Текст книги "Выбирая судьбу (СИ)"
Автор книги: Ольга Мороз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Как-то незаметно обычный прием пищи перешел в уютные посиделки, детвора ушла в соседнюю комнату делиться впечатлениями и рассказывать страшилки, а мы так и сидели женским коллективом, единственным представителем мужчин у нас был Ральф. Ребенок так и не отходил от меня и сейчас мирно прижавшись к моему боку спал на стуле, свернувшись, как котенок, попыталась его переложить, мгновенно проснулся и испугался, поэтому решила, пусть спит так. Искоренять его страх будем в мирное время, а сейчас пусть будет рядом, если ему так спокойно. Периодически в комнату заглядывала голодная саранча, которая хватала со стола разные вкусности и уносилась опять играть.
– А где Тиса? – в одну из пауз спросила