Текст книги "Просто хочу (СИ)"

Автор книги: Ольга Пожидаева

– Привет. Как дела? – зря он это сказал.

– Иди в жопу, – а мне пора удаляться из группы.

Понимая, какую глупость сморозила, я захихикала, как идиотка.

– Да я давно там, – Крис так глупо улыбался, прямо как я, наверно, – Отлично выглядишь.

– Ты тоже – ничего, – я потянулась к бокалу, отхлебнула.

Крис, глядя на меня, приложился к бутылке с пивом.

– Ну, вот и компания для выпивки, а то я тут скучаю.

– А ты где сейчас? – я зацепилась за слово «тут», стараясь поддерживать беседу. Но могла бы и молча смотреть на него. Эстетическое удовольствие еще никто не отменял. А беседа протекала так, словно мы регулярно созванивались и близко друг друга знали.

– В Лондоне. У родителей. Отдыхаю, – отвечал Мэйсон.

– Рада за тебя.

– Не злишься?

– Нет, – как на него злиться? Особенно, когда он закидывает в рот соленые крендельки и хрустит мне в колонки.

– Как там Москва? – спросил он, прожевав.

– Стоит родимая, не качается, – меня стали терзать смутные сомнения и надежды, – А что?

– Догадайся.

– Нет, уж скажи. Я никогда не угадываю, – неужели сейчас в гости напросится? То ни капли, то, как из ведра.

– Да, я зомби. Охота отведать русской плоти, – он скорчил умильно-зверскую рожу, – Ну, давай, приглашай меня, а то нагряну без звонка и съем.

– Подавишься. И я уже приглашала.

– Тогда ничего не планируй на вик-энд. Адрес, телефон. Гони.

– Крис, ты серьезно, что ли? – одно дело трепаться о воображаемой встрече и совсем другое освобождать ближайшие выходные.

– Я серьезен, как никогда. Адрес, Софи, адрес.

Я в недоумении отписала ему улицу, дом, станцию метро на всякий случай и мобильный. Психушка. У меня, наверно, шок. Это же Мэйсон мне звонит, и он же ко мне приедет. Такие странные ощущения. Вдруг вспомнилось, как я ждала встречи с Кириллом… сто лет назад.

Как-то подозрительно схожи эмоции. Волнения минимум, сладкое предвкушение зашкаливает. Вопреки всем своим привычкам, закурила прямо у компа. Нервы.

– Тебя встретить?

– Нет, у меня есть знакомые, оформят неофициальный визит и доставят до порога. Ты только дома будь.

– Буду, Кристофер, буду.

Мы проболтали полночи. А оставшуюся половину я лежала в кровати с закрытыми глазами. Не спала и улыбалась.

Глава 4. Шагая по Москве

Не приехал. Ну, конечно.

Натрепал с три короба. Брехло.

Удел провинциалов – питать иллюзии. Я погрязла в них с головой.

Я ждала его, периодически окунаясь в беспокойный сон. Вскакивала каждый час. Мне снился то звонок в дверь, то пиликанье мобильного. Но это была лишь фантазия воспаленного воображения. В пять утра я разрешила себе прекратить надеяться.

Лучший способ отвлечься – пробежка. Музыка погромче, мерзкая морозь в лицо. И не реветь.

Звонок.

Только один человек звонит мне такую рань.

Не хочу разговаривать.

Я скидывала три раза. На четвертый решила принять и щелкнула гарнитурой. Выдохнула:

– Да, Кир.

Пожалуйста, только не спрашивай, что с моим голосом.

– Софи?

Господи святый!

– Крис? Ты приехал?

– Представь себе. И где тебя носит? Я загораю по указанному адресу – он был зол и нетерпелив, – И что еще за Кир? Русское приветствие?

– Я буду минут через пятнадцать.

– Ты издеваешься? Обещала дома быть.

– А ты обещал, быть в полночь. Или мне до смерти нужно ждать у окна? – не ты один умеешь злиться, Мэйсон.

Не дождавшись его ответа, я сбросила звонок. Пусть подождет. Полезно. Я всю ночь мучилась, а ему какие-то четверть часа невтерпеж. По дороге все-таки гнев сменился идиотской радостью, и я даже завернула за кофе.

Крис сидел на скамейке у моего подъезда. Курил, опустив голову.

