Текст книги "Феникс (СИ)"
Автор книги: Ольга Пожидаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава 21
Едва я подошла к дому, сразу почувствовала, что-то не так. Свет горел на кухне. Обычно папа обитает в гостиной, даже ест там. Дом встретил меня звенящей тишиной, что еще раз подтверждало опасения.
– Пап, – позвала я, а у самой сердце застучало.
Он у меня не старый и крепкий, не считая язвы, но всякое может быть.
Ответом мне снова была тишина. Не раздеваясь, едва живая от страха я прошла в кухню, уже готовая увидеть отца на полу, без сознания, вспоминая, как позвонить с мобильного в скорую.
Но мой молчаливый отче сидел за столом, спиной ко мне, и крутил стопку с водкой. Бутылка стояла рядом.
– Боже, как ты меня перепугал, – проговорила я тихо. – Па, ну разве так можно? Почему не отвечал?
Он развернулся и мазнул по мне взглядом, а потом опрокинул водку в горло.
– Пап, – позвала я опять. – Ты хоть ел? Чего за повод для выпивки в одиночестве?
Он встал из-за стола, и я увидела, что на нем лежат фотографии. Мои. И Гошины. Наши.
– Боже мой, – выдохнула я. – Что? Откуда это?
Отец усмехнулся недобро.
– Да, мне тоже хотелось бы знать. Откуда у тебя, Ирсен, такие фотографии. Никак дружок-наркоман развел?
Я лихорадочно стала собирать снимки. Они в принципе были не особенно откровенные. Гоша всегда снимал так, что в кадре не было видно груди или лобка, но его фото всегда были интимными, очень личными. И да, чаще всего, я была на них голой.
Кровь прилила к голове. Наверно, я пылала, как светофор, пока хватала фотографии со стола. Они красивые. Мы на них красивые, но не для моего отца, конечно. Он был в шоке от увиденного.
– Я думал, ты с бандитом связалась, а оказывается, все еще хуже. Ирсен, как ты могла? Он же может выложить это в интернет. Хоть сейчас. Не говоря уже о том, что будет после того, как вы разбежитесь.
– Ты не должен был смотреть, па – прохрипела я, почти плача. – Это личное.
– Твое личное легко стало общественным. Или тебе плевать? Тоже села на какую-то дурь вместе с этим..? М?
– Ты бредишь, пап.
– Ах, это я брежу? Покажи руки! – потребовал он, срываясь а крик.
Я не собиралась ничего ему показывать и пошла к себе, прижимая к груди охапку фоток. Но отец преградил мне путь и дернул за руки, заставляя отпустить драгоценную ношу. Фотографии рассыпались. Отец бесцеремонно задрал рукава моего свитера, чтобы посмотреть на вены.
Я не выдержала и сквозь рыдания закричала:
– Что ты ищешь? Следы от уколов? Так сейчас много другого дерьма, которое можно пить, вдыхать, втирать, глотать таблетками.
– Какая ты осведомлённая, – огрызнулся он, отпуская.
– Откуда у тебя фотографии?! – потребовала я ответа.
– От его тещи.
– Господи, – я закрыла лицо руками.
– Она сказала, что ты мешаешь ему общаться с дочерью, не стыдишься спать с ним, когда ребенок за стеной. Ирсен! Разве так можно? Это же…
– Не надо меня стыдить, пап. Я не делала ничего плохого. Серьезно, ты готов думать обо мне всякие гадость только потому что эта старая стерва принесла тебе фото? А ты спросил, откуда она их взяла?
– Сказала, что висели на стене. Он бессовестный и тебя такой сделал. Хоть бы ребенка постеснялись.
Я задохнулась от возмущения. Да у Гоши в кабинете висели мои фотографии. Те, что он делал в студии, крупный план, портрет, без намека на ню, а остальное в распечатанном варианте не видела даже я. Похоже хранил где-то в столе или в комнате. Представив, как Анфиса рылась в его вещах, я едва сдержала тошноту. И эта женщина считает меня бессовестной гулящей девкой!
– Вообще, что я хочу от наркомана, расписанного под хохлому, – не унимался отец. – Бестолковый дебил. Где твои мозги, дочка? Мало было одного придурка, ты нашла совсем конченого. Он судимый ведь, сто процентов! Ты хоть понимаешь..?
– Хватит, пап. Ты не знаешь его. Понятия не имеешь, какой он. Разве можно судить о человеке, если даже не знаком?
– Мне еще знакомиться с ним не хватало!
