Текст книги "Хрупкий лед (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА 15
Настя припомнить не могла, когда Валера был настолько счастливым, как в это утро. Да и ее саму от счастья распирало просто. Не могли расстаться с утра, она чуть в школу не опоздала. Все хотелось еще минутку рядом посидеть, еще немного просто обнимать друг друга. И зачем только отказывалась столько? Ощутила какое-то такое облегчение, свободу от всех своих страхов и сомнений, когда согласилась. А теперь отойти от любимого не могла.
Но все же, успела до звонка. Валера отвез ее до школы, напомнив, что вечером они пойдут выбирать кольца. Ну и про встречу с Верещагиным – тоже напомнил.
И уроки у нее пролетели «без сучка и задоринки», и дети были заразительно веселыми. Или это она им свой настрой сумела передать? И все получалось, складывалось. Вот, редко такие дни бывают, а тут прямо один к одному. И на продленке ее не задержали, все родители забрали детей вовремя. Так что она добралась во Дворец спорта даже раньше немного. Потому и удивилась, заметив Сашу, гуляющего по территории. Не лето, вроде бы.
Изменила направление и пошла в его сторону.
– Привет! – крикнула издалека, махнув рукой, чтобы Саша заметил. – Ты давно здесь? Почему не заходишь? Холодно же! – удивилась Настя, приблизившись.
Верещагин поднял руку в ответном приветствии. И как-то махнул головой:
– Нет, я недавно. Захотелось осмотреться, молодость вспомнить, детство, побродить по округе.
– Ясно, – Настя остановилась, ухватившись обеими руками за свою сумку.
Почему-то, внезапно, появилось ощущение неловкости и непонимания, что дальше делать? О чем говорить? И промелькнули воспоминания о том самом детстве и юности. И о них… О том, как расстались… А смутные картинки почти стершегося из памяти сна, только усилили это растерянное и удушливое неловкое ощущение. Настя не жалела, что тогда поступила так. Ведь Саша всего добился, о чем мечтал. Только сейчас не знала, куда руки деть. И он не спешил заводить какую-то новую тему.
– Пошли внутрь? Я расскажу тебе все, что будет интересно по секции, Валера покажет, – предложила она, возвращаясь к нейтральной теме, которую они сегодня и хотели обсуждать.
Александр же стоял и молча смотрел на нее. Минуты две, наверное. Настя испытала еще большую неловкость, не совсем понимая, что именно данное молчание значит. И как ей стоит реагировать на такое пристальное внимание?
– Саша? – наконец, не очень уверено, позвала его.
Верещагин вздрогнул, словно очнулся от каких-то далеких мыслей.
– А, да. Пошли. – Двинулся в сторону здания. – Так что, Настя, как ты жила здесь? Чем занималась? – спросил Саша, глядя себе под ноги.
Настя улыбнулась. Немного потеряно, но весело, наверное.
– Нормально жила, как все. Обычно. В институте отучилась, стала учителем. Веду младшие классы.
Настя тоже поглядывала на дорогу: скользко все-таки, упасть не хотелось. Ноги то и дело скользили на затоптанном снегу, который никто не счищал.
– Ясно, – тут Верещагин протянул ей руку. И по сути, самовольно подхватил Настю под локоть. – Скользко у вас, – объяснил в ответ на ее удивление. – А ты хотела учителем стать, разве? Я не помню такого, – вернулся он к прошлой теме.
Неудобно вроде. Однако, поскольку и сама только-только волновалась об этом, тут же забирать руку не стала. И дергаться глупо, так вернее упасть выйдет. Но при этом Настя испытала какую-то странную неуверенность. Смущение. Эмоции, которые не смогла бы описать, но понимала, что внутри что-то зашевелилось. Возможно, те самые воспоминания о прошлом? Но и приятно, что есть опора. Да и просто, внимание ее тронуло, что подумал о таком.
Настя же задумалась над его вопросом. Она не могла ответить четко и уверенно. Сама не очень помнила, кем хотела стать, когда школу оканчивала. Или это последующие отношения и расставание с самим Верещагиным затерли в памяти все, что им предшествовало? Да и важно ли это? Ведь уже учитель. И любит свою работу очень. Детей.
Потому Настя пожала плечами.
