Текст книги "Феникс (СИ)"
Автор книги: Ольга Пожидаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Феникс
Оле Адлер
Глава 1
Ад. Филиал ада на земле – это детская комната в торговом центре в воскресенье днем. Родители уже забрали детей от бабушек, но забыли закупиться продуктами, пока любимое чадо было в гостях. Чем они занимались всю субботу, м? Делали новых детей? А старого вот додумались сдать в игровую, чтобы быстренько пробежать по супермаркету и смести с прилавков провиант на неделю.
В общем, это умно. Все лучше, чем таскать мелочь за собой, одергивая: «Это не бери. Туда не ходи. Нет, тебе нельзя пончики – диатез». Для таких умных родителей и создана игровая около входа в магазин. Сдай ребенка, заплати сто рублей и будет тебе счастье. Дети – счастье в принципе, а возможность оставить их на час под присмотром – это просто сказка.
Такую сказку я и делала былью чуть ли не каждый день, работая няней в игровой комнате. Люблю детей. Нет, я без иллюзий. Мелюзга сейчас весьма избалованная пошла, наглая, иногда жестокая, но к любому я старалась найти подход. Обычно получалось. Не зря все-таки заканчиваю педагогический вуз. Заочно. Не хватило баллов при поступлении. Но в армию мне не идти, а работать я не боюсь.
Папа настаивал, чтобы я больше времени уделяла учебе, но я все равно время от времени устраивалась подработать, чтобы не сидеть у него на шее. Перед дипломом очень удачно подвернулась вакансия в детской комнате. Деньги неплохие, обязанности понятные, график щадящий. Ответственности – тонна. Все-таки дети существа непредсказуемые, склонные к саморазрушению и конфликтам. Но пока мне везло. Все острые моменты удавалось сгладить или погасить в зародыше. Страшнее всего было, когда одна малышка упала и расквасила лоб до крови. Но перекись водорода, объятия и переключение внимания сделали свое дело. Когда за ней примчались родители, их встретил улыбающийся ребенок. Я ждала упреков, а то и скандала, но люди оказались вменяемыми. Повезло.
В общем, работа мне нравилась. Я с удовольствие приходила в будни, открывала комнату, принимала-сдавала мелочь, иногда даже играла с ними, если было немного народу. Но в воскресенье почти с самого начала смены у меня голова шла кругом. Уж слишком много было желающих.
Принять ребёнка, записать имя, телефон родителя, время захода, выдать ключ от шкафчика, дать попить, посадить пописать, сказать, чтобы не кидались шариками из бассейна, предложить куклу вместо плюшевого зайца, которого грозили порвать на две части, сдать ребенка, посчитать, сколько заплатить, забрать ключ от шкафчика, спасти теперь уже куклу, обменяв на зайца, собрать шарики, которые все-таки раскидали мелкие демоны.
Ад. Или я уже говорила?
В общем, уже к обеду голова у меня шла кругом. Обычно мы работаем по половине дня, но сегодня меня попросили выйти на целую смену. Ближе к вечеру я стала смотреть волком на всех, кто приближался к моим владениям. Как никогда была солидарна с родителями, которые категорически отказывали отпрыскам в просьбе запустить их в игровую. Да-да, нечего. Идите мимо. У нас тут и так уже толпа пупсов.
К семи народу стало поменьше, но доброты мне это не прибавило. Особенно раздражали папашки, которые вместо того, чтобы побыть с ребенком, засовывали их ко мне. Некоторые даже не стеснялись заигрывать. У меня выработалась аллергия на таких товарищей. Мужчина с ребенком вызывал отторжение и неприязнь априори. А мужчина с ребенком в воскресенье вечером легко мог довести меня до истерики одним своим появлением у входа в игровую зону.
– Пап, папа, там батут. Я хочу, пап, – услышала я детский лепет. – И горка. Горка, папа.
Скосив глаза, я увидела девчушку лет трех-четырёх. Букву «р» она говорила на удивление чисто и вообще произносила слова четко, очень по-взрослому.
По привычке я взмолилась, чтобы папаша не повелся на уговоры. И он услышал мои молитвы.
– Нет, Катарин, не сегодня, – проговорил мужчина. – Нам домой пора.
