Текст книги "Всегда твоя (СИ)"

Автор книги: Ольга Пожидаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 16. Сальса

Брендон

Да, я это сделал. У меня получилось. Я предложил Алекс остаться на неделю со мной. Она опешила, конечно, и лучшим аргументом мне показался поцелуй. Титанических усилий стоило сдержать порыв и не впиться в ее губы со всей страстью, чтобы уже через минуту она была готова составить мне компанию не только для отдыха, но и в постели.

Но Алекс чуть не расплакалась, думая, что я собирался развлекаться тут с Лидией, а ее хочу теперь просто для замены.

Черт, нет.

Я никого не хотел. Никогда. Только ее. Сейчас, здесь, со мной. Я должен был заставить ее поверить, что это того стоит. Я хотел, чтобы она мне верила, доверяла, уступила. Мы можем попробовать. Мы должны попробовать.

Что именно?

Я не знал сам точно, но меня вела интуиция, подсказывая, что никаких безумств сегодня быть не должно. И завтра тоже. И вообще.

Губы Алекс были теплыми, мягкими, податливыми. Я столько раз ее целовал, но никогда не ощущал так. Мы всегда торопились или злились. Она обычно почти кусала меня, и я чаще хотел сделать ей больно, а не доставить удовольствие. Но сегодня поцелуй получился совсем другим. Я словно снял повязку с глаз и вынул затычки из ноздрей и ушей. Меня атаковала волна звуков, запахов, ощущений. Я думал, что стою слепой и глухой в кольце бетона городских стен, а оказалось, что нахожусь в лесу. И вокруг такой ароматный воздух, поют птички и стрекочут цикады, а солнце ласково светит сквозь кроны.

Именно так ощущался поцелуй Алекс. Идеально, невероятно, почти волшебно. Но даже это чудо не отменяло мою физиологию. Едва она согласилась остаться,  я моментально пожелал перекинуть этот ласковый цветочек через плечо и утащить в спальню, чтобы продолжить поцелуи в постели. И не только поцелуи, да.

Но ее наивные огромные глаза смотрели так доверчиво и удивленно. Алекс не понимала. Я сам не понимал.

Снова доверившись интуиции, я решил, что форсировать события не стоит. Мы уже разок дали маху. Теперь надо попробовать двигаться постепенно.

Признаться, подобного опыта у меня не было. Я не привык к ритуальным танцам ухаживаний, да и не очень хотелось, если честно. Но с Алекс, кажется, все может поучиться только, если все делать постепенно, медленно.

А что вообще должно получиться? – спросил я себя, ложась в постель после душа который помог мне сбросить напряжение.

Ответа на этот вопрос я не знал.

Отношения? Секс? Любовь?

Что я хотел от Алексис Купер?

Вспомнив Люка, свадьбу, похороны, завещание и все остальное,  я поморщился. Совершенно не хотелось сейчас думать о прошлом. Я просто хотел быть с ней, становиться ближе. Этому и посвятил всю неделю нашего совместного отдыха.

Теперь, когда все рабочие моменты были решены, мы могли делать что угодно, но почему-то продолжали просто ездить на пляж, заглядывать в маленькие ресторанчики, болтать и смеяться. Мне было с ней так просто, чертовски легко. Возможно, потому что Алекс тоже ничего не знала о нас. Она не планировала, не предвидела, не строила на меня планов, как Лидия, например, а просто наслаждалась солнцем, океаном и приятной компанией. Во всяком, случае я рассчитывал на то, что приятна моя компания.

Иногда мы целовались, и я позволял себе обнимать Алекс за плечи чуть чаще, чем раньше. А ведь мне всегда хотелось ее касаться, и я не контролировал эти желания, просто прижимал ладонь к спине или чуть обнимал за плечи. То ли чтобы не сбежала, то ли защищая. Сейчас эти инстинкты усилились и смешались с вожделением, которое я раньше усиленно тушил здравым смыслом. Но теперь смысла не было, и я просто наслаждался, держа Алекс в объятиях или усаживая ее себе на колени. Она смущалась поначалу, но потом привыкла. Правда, я все еще не мог привыкнуть сам к тем будоражащим ощущениям от ее близости.