– Хотела, наверное. Сейчас уже сложно вспомнить, что было самым важным тогда, не замечал? Столько всего нового и важного с каждым годом в жизни появляется, – улыбнулась она. – Не представляю сейчас, что могла бы не с детьми работать. Или секцию не курировать. Обожаю каждого из них, – они наконец-то вошли в холл, и она с удовольствием стащила с головы шапку.
Честно говоря, немного по-детски глупо, но она до сих пор ее не забывала надевать лишь из-за Валеры. Потому что он напоминал, увещевал, взывал к здравому смыслу. И не потому, что о прическе беспокоилась или что-то в том же духе. Просто Насте все казалось, что недалеко ей перебежать, не простынет, не успеет. «Давили» ей на голову все шапки и береты, некомфортно и все. Но чтобы любый не волновался, старалась не забывать.
Саша улыбнулся в ответ.
– А своих сколько? – уточнил с усмешкой.
Настя не сразу поняла, о чем он спрашивает. А когда разобралась, настроение неуловимо изменилось, впитав в себя какую-то тревожность. Грусть.
– У нас нет детей, – отвела глаза, потеряв веселье. Начала мять в руках свою шапку. – Не сложилось как-то.
– Прости, – кажется, Верещагин тоже испытал неловкость.
Сам отвернулся, делая вид, что осматривает зал.
– Ничего. Мне хватает забот, – постаралась жизнерадостно ответить Настя.
Саша глянул на нее как-то странно, словно рассматривая что-то.
– А одна ты сколько? – вдруг спросил он, вызвав у Насти растерянность. – Бабушка Аня умерла давно, в смысле? – наверное, заметив ее реакцию, поправился.
Настя улыбнулась, уставившись в глубину холла. Уже пережила то горе. Тяжело было тогда, и скучала, она очень привязалась и любила свою «названную» бабушку. Но сейчас при воспоминании о ней в душе появлялись только светлые эмоции.
– Давно, Саш, больше двенадцати лет назад, уже. Тринадцать, наверное, – вздохнула, начав распутывать шарф на шее. – Только одна я никогда не была. Валера всегда рядом был, всегда меня поддерживал.
У Верещагина какое-то такое выражение на лице появилось. Настя не очень его поняла: то ли задумчивое, то ли хмурое, то ли недовольное. И даже насторожилась. А он уже словно собрался что-то сказать. Только не успел.
– Добралась, егоза? – вопрос Валеры заставил ее обернуться и расплыться в улыбке. – Александр.
Валера подошел к ним, кивком поздоровавшись с Верещагиным. Саша ответил ему таким же жестом. А Настя радостно шагнула навстречу объятиям Валеры.
– Добралась, даже повезло с пустой маршруткой, – сообщила она любимому, позволив ему забрать свою шапку с шарфом. – И мы с Сашей у Дворца встретились.
– Это хорошо, – мягко улыбнулся Валера, помогая ей расстегнуть пальто. – Давай, возьму. Как всегда, жарко? – подмигнул он ей, прекрасно зная, как Настя «любит» утепляться.
Она скривила вредную гримасу в ответ и рассмеялась, с удовольствием избавившись от верхней одежды. Настроение стало таким же замечательным, как и утром.
– Пойдемте? – обратилась с улыбкой сразу ко всем. – И поговорим, и посмотрим. Мы тебе похвастаемся воспитанниками, которых, возможно, ты уже и на льду встречал, – Настя раскинула руки, будто пытаясь обнять весь Дворец спорта.
Искренне гордилась тем, что они делали, и детьми тоже. Ее бы воля, всем о них рассказала бы, о судьбе каждого радела. И сейчас эмоции переполняли: хотелось поделиться. Воодушевление какое-то испытывала.
– Пойдемте, – поддержал Валера, тоже улыбаясь и с любовью глядя на нее.
Настя будто грелась от этого чувства, столь явно видимого в глазах любимого.
Даже Верещагин улыбнулся ей в ответ и кивком выразил свое согласие идти с ними.
Он смотрел на нее и не мог избавиться от какого-то ощущения «свежего ветра». И дело было не в морозе на улице. Это она вокруг себя такую атмосферу создавала, что все улыбаться начинали. Не только Сашка и этот тренер (который все еще бесил его тем, что все время обнимал или касался Насти, всячески демонстрируя свои с ней отношения), но и директор Дворца Спорта, случайно встреченный ими в коридоре, и техничка, и какой-то сторож – все они начинали улыбаться, стоило ей с ними поздороваться.
