Текст книги "Феникс (СИ)"

Автор книги: Ольга Пожидаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

 Пока я копаюсь с пуговицами, он целует меня. Так нежно, сладко, трепетно. Но губы тут же становятся жестче, требовательнее, едва я касаюсь его члена.

– Ирсен, – рычит он, толкаясь пахом мне в ладонь.

И у меня окончательно отказывают тормоза. Позабыв о сдержанности, скромности и комплексах, я крепче стискиваю его плечи, целую в шею, веду языком к груди, продолжая поглаживать, растирая влагу по головке. Гоша стонет и буквально вибрирует. Мне больше не нужен алкоголь, я пьяная от власти над этим мужчиной. Мой. Весь мой. Прикусив сосок, я опускаюсь на колени, ведя языков по животу все ниже и ниже.

С губ Гоши срывается отборный мат, едва он понимает, что я сейчас буду делать. Ругательства обрываются стонами, когда я касаюсь губами горячей, твердой плоти.

Я не умею делать минет – это факт, но это мне не мешает. Посасывая головку, я кружу по ней языком, стараюсь вобрать глубже, настраивая вдохи и выдохи, помогая себе рукой.

Довольство и возбуждение буквально разрывают меня на части, когда я краем глаза улавливаю, что Гоша смотрит на наше отражение в зеркале.  Осмелев, я решаю придать пикантность и чуть царапаю зубами. Эффект неожиданный.

Гоша буквально отодрал меня от своего члена, поднял с пола, бросил поперек кровати. Я задорно взвизгнула.

– Еще секунда и я бы кончил тебе в рот, понимаешь? – бубнил он, стаскивая с меня трусики.

 -Я не против, – мяукнула я, довольная, что довела его до ручки.

– Я против.

Фенов навалился на меня, жадно целуя. Его губы спустились к груди, пока пальцы  гладили клитор, распределяли влагу по чувствительной плоти. Я хотела его сейчас так сильно. Даже сильнее, чем вчера в салоне. Но даже сквозь безумие похоти вспомнила:

– Гош, защита. Я не предохраняюсь.

– Я успею, – выдохнул он, добавляя еле слышно. – Точно успею. Вчера же успел.

Это ужасно бестолково, но его слов мне хватило, чтобы забыть обо всем.

Он заполнил меня одним движением. Плавно, но уверенно погрузился, и я сразу же сжалась, желая усилить ощущения.

– Ирсеееен, – протянул Гоша, стискивая мои бедра.

 Я отпустила и снова сжала, а для верности еще и поерзала, побуждая его не медлить. Гоша сдался. Он начал двигаться сначала осторожно, но потом все быстрее и быстрее. Я звонко вскрикивала, хватаясь за него, разрывая ногтями кожу, дергая за волосы. Сначала его, потом себя. Напряжение затягивало тугие узлы, заставляя буквально подскакивать Гоше навстречу.

Я просила еще, хотя в пору было умолять о пощаде. И Фенов давал мне больше, сильнее, ярче чувствовать. Его палец лег на клитор, прибавляя мне громкость, толкая к пропасти. Но я продолжала просить, словно испытывая себя и его на прочность.

– Еще, Гош. Сильнее.

Он встал на колени, положил мои ноги себе на плечи. И – да. Вот в таком положении мало мне не показалось. Я всхлипывала и скулила от мощного натиска. Гоша целовал мои лодыжки, тоже постанывая. Мне хотелось дожать его, закончить сейчас вместе. Чтобы он сломался вместе со мной, отпустил и получил все.

Я положила руку на свою грудь и одновременно сжалась внутри, встречая беспощадную волну разрядки.  Меня трясло, колотило и корчило. Но даже сквозь сладкое забытье я чувствовала, как Гоша сильнее стискивает мои бедра и громко стонет, кончая.

Глава 17

– Кажется, мне пора самой заботиться о контрацепции, – проговорила я.

– Ммм, это было бы удобнее, конечно, – отвечал Феникс.

– Конечно, – фыркнула я. – Что будешь делать, если я забеременею?

– Женюсь, – не раздумывая ответил он. – Родим.

Гош, я серьезно.

– И я не шучу.

– Этот метод очень ненадежный.

– Хей, но я же успел.

– Успел, ага. Но чуть не опоздал.

