Текст книги "Мышеловка для кота (СИ)"
Автор книги: Ольга Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
– Хм… С трудом представляю, как она у тебя выглядит, и куда спрятана…
– Ты сначала свою найди и изучи. А потом сравнивай. Все, достал ты меня. Я пошла. – Сообразила, наконец, встать с этого гребаного кресла. А так хорошо сиделось… Проклятые каблуки!
– Максимум, до двери и дойдешь.
– А что? Бросишься наперерез? Слишком дистанция длинная. Если только в прыжке… Но это будет, даже для тебя, чересчур…
– Андерс не выпустит.
– Охренеть. Измором будешь брать?
– Подумаю.
– А если очень хорошо попрошу? Скажу "пожалуйста"? Может, на колени брякнуться? Могу. Ни разу не пробовала, но почему бы сейчас не освоить эту науку?
– Не прокатит.
– Да? Уверен? – И начала подтягивать юбку. Если прямо так грохнуться, может и по швам разойтись. Узкая очень.
– Подожди. Не нужно таких жертв. Я придумал.
Вот это его "придумал" мне совершенно не нравится. Абсолютно. Предпочитаю придумывать сама. Хотя, не скажу, что это приносит мне меньше неприятных последствий. Зато – свобода воли и выбора.
– Я уже боюсь представить, какая фантазия забрела в твою голову.
– Не верю.
– Чему?
– Тому, что боишься. У тебя, похоже, тормозов нет совсем.
– Есть. Просто я ими пользуюсь филигранно. Почти на пределе возможностей.
– Смотри, когда-нибудь откажут…
– Ничего. Зато окружающие повеселятся за мой счет.
– А пока, похоже, ты халявой пользуешься?
– Молодец. Раскусил меня. Доволен? Говори уже, сколько раз я должна прокукарекать на парадном входе, чтобы ты от меня отстал.
– Ну, что ты… Такая жестокость совсем не в моем вкусе. Эта маленькая тайна останется лишь между нами.
– Бить не позволю. И не надейся. Свои извращенные наклонности оставь при себе. Или дели с такими же фанатками.
Похоже, не угадала. Почти обиделся. Во всяком случае, вид принял очень оскорбленный.
– Почему ты мне постоянно какие-то ненормальные наклонности приписываешь? Извращенцем обзываешь… Сейчас в твоих интересах не хамить, а быть максимально сговорчивой и ласковой.
– Потому что нормальный человек после моего хамства давно бы уже отстал. А ты прилип, как банный лист к причинному месту. Это уже отклонение. А ласковой быть я в принципе не умею. В глубоком детстве это качество потеряла.
– Придется искать. Или восстанавливать. Других вариантов нет… – И он насмешливо развел руки в стороны. Мол, прости, и рад бы помочь, да не в силах.
– Короче. Давай заканчивать эту бредовую встречу. Рассказывай, что тебе нужно. Я сделаю и пойду восвояси. Дел по горло. А мне еще новую работу искать.
– Точно сделаешь? Тогда я от тебя отстану. Забуду вообще, как звали. И работу менять не придется.
– Обещаешь?
– Конечно. Когда я тебя обманывал?
– Так-то, у тебя еще и возможности не было…
– Так ты соглашаешься?
– На кота в мешке?
– Других возможностей не предусмотрено.
– Хорошо. – Достала меня эта беседа. До чертиков. Уже и кукарекать готова, только бы отпустил.
– Я хочу повторение.
– Чего конкретно? – Я уже начала обдумывать, в какое агентство закинуть резюме, и даже не сразу въехала, о чем он… А когда въехала, решила, что быть такого не может. Я что-то не так понимаю…
– Мне секс понравился. Хочу повторить.
– Пипец. Кирилл, ты придурок, что ли? После всего, что я говорила и делала, тебе еще нужен секс? Голову полечить не пробовал? Психиатр, сексопатолог, еще кто-нибудь… Сейчас, говорят, много специальностей, которые над такими проблемами работают.
– Ну, я же не прошу в это время со мной разговаривать. Можешь молчать.
– Ага. Точно, сбрендил. Я – и молчать? Как ты себе это представляешь? Кляп воткнешь или напоишь до бессознательного состояния? – Боже. Что я с ним сейчас обсуждаю?! Кто из нас сбрендил-то, по-хорошему? Говорят, сумасшествие заразно…
– Да ладно, я на абсолютном молчании не настаиваю. У тебя неплохо получалось и приятные вещи говорить. – Сволочь гадкая! Чтобы меня – и вогнать в краску? Нужно постараться. У него получилось. Если бы взгляд мог поджигать, то это тело уже было бы изрешечено кучей дымящихся дырочек, разного калибра. Одним разом не стала бы – пусть мучается.
