Текст книги "Порочная королева"

Автор книги: Ольга Троицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Не дотрагивайся до меня! – взвизгнула Карина и ударила его по лицу.

Мужчина отшатнулся. В одном порыве девушка бросилась ему на шею и зарыдала. Андрей осторожно, точно прикасался к драгоценности, погладил черноволосую головку. И, наконец, сделал то, что Карина так хотела: крепко-крепко сжал девушку в объятиях. С минуту они стояли, пристыв, чувствуя, как их оставляют глухо-незрячие обида и злость, а на смену им тихонько ползут неловкость и новая щемящая незнакомая боль. Молодые люди поспешно, со стыдом отстранились друг от друга, словно совершили нечто запретное, неприличное. Не глядя друг на друга, нырнули в машину. «Жигуль» понесся по пыльной деревенской улице в направлении, неизвестном ни Карине, ни даже Андрею. Они ехали наугад, в никуда. Просто стремились убраться подальше от дачи, в которой в этот момент полуголый Апельсин, хватаясь за сердце, жалуется капитану Смирнову на сумасшедших бандитов.

Впереди показалась темная полоска воды.

Андрей и Карина выбрались из машины и медленно пошли берегом. От реки навстречу им струились прохлада и густой запах сырости, сдобренный острым ароматом осоки. Под ивой, целующей ветками холодные струи, сидел на деревянном мостике мужик. Грустным взглядом он смотрел на неподвижный поплавок.

– Как клев? – поинтересовался Андрей.

– Хреново.

– Незадача. А я вот порыбачить приехал. У вас тут кто-нибудь комнату на ночь сдаст? – Андрей кивнул в сторону притаившейся в кустах деревеньки. у – , – Никифоровна дачников прилюбливает.

Она и на ночь пустит, и на неделю, только плати, – мужик встал, отряхивая штаны. – Езжай прямо, возле ларька повернешь налево и до конца. Не прошибешься. Последний дом, с елкой. Загадаева Надежда Никифоровна.

Андрей и Карина пошли по росистой траве к машине. Рыбачок проводил парочку долгим взглядом. "Везет же некоторым, – вздохнул он, вспоминая свою расплывшуюся крикливую супругу.

– Хотел бы я оказаться на месте этого громилы…"

Андрей застучал в железные ворота, и тотчас из-за них раздался тоненький голосок:

– Чичас, чичас…

По асфальту застучали частые торопливые шаги, и у самого забора прозвучал вопрос:

– Хто-о-о?

– Дачники! – весело ответил Андрей. – На постой примете?

– Ка-а-анешна, – засуетилась с засовами старушка. – Приму, мои золотые.

Никифоровна окинула гостей взглядом профессионала и констатировала:

– Так. Семейная пара.

– Это моя дочь, – кивнул Андрей на Карину.

– Я ж и говорю: семейные, – поддакнула старушка. – Мужчина со своей девочкой.

Хозяйка как-то особенно растягивала гласные, точно пела тоненьким ехидным голоском:

– У меня отцы с дочерьми кажную неделю ночуют и всегда довольные уезжают. Комната дешевая – 25 рубликов в сутки с человечка. Ну, за готовку – плата отдельная. Машинку во дворике поставьте. Вы надолго-то ко мне?

– На ночь.

Лицо Никифоровны вытянулось, и в голосе сразу стало на несколько градусов меньше теплоты:

– Ну хоть ужинать будете?

Карина энергично отрицательно затрясла головой, но Андрей, чтобы совсем не расстраивать старушку, дал добро на ее предложение. Девушка приняла душ. Облачившись в цветастый халат Никифоровны, постирала вещички. Посидела в раздумье на кровати и поплелась на кухню, откуда доносился бодрый голос Андрея и пение хозяйки:

 —яички свои, помидорчики свои, свининка своя. Без всяких там холестеринов. Одни сплошные калории.

Мужчина, увидев Карину, улыбнулся:

– Ну давай, Никифоровна, свои калории. А то ночь давно на дворе, а ты нас все рекламой угощаешь.

– Чичас, чичас, – застучала тарелками хозяйка.

– И вот что. Мы с дочкой в настоящий момент в свободном плавании. Так что соседям о нас рассказывать ни к чему.