Привыкну ли когда-нибудь?

Вряд ли.

Вот и сегодня Алекс вошла в кабинет и уселась мне на колени.

– Я работал, – пожаловался я, картинно разозлившись.

– Сделай перерыв. Мой интернет на телефоне глючит, поделись ноутбуком, – пропела эта хитрая лиса.

– О, ты такая коварная.

– Брось, Брен. Не будь жадным, я быстро. Только почту проверю.

– Что у тебя там на почте? – заворчал я.

– Вот и узнаю. Кажется, что-то важное от Генри из ЭлЭй.

Упоминание юриста Люка меня не обрадовало, но я в очередной раз смог унять раздражение и просто ссадил Алекс в кресло, уступая ей ноут.

– Давай недолго. Мне еще нуждно просмотреть сметы по Дубаю до вечера.

– А что вечером? – спросила она, не поднимая глаз, потому что уже вбивала почту.

– Думал, сгоняем в город, повеселимся.

– Отлично. Я быстро. А потом сделаю лимонад.

Я криво улыбнулся и развалился на диване, балдея, как он стука ее пальчиков по клавишам разливается спокойствие. Что ж.. Не так сложно, оказывается, игнорировать наше прошлое.

 Я листал новости в телефоне, поглядывая на Алекс украдкой. Ее лицо застыло непроницаемой маской. Обычно я легко читал ее эмоции. Она так себе игрок в покер, но сейчас…

Мне это не понравилось.

– Что-то случилось, – спросил я, заметив, что она уже давно ничего не печатает, не крутит колёсико мышки, просто смотрит в экран, не мигая.

– Н-нет, ничего, – ответила Алекс с запинкой, заставляя меня нервничать.

– Из тебя паршивая врунья, детка, – проговорил я, поднимаясь с дивана.

Прикусив губу и вздохнув, она призналась:

– Генри нашел лазейку, чтобы разделить… – Алекс покрутила пальцем, имея в виду пуэрториканский проект. – Вернее выделить мою часть. У Люка еще остался капитал в облигациях, он тоже не подлежит оплате в счет долгов. Я могу претендовать на него прямо сейчас, а кредиторы получат…

– Что? – не уловил я.

– Не знаю. Он расписал, но у меня не уложилось.

– Дай почитать, – тут же потребовал я.

Но Алекс немедленно встала в позу.

– С какой стати? Это мои дела.

– Это наше общее дело.

– Я не про бизнес, Брен, а про наследство.

– Так и я про него.

Она снова стала грызть губы, и я понял, что ни черта она не откроется мне. Не сегодня и не сейчас. Словно в письме было что-то еще.

– Не хочу я этим заниматься, – выпалила Алексис всплеснув руками. – Пропади пропадом все эти облигации. Позвоню Генри, когда вернусь в Сан-Диего.

– Отличный план,– тут же одобрил я. – Раз ты закончила, дай мне еще полчаса и можем ехать.

– Конечно.

Алекс выдавила кисловатую улыбку и чуть ли не бегом помчалась из кабинета. Это было, мягко говоря, странно и подозрительно, но я решил не обращать внимания. Она расскажет. Пусть чуть позже, но лучше не давить и не копать глубже. Я хотел ее доверия, хотел откровенности, и все это уже маячило на пороге пугливым, пусть и прикормленным, трусливым кроликом.

Поэтому я просто закончил все свои дела и вышел в гостиную. Алекс уже ждала меня, а на журнальном столике вместе с ней ждал лимонад. Со льдом! Я с удовольствием опрокинул стакан, поблагодарил ее и протянул руку, помогая подняться с кресла, заставляя покрутиться для меня

– Красивое платье.

– Спасибо, – улыбнулась она, застенчиво хлопая ресницами и пряча глаза.

Ее короткий белый сарафан с синими цветами провоцировал на глупости и игнорирование трусости прикормленного кролика, но я взял себя в руки, правда не удержался  заставил ее покрутиться еще.