– Ну пааааап. Пожаааалуйста, – стандартно заныла малышка.
– Кать, у меня работа…
– Ну и что? Я так хочу.
– Но я же…
Ребёнок надул губы и доблестно боролся со слезами. Между прочим, это намного эффективнее истерик с визгом. Даже я сжалилась, пожелав папе смягчиться.
Со своего места я не видела мужчину. Только джинсы и кусок рубашки в клетку. А вот девочку рассмотрела. Розовый спортивный костюм, кроссовки, рюкзачок, кролик в руках, растрепанная косичка. Миленькая, похоже, спокойная. Вряд ли с ней будет много проблем. Поймав взгляд расстроенных глаз на мокром месте, я подмигнула и улыбнулась малышке. Она печально вздохнула, словно несла на своих хрупких плечиках груз вселенских проблем.
Задрав голову, девочка сделала еще попытку:
– У меня нет дома такой кухни. Столько шкафов. Даже стиральная машина.
– Кааааать, я же…
Едва уловимый всхлип был последней каплей.
– Эх, черт, ладно.
– Да-да-да-да-да.
– Только я отойду до банкомата и в кассу. Ничего? Побудешь под присмотром няни.
– Да-да-да-да-да.
Бинго, детка. Я встала со стула, чтобы поприветствовать их, но тут же села обратно. От неожиданности. Думала, что увижу обычного воскресного папочку неприметной наружности, а на деле передо мной оказался молодой мужчина, похожий на секси-пожарного из Австралии. Его рубашка без рукавов открывала мощные плечи и бицепсы, которые были покрыты татуировками. Правая рука – вся в монохромной вязи, а на левой только какая-то надпись причудливым шрифтом. Про таких говорят: притягательный и опасный. Брр. Ну и персонаж.
Взяв себя в руки я со второй попытки все же встала. Были у меня всякие родители. Не раз даже с подвыпившими доводилось столкнуться.
«А наркоманов не было», – пронеслась мысль, но я тут же постаралась отринуть предубеждения. Тату – это ведь не следы от игл. Наоборот – рукавов нет, ничего не прячет. Мой взгляд невольно скользнул по рисункам на коже. Подняв голову, я встретилась с его глазами. Черт, попалась. Но ведь для того и разрисовывают себя, правда? Чтобы приковывать внимание.
– Добрый вечер, – выпалила я, чтобы не затягивать неловкость. – Вы к нам?
Мужчина усмехнулся.
– Я? Нет. Девочку берите.
– Конечно, – кивнула я, опуская глаза. – Привет. Разувайся и беги играть.
– Ура, – взвизгнула она, усаживаясь на скамеечку, чтобы снять кроссовки.
Получалось у нее так себе, а папочка не спешил помочь, потому что ответил на телефонный звонок.
– Ты опять, Дим? Я же сказал, что не буду работать с этими исходниками… Потому что это говно полное. Что ты хочешь продать с такой мордой на обложке? Даже для клиники пластической хирургии – это сомнительная реклама... Да мне плевать, чья она дочь. Страшила же. Погоди.
Наконец заметив, что ребенок изо всех сил пытается освободиться от обуви, он опустился на колени.
– Я же говорил, Кать. Видишь, к чему все ведет?
Он быстро снял с нее кроссовки, сунул под лавку. Девочка игнорировала упрек и поспешила к желанной кухне. Я едва успела снять с нее рюкзачок и забрать из рук кролика.
– Нельзя со своими игрушками, солнышко, – объяснила ей. Получив в ответ кивок, хотела отдать все отцу, но он, как ни в чем ни бывало, уже пошагал по своим делам. Мне пришлось окрикнуть:
– Эй, папа Кати! Подождите.
Но он не слышал, продолжая говорить по телефону. Прикрыв сеткой вход, я поспешила его догнать.
– Вы должны вернуться, – выдала я, схватив его за руку.
Меня обожгло ощущением горячей кожи и крепких мышц под пальцами. Черт, не нужно было его трогать, но и позволить так уйти нельзя.
– Что? – мужчина обернулся, посмотрел на меня, сдвинув брови.
Смотрел он так, что я позабыла, зачем спешила его остановить. Словно сканировал мое лицо, пытаясь найти соответствия с базой данных.
