Текст книги "В магической тени (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

   Доновер обещал потом показать закрытый бассейн, где можно будет поплавать – "Вам понравится".

   И ей понравилось, даже несмотря на входную плату. Правда, она была символична – всё-таки не сезон. Зато за пригоршню меди получаешь возможность понежиться в подогретой, насыщенной минералами воде, отмокнуть в разнообразных ваннах, прогуляться по оранжерее, полюбоваться на мраморные бортики и, немного приплатив, сходить на сеанс массажа – словом, расслабиться и почувствовать себя женщиной.

   Доновер не обманул, сказав, что с наведённым мороком в ней никто не заподозрит Эллину Тэр. Стражники лениво скользили по ней взглядом, даже не думая проверять документы.

   Эллина наслаждалась спокойствием и размеренной жизнью. Ей даже расхотелось возвращаться в Сатию, так и остаться жить в этом приморском городе. А что, клиенты найдутся, для гоэты всегда найдётся работа. Сезонная, правда, но ведь живут же как-то остальные жители?

   Гоэту никто не преследовал под пеленой морока, наложенного Доновером (он оказался магом, настоящим магов, закончившим университет, пусть и со скромной третьей степенью), и она расслабилась. Расслабилась настолько, что подумала о том, что следует известить Анабель о благополучном окончании своего путешествия.

   Мысль пришла после очередного сеанса расслабляющего массажа и ванны с маслами и молоком – поздней осенью, когда Трия пустеет, такие вещи стоят сущие пустяки. Зато после подобной ванны чувствуешь себя божественно-прекрасной аристократкой.

   Вернувшись домой (так за эти недели Эллина привыкла называть жилище Доновера), она приступила к осуществлению задумки и написала подруге письмо. Довольно пространное, но посвящённое в основном Трие, а не описанию злоключений гоэты. Эллина полагала, что не стоит портить настроение Анабель повествованием о грязных дорогах Тордехеша. Зато о курортном городе можно написать побольше.

   Теперь гоэта жалела, что ни разу не приняла приглашения Гланера: летом тут, должно быть, чудесно. Другое дело, что за красоту надлежало платить, и не мало. А жить в долг Эллина не терпела.

   Перечитав письмо и в конце ещё раз поблагодарив подругу за помощь (благоразумно не уточняя, какую), Эллина постучалась в дверь кабинета Доновера. Он разрешил войти, и гоэта проскользнула в заставленную книжными шкафами комнату, в центре которой, на дорогом ковре, была свалена пирамида из каких-то фолиантов и старинных свитков. Эллине показалось, что из-под корешка одного из увесистых томов проглядывала какая-то линия. Она не удивилась: маги частенько рисуют различные фигуры, даже она ими пользуется в работе.

   Доновер сидел за столом и с интересом рассматривал какую-то вещицу. Услышав шаги, он быстро убрал её в ящик стола, и обернулся к посетительнице.

   – Надеюсь, я не оторвала вас от дел?

   Собственная просьба казалась теперь гоэте такой мелочной, не стоящей внимания и тем более отвлечения мага от насущных дел. Она сама, прояви смекалку, могла бы справиться с задачей.

   – Нет, что вы! Проходите, госпожа...простите, Эллина. Всё никак не могу привыкнуть, что можно просто называть вас по имени, – рассмеялся он и поспешно согнал с дивана развалившегося во всю длину пушистого рыжего кота. Кот злобным взглядом выразил своё отношение к происходящему и гордо удалился... спать на той самой груде посреди комнаты.

   Устроившись на диване и ещё раз извинившись за свою бесцеремонность, Эллина перешла к сути просьбы:

   – Господин Доновер...

   – Доновер, просто Доновер, – поправил он её.

   – Вы маг, и я не знаю, уместно ли...

   – В моём доме уместно всё. Итак?

   – Возможно ли переслать в Сатию письмо так, чтобы оно попало в руки непосредственно адресату, минуя посторонних людей? Видите ли, мне нужно, чтобы об его существовании никто не знал.