Я лежала на Гошиной груди, рассматривая его татуировки. Не первый раз видела его с голым торсом, но спокойно изучить рисунки до этого не получалось. Отвлекалась поцелуями и похотью. А теперь,  наконец, голод поутих. После третьего раунда. Хорошо, что мой разрисованный друг был не менее голоден.

Гоша с великим энтузиазмом доказал, что я никакая не фригидная. Я начала об этом догадываться с первой нашей встречи, а сегодня убедилась окончательно.

– Нравится тигр? – Гоша хитро приподнял бровь, шпионя за мной.

– Нравится, – тихо подтвердила я, отводя глаза.

– Не смущайся, – тут же заметил он мой румянец. – Мне нравится, когда ты меня рассматриваешь. Собственно, для этого все и было задумано.

– Почему тигр? – спросила я, осмелев. Действительно глупо бояться смотреть на него. Особенно теперь.

– Агрессия, – немного печально проговорил Гоша. – Это моя первая татка. Я раньше задирой был. Лез на рожон, дрался вечно.  По поводу и без. Такой, знаешь… Шерхан джунглей. Ну и решил, что тигр все это отлично олицетворяет. В принципе он мне и сейчас не мешает.

Признаться, откровения Гоши о буйной юности меня удивили. Он, конечно, с первого взгляда производил впечатление не милого котенка, но все же я считала его спокойным и сдержанным. Хоть бы в ситуации с агентом Димой. Гоша на него даже голос не повышал, хотя я видела, что тот его достал смертельно. Поэтому не могла не уточнить:

– Не мешает быть задирой?

– Скорее быть защитником, храбрым воином. Ну и для Катькиных женихов сгодится в виде устрашения.

Я рассмеялась. Гошка тоже самодовольно хохотнул.

– А это? – Я провела рукой по изображению амулета, вспоминая, как он называется. – Ловец снов?

– Да.  Одновременно инь и янь.

Действительно, внутри кольца было деление на противоположности.

– Гармония между мирами, равновесие. Мне в детстве часто снились ужастики. Это что-то вроде оберега, чтобы оставить все плохое во сне, не пустить в реальность.

У меня мурашки по телу побежали. А ведь думала, что это все просто картинки, блажь. Взгляд упал на римские цифры, что были выбиты на плече. Гоша объяснил, не дожидаясь вопроса:

– Это день рождения Катарин.

– Ты хороший папа, – проговорила я.

– Пытаюсь им быть, – скромно ответил Гоша. – Но с работой иногда просто зашквар, а Кате это сложно объяснить. Пока во всяком случае.

– Она поймет.

– Поймет. – Гоша тяжело вздохнул. – А смысл? Она мать даже не помнит. Светка днем спала, а ночью танцевала, насколько я понял из рассказов Анфисы. Меня тоже почти не знала. Я раз в месяц приезжал. А то и реже. Хочу с ней теперь быть как можно больше.

– Ты хороший папа, – повторила я, целуя его в щетинистую щеку.

– Вспомни об этом, когда Катька прибежит к нам утром в постель.

Гоша подвигал бровями.

– Я уеду еще до нее, – пообещала я, не очень готовая к такому.

– Ну, я не про сегодня говорю, а вообще.

– Вообще?

Я приподнялась и удивленно взглянула на него.

– Что так смотришь, Ирс? Ты же не думаешь, что это все баловство?

– Я… я не думала. Вообще, если честно. Все так быстро. Прости…

 Села на кровати, нервно зачесала волосы назад. Все действительно так быстро, так стремительно, что голова кругом.

– Хей, детка, не надо извиняться.

Он мгновенно оказался позади меня, прижался грудью к спине, заключив меня в тиски объятий.

– Просто меня не интересует случайный секс. Мы уже год с Катей, и я поначалу вел привычный образ жизни. Ну… девочки там, клубы. Клиентки многие не против… Но потом понял, что так нельзя.

– А как можно? – прохрипела я, совсем запутавшись.

– Я не хочу случайных женщин в моем доме. Не хочу, чтобы дочь их видела. Ты права, у нас все быстро, но… Давай попробуем, Ирсен. Ты нужна мне.

Что я могла ответить? Только покивала. Признаться, меня жутко пугали перспективы. Я очень смутно представляла, как отреагирует Катя, если поймет, что меня с ее папой связывает не только дружба. Вряд ли у нее уложилось это в голове, когда мы вместе гуляли, а потом я помогла уложить ее. Но даже эти страхи не могли заставить меня оторваться от Гоши. А вот телефон и звук фотокамеры – очень даже.