– Нужно записать, – промямлила я, теряясь от его хмурого, внимательного взгляда.
Он закатил глаза, бросил в телефон:
– Перезвоню, Дим, – и уже мне. – Ну что вам?
Я даже сморщилась от его пренебрежительного тона.
– Мне – ничего, – ответила я грубовато, – а вот вам нужно оставить номер телефона.
– Мой?
– Мой мне известен, – огрызнулась я, возвращаясь в игровую за свой столик.
Мужчина фыркнул, назвал цифры. Я быстро записала.
– Имя ребенка, – продолжала я формальности.
– Катя. Платить сейчас?
– Нет. По факту. Первый час сто рублей, последующие дешевле. Лучше приходите заранее. И воздержитесь, пожалуйста, от длительных разговоров по мобильному, чтобы я могла дозвониться. Ваш ключ.
– Что еще за ключ? – совсем нахмурился он.
– Ключ от шкафчика. Можете оставить детские вещи, чтобы не таскать с собой.
– О, круто. Спасибо.
Мужчина принял ключ с брелоком в виде мишки и запер в шкафу с изображением идентичного животного рюкзак и кролика, которых я также ему отдала. У него опять зазвонил телефон. Я сморщила нос, глядя, как он уходит в сторону банкоматов. Неприятный тип.
Я старалась следить за Катей во все глаза, чтобы предотвратить конфликты, предугадать опасные ситуации. Уж очень не хотелось иметь повод набрать ее отца, который вряд ли последует моему совету. Но девочка и не собиралась влипать в стандартные детские катастрофы. Она тихо играла на кухне, потом в домике, попрыгала на батуте, скатилась с горки в шарики пару раз, заинтересовалась мольбертом, и я выдала ей мелки для рисования. Не ребенок, а мечта.
Я поглядывала на нее чаще, чем на остальных, но Катя увлечено водила мелом, пробуя разные цвета, стирая губкой, и снова покрывала доску детскими каракулями, в которых угадывались то солнце, то цветы, то тучки с дождиком.
За это время у меня разобрали почти всех маленьких посетителей. Я глянула на часы. Скоро домой.
– Катарин, на выход, – услышала я мужской голос.
Девочка не реагировала, увлеченная рисованием.
– Катя, – позвал ее папа снова, но малышка продолжала закрашивать странную фигуру синим мелом.
– Дайте ей закончить. Всего пару минут, – вступилась я за юную художницу.
Мужчина махнул рукой.
– Она так часами может залипать, а нам домой надо.
– Потому что у вас работа, да? – зачем-то укорила я. – И две минуты, конечно, вопрос жизни и смерти.
Я не имела права так с ним разговаривать. Никакого. Но слова сами рвались с языка, словно под гипнозом.
Он посмотрел на меня, сузив глаза, и я тут же пожалела, что ляпнула лишнее. Какое мне дело вообще? Так поступает большая часть родителей, задавливая ребенка авторитетом, не считаясь с его потребностями. В какой-то степени это понятно, но я не была поклонницей жесткой дисциплины и безоговорочного послушания. Возможно, потому что отец меня избаловал, а может перечитала новомодных книжек про новые подходы к воспитанию.
– Две минуты, – бросил мужчина, уселся на лавку, открыл телефон и снова пропал для общества.
– Катюша, – обратилась я к девочке, которая и впрямь очень увлеклась. – Катя, папа пришел. Ты заканчиваешь?
– Да, еще минуточку, – ответила мне девочка и, прикусив от усердия язык, продолжила штриховку.
Я не без интереса следила за ней. Мелок Катя держала крепко, уверенно, рисовала совсем не как трехлетка. Повидала я их мазню. Дети ее возраста вообще быстро устают от подобных занятий, а она вот на удивление с удовольствием задержалась у яркого пластикового мольберта. Возможно, поэтому и говорит так хорошо. Связь моторики и развития речи давно доказана.
Закончив картинку, Катя послушно поспешила к выходу.
– Повеселилась, детка? – спросил ее отец, удосужившись отвлечься от гаджета, услышав голос дочери.
– Да, пап. Рисовала Флинта и Бобсика.