– Лиз, я пошутил. Не стоит расстраиваться.
– Твое чувство юмора находится за гранью моего. Не смешно, нисколечко.
– Ну, не все ж тебе надо мной стебаться…
– Я тебя умоляю… Даже не начинала еще.
– Ах, да! У тебя же для этого есть женишок, финансовый гений!
– Витю не трогай! Он не виноват ни в чем. Просто не повезло парню.
– В чем-то согласен. Но ничего не обещаю в его отношении.
– Если он уйдет, вся эта гребаная контора прогорит моментом. Вряд ли, кто-то сможет так выворачиваться из постоянных задниц, при нашем-то управлении…
– Это мы еще посмотрим. В общем, слушай сюда. Ты сейчас спокойно извиняешься за все свои выходки, объясняешь мне, зачем ты так поступала, только правду говоришь, и мы спокойно расходимся. Хорошо? – Такой вид принял усталый, будто с придурочным ребенком разговаривает. А кто из нас придурок? Я бы еще разобралась…
Я совсем пригорюнилась.
– Не прокатит. Есть еще варианты? Или это тоже была шутка?
– А в чем проблема? Объяснить мне, зачем были эти выходки, за каким хреном ты тогда сбежала, деньги эти на телефоне… Нереально, что ли?
– Тогда уж, лучше, начни с момента, за каким бесом я к тебе с договором приперлась во второй раз. Могла бы просто послать все к черту.
– Это мне тоже интересно. Только, греет надежда, что ты пала жертвой моих чар.
– Ну, так это же все и объясняет. Серьезно. Я так очаровалась, что крыша съехала. Творила всякую ерунду, сама не понимая. Давай, теперь я извинюсь, и на этом поставим точку?
– Не прокатит. Неадекватные люди ведут себя по-другому.
– Ага. Примерно, как ты… Тебе ли не знать всех тонкостей и нюансов.
– Не начинай заново. Лиза, в чем проблема – просто объяснить?
– А почему тебя это так волнует?
– Любопытство. Простое. Человеческое. Не встречал еще таких экземпляров, как ты. Хочу разобраться.
– Тогда, ты поседеешь быстрее. Я сама себя не всегда могу понять.
– Слушай, давай в окно покурим? Если подальше высунуться, дым не должен попасть…
Шиза косит наши ряды. Я ему про Фому, а он – про Ерёму… Или выбрал другой метод воздействия? Сбивать с панталыку, чтобы своего добиться. Понять бы еще – чего именно. Можно подумать, я ему миллион баксов должна. И угрожаю сделать себе харакири, унеся в могилу все коды от сейфа. И он, бедный, не знает, с какой стороны зайти…
– Ну, давай. Мне уже без разницы. Только потом не говори, что это была моя идея.
– Да никто не поверит, что я на твою провокацию повелся!
– Поверят. Здесь – точно. Даже не усомнится никто.
– Хорошая у тебя репутация…
– А то! За что мне, по-твоему, деньги платят?
– Больше похоже на то, что за твое умение доводить конкурентов до ручки…
– И за него тоже.
– Я понял, в чем твоя основная проблема.
– В тебе?
Кир усмехнулся, распахивая окно.
– Нет. В том, что последнее слово обязательно должно остаться за тобой. Несмотря на то, что оно может быть откровенной ересью.
– Смотря с кем разговаривать. Кто-то, например, только ереси и достоин.
– Имеешь право на любое мнение. Подходи, давай. Пять минут – и я его закрою.
Плюнула на приличия, скинула туфли и подошла к окну. Кир уже прикуривал, присев на подоконник. Маловато места, конечно: открывается только правая часть. Придется стоять, прижавшись вплотную.
– Двигайся. Иначе, что-нибудь прожгу на тебе.
– Могу место уступить. Хочешь, присаживайся?
– Нет. Высоты боюсь.
– Опять сочиняешь?
– Нет. У меня сразу голова кружится. Шутка ли – десятый этаж…
– А как же скалолазанье? Ты же ходила на курсы…
– Я на них записалась. Оплатила абонемент, но так ни разу и не дошла…
– Почему?