   – Понимаю. Конфиденциальное послание. Что ж, это возможно. В Сатии живут многие мои сокурсники, полагаю, они не откажут мне в небольшой услуге. А до города мы отправим его магической почтой, – подмигнул Доновер и потянулся за письмом. Поколебавшись минуту, Эллина отдала его.

   Любопытно было бы узнать, как работает магическая почта, но гоэта воздержалась от вопросов, вместо этого выразив глубочайшую признательность за внимание к своей особе.

   Маг рассмеялся и заверил, что она ничуть его не обременит. Ну, а если ей хочется как-то отблагодарить его, то не соблаговолит ли госпожа Эллина поужинать с ним. Госпожа соблаговолила.

   Вернувшись к себе, она с усмешкой подумала, что дневные процедуры пришлись как нельзя кстати: теперь у неё гладкая шёлковистая кожа, слегка благоухающая амброй. Даже душиться не надо. Да, у неё было чем – не удержалась, поддалась соблазну, потратила часть ссуженных Анабель денег на крохотный флакончик. В оправдание – стоил он дешевле, чем в Сатии, а женщина не может жить в таком городе, как Трия, без духов.

   А вот одеть было нечего. Ничего парадного, а на новое денег нет. Хотя, Доноверу ли этого не знать? Оставалось надеяться, что он не поведёт её в какое-нибудь шикарное заведение, в котором ей пришлось бы краснеть.

   Было волнительно, мучили мысли о том, что же будет дальше, после ужина. Эллина допускала, что хозяину захочется продолжения. Доновера можно понять: уже две недели бесплатно живёт и столуется у него, просьбами донимает, а ему приходится с ней возиться, не только развлекать, но и заботиться о безопасности и одежде. Денег у неё нет, она вызывает у него приятные эмоции (хотя бы внешне), так что вполне возможно...

   Поразмыслив, гоэта пришла к выводу, что мысль о совместно проведённой ночи не вызывает в ней отторжения. Доновер и ей нравился, производил приятное впечатление, был приветлив, так что при соблюдении некоторых условий она согласится.

   Анабель права, ей нужно кого-то найти, а маг – великолепный вариант.

   Доновер не стал смущать свою гостью, заказав столик в ресторанчике средней руки, где бы она чувствовала себя уютно. И, что порадовало Эллину, купил ей цветы – розу на длинном стебле. Её принесли в самом начале ужина и положили на стол перед гоэтой.

   Они непринуждённо болтали, обсуждали Гланера (Эллина поняла, что они с Доновером родом из одних мест), красоты Трии. Маг вскользь коснулся последних дворцовых сплетен и новых имён в литературе, поинтересовался её предпочтениями в этом вопросе. Потом заверил, что письмо отправлено.

   Гоэта, сначала чувствовавшая некоторое напряжение – обычное состояние для первого свидания, – постепенно расслабилась. Скованность пропала, а Доновер казался таким милым и своим. Списать подобные мысли на вино не получилось бы – Эллина пила и более крепкие напитки, пьянки в училище приучили опрокидывать рюмки и стаканы с тем, что дают. Значит, дело в собеседнике.

   Разрезая ножиком пирожное, гоэта уже всерьёз задумывалась о том, какой из него любовник. Самой даже стыдно стало. Сидит напротив неё человек, просто улыбается, мило о чём-то рассказывает, а она... Или это последствия долгого отсутствия отношений? В последний год столько работы было, что как-то не до мужчин, если только на сомнительные предложения не соглашаться.

   Но Доновер ни о чём таком, казалось, и не думал, вёл себя корректно, ничего себе не позволял. Заплатил по счёту, взял даму под локоток и сопроводил до дома.

   Они немного прогулялись, любуясь ночной Трией, поэтому, когда вернулись, служанка уже спала.

   – Благодарю за прекрасно проведённое время, – маг склонился над рукой Эллины, попутно осветив прихожую парочкой светляков.

   – Что вы, это мне впору благодарить вас, – покачала головой гоэта, осторожно расправив и повесив плащ. Вслед за ним полетели на полочку перчатки.

   – Значит, вы полагаете, что должны меня отблагодарить?

