Текст книги "В магической тени (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

   – Благодарю, господин Брагоньер, я сама.

   – В таком случае, спокойной ночи, Эллина. Завтрашний день в полном вашем распоряжении, можете прогуляться.

   Уже на верхней площадке гоэта вспомнила про жемчужный гарнитур:

   – Я совсем забыла о нём, сейчас сниму...

   – Не беспокойтесь, госпожа Тэр, это не дело государственной важности. Либо завтра отдадите лично леди ли Брагоньер, либо сегодня мне. Часов до трёх я в кабинете. Так что как вам будет удобнее. Спокойной ночи!

   Гоэта не стала будить служанок, сама вытащила все шпильки, переобулась в удобные домашние туфли и сняла драгоценности. Подумав, решила вернуть их сегодня: с глаз долой – из сердца вон. Поэтому переодеваться не стала – не в халате же к соэру идти! А надевать что-то другое ради пяти минут не хотелось.

   Брагоньер действительно не спал – из-под двери кабинета протянулась узкая полоска света.

   Эллина постучалась и, получив разрешение, вошла.

   Соэр сидел в кресле, рядом с ним, на столе, стояли фужер и бутылка коньяка.

   – Я принесла украшения вашей матери, положу на стол.

   Брагоньер поднял голову и посмотрел на неё, внимательно скользнул взглядом с головы до ног, кивнул, встал и извлёк из секретера второй бокал.

   – Спасибо, я не хочу, – предупредила его следующее движение гоэта. Ей ещё было памятно прошлое свидание с коварным напитком.

   – На донышке, для успокоения нервов. Поверьте, госпожа Тэр, вам лишним не будет. И не беспокойтесь, больше я вам не налью, – Брагоньер протянул ей фужер. – Не стойте, садитесь. Коньяк пьют медленно, не торопясь.

   – Вы опять хотите о чём-то поговорить со мной, благородный сеньор? – подобрав юбки, Эллина села во второе кресло по другую сторону столика.

   Картинка напоминала Урцхен: потрескивающий камин, мягкий, скрадывающий шаги ковёр на полу, тёмное время суток, коньяк, Брагоньер...Только сегодня её не пытали, а он её не допрашивал. Но по-прежнему спаивает. Хотя, в этот раз, пожалуй, соэр прав: живительное тепло коньяка помогало отстраниться от картины убийства Стеши, от того страха, что она пережила, расслабиться и не позволить кошмарам вторгаться в свой сон.

   Брагоньер, наверное, пьёт по той же причине – чтобы сбросить нервное напряжение. Его ведь чуть не убили, он командовал операцией, был в самой гуще событий. И, похоже, у него бессонница.

   – А та девушка... сестра Доновера, она... Её тоже питомица Гланера убила?

   – Нет, он сам. Эллина, какая вам разница? Одно лишнее беспокойство. Вы только-только от прошлых волнений оправились, на человека стали похожи. А то кожа да кости...Коньяка ещё налить?

   Гоэта отрицательно покачала головой:

   – Я бы и вам не советовала. Лучше успокоительное или снотворное.

   – Каждому своё. Я предпочитаю коньяк.

   Он всё же вновь наполнил её фужер.

   – Давайте, я вам одну вещь приготовлю... Это не яд, – поспешила добавить она.

   – Даже не думал. Не надо, Эллина, но спасибо за заботу.

   Брагоньер встал и остановился напротив неё.

   – Что-то не так?

   – Отчего же, вы сегодня прекрасно выглядите. Обворожительны и обаятельны. Не качайте головой, Эллина.

   – Не буду. Вы ещё вечером говорили, что вам нравится платье. Признаться, – она улыбнулась, – мне тоже. Никогда таких не было.

   – Никогда таких не покупали – будет вернее.

   – Это слишком дорого для меня, – вздохнула Эллина, медленно потягивая коньяк.

   – Эллина, дело не в достатке, а вашем отношении к себе. Вы не желаете выглядеть женственно. Полагаете, у вас какие-то проблемы с фигурой?

   Гоэта смутилась и встала. Сделала глубокий вздох и с достоинством ответила:

   – Послушайте, господин Брагоньер, это переходит все границы! Ваше поведение бестактно и предосудительно. Я ухожу к себе.