– Потому что… – Стоп. Какие курсы? Нет. Неверный вопрос. С какого хрена ему известно, куда я ходила в Питере, и на какие курсы записалась?
– Эй. Кто тебе сказал про мои курсы?!
– Птичка на хвосте принесла.
– Кирилл! Это уже вмешательство в мою личную жизнь. Подсудное дело, если ты не знаешь!
– Чем докажешь, что я вмешивался?
– Ничем. Ты прав. Но так нечестно же!
– Ага. Зато – взаимно.
– Не поняла?
– Ну, ты что-то знаешь и не хочешь говорить. Я тоже знаю, и тоже не хочу. Все честно. Не правда ли?
– Нет.
– Почему?
– Потому, что и твои, и мои данные касаются меня. Кособоко получается. О тебе никакой информации нет.
– Ну, как же…Все очень даже и меня коснулось. Жду пояснений, до сих пор, как ты помнишь. Смотри, надоест уговаривать, и мое предложение о сексе перестанет быть шуткой.
– Я балдею. Кирилл, ты – живое воплощение того, как можно определить зануду.
– Мда? – Он сделал затяжку (курильщик, похоже, из него никакой – больше истлело, чем было использовано по делу), и щелчком выкинул сигарету. – И как ты его определяешь?
– Просто. Это мужчина, с которым проще переспать, чем объяснить, почему не хочешь с ним спать.
– Сказано хорошо. А ты уверена, что не хочешь? – Очень удобную выбрал позицию для такого разговора: прижал к окну, из которого можно выпасть. Плотно прижал, так, что двигаться можно только вперед, в то самое окошко.
– Даже под угрозой того, что ты меня сейчас выкинешь на улицу, скажу: да, уверена. Не хочу.
– Не бойся. Не выпадешь. Крепко держу. – Действительно, крепко. Так, что моя спина и филейная часть четко ощущают все выпуклости, и не только их, горячего жесткого тела. – А тогда не была уверена? Или просто хотела? – Искушающий шепот на ушко.
Черт. Я только расслабилась. Думала, есть шанс нормально договориться… А он просто подготавливал почву. Подманивал. Теперь, видимо, второй раунд начался. Только, что-то я не слышала звуков гонга…
– Да, блин! Да! У меня, на тот момент, не было постоянного партнера. Мужиков на улице цеплять не привыкла. Вот и страдала. А тут – очень подходящий момент, предлагают время провести с пользой, для тела и для дела. Грех не воспользоваться. Доволен? Я на все твои вопросы ответила?
Тихий, щекочущий кожу смех.
– Ты мной попользовалась? Браво, Лиза! Я очень доволен ответом. После клуба, я так понимаю, тоже? – Вообще-то, по моим расчетам, он должен был обидеться. Чему же так рад?
– Ну, если помнишь, я пробовала отказаться. Но ты был очень настойчивым. Говорю же, зануда…
– А мне все по-другому виделось…
– Ну, с твоим-то самомнением… Представляю, что напридумывал себе… – Хотя, если честно, была уверена, что на следующий день забыл. Ну, ладно, через два дня, если учитывать перевод этих несчастных пятисот рублей. Ведь знала же, что этот мелкий укол зацепит. Но не смогла себе в мелкой пакости отказать.
– А ты продолжаешь по нему топтаться? Думаешь, получится раздавить? – Вот сейчас его голос должен звучать рассерженно, или ядовито. Ничего подобного. Очень соблазняюще звучит. Не поняла. Что значит "соблазняюще"?
Какого беса я сейчас расклеиваюсь и начинаю поддаваться на это обаяние? Ведь ничего, кроме животных инстинктов, он во мне не будит. И даже их, вообще-то, не должен будить. Равнодушие и отстраненность – это максимум, что может быть позволено. Так, какого хрена мне так хочется развернуться и вспомнить, какого вкуса у него губы? Я и так, нужно сказать, помню, однако, впечатления можно и подновить… Вот только, мне это совершенно ни к чему…
– А что, у тебя есть какое-то уникальное разрешение убивать другим самооценку, чтобы тебе ничего в ответ не прилетало?
– Когда это я её тебе убивал? – Надо же, как искренне удивился. Может быть, и правда – не понимает?