– Красивое платье и красивая ты, – не сдержал я комплимента, притягивая ее к себе.

Как-то получилось, что я положил руку ей на талию, и мы оказались в позиции пары перед танцем. Алекс качнула бедрами, и я инстинктивно сделал шаг вперед, а она назад. И засмеялась. Я тоже криво ухмыльнулся, вспомнив:

– Прости, я не танцую.

– Разве? – приподняла она бровь.

Вегас, голова кругом, музыка латино, и я веду ее в танце. Она смеется иногда наступая мне на ноги, но не прекращая следовать за моими неумелыми движениями.

– Это была ошибка, – выпалил я тут же, отпуская Алексис.

Она растерянно моргнула, не понимая перемен в настроении. Хотя что может быть прозрачнее? Снова я вспомнил ту ночь и все, что за ней последовало. Люка, которому она принадлежала, свою ревность и злость. Мне нужно было дождаться смерти друга, чтобы набраться храбрости и подкатить к его жене. Кто тут трусливый кролик еще большой вопрос.

– Поехали, – бросил я, стараясь стереть с лица и смыть с души все свои сомнения.

Хороши мы оба. Пыхтим, стараемся, пытаемся игнорировать собственное прошлое, но на деле постоянно на него натыкаемся и не желаем делиться, а проживаем все самостоятельно, не впуская в душу.

По дороге до города я пытался убедить себя, что это неизбежно, но одновременно по полной зациклился на негативе. Едва мы вошли в ресторан, который я выбрал, полилась мелодия сальсы. Ох, только этого не хватало. Почему нигде не было информации, что тут танцы?

Разумеется, Алекс пожелала поесть на открытой террасе, которая открывала вид на танцующих. Прямо на улице красивый мускулистый метис учил всех желающих сальсе. Туристы и местные с удовольствием спешили растряси только что съеденный ужин.

И конечно, Алексис захотела танцевать. Ее потянула с собой какая-то американка-туристка. Меня тоже, но одного хмурого взгляда хватило, чтобы она убрала руки. А вот мужик с соседнего столика не постеснялся, хотя при этом оставил ужинать жену и ребенка в одиночестве. Именно он оказался в паре с Алекс.

Я заказал себе виски, решив бросить машину тут на стоянке и вернуться на виллу на такси. Народ веселился. Алекс танцевала, улыбаясь своему партнеру. У них получалось отлично, но меня это не радовало. Я не замечал обжигающего вкуса виски и просил повторить снова и снова, наблюдая за своей женщиной, сходя с ума от ревности.

Алексис раскраснелась от танцев и выпитого до этого бокала вина. Светилась от радости, какого-то сумасшедшего счастья, и я вспомнил, что именно после танцев в Вегасе я утащил ее в свой номер. Судя по тому, как партнер Алекс жарко шептал ей что-то на ухо, он думал о том же самом, игнорируя собственную семью. Его жена равнодушно жевала лобстера, а ребенок почти спал.

– Брен, этот господин что-то хочет от меня. Я не могу разобрать по-испански. Я сказала, что пришла с тобой, – она хихикнула. – Он назвал тебя американским гринго. Гринго, хах, прямо «Сердца трех». Ты читал? Джек Лондон…

«Господин» уселся рядом со мной и выдал тираду на испанском. Я, хоть и был уже не совсем трезв, но понял его прекрасно. И… рассмеялся. Честное слово, хохотал минут пять, утирая слезы.

– Что смешного, Брен? – нахмурилась Алексис, не разделяя моего веселья. – Скажи, что он хочет.

– Он хочет тебя, моя дорогая. На два часа, но лучше на ночь.

– Что? – повторила Она. – Ты в своем уме? Его ждет жена и сын.

Она перевела взгляд с меня на доминиканца. Я вспомнил пикантную подробность и объяснил:

– У них это в порядке вещей. Он также предложил мне свою жену в качестве платы, но может и наличными расплатиться за ночь с тобой. Забавно, да? Это кстати редкость, когда доминиканец готов платить. Можешь гордиться.