Я бы наверно подошла к нему подскакивая, но стаканы с кофе не позволяли такой прыти. Захотелось запрыгнуть ему на колени, крепко обнять, расцеловать это хмурое красивое лицо, затянуться от его сигареты, обнюхать его одежду. В конце концов, наверно я бы помочилась Крису на ногу от счастья, поэтому решила блокировать даже самые невинные проявления радости.

– Ваш кофе, мистер Мэйсон. Добро пожаловать в Москву.

Он встал, затушил сигарету, забрал у меня стакан.

Молча.

Злится.

На здоровье.

Я кивнула на дверь, приглашая следовать за мной. Он топал следом. Только внутри прорвало.

– Поздравляю, план удался.

– Какой план?

– Заставить меня перетрухать в незнакомом городе и чужой стране, – выдал он.

– Ну, знаешь, я не виновата, что ты опоздал.

– Всего на два часа. Вылет задержали.

– На два? На пять, Кристофер. И я ждала тебя всю ночь. Не спала толком, – мой голос сорвался, – Думала, все отменяется. У меня ведь даже нет твоего телефона.

Я хлебнула кофе, чтобы протолкнуть ком, вставший в горле от необоснованных обвинений. Он вытаращился на меня словно я сказала, что земля квадратная.

– Часовые пояса. Ты их, конечно, не учла, – его губы стали растягиваться в улыбке, – Я имел в виду лондонское время.

– Неужели? Представляешь, я читаю мысли только вблизи, – черт разница во времени, даже не подумала, – Там кухня, ешь, чего найдешь. Я в душ. Через полчаса выезжаем.

– А можно позавтракать в душе? – спросил Крис, ехидно скалясь.

Пошлые намеки? Значит пришел в себя и освоился.

– Это будет твоя последняя трапеза, – пообещала я грозно и удалилась с гордым, целомудренным видом.

Набиваю себе цену. Не повредит.

Волосы легли как надо, с макияжем я не заморачивалась, с одеждой – тоже. Смысл? Он видел меня утром похмельную и после пробежки.

– В дверь звонили. И телефон – тоже разрывался, – сообщил мне Кристофер.

– А чего не открыл?

– Ну, я как бы в гостях.

– И как бы не хочется светиться? – уточнила я.

– Ну да.

Я вышла на балкон. Кирилл пригнал тачку, которую я выскулила пару дней назад. Он стоял у машины, курил. Я махнула рукой, приглашая войти.

– Ну может скажешь, нахрена тебе маши… на? – он увидел Криса, пьющего кофе на моей кухне, и глупо захихикал, – Ох ты, ежики пушистые.

Кристофер слегка напрягся. Я решила все-таки их познакомить.

– Кристофер – Кирилл, – мальчики пожали руки.

– Предупреждать надо, Северова. Так и окочуриться недолго.

– Кирь, давай ин инглиш. Невежливо, – я не хотела, чтобы мой английский друг чувствовал себя неудобно.

– Ты же знаешь, мой английский желает лучшего, – он таки перешел на интернациональный язык, но с жутким русским акцентом, заставляя меня закатить глаза на такое позерство.

Орлов изъяснялся на английском абсолютно свободно. Он постоянно мотался в Европу, где у него была тонна друзей. А в Лондоне даже жил одно время по программе обмена студентами.

– Не переживай, – успокоил его Крис.

– Уговорил, не буду, – быстро согласился Кир и сразу начал позорить меня, – Как официальный попечитель этой малышки, я требую подробного отчета о твоих намерениях. Дружба? Секс? Или петтингом ограничишься?

В этом весь Кирюша. Его инглиш заставит покраснеть оксфордских филологов. Но он больше любит пошло стебаться и ерничать. В этом они с Крисом очень похожи.

– Кир! – я не дала Кристоферу выйти из шока и начать оправдываться, – Я верну машину в понедельник. Остальное – не твое дело.

– Ну-ну. Советую поторопиться. На Красной площади пока пусто. Успеете посмотреть. Счастливо, – он опять поручкался с Крисом, чмокнул меня в щеку, добавил тихо по-русски, – Не делай глупостей.

Я неоднозначно пожала плечами. Кирилл прекрасно знал, что я обязательно наделаю этих самых глупостей. И не зря он не попросил подвезти, а отправился к метро. Все понимает. Спасибо.