Не выдержала, развернулась, чтобы ответить, глядя прямо в глаза. Идея плохая. Без каблуков, я ему в ключицы лбом упираюсь. А голову задирать – пипец, как сложно. За спиной окно распахнутое, шевелиться страшно. Все равно, придется… Не стоять же в обнимку и бубнить ему в грудь… Эффект вообще не тот.
Пока все это думала, просто стояла и сердито сопела, пачкая помадой рубашку. Совесть за это не сколько не мучила. Она сейчас больше сосредоточилась на том, как наглые пальцы скользят вверх-вниз по позвоночнику. И запрещала ему отзывчиво прогибаться. Ну, и пускай по всем окончаниям нервным словно заряд прошелся… Я девушка стойкая. И не буду реагировать на банальное лапанье. Просто он пахнет еще очень вкусно…
– Слушай, Кир… Как у тебя одеколон называется?
– Тебе зачем?
– Комаров травить, конечно же! – Огрызнулась на автомате. – Тебе какая разница, зачем мне название? Трудно ответить?
– Кто бы говорил… А вдруг, он тебе так понравился, что ты его всем мужикам своим будешь дарить?
– Нет. Наоборот, нужно знать, что покупать нельзя ни в коем случае. Меньше шансов ошибиться. – Хотела съязвить, что сегодня же приобрету такой для Вити, но, тем самым, признаюсь… А оно мне надо?
– Извини, конечно, только помочь тебе не смогу. Это подарок, стоит пузырек, пользуюсь, на название не смотрю…
Подарок. Надо же… Сто пудов, от Андерса. Не хочу думать, что от какой-то подружки. Абсолютно не хочу. А если поразмыслить: какая мне разница? Вот именно. Никакая. Так, Лиза, соберись. Нахами напоследок, так, чтобы наглые ручонки разжались, и улепетывай, пока не опомнился. А он быстро приходит в себя. Убеждались.
– Зря. Чем-то подобным у нас тараканов у бабушки выводили. Отпусти. Я задыхаюсь.
– Так ты голову подними. Жарко, тем более, от того, что ты дышишь куда-то в меня… Опять же, ассоциации возникают…
– Какие такие ассоциации? – Возмутилась. Забыла об опасности. Подбородок задрала. Встретилась взглядом с насмешливыми темными глазами…
Что-то в них мало насмешки, однако… И смотрят куда-то не туда…
– Ну, например, такие… – Хорошая демонстрация. Его рот – слишком близко с моим. Верхнюю губу захватывает… Нет. Мы таким образом не целовались. Я точно помню. Таких игр не было. Или я ошибаюсь? Запуталась совсем…
Я, отчего-то, была уверена, что помню все очень ярко, только некоторые моменты затерлись, перемешались с тем, что порой в снах приходило и мучило, заставляя искать, выбирать хоть что-нибудь, отдаленно похожее. Как ни старалась забыть и выкинуть из подсознания, подальше от греха, не получалось. И вот – опять. Намного жарче и острее, чем в снах. И от того – опаснее. Такими темпами, придется идти в монастырь, отмаливать все грехи и умерщвлять желания…
Кира, похоже, не удовлетворило, что я не принимаю в процессе никакого участия. Просто стою и думаю. Беда, конечно. С его-то мнением о себе, как о самце, которому никто не отказывает, несколько обидно… Я это понимаю. Но на кой хрен снова лезть мне под юбку? Можно действовать и более мягко…
– Кирилл, прекрати. – Оторвалась на секунду. – За дверью люди. И Андерс со всеми не справится, он не заменит толпу твоих бритых уголовников…
– Зря обижаешь людей. Все приличные… – Вот, уважаю парня: умудряется тискать меня, целовать шею, и выгораживать своих горилл. А еще говорят, что только женщины способны выполнять одновременно несколько действий. У этого товарища тоже неплохо выходит…
А вот сажать меня на подоконник мы совсем не договаривались! Вцепилась в плечи, почти заорала:
– Кир, зачем?!
– Ты для меня слишком маленькая, так удобнее… – И снова целоваться лезет.
– А если я выпаду? Об этом подумал?
– О, извини. Это легко решается. – И перетащил на стол. Теперь с другой стороны.