– Ка-а-анешна, – с чувством отозвалась Никифоровна. – А ежели кто любопытничать начнет, скажу: племянники. Дело привычное. У меня их столько этих племянников перебывало!

Страсть. А у матери моей только одна дочка и была – Надежда, – старушка залилась смехом глубоко счастливого человека.

Один вид яичницы с очень насыщенного, здорового цвета желтками вызвал у Карины легкий приступ тошноты. Узкая смуглая рука потянулась к вазочке, наполненной карамельками. С хрустом девушка разгрызала леденцы, точно пыталась «заесть» сладким отвратительный момент своего барахтанья с Аркадием Никитовичем. Блестящие обертки шуршали, падали на стол, сыпались на пол. Андрей посматривал на девушку, хмурился и молчал.

Утопая в душной перине, Карина гипнотизировала угол, в котором ее спутник устроил лежак. Наконец, решилась, позвала:

– Андрей.

– Что?

– Я спросить хотела. Ты ведь Ап… Осадчего не собирался убивать? Просто грозился. Да?

– Прямо там, – равнодушно отозвался мужчина. – Если бы был уверен, что Аркаша все сорганизовал, грохнул бы, и все дела…

***

Пуля зло чиркнула рядом. От скалы отскочил острый осколок и царапнул щеку Николая.

– Эх, м…, – выругался он, стирая ладонью с оцарапанного лица кровь.

– Хорошо ты их! Душевно, по-русски! – тут же с готовностью отозвался Сергей. – У артиллерии реактивная установка «Град», а у тебя – "Мат".

Никто не улыбнулся его шутке. Ребята лежали под бронетранспортером и напряженно всматривались в покрытую зеленью вершину напротив. Неожиданно она перестала плеваться раскаленным свинцом. Бой утих. Духи то ли собирались с силами для нового ожесточенного обстрела, то ли решали какие-то свои душманские вопросы.

– Жрут, небось, – высказал предположение Пальчиков. – Устроили себе законный обеденный перерыв. Знают, что никуда мы из ущелья не уползем. А я говорил: куда лезем?

– Но-но! Не разлагать дисциплину, рядовой Пальчиков, – командирским тоном одернул его Козлов. – А то замполит услышит твои вредительские речи или того хуже – лейтенант Орел.

Пальчиков обиженно надулся. Сергей повернулся направо:

– Что молчишь, Стрелок?

– Глебову ноги оторвало. Я его когда под козырек оттаскивал, он как ребенок плакал. Там уже раненых… Если вертушки не прилетят, половина до утра не доживет.

– Удивил, – мотнул головою Серый. – И мы за ними следом отправимся, только попозже чуток. Так поротно и пойдем. Вертушка… – поискал что-то во враждебном чужом небе. – Куда она сядет? На наши с тобой задницы? Так площадь маловата. Если только Невер свою подставит…

Услышав шум, Козлов оглянулся и, смачно сплюнув, буркнул:

– А вот и рулевой.

Пригнувшись, подбежал серый от пыли лейтенант:

– Как настрой?

– Нормальный, – процедил Сергей. – Мы вот интересуемся: вертушки вызвали или ребята здесь издыхать будут?

– Насчет издыхать, – прищурил глаза лейтенант, – это вы зря, Козлов. Еще Неверов у вас на свадьбе танцевать будет.

"А Глебов? – подумал Стрелок. – Что будет с ним и с теми, кто сейчас, лежа на ледяных камнях, плавает в раскаленном котле беспамятства?"

– Вертушки, конечно, вызвали. А настрой, я вижу, у вас подходящий – злой. В общем, так.

Дороги из этого ущелья у нас две: или в ящик цинковый… Но туда-то мы всегда успеем.

Или… – лейтенант замялся на мгновение и, пересилив себя, решительно продолжил:

– Выход такой. Ночью подняться на вершину, где расположился противник. Утром ударить ему в тыл.

За это время основные силы выберутся из ловушки и придут нам на помощь.

Солдаты неотрывно смотрели на скалу, ползущую к небу с упорством мусульманина. Решиться на такой подъем в темноте может только обреченный на смерть.

– Исполнение приказа поручено нашей группе, – уточнил лейтенант, хотя местоимение «нам» уже сказало все и самому недогадливому. – Если кто-то из вас в себе сомневается, я найду замену. Но с «хромающим» на такое дело не пойду.