Я призвала на помощь остатки здравого смысла и терпения.
– Гоша, он замечательный, правда. Ты сразу поймешь, если…
– Никаких если, Ирсен. Ноги этого клоуна не будет в моем доме. И тебе запрещаю с ним общаться, поняла?
– Что? – не поняла, если честно.
– Что слышала. Бросил он тебя? Вот и славно. Заканчивай эти сопли, и больше е смей с ним видеться.
– Это не тебе решать, – процедила я сквозь зубы. – Я взрослая уже.
– Пока ты живешь в моем доме, я буду решать за тебя. Поняла?
Прикрыв глаза, я втянула носом воздух, шумно выпустила через рот.
– Поняла, – проговорила почти спокойно.
Я присела и подняла пола фотографии, сложив их кривой стопкой. Не удостоив больше папу и взглядом, прошла в свою комнату.
Ненавижу, когда мне ставят ультиматум, приказывают и заставляют. Он со мной двадцать лет живет, должен был понимать. Я так точно знала, что не смогу терпеть подобное.
Вытащив из шкафа спортивную сумку, закидала туда белье, джинсы, платье, пару свитеров, рубашку, пижаму, косметику.
Ни минуты лишней не проведу в этом доме. Вытирая нос тыльной стороной руки, я чудом вызвала такси через Яндекс. Бросила в сумку учебники из университетской библиотеки, тетради. Я вытерла слезы, но глаза снова затуманило пеленой. Последние силу уходили, чтобы не разрыдаться в голос. Сверху положила фотографии.
Телефон пискнул, оповещая, что такси у дома. Я рванула к двери. Отец увидел и выбежал за мной на мороз.
– Ирсен! – зарычал он мне в спину. – Ты чего вытворяешь?
– Если твой дом – твои правила, значит я здесь больше не живу, – выпалила я, выдергивая руку и прыгнула в машину. Сказала водителю, – Поехали.
Гошин адрес подтянулся при заказе автоматически. Для таксиста этого было достаточно, Фенову нужно было позвонить, предупредить. Только вот ком так и стоял в горле, а рыдания рвались наружу. Я крутила в руке телефон, пытаясь успокоиться но так и доехала до дома Гоши в соплях и слезах. Что было делать? Оплата прошла через карту, и мне даже деньги доставать не пришлось.
Я вылезла из машины и обреченно пошагала к домофону. Протянула руку к кнопкам, замерла. Зачем я вообще приехала к Гоше? У него и без меня проблем вагон с безумной Анфисой. Лучше, наверно, Аньке позвонить. Или в хостеле взять койку пару ночей, пока не найду квартиру или комнату.
Но тут дверь подъезда сама отрылась. Вышел Гошин сосед, даже поздоровался со мной, придержал дверь, пропуская. Я зашла, на автомате прошагала к лифту. Уже внутри поняла, что все делаю правильно. Вместе. Мы просто должны быть вместе, решать проблемы сообща, поддерживать друг друга. Я бы без сомнений приняла Гошу у себя, если бы он оказался в похожем положении.
Эта мысль как-то сразу настроила на позитивный лад. Я постояла у двери еще минутку, окончательно успокоившись, позвонила.
Гоша открыл почти сразу. Словно стоял под дверью и ждал меня. В спортивных штанах и майке-алкоголичке. Как в первый день, когда я привезла Кате кролика. Бобс крутился рядом, кажется, они собирались гулять.
– Ирс? – Феникс вздернул брови. – Детка, ты откуда здесь? Все в порядке?
На его красивом лице тут же отразилось удивление, тревога и радость одновременно. Он просканировал внимательным взглядом мое зареванное лицо, увидел сумку, открыл рот, чтобы сказать еще что-то, но не успел. Я шагнула к нему и прижалась, ища поддержки, заботы, понимания. Гоша тут же обнял меня.
– Девочка моя, – зашептал он.
Я отлепилась от него, подняла глаза, спросила:
– Можно я поживу у тебя? Немного, пока не…
– Да сколько хочешь, живи, – перебил Гоша, заметив, что я готова зареветь.
Он вернул мою голову себе на грудь, обнял крепко-крепко. Я сжала губы, чтобы сдержать рыдания.
Бобс, видимо осознал серьезность момента, тихо поскуливал, положив морду на мой ботинок.
– Папа я посикала, – послышался из гостиной голос Кати. – Колготки теплые или обычные надевать?
– Обычные, – ответила я вместо Гоши. – Там не очень холодно.