– Феникс, ты совсем больной что ли? – взвизгнула я, вскочив с кровати.

– Ну не ругайся, Ирс. Я извращенец, это не лечится. И так с собой боролся до последнего. Минут двадцать уже хочу тебя сфоткать. Глянь, как красиво.

Сварливо фыркнув, я все же приняла из его рук мобильный. М-да. Спорить с мастером глупо. Фотка действительно была красивой. Совершенно не пошлой. Гошина рука, которая обнимала, моя белая кожа и безумные волосы. Лицо в профиль, глаза опущены. Действительно очень красивый кадр. Умеет же он видеть такое.

– Надеюсь, ты не выкладываешь это в инстаграмм или еще куда-то, – заворчала я, еще немного злясь на него.

– Не, в инстаграмме у меня исключительно сиськи и письки. Вот сейчас…

Фенов прицелился в меня глазком камеры мобильника.

– Ты бессовестный, – засмеялась я, понимая, что он дразнится.

Пришлось забрать мобильник, толкнуть Гошу, заваливая на кровать, забралась сверху. Но он все же вырвал телефон обратно и фоткал, умудряясь изворачиваться. И меня абсолютно не беспокоило то, что у него теперь буду мои обнаженные фото. Скорее возбуждало.

Игривая борьба очень скоро переросла в прелюдию, за которой последовал очередной раунд.

– Я опять забыл. Пошли, покажу кое-что, – приговорил Гоша уже на кухне, когда мы голые и совсем оголодавшие потрошили холодильник.

– Эй, – он буквально выдрал у меня изо рта кусок курицы.

– Успеешь, обжора. Пошли.

– Куда?

– В кабинет.

– Зачем?

– Увидишь.

Я хохотала, дожевывая, пока Гоша тащил меня из кухни, через гостиную до того самого места, где он впервые меня коснулся. Тот же самый угол, где Фенов снимал меня первый раз. Только теперь на доске была не драпировка. Стена была увешана моими фотографиями. Кажется, теми же самыми, из студии. Да, я узнавала свои позы. Себя… едва ли. Гоша очевидно прошелся по моим изображениям ретушью. Глаза стали просто колдовскими, волосы играли неведомыми оттенками, а за спиной был антураж тайги или еще какого дремучего леса.

– Душа леса, – проговорил Гоша у меня за спиной.

– Что? – не поняла я.

– Так парфюм называется, – пояснил он. – Боюсь показаться нескромным, но получилось охренительно.

– Пожалуй, – промямлила я, не отрывая глаз от фоток.

– Ирс, ну ты, конечно, мое эго в десны сейчас целуешь.

Он пренебрежительно фыркнул, пытаясь обидеться, но все же улыбался, принимая мой ступор за лучший комплимент мастеру.

Повернувшись к нему лицом, я встала на цыпочки, обняла Гошу за шею и потянула вниз, чтобы встретить его губы своими. Я вложила в поцелуй всю свою нежность, восхищение, страсть и... любовь.

– Уже лучше, – выдохнул Гоша, подхватывая меня и усаживая на стол. – Мечтал это сделать еще в день знакомства.

Я засмеялась, признаваясь:

– Это ужасно, но я тоже.

– Так и знал, что ты испорченная девчонка. Только прикидывалась фригидной паинькой.

Я засмеялась громче, но потом Фенов закрыл мой рот поцелуем и тотчас стало не смешно.

Весь день и половину ночи мы занимались любовью на каждой поверхности его дома, под разными углами и с разной интенсивностью. Я думала, что не смогу ходить утром, но все обошлось. Даже успела принять душ. Даже вместе с Гошей.

Жаль, что не получилось улизнуть до возвращения Кати. Она была рада меня видеть в отличие от Анфисы Павловны, которая пыталась пристрелить взглядом. Слава богу, что мне нужно было на работу,  и я с чистым сердце удрала из Гошиного дома. И тут же стала мечтать, как бы скорее вернуться туда обратно.

Глава 18

Влюбиться в Гошу феникса было очень просто. Полюбить его дочь – еще проще. Если сначала  боялась привязаться к ним, то теперь меня пугала возможность потерять этих двоих. Я проводила с Феновыми почти все свое свободное время. Мы ходили гулять в парк, смотрели мультики в кино, объедались вкусными гадостями. Гоша ворчал, что мы с Катей будем толстыми и некрасивыми, но сам потихоньку воровал чипсы из пакета и кусал от наших пончиков.