На Красной действительно было почти пусто. Я вкратце рассказывала Кристоферу кровавую историю главной площади страны. Мы обогнули Кремль, пробило восемь. Людей стало ощутимо больше, пришлось продолжить экскурсию на машине. Через пару часов Крис начал капризничать.

– Я хочу есть и гулять, – вот прямо, как щенок.

– Как мало человеку нужно для счастья. Не боишься, что заметут?

Мне совсем не хотелось привлекать внимание к его приезду. Собиралась единолично наслаждаться. Слишком часто мне на глаза попадались фото фанатов, которые снимали Криса то в баре, то на улице, то в магазине. Если кто-то узнает его – конец моим планам. Не скажу, что план был четким, но в него точно не входили визжащие девчонки, который обязательно попытались бы изнасиловать моего приятеля без охраны. Охраной сегодня была я. И, кажется, потенциальным насильником – тоже.

– Ты же местная. Придумай, чего-нибудь, – предложил Крис, совсем заскучав в машине.

Я придумала. Сокольники. Осенью там мало народу, и мы совсем недалеко. Я припарковалась, стянула с шеи шарф и протянула Кристоферу.

– Заматывайся хорошенько, – посоветовала я, выходя из машины.

– А ты не замерзнешь?

– Есть запасной вариант, – я подняла воротник куртки. Его это устроило.

Как ни странно, еще работали аттракционы и палатки с едой. Крис долго принюхивался к хот-догу прежде, чем съесть. А потом ткнул пальцем на разукрашенный вагончик.

– Я хочу туда, – ну я прям дите выгуливаю.

– Комната страха? Поверь, оно того не стоит. Если замерз, поехали домой обедать.

– Нет, сначала страшилки.

Это у него, наверно, проф деформация. После фильма о зомби, который принес Мэйсону мировую славу, не может пройти мимо даже самой паршивенькой будки со страшилками.

Я купила билет в кассе, бабуля-контролерша пропустила нас. Хорошо, что осень, обычно летом здесь студенты и школьники работают. Точно узнали бы моего приятеля, даже без зомби-грима.

Крис потянул меня внутрь. Я весьма пугливая особа, но эти пластмассовые куклы с глазами лампочками – тоска зеленая.

– Ну, я же говорила – фигня… – кровавый клоун вдруг завопил, я подпрыгнула.

Больше от неожиданности, конечно. Крис засмеялся.

– Нервишки шалят? Или фигня ожила? – издевался он.

Я легонько врезала ему по плечу.

– Между прочим, я «Зомби» твоих долго не решалась посмотреть, потому что боюсь всех этих мертвяков до тряски.

– О, да я там дико страшный. С нагуталиненой мордой, угольными бровями и синей помадой. Такого педика-замарашку на темной улице встретишь, описаешься. Скорее всего, от смеха.

Я сложилась пополам не в силах побороть хохот. Клоун позади опять заорал, я снова перепугалась.

Упор на звуковые эффекты очень удачно на мне сработал.

Крис повернул меня лицом к ужастику, словно предложил оценить весь набор. Когда его руки лежат на моих плечах, то совсем не страшно. Даже когда это убожество вопит.

Но я все равно предпочла повернуться, чтобы смотреть на моего "зомби".

– Знаешь, единственный кого тут действительно стоит опасаться – это я, – проговорил Крис, ухмыляясь.

Я заметила, что уголок его рта перепачкан кетчупом. Пальцы поднялись к губам. Я аккуратно стерла засохшее красное пятнышко.

– Ах ты, гадкий, ах ты, грязный, неумытый поросёнок! – интересно, а кто-нибудь переводил Чуковского до меня?

– Поросенок? Ты хоть понимаешь с кем разговариваешь, женщина? – его губы медленно приближались к моим.

Уже другой страшок истошно заскулил, я подпрыгнула и невольно натолкнулась на его рот. Он не засмеялся, лишь крепче сжал мои плечи.

Его поцелуи были мягкими и легкими. Почти невинными. Он не соблазнял, не уговаривал. Просто нежно касался мох губ своими.

Прав ты, Киря, я наделаю глупостей. Я уже их делаю, но нет сил оторваться от него.

– Софи, ты же понимаешь, что я приехал не достопримечательности смотреть?

– А я так люблю Москву, – брякнула первое, что пришло в голову.