– Ирсен! – взвизгнула девчонка и помчалась к нам.
Гоша отпустил меня, и я присела, чтобы обнять его дочь.
– Привет, солнышко, – прошептала, прижимая к себе малышку. – Я скучала по тебе.
Ее маленькие ручки обнимали так крепко, Катя почти душила меня. Слезы все-таки покатились из глаз.
– Почему ты так долго не приходила? – возмущалась она, продолжая стискивать мою шею. – Папа сказал, ты очень занята. Но я так скучала.
– Прости, милая. Я… Я действительно была очень занята. Сдавала экзамены. Я тоже по тебе скучала.
– Ты останешься на ночь?
И теперь Гоша ответил за меня.
– Ирсен у нас поживет какое-то время. Ты не против?
– Ураааааа, – закричала Катя. – Значит ты мне будешь каждую ночь петь песенку?
Гоша было открыл рот, чтобы осадить ее, но я успела первая пообещать:
– Буду, Каюш. С удовольствием.
– Урааааа.
И она совсем повисла на моей шее, заставляя застонать и закашляться.
– Придушишь человека, Катюх. Угомонись, – заворчал Гоша. – Ирс, мы гулять собирались, но ты можешь дома побыть.
-Нет, я с вами.
– Ураааа, – снова заорала Катя, скача вокруг нас на одной ножке. Бобс оглушительно залаял, прыгая тоже.
Я засмеялась, поражаясь, как же быстро и эффективно детская радость лечит боль и обиду. Гоша тоже улыбался, довольный, как слон. Он снял с моего плеча сумку и унес в гостиную. Катя помчалась следом и оделась быстрее папы. Фениксу пришлось нас догонять, потому что собаке и девочке не терпелось оказаться на улице.
Глава 22
Я гладила Катю, по голове, наблюдая, как она спит.
Поразительно. Я вошла в квартиру Гоши, чувствуя, что разваливаюсь на куски. Казалось, еще немного и сорвусь. Но Катя, прогулка, смех, веселая беготня с собакой и горячие объятия Гоши вылечили, склеили, согрели. Папа был моей семьей. Сегодня я отказалась от него, но нашла нечто иное. Мне больше не было больно, одиноко, обидно. Я обрела уверенность и спокойствие. Здесь, в этом доме, рядом с этой девочкой и ее отцом мое место. Это правильно. И никто больше не убедит меня в обратном. Ни мой отец, ни Анфиса Павловна. Мы трое хотим быть вместе – это самое главное. Все остальное совершенно неважно.
Укрыв Катюшины плечи одеялом, я потрепала Бобса по голове. Он тихо рыкнул, но даже глаз ухом не повел. Невероятно, рядом с ним в ногах спал и Флинт. Этот несносный кот источал довольство и спокойствие, все еще жил у Гоши. Странно, что Анфиса его не забрала.
Спустившись, я заметила свет в кабинете, прошла через темную гостиную. Гоша сидел за столом, что-то просматривал в ноуте. Едва я вошла, он захлопнул крышу, протянул руку, приглашая устроиться у него на коленях. Я была не против. Что может быть лучше его уютных объятий.
Фенов уткнулся носом мне в шею, легонько лаская губам кожу, пробормотал:
– Так не хватало тебя, Ирсен.
Я потерлась щекой о его волосы.
– Расскажешь, что случилось? – спросил он осторожно.
Я вздохнула. Не очень хотелось возвращаться к нервному вечеру, но Гоша имел право знать правду.
– Я ушла из дома.
– Почему?
– Из-за тебя.
– Что? – он отстранился, чтобы взглянуть на меня. – Как из-за меня?
– К отцу пришла Анфиса и показала фотографии, – выпалила я на одном дыхании.
– Что? – снова спросил Гоша, явно не веря тому, что слышит. – Анфиса? Твоему отцу? Какие фотографии?
– Наши, Ггош. Где ты и я. И не всегда одетые.
– Быть этого не может!
Феникс поднялся с кресла вместе со мной. Меня посадил на стол, а сам подошел к шкафу открыл верхний ящик.
– Твою мать! – ругнулся Гоша громко.
Я зашикала на него.
– Твою мать, – повторил он шепотом. – Их нет. Тут был конверт. Я недавно распечатал. Хренова стерва! Она лазила по моим вещам. Как это возможно вообще?!
Я развела руками, соскочила со стола, сходила в гостиную, где все еще лежала моя сумка, вынула фотки, принесла Гоше.