Катя всегда была рада мне. Искренне, по-детски. Она так крепко обнимала при встрече и на прощание, что у меня трещали кости и наворачивались слезы на глаза.

За несколько месяцев, что мы с Гошей встречались, я поняла, что он работает преимущественно дома. Выезды на сессии – это редкий случай. По большей части он зарабатывал отрисовкой логотипов, разработкой дизайна и сопутствующей рекламной продукции. Заказы у него были и мытные, и столичные. Очевидно, Фенов считался профи и был широко известен в узких кругах. Правда, он скучал по фотографии. Заказов высокого уровня у него было немного, а за свадьбы и фотосессии для простых смертных он брезговал браться. А вот меня снимал часто и охотно. Особенно голую. Особенно тайком. Сначала это пугало и раздражало, но со временем я привыкла. Все непристойные фото оставались в Гошиной частной коллекции на жестком диске. Он поклялся здоровьем дочери, что ничего никуда не копирует,  я могу удалить кадры в любой момент. Я могла. Но не хотела.

Мне нравилось, что он помешан на мне. Нравилось вместе с ним потом просматривать фото, сидя у него на коленях, чувствуя, как он заводится, усугубляя возбуждение, ерзая попой по паху. Это был мой любимый способ довести Феникса до белого каления.  После таких игрищ коллекция фоток пополнялась, а Гоша снова и снова шутил по поводу моей выдуманной фригидности, от которой на всякий случай нужно избавиться еще раз.

Папе про Гошу я так и не говорила. Боялась. Мы вроде как помирились. Я перестала дуться, он больше не устраивал допросов. Но каждый раз выходил за ворота, чтобы проводить меня взглядом до машины Гоши.

– Он у тебя бандит что ли? – как-то выдал батюшка за ужином.

– Нет, пап. С чего ты взял?

Я едва сдержала смех.

– Машина дорогая. И все эти тайны.

– Машина безопасная, – козырнула я аргументом, вспомнив Гошины рассказы о том, что он продал бмв купе, когда переезжал, и взял надежный вольво. – Он же не на гелендвагине.

– А кто же тогда? Чего ты его прячешь, Ирсен?

– Я не прячу.

– Прячешь. Пусть придет, поговорим, как люди.

– Никаких разговоров, па, – замотала я головой. – Во всяком случае, не сейчас.

– Когда? На свадьбе? – огрызнулся он.

– Об этом еще рано говорить. Как у тебя на работе? Подрядчик так и косячит?

Я намеренно закрыла тему. Мне все еще было страшно представить, как отец отреагирует на Гошу. Сколько себя помню, он не выносил мужчин с татуировками. Я как-то сама заикнулась, что хотела бы что-то маленькое и симпатичное, на что папа просто взбесился и сказал, что в его доме не будет такого беспредела, как дочь с татуировкой. Стара закалка, видимо.

Не настолько сильно я хотела тату, чтобы идти на конфликт с отцом. Но сейчас вот его позиция меня очень и очень беспокоила. Особенно при том, как стремительно развивались мои отношения с Фениксом.

У Гоши тоже был свой раздражающий фактор. Нет, не родители. Они у него давно развелись, и мать перебралась жить в Москву, еще во время его учебы в столичном художественном училище. Отец вообще обитал в Крыму. Связь с сыном держали по скайпу, всецело ему доверяли и не особенно интересовались. Даже известия о Кате они приняли как что-то само собой разумеющееся. Ну а мое появление их вовсе не трогало.

А вот Анфиса Павловна регулярно и самозабвенно «парила мозг», как выражался сам Гошка. Она собиралась забрать Катю обратно, но Фенов не позволил.  «Я зря что ли сюда перебрался, Ирс?» возмущался он, делясь со мной этой новостью, – «Она нормальная такая. Ребенок же не кукла – туда-сюда таскать. Да и не хочет Катька с ней жить».

Катя действительно не хотела. Она с удовольствием ходила к бабушке в гости, даже с ночевкой оставалась, но жить предпочитала с папой.  Бабушку это, мягко говоря, не радовало. Ей было мало Кати. Она постоянно находила причины, чтобы придраться к Гоше, вывести его из себя. Очень часто этой причиной была я. Мы редко пересекались с Анфисой, но каждый раз она смотрела на меня волком и выдавала что-нибудь обидное, не особенно стесняясь Кати или Гоши. Последний всегда вступался за меня, едва ли не начиная скандалить, но мне удавалось сгладить ситуацию. Во всяком случае, по факту. Что там у них было без меня – могу только догадываться. Скорее всего, ничего хорошего.