   Реакция соэра оказалась непредсказуемой: он покачал головой и сел на место, потянувшись за своим фужером.

   – Эллина, Эллина, вы всегда так реагируете? Если да, то всё гораздо хуже, чем мне казалось. Подойдите к зеркалу, посмотрите на себя. Или мне детально обозначить все ваши достоинства и недостатки? Вы симпатичная женщина, запомните это. Симпатичная и способная притягивать взгляд.

   – Безусловно, после половины бутылки коньяка, – усмехнулась Эллина.

   – Госпожа Тэр, думайте, что говорите, – гневные бледно-зелёные глаза впились в неё, пронизывающие насквозь. – Значит, так вы себя цените. А потом удивляетесь, когда на вашем жизненном пути попадаются лишь люди, подобные Доноверу Сейрону.

   – Простите, я не хотела вас обидеть, но ведь и вы повели себя самым бестактным образом.

   – Каким же? Сказал, что вы привлекательны? Так что делать, если вы сами этого видеть не желаете. Даже странно, женщины в первую очередь используют и развивают это оружие, а вы, имея все данные, упорно от него открещиваетесь. Что ж, час поздний, не буду вас задерживать.

   Брагоньер встал, открыл перед ней дверь, намекая на то, что разговор окончен.

   Повернувшись к нему вполоборота, Эллина ощутила на себе взгляд соэра. Он скользил от затылка до бёдер, будто перебирая пальцами позвонки.

   Увидев, что она замерла, Брагоньер протянув руку, коснулся её волос, внимательно наблюдая за действиями гоэты. А Эллина и не знала, как реагировать на этот жест.

   Ладонь соэра скользнула вниз, перебирая пряди.

   Гоэта сделала шаг назад, бросила взгляд на недопитый фужер. Сердце ёкнуло, когда она почувствовала, что её обняли, слегка прогнув туловище назад.

   "Конечно, – мысленно усмехнулась гоэта, – так лучше видно моё декольте".

   Пальцы ласково прошлись по её спине так, как недавно скользнул взгляд.

   – Господин Брагоньер, если вы полагаете...

   Договорить ей не дали, прервали. Но и отпустили.

   – Эллина, мы взрослые люди, поэтому я скажу, как есть. Примете вы это предложение или нет, зависит только от вас. Дверь оставлю открытой.

   Соэр вернулся в кресло, а гоэта так и осталась стоять. Внутри разлился липкий страх, всколыхнув воспоминания об изнасиловании. Захотелось немедленно бежать, прямо сейчас, из этого дома, из столицы.

   – Я была о вас лучшего мнения, господин Брагоньер, а вы ничем не лучше Гланера, – процедила гоэта и нервным жестом поправила волосы. – Я понимаю, я в вашем доме, вы можете меня заставить...

   – Я не буду заставлять, Эллина, вы прекрасно знаете, как я отношусь к насильникам. Да, я предлагаю вам провести со мной остаток ночи. Как я уже говорил, мы взрослые люди, поэтому не вижу смысла в бесполезных спектаклях. Да, у меня есть желание провести эту ночь с женщиной, полагаю, раз в два-три месяца я имею право расслабиться? Без всяких обязательств, Эллина, просто близость.

   – Но почему со мной? Вокруг полно женщин, хотя бы служанки...

   – Потому, что женщина должна вызывать желание. Вы...Знали бы вы, насколько притягательны сейчас! Так что, Эллина? Обещаю, что получите удовольствие. В отличие от Гланера Ашерина, я думаю не только о себе.

   Так откровенно Эллине никто подобного не предлагал. Гоэта опешила и молчала. Если бы он приставал, если бы действовал, как Гланер, она бы знала, что делать, но нет, Брагоньер сидел, вертя в пальцах бокал, и смотрел на неё.

   – Вы пошутили, господин Брагоньер? – наконец прервала Эллина затянувшееся неудобное молчание. – Конечно, пошутили, потому что вокруг столько привлекательных женщин, которые, несомненно, с радостью скрасят ваше одиночество.