   Доновер подошёл ближе и погасил один из светляков. Не успела гоэта ответить, как его руки обняли её, а губы ощутили поцелуй. Эллина не противилась: зачем, если не испытываешь неприятных ощущений? Она ведь сама хотела завязать с ним отношения.

   – Вижу, мы мыслим одинаково, – довольно улыбнулся маг, оторвавшись от её губ. – Не стану скрывать, вы мне нравитесь, Эллина, и я предпочёл бы познакомиться с вами ближе.

   – Насколько близко? – с усмешкой поинтересовалась гоэта, надеясь смутить его. Но не вышло.

   – Если пожелаете, у вас будет возможность измерить. Так как, мы разойдёмся по разным комнатам или приятно завершим прошедший день?

   – Доновер, вам не кажется, что предлагать такое даме неприлично?

   – Значит, отказываетесь?

   – Значит, нет. Но при условии того, что вы проявите терпение и...

   – Вот чего, а терпения я не проявлю.

   Маг подхватил её на руки и отнёс в спальню. Игнорируя слабые протесты Эллины, запер её на ключ и занялся разоблачением дамы. Гоэта не сопротивлялась, помогала, даже позволила стянуть с себя чулки.

   Никогда ещё она не позволяла мужчине переспать с собой после первого свидания, так как придерживалась строгого правила: как себя подашь, так с тобой и будут обращаться, – а тут вдруг... Убеждала себя доводами, что уже две недели его знает, что за всё приходится платить, да и мужчина симпатичный.

   К чести Доновера, он не спешил, отложив финал вечера на сладкое.

   На пару поцелуев гоэта ответила, заодно оценив степень владения искусством. На твёрдое "хорошо", хотя это не те поцелуи, от которых забываешь обо всём на свете. Такой же оказалась и близость: добротной, не вызывающей желания оттолкнуть, но без огонька. Нет, маг-то хотел, всё необходимое сделал, она тоже долю своего удовольствия получила, хотя с удовлетворением не вышло.

   Эллина по своему опыту знала, что в первый раз ни с кем не может, а мужчинам так важно знать, что женщина купается в волнах блаженства, поэтому привычно изобразила то, чего не почувствовала. И грустно подметила, что часто за свою жизнь изображала. Потому как иногда не выходило и после нескольких попыток. Наверное, дело в ней, в том, что она вечно о чём-то думает, вечно пытается понять, как выглядит со стороны, нравится ли мужчине, останется ли он до утра.

   И холодная она, иного темперамента, чем Анабель. Не ледышка, но и не затейница, предпочитает полностью переложить инициативу в постели на плечи мужчины. Поэтому, видимо, никому и не нужна.

   Но Доновер за ночь никуда не испарился, что вселяло некоторую надежду. Даже распорядился подать завтрак в постель. Расспросами, вроде: "Понравилось ли тебе?", не мучил, вместо этого сообщил, что приезжает Гланер:

   – У него заказ в окрестностях Трии, заодно заглянет.

   Эллина обрадовалась: так хотелось увидеть родное лицо, поблагодарить за помощь, узнать последние новости. У кого, как не Гланера, она могла выяснить, какие ещё обвинения выдвинуты против неё властями. А, может, они уже сняты? Ведь опасных беглых преступников ищут совсем не так, как её. Должны привлекать судебных магов, местные власти – всего этого нет. Да, на дороге досматривали проезжающих, но, может, искали вовсе не её? Или не только её? Велика честь для какой-то гоэты!

   Гланер переступил порог дома Доновера ранним дождливым утром, когда и хозяин дома, и Эллина ещё спали. Видимо, служанка его знала, потому что беспрепятственно пустила и устроила обсыхать у огня.

   Присутствие друга в столовой стало для Эллины сюрпризом: её никто не удосужился предупредить, и она, как привыкла, спустилась вниз в халате поверх ночной рубашки. И тут же ойкнув, под хохот мужчин плотнее запахнула полы.

   – Вижу, вы тут весело проводите время, – подмигнул знакомому Гланер. – И как, Доновер, поделись впечатлениями. Стоит того, чтобы представлять перед сном? И родинка у неё там есть?

   – Опять ты со своими пошлостями! – гоэта стукнула его по голове и, не удержавшись, обняла. И тут же ойкнула, отскочив. – Ты больной? Больно же!