Гоше доставалось и за излишнюю занятость по работе и за неправильный садик, где Катю только балуют; за еду, которая неправильная; за няню, которая уж точно хуже бабушки, и опять за меня, гулящую девку, которая не стесняется пьяная вваливаться ночью домой к любовнику, где спит его маленькая дочь.

Вспыльчивому Фениксу тяжело давалось держать себя в руках. Я помогала, как могла, прося войти в ее положение. По сути, у Анфисы Павловны осталась только внучка. Трагедия с дочерью, наверно, так влияла. Мужа у нее, похоже, никогда и не была. Гоша соглашался, старался не споить с ней, но время от времени выходил из себя.

Неприятно, но все это было частью его жизни, которую я смиренно принимала вместе с любовью, которая становилась с каждым днем все сильнее и ярче. Я не говорила ему. Он тоже молчал. Но иногда мне казалось, что и не нужны слова. Ведь есть поцелуи и объятия, даже просто взгляды, которые намного красноречивее и пронзительнее избитых слов. И поступки. Гоша доверял мне, заботился обо мне, уважал меня. Я не могла не выделять его из всех. Это лучшее, что со мной случилось за всю жизнь. Он и Катя.

Но все наше осторожное счастье покатилось к черту, когда Фенов попросил меня об услуге.

– Детка, привет. Ты можешь меня спасти? – Гоша позвонил в мой выходной. Накануне он говорил, что у него тонна работы, и я уже собралась скучать, а тут – вызов на мобильном, еще и с такими вопросиками с ходу.

– Эээ, я бы хотела попробовать, но разве ты не безнадежно испорченный извращенец?

Он вымученно рассмеялся.

– Да, это факт, но я не о своем моральном облике переживаю. Духовное разложение меня не особенно беспокоит.

Его уставший голос начал меня беспокоить. Мой Феникс обычно был на позитиве.

– А что же тогда?

– Надо Катюху забрать из сада и закупиться в магазине. Думал, сам успею, но запарился с макетом. Никак не могу разложить по выигрышным контрастам. Марину отпустил, ее нет в городе.

– А бабушка? – осторожно поинтересовалась я.

– Ну ее нахрен, – выплюнул Гоша. – И у нее тоже какие-то дела, кажется. Она хотела Катю взять, но отменила в последний момент. Спаси меня, Ирс. Сроки горят. Не могу бросить сейчас. Потом вообще не поймаю волну.

– Гошик, да мне не сложно, но я боюсь. Как Катя отреагирует?

– Ты шутишь? Возмутился он. – Она счастлива будет.

– Не знаю, Фен. Страшно мне.

– Брось, Ирс. Она уже большая барышня. Пописает сама, только штаны застегнуть. Если какать – вытереть влажной салфеткой.

Это как раз проблемой не было. По такой мелочи я часто ей помогала.

– Да это понятно, Гош. Первый раз что ли?

– Ну так и чего ты трусишь?

– Не знаю. Ответственность.

– Ирсен,  у тебя на работе все то же самое.

– Нет, другое. Катюша, она же своя. Ты меня убьешь, если что…

– Не убью. Обещаю.

– Поклянись.

– Чтоб я сдох.

Я засмеялась.

– Ладно.

 Как ему отказать? Особенно, если не хочется.

– Детка, я твой вечный должник.

– Почему же вечный? Когда там Катя к бабушке? Вот аккурат и отработаешь.

Гоша заныл в трубку, но тут же собрался.

– Отработаю с процентами и с удовольствием, – бодро пообещал он. – Список продуктов тебе в вайбер кину. Денег через Сбер переведу. Такси возьми, не таскайся автобусами. Ужин приготовишь, ага?

– Гоша! – возмутилась я. – Про ужин уговора не было.

– С процентами, Ирс. Все верну с процентами. И вообще, я тебя вечно кормлю. Так что не капризничай. Надо платить бобром за бобров.

– Руки мне выворачиваешь, Феникс.

– Жизнь заставляет. Ей богу я не хотел. Постараюсь к восьми разобраться с делами. Не пускай ко мне Катьку, ладно? Мульты ей включи.