   – Опять за старое! – вздохнул соэр и встал. – Мне подвести вас к любому зеркалу и последовательно перечислять, что именно в вас привлекательно? Почему, вот объясните мне, почему вы полагаете, что некрасивы? У вас изумительно глубокие глаза... Что, по-вашему, те, кто сегодня танцевал с вами, делал комплименты, слепы? Вы меня не желаете, потому что противно или из-за страха? Даю слово дворянина, что вы испытаете всё, что угодно, кроме боли.

   – Делайте, что хотите, – сдалась гоэта.

   Она не знала, чем мотивировать отказ, поэтому решила согласиться.

   В конце концов, он прав, не стоит относиться к этому так серьёзно.

   Брагоньер спас её, защищал, чуть не умер по её вине, не вызывает в ней неприязни... Всего одна ночь, даже если не понравится, она потерпит. А ей, скорее всего, не понравится – Гланер и Доновер постарались вбить ужас и отвращение к этому процессу, отныне ассоциировавшемуся с унижением и болью. Даже с Малисом после этого было совсем иначе.

   – А чего хотите вы? Догадываюсь, что вы теперь ко всем мужчинам относитесь с неприязнью, но нужно жить дальше. Так что не бойтесь.

   Эллина не ответила, и соэр, расценив это как согласие, подошёл вплотную, коснулся пальцами её шеи, осторожно, ласково провёл от уха до плеча.

   От него приятно пахло, гоэта невольно втянула в себя этот аромат, подумав, что, возможно, всё будет не так уж плохо. Если, конечно, в постели соэр не ведёт себя так же, как на допросах.

   Брагоньер обнял её. Руки скользнули по телу. Губы коснулись шеи. Всего на мгновенье. Затем скользнули выше, к губам.

   Эллина не сопротивлялась, хотя и не помогала.

   – Думаю, нам лучше перейти в спальню, – отпустив её, произнёс Брагоньер. – Если хотите, могу забрать коньяк и бокалы.

   Гоэта покачала головой. Если уж не ушла, то напиваться не станет. Правда, пока она не представляет, как отдаться соэру, но радует, что пока он аккуратен.

   Брагоньер не торопился, преодолевая напряжение Эллины. Безусловно, он мог бы прямо сейчас повалить её на постель, но тогда это ничем не отличалось бы от того, что проделал Ашерин. Подобное поведение было ему противно, низвергало мужчину до уровня мерзкого животного, не достойного уважения.

   Нет, абсолютно никакого насилия.

   Соэр хотел возбудить в Эллине желание, и действовал мягко, с удовлетворением подмечая малейшие изменения в позе, дыхании, реакции гоэты.

   Наконец Брагоньер потянулся к шнуровке платья.

   – Я же некрасивая, у меня фигура не идеальная, – прошептала Эллина.

   – Плевать! Я всё равно тебя хочу.

   Она постепенно стала думать о другом, вовсе не о своём несовершенном теле, даже отвечала на поцелуи.

   Эллина и опомниться не успела, как оказалась в одном нижнем белье. Ласки Брагоньера уже не заставляли вздрагивать, а, наоборот, расслабляли. Теперь она испытывала лишь стеснение, как обычно в первый раз с новым мужчиной. Особенно, когда с неё сняли бюстье: гоэта никогда не считала свою грудь привлекательной. Но у соэра, похоже, было иное мнение на этот счёт.

   Убедившись, что Эллина не настроена бежать из спальни, Брагоньер взял её на руки, уложил на кровать и разделся сам. Продолжив ласкать уже не заикавшуюся о своей непривлекательности гоэту, лишил последнего предмета одежды и занялся тем, что он скрывал.

   В постели, однако, у Эллины ничего не вышло, хотя она честно пыталась. Соэру пришлось запастись терпением и испробовать несколько способов перед тем, как его старания хоть чем-то завершились. Во всяком случае, гоэта не испытывала болезненных ощущений, а он – неудобств.

   Закончив, Брагоньер повернулся набок, лицом к Эллине, и с настойчивостью следователя принялся выпытывать, что её не устраивало. С удивлением констатировав, что в свои годы гоэта так и не знает, что именно доставляет ей удовольствие, он принялся выяснять это опытным путём. Непривычным, но, как оказалось, чрезвычайно возбуждающим, игнорируя возражения гоэты о прирождённой холодности.