   – Что ты сделал? – поинтересовался Доновер, когда насупившаяся Эллина заняла своё место.

   – Ущипнул за попку. Не беспокойся, я чужое не трогаю, хотя... Лин, у вас как, серьёзно? Или ты со скуки? В таком случае наши шансы равны.

   – Нет у тебя шансов, Гланер. Лучше расскажи, что творится в Сатии.

   Оказалось, что суть выдвигаемых против неё обвинений изменилась. Отныне Эллина Тэр проходила в качестве соучастницы, предположительно некого мага с неопределённым цветом способностей. Ей вменялась помощь в организации обоих убийств и взаимодействие с демонами. Её побег для следователя стал неоспоримым доказательством её вины.

   Всех знакомых Эллины допросили. Тщательно и не по одному разу. Больше всего досталось Анабель, которую взяли под наблюдение.

   – Не знаю, как, но этот Брагоньер догадался, что документы тебе сделала она, теперь собирает доказательства, обещает посадить за пособничество, лжесвидетельство и подделку государственных бумаг. Бель, молодец, держится, идиотом его обзывает. Ни разу на каверзных вопросах не попалась. Старается умаслить своего графа, чтобы тот соэра утихомирил. Да, чуть не забыл: они тебе ещё политику приплели!

   – Что??? – гоэта чуть не выронила тост с джемом. – Только не говори, что те девушки были чьими-то любовницами или внебрачными дочерьми.

   – Если бы! Брагоньеру взбрело в голову, что ты шпионка. Или помощница шпиона. Знаю, бред, но у этих следователей всегда так – норовят на одного все нераскрытые дела повесить.

   – И на кого же я шпионю?

   – Кривая кобыла знает! Станет эта ищейка меня посвящать, он только допросами своими замучил. Что, когда, как, чем ты занималась, что любила, с кем встречалась и спала. Одно и то же по сотне раз. Кажется, он и меня хочет в оборот взять, всё подловить пытается на том, что знал о твоём побеге. Но я молчу. Как же, Лин, выдам я тебя! Вот, с трудом разрешения на выезд добился – сидим под колпаком, работать нормально не дают. Но гоэты взбунтовались, написали жалобу. После этого наш господин Брагоньер умерил аппетиты.

   Видя, что подруга погрустнела, Гланер поспешил сменить тему, пересказав последние светские сплетни. Потом заговорили об университете. Эллина скромно молчала, слушая наставления Доновера. Он дал знакомому пару ценных советов: как вести себя во время собеседования, в каком тоне общаться с членами приёмной комиссии, что отвечать на вопросы. Самое важное, по его мнению, было сочетание ума, эрудированности и подчёркнутого уважения к "выжившим из ума маразматикам".

   – Лина, ты по магазинам прогуляться не хочешь?

   Вопрос был задан обоими одновременно.

   – Не одна, разумеется. Или если не хочешь, можешь сплавать с Сонарой на острова. Она давно нас приглашала, помнишь? – голосом искусителя продолжал Доновер. – Я, пожалуй, не поеду, а вы с девочками отлично проведёте время. Ты же, кажется, сдружилась с Сонарой?

   Эллина кивнула, встала из-за стола и сказала, что подумает.

   Сонарой звали их соседку. Милая женщина, они с гоэтой действительно нашли общий язык. Только на острова Эллине не хотелось – погода не располагала. Не штормило, но прохладно, и моросит дождь. Но Сонара – большая затейница, придумает, чем можно заняться в такой день.

   Гоэта понимала, что все эти заботы о её досуге неспроста: мужчинам просто хочется побеседовать без неё, в тесном кругу. Они давно не виделись, им есть, что обсудить, – стоит ли капризничать и портить им настроение? Гланер ведь проездом в Трие, завтра уже уедет работать в одно из имений, которое недавно приобрёл один из его постоянных клиентов. Его управляющий, прознав, что гоэта вызвали жители одной из деревень ставить защитный круг от всякой нечисти, поспешил скинуть на плечи недомага и заботы хозяина.