Я фыркнула. Не нужны Кате никакие мультики, если я у них дома. Мы вечно чем-то занимались вместе, и мне это очень нравилось.

– Разберемся, папочка. Работай спокойно, – отпустила я ему грехи.

– Обожаю тебя, красавица.

Он чмокнул в трубку.

– Эй, Гош, погоди. А мне Катю дадут вообще? Сейчас с этим строго.

– Дадут. Я позвонил уже, предупредил. Вообще, ты давно там в списке забирающих.

Я так и села.

– Какой ты засранец, Фенов.

– Такая жизнь, Ирсен. Такая жизнь. Я молодой одинокий отец. Нужно как-то выкручиваться. Все, лап, жду вас вечером. Ключи не потеряла?

– Нет, – огрызнулась я.

– Не ругайся. Целую, пока.

И он отбил звонок. Так и не дав мне сказать, что я обо всем этом думаю.

А думала я разное. От того, что Гоша расчетливый засранец, который пользуется моим добрым к нему и Кате отношением, до теплого польщения. Он ведь доверил мне ребенка, свой дом, даже закупку продуктов, что делал всегда и исключительно сам. Правда список, что пришёл в вайбер минуту спустя был очень подробным и с вариантами замен, кучей сносок. Пищевая корзина не допускала самодеятельности по мнению Гоши Фенова.

Я посмеялась и пошла собираться.

Прежде чем ехать за Катей, заглянула к Гоше, чтобы выгулять Бобса. Повезло, пес скучал и еще не успел нагадить. Он послушно сделал все свои дела, наигрался, стал проситься на ручки. Я завела его обратно, вызвала такси, поехала за Катей. Гоша даже не слышал, что я приходила. Сидел, как сыч в кабинете. Я бы и не поверила, что он доме, если бы не тихий бубнеж и щелчки мышки.

Катюшка встретила меня радостным визгом, а новости о магазине восприняла с великим энтузиазмом. Сто процентов собиралась развести меня на какую-нибудь вкусную вредную дрянь. Знает, что куплю. И даже отцу не сдаст. Хитрая мелкота.

Так и вышло. Я уговорилась на пончик и молочный ломтик. А домой взяла еще и мафинов. Гоша балдел от сладкого, хотя искренне уверял, что это вредно, противно и не соприкасается со здоровой пищей, культ которой был официально введен в их доме. Но днем он иногда мог себе позволить что-то за компанию. А вечером не мог отказаться только от чизкейка, из-за которого потом пахал в зале до седьмого пота. Иногда и на мне.

 «А что? Секс – это отличное кардио. Ты же не хочешь, чтобы я стал жирным? Иди сюда», – заявлял он обычно, если позволял себя лишнее без присутствия в доме Кати.

Надо признаться, что  я оставалась у них на ночь и с Катериной дома. Разок это даже кончилось тихим-тихим сексом среди ночи. Потому что Гоша проснулся и… никак не мог уснуть. Это ужасно, но мне понравилось ничуть не меньше нашего обычного землетрясения в двенадцать баллов.  И то, что Катя утром притопала к нам в кровать, ничуть не смутило. Наоборот, было невероятно приятно щекотать ее, смешить, хохотать самой и подставлять щеки Гошиным поцелуем, млея от его: «Девчонки мои сладкие».

Затащив пакеты с едой домой, мы с Катей принялись решать, что будем готовить. Она настаивала, что необходимо напечь блинчиков, но  я уверенно придерживалась плана с отбивными в кляре. В итоге мы сошли на картошке по-французски. Майонеза в Гошином доме не водилось, поэтому я решила импровизировать со сметаной. Катя честно пыталась помочь мне, но быстро заскучала. Я отправила ее поиграть вместе с Бобсом, который нервировал, крутясь под ногами, выпрашивая куски мяса.

Они послушно ушли, но уже через пять минут устроили такой шум с визгом и лаем, что точно отвлекли Гошу. Мне пришлось оперативно все заканчивать и занимать ребёнка тихими играми. Совсем недавно я притащила им дженгу из простых деревяшек, очень приятных на ощупь. Катя быстро уговорилась поиграть,  мы увлеклись. Но на шум очередной рухнувшей башни все-таки выманили нашего занятого Феникса.

– Прости, – поспешила извиниться я.