– Супер, – ответил он. – Обувайся и пошли. Домой пора.
– Я вырасту и буду художником, как папа, – заявила мне девочка, опять мучаясь с кроссовками. Я не выдержала и сама присела у лавки, чтобы помочь ей, пока папаша тыкал в телефон.
– Да-да, главное, чтобы не как мама, – пробормотал он еле слышно, чтобы ребенок не слышал. Видимо сам с собой, но я уловила.
Взгляд тут же метнулся к его пальцам. Кольца не было. Боже, зачем я вообще смотрю? Какая разница?
– Сколько я вам должен? – спросил он, не поблагодарив даже за помощь Кате.
Я вернулась к журналу, уточнила время и назвала сумму.
– Почему так много? – возмутился мужчина. – Она была тут полтора часа.
– Почти два, – поправила я его.
– Час сорок пять.
– Считается, как два.
– Вы поэтому заставили меня ждать, пока она дорисует? – наезжал недовольный отец.
– Что? Нет. Конечно, нет. Я даже времени вашего не помнила, пока в журнал не посмотрела.
– Ну, конечно. Очень умно придумали. Вам платят с выручки, похоже.
– Нет, у меня фиксированный оклад.
– Да-да. Безусловно, – фыркнул он, взял ребенка за руку. – Пойдем, Кать.
Я проводила их взглядом, уселась обратно на стул, нашла глазами всех своих подопечных и только потом позволила себе буркнуть под нос:
– Ну и придурок.
– И вам доброго здоровья, – услышала тут же.
Вздрогнув, подняла глаза. Мужчина хлопнул ладонью об стол, оставив таким образом ключ от шкафа. Видимо, он вернулся за Катиной джинсовой курточкой, которую оставлял в шкафчике.
Я даже извиниться не успела, он уже ушел.
Проклятье.
Глава 2
До самого конца рабочего дня меня не оставляло неприятное чувство стыда. Вроде бы и заслужил тот грубиян свое нелицеприятное прозвище, но я не должна была его озвучивать. В конце концов, вокруг дети, могли услышать. Какой пример я подаю? И его дочка уж точно не должна была узнавать это о папе от какой-то нелепой няньки из игровой. До зубного скрежета меня изводила потребность извиниться. В конце концов, я же записала его телефон, когда принимала Катю. Но позвонить так и не осмелилась, решила, что буду мучиться.
Очень скоро всех маленьких посетителей забрали родители. Я расставила по местам разбросанные игрушки, протерла детскую мебель в игровой, взялась за шкафчики. В одном из них нашла рюкзак, из которого торчали уши плюшевого кролика. «Господи, это же Катин», – озарило меня.
Обычно я откладывала забытые вещи в специальный ящик, но в этот раз прекрасно помнила, кому принадлежит пропажа. Сам бог велел позвонить. Листнув журнал, нашла номер татуированного папаши, набрала.
Пф, естественно, занято.
Меня тут же одолели сомнения. Зачем я звоню? Нужно оставить рюкзак и игрушку вместе с другими потеряшками. Должны вспомнить, что оставили именно тут и прийти забрать. Нечего дергать людей. Если есть номер – это не повод докучать глупостями. Тем более что занятому папочке не дозвонишься. Набрав еще раз, я снова услышала короткие гудки. И снова – пф.
Успокоившись на этом, я сняла рубашку-униформу, прошагала в уборную, где распустила и расчесала волосы. Не люблю выпускать на волю свою шевелюру, но за целый день тугой хвост жутко надоел. Даже затылок ноет. Губы неприятно пересохли, мазнула блеском. Лицо сразу же стало выразительнее. Даже веснушки не так раздражали на фоне черных кудрей.
Я вернулась к игровой, накинула чехлы на мебель и уже закрывала, когда в сумке запел мобильный. Взглянув на цифры, я поняла, что это папа Кати. Перезвонил. Ну и дела.
– Да, – откликнулась я и тут же оглохла, потому что мне в трубку истошно орал ребенок.
Сопоставить эти жуткие звуки с миленькой Катей я никак не могла. Но и вряд ли это кто-то другой. А еще вместе с ней оглушительно и звонко лаяла собака.