   – Вбила в голову всякую чушь! Или это тебе её вбили? Не думай и ни с кем себя не сравнивай. Ну, нравится?

   Эллина судорожно вздохнула. Зачем отвечать, если он всё видит?

   Второй раз стараниями Брагоньера было хорошо. Наконец-то расслабившись, гоэта уже не играла роли пассивного участника процесса, а наслаждалась им по мере возможности.

   Заснула она, инстинктивно прижавшись к соэру, как до этого прижималась ко всем своим мужчинам. Тот ничего не имел против, даже обнял. Он остался доволен – трудный день завершился самым приятным образом. Пусть кое-чего для полного удовлетворения мужского самолюбия не хватало, от госпожи Тэр вряд ли можно требовать большего.

   "Завтра позволю себе поспать подольше, – подумал Брагоньер, гладя всё ещё пахнущие духами волосы Эллины. Коснулся их губами и заметил, что она улыбнулась. – Несчастное создание – никому не нужна. Даже в постели. А ведь были мужчины... И совершенно себя, как женщину, не ценит. Дурочка, ты ведь красивая. И не только".

   Когда гоэта проснулась, соэр уже встал. Не став нежится в чужой постели, она торопливо оделась и проскользнула к себе. Там повторно разоблачилась и приняла ванну.

   Эллина так и не определилась, как относится к тому, что произошло ночью. Она никогда ещё не спала с мужчиной безо всяких отношений, до этого она со всеми ними встречалась. А тут... И ведь понравилось.

   "У него, наверное, богатый опыт, потому что это он умеет, – размышляла гоэта. – Если безо всяких чувств так... И настойчивый, добился, чего хотел, то есть того, чтобы я захотела. Хотя с его-то данными! И предусмотрительный – не собирается обзаводиться случайным потомством. Следователь, что с него возьмёшь, всегда держит ситуацию под контролем".

   Позавтракав в одиночестве – и мать, и сын привыкли вставать рано, – гоэта, чтобы не думать о прошлой ночи, отправилась гулять по Калеоту. Разумеется, не одна – одну её никуда не отпускали, даже теперь, когда Гланер Ашерин был далеко. Просто бродила по улицам, рассматривала дома, общественные здания, взглянула на королевский дворец, даже осмелилась подойти к воротам.

   Стоявшие на часах солдаты покосились на неё, но и не подумали мешать рассматривать сквозь решётку сад, подъездную аллею и статуи диковинных животных. Впрочем, таких любопытствующих было много.

   Затем Эллина зашла в храм. Пруды уже замёрзли, так что пришлось зайти внутрь, в особый мир звуков и запахов, над которым царило, будто паря в воздухе, изображение Сораты. Гоэта, как женщина, предпочитала молиться ей, более близкой, понятной, милостивой.

   Взяв из стопки один из цветных ковриков и чашу со специального подноса, Эллина подошла к чану с водой, зачерпнула немного, бросила в неё монетку и поставила чашу на приступку перед алтарём. Расстелив коврик, гоэта опустилась на колени и углубилась в молитву.

   В дом Брагоньеров она вернулась к обеду. В столовой её ожидала леди ли Брагоньер. Почему-то при виде неё стало стыдно. Она наверняка знала, что эту ночь сын провёл не один, а служанки рассказали, с кем. Теперь гоэта упадёт в её глазах, окончательно станет вторым сортом.

   – Как прогулялись, госпожа Тэр? Погода сегодня чудесная.

   – Спасибо, хорошо, благородная сеньора. Вы правы, погода располагает к прогулкам.

   – Вы выглядите посвежевшей. Вам следует больше гулять и лучше питаться. Безусловно, я приветствую желание быть всегда стройной и привлекательной, но не стоит переусердствовать.

   – Благодарю за заботу, благородная сеньора.

   – Как бал? Слышала, его сорвали...

   – Полагаю, вам лучше расспросить об этом вашего сына, – уклончиво ответила гоэта. – Я не знаю, имею ли я право говорить о государственных делах.

   – Понимаю, – кивнула леди Брагоньер. На этом разговор оборвался.