Она заряжала всех вокруг каким-то позитивом, такой светлой и теплой энергией, что Саша сам не понял, когда увлекся тем, о чем Настя рассказывала: осмотрел все оснащение, весь инвентарь, пусть и не новый, но в хорошем состоянии, который они приобрели для этой секции; просмотрел фотоальбом воспитанников, действительно с удивлением узнав пару молодых игроков. И Саша не заметил, как час пролетел.
А вообще, у них все было очень даже хорошо организованно, учитывая, что вся секция держалась на энтузиазме двух людей. Кроме того, как понял Верещагин, на совершенно голом энтузиазме. Зарплат они за это не получали, а из премий имели только благодарственные грамоты от мэрии, выдаваемые по случаю каких-то праздников. Все полученные деньги от спонсоров они использовали на нужды секции. Настя буквально заставила его просмотреть еще и книгу отчетности, чтобы Верещагин не подумал, что они себе эти деньги забирают. Да и все оформлялось через банк, посредством специально созданного фонда. Каждая трата проводилась по отчетности. И никакой зарплаты ни Насте, ни тренеру там не предусматривалось.
Саша искренне не понял, в чем их-то интерес, и даже спросил, ради чего они сами столько времени тратят на эту секцию, если даже какой-то минимальной отдачи не имеют?
– Ой, Саша, зарплаты мы на работе получаем, – рассмеялась Настя.
Оглянулась на тренера. Да и он ответил ей улыбкой.
Они уже вернулись в кабинет Валерия, и сейчас просматривали бумаги. Верещагина же ее ответ не особо убедил. Он, конечно, очень давно не изучал экономику родной страны, но сильно сомневался, что учительница младших классов и тренер в детской секции могут прилично зарабатывать. И не то, чтобы ему дело было, по большому счету. Их же проблемы. Но по какой-то странной причине, захотелось вдруг выяснить, понять. Особенно Настю.
– А тут, – не заметив его удивления, похоже, Настя с любовью посмотрела на фотоальбом, который они так и оставили на столе, сдвинув в сторону, когда начали изучать документы. – Тут это для детей, понимаешь? – она вновь перевела взгляд на него.
Верещагин не понимал, но и говорить об этом не посчитал нужным. Однако, похоже, что Настя и так поняла его недоумение, улыбнулась шире. Снова глянула на тренера, который протянул руку и погладил ее ладонь. Словно поддерживал или ободрял. Странно, Верещагин же вроде, не то, чтобы не верил, просто не понимал их мотивы.
– Ну это, как если бы они были нашими детьми, Саш. Нам же никто тогда не платил бы зарплату, правда? – попыталась объяснить Настя, опять глянув на Сашу с очередной улыбкой. Хотя, уже немного растерянной. – Родителям же не платят денег за то, что они своими детьми занимаются, хоть это и круглосуточные хлопоты.
– Но тут же не один и не два ребенка, десятки, – хмыкнул в ответ Саша. – Да и не ваши.
Он с детьми не сталкивался вплотную с тех пор, как сам вырос. Как-то не было никого в близком круге знакомых с детьми. И весь его взрослый опыт состоял из общения с мальчишками, увлекающимися хоккеем и «болеющими» за его команды. А чтобы столько своего времени тратить на чужих детей, как эти двое, еще и совершенно безвозмездно – Верещагин был удивлен.
– Но мы же и не заботимся о них круглосуточно, – пожала плечами Настя. – Даем столько, сколько можем. И у этих детей – своих родителей нет. – Она отвела взгляд, уставившись в документы. – И «чужих детей – не бывает», так же говорят? – Настя улыбнулась, но это уже было совсем другое выражение лица. И настроение в кабинете иное «повисло». Верещагину неловко стало за свою настырность. – Ведь и мне так много людей когда-то помогли совершенно без оплаты их сострадания и доброты, – с каким-то другим выражением заметила Настя.
И почему-то обхватил себя руками, растерла плечи, словно ей стало зябко. Как-то надавила пальцами на левую руку, особенно. И Сашка ни с того, ни с сего вспомнил, что у нее там большой шрам был, из-за которого Настя смущалась вечно, и не хотела ничего говорить. А он так и не выяснил когда-то толком, как этот шрам появился. Все о другом думал, отвлекаясь, торопясь куда-то.