Он просмотрел карточки, бросил на стол закрыл лицо руками, рухнул обратно в кресло. Я облокотилась на стол. Гоша промычал:
– Я вчера с заказчиками говорил по телефону, они просили твои контакты и портфолио для агентства. Сказал, что встречусь с тобой сегодня. Анфиса была с Катей в гостиной. Похоже, услышала.
– Очевидно, она поняла, что ты собрался меня вернуть.
– Очевидно, – подтвердил он тихо.
Гоша снова потянулся ко мне, возвращая к себе на колени, стиснул еще сильнее.
– Прости за фотки, малыш. Я давно их распечатал. Для себя. Не думал… Даже мысли не мог допустить… От Катьки убрал наверх. Господи, это безумие какое-то! А твой отец...?
– Взбесился, Гош, – призналась я. – Он вообще к татуировкам плохо относится, а тут еще и ню. А Анфиса, видимо, что-то наговорила для пущего эффекта. Он словно обезумел. Начал мне условия ставить, угрожать.
– Прости, – снова вклинился Гоша.– Прости, Ирс. Я не хотел. Блин, откуда она адрес твой узнала?
– Я два раза вызывала при ней такси. Наверно, запомнила.
– Это уже болезнь какая-то, – продолжал негодовать Гоша. – Куда она лезет! Слушай, давай завтра съездим к твоему родителю, все объясним.
– Нет! – тут же выпалила я. – Не хочу, Гош. Вообще желания нет ему что-то объяснять. Он все думает, я маленькая. Устала от этой гипперопеки. Я… сама хочу жить. Так, как считаю нужным.
– Я рад, что ты приехала ко мне, – совершенно неуместно расплылся в улыбке Фенов.
– Гад ты бессовестный.
Я засмеялась, не в силах циклиться на печальном.
– Когда бы мы еще съехались?
– Мы и не съехались, Гош, – тут же взбунтовалась я.
– А ну… ладно, – быстренько согласился он. – Если тебе так удобно думать…
– Прекрати! – я шлепнула его ладонью по груди и тут же погладила.
– Малышка, – выдохнул Гоша. – Поцелуй меня, а?
И он надавил мне на затылок, заставляя склонить голову.
– Гошик, – зашептала я ему в губы.
– Что, Ирс?
– Мы же не остановимся.
Я так точно моментально вскипела. Слишком давно мы не виделись. Я скучала не только по семейному теплу, но и по Гошиному телу, его ласкам и страсти.
– Не остановимся, – подтвердил Фенов. – Я даже пытаться не буду. Говорят, стресс отлично лечится сексом. Я мало того, что тебя сто лет не видел, еще и эти новости. Нельзя терпеть, а то заболеем.
Я не могла не захихикать, как дурочка, больше не противясь его поцелуям. Гоша снова поднялся со мной на руках, но теперь, чтобы отправиться в спальню.
– Ты будешь тихая-тихая, – шептал он, поднимаясь по ступенькам.
– Очень сомневаюсь, – так же тихо отвечала я.
– Надо, малыш. А завтра сдадим Катюху и пошумим хорошенько. Я даже работу отменил.
– Какой ты предусмотрительный.
– Я вообще замечательный у тебя, – нагло подытожил Гоша, укладывая меня на постель.– А ты у меня просто красавица. Ирс, я так скучал, прости меня. Прости за все эти глупости, детка. Как только думать мог, что мы расстанемся. Нет. Никуда не пущу тебя. Моя. Я люблю тебя, милая.
Он говорил это, нависая надо мной, глядя в глаза. Так честно, прямо, искренне. У меня снова запершило в горле, но уже от трогательной радости.
– И я тебя люблю, Гошик, – призналась в ответ, смаргивая слеза, притягивая его к себе, чтобы целовать любимые губы.
Зря я грозила ему совей громкостью. Наша любовь была этой ночью какой-то особенной. Не тот взрыв и дикая потребность, как в первый раз и потом. Что-то изменилось. Все изменилось. Я чувствовала это в поцелуях, в объятиях, в ласковом шёпоте и тихих стонах. Мы не спешили, не торопились, не гнались за оргазмами. Гоша распалял меня медленно, осыпая поцелуями, растирая кожу, поглаживая, пощипывая. Он был мягким бризом, тёплым прибоем, горячим солнцем.