Только пришла хорошая идея в голову, чтобы снова гадость выдать… Ушла очень быстро. Игры закончились. Меня соблазняли, и очень успешно. Думать уже не могла. Могла лишь постанывать, когда его пальцы зарылись в волосы… Заколка, похоже, сломалась… И впиваться ногтями в мышцы, спрятанные под тканью, тоже получалось неплохо… Не помню, кто галстук ему развязал. Я его точно стягивала и бросала куда-то, к чертям…
Главная моя заслуга – в том, что не позволила оторвать все пуговицы на блузке. Мне же ещё выходить отсюда, на глаза сотоварищей… Заставила расстегивать, медленно и вдумчиво. Не помогала. И не призналась, что половина из них – обманка, и вообще, расстегивается она со спины и снимается через голову… Извращенка, наверное, но особый кайф доставило наблюдать, как он раздраженно пыхтит, пытаясь вынуть бусинку из несуществующей петельки непослушными пальцами… Этой минуты хватило, чтобы слегка перевести дыхание, руки от него отвести…
Но препятствие надолго этого дельца не задержало: он просто выдернул ткань из-за пояса юбки, задрал до шеи, и впился губами в кожу, прикусывая, на самой кромке белья. Застежку лифчика нашел, не задумываясь, вот она-то проблем не вызвала…
– Кир, прекрати. Ты мне синяков и засосов наставишь.
– Ага. – Такой довольный.
– Что "ага"? Ты понимаешь, что они проходить будут недели две?
– Ну, зато не будешь ни перед кем заголяться минимум пол-месяца… – И все это – не отрываясь от тела. Надо же…
– Кир, у тебя что, два года секса не было? Что ты так звереешь?
– С тобой – нет. – И принялся меня укладывать. Прямо на стол. На котором еще валялся опрокинутый монитор и куча всякой другой ерунды. Часть была сдвинута в кучу на край столешницы, часть – полетела на пол…
По-моему, кто-то заглядывал в дверь… Интересно, он видел, как я сопротивлялась? Или с того ракурса все выглядело более… интересно?
Кир что-то рыкнул, не очень внятное, даже мне страшно стало. Ну, так, не очень, конечно… А дверь закрылась, с грохотом. Сдается мне, это был Андерс… Обиделся, наверное. Я бы точно обиделась на его месте. Интересно же знать, что там друг творит с обнаглевшей сотрудницей…
А я, действительно, обнаглела: укладывать себя не позволила. Крепко обхватила Кирилла за шею, уселась обратно, обхватывая ногами, поплотнее… Юбка опять предательски трещала… Дежа-вю какое-то…
Он, между порочим, не возражал. Бурчал только, не очень довольно, потому что в таком положении… упссс… трусики не снимались. А рвать синтетическое кружево умеют только герои дешевых романов. Ну, и не очень дешевых, конечно, тоже… Только живьем такого мне видеть не доводилось… Хотя, видит бог, Кир старался…
Это, наверное, было бы смешным, и я бы поразвлекалась… Да только вот, ощущать, как дрожат от нетерпения руки мужчины, который пытается тебя раздеть… И ласкает тебя этими горячими руками, так, что и самой не грех бы стягивать это самое белье, чтобы не мешало… Потому что – мало тех прикосновений, раздражающих кожу своей незавершенностью… И все тело болит, требуя, чтобы его, наконец, накрыли, прижали, подмяли, обволокли, и не надо нежностей… Хочется быстро, все и сразу! Два года пыталась забыть, и засыпать, не думая. А тут – на тебе, бери, пользуйся, наслаждайся. И проклятое кружево, которое не слушается… с завтрашнего дня – только хлопок, с ним проще…
Ему, слава богу, хватило, наконец-то, ума просто сдвинуть в сторону жалкие тряпочки. И жадно, на грани грубости, пройтись там, где все уже болело от сводившего напряжения. Нежности – ноль, но я бы от неё сейчас просто сдохла, не выдержав еще и секунды ожидания. А потом резко вторгся пальцами, заставив изогнуться дугой, закинув голову, вжимаясь в него ноющей грудью… Хотелось орать в голос, но, где-то на периферии, остатки разума вопили "Нельзя", и мне оставалось только закусывать губы, чтобы сдержаться…
Он что-то заметил, похоже, ухватил за затылок, притянул ближе, заткнул мне рот своим, сглатывая рвущийся стон, и отвечая вздохом, таким же утробным… А жадные пальцы не останавливались, все больше дразня, вызывая все большее чувство неудовлетворенности. Мало. Этого было мало. Но большего он не давал, будто бы издеваясь.
– Лиза, держись крепче… – Оторвал мои руки, впившиеся в его шею, завел за спину, придавая большую устойчивость. – Не падай, пожалуйста.