   Брагоньер появился вечером. Не один, в компании какого-то человека, которого, судя по всему, леди Брагоньер знала, потому как представить не просила. Гость почтительно склонился над её рукой и сделал дежурный комплимент по поводу того, как она прекрасно выглядит.

   Эллине, разумеется, не сообщили, кто это. С ней просто поздоровались и оставили в компании леди ли Брагоньер.

   Гостем был тот самый друг соэра из Тайного управления, и их разговор не предназначался для чужих ушей.

   Брагоньер готовил ловушку, опасную для приманки, поэтому для подстраховки ему необходима была помощь друга. Тайные лучше всего осведомлены об отслеживании передвижений, умеют маскироваться, устраивать засады и общаться с тёмными. Как бы соэру ни хотелось связываться с ними, но на всякий случай рядом должен был быть некромант.

   Заодно Брагоньер расспрашивал о действиях аваринцев, их активности, поведении с тордехешским послом, пытаясь на основе полученных сведений спрогнозировать развитие ситуации.

   Друг обещал выяснить по своим каналам пару интересующих его вопросов, только, судя по тому, что соэру уже было известно, ответы его не обрадуют. Гланер Ашерин жив, почему-то не умер от яда, затаился не так уж далеко от столицы. Но это полбеды – он связался с демонами. Сам провёл ритуал. А ведь до этого считалось, что гоэт этого не умеет. Напрашивался вывод – либо ему кто-то помог, либо тёмный дар расцвёл в нём буйным цветом. Такое иногда случается – какое-то сильное потрясение или вещество пробуждают силу.

   Действовать нужно было как можно скорее, не теряя времени зря. И брать всю ответственность на себя, благо имеется соответствующая бумага от его величества.

   Вчера они стояли на волосок от катастрофы, Председатель кабинета министров серьёзно пострадал, высший свет напуган. Брагоньеру пришлось пережить пару неприятных минут во дворце, но он полагал, что сделал всё возможное. Сорванный бал и сохранение жизни всем присутствующим – это не мало.

   Да и что ему, в сущности, тявканье министров, они не имеют над ним власти. Его величество же вёл себя куда сдержаннее, хотя недвусмысленно намекнул, что дело должно быть закрыто в течение ближайшего времени. Сказал, как всегда, холодно, уверенно, мимоходом, но не забыл выразить скупую благодарность.

   Тварь убита, угроза покушений временно миновала. Но усиление умений господина Ашерина пугало, его необходимо было убить. И для этого нужна Эллина Тэр. Безусловно, она уже навидалась лиха, но это в последний раз.

   Проводив друга, Брагоньер попросил Эллину зайти к нему.

   Гоэта в волнении села в то же кресло, в котором сидела сегодня ночью. Она чувствовала себя девочкой – то же смущение, то же учащённое сердцебиение, и стыд. Пришлось потратить некоторое время на самовнушение и напомнить, что она решила вычеркнуть прошедшее из памяти. Ему нужно было расслабиться, Эллина согласилась... Но беда в том, что такое, без обязательств, на один раз, по взаимной договорённости, случилось впервые, и гоэта не знала, как следует вести себя с соэром. В итоге пришла к выводу, что как до этого.

   Но всё равно смотришь на него – и вспоминаешь...

   – Госпожа Тэр, спрошу без предисловий: вы согласны рискнуть своей жизнью ради блага Тордехеша?

   Он стоял напротив неё и смотрел прямо в глаза. Как следователь на допросе, принуждающий к ответу. Будто ничего и не было.

   Эллина потупилась и пробормотала:

   – Разве у меня есть выбор? Я согласилась сотрудничать, как свидетель. Это связано с Гланером?

   – Совершенно верно. Вы сыграете роль приманки. Вам предстоит изобразить бегство, направиться в ту область, где прячется господин Ашенин (соблюдая меры предосторожности, будто вы скрываетесь от властей), и выманить его из укрытия. Придётся импровизировать. Предупреждаю сразу: магов за вашим плечом не будет, потому что господин Ашерин обязательно проверит. Они появятся тогда, когда он...

   – Когда он будет меня убивать, перережет горло? – сглотнула гоэта.

   – Надеюсь, до вашего физического устранения не дойдёт, но да, некий вред он вам теоретически причинить может. Но я сделаю всё возможное, чтобы вы остались целы и невредимы.