   Гланер, разумеется, не обрадовался тому, что его поездка затянется (хотя заказчик обещал хорошо оплатить недельное пребывание гоэта в своём доме), зато воспользовался случаем провести денёк в Трие. Ему, собственно, не на что было жаловаться: гоэтов на юге было мало, все по осени разлетались, как перелётные птицы, на более хлебные места, вслед за аристократией, так что вояж по южным землям помог собрать неплохую сумму. Это в Сатии конкуренция высокая, а тут, если кто и есть, носа из города лишний раз не высунут. Гланер же с Эллиной знали: гоэта кормит не столько город, сколько деревня.

   А началось всё с того, что в "Белую мышку" заглянул один купец, посетовал, что товар регулярно по пути пропадает. Гланер и вызвался проехаться вместе с караваном на юг, приглядеть. Приглядел, заодно пропажу нашёл, с духами душевно поболтал, чтобы с лошадьми не шутили. В Сатию возвращаться повременил и не зря – две новые работы нашлись.

   Пока Эллина переодевалась, дождь на время перестал. Видимо, поэтому Сонара предложила прогуляться к предгорьям, взглянуть на какой-то водопад. Гоэте казалось, что повсюду достаточно воды, но отказываться не стала – не по городу же бродить в одиночестве?

   Во время прогулки девушки успели немного продрогнуть, зато, весело хихикая, нашли повод заглянуть в один кабачок, который, по словам Сонары, содержал беглый каторжник. Хозяин и впрямь выглядел чересчур угрюмым и молчаливым, неодобрительно покосился в их сторону – не каждый день увидишь в таком заведении прилично одетых дам, – но в обслуживании не отказал.

   Потом Сонара потащила Эллину на посиделки к подруге: "Всё равно твои мужики не наговорились! Сидят сейчас, пьют, пошлые анекдоты травят". Как бы то ни было, домой гоэта вернулась, когда уже стемнело, а в столовой накрывали к ужину.

   По случаю приезда Гланера откупорили бутылку дорогого вина и по очереди выпили за всех присутствующих.

   Ночью Эллине не спалось – может, потому, что впервые за эти дни спала одна? Напрашиваться в постель к Доноверу она не стала, понимая, что тот, вероятно, засиделся с приятелем. Гланер завтра уезжает, а она никуда не денется.

   Решив выпить стакан воды, гоэта накинула халат и, не зажигая свечи – она хорошо ориентировалась в доме, – спустилась вниз. По дороге не удержалась, заглянула в спальню любовника – странно, но кровать была не расстелена.

   Гланера тоже в гостевой не оказалось.

   В доме темно, голосов не слышно. Может, они в гостиной?

   Тонкая полоска синего света пробивалась из-под двери кабинета. Она подрагивала, будто пульсируя. Эллина, как завороженная, смотрела на неё, но дверь открыть не решилась.

   На кухне, как и планировала, налила и выпила стакан воды, и уже собиралась вернуться к себе, когда услышала шаги. Гоэта машинально прижалась к дверному косяку, сама не зная, чего так испугалась.

   Так и есть, всего лишь Доновер. Но полностью одетый, с перекинутым через руку плащом.

   На мгновенье задержался перед дверью, прислушался, а потом осторожно, стараясь не производить шума, отворил её, впустив какое-то существо. Собаку?

   Оно тенью скользнуло внутрь, отряхиваясь от дождевых капель.

   Блеснули в темноте жёлтые раскосые глаза, пламенем горящие изнутри.

   Демон?

   Гоэта не дышала, не сводя взгляда со странного существа, будто сгустка тени. Оно подозрительно ей кого-то напоминало. Тварь из Аптекарского переулка, ту, что напала на неё. Но что она делает в Трие, в доме Доновера?

   Маг наклонился, что-то прошептал существу и похлопал его по лопаткам. Оно мотнуло головой и направилось к лестнице.

   – Нет, я не пойду, – через минуту раздался приглушённый голос Гланера, практически шёпот. – Тебе хочется, ты и иди, а я предпочитаю поспать. Надеюсь, зверушку ты и без меня покормишь: на улицах полно пищи. Подзывать её умеешь?

   – Нет, разумеется. Твоя тварь – ты и корми. У меня свои дела, у тебя свои.