– Алло, вы звонили? – гаркнул мужской голос, перекрикивая.
– Эээ, да, – ответила я. – Это Ира из детской комнаты. Вы забыли рюкзак и игрушку в шкафчике.
– О, боже! – воскликнул он. – Серьезно? Вы не шутите?
– Розовый рюкзачок и плюшевый кролик, – отчиталась я.
– Да, господи. Да! Катарин, завязывай вопить, нашелся твой Ушастик. Бобс, да заткнись ты уже. Задрал тяфкать, – и опять мне. – Я заеду сейчас, хорошо?
– Боюсь, это невозможно. Торговый центр закроется через пятнадцать минут.
– Проклятье.
Катя, затихшая из-за хороших новостей, зарыдала пуще прежнего. У меня аж сердце закололо.
– Давайте я привезу сама, – выдала я тут же.
– Правда? – не поверил мужчина.
– Да. Мне все равно на такси ехать. Говорите адрес.
Он назвал улицу, дом и квартиру. Я едва не присвистнула. Шикарный район новостроек. Неплохо устроился татуированный здоровяк.
– Сейчас приеду, – отозвалась я.
– Мы вас очень ждем, – выпалил мужчина, снова перекрикивая плач и лай.
Повесив трубку, я тут же вызвала машину. Такси не заставило себя ждать, и уже через пять минут желтая машина везла меня по вечернему городу. Кутаясь в кардиган, я смотрела в окно. Осень пришла рано. Деревья уже все пожелтели. Обманчивое тепло днем сменилось кусачей прохладой вечера. Нужно было надевать куртку, как папа советовал. Но я же, как всегда, самая умная.
Я отпустила такси, решив потом вызвать другую машину. Не люблю заставлять людей ждать. Да и вряд ли водитель будет простаивать за спасибо – накрутит цену сверху.
Расплатившись, я прошагала к единственному подъезду в доме и нажала указанный номер квартиры в панели домофона. Дверь открылась почти мгновенно. Кажется, меня там действительно очень ждали.
Плач и лай я услышала, как только вышла из лифта, и почти бегом поспешила к двери. На площадке оказалось всего две квартиры. Мне даже номера сличать не пришлось, позвонила в ту, где было шумно. Моментально тявканье стало громче и перешло теперь в зловещее завывание.
Боже, на что я подписалась? Надеюсь, их собака меня не сожрет. Даже покусанной быть не хотелось.
Дверь открылась так же быстро, как и откликнулся домофон. Передо мной предстало душераздирающее зрелище. Мужчина держал на руках зареванного ребенка. Распухший нос и лицо цвета вишни недвусмысленно намекали, что Катя рыдала весь вечер. Ее отец умудрялся одновременно прижимать к себе дочь и говорить по телефону. Видок у него был так себе. Обреченный. От самоуверенности, которую он источал пару часов назад, скандаля со мной, не осталось и следа. Я мельком взглянула на открытые руки мужчины, оценила белую майку-алкоголичку, которая контрастировала со смуглой кожей и чернилами. Он был в тех же джинсах, босиком, ногой прижимал к стене лохматого йорка, который истошно лаял на меня.
– Заходите.
Я скептически глянула на собаку.
– Он только брешит, как дурной. Не укусит, – успокоил меня папа Кати, легонько откидывая пса ногой. – Поди вон, Бобс.
Бобс послушался, как ни странно.
Я несмело шагнула в квартиру, вынула из пакета рюкзак и кролика.
– Твой потеряшка? – спросила я, улыбаясь девочке.
Замершая на миг Катя тут же потянулась к кролику и… ко мне. Схватив плюшевого зверя, она спрыгнула с папиных рук, буквально врезалась лбом мне в колени, обнимая за ноги.
– Спасиииииибо, – зарыдала малышка снова. Теперь, видимо от радости эмоций, с которыми уже не могла совладать.
Я тут же опустилась на колени, чтобы нормально обнять ребенка. Ее ручки сразу же оказались на моей шее. Катя уткнулась носом мне в плечо, шмыгая и всхлипывая.
– Катарин, – потянулся к ней отец.
Я подняла на него глаза, вопросительно вздернув брови.