   – А другого способа нет?

   Ей безумно захотелось выпить. Почему сейчас на столике нет коньяка?

   – При всех других способах он заляжет на дно. Нужна приманка, а выманить его можете только вы. Попытайтесь заговорить его, тяните время... Эллина, в мои планы ваш труп не входит, просто бывают осечки... Один шанс из ста. За вами будут следить, если что-то пойдёт не так, обязательно вмешаются.

   – Господин Брагоньер, у вас коньяк остался? – всё-таки не выдержала Эллина.

   Соэр молча достал бутылку и наполнил треть фужера. Гоэта так же молча осушила его. Практически залпом, слегка поморщившись.

   – Эллина, – голос его стал мягче, обрёл человеческие нотки, – я не посылаю вас на смерть. Да, поручение опасное, но не более. Я просчитывал другие варианты – увы, они не стопроцентны! А Гланер Ашерин так или иначе попытается вас убить, потому что вы нужны ему только мёртвой. Так не разумнее ли играть по своим, а не по его правилам?

   – Хорошо, я буду подсадной уткой, – гоэта смирилась со своей участью. – Что мне делать?

   – Эллина, вы спрашиваете так, будто собираетесь идти на заклание. Я просто не считаю нужным скрывать, что будет опасно, что вы пойдёте одна. Но это вовсе не означает, что вас не будут спасать. По вашему следу пойдёт специально обученный человек, станет ночевать там же, где и вы. Он немедленно сообщит о малейшей опасности. Кроме того, у вас будет медальон...Госпожа Тэр, нечего так на меня смотреть. Для меня это не развлечение, а работа. И я не забавляюсь на досуге наблюдениями за охотой преступников на свидетелей. Если я сказал, что это необходимо, то так оно и есть. И я гарантирую, что с вами ничего не случится.

   – Разумеется, господин Брагоньер, я понимаю. Не стану упрямиться и сделаю всё, как вы хотите. Просто вы должны понимать, что мне... Словом, мне банально страшно. Я боюсь Гланера, но больше всего на свете хочу, чтобы он никому уже не причинил зла.

   И вполголоса добавила:

   – Безусловно, вы на досуге развлекаетесь со свидетелями совсем иначе.

   Брагоньер, начавший рассказывать ей о деталях операции, замолчал, нахмурился и гневно заметил:

   – Пустые домыслы. Меня не интересуют ни свидетельницы, ни подследственные. И знаете по какой причине, госпожа Эллина Тэр? Потому что они не имеют пола. Я считал эту тему закрытой, но, вижу, она вас беспокоит. Хотя, на вашем месте, я бы интересовался не моей личной жизнью, а своим собственным отношением к себе. Вопрос исчерпан. Или вам так понравилось, что хочется повторить?

   Она не ожидала, что он это сделает, поэтому не успела подготовиться. Соэр застал её врасплох.

   Когда он отпустил её подбородок, Эллина поймала себя на мысли, что стало спокойнее. И что ей действительно понравилось то, что он сделал. И тогда, и теперь. Приятно быть красивой и привлекательной.

   Гоэта улыбнулась и попросила прощения за своё непристойное поведение.

   – Приятно видеть перемены, – Брагоньер сел. – Но мы отвлеклись. Постарайтесь сосредочиться, госпожа Тэр, а не витайте в облаках и не стройте воздушных замков. Во многом ваша жизнь будет зависеть от вас самой.

   Эллина кивнула, внимательно выслушала инструкции и несколько раз их повторила. Потом соэр протянул ей описание человека, который негласно будет за ней следовать:

   – Если случится что-то непредвиденное, обратитесь к нему. Но в самом крайнем случае. Имени его вам знать необязательно, достаточно будет назваться. Всё необходимое будет приготовлено и отдано в ваше полное распоряжение. Посмотрите с утра, чего не хватает. А теперь, пожалуйста, подпишите.

   – Что? – гоэта в недоумении смотрела на протянутую бумагу.

   – Подтверждение добровольности сотрудничества. Там прописаны основные положения. В общих чертах. О степени ответственности за свою жизнь, отсутствии каких-либо претензий с вашей стороны – стандартная бумага. Читайте, я не тороплю.