– Ах… – только и выдохнула она. – Гордиться? Могу гордиться? Я… я польщена, да.

В следующий момент я уже вытирал лицо рукой, потому что Алекс плеснула в меня из бокала. Я даже не заметил, что она пригубила вина, вернувшись к столику. Зря. Если бы видел, что она держит в руках бокал, возможно, не брякнул бы эту гадость.

Нет. Все равно бы сказал.

Ревность, злость и беспомощность всегда побуждали меня на гадости. Стерев капли вина с лица, я на смотрел на Алекс, глаза которой метали молнии, и ждал, что она еще и стаканом в меня запустит.

Разумеется, мы привлекли внимание, и люди глазели. А вот доминиканец очень правильно все оценил и тихо слился к себе за стол, делая вид, что его эти разборки не касаются и не волнуют.

– Спасибо за вечер, Брендон, – процедила Алексис сквозь зубы. Очень поучительно.

Она выбежала на улицу, поймала такси и уехала, не дав мне ни малейшего шанса ее догнать. Пока я лез за деньгами и отсчитывал купюры, моей спутницы уже и след простыл.

Выругавшись, я бросил деньги на стол и поспешил к машине. Абсолютно автоматически, да и выпил я не так много, чтобы внимание рассеялось. А вот, чтобы вскипеть и наделать глупостей – достаточно.

Уже у виллы я нагнал машину, что увезла Алекс. Не сдержав глупого позёрства, вывернул руль, заставил колеса заскрипеть дрифтом и перегородить дорогу Алексис, которая выскочила из такси. Водитель поспешил умчаться, оставляя мен на растерзание этой маленькой заплаканной разъяренной кошки.

Едва  я вышел из машины, она накинулась на меня.

– Ты сдурел, Торн?! Совсем головой поехал? Как можно садиться пьяным за руль? – вопила Алекс, молотя меня острыми кулачками.

Больно, черт подери.

– Уймись. Я хотел… – начал попытки извиниться, одновременно пытаясь поймать ее руки.

– Хотел продать меня, я поняла. Я же шлюха, Брендон. Для меня это нормально.

Она продолжала бить меня, кричать и плакать. Я опустил руки, не пытаясь сопротивляться более. Заслужил.

– Ненавижу тебя, Брендон Торн!

Звонкая пощечина оглушила и обожгла, но я даже не дернулся, не попытался уйти от второй.

– Как ты смеешь!

– Прости, Алекс, я…

Третья оплеуха отдалась звоном в ушах. Она меня покалечит, честное слово. Я мотнул головой, чтобы вернуть себе зрение, сократил между нами расстояние, схватил одну ее руку, вторую, завел их за спину, прижимая Алекс к себе крепко-крепко, заключая ее в тиски своих объятий.

– Прости, детка.

– Пусти меня.

– Нет.

– Брендон!

Я впился в ее губы поцелуем. Она пахла вином и яростью. К черту виски. Именно это коктейль ударил мне в голову и заставил потерять память. Терзая ее рот, я бормотал, как безумец:

– Ненавижу, когда тебя трогаю, даже смотрят… Убить готов. И ты… позволяешь.

– Я не позволяла, – оправдывалась она, всхлипывая, но не делая попытки уклониться от сладко-болезненных поцелуев.– Мы просто танцевали.

– Мне плевать.

– Ты не пошел со мной.

– Ты моя.

– Поэтому ты был, готов продать меня?

–  Я разозлился.

Она больно укусила меня за губу.

– А теперь злюсь я.

– Злись, детка. Не сдерживайся.

Я отпустил ее руки, но она не стала лупить меня снова. Алекс встала на цыпочки, чтобы достать до моего рта, притянула мою голову, дергая за волосы, требуя еще поцелуев.

– Чтоб тебя, Брен, – ругалась она. – Почему как только я начинаю думать, что ты можешь быть нормальным, ты выкидываешь что-то в этом духе.

– Не знаю, Алекс. Я не знаю, – бормотал я, прижимаясь губами к ее щекам, векам, шее. – Я с ума по тебе схожу. Совершенно дурею. Я люблю тебя, детка.