 – Фигня, – махнул рукой Гоша. – Я вроде как закончил. Не восторг, но пусть смотрят, потом поправлю, если что. Пойду с Годзиллой погуляю. Размяться надо.

– И я. И я с тобой, – запищала Катя, прыгая вместе с Бобсом от нетерпения.

– Пошлите все тогда, – решил Гоша и потащил на улицу и меня.

Через час мы вернулись, запыхавшиеся, веселые, зверски голодные. Едва Гоша открыл дверь, нас сбил с ног неповторимый аромат сгоревшего мяса.

– Духовка, – взвизгнула я и помчалась на кухню, выпрыгивая из ботинок по дороге.

Гоша и Катя появились там минутой позже, когда я уже собиралась разрыдаться, включала вытяжку и открывала окно, чтобы проветрить.

Фенов держал под мышкой Бобса с грязными лапами, выглядел очень серьезным почти сердитым.

– Продовольственный кризис? – приподнял он бровь.

Я тяжело вздохнула.

– Мы купили кексы, – брякнула ни к селу, ни к городу, словно это было оправданием моего разгильдяйства. Как можно было забыть о включенной духовке!

– Папа, а может..? – с безумной надеждой спросила Катя тоненьким голосом.

Гоша вздохнул тоже.

– Доставай.

– Урааааааа! – заорала девчонка не своим голосом.

Едва не сбив меня с ног, Катя умчалась из кухни. Только пятки сверкали.

– Куда она? – не поняла я.

– За брошюрками. Закажем пиццу.

Я захныкала от собственной никчемности, падая на табуретку.

– Гош, прости, я совсем закрутилась, забыла. Как? Как это вышло! Я тебе чуть дом не сожгла, – запоздало сокрушалась.

– Ой, Ирс, ну ка прекращай, – скомандовал Фенов. – Глупости какие. Бывает. Не спалила же. А у Катюхи праздник. Она тебе век будет благодарна за такую услугу. Хватит, детка, не кисни.

Я не особенно прониклась его словами, продолжа кукситься, Тогда Гоша подсунул мне к лицу морду Бобса, которого так и держал в руках. Пес тут же облизал меня, заставляя зафыркать, засмеяться.

– Когда поженимся, готовить буду я, – бросил Гоша, словно меду прочим, и унес собаку в ванную мыть лапы.

Я наверно минуту стояла с противнем в руках, не веря своим ушам. Поженимся? Серьезно?  И не если, а когда. Как будто дело решенное. Пока решала, паниковать или упасть в обморок от счастья, примчалась Катя с рекламами пиццерии и Гошиным телефоном. Пришлось взять себя в руки, быстро выбросить сгоревший ужин и помочь ребёнку выбрать вкусностей на заказ.

Гоша с Бобсом тоже нагрянули на кухню, чтобы участвовать в формировании заказа.

 – Не куксись, Ирс, – ткнул он меня пальцем в бок, заставляя хихикнуть, а Кате грозно сказал, – А ты не радуйся так бессовестно, малява. Обижаешь отца. Неужели моя стряпня так ужасна, что пицца – это праздник?

Катя сделала задумчивые глаза, и Гоша замахал на нее руками.

– Нет, нет, не отвечай. Оставь меня в блаженном неведении.

 Так, смеясь и подшучивая друг над другом, мы составили заказ, позвонили в доставку. Гоша с обреченным видом уничтожил три кекса,  а мы с Катей доблестно терпели, не желая портить аппетит. Благо перекусили пончиками в магазине.

Заиграл домофон, и Катя рванула к двери, приплясывая. Гоша опередил ее на секунду и тут же нахмурился, едва снял трубку.

– Это не еда, – мрачно оповестил он. – Бабушка.

– Бабушка, бабушка, бабушка, – запрыгала Катя, хлопая в ладоши.

А Гоша сник в момент. Я – тоже. Каждый раз, когда Анфиса Павловна заставала меня дома у Феновых (а заглядывала без звонка в гости она частенько) мне становилось не по себе. Словно я делала что-то постыдное. Наверно и делала по ее мнению. Я же спала с Гошей. Очевидно, она осуждала нашу связь.

Я замерла в дверях кухни, издалека встречая гостя.

– Привет, красавица моя, – запела бабушка, заключая в объятия Катю. – А это к вам доставка? Что же папа тебя не кормит нормальной едой?