Верещагину стало неудобно, что пристал с вопросами. И отчего-то грустно, что Настя улыбаться перестала. Да и тренер тут же обнял ее, видимо, тоже заметив изменение настроения. И растер ее плечи, словно считал, что она сама не согреется. Тоже особенно надавив на левое плечо. Или это Сашке так показалось?
– Ладно, согласен, – решил сгладить Верещагин. Захотелось вернуть прежнее настроение Насте. – Убедила, – он улыбнулся ей, словно просил прощения за свое недоумение и сомнения.
И она улыбнулась ему в ответ. Даже хотела уже что-то сказать, но тут в открытую дверь кабинета просунулась любопытная физиономия пацана лет десяти.
– Здравствуйте, тренер! Анастасия Ивановна, – жизнерадостно поздоровался ребенок.
– Добрый вечер, Паша, – отозвались эти двое почти в унисон.
Рассмеялись, переглянувшись между собой. И Саша себя как-то остро не к месту почувствовал.
– Ты первый? – в этот момент обратился Валерий к ребенку.
– Вроде, остальных еще нет, – паренек интенсивно кивнул.
– Ну, беги, переодевайся. Сейчас и другие подтянутся, думаю, – распорядился Валерий. – У меня еще тренировка на шесть, – пояснил он, обернувшись снова к ним. – Последняя на сегодня. Надо идти. Остались еще какие-то вопросы?
Он посмотрел в сторону Верещагина. И ровно, вроде, без всяких претензий. Да и тон разговора правильный, уточнение к месту. А Сашку что-то заело. Он еще не хотел уходить. Не был готов. Да и секция эта… Не мог он сказать, что был таким альтруистом, как Настя, но им удалось его увлечь и заинтересовать. Это правда.
– Еще пара есть, – пожал плечами Александр, выдержав такой же ровный тон ответа.
Глянул Валерию в глаза.
– А, давайте, я сейчас чай поставлю, – кажется, не заметив, что они уставились друг на друга с подозрительным внимание и изучением, предложила Настя.
Поднялась со своего стула, прошла мимо Валеры к тумбочке, где стоял чайник, сахар и коробка с чаем. Мимоходом, будто и не задумываясь об этом, погладила Валерия по плечу и затылку. Так привычно и естественно, с нежностью. Тренер тут же повернулся к ней, уже начав улыбаться.
Александер же, даже как-то застыл весь. Он сам это прикосновение как будто почувствовал. Вспомнил, неясно откуда и как, непонятно, почему именно сейчас, как ее пальцы его кожи давным-давно касались. Как Настя гладила его руку, его плечи, робко и осторожно, но при этом с такой любовью, с такой лаской! В груди что-то вновь камнем сжалось, как вчера, когда впервые увидел ее.
– Да я не успею, егоза, – отмахнулся тем временем тренер, поймал ее руку и коротко поцеловал пальцы, которые только что гладили его плечо.
– Потом выпьешь, Валер, все равно ты горячий не любишь, – Настя тоже улыбнулась, немного шкодно, как показалось Сашке.
Привстала на носочки, стараясь достать чашки с полки, прибитой над этой тумбочкой. Тренер тут же поднялся, чтобы ей помочь. И Верещагин поймал себя на том, что тоже вперед дернулся. Сел назад, сделав вид, что просто пошевелился, разминаясь.
– Саш, ты чай будешь? – Настя как раз повернулась к нему, попутно включив электрочайник.
– Буду, – откашлявшись, потому что голос внезапно охрип, кивнул.
– Хорошо, – Настя кивнула, словно довольной осталась этим. – И на вопросы, если у тебя еще есть, я отвечу. И печенье еще даже осталось, – она достала с полочки еще и небольшую жестяную коробку, потрясла, немного лукаво поглядывая на Валеру.
Что-то и правда затарахтело в коробке.
Тренер ответил ей такой же улыбкой.
– Хорошо, егоза, давай свой чай. Я после тренировки выпью. И сразу поедем потом. – Мужчина легко обнял ее и поцеловал в висок, наклонившись.
– Договорились! – очень радостно, как показалось Верещагину, согласилась Настя.
Он же сам сидел и молча смотрел на это все со стороны. Вроде и не понимая, какого черта здесь делает? Но и уходить никуда не хотелось вообще.