Она ахнула и оцепенела.

– Что?

–  Люблю тебя, Алекс. Неужели для тебя это новость?

Очевидно – да. Это было сенсацией, судя по недоумению, безмолвию и полной потери ориентации.

Воспользовавшись ее ступором, я подхватил Алексис на руки и понес в дом, забежал на второй этаж и поставил на ноги возле кровати в своей спальне.

Слезинка сорвалась с ресниц и прокатилась по ее щеке. Я поймал ее ртом, ощутив соль и горечь.

– Брендон, ты сказал… – пролепетала Алексис, глядя на меня огромными наивными глазами.

– Тшшш. – Я положил палец на ее губы. – Иди ко мне, красивая девочка. Позволь любить тебя.

Глава 17. Рай и ад

Алексис

– Иди ко мне, красивая девочка. Позволь любить тебя.

Едва Брендон произнес эти слова, кажется, я умерла и попала в рай. Мой рай – номер в Вегасе, хмельная голова кругом от алкоголя и новых незнакомых чувств. Как ни пыталась я врать себе эти годы, что секс с Брендоном был ошибкой, но в душе все равно знала, что эта ночь волшебная, лучшее и прекрасное, что со мной произошло. Пускай она была отравлена потом, но сама по себе не могла обесцениться. Вино не становится плохим, если в него добавить яд. Оно все еще хранит купаж и аромат, хмель и терпкость, хоть и убивает того, кто пригубит.

Так и я, лелея глупые воспоминания, травила себя иногда, стараясь игнорировать боль и спазмы нервенной рвоты.

Но сегодня Брендон словно отделил мой яд от вина, позволяя испить чистого удовольствия без горечи страданий.

Едва он сказал, что любит, я уже не помнила ничего. Ни доминиканца с его отвратительным предложением, ни своей злости, ни всех гадостей, что мы говорили и делали друг другу эти годы. Я просто хотела Брендона Торна. Хотела отдаться, позволить ему. Снова. Опять. Целиком.

Он уложил меня на простыни и осыпал поцелуями, раздевая. Я раскинула руки, словно птица, которая парила. И ведь действительно чувствовала себя как будто в небесах, на невесомых облаках в объятиях сильных, горячих рук, обласканная влажными губами и нежным шепотом слов.

– Алексис, девочка моя. Любимая, – повторял Брендон снова и снова. – Моя. Моя хорошая.

– Твоя. Я твоя, Брен, – откликалась я ему, замечая, как он стискивает меня крепче, целует жарче.

Брен изучил губами все мое тело, но особенно долго задержался на груди. Он творил своим ртом что-то незаконное, заставляя скулить и корчиться, просить, сама не знаю о чем и ерзать под ним  от нетерпения.

– Хочу тебя, – выдохнула я.

– О, боже, детка, – прохрипел Торн, – повтори это.

– Хочу тебя, Брен, – поспешила я исполнить его просьбу наслаждаясь тем, как он крепче сжал меня и толкнулся бедрами вперед.

Брендон выпустил изо рта хриплый, гортанный стон, и я, желая услышать этот  звук опять, повторяла снова и снова:

– Хочу. Хочу тебя…

Сдирая с него одежду, я умудрялась стонать и целовать его руки, плечи, одновременно подставляя его рту и губам свою грудь.

Мне хотелось ощущать его всем телом, голой кожей, но, когда мы оба наконец избавились от одежды и прижались друг к другу, этого снова оказалось мало.

Последнее и самое сильное желание вскипело в крови. Соединиться. Слиться воедино. Прорасти друг в другу. Отдаться.

Этому нереально было противиться, глупо пытаться игнорировать, бороться, отказываться.

– Моя, – выдохнул Брен мне в губы, наконец давая то, что я так давно желала.

– Твоя, – откликнулась я, раскрываясь навстречу его натиску, принимая его любовь,  которая сливалась с моей. – Всегда твоя.