Солдаты молчали. Тишину разрушил требовательный голос Сергея:

– Пальчиков?

– Опять Пальчиков! Что привязался? – огрызнулся тот. – За себя говори.

Двадцать минут ушло на обговаривание деталей. Лейтенант исчез, и снова воцарилось молчание. Но теперь оно было более напряженным и… раздельным. Каждый думал о своем. Вернее – о своих, о тех, кто грелся в лучах ласкового солнца мирной жизни и не предполагал, что в этот момент горстка девятнадцатилетних ребят готовится к отчаянному броску на тот свет.

Откуда-то, кажется, из неродящего чрева гор, заструился холодок. Солнце торопливо устремилось к горизонту. И, наконец, раздался знакомый рокочущий звук. В остывающем небе появился вертолет. Стрелок, задрав голову, со злостью и надеждой смотрел на кружащую машину.

– Ну, давай! – прошептал он. – Не дрейфь, братишка…

Летчик, выбрав место для приземления, начал снижаться. "Стальная стрекоза" с поразительной точностью села на крохотный пятачок. Стрелков облегченно вздохнул, точно машина могла забрать не только теряющего кровь Глебова, других изуродованных, матерящихся, стонущих пацанов, но и вытащить из кровавой мясорубки его самого. Сесть второй вертушке духи не дали…

***

Карина несколько минут лежала с закрытыми глазами. Под окном радостно чирикали воробьи. Где-то, наверное на кухне, настойчиво, мяукала кошка, требующая себе утреннюю порцию экологически чистых калорий. Девушка лениво потянулась. До чего же не хочется вставать?

Опять становиться пешкой в опасной игре, которую ведет этот стонущий по ночам субъект?

Хватит! Для нее опасное путешествие в мир чужих страданий и пороков заканчивается на остановке под кодовым названием "Дом Никифоровны". Карина резко встала, быстро привела себя в порядок, взглянула на часы и механически включила телевизор.

"Новости губернии" только начались. По-прежнему лакомой начинкой их оставался боевик, лихо закрученный Андреем. Телевизионщики показали двухэтажку в окружении уродливых деревянных гномов и устрашающего вида медведей. Следом выплыло круглое лицо молодой женщины. В углу высветилась надпись: "Ада Михайловна Какурина, воспитатель старшей группы № 2 детского сада «Сказка». Свидетельница что-то говорила, пряча глаза и нервно взмахивая руками. Но телевизионщики не пустили слова издерганной Ады Михайловны к зрителю. Голос за кадром вещал: "Садик «Сказка» расположен в центре города, на улице Карла Маркса. Здесь шумная людская река не мелеет практически в любое время дня. Однако это не помешало похитителям незаметно увезти Ваню Неверова…" Затем на экране возникло полуразрушенное здание. Карина не сразу узнала его.

Только когда камера поползла вниз по раздолбанным ступеням, девушка вздрогнула и отшатнулась. Еще секунда, и весь экран заполнит иссиня-белое детское лицо, на котором застыли укор и страдание.

К облегчению девушки, картинка сменилась, и появился диктор, нацепивший личину встревоженного и возмущенного истинного гражданина.

"Как нам только что стало известно, – тараторил он со скоростью чемпиона по говорению, – вчера вечером подозреваемый проник на дачу бизнесмена N, бывшего делового партнера Неверова. Выполнить задуманное ему помогла Карина Великоцкая. Теперь уже нет никаких сомнений, что они находятся в сговоре. Только оперативная и слаженная работа правоохранительных органов помогла избежать новой трагедии…"

Карина слушала, открыв рот. Что за чушь несет этот насильник над фактами? Наверное, всеми способами старается подогреть интерес зрителя к своей передачке, чтобы рейтингом она обошла все любовные сериалы, "Поле чудес" и "Спокойной ночи, малыши". А может, сдобрить крохи правды нектаром фантазии телевизионщиков попросили "оперативно и слаженно работающие правоохранители": мол, так мы быстрее беглецов запеленгуем?

С легкой краской стыда на лице девушка поняла: сейчас "Новости губернии" видят десятки ее знакомых. Олег, наверное, раскачивается на носках у телевизора, и с его красивых губ срываются некрасивые слова. К экрану с наслаждением кровососущих паразитов припали недоброжелатели высокомерной принцессы Рины. В недоумении пожимают плечами друзья. Но главное…

Перед мысленным взором потрясенной Карины всплыл простреленный ею снимок. Она попала отцу точно в сердце.