Я отвечала ему тем же. Водила пальцами по татуировкам, расцеловывала тигра и феникса, повторяла зыком контуры ловца снов. Мне нравилось вспоминать его рельефное тело, гладить широки плечи и чувствовать, как он наваливается, вдавливая меня в матрас. Здесь, в этом доме, на этой кровати, под этим потрясающим мужчиной и было мое место. Я для его, а он для меня. И ничто не может больше нас разлучить. Мы ведь идеальны вместе, как его инь-янь на плече. Гармония стирает страх и неуверенность. Все плохое теперь кажется сном, бредом. С нами ничего не случится дурного, ведь любовь хранит, оберегает от бед лучше всяких амулетов.
– Давай больше никогда не расставаться, – проговорил Гоша, уже засыпая.
– Я не против, – улыбнулась я ему.
– Пообещай, что не уйдешь от меня, Ирс.
– Зачем мне уходить?
– Просто пообещай, родная.
– Обещаю.
Утром Гоша попросил отвезти Катю в садик. Это должна была сделать бабушка, но он собирался поговорить с Анфисой Павловной.
Я пыталась улизнуть пораньше, чтобы не встречаться с ней, но Катя долго ела кашу, и мы таки столкнулись в дверях. Бабуля окатила меня презрительным взглядом.
– Что она опять здесь делает, Игорь? – едва не кричала она на Гошу, даже не поздоровавшись.
– Ирсен теперь будет жить с нами, – ответила за отца Катерина.
Я едва не застонала. Анфиса открыла рот, но Гоша оборвал ее.
– Придержите коней. Не при Кате, – проговорил он, хотя сам вскипел с полпинка.
Фен расцеловал дочь, целомудренно чмокнул меня в губы. Я придержала его за плечо, шепнув:
– Держи себя в руках, ладно?
Гоша вскинул брови, без слов спрашивая: «Серьезно? Ты переживаешь за женщину, которая выставила тебя не пойми кем перед отцом?». Я покивала, подтверждая именно это.
– Пожалуйста, – проговорила еле слышно.
Все-таки мне было страшно, что Анфиса исполнит свою угрозу. Если Гоша спустит на нее собак, она вполне может тоже встать в позу. Она и так уже ее приняла, но захочет нагнуть и Фенова обязательно.
Но Гоша, казалось, ни капли не беспокоился на этот счет. Он улыбнулся нам с Катей немного жутко и поскорее выпроводил за дверь. Я снова вспомнила его тигра и семантику татуировки. Анфисе Павловне не позавидуешь.
Когда я вернулась, Феникс снова сидел в кабинете за ноутом. По лицу невозможно было ничего прочитать. Абсолютно непроницаемое выражение. Увидев меня, он не здороваясь, не вставая, поманил пальцем.
Почувствовав себя роковой женщиной, я подошла, качая бедрами, игриво запрыгнула на стол. Гоша подъехал на кресле, уткнулся лбом мне в колени. Он поглаживал мои ноги, а я перебирала волосы у него на затылке. Мы молчали. Тишина была красноречивее любых слов.
Постепенно касания Гошиных рук становились все интимнее, настойчивее. Он наглаживал внутреннюю сторону моих бедер, задевая молнию джинсов. Я бессовестно захныкала, прося больше. Уговаривать не пришлось. Гоша расстегнул мои штаны, стащил откинул в сторону. Тут же он прильнул губами к моим влажным трусикам, заставляя задохнуться, проглотить стон.
– Не сдерживайся, Ирс. Мы одни, – напомнил он.
Я сладко заскулила, расслабившись, отдалась его умелым губам, что посасывали прямо через тонкую ткань. Это было так эротично и необычно. Гоша потянул трусики вверх, и ткань впилась в клитор. Я вскрикнула. Он ухмыльнулся, довольный, словно сытый котяра.
Гоша так и не снял с меня белье. Он просто отодвинул его. Сначала, чтобы довести меня до безумия ртом, а потом, чтобы проникнуть внутрь. Когда он толкался, то натягивал стринги, стимулируя чувствительный бугорок, заставляя мня выть и хрипеть, словно зверь какой-то, честное слово. Он сцеловывал эти дикие звуки с моего рта, хвалил и восхищался, говорил, как любит меня и мои оргазмы. Я цеплялась за него, то прося еще, то пощады. Мне было так много и так мало его одновременно.