Он оставил мое сожаление без ответа, снова стал целовать. Становилось жарко. Слишком много одежды, слишком тесное помещение, слишком сильно я его хочу. Крис прижал меня к стене. Его ладони пробрались под мою куртку, заскользили по спине к талии. Там он нашел край водолазки. Прохладные пальцы обожгли голую кожу. Я задрожала, роняя на его губы тихий стон.

– Время вышло, – заорала контролерша.

Меня словно пыльным мешком по голове осадили.

Время вышло.

Какого черта я делаю?

Мое время вышло.

Я могла позволить себе потерять голову в пятнадцать, но не сейчас. Слишком хорошо знакомо это чувство. Когда шатаешься за единственным, кто тебе нужен, унижаешься вопреки всем принципам, строчишь стихи по ночам. Сплошной черный кофе вперемешку с никотином. Я там была. Не понравилось.

Я схватила Кристофера за руку и вывела из вагончика.

– Что она сказала? – поинтересовался он.

Бабуля провожала нас недобрым взглядом.

– Сказала, что это детский парк, а не мотель.

Крис хохотнул.

– Ты там чего-то говорила про обед?

Черти из его глаз весьма красноречиво сигналили о желании остаться наедине. "Домой! Домой" Домой!", – скандировали они. Ну уж дудки. Наедине я с ним не останусь. Чуть не дала в парке, а уж дома точно первым делом завалюсь на спину.

– Поехали, только Кира подберем.

Крис сник, а я взмолилась Богу, чтобы Орлов был свободен.

– Кирюх, привет, ты свободен? Приглашаю на обед, – выпалила я скороговоркой по-русски в трубку.

Крис смотрел в окно, улыбаясь. Я знала, что он прекрасно понимает мои мотивы. Ну и плевать. Наверно, думает, как я буду выкручиваться ночью.

– И чего у тебя на обед? Бутерброды или яичница? – Кир не горел энтузиазмом.

– Пельмени.

– Нашла чем удивить.

– Сама лепила.

– Врешь.

– Клянусь.

– Одеваюсь, заезжай.

Кирилл ждал у подъезда, когда я остановилась. Он подошел к водительской двери, открыл ее.

– Вылезай, – скомандовал Орлов.

– С чего это? – вот придурок.

– Не заставляй меня говорить, что я не доверяю бабам за рулем.

– Ты уже это сказал.

– Ты меня заставила. Вылезай.

Мы вели этот идиотский разговор на английском. Крис хихикал. Шовинисты, мать их.

Орлов вырулил на дорогу, я развалилась на заднем сиденье с обреченным видом.

– Ну как Москва? Много посмотрели? На Воробьевых были? – спросил Кирилл у Кристофера, но ответила я.

– Не были мы нигде толком. На Горах сейчас народу тьма. Да и мистер Мэйсон не интересуется достопримечательностями, – теперь я злилась на них обоих.

– Все равно я настаиваю. Поезжайте вечером на Воробьевы горы. Это нельзя пропустить, – он обратился к Кристоферу, – Там есть памятник Огареву и Герцену, пытай ее, но пусть отведет туда и расскажет про них. Я сам историк, но когда Соня говорит о Герцене – обкончаться можно.

– Серьезно? Я бы хотел… – Крис обернулся ко мне, – …обкончаться.

И подмигнул, говнюк. Я показала ему фак в ответ. Кир заржал.

– Придурки, – надулась.

И, черт побери, смутилась. Всю дорогу эти двое трепались как будто сто лет знакомы. Я не лезла. Зачем? Чтобы опять нарваться на сальные двусмысленности? Нет желания.

Глава 5. Душа и тело

– А меня ты встречала гречкой с тушенкой. Крис, приезжай почаще. Может эта мартышка и борщ научится варить, – процедил Кир с набитым ртом.

– Я и так умею.

Мы сидели на моей маленькой кухне, поглощали пельмени. Да, я хотела удивить своего английского приятеля русской кухней. Кажется, удалось. И не только его.

Кажется, было большой ошибкой пригласить Кирилла. Напряжение он снял, но при этом позорил меня по любому поводу. И без оного.

– Сонь, прочитать рецепт и уметь готовить – это разные вещи. Когда мы вместе жили, ты даже из пакета не удосужилась суп сварить. Ни разу за весь год.

Вот зачем он это говорит? Крис проглотил и удивленно на нас взглянул.

– А вы встречались что ли? – спросил он.