Как еще он разговаривать может? Когда у меня в глазах темнеет…
Придерживая за спину, вновь склонился к груди, подразнил дыханием и больно впился. Еще одно легкое движение руки – и я взорвалась, рассыпалась и обмякла. "Губы в кровь, наверное… " – смутная мысль пришла и тут же исчезла.
Кирилл успел поймать, когда я начала плавно съезжать на столешницу… Иначе, свалилась бы к его ногам… В самом прямом смысле, никаких метафор…
Прижал к груди, не прекращая поглаживать везде, где дотягивался… Но из меня будто воздух выпустили, даже реагировать не могла. Просто висела на нем, мелко вздрагивая, пробуя отдышаться…
– Ты как? Все нормально? – Надо же, какое участие… Мне бы сейчас в какой-нибудь темный уголок, и чтобы не кантовали…
– Ммм… Угу… – Все, что смогла ответить. Не открывая глаза. Веки, будто свинцом налитые, не открывались.
А он… Начал поправлять одежду. На мне. Все так же придерживая за спину, вернул на законное место бюстгальтер, застегнул. Лямочки поправил. Затем блузку вниз натянул. Я, наверное, жалкое зрелище сейчас представляю…
Аккуратно пододвинул к себе, помог встать на ноги, теперь уже до юбки руки дошли, до моей многострадальной. Интересно, она еще будет жить, или теперь – только на тряпки?
– Кирилл, а… ты? – Вот, мысль, смутно блуждавшая в голове, наконец, оформилась. Это же ему было нужно, он настаивал, а получается… У Кира, как и прежде, облом.
– Что "я"? – Он перевел глаза от края блузки, которую сейчас заправлял за пояс, на мое лицо?
Поморщилась. Снова игры.
– Так же нечестно. Ты свою порцию не получил…
– А… вот ты о чем… я передумал.
– В смысле? – Так меня еще никто не удивлял…
– В прямом. – Он сделал паузу, чтобы критически меня осмотреть. Лучше бы сразу осматривал, теперь-то зачем? – Не хочешь на диван присесть?
– Хочу. Я бы, вообще, домой сейчас пошла и под одеялко… – Мечтательно вздохнула…
– Это приглашение?
– Иди ты нафиг. Я устала от тебя, и отдохнуть хочу. С какого рожна приглашать-то?
– Ну, я так спросил, чтобы проверить, на сколько ты вменяема сейчас.
На диван, все-таки, перетащил. Или перенес, так более приятно звучит…
Уселся рядом, вздохнул, глаза потер… Будто забыл о вопросе.
– Может, ответишь, все-таки, зачем было весь этот сыр-бор разводить? Ради того, чтобы остановиться?
– Лиза, я одного не пойму: ты всегда такая настырная?
– Целеустремленная. Так правильнее. Когда резюме пишешь, недостатки нужно обзывать так, чтобы они казались достоинствами. Если нужна будет помощь – обращайся. Научу. Даже бесплатно, в порядке благотворительности.
– И как часто с тобой случаются благотворительные припадки? Я еще ни разу не замечал…
– Обычно, я подаю по пятницам… – Сидеть так, закинув голову на спинку, прикрыв глаза, можно бы очень долго. Даже вялая перепалка не раздражает и не бодрит. Так, скорее, привычка… – Ответь на вопрос, Кирилл. Иначе, не отстану. Даже в кошмары начну приходить…
А что? Все по-честному. Трепать нервы друг другу нужно взаимно. Иначе, кайфа никакого…
– Лиз, я понял, что если сейчас начну, то очень долго не остановлюсь. И тогда уже сомнений в происходящем не останется ни у кого, во всех офисах на этом этаже. А так же на тех, что сверху и под нами. Звукоизоляция здесь ни к черту, застройка-то типовая…
– Ааа… Понятно. Спасибо. – Убить бы его сейчас. Он, значит, смог сдержаться, а я не смогла. Снова обыграл. Оно, конечно, такое признание немного льстит… Но раздражает намного больше…
– Пока еще не за что благодарить… Я просто время более подходящее выберу…
– Ага. И я, как собачка, по звонку прибегу, чтобы доставить радость. Не путай меня, Кирилл, со своими шлюшками. Все, что здесь произошло – нелепая случайность. Ты выбил меня из зоны комфорта, и теперь я не ведаю, что творю. Но, думаю, достаточно. Никаких повторений и предложений. Все. Баста.