От трусиков я избавилась только в душе, когда мы зашли на третий круг после стола и кровати. Когда силы кончились, а голос сел от криков, оказалось, что уже пора забирать Катю. Наскоро перекусив, мы быстро выгуляли Бобса, поехали в сад, а потом в магазин и снова погуляли с собакой перед сном. Катя снова потребовала песню. Но, кажется, я вырубилась раньше, чем она. Помню только, как Гоша тихо ругался, что они совсем меня заездили. Потом я почувствовала его сильные руки и крепкие объятия. Стало тепло и спокойно. Правда, я тут же вспомнила, что так и не спросила его про Анфису.
Ладно. Завтра.
Но и завтра у меня не хватила сил или смелости узнать подробности разговора с бабушкой.
Глава 23
Через неделю я все еще не спросила Гошу об Анфисе. Сама она не появлялась больше в его доме, а на вопросы Кати, когда бабушка возьмет ее в гости, Гоша неизменно отвечал: «Как-нибудь». Меня такая отговорка тревожила, но не настолько, чтобы побороть себя и спросить. Я боялась услышать… правду, наверно. По всему было видно, что Фенов разорвал отношения с бабушкой Кати. Через месяц ничего не изменилось. Мы все так же жили вместе. Я помогала Гоше с Катей, снова стала приходить няня, а Катя все реже спрашивала о бабушке. Я и вовсе уговорила себя забыть о неприятной женщине. Не очень зрелая позиция, но… Уж какая есть.
Нам действительно было хорошо втроем. Я работала, училась, мечтала открыть свой класс английского. На балансе у меня лежала круглая сумма за фотосъемку которую организовал мне Гоша. Я глазам своим не поверила, когда пришло оповещение о переводе. А Фенов лишь плечами пожимал и смеялся.
– А ты думала, сколько будет? Пять косарей? Я с мелкотой не работаю, – бахвалился он.
Теперь я понимала, почему агент Дима готов был мне и Гоше в горло вцепиться за этот заказ. Очевидно, он имел бы хороший процент в случае удачи своей модели. Или кто там она была? Жена сына мера? Уже все равно.
Моя жизнь стала похожа на сказку. Я была бы безоговорочно счастлива, если бы не ссора с отцом и неопределенность с Анфисой Павловной. Папа звонил чуть ли не каждый день. Я не хотела с ним разговаривать, скидывала вызов и слала смс, что жива-здорова. Гоша уговаривал меня помириться с ним, но я упрямилась. Знала, конечно, что скоро перегорит обида, и я решусь доехать до дома, но не сейчас.
Сейчас мне было хорошо с Гошей и Катей. Никого больше не хотела пускать в наш маленький мир, где царили любовь и гармония.
– Детка, ты уже заберешь Катарин сегодня? – услышала я в трубке голос Гоши, когда в очередной раз сдала рабочую смену.
Он был какой-то суетной, взволнованный. Я забеспокоилась.
– Конечно, заберу. Все равно по дороге. Что-то случилось? Мы вроде хотели прокатиться до парка все вместе? – припомнила я вчерашний разговор перед сном.
– Не получится, малыш. Нарисовался клиент в салоне. Я как раз мчусь туда. Приезжайте с Катькой тоже. Я порисую, и все вместе рванем домой.
– Ребенок в тату-салоне, Гош? Это хорошая идея? Что-то я сомневаюсь.
Он захохотал мне в трубку.
– Это отличная идея, Ирс. Если не веришь, спроси у Катьки. Ее там кормят пиццей и дают обводить трафареты.
– Какой кошмар! – возмутилась я игриво. – Тебе привезти сладенькое?
– Свою сладенькую попку привези, и я буду счастлив.
– Извращенец.
– И я тебя, люблю. – Гоша чмокнул в трубку. – Все, отключаюсь. Жду вас.
Едва я отняла телефон от уха, он зазвони вновь. Незнакомый номер. Я приняла вызов.
– Ирсен Дадиани? – поинтересовался у меня звонкий женский голос.
– Да, – осторожно ответила я.
– Добрый день. Меня зовут Эльвира Бароева, я представляю модельное агентство «Элит».
– О, здравствуйте.
– Вашим профайлом заинтересовались представители французского косметического бренда.
Она назвала его, и я чуть в обморок не упала, а Эльвира спокойно продолжала:
– Менеджер сейчас в Москве, хотел бы встретиться с вами, Ирсен. Когда сможете подойти? Завтра в полдень устраивает?
Она буквально сбила меня с ног. Я присела на скамейку.
– Эээ, Эльвира, я даже не в Москве, боюсь, это невозможно.
Пауза и щелчки мышки. Видимо она просматривала мой профайл.
– О, вижу, да. Тогда послезавтра в полдень.