Гоша разбирался с курьером, потому не среагировал на этот вопрос моментальным поднятием игл. Катя сама всех сдала.

– Ирсен сожгла мясо, поэтому мы заказали пиццу. Тут был дым и пахло. Чуть квартиру не спалили, – бесхитростно вываливала Катя все что знала.

Анфиса одарила меня уничижительным взглядом.

– Здравствуйте, – еле слышно промямлила я.

– Здравствуй, – отрывисто бросила она, словно жабу сплюнула.

– Анфис Пална, что ж вы без звонка? Мы бы и на вас заказали, – Гоша тоже держался из последних сил.

– Ой, Игорь, я такое безобразие не ем. Почему ты сам не готовил, как обычно?

– Работал.

– Ну, конечно. Нужно было сразу заказывать тогда. Зачем подружку напрягал? Только продукты извела. Хорошо, не убила никого и квартиру не сожгла.

Я сглотнула.

Бабушка продефилировала в гостиную, уселась на диван. Ей на колени тут же прыгнул Флинт. Откуда только вылез, мохнатый поторошитель.

– У вас дела были, Анфис Пална, – продолжал намекать Гоша.

– Отменились, дорогой. Кать, а это что у тебя?

Она указала на бруски дженги.

– Это Ирсен подарила. Игра. Давайте все вместе. Папа можно здесь поесть?

Гоша пожал плечами и разложил коробки с пиццей на журнальном столе. Мне стало максимально неуютно.

– Гошик, я наверно, домой поеду… – проговорила тихо.

Он взглянул на меня возмущенно, но опять не успел облечь эмоции в слова, потому что первой воспротивилась Катя.

– Нет! Ирсен, нет! Мы же играть хотели все вместе. И пиццу есть. Я хочу с тобоооооой! – она почти захныкала.

Я уже знала, что это не просто каприз. Катя вообще редко дурила на пустом месте. Ей действительно было важно. Я ее понимала. Мы собирались провести вечер вместе, а я буквально все рушила своим дезертирским настроением.

Гоша вообще ничего мне не сказал, но один его вид, взгляд, сжатые губы, брови, что сошлись на переносице, говорил о том, что он меня из дома не выпустит.

Дабы спрятаться от его гнева,  присела на корточки, чтобы пикнуть Катю по носу.

– Ладно, я останусь. Просто мешать вам не хотела.

– Да ты не мешаешь. Давай, открывай рот.

И девчонка тут же затолкала в меня уголок пиццы. Это действительно был для нее праздник. Она попробовала все три вида, решила, что вкуснее без грибов заставила нас Гошей тоже дегустировать. Даже бабушке затолкала на пробу, хотя та отбивалась о победного.

Когда мы все объелись и откинулись на диван, Анфиса скомандовала:

– Катя, поела? Одевайся, поедем ко мне.

– Что? – не понял Гоша.

– Я же говорила, что заберу ее сегодня, – ответила ему бабушка, разглаживая складки на строгой юбке до колен.

Фенов, очевидно, не был в состоянии спорить. Он мельком взглянул на меня, и я прочитала его извращенские мысли. Конечно, он был не против остаться на ночь со мной без Кати и хорошо пошуметь. Ради этого можно было смириться и с бесцеремонным поведением Анфисы. Но дочь была иного мнения.

– Нет, я не хочу к тебе, – заявила Катя.

– Да как так, Катюша? – едва ли не с визгом возмутилась бабушка.

– Мы с Ирсен и папой хотели поиграть в дженгу. Это весело, оставайся с нами.

– Нет, спасибо.

 Анфиса опустилась на диван. Гоша пакостно ухмыльнулся, а Анфиса взглянула на него, как на двоечника с последней парты. Мне стало не по себе, но убегать больше не стала и пытаться. Катя не отпустит. И Гоша тоже. Он вообще будет сейчас из вредности раздражать мной Анфису. Такой уж, зараза.

Я старалась быть тихой и милой, но это не работало. Бабушка то и дело косилась на меня, тяжко вздыхая по поводу и без. Я бы на ее месте поехала домой. Время уже позднее. Чего она ждет?

Ответ на последний вопрос я получила, когда в сотый раз рухнула башня, Катя зевнула, а Гоша зыркнул на часы.

– Так, мелочь, спать! – скомандовал он традиционно.

– Я уложу тебя, Катенька, – отмерла Анфиса Павловна, которая последний час почти слилась с обивкой дивана.