   – Дела у нас общие, Доновер, пора бы это запомнить.

   Маг фыркнул и накинул плащ.

   – До утра вернёшься?

   – За час управлюсь. Лошадь уже оседлана. Ничего спросить, привезти не нужно?

   Гланер ответил отрицательно.

   – А я бы на твоём месте помылся: после твоих превращений псиной воняет.

   – Чистоплюй, ты просто мне завидуешь! – тихо рассмеялся Гланер.

   Ненадолго воцарилось молчание, которое нарушил хозяин дома:

   – Слушай, обернись ещё раз. Что-то мне кажется, что нас кто-то подслушивает.

   – Мнительный ты, Доновер! Кто? Твоя служанка или эта дура Лина? Обе дрыхнут без задних ног.

   Маг пробурчал что-то неразборчивое и ушёл.

   Выждав достаточно долго, чтобы Гланер успел подняться к себе, Эллина осторожно выглянула в прихожую. Её колотило. Не давал покоя недавний разговор.

   Это существо с подвижным зрачком, лучший друг, какая-то тварь, которую кормят не покупным мясом, ночная прогулка любовника, опасение быть услышанными...

   Существо, куда могло деться жёлтоглазое существо? И откуда взялся Гланер?

   "Воняет псиной", жёлтые горящие глаза... Исчезнувшая тварь, неожиданно появившийся друг. Странное обращение Доновера с тем существом – он знал его и не боялся.

   На душе Эллины вновь стало неспокойно, возникло стойкое желание немедленно перебраться к Сонаре. Под крышей этого дома творились странные дела, и они пахли преступлением. Она не желала, чтобы её обвинили в чём-то и в Трие.

   И тут Эллина замерла, вспомнив ключевое словосочетание, разгадку – "после твоих превращений". Гланер умеет оборачиваться! Но он не оборотень, это стопроцентно доказано, значит, либо демон, либо метаморф. Либо в него вселился демон. Но тогда бы он вёл себя иначе, да и в глазах отразилось.

   Глаза... Жёлтые глаза с блуждающим зрачком... Нужно вспомнить.

   Он беспрепятственно прошёл проверку, спокойно учился среди магов, которые почувствовали бы тёмную ауру.

   Значит, метаморф. Значит, намного сильнее, чем кажется. Значит, умеет маскировать ауру. Значит, это он тогда...

   Всё ещё не веря, гоэта поднялась к себе, оделась, быстро собрала вещи и поспешила вниз.

   – Лина, тебе не спится?

   Эллина вздрогнула и медленно обернулась. Гланер. Стоит на верхней площадке лестницы. Всего лишь тень, силуэт, но это он. Человек, каким она и привыкла его видеть.

   – Да. Решила выпить воды.

   Она решила, что лучше не наклоняться и не бросать сумки – привлечёт ненужное внимание. А так есть вероятность, что в темноте (внизу ведь намного темнее) он не заметит.

   – А что у тебя в руках?

   – Грязное бельё. Видишь ли, мне кое-что застирать нужно. Ну, ты понимаешь, – гоэта попыталась изобразить смущение, когда как внутри дрожала от страха.

   – Не знал, что ты такая неряха. Или кровотечение такое сильное, что перепачкало всё постельное бельё. То, что ты держишь, явно не ночная рубашка, – усмехнулся он.

   – Просто я неправильно посчитала дни, не заметила... Да какая тебе разница, спи!

   Для убедительности Эллина прошла на кухню, немного погромыхала стаканом и, прислушавшись, опрометью метнулась к окну. Оно было над разделочным столом, так что гоэта без труда добралась до щеколды, скинула вещи во двор, а потом осторожно спрыгнула следом – благо, невысоко.

   Вздрагивая от каждого шороха, моля всемогущего Дагора даровать ей хотя бы пару минут лишнего времени, Эллина метнулась к конюшне, седлать Звёздочку. В темноте обо что-то споткнулась, ушибла ногу, но стон сдержала.

   Не успела она взнуздать лошадь, как дверь конюшни распахнулась, и появился Гланер.