А захлебывающийся жареной новостью диктор нанес девушке новый сокрушительный удар:

"Вглядитесь в эти лица…" Карина ахнула. С экрана на нее смотрела она сама. Вернее, жалкое подобие черноволосой красавицы. Лицо соткано из неверных тонких линий, точно его рисовал какой-то полуслепой, ненавидящий Великоцкую. Жиденькие волосенки собраны в конский хвост. Да сроду она не ходила с такой прической! На мгновение Карина опустила веки, а когда вновь посмотрела на экран, увидела такой же примитивный портрет Андрея. С торжествующей радостью она отметила, что фоторобот ее товарища, составленный по сбивчивым рассказам перепуганных свидетелей с помощью давно устаревших компьютерных программ, далек от оригинала, как солнце от земли. Ментовские художники умудрились сляпать такого отталкивающего уркагана, что редкому шизику во сне привидится. Нос, как у Сирано, глаза – с подсолнечное семечко. Подбородок вообще ни на что не похож.

В дверь раздался осторожный стук. Карина, погруженная в пристрастное изучение «губернских» карикатур, подпрыгнула от неожиданности. Быстро выключила телевизор и распахнула дверь.

– Завтрак готов, – объявила Никифоровна с интонацией, явно позаимствованной у какого-то киношного дворецкого. И тут же, отбросив важность, пропела с участливостью деревенской сплетницы:

– Ой, бледне-е-енькая ка-а-акая!

Может, таблеточку надо? Что болит: живот или голова?

– Живот, – зло бросила Карина и после минутной паузы добавила:

– Я беременна.

Никифоровна приоткрыла рот и дернулась, точно с трудом заглотила шокирующую новость.

На кухню она засеменила с просветленным лицом. Девушка усмехнулась, представив, как после их отъезда старая бестия начнет делиться впечатлениями с соседками: «Бере-е-еменная». А он ей в отцы годится!"

Вошел Андрей. Карина бросилась к нему и, сбиваясь, пересказала последние губернские новости. Однако она не заразила мужчину своим волнением. Даже когда девушка неуверенно произнесла: "Кажется, ты у них главный подозреваемый", – в глазах Андрея не заплескалась растерянность. Единственной его реакцией стали слова: "Надо побыстрее сматываться".

Сматываться? Снова нестись неизвестно куда, вздрагивать и испуганно сжиматься при виде каждого милиционера?

– А может… нам лучше здесь побыть. Хотя бы день! – Андрей при ее словах вздохнул. – Пока все уляжется!

– Не получится. Участковый наверняка уже приказ получил дома обойти. А к Никифоровне он к первой заявится – узнать, – не гостят ли у нее очередные племяннички. Понимаешь?

– Но в город мы не проедем, – слабым голосом прошептала Карина. – Нас на посту остановят.

Мужчина согласно кивнул.

– Надо бросить машину и ехать в автобусе, – предложила Великоцкая.

– Нет. Это последний вариант.

– Что же делать?

Андрей долго молчал, и Карина вдруг поняла: какая-то заготовка у него имеется, просто он не решается ее озвучить. Девушка подалась вперед и положила ладонь на твердую руку мужчины. И тут он выдал:

– Нам надо добираться поодиночке.

Карина отпрянула и быстро отдернула руку.

– Ты поедешь на автобусе. Я – в машине.

Иначе не получится.

Мгновенно лицо Карины приняло холодное высокомерное выражение. Она резко развернулась и пошла на кухню. Андрей отправился следом.

– Вот это запахи! – голос его источал довольство и безмятежность. Точно мужчина и вправду всю ночь развлекался с юной любовницей и теперь пребывал в ожидании новой порции плотских радостей. – Тебе, Никифоровна, надо в «Смаке» выступить.

Андрей наложил в тарелку дымящуюся толченую картошку. Отправил туда же несколько ложек салата. Полил собственноручно приготовленным хозяйкой кетчупом куриную булдыжку.

Карина с отвращением отодвинула свою тарелку.

– Поешь.

Теперь в его голосе звучит чуть ли не смиренная просьба. Тоже еще папа Карло нашелся!