Мы двигались синхронно, и я понимала, что он идеален для меня. Такой неистовый, дикий и одновременно нежный, заботливый. Мне хотелось быть для него лучшей тоже, и я старалась отвечать со всем пылом и страстью, что горели во мне благодаря Брендону.

Когда пожар грозил спалить меня до тла и разорвать финальным взрывом на множество мелких кусочков, я зажмурилась, прижалась к Брену, вцепилась в его плечи, вдавливая ногти в кожу, оставляя следы, простонала:

– Люблю тебя. Я люблю тебя, Брен.

И выгнулась, отпуская все свои страхи, сдержанность и забывая скромности.

Я не помнила толком, что было потом. Мое тело обмякло, а глаза закрывались. Брендон что-то шептал на ухо, укрывая простыней. Но меня больше слов волновали касания его губ и как он щекотно прикусил мочку. Я захихикала, прося пощады и сна.

Кажется, в нашу негу пытался порваться рингтон моего мобильного, но я только согласно  промычала, когда Брен сказал, чтобы все шли к черту до утра. И выключил звук.

Я проснулась, когда солнце начало щекотать лицо, расцвечивая небо за окном пожаром финальных всполохов рассвета. Вино давало о себе знать, разбудив меня так рано. Голова не болела, но чуть мутило. Возможно от недосыпа. Брен обнимал меня всю ночь, и до сих пор его тяжелые, горячие руки держали крепко. Он словно заявлял на меня свои права, говорил так, что никуда теперь меня не отпустит. А я и не хотела обратного.

Невольно вспомнилось утро Вегаса, и сердце сдавило болью. Но ведь сегодня я не чужая невеста, не пьяная нимфетка, что висла на шее у скучающего бизнесмена, который завернул в город Порока. Сейчас мы открыты друг для друга. Минимальный дискомфорт лишь в том, что он мой босс, а я его подчиненная. Хотя при этом я и его партнер одновременно. Мы на равных.

Мысль о партнерстве и доле в проекте тут же обожгли меня неприятным предчувствием. Я вспомнила вчерашнее письмо от Генри. Он как-то уж слишком сильно настаивал на встрече, почти угрожал. Возможно мне показалось, и это лишь лаконичный деловой тон в переписке, но еще вчера мне было не по себе, а сегодня это ощущение вернулось.

Свяжитесь со мной Алексис как можно скорее. Иначе можно упустить возможность, и вы пожалеете. Уверяю вас.

Мелькание привлекло внимание. Это мой телефон, который Брен вчера поставил на беззвучный режим, засветился и сигналил о входящем вызове. Протянув руку, я увидела, что звонит Генри. Легок на помине.

Аккуратно выбравшись из объятий Брендона, я встала с кровати, накинула его рубашку, что валялась на полу и поспешила выйти из комнаты. Обернувшись в дверях, увидела, как Торн заворочался, нахмурился во сне, но все же не проснулся. Он перевернулся на живот, разлегся звездой, уткнулся носом в подушку, обняв ее.  Я улыбнулась, с трудом оторвалась от такого потрясающего зрелища.

Брен любит меня. Брендон Торн действительно меня любит. Это знание заставляло меня буквально парить, пока я спускалась с лестницы к кабинету. В этот раз я была уверерна, что мне ничего не показалась. Он хотел меня, он любил меня, я нужна ему. Больше никаких преград. Мы вместе. Так, как я мечтала с первого же дня знакомства.

Юная глупенькая девочка, что верит в сказки, сегодня, наконец получила своего принца. Не фиктивного мужа, не грубияна-любовника, а самого настоящего влюбленного мужчину. Самого прекрасного, самого лучшего.

Я поспешила прогнать с лица блаженство, настраиваясь на не самый простой разговор с юристом Люка. Пока я спускалась, вызов уже прекратился, и я хотела набрать сама, но телефон в руке загорелся снова сам. Номер не определился.

– Алло, Генри, – ответила я.

– Миссис Купер, как вы можете прокомментировать болезнь вашего мужа? Авария – это не случайность, а самоубийство? Вы тоже больны? Как долго? Где вы проходите лечение? Как вообще положительный вич влияет на вашу жизнь? Вы не заводили детей именно поэтому?– затараторил мужчина незнакомым голосом

– О боже, – выпалила я и скинула звонок.

Кровь ударила в голову, и тут же отлила, ноги подкосились. Я упала в кресло, потому что стоять не было сил.  Меня затошнило уже сильно. Я прижала ладонь ко рту, пытаясь дышать носом, отгоняя рвотные позывы, стараясь не сравнивать похожее состояние с днем, когда разбился Люк. Паника. Чертова паника. Нельзя поддаваться. Это ошибка. Они не могли узнать. Как? От кого?

Мобильный снова ожил. Я собиралась скинуть, если номер незнакомый, но на экране высветилось имя Генри.

– Генри, алло, – промямлила я не своим голос.

Хотя то, что я смогла протолкнуть слова сквозь сдавленное горло, уже было чудом.

– Я просил тебя связаться со мной срочно, Алексис, – заговорил он со мной совершенно наглым тоном, словно я была должна ему по гроб жизни и скрывалась целую вечность в тропических лесах Коста-Рики.

Даже в состоянии глубокого шока я не могла не заметить разницу. Всегда вежливый сдержанный молодой мужчина почти грубил мне.

Я даже посмотрела на экран. Да, это был Генри, и его голос я узнала. Но что за демон вселился в юриста Люка? Разве что..?

Прежде, чем я начала сопоставлять факты, он сам заговорил снова.

– Я же предупреждал, что будет хуже, Алексис. Почему ты не соизволила поднять свой зад и приехать ко мне? Нравится, когда в аэропорту тебя встречает толпа фотографов? Соскучилась по тотальной слежке и своему лицу на обложках журналов? Так, пожалуйста, любовь моя. Теперь будет так. Как это называется? Ах, да. По-плохому. Я ведь предупреждал.

– Генри, что ты такое говоришь? – не верила я своим ушам.

– Правду, золотая моя, Алексис. Я говорю правду. Смотри, как все всполошились, узнав, что Люк был болен. Теперь на месяц точно будет разговоров. Пресса вряд ли оставит тебя в покое. Где ты там пряталась в Сан-Диего? Можешь лететь на Аляску. Хотя и там достанут.

Он брызгал ядом, буквально заплевывая меня угрозами и желчью через трубку. Ужасные слова отравляли, убивали, пригибали к земле. Я потеряла дар речи и только слушала, все сильнее проваливаясь в бесконечную, жуткую бездну ада.

– Но до Аляски ты явишься ко мне дорогая.

– Не пошел бы ты к черту, – рявкнула я, находя в злости каплю силы.

– О, я уже там, сладкая девочка. И ты ко мне присоединишься, если не хочешь, чтобы общественность узнала еще и о том, что Люку Купер был геем. Ты ведь не сможешь еще сильнее опозорить светлую память своего потрясающего феноменально талантливого почившего муженька. А, Алекс?

Я сжала губы.

– Я вылетаю ближайшим рейсом. Из Коста-Рики. Не надо никакой огласки больше.

– Жду тебя, любовь моя. И без глупостей. Никому ни слова. Особенно мистеру Торну. Пусть это будет наш маленький секретик. Целую, киска.

Он отключился, и я бросила мобильный на стол, закрыла лицо руками. Хотелось рыдать, рвать и метать, но странный ступор шока не позволял даже завыть от беспомощности. Так было, когда умерли мама и папа. Так было, когда я узнала, что погиб Люк. Я не умею плакать, когда все пропало. У меня нет слез, чтобы жалеть себя. Нужно просто успокоиться, встать и разобраться со всем этим. Я смогу. Я найду силы. Для начала просто открыть глаза и встретиться с реальность лицом к лицу.

Я оторвала руки от лица, заставила себя разлепить веки.

К такой реальности я еще была не готова. Брендон стоял в дверях кабинета и смотрел на меня. Этим взглядом он приговаривал меня ко множеству страшных смертных казней и тут же приводил приговор в исполнение.

Считаете, падать с небес на землю больно? Попробуйте провалиться из рая сразу в ад.