– Пошел я к пацанам. Приходите на каток, парни перед тобой всегда больше выкладываются, – улыбнулся Насте тренер. – Нравится им, как Настя за них болеет, – оглянувшись в его сторону, объяснил Валера с улыбкой.
– Обязательно, – с готовностью согласилась Настя. Повернулась тоже к нему. – Саш, тебе как чай делать? – уточнила, уже споро готовя напиток для себя и тренера.
Верещагин обратил внимание, что Валерия, который сейчас вышел в коридор, она не спрашивала о таком. Понятно, конечно, что знает, какой чай тренер пьет. Но в голове с чего-то царапнуло, что когда-то она и его вкусы знала. Дурость. Ведет себя, как идиот.
Перевел взгляд на коробку. Дешевый чай, похоже. Давно он такого не пил.
– Две ложки сахара, – ответил.
Настя кивнула и залила заварку водой из чайника, который как раз закипел, шумно булькая.
– Бери печенье, я сама пекла, Валера его очень любит, – продолжая улыбаться, она подвинула в его сторону коробку с печеньем, сосредоточившись на чашках.
Верещагин не смог бы объяснить зачем, но отчего-то встал и подошел к ней, вдруг поняв, что они вдвоем остались. И плевать, что двери кабинета нараспашку, а по коридору носятся дети, все больше и больше, похоже, последние парни на тренировку подтягивались. Его это не особо отвлекало, мимо прошло. Он как-то целиком на Насте сосредоточился. И в груди горячо стало. И какая-то дурацкая потребность ближе подойти, в глаза глянуть! Сказать что-то ей. Только что? Слова в голову никакие не шли. И горло словно распухло. Сто лет себя таким косноязычным не чувствовал, уже и забыл, как оно было. И коснуться ее захотелось до дрожи вдруг! Плеча, щеки, погладить осторожно пальцами. Волосы, собранные в косу, расплести…
А Настя будто и не замечает всего, что с ним творится, раскладывает сахар по чашкам.
– Вот, – обернулась, протянув ему кружку. – Держи, Саш.
Удивилась, кажется, увидев, что он рядом. Но не спросила ничего. Вернулась к приготовлению чая.
Он же молча ухватился за посудину, будто для этого и встал со своего места. И печенье из коробки взял, не зная, что еще сделать. Сам на нее уставился, а в голове все так же пусто и горячо. И мыслей миллион ураганом несется, а вычленить что-то, сформулировать толково – не может. Даже досадно стало, елки-палки! Верещагин отломил печенья, пытаясь от этого непонятного ступора в голове и мыслях избавиться. Разжевал и оторопел еще больше.
– Блин, Стася, это же печенье, как в детстве! – сам не поняв, как назвал ее, уставился на коржик в своей руке. – Как мама пекла нам когда-то, – испытав вдруг дикий восторг, рассмеялся Саша, рассматривая кособокую печеньку.
И таким теплом накатило! Такой ностальгией! И рассмеялся, вроде, и хороше же! А в груди что-то аж защемило! Но по-доброму, с теплом так, приятно. И почему-то вспомнилось, сколько раз они в детстве пили чай с таким вот печеньем на их старой кухне, сидя за столом, накрытым клеенкой. Он даже запах дома вспомнил, того, где жил с мамой и куда так часто Настя в гости приходила. И они о хоккее часами болтали, и о космосе, и о таком количестве сверхважных тайн и секретов…
Мгновение, вроде бы, мелочь. А такая объемная картинка в голове и в носу ароматы детства, и настроение то, уже давно забытое, а в душе – полнота и смысл, которого не ощущал последние месяцы точно. А то и годы…
Настя рассмеялась, хоть и показалось ему, что смутилась немного. Щеки порозовели.
– Да, рецепт тот же. Я часто пеку его. До сих пор. Оно мне вкуснее любого магазинного, да и Валера любит, – объяснила, начав зачем-то поправлять волосы, заправляя прядки за уши.
Словно не знала, чем руки занять, а про чай позабыла.
Потом резко ухватилась за чашку. Хорошо, не расплескав. Начала дуть, стараясь остудить напиток. А Сашка стоял и пялился на нее, не мог отвести глаза.
– Так что, Саш? Какие еще вопросы по секции? – уточнила Настя, не поднимая глаз.
Снова волосы назад пригладила. Будто мешали они ей, отвлекали. У Верещагина ладонь запекло, так самому это сделать захотелось.