– Я не привыкла по утрам до отказа набивать желудок, – задрала подбородок Карина. – У нас в семье…

– Ка-а-ак можно не кушавши?! – встряла бестолковая Никифоровна. – Тебе надо хорошо питаться. Вот помню я, когда в первый раз… Гм…

Старуха схватила тарелку Карины и принялась усердно накладывать в нее картошку. Андрей с усмешкой пристально смотрел на девушку.

Она сильно покраснела и отвела глаза.

– Помидорчика положить? – спросила Никифоровна, хотя уже отправила темно-красные кусочки томатов в тарелку гостьи. – Огурчика…

– Так-то лучше. – Андрей одобрительно кивал хозяйке, но глаза его по-прежнему ласкали лицо Карины. – Ты мне, Никифоровна, мою бабушку напомнила. Она такая же заботливая была. Можно тебя «бабушкой» называть?

Старушка засмеялась несколько неуверенно, однако ответила с готовностью:

– Ка-а-анешна.

Мудрая женщина давно приучилась не обращать внимания на причуды постояльцев.

– А ходит ли здесь, бабушка, автобус на город? – поинтересовался гость, поддевая вилкой оранжевый завиток перца.

– Ка-а-анешна. Рядом-то Северное кладбище. Вот от него идут и идут. Каждые сорок минут.

– Кстати, Никифоровна, ты вчера говорила, что хотела в город съездить яйца продать. Я подвезти могу.

Мгновение хозяйка колебалась.

– Бесплатно, – помог ей принять правильное решение Андрей.

– Ну да ладно! – махнула рукой старуха. – Поеду!

– Только вот что, бабушка, – остановил вспорхнувшую с табуретки Никифоровну мужчина, – у моей дочки сильно разболелась голова… От солнца.

– Ага-ага-ага, – затрещала хозяйка, поглядывая на живот Карины.

– Уж будь добра, поищи для нее какую-нибудь косыночку и сетку. Мы за все заплатим.

Никифоровна проворно выскочила из кухни, и вскоре со двора разнесся крик потревоженных кур: старуха торопливо грабила их гнезда. Андрей сразу же потерял интерес к еде. Очень тихо спросил девушку:

– Ты возьмешь с собою пистолет?

Карина отвернулась и кивнула. Тут же мысленно зло выругала себя: "Дура! Что творишь?"

А вслух быстро произнесла:

– Давай его, – словно согласного движения было мало для доказательства ее готовности исполнить волю мужчины.

– Встретимся на Луначарского. Жди меня на остановке.

В комнате Карина спрятала смоляные волосы под белой шелковой косынкой, которую Никифоровна пожертвовала из своих запасов "саа-авсем за бесплатно" – за пятьдесят рублей.

Красную бейсболку в этот раз надел Андрей.

Девушка завернула пистолет в старухин халат и засунула его в сетку. Снова пискнул разум: "Остановись! Если тебя поймают с этой игрушкой, ни один адвокат не защитит. Спрячь пистолет между подушками. Вот Никифоровна обрадуется, когда найдет!" Однако девушка проигнорировала трусливое подстрекательство рассудка и, прижимая к груди опасную ношу, выскочил вон.

– Сперва дочку забросим на остановку. Ей тут еще в одно местечко надо, – сообщил Андрей сидящей рядом с ним Никифоровне.

– Ка-а-анешна, – отозвалась она, расправляя широкую юбку.

Когда Андрей выруливал со двора Загадаевой, участковый Фунтиков находился в соседнем доме. Получив приказ выяснить, нет ли в деревне чужаков, он ринулся к обиталищу трактирщицы. Однако, решив провести операцию на должном уровне, предварительно заглянул к соседке Никифоровны: мол, не видела ли она чего? не слышала ли? не таит ли каких подозрений?

Но тут засиженный веснушками нос мента учуял такой знакомый и родной запах самогона. Фунтиков с грозным видом стоял над баклажкой чистого как слеза ребенка первача, хозяйка кричала в голос, а синие «Жигули» уходили все дальше и дальше по узкой, кривой улице.

– Значит, бабушка, постояльцы тебе скучать не дают? – улыбнулся Андрей.

– Я вообще скучать не умею! – категорично отозвалась Никифоровна. – А уж в молодости…

Она верещала, как заведенная, довольная тем, что у нее нашелся добровольный слушатель.