   – Ваша страховка? – Эллина колебалась. Пальцы замерли на кончике письменного прибора.

   – Стандартный договор сотрудничества с инквизицией.

   – Хорошо, я не заставлю вас принуждать. Тем более, я уже дала своё устное согласие. Выбора всё равно нет, господин соэр, я в полной вашей власти.

   Она поставила размашистую подпись и протянула бумагу Брагоньеру. На текст договора даже не взглянула.

   Соэр приложил к листу свою печать, добавил собственную роспись и какую-то приписку и убрал в стол.

   – Я вас больше не задерживаю, Эллина, можете отдыхать и набираться сил.

   Гоэта с трудом запихивала в себя ужин – сказывалось волнение.

   Сегодня она должна была бежать. Когда в доме все уснут. Почти все.

   Собранная сумка лежала под кроватью, смирная лошадь заранее отобрана конюхом и поставлена в ближний денник.

   – Госпожа Тэр, с вами всё хорошо?– когда подали десерт, леди ли Брагоньер обратила внимание на странное поведение гостьи.

   – Да, то есть нет. Мне немного нездоровится. Могу я сразу после ужина уйти к себе?

   – Разумеется. Если потребуется врач, за ним немедленно пошлют.

   Эллина кивнула, поблагодарила за заботу и, не допив чай, извинившись, покинула столовую. У себя переоделась, села на кровать и села ждать условленного часа.

   В дверь постучали.

   Вошёл Брагоньер, окинул её осуждающим взглядом – видимо, прокомментировав поведение за ужином.

   – Возьмите себя в руки. Вы же бледная, как полотно.

   – Вы пришли отчитывать меня за излишнюю нервозность? Простите, но меня не каждый день используют, как приманку.

   – Всё будет хорошо. Ничего с вами не случится, так что не накручивайте себя. Вам нужна ясная голова и трезвый расчет, а не паника и эмоции. В который раз вы от меня сбегаете? В третий, если, не ошибаюсь. Хоть раз сделаете это с моего разрешения.

   Эллина кисло улыбнулась и покачала головой:

   – Только в этот раз я никуда не хочу бежать. Ректор прав, мне следовало сразу обратиться к вам.

   – Запоздалое признание собственной глупости. Вот деньги на мелкие расходы, – он протянул ей кошелёк. – Думайте о Гланере Ашерине, вспомните о том, что гоэта, а не кисейная барышня.

   – А гоэтам не позволены слабости? Я же женщина...

   – С таким подходом в вашей профессии не преуспеешь. А вы скопили на дом, прислугу, завели счёт в банке... Ничего, после окончания судебного процесса отдохнёте. Так и быть, лицензию вам продлят без личного присутствия. Я понимаю, у вас нервы, Эллина, но сделайте над собой усилие. Какое оружие с собой возьмёте?

   – Флиссу. Я привыкла к флиссе. И кинжалу. Но если это сложно достать.

   – Никаких сложностей. Заберёте возле двери через час. Больше ничего не требуется?

   Гоэта отрицательно покачала головой и вздохнула.

   – Эллина, ведите себя достойно! Да, не увеселительная прогулка, но и не костёр. Вы выглядите, как после жёсткого допроса. Наверняка уже с жизнью попрощались, завещание составили. Похвально!

   В его голосе сквозило жестокое ехидство, заставившее гоэту унять захлестнувшие эмоции. Помогло от нервов лучше пощёчины.

   – Не беспокойтесь, я сделаю всё, как нужно. Вы правы, я распустилась, позволила себе утонуть в слабости. Забыла спросить: во время задания я буду предоставлена сама себе, или мне, в зависимости от ситуации, будут даваться указания?

   – Второе. В письменной форме. Письма сжигать сразу по прочтении. Но постарайтесь рассчитывать на себя. Удачи, госпожа Тэр.

   Брагоньер ушёл.

   Через два с половиной часа, забрав из-под двери оружие, Эллина осторожно выскользнула в коридор. На плече покачивалась сумка с вещами, другая, с провизией, ожидала её на кухне.