– Да, нет, ясно все, – вместо этого ответил он на ее вопрос. – Вы колоссальную работу проворачиваете на голом энтузиазме, – доел печенье.
Настя как-то нервно рассмеялась.
– Ты так говоришь, словно мы странные, какие-то. Но правда, Саш, эти дети заслуживают помощи. А нам что надо? Нам всего хватает. У Валеры зарплата, у меня. На что нам тратиться? Да и еще доход есть, у Валеры депозит в банке, проценты получаем. Ему, правда, как-то в столицу предлагали перебраться, тренировать там команду. У Валеры же есть образование, он окончил обучение, все необходимые сертификаты получил, чтобы со взрослыми командами работать. Его даже в юношескую сборную приглашали работать, – с гордостью, которая задела Сашу, увлеченно поделилась Настя. – Но он решил здесь остаться. Кто, кроме нас с детьми этими возиться станет? Вот, – она как-то неловко пожала плечами. – И квартиру он когда-то купил, когда кризис у нас был, они подешевели тогда сильно. А у него сбережения были, еще со времен спорта профессионального. Вот, мы ее сдаем. И мою сдавать уже думали. На что нам больше надо, правда? Даже ребятам, если не хватает на что-то помощи спонсоров, сами докупаем, – зачастила она, глотая чай, который, как ему казалось, не успевал остыть.
А Верещагину смешно стало. Не по злому. Просто он уже совсем к иному привык. И доходу, и уровню жизни, и к границам. Не географическим. Материальным. И ее слова про их зарплаты, про их потребности… Такие безыскусные. Такие ему простые показались. И захотелось ей объяснить, что хотеться многого может. И иметь можно столько, сколько Настя себе даже представить не в состоянии сейчас. Просто она не задумывалась, наверное, из-за всех своих забот и дел, чего желать может.
– Да, вижу, что у вас денег – хоть лопатой греби, – хмыкнул Верещагин. Но без сарказма. Посмеиваясь.
Отставил свою чашку и, перестав раздумывать, протянул руку, ухватив Настю за плечо. Она вздрогнула. Удивленно вскинулась, уставившись на него. А он, и сам не до конца понимая, зачем и что делает, пальцами коснулся ее щеки. Погладил, едва касаясь.
Настя растерянно нахмурилась и отступила немного. Рука сжалась сама собой. Не желал ее отпускать, вдруг понял. Но и не удерживал. Позволил отойти.
– Саша? – как-то смущенно и неуверенно переспросила она. – Так что ты по секции думаешь? – уточнила Настя, отставив свой чай.
Ни черта он в данный момент не думал об их секции! На нее пялился и с места сойти не мог. Но и говорить это – не лучшая идея, по ее испуганным и насторожившимся глазам понял. Хотя, вспыхнувший румянец на ее щеках и порхающие просто ресницы, из-за того, как она часто моргать стала, чуть севший голос Насти – ему это все в голову ударило, почти как азарт от игры. И кровь по сосудам погнало с силой.
Только Настя отошла еще немного к двери, словно опасаясь.
– Хорошее дело придумали, – откашлявшись, кивнул он. – Я хочу помочь. Надо будет завтра как-то это оформить. Может, с нотариусом обсудить. Или я позвоню своему поверенному. Вроде фонда что-то создать для детей этих, – постарался сосредоточиться на том, зачем и пришел сегодня, вроде бы.
А про первопричину всего уже и забыл. И в голове даже не «щелкнуло» ничего. И неинтересно сейчас было, что случилось шестнадцать лет назад. Плевать! А вот чего хотелось, так это подойти и ее поцеловать. Прямо сейчас. Он даже вперед двинулся. Но Настя словно ощутила то, что в нем вдруг забурлило, накатило, и сама поспешила с места сойти.
– Пошли, на тренировку посмотрим, да? Уже началась. И дети обрадуются, когда тебя увидят! Ты же герой! Звезда, – снова затараторила она, выходя в коридор. – Мы будем очень благодарны, если ты поможешь этим детям и секции, Саш, правда! – с чересчур уж сильным воодушевлением заявила Настя, оглянувшись через плечо. – Идем? – замерла в трех шагах от него.
Здраво, наверное. Непонятно, чем его накрыло. Вроде попустило немного из-за ее смущения и настороженности. Верещагин кивнул, неловко растерев затылок рукой.
– Пошли, посмотрим на тренировку, – согласился он.