Сперва мужчина подзадоривал старушенцию вопросами, но очень быстро понял: природному болтуну собеседники ни к чему – и замолчал.

Карина подняла голову, и в зеркальце машины ее глаза и Андрея встретились. Он словно беззвучно просил: держись! А Никифоровна все продолжала свой бесконечный рассказ про радости и трудности современной старухи. Она не чувствовала, что ее бодрый голос звучит диссонансом в напряженной охрипшей тишине.

Андрей затормозил, немного не доезжая до кладбища. Карина выбралась из машины и, не оглядываясь, быстро пошла вперед. За ее спиной мужчина спросил:

– Бабушка, не будешь против, если мы минут на пять у какого-нибудь магазинчика остановимся?

– Ка-а-анешна.

На непослушных ногах Карина подошла к остановке и быстро огляделась. Несколько зеленых лавочек под широким навесом. Три старушки торгуют рябыми тугими георгинами и печальными шелковыми розами. А дальше через дорогу простирается город мертвых. Ровные ряды памятников, крестов, оградок. Между ними грустит под серым осенним небом пряничная молельня.

Возможно, где-то здесь, за плакучими ивами, лежит в земле мальчик Ваня.

Карина сильнее сжала ручки сетки. Девушке показалось, что одна из цветочниц бросила на нее подозрительный взгляд: появилась откуда-то со стороны посадок, к могилкам не подошла, сразу же пристроилась ждать автобус. Великоцкая нервно дотронулась до белой шелковой косынки, но не решилась стянуть это безобразие с головы. Впервые в жизни девушка испытала недовольство оттого, что природа наградила ее слишком густыми и черными волосами. Шатенке (да даже блондинке!) легче затеряться в толпе. А она… Такое ощущение, что все внимательно рассматривают ее. Наконец-то подошел длинный желтый автобус. Карина заскочила в него одна из первых и плюхнулась на сиденье у окна.

– Свободно у вас?

Рина скосила глаза. С нескрываемым интересом на нее смотрел парень с головой, вытянутой, как огурец. Девушка кивнула и отвернулась.

– Сегодня похолодало, – попытался завязать разговор с красивой попутчицей огурцеголовый.

Карина не ответила, даже не взглянула на парня, и тот сник. Сердце девушки стучало все сильнее, точно разгонялось вместе с автобусом.

Вот он, огромный щит с нереально доброй физиономией гаишника и надписью: "Мы в ответе за ваши жизни". Водитель резко сбавил скорость.

Впереди вилась еле ползущая очередь из разнокалиберного автомобильного транспорта.

– Что такое? – зашушукались бабуси, вытягивая шеи.

– Авария, наверное, впереди, – предположил кто-то.

Старичок в очках с видом знатока возразил;

– Не авария – преступников ловят.

Карина почувствовала, что сумка с пистолетом налилась свинцом. Девушке хотелось выпустить из рук сетку: "Нет! Это не мое! Я не имею никакого отношения к оружию, во всей этой безумной запутанной истории!"

А дед продолжал:

– Двое убийц сбежали из, тюрьмы. Вооруженные.

– Не из тюрьмы, а из психушки, – пробасил мужик с бычьей шеей.

Автобус прополз мимо теремка гаишников.

Карина вздохнула с облегчением, и тут водитель затормозил. Однако менты не полезли в салон, кишащий недовольными задержкой пассажирами. Отдуваясь, туда поднялась толстая женщина-контролер. Великоцкая сразу поняла ее истинные намерения. Женщина только делает вид, что проверяет билеты. На самом деле она ищет ее, Карину, и Андрея. Без сомнения, сыскари сунули толстушке под нос бездарные фотороботы:

"Посмотрите, нет ли среди пассажиров этой сладкой парочки". И контролерша с готовностью подключилась к поимке особо опасных. Вот что-то уж слишком внимательно уставилась на здоровяка, минуту назад басившего про сбежавших психов. В страхе Карина приоткрыла рот. Перед глазами всплыло обеспокоенное лицо Андрея, обращенное к Никифоровне: "Можно тебя бабушкой называть?" Девушка резко повернулась к соседу и улыбнулась ему своей самой обаятельной улыбкой:

– Мы вчера весь вечер в «Камелоте» оттягивались.

