бабушка всю ночь пекла самый настоящий торт «Наполеон»: с огромным количеством тонких-тонких слоев, с безумно-сладким и нежным заварным кремом. И они втроем пили чай с этим тортом. А потом, не вспоминая о том, что через день у Насти очередной экзамен, они с Сашей гуляли по парку, и к реке съездили. Долго сидели на летней площадке кафе, поедая мороженное каких-то совсем безумных оттенков. И, конечно же, целовались, а обнимать ее Саша просто ни на минуту не переставал, не обращая внимания на стеснение Насти. Ну а вечером они все, включая и родителей Саши, собрались у них в гостях и шумно, весело, с огромным количеством подарков отпраздновали такую важную дату.
И теперь Насте не терпелось получить самый настоящий паспорт. Почему-то ей казалось, что это сделает ее действительно «взрослой». Ну, не совсем, но как бы реально подтвердит ее новый, более официальный гражданский статус. А для этого надо было отнести все бумаги. И Саша обещал пойти в паспортный стол вместе с ней. Так что им и правда стоило поторопиться.
– Как думаешь, а когда можно будет забирать?
Саша не выдержал, начал придушенно смеяться, когда Настя в третий раз за последние десять минут об этом спросила. А если посчитать, сколько раз он слушал и отвечал на этот вопрос за последние четыре дня – в пору было хвататься за голову и выть.
– Достала, да? – Настя перевернулась с живота на спину и раскинула руки, улегшись на полу.
– Нет, ты что, – Саша, наблюдающий за подругой сверху, с дивана, дипломатично покачал головой.
– Ладно, знаю, что достала, – подняв руку, она коснулась его ладони, чем Саша тут же воспользовался, переплетя их пальцы. – Но мне уже так хочется получить паспорт, сил нет ждать, – она смущенно передернула плечами.
– Получишь ты его, никуда он от тебя не денется, – Саша спустился с дивана и уперся локтями в пол, растянувшись рядом с Настей. Было очень жарко, и он не мог не признать – на линолеуме гораздо прохладней. – Разве в этом дело? Ты ж сама реально знаешь, сколько тебе лет, – потянувшись, он навис над лицом Насти и поцеловал ее улыбающиеся губы.
Вроде в шутку, но Настя, только было собравшаяся что-то возразить, тихо вздохнула, протяжно так, что у Сашки жаркая дрожь пошла по спине, и закинула руки ему на затылок, обнимая. Потянулась лицом вверх, прижимаясь крепче к его губам. А ему вроде и вдохнуть надо было, и не хотелось.
Не мог он от Стаси своей оторваться даже на секундочку. Словно жизнь его от этого зависела. Потому еще сильнее наклонился и стал целовать ее глубже, коснулся пальцами щеки, погладил волосы, шеи. А сам понимал – пальцы дрожат, грудь распирает от того, как она ему нужна. Невероятно необходима. И при этом настолько важна, что за этот месяц он ни разу даже не заикнулся о чем-то большем, чем простые поцелуи, ласки и объятия. И вовсе не потому, что ему не хотелось пойти с ней дальше. Еще как хотелось. Только очень страшно было ее обидеть, попросить чего-то большего, чем Стася была готова дать. В конце концов, ей только-только исполнилось шестнадцать. Вот он и старался себя сдержать. Хотя, нет-нет, и срывался: губы добирались до ее ключиц, вот как сейчас, и Саша начинал покусывать кожу над тонкими косточками, а руки самовольно забирались под ткань футболки и начинали гладить все, до чего могли дотянуться.