– Да.

– Нет.

Мы с Киром сказали это одновременно. Утвердительный ответ выдал именно он. С ума сойти! Это что еще за новости?

– Дорогой, под встречались Кристофер, как и все нормальные люди понимает, прогулки, поцелуи и регулярный секс. У нас не было ни того, ни другого, ни тем более третьего.

– Ну чего врешь? Гуляли мы по твоей деревне. И я еще долго после этого дрочил, вспоминая, как ты целуешься.

– Свен, – гаркнула я, специально используя его виртуальное имя.

Я звала его так только, когда злилась

– Сделай милость, заткнись!

– Дело – дрянь, – резюмировал Кирилл, – Молчу.

– Свен? – Кристофер не понял.

– Это мой ник. Прозвище, – пояснил Кир, – Кстати, виртуальный секс – считается?

– О, Господи, – я спрятала лицо в руках. И тут меня осенило, – Кир, ты меня ревнуешь что ли?

– Нет.

– А очень похоже на то, – вставил наблюдательный Кристофер свои пять пенсов в разговор двух сумасшедших. Я была ему за это благодарна.

– Давайте сменим тему, – предложила я, – Не особо приятно все это вспоминать.

– Почему? – удивился Кир, – Ты все еще меня любишь?

С меня хватит!

– Ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю. И в отличие от некоторых, я не страдаю амнезией и прекрасно помню то дерьмо, в которое ты меня окунул четыре года назад. Вся твоя брехня насчет великой любви и родства душ меня торкала достаточное время. И если я об этом не напоминаю, это не значит, что я не злюсь за то, что ты меня бросил.

Последнее слово далось с трудом. Вся моя ничтожность того времени болью разлилась по телу. Я вскочила, чтобы скрыть слезы. Собрала пустые тарелки, начала мыть посуду.

– Крис, ты нас извинишь? – Кирилл кивнул на выход из кухни.

– Нет, не извинит. Нефига тут командовать, Орлов, – обрезала я.

Но Кристофер уже поднимался со словами:

– Без проблем, покурю.

Я услышала, как он вышел, и обернулась к Кириллу.

– Обязательно это было делать?

– Да.

– Зачем, Кир? Мы это никогда не обсуждали. Почему нужно было именно при нем?

– Потому что ты ведешь себя точно также, когда мы первый раз встретились… – он закурил прямо на кухне, но у меня сил не было нагавкать, – И у него будет намного больше причин не отвечать на твои письма и звонки, чем у меня. Он уедет, Сонь. И тебе опять будет больно. А я люблю веселую Соньку.

– Ты полагаешь, что я втрескаюсь в Кристофера Мэйсона?

– Полагаю, что ты – уже.

– Нет.

– Не видеть в нежности любовь

Трудней, чем в ясном небе солнце…

Господи, он помнит.

– Я думала, что ты их удалял, не читая, – мои стихи, которые я писала ему.

– Сонь, я все распечатывал и перечитывал. Мне тоже было не сахарно.

– Тогда почему? – я боялась задать это вопрос целых четыре года, – Почему ты меня оставил, Свен?

– Мы слишком похожи, и я слишком люблю тебя, чтобы опошлить это сексом. Я не мог быть с тобой так, как ты хотела. Знаю, ты бы ждала меня. Мы бы пересекались раз в месяц. Я бы погряз в изменах. А потом мы бы поругались и разошлись из-за глупости. Навсегда.

– Да, наверно, – мне было тепло в его руках.

Он мой друг. Лучший. Родной. Совершенно не представляю сейчас даже секс с Киром. Не говоря уже об отношениях, свадьбе, детях. Не с этим придурком-космополитом-алкоголиком.

– Кстати, Крис поплыл, – сказал он отстраняясь.

– В каком смысле?

– Да ладно забудь. Это я так… глупости. Иди к нему, а то уже вторую поджигает.

Я послушно вышла на балкон, отобрала у Кристофера только прикуренную сигарету.

– Спасибо, – сделала три крепких затяжки, пытаясь сообразить, как лучше ему все объяснить.

С одной стороны, я не обязана ничего ему объяснять, но с другой… Мы все-таки целовались в комнате страха.

– Не обращай внимания на Кира. У него сегодня месячные.

Крис хмыкнул и спросил:

– Значит ты любительница виртуального секса?