   – А Доновер, оказывается, был прав: внизу прятался мышонок. И чего же тебе не спалось, Лина?

   Гоэта промолчала, разыскивая пути к отступлению. Увы, их не было.

   – Что же нам теперь с тобой делать? – задумчиво пробормотал Гланер, прислонившись к косяку.

   – Убей её – и дело с концом, – раздался позади неё холодный голос Доновера. – Свою роль она уже сыграла, можно не возиться.

   – Да в том-то и дело, что не до конца! – поморщился гоэт. – Ещё один акт оставался. Но ты прав, рисковать нельзя. Прости, Лина, ничего личного. Просто ты невовремя подвернулась.

   – Как? – она глотала воздух ртом, как рыба. – Гланер, мы же давно дружим! Доновер, а ты... Ты же спал со мной!

   – Спал, – бесстрастно подтвердил маг, появляясь на сцене, – и что с того? Никаких чувств, просто приятно проведённое время. Тебе, кстати, тоже было неплохо. Ладно, Гланер, иди, тебе всё же выспаться надо, я сам справлюсь. Мучиться не будет. Любопытство наказуемо, Эллина, как и людская доверчивость, и наивная глупость.

   Не дожидаясь, пока Доновер подойдёт или сотворит чары, гоэта взлетела на спину неоседланной Звёздочки и, дав ей шенкелей, решила рискнуть, прорвавшись сквозь преграду из двух волшебников-предателей. Те не ожидали от неё такой наглости и смелости, невольно отпрянули и позволили вырваться наружу.

   Перелетев через низенький заборчик и попутно увернувшись от разрывного шарообразного сгустка, Эллина оказалась сначала в небольшом садике, а потом на улице, спиной ощущая дыхание метаморфа.

   Не отдавая себе отчёта в том, что делает, гоэта позвала на помощь.

   Стоило открыться всего одной двери, подняться раме всего одного окна, как преследователи слились с темнотой. Им было дорого их честное имя.

   Глава 7. Игра в кошки-мышки

   У Эллины болело всё тело, особенно ноги. Каждый шаг отзывался болью, казалось, слившейся в один единый клубок, сердцевина, сгусток которого притаился в самых нежных местах.

   Скачка без седла в кровь разбила кожу, пунцовыми синяками разлилась по бёдрам.

   Гоэта с трудом спешилась, потратив на то, чтобы перекинуть через спину Звёздочки ногу, казалось, целую вечность. Хорошо, что лошадь смирная, слушалась беспрекословно, а то бы лежать Эллине сейчас в придорожной канаве, растерзанной неведомой тварью Гланера. Или им самим. Она до сих пор не могла поверить, что лучший друг, тот, которому она безгранично доверяла, мог оказаться двуличной сволочью.

   Так легко разрешить убить её! И самому принять участие в травле.

   И тогда, в переулке, чего он хотел? Лишить жизни, испугать, покалечить? Но за что? Что Эллина сделала в тот день, когда на неё напали? Пошла к Анабель с просьбой помочь вычислить того, кто её подставил, подкинул обрывки аваринской грамоты. Очевидно, Гланер узнал, а, может, она ему сама рассказала.

   Странные смерти, некая тварь, питающаяся людьми, бывший друг-метаморф, подлинная аваринская бумага с благодарностью за сотрудничество...

   Гоэта застонала. Нет, не только от физической боли, но и от поразившей её догадки: разыскиваемый шпион и есть Гланер. И он выбрал её, как считал, наивную дуру (правильно считал, к сожалению), в качестве козла отпущения. Не взялась бы за орочий заказ – ничего бы не было. Правильно Гланер говорил, она просто невовремя оказалась в нужном месте, видела то, что не должна была видеть.

   Было ещё темно, до рассвета часа два, не меньше, но Эллина не могла заставить себя скакать дальше. Лёжа на земле (сидеть больно), она смотрела на тёмное черничное небо и плакала. Повод был уважительный, так что сейчас слёзы не были слабостью.

   Безусловно, её ищут, безусловно, её хотят убить. Не сумели в Трие – с радостью продолжат в другом месте. Этот луг – чем не удачное место? Вокруг ни души, ни единого признака человеческого жилья, никто и не услышит, никто и не узнает...