Парень слегка опешил от неожиданной благосклонности красавицы, но быстро пришел в себя и промычал:

– "Камелот"? Где это?

– Как где? Возле Дворца спорта. Что, никогда не был? Классная забегаловка.

– Давай завтра вместе туда рванем, – парень уже всей пятерней вцепился в хвост голубой птице удачи.

Карина глупо хихикнула и скосила глаза на толстую тетку, пыхтящую уже в опасной близости. Надо убедить контролера, что огурцеподобный – ее возлюбленный, а не случайный попутчик.

– Ой, что это у тебя? – девушка протянула руку и сняла несуществующую пушинку с белесых волос соседа. Парень покраснел от удовольствия. – На, и мой билет отдашь.

Тут огурцеголовый и вовсе просиял, точно клевая девчонка протянула ему не измятую, измусоленную бумажку, а презерватив. Не давая соседу развить инициативу и ляпнуть какую-нибудь глупость, доказывающую, что они впервые видят друг друга, Карина прощебетала:

– К подруге подвалил такой парень! У него на тачке на капоте – тюнинг. На рычащей пантере женщина сидит. Волосы у нее красиво развеваются. И у хищницы глаза в точности такие же, как у женщины!..

– Ваши билеты.

Огурцеголовый, раздосадованный тем, что их прерывают, недовольным жестом сунул тетке бумажки.

– А я говорю: "Мне отец в девять велит домой возвращаться". Ну, смеюсь…

– Возьмите обратно, – снова вклинилась в воркование Карины контролерша. Не глядя на нее, парень протянул хилую лапку.

– А он улыбнулся…

Язык Карины продолжал молотить в убыстренном темпе. С такой скоростью, наверное, трещала Загадаева Надежда Никифоровна в период своей нескучной молодости. Девушка мотала сеткой, словно пыталась убедить окружающих, что не везет в ней ничего особенного. Сумка сделала очередное движение вперед, а на обратном пути пистолет больно ударил Карину по щиколотке. Девушка закусила губу и, наконец, замолчала.

Контролерша выбралась из автобуса, подошла к ожидавшему ее менту и отрицательно покачала головою.

– А дальше что было? – напомнил о своем существовании огурцеподобный.

– А-а-а? – на мгновение Карина повернулась к нему и тут же опять уставилась в окно:

– Ничего.

– Ну так пойдем завтра в "Камелот"? – продолжал цепляться попутчик, не желавший понять, что с ним больше не хотят разговаривать.

– Да пошел ты… – процедила девушка.

– Что? – парень демонстрировал чудеса тупости.

– Я сказала: отвяжись, – прошипела Карина, боясь привлечь к себе внимание пассажиров.

– Как? Ты же…

Великоцкая резко поднялась, задевая стоящих, пробралась к кабинке шофера. Злыми глазами она смотрела на стремительно приближающийся город.

Карина, нахмурив атласные брови, сидела на лавочке на остановке. По идее, Андрей должен добраться до Луначарского первым. Но увы, его здесь нет. А вдруг он, посмеиваясь: "Место встречи изменить нельзя?" – направил свой «жигуль» неизвестно куда? Втянул ее в эту гадость, всучил на прощание дурочке пистолет и ударился в бега. Карина боязливо пожала плечами, представив, как возвращается домой. Протягивает отцу пушку: вот, мол, разоружила второй раз… Великоцкая встала. Но ведь еще не поздно все объяснить и исправить! В конце концов этот придурок кого-нибудь убьет, а она сядет на скамью подсудимых как соучастница. А может, его уже схватили, и Андрей, уставясь в стену, дает показания своим ровным глуховатым голосом.

Красномордые менты довольно переглядываются и переспрашивают: "Как?.. Как она сказала?

Отстрели ему что?.."

Подошла «тройка». На ней можно доехать почти до самого дома. Там Карину ждут, с ума сходят от неизвестности. Девушка сделала несколько нерешительных шагов вперед. Сетка с пистолетом оттягивает руку. Надо бы дождаться Андрея и вернуть ему оружие. Без него он пропадет. Двери троллейбуса с лязгом закрылись.

"Усач" тронулся с места.

Как она потом объяснит пируэты своего безрассудства на суде?

" – Ну не могла оставить преступника безоружным, и все тут!