– Сопли. Она вас перепачкает, – пояснил мужчина, чуть отодвинув телефон от лица.
– Все нормально, – проговорила я почти неслышно, гладя девочку по голове.
– Перезвоню, Дим, – буркнул папа Кати в и сунул мобильный обратно в карман джинсов.
Прямо коронная фраза у него. Он подхватил на руки волосатого пса, стоял и смотрел на нас снизу вверх. Странно. Зачем отклонять разговор, по всей видимости важный, если не планируешь что-то сказать или сделать. Я представила, что он сейчас начал бы обсуждать дела. Да, это было бы еще хуже. А так вроде бы проявляет молчаливое участие. Даже собака перестала тявкать, словно понимала важность момента.
Катя потихоньку успокаивалась, но все еще не отпускала меня. Мои ноги начали гудеть и требовать отдыха. Прихватив девочку под коленки, я подняла ее и присела на небольшой диван-скамейку. Катя отстранилась, и я воспользовалась случаем, чтобы вытереть ее слезы и бодро оповестить:
– Твой ушастый друг не желал ночевать с незнакомыми игрушками. Настаивал, чтобы я отвезла его домой.
Малышка хихикнула, прижав к себе кролика.
– Его зовут Ушастик. Мне бабушка подарила.
– Он очень симпатичный.
– Папа сказал, что мы его потеряли.
– Нет, вы просто оставили его в ящичке.
– Это хорошо. Спасибо, что нашли.
Я совсем расклеилась и сама едва сдерживала слезы. Было в этой девочке что-то особенно трогательное. Добрая и ласковая кроха. Почему они все не могут быть такими?
– Кать, спать пора. Ты обещала, – вклинился отец, который так и стоял, не говоря ни слова, пока мы общались.
Я понимала, что он смотрит на нас, но старалась не думать об этом. От его пристального взгляда мне было не по себе еще при первой встрече, тут стало совсем неловко и волнительно. Похоже из-за майки. Она открывала не только руки, но и расписанную мощную грудь. Где он откопал эту алкоголичку? Украл у Димы Билана?
Отец протянул руку, и Катя спрыгнула с моих колен, вложив свою маленькую ладошку в его.
– На ручках, – тут же поставила условие деловая колбаса.
Страдания чудесным образом улетучились, и голос звучал звонко и требовательно.
– Хитрая, – фыркнул здоровяк и тут же без труда подхватил дочь свободной рукой.
Собака подмышкой, ребенок в пижамке, доверчиво прижавшийся к широкой мужской груди. У меня чуть пробки не выбило от зашкалившей милоты.
Я встала, чтобы пойти, открыла рот для прощания, но тут же замерла, потому что наши глаза встретились. У Катиного папы они были зеленые, а взгляд пробирал до мурашек. Словно он сканировал меня на предмет каких-то только ему известных соответствий.
– Дождитесь меня, пожалуйста, – попросил он мягко, но с напором. Давал понять, что отказ не принимается. – Пройдите в гостиную. Катя быстро засыпает. Зубы мы уже чистили. Я скоро спущусь.
Спустится? Откуда? С пьедестала бога татуировок и хамства?
– Спокойной ночи, – помахала мне Катя лапой Ушастика.
Я не сдержала улыбки.
– Спите крепко. Сладких снов.
Разувшись, я прошла следом за удаляющимися папой, дочкой, Бобсом и Ушастиком. Мужчина понес их всех через просторную гостиную к лестнице. Ну, теперь понятно, откуда он спустится. Двухуровневая квартира – круто. Наверно, зря я посчитала его разведенным наркоманом и бездельником. Вообще, с чего я взяла, что он разведен? Отсутствие кольца ничего не значит. Вообще! Зачем я думаю о его статусе? Что за бредовые мысли?
Присев на край дивана, я оглядела гостиную. Очень мужская, выдержанная в минимализме и серых тонах. Если бы не разбросанные тут и там игрушки, карандаши и яркие вещички. Не в силах побороть свои заскоки я поднялась и собрала Катину одежду. Розовые колготки и майка, вельветовый сарафан и водолазка валялись в куче. Видимо, отец снял их и бросил, не потрудившись разложить по местам. Интересно, всегда так делает или из-за Катиной истерики позволил себе не убирать сразу? Господи, да какое мне дело?