   Доновер, как она могла ошибиться в нём, как могла привязаться, целовать его, проводить с ним ночи, улыбаться ему? Один миг – и всё, карточный домик разрушен. Вечно у неё так, вечно все ей пользуются, вечно все выкидывают за дверь.

   Это он, именно он предложил убить её и сам вызвался претворить план в жизнь. Кто он, кто Доновер на самом деле? Маг, несомненно, но кто ещё? Аваринский агент? Кто-то из тёмных или продавший душу, связавшийся с демонами светлый? Да не всё ли равно, если он предатель.

   Отдавшись на волю чувств, Эллина ощущая себе растоптанной, избитой, разорванной в клочья. Собственная жизнь стала вдруг чужой, превратилась в череду иллюзий. Она поневоле подозревала абсолютно всех знакомых во лжи и двуличности.

   Была ли она дорога хоть кому-нибудь, хоть кого-нибудь искренне опечалит её кончина?

   Потом мысли ушли, остались только слёзы.

   Выплакавшись, Эллина почувствовала себя лучше, кое-как поднялась, зажгла светляк и, прихрамывая, начала изучать местную флору. Нужно было найти что-то, что облегчило бы её мучения. В ход пошли широкие мясистые листья неизменного обитателя лугов.

   Изорвав их и размяв пальцами в кашицу, гоэта пустила нижнюю рубашку на бинты и наложила повязку на пострадавшие места.

   Самодельная мазь жутко щипала, зато с ней всё быстрей затянется.

   Подозвав Звёздочку, Эллина, обняв её руками за шею, заковыляла на юго-восток, надеясь, что боги ниспошлют ей человеческое жильё.

   Хорошо, что кошелёк и документы при себе, с ними вещи – дело наживное. Хотя сумки с лекарствами нет. Они самодельные, такие только у гоэтов достать можно, в крайнем случае, у хорошего аптекаря, а где в этой глуши взять хорошего аптекаря?

   Но это всё мелочи, не хватит денег, можно заработать, самое главное, что теперь делать, куда податься? На неё объявлена двойная охота, и ещё неизвестно, кто из двух зверей страшнее. Но Брагоньер хотя бы далеко, а Гланер с Доновером слишком близко, их нужно опасаться в первую очередь.

   Допустим, она сдастся властям? И что, кто ей поверит, кто будет слушать преступницу? Разве что под пытками, но Эллина дорожила своим здоровьем. Да и кто сказал, что она доживёт до пыток, что Гланер не убьёт её в камере? Её ведь отвезут в Трию, а там гоэта абсолютно беззащитна.

   Нет, взывать к правосудию бесполезно, необходимо сначала доказать свою невиновность и предоставить неопровержимые доказательства против бывшего друга. Но первостепенная её задача – просто выжить.

   Рассеянно наблюдая за тем, как медленно розовеет небо на востоке, Эллина перебирала в мыслях варианты. Во-первых, поговорить с духами и попросить у них помощи. Нет, охранять они её не станут, а вот об опасности предупредят. Правда, один раз.

   Хорошо, что додумалась флиссу не в сумку по обыкновению бросить, а за пояс заткнуть. Теперь гоэта возносила хвалу тем, кто надоумил её это сделать. Болтается, родимая, за спиной, горбиться не даёт.

   Будь она нормально обученным воином, в конюшне бы оружием воспользовалась – так нет, запаниковала, поддалась эмоциям. Впрочем, что бы Эллина со своим умением могла противопоставить двум мужчинам-магам, оба из которых превосходят её по силе? Они не дали бы ей и размахнуться, даже вытащить флиссу или кинжал – Доновер же владел атакующими заклинаниями. И осталось бы от неё бурое пятно на полу.

   Так что хорошо, что решение вышло нестандартным – такого, в отличие от самообороны, они не ожидали.

   Во-вторых, придётся чертить октограмму Мерхуса, предварительно добыв воск и листья лаверики ползучей. С помощью неё она установит местонахождение всех трёх своих охотников.

   В-третьих, ей нужна защита. И разумные слушатели, которые примут её рассказ всерьёз.