– Я не знаю…
На том конце провода менеджер Эльвира вздохнула.
– Ирсен, вы же понимаете, какая это удача? С вами, скорее всего, заключат контракт. Встреча – это, можно сказать, формальность. Вас ждут съемки в Париже, тонна новых возможностей и гонорары раз в пять больше того, что вы получили за «Душу леса».
– Оу, – откликнулась я, теряясь окончательно.
– Я не настаиваю, конечно. И не буду скрывать, что мы тоже заинтересованы, как посредник. Но это огромная удача. Второго шанса у вас, скорее всего, не будет.
– Я понимаю. Но… Я могу перезвонить вам чуть позже вечером? Или завтра?
Эльвира снова вздохнула.
– Я назначу встречу на послезавтра. Вы можете ее отменить, конечно. Позвоните на этот номер.
Она отбила звонок.
Я минут десять сидела на скамейке возле торгового центра. В голове не укладывалось то, что я услышала. Шанс, предложение, Париж, денег в пять раз больше. Это все, как сказка или розыгрыш. А ведь в маленьком городке, у меня потрясающий бойфренд и его дочка, которую нужно забрать из садика. Стряхнув с себя морок, я села в маршрутку. Всю дорогу ком стоял в горле. Мне хотелось. Шанс, возможность. Не верилось, что именно я удостоилась такого лестного и выгодного предложения. Но уехать от Гоши и Кати? Так скоро расстаться?
Всхлипнув, я заставила себя собраться. Нужно поговорить с Гошей. Скорее всего, он знает эту Эльвиру, знает агентство и, как они ведут дела. Может это все развод и мошенничество. Но разум подсказывал, что вряд ли бы Феникс позволил разместить мои данные в шарашкиной конторе.
– Ирсен! – Катюша выбежала мне навстречу, уже одетая.
Она обняла меня крепко, как обычно. Я чмокнула ее в щеку, заставляя тревоги убраться прочь.
– Привет, мой золотой. Папа в тату-салоне, просил привези тебя туда. Хочешь?
– Конеееееечно! – завопила Катя. – Настя меня всегда угощает пиццей, а Миша катает на плечах.
Я заулыбалась, заражаясь ее радостью.
В салоне все оказалось именно так, как обещал Гоша. Настя уже заказала пиццу к нашему приезду, и Катя весело болтала, сидя на высоком стуле у стойки ресепшена. Мишка в шутку предлагал ей трафареты, выбирая татушку, от которой у папы Гоши вскипит мозг. Катюха хохотала, отвергая коварный план. Гоша отвлекся только, чтобы поцеловать меня и дочь. У него был клиент. На вид весьма серьезный мужчина. Феникс заполнял цветом наполовину прорисованную Фемиду в стиле пин-ап на плече. Даже в полуфабрикатном состоянии впечатляло. Особенно меня.
– Девчонки у тебя, Феникс, одна другой краше, – подмигнул мне клиент.
– Слюни подбери, Федь, а то напортачу, – ревниво бросил Гоша, делая страшное лицо.
Я усмехнулась, топчась рядом.
– Что-то хотела, Ирс? Мне час нужен, максимум полтора, и поедем. – Он поднял на меня глаза. – Все в порядке?
– Д-да, – ответила я, запнувшись. – Просто хотела посоветоваться с тобой. Час подожду. Работай.
Гоша послал мне благодарную улыбку, и я вернулась в приемную. Настя сварила кофе и уговорила съесть кусок чизкейка. Я была рада, что она и Миша были полностью оккупированы Катей. Гоша моментально почувствовал мое замешательство, его друзья бы тоже пронюхали и не отстали бы, пока не выведали все.
Спустя час к Мише пришел клиент, а Настя занялась бумагами. Катя увлеклась, рисуя скетчи для воображаемых татуировок, которые папа сделает себе, мне, Мише, Насте, Бобсу и бабушке.
Бабушка.
Как будто ее нам мало, еще и я теперь вся в сомнениях.
Как я от них уеду? Хочу ли я уезжать?
Хочу.
Но расставаться так тяжело.
Понимая, что не могу больше все держать в себе, решила проверить, не закончил ли Гоша. Его рабочее место пустовало.
– Миш, а где..? – начала я.
– В пирсинговой что– то с Галаниным трет, – ответил здоровяк, не поднимая головы.
Я прошла к закрытой двери, собиралась вежливо постучать, но замерла услышав голоса.
– Пятьдесят на пятьдесят, Феникс.