Но вещи я все-таки сложила и оставила аккуратной стопочкой на кресле. Туда же усадила медведя, который «спал» на журнальном столике, и куклу. Рассыпанный пазл собрала в коробку, которую тоже пристроила на кресле. Вот. Уже какое-то подобие порядка.
У меня пунктик на этом деле. Он поддается усыплению, но мне некомфортно в бардаке. Поначалу было очень тяжело не кидаться убирать каждую игрушку в детской комнате. Я себя тренировала неделю. Иначе можно просто ходить и расставлять все по местам без перерыва. Но это на работе, а здесь-то всего один ребенок, и сложить ее одежду и игрушки не составит труда.
Но это я, а у мужчин с порядком не так все идеально. Даже совсем не идеально. Хорошо еще, что вещи хозяина дома тут не валяются вперемешку с детскими. Признаться, от вида мужских носков у дивана я бы, наверное… расстроилась.
Закончив с марафетом, я вспомнила, что не предупредила папу. Написала родителю смс, что задерживаюсь. Прошло уже достаточно много времени, и мне стало не по себе в чужом доме, где я не знаю даже имени хозяина. Конечно, будет невежливо уйти, не дождавшись, хотя пообещала. Но если Катя от волнения будет засыпать час или два? Я почти решилась удрать и уже дернулась к выходу, но совесть сковала ноги, запрещая двигаться. Нужно остаться и извиниться за грубость, которую позволила себе на работе. Это будет правильно. Иначе совесть замучает. Мелочь, а неприятно.
Вздохнув, я включила интернет и стала листать соцсети, просматривая новости друзей и сообществ.
Но и там не было ничего интересного. Я снова осмотрела гостиную и опять пришла к выводу, что здесь живет холостяк. Женщина обязательно бы наставила рамок с фотографиями на тумбочки и полочки, цветы на окна, салфетки на стол.
Из этих мыслей меня заставил вынырнуть странный звук. Словно кто-то цокал. Я уж подумала, что мышь, и собиралась запрыгнуть на диван с ногами. Но в гостиную (не пойми откуда) вышел кот. Толстый, сиамский котяра. Он двигался по паркету, как царь по своим владениям, не втягивая когтей. Именно этот звук и напугал. Волосатый тут же заметил меня. Остановился, издавая странный звук. Не самый дружелюбный. Я понятия не имела, что коты так могут. У меня зверей в доме не было. Папе и со мной хватало забот, поэтому по части живности я подкована не была. Однако и так было понятно, коту я не понравилась.
– Простите, что заставил ждать, – донесся до меня громкий шёпот.
Я тут же вскочила, отругав себя за неуместные мысли и странную реакцию на низкие бархатные нотки в голосе мужчины.
– Вы меня напугали, – призналась я честно, поворачиваясь к нему.
Мужчина был все в той же майке, но сменил джинсы на спортивные штаны. В таком виде он был похож на бандита. Красивого, брутального, безумно привлекательного бандита.
– А кого вы ожидали увидеть? Серого волка? – он улыбался.– За него у нас Флинт. Ох, черт…
Мужчина нашел взглядом кота, который, видимо, среагировал на мои резкие движения, поднял шерсть дыбом и зашипел.
– Завязывай, мужик, это добрая девушка нас спасла.
Кот и на него зашипел, а потом даже завыл. Ужас какой.
– Я лучше пойду, пока ваш волк меня не съел.
– Нет, – выпалил он так громко, что я аж подскочила.
Кот встал в боевую стойку и боком попер на нас. Я не успела начать паниковать, а мужчина уже схватил с дивана подушку, позволяя агрессору в нее вцепиться.
– Черта с два, пират, – обратился он к зверю, который тут же напал.
Я только и знала, что моргала, не в силах вымолвить ни слова. Лучше бы так и молчала, чем нервно хихикнув, выдала:
– Серьезный зверь.
– Та еще сволочь, – подтвердил мужчина, оставив Флинта разбираться с подушкой. – Пойдемте в кабинет.
– Но… Я лучше домой.
– Нет, – опять категорически отказал он, схватил меня за руку и потащил через гостиную.