   Кутаясь в накидку поверх пальто (ночь была на редкость холодной, казалось, что идущий изо рта пар застынет и превратиться в серебряную россыпь на лице), гоэта пробралась в конюшню и без труда оседлала лошадь. Так же легко выбралась на улицу и поспешила к воротам, сжимая в руках заветную серебрушку. Со стороны должно было казаться, что она действительно сбежала, – Брагоньер не исключал возможности пристальной слежки за малейшими передвижениями гоэты. Хотя бы со стороны духов. Если в стенах особняка она была невозможна: мешали охранные руны, на которые соэр не поскупился, – то за его дверьми более чем вероятна.

   Ругаясь, стража согласилась за взятку открыть ворота и выпустить гоэту из города. Она на мгновенье остановила лошадь, в сиянии светляка сориентировалась по карте, и устремилась на юго-восток.

   Ночь была звёздная, холод подгонял.

   Гоэте казалось, что повсюду бродят демонические твари, выглядывают из-за деревьев мьяги, а воскресшая Стеша окутывает пространство оранжевым сиянием. Страх медленно растекался по телу, заставлял то и дело проверить, на месте ли флисса. Бесполезная железка в споре с демоном, но нечисть убить может. Если повезёт. Справилась же она с Доновером, а ведь ситуация казалась безвыходной...

   Хотелось обратно в тепло, к мягкому приглушённому свету, в особняк Брагоньера, где она чувствовала себя в безопасности. Но она должна была двигаться вперёд.

   Лишь бы Гланер Ашерин не объявился за её спиной, не ждал за поворотом! Самый страшный её кошмар и совсем недавно – самый лучший друг. Неужели неудовлетворённое желание так сильно изменило его?

   Эллина отогнала в сторону грустные мысли и сосредоточилась на дороге. Нужно ехать по ней часа три-четыре, потом сделать привал в какой-то деревушке, поспать до рассвета, и снова в путь. Путь, у которого нет конечной точки, потому что Брагоньер не сказал, где именно притаился Гланер, только обозначил направление и задал темп передвижения. Условный.

   Гоэта потрогала медальон, помогавший магам отслеживать её местонахождение и в нужный момент задать правильные координаты портала, и пожалела, что не купила в храме никакого амулета.

   Странно, она совсем не боялась разбойников, диких зверей – только тварей, избравших своим домом Тьму.

   До деревни Эллина добралась усталой, измученной страхами и заунывным воем волков. Пару раз ей казалось, что вот там, в тех кустах, мелькают тени, пускала лошадь в галоп, но, к счастью, обошлось. То ли у разбойников не сезон, то ли им намекнули, что её трогать не стоит. Хотя, кто намекнёт – в темноте все едины, а обещанного сопровождающего гоэта не заметила.

   Сняв комнату на пару часов, она, не раздеваясь, положив рядом накопитель и флиссу, так, чтобы легко схватить при необходимости, Эллина провалилась в сон.

   Пробуждение далось тяжело, помог только желудёвый кофе, сваренный хозяйкой. Дрянь несусветная, но этим и помогает. Настоящий кофе в таких местах не держат – некому пить и дорого.

   Не чувствуя вкуса, Эллина заглотала завтрак, снова забралась в седло и, памятуя о том, что скрывается, съехала с тракта на лесной просёлок. Хотя делать этого жутко не хотелось.

   Дорогу занесло, гоэта продвигалась по ней со скоростью черепахи, радуясь тому, что её снабдили тёплой одеждой и достаточным количеством провизии. Но человеческого тепла по-прежнему не хватало.

   Чтобы отвлечься и не думать о цели своего путешествия (она приманка, хищник и так найдёт её), Эллина занялась систематизацией знаний. За прошедший год она узнала кое-что новое, да и перед грядущим через три месяца лицензированием неплохо всё повторить. Хоть Брагоньер и намекнул, что лицензию ей продлят, гоэта не собиралась надеяться на его милость. Да и с практической стороны полезно: если хочешь когда-либо поступить в университет, умей ставить качественную защиту без бумажки и заводи тёплые отношения с духами. И поисковый арсенал нужно усовершенствовать, чтобы точнее местоположение указывал. Вот на ближайшей полянке, кстати, и начертим круг, узнаем, где сейчас Гланер Ашерин. Ей не запрещали, а что не запрещено, то разрешено.