– Блин, Федь, паршивый процент.
Я прикусила губу.
Уйти! Нужно уйти. Последний раз, когда я подслушивала, мы расстались. Но ноги опять вросли в пол, не позволяя сделать шаг.
– Бабулька твоя, конечно, у же в возрасте, но может и выиграть. Я бы советовал вам решить дело миром.
– Как я решу? Она уже накатала заявление.
– Не знаю. Пообещай ей каникулы с Катей.
– Она хочет, чтобы я перестал встречаться с Ирсен.
– Сочувствую, мужик. Похоже, у нее конкретная шиза. Травма и все такое. Из-за дочери. Ты уверен, что нет возможности… не знаю… взять паузу, не афишировать отношения?
– Нет возможности. Я не собираюсь страдать херней из-за конченой маразматички. Ирсен и Катя мои. К черту лицемерие.
– Окей. Тогда приготовься к тяжбе и грязи. Мои расценки ты знаешь.
Я услышала, как мужчины хлопнули по рукам и тут же отпрыгнул от двери, вернувшись в приемную едва ли не бегом.
Настя все так же закапывалась бумажками, Катя рисовала. Миша жужжал тату-машинкой, старательно выводя контуры рисунка на спине какого-то студента. Я стояла посреди всей этой идиллии, чувствуя, как пол уходит из-под ног, как мир переворачивает, как сердце останавливается.
Гоша и его клиент вышли в приемную. Феникса тут же поймал меня, обняв за талию.
– Ирсен – Федя. Федя – Ирсен,. – представил он нас. – Забыл познакомить.
Я пожала руку мужчине, встретив его изучающий взгляд.
– Да, Гош, понимаю тебя, – проговорил он, нарочно зля Фенова, очевидно продолжая тот разговор за дверью.
– Понимает он, – буркнул Феникс. Он тоже пожал руку Ферору, прощаясь. Я взглянула на него. Гоша прятал эмоции, но теперь я видела в глубине глаз печаль, тревогу и усталость.
– Ты хотела поговорить? – напомнил он.
Я запаниковала, но вдруг сам собой родился план и… начала самозабвенно врать.
– Хотела съездить к папе.
– О, – обрадовался Гоша. – Конечно, Ирс. Давно пора. Уверен, он будет рад. Сколько можно наказывать старика?
– Да. Согласна, – смиренно кивнула я.
Гоша часто уговаривал меня помириться с отцом. Он уверял, что тот не со зла наговорил мне гадостей, а просто боялся потерять или не досмотреть. Я противилась этим аргументам, но сейчас поняла, что должна уступить. И Фенову, и отцу.
– Прямо сейчас хочу, – выпалила я. – Ты ведь свободен?
– Свободен. Катюха, собирайся, нам в магазин.
– Купишь мне пончик?
Гоша поджал губы, но вынужден был согласиться. Я разбаловала его дочь вкусняшками, а быть деспотом, который все запрещает, он не хотел. Возможно, потому что готовился к плохому решению суда.
– Я поехала тогда.
– Подкинуть тебя?
– Нет-нет, я сама. Чего вам круги вертеть?
– Ладно.
Гоша подозрительно прищурился, видимо почувствовав в голосе фальшивый энтузиазм. Чтобы он отвлекся, я прильнула к его губам поцелуем, обняла крепко-крепко. Феникс аж охнул, когда я оторвалась от его рта.
– Снимите номер, – буркнул Мишка. – У меня тут приличное заведение.
Я стыдливо потупилась, а Гоша забормотал что-то себе под нос, проклиная публичное место и не очень толерантных друзей.
– Катюшик, пока, – попрощалась я с девочкой.
Она помахала мне.
Я кратко попрощалась с ребятами и выбежала на улицу. Хотелось рыдать от собственного вранья, но нельзя было расслабляться. Я набрала Аню, а уже через полчаса сидела у нее на кухне и пила чай, стуча зубами от нервной тряски.
– Не понимаю. От меня ты чего хочешь? – ворчала Аня, ковыряя кунжут на печенюшке.
Я выдала ей все разом, надеясь… на чудо, наверно. Вдруг Гошин друг ошибся? Вдруг шансы есть?
– Шансы… – выдавила я, чувствуя себя выжатай и беспомощной после всего сказанного.
– Ты думаешь, я круче Галанина в юриспруденции? – хохотнула подруга. – Обычно суд на стороне отца, но с прогнозом Федора сложно спорить в любом случае.