Я как-то выдохлась за эти полдня, слишком насыщенные, даже для моего извечного пофигизма. И эта наставительная речь вышла несколько вялой… Но Кир, похоже, проникся. Потому что очень долго молчал, прежде чем ответить. Его лица не видела, сидела все так же, закрыв глаза…
– Ты сейчас немного не в себе, Елизавета, и плохо понимаешь, о чем говоришь…
– Как точно подмечено. Тебе бы работать в центре психологической помощи… Ладно, Кирилл, все это весело, но я пойду. Сколько времени сейчас? В отдел кадров до перерыва успею?
– Нет. Перерыв уже начался, и ты пойдешь домой. Только обуешься, для начала…
Только сейчас опомнилась, что так и сижу разутая, в одних чулках. А этот гребаный фетишист с каким-то нездоровым интересом уставился на мои ступни. Или на фиолетовый педикюр со стразами? Боже… Еще и этот позор рассмотрел… Второй день собираюсь избавиться, да забываю…
– Я пить хочу. И вещи нужно забрать, в кабинете остались… – Заявление можно и сканом по почте послать. Отчитываться не собираюсь.
– Сейчас организуем.
Он встал, подошел к двери и, открыв её лишь наполовину, начал отдавать распоряжения, как ни в чем не бывало…
– Андерс, принеси, пожалуйста воды. Девушке плохо стало. Перенервничала. Анна Юрьевна, у вас что-нибудь успокоительное есть? Нет, не нужно "Скорую". Лучше принесите вещи Елизаветы сюда, – повернулся ко мне. – Что нужно?
– Сумочку и плащ. – Покорно ответила, понимая, что лучшего объяснения моему потрепанному виду не придумать. Если бы не одно "но": боюсь, никто не поверит, что я так умею нервничать… А если поверят, что ж… Мне уже без разницы.
Андерс, видимо, за водой отправился прямо в Москву. Можно понять: не местный, в питерских супермаркетах ориентации ноль…
Потому что несчастную бутылку он принес на полчаса позже секретарши, которая стрелой метнулась и вещи мои приволокла. Хотя, её тоже понимаю: обеденный перерыв в разгаре, нужно хоть кофе попить, а она тут носильшицей подрабатывает…
В общем, я успела поправить прическу (или то, что от неё осталось), стереть салфеткой оставшийся макияж, и даже накинуть плащик, а Андерс все где-то пропадал. Кир мерил кабинет шагами, почти не оглядываясь на меня, будто и не зная, что за мамзель тут сидит. Волновался?
– Кирилл, я воды сама себе куплю. Какой смысл ждать? Пойду…
– Сиди. Андерс тебя домой отвезет.
– Вот еще. Я в полном порядке. Тем более, сама за рулем…
– Я сказал – отвезет, значит, так и будет.
– Что еще за диктаторские замашки? "Я сказал", – передразнила. – А кто тебя спрашивал, если не секрет?
– Если ты помнишь, то для всех действует версия, что у тебя нервный срыв…
– Ага. И веришь в неё только ты. Убеждать остальных не советую.
– Это еще почему?
– А тогда конец твоим нормальным отношениям с коллективом.
– Как интересно. Причина?
– Обычно, это я людей до срыва довожу. В это любой поверит. А если тебе такое со мной удалось – ты ужас, какой зверь, изверг, тиран и вообще…
– Да мне, вообще-то, без разницы… – Пожал плечами.
Я ответила тем же, по привычке отзеркалила жест..
– Ну, тогда убеждай. Я в этом не участвую.
Он уже открыл рот, чтобы возразить, но в помещение ввалился блондин. Вернее, вошел почти без звука, но будто занял половину объема. Тесно как-то стало. Откуда он, такой большой, взялся?
Мне достался очень короткий взгляд, вскользь, а потом он уставился на Кирилла. Похоже, старательно отводит глаза, потому что они, то и дело, скашиваются в мою сторону. Стесняется, что ли? Или боится в открытую смотреть? Тоже забавный фрукт, было бы время – обязательно попробовала бы поковырять, что там за начинка внутри…
Но "фрукт" лишь угрюмо протянул воду Кириллу и бросил, коротко:
– Выйдем, Кирилл… Владимирович, – судя по паузе, по отчеству звать его не привык. – Нужно сказать пару слов, без посторонних.
Кир оглянулся:
– Лиза, подождешь?