– Вас кто-нибудь принуждал к этому? – подсказывающим голосом спросит судья, пытаясь бросить утопающей спасательный круг лжи.

В том, что слуг инвалидки Фемиды подкупит Великоцкий-старший, нет никакого сомнения.

– Да-да, – согласно закивают друг другу прокурор и адвокат.

– И кто же? – судья укажет рукой на подельника Рины, сидящего в наручниках.

– Собственная совесть…

– Все в порядке?

Карина вздрогнула и обернулась. Андрей без конвоя и наручников стоял за ее спиной.

– Я уже хотела оставить пистолет на лавке и уйти.

– Задержался.

Ну как всегда!

– Я ехал следом. Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Пока отстоял очередь на досмотр, пока его прошел…

– А если бы меня вытащили из автобуса, – прервала вопросом его объяснения Карина, – ты бы остановился?

Андрей, не раздумывая, отрицательно покачал головой:

– Нет. Мне нужно найти убийцу. А ты… Ты умная девочка, справилась бы сама. Да и папочка не дал бы тебя в обиду.

– Тогда зачем следил за автобусом? – ломая губы, процедила Карина.

Андрей впился глазами в красивое сердитое лицо девушки, но не произнес ни слова, предоставляя Великоцкой возможность самой искать ответ на интересующий ее вопрос.

– Ах, да! Ну я и дурочка! Хотел выяснить, какова судьба пистолета, не попал ли он в лапы ментов Андрей продолжал молча смотреть на нее, и девушка, не выдержав его взгляда, отвернулась и покраснела.

– У тебя права проверили? – жалобно спросила она.

– Да. Но бабушка так забила гаишнику голову, что бедняга больше смотрел на нее, а не в них.

– Все равно они тебя поймают. Думаешь, Осадчий не признался ментам, что тебе наболтал про Бромана, про Людмилу.

– А я пока ни к нему, ни к ней не собираюсь.

– Куда же мы поедем? Туда, где нас не ждут.

***

– Можно Аду Михайловну Какурину? – губы Карины тронула коротенькая ядовитая улыбочка. Девушке казалось, что именно такие «благодушные» гримасы строят подбирающиеся к жертве журналисты. – Я из газеты «По секрету всему свету».

– Нас уже замучили, – вздохнула старушка, сидящая за школьной партой у входа. – То корреспонденты, то милиция. И не знаешь, кто из них настырнее.

Неохотно она поднялась со своего места и скрылась в лабиринте коридоров. Обратно вахтерша явилась с женщиной, которую как безгласную свидетельницу показывали в «Новостях». Лицо Какуриной покрывал легкий румянец.

– Я… – начала Карина.

– Да-да. Мне сказали, – нетерпеливо оборвала ее воспитательница. – Но вы зря приехали сюда. Я устала повторять: никакой нашей вины в случившемся нет!

– Конечно-конечно. Да не волнуйтесь вы так! – Карина попыталась успокоить издерганную Аду Михайловну. – Просто расскажите, как исчез мальчик.

– Как! Утром его Илья Рудольфович привез. Все нормально было. После обеда дети спать легли.

– И Ваня?

– И он.

– А вы где были?

Женщина покраснела еще сильнее.

– Ну, с воспитательницей из третьей группы кофе пила. А что тут такого?

– Ничего-ничего. А когда вы обнаружили, что мальчик пропал?

– Через два часа. Нет. Чуть попозже. Дети встали. Сели за столики. А одно место свободное.

Я сперва ничего такого не подумала: ну, может, закапризничал опять. А тут Даня Уфимцев говорит: "А Ваня давно ушел". Я: "Как? Куда?" А он:

"Сказал: иду на встречу со старым папиным другом".

Карина отшатнулась, будто замученная дознавателями женщина ударила ее в грудь. К старому папиному…

– Ну-у-у… тут Даня еще одно слово добавил… – Ада Михайловна замялась. – Я думаю, просто ребенок не понял чего-то… Сказал: "Иду в гости к Нерону".

– Чушь какая-то!

– А то! Ну мы, конечно, сразу же Ларисе Рудольфовне позвонили. Она нас убедила: "Все нормально. Мальчик дома. Но завтра он в садик не придет". Это я сейчас понимаю, что тогда с нею похитители уже связались. Ну вот… и все…