– Еще один такой вопрос, и я тебе врежу, – если думает, что я начну оправдываться, то это большая ошибка.

– А у тебя есть прозвище?

– Райна. Это имя одной из валькирий. Скандинавская мифология…

– Боже, Софи, я знаю, кто такие валькирии.

– А… Извини.

Я старалась курить медленно, но сигарета слишком торопливо тлела в моих пальцах. Разговор прервался. Я чувствовала, что его напрягла эта ситуация. Начни сам, пожалуйста. Спроси меня.

– Все было так плохо? – Крис забрал у меня сигарету, затушил, прикурил две новых, – Это не мое дело и можешь мне врезать, только не молчи. А то я начинаю буйно фантазировать.

Я мысленно ему поаплодировала.

– Мне было девятнадцать. Нам нравились одни и те же фильмы, книги, музыка. Попробуй тут не потерять голову. И гормоны палили во все стороны. Ну и самомнение он мне хорошенько кастрировал.

– И после всего этого вы дружите?

– Всего? Всего не было. Ну целовались. И все. Вопрос исчерпан?

Крис не успел ответить. В дверях вырос Кир.

– Северова, это как понимать? – он держал в руках свою гитару, которую забыл пару месяцев назад, – Я ее уже похоронил.

– Пить надо меньше, малыш.

– Ты играешь? – я увидела, как вспыхнули глаза Кристофера.

– Немного, – скромно ответил Кирилл.

– Так же как и по-английски говорит, – ввернула я. Скромняга-Кирюша.

– Ну ка, изобрази чего-нибудь, – попросил Мэйсон.

Кир немного покорчился, но присел на ступеньку и стал перебирать струны. Я узнала мотив. Бедняга Кристофер. Сейчас будет скучная непонятная песня на русском. У меня чуть челюсть не отвисла, когда в знакомый мотив стал вплетаться знакомый текст – только на английском.

 
– There is mist under swamp. Wolfs are crying behind my track.
I thought I was drunk but I had drunk only water from this,
From this pitcher that you gave me before to say farewell
I'll never come, my dear, again. Wait – don't wait. Never come back again.
Impossible connect the ring of hills,
My narrow way is blade of the rain,
Don't look for track – you will not find my track,
I’m Soldier Heather. I’m sorry for your pain…*
 

– Супер, Орлов, – я похлопала в ладоши, когда он закончил, – Только ты мог перетащить русский фолк на английский.

– Попросили просто. Сам бы ни в жизнь не додумался. Да и мотивы здесь кельтские.

Кир всегда стеснялся играть при малознакомых людях… трезвым. Вот и сейчас немного засмущался от моих придирок. Ну и ладно – расплата за треп.

– А мне понравилось, – вставил Крис.

– Тогда любезность в ответ, – Кир протянул Кристоферу гитару.

– Особые заявки будут? – Крис обращался ко мне.

О, сейчас кое-кто будет разочарован.

– Я и забыла, что ты играешь.

– Иди ты, – выдал Кир с большими глазами.

– Я прям оскорблен, – Кристофер подтянул струны, затушил сигарету и запел.

А я пропала.

Он рвал струны, склонив голову к гитаре. Этот голос, словно крик в темноту на краю обрыва. Столько чувства, эмоций, надрыва. Я никогда не слышала подобного.

Только к концу песни узнала слова и музыку Вана Морисона. Кир его очень любил, а я не очень понимала. Под настроение. Но то, что сделал с этой песней Крис, перевернуло мне всю душу. Он не смотрел на меня, пока пел, но каждое слово, протянутое в ноты, проникло мне под кожу, растворилось там горячим серебром, а потом застыло острыми стрелами, которые вонзились прямо в сердце. Больно не было, хотя я практически чувствовала, как истекаю кровью. Видимо, в его серебре была та самая ядовитая ртуть, что отравляла, одновременно дурманя.

Крис замолчал. Песня кончилась, но он все еще гладил струны, заполняя тишину нашего ступора тихим перебором.

– Черт, мужик, это бесподобно, – первым ожил Кирилл, – Я твой вечный фанат.

От привереды Орлова это дорогого стоит.

– Автограф? – поддел англичанин.

Это опять был Крис, а не демон с гитарой, который порвал мое сердце в клочья.

– Да просто потрогай меня, и я месяц не буду мыться, – не остался в долгу Кирилл, но никак не мог вернуться к привычному легкому сарказму, – За каким чертом тебе актерство, Крис? Певец посильнее будет. В который раз убеждаюсь.

– В который раз? – уточнили мы с Крисом в один голос.

– Ну я как-то в пабе тебя слушал. В Лондоне. Вроде даже до всей этой канители с Гарри Поттером. Ты еще вместе с сестрой выступал. Я ее немного знаю.

– Ники? Ты знаком с Ники? – продолжал удивляться вслух Крис, а я просто молча офигевала.

– Ну как знаком? – пошел на попятную Орлов, – Виделись мы пару раз. В том же пабе и на ее концертах. Однажды на какой-то афтепати. Вряд ли она меня помнит. А вот с ее барабанщиком мы кореша.

– Бобби Корвин твой друг? Серьезно? – Мэйснон начал нервно посмеиваться.

– Ага, он самый. Не друг, но хороший приятель. Собственно, из-за него я на ваши концерты и попадал регулярно. Но стоит отметить, Ники лучше тебя поет.

– Я даже спорить не буду, – согласился Крис, – Она очень талантливая. И действительно лучше меня. Потому я и искал себя в иной сфере. Но для души…

– Для души я тебя слушать могу весь вечер, – перебил его Кир, хлопнув по плечу.

Кристофер натянуто рассмеялся, забормотал какие-то неуверенные благодарности, опустив голову.

Смутился!

Поразительно. Мой беспардонный друг захвалил Криса Мэйсона до алых щек. А казалось, он привык к восторгам и поклонению.

– Таланты и поклонники, пора выдвигаться, – я вышла из транса, а потом и с балкона.

* * *

Я стояла посреди пустой площадки, глядя на огни Москвы. Давно стемнело, немногие туристы разошлись. Я никогда не была здесь поздним вечером. Свет фонарей тускло освещал мемориал с барельефом.

Волнительно.

Такое особенное для меня место. Такой особенный для меня человек. Невольно передернула плечами.

Крис подошел и обнял меня сзади. Просто замерз. Хочет согреться. Мы же не парочка. Но кто мне запретит представить, что он в меня влюблен. Что мы двое влюбленных, которые делят романтику осеннего вечера. Он тактично молчал, не прерывая мой внезапный приступ тишины. Я бы стояла здесь всю ночь, но Крис не выдержал.

– Ты такая маленькая, – сказал он тихо мне в макушку.

– Я нормальная. Это ты здоровый, – опять задрожала, но уже от холода.

Его руки крепче сомкнулись вокруг меня.

– Наверно, думаешь, какого дьявола мы сюда притащились?

– Между желанием обкончаться и напиться горячего кофе? Да, пожалуй, думаю.

– Умеете же вы мужики все опошлить.

– Что поделать, такие мы… Рассказывай.

– Здесь целая эпоха, Крис. Меня понесет, а ты замерз, – я приняла протянутую сигарету, – Давай покурим и пойдем.

– Давай покурим, и ты начнешь рассказывать. Обещаю остановить, когда совсем окоченею.

Зря он это сказал. Меня хлебом не корми – дай потрепаться.

– Это был в девятнадцатом веке. Царская Россия. Сумасшедшее время. Золотой век литературы.

– Толстой, Достоевский… – решил блеснуть Мэйсон.

– Кто-то сделал домашнее задание, усмехнулась я.

Он фыркнул мне в ухо вместо ответа.

– Знаешь, мой препод по русской литературе говорил, что Достоевского для души читают только сумасшедшие.

– Смотрю, ты тоже готовилась к моему приезду, – не спустил мне Крис.

– Было дело, – я не собиралась отнекиваться.

Да, торчала на фан-сайтах, читала все последние интервью, знаю, что он любит Достоевского.

– Еще не окоченел?

– Нет, продолжай.