– А куда я денусь? Вы же говорить собираетесь в приемной? Мимо вас, все равно, не проскочу.
– Действительно. Пойдем, пообщаемся. Надеюсь, не очень долго? Тебе еще нужно Елизавету до дома доставить. Ей за руль, как бы, нельзя…
– А вы тут еще и по пятьдесят грамм, что ли, дернули? – Бровь белобрысого старательно ползла вверх, как он её ни держал на месте. Усиленно делал вид, что ничуть не удивлен, и расстраивался, что не выходит.
– Нам здесь еще алкоголя не хватало, правда, Лиз? – Так это произнес, будто в сообщники записал. Наигранно-дружеским тоном.
– Я вообще не пью в незнакомых компаниях. Поэтому, не понимаю, о чем вы. – Лицо кирпичом, и пусть сам выкручивается.
– А в чем дело тогда? Я не понимаю, с каких это пор я должен подрабатывать шофером для персонала?
Ни фига ж себе! Это он меня сейчас персоналом обозвал?! Ладно, припомню…
– Лиза перенервничала, я же сказал! – Кирилл бесится. Не любит, когда ему что-то против говорят? Тогда, какого хрена нянчится со мной? Должен был три раза дойти до белого каления…
– Да. У меня на валерьянку побочный эффект проявляется. Она расшатывает мой эмоциональный фон, делает опасной для окружающих. В общем, дура-дурой становлюсь. Хотя, если вам не жалко окружающих, я и сама доберусь. Не напрягайтесь, я это Кириллу уже полчаса твержу. – Ну, чуть-чуть преувеличила… Подумаешь…
– Ладно, Андерс, пойдем, расскажешь, что там стряслось. Лиза тебе зубы заговаривать будет, пока не убежишь. Пожалей психику, сделай перерыв. – Это, значит, о психике блондина Кир переживает. А кто подумает о моей?
Но вопрос так и остался без ответа: оба свалили, чуть не забыв оставить бутылку.
Я водички попила. Подождала. Еще попила. Потом стало скучно. И дверь захлопнута не до конца. И – нет, я не люблю подслушивать. Вообще, никогда так не делаю. Просто подошла, чтобы поплотнее прикрыть… И немножко задержалась. И нечаянно услышала, о чем эти товарищи спорят…
– …выгораживать тебя перед Иркой! – Это Андерс шумит. Ого, а он может быть грозным. – Она не дура, и давно догадывается, что ты не совсем чист. Если хочешь кобелировать, то хотя бы не на моих глазах!
Так, запомним. Ирка, значится. И подарки, наверное, от неё. Сидит, значит, бедная, ждет под окном, а этот гад со мной развлекается! Нужно бы её телефончик раздобыть. Так, на всякий случай.
Кир ответил, но слишком тихо. Я не расслышала.
– Достал уже, честно! Вот скажи, когда ты угомонишься?
Снова бурчание в ответ. Хоть голову просовывай в щель, чтобы услышать, что он там бубнит…
– А ну-ка, объясни мне, Кир… Очень выгодный бизнес, в который я бабки вложил, он действительно выгодный? Или вся затея – ради юбки? Ты меня за этим в Питер притащил? – Вот теперь, он точно злится…
Черт! Ну, почему ни одного слова Кирилла не слышно? К логопеду бы записался, что ли… Все самое интересное пропускаю…
Зато Андерс – лапочка. Орет, как иерихонская труба! Не люблю громкоголосых, но этого – исключительно обожаю!
– Ты мне мозги не пудри. Если бизнес накроется медным тазом, я тебе не прощу. Сделал из меня олуха, наобещал всякой хрени, а я, как дурак, повелся…
Снова тихий бубнеж, потом – пауза. Очень подозрительная. Не к добру эта тишина. Неужто, догадываются о том, кто под дверью скребётся?
Шаги. В мою сторону. Ладно, переиграем. Дернула дверь и выплыла в приемную.
– Товарищи. Вас невозможно подслушивать. Кто ж так орет, а потом бормочет? Я ни фига не поняла. Может, расскажете?
Рекламная пауза. Такой же эффект она производит, когда втыкается в самом интересном месте. В общем, не обрадовала я никого своим появлением.
– Елизавета. Неужели, ты и впрямь подслушивала? – Кирилл насупился, очень недоверчиво. Ясно, пытается сообразить: где я правду говорю, а где – очередная хохма.