– «На высоком берегу стояли два юноши. Оба, на заре жизни, смотрели на умирающий день и верили его будущему восходу. Оба, пророки будущего, смотрели, как гаснет свет проходящего дня, и верили, что земля не надолго останется во мраке. И сознание грядущего электрической искрой пробежало по душам их, сердца их забились с одинакою силой. И они бросились в объятия друг другу и сказали: «Вместе идем! Вместе идем!»» – я помнила наизусть этот отрывок из «Трех мгновений» Огарева, – Эти слова не унес ветер. Они впитались в их судьбы, соединив одним стремлением. Оба были талантливы и свободолюбивы. Оба бежали из России. Но даже в эмиграции они продолжали жить русскими тревогами. Видишь эти светильники? – я вырвалась из его рук, подбежала к мемориалу, – Это «Полярная звезда» – альманах Герцена. Вся запрещенная цензурой литература печаталась в нем. Второй – «Колокол», газета, которую задумал Огарев. Ты бы знал, как они разносили там царскую политику. Обхохочешься. Лучше, пожалуй, только Феофелакт Косичкин, хотя я Пушкина больше люблю в стихах:

 
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут – и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
 

Я одернула себя, заткнулась. Вышла из транса, сознавая, что даже не помню, на каком языке вещала. Кажется, Пушкина не осмелилась перевести. Крис стоял за моей спиной. Какой-то потерянный.

– Я по-русски говорила? – остается надеяться, что он не впал в ступор, как я.

– Кажется, вперемешку… – он в мгновение сократил расстояние между нами, – Еще. Прочитай. Только про любовь.

Как он понял, что предыдущие были не про нее? Из контекста или я вошла в образ? Кристофер смотрел мне прямо в глаза. Он ждал. Слова сами собой полились:

 
– Я вас люблю, – хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам…
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно, – я зеваю;
При вас мне грустно, – я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!
 

Простите, Александр Сергеевич, упоминание Алины и Опочки не вписалось в обстановку… и мои чувства. Кристофер, скорее всего, осознавал наличие признания в любви.

– София, – тихо выдохнул он мое полное имя.

Я не поняла, кто первый сделал шаг вперед. Да это было и не важно. Важно лишь ощущать его горячие, неистовые губы, которые накрывают мой рот. Сумасшедшие движения языка, который истязает меня, требует такого же страстного ответа. Важно, что земля уходит из-под ног.

Великие классики, на что вы меня обрекли?

Я поднималась на цыпочки, чтобы быть ближе. Он утопил ладонь в моих волосах, растрепав их вместе с ветром. Я чувствовала, его желание, прижималась сильнее, извлекая из его горла стоны.

– Боже, Софи, я не могу, – он вдруг оттолкнул меня, – Это не выносимо, пожалуйста, отпусти.

Только после этой просьбы я осознала, что вцепилась в ремень на его джинсах. Кажется, притягивала его к себе.

Я разжала пальцы. Это так по-русски соблазнять парня в темном лесу стихами и бесстыдствами. Осталось только заняться сексом, спустив штаны, прислонившись к дереву, отмораживая все, что можно. Я зажмурилась, прогоняя наваждение, затрясла головой.

– Софи, я…

Я закрыла уши руками, не желая слушать.

– Ничего не говори. Пошли отсюда.

Я почти бежала до машины. Зря торопилась. Мы оказались в замкнутом пространстве салона. Его было слишком много. Дыхание, голос, запах. Невозможно отвлечься. Я потянулась к магнитоле, но Кристофер перехватил мою руку на полпути.

– Софи, перестань, – решительно сердитый.

Никогда не злите Криса Мэйсона. Он в гневе еще более прекрасен.

– Уже перестала. И больше не буду начинать. Обещаю, – я пыталась вырвать руку, но он держал крепко.

– Если я не справляюсь с физиологией – это не повод чувствовать себя виноватой.

– Не поняла.

Кажется, мы оба запутались в мотивах и ощущениях. Неужели именно сейчас нужно расставлять все точки над «i»? Я совсем ничего не соображаю.

– У меня слишком давно никого не было. И ты мне об этом весь день напоминаешь, – он, наконец, отпустил мою руку.

– Хочешь сказать, что давно сексом не занимался?

Я тут о высоком вещаю, а ему потрахаться! Очуметь.

– Да, – Теперь Крис прятал глаза.

Ой, ну давай, засмущайся.

– Это можно исправить, – о, какая я коварная, – Сразу бы сказал.

– Ты серьезно?

– Вполне.

Я, наконец, справилась с зажиганием. Только сейчас поняла, что руки дрожат не только от эмоций, но и от холода. В ближайшем кафе взяла нам два стакана кофе. В голове созрел гнусный план. Достопримечательности его не интересуют. Экскурсия, литература, история России – тоже по барабану. Мы приехали телочку завалить в койку. У нас тут секс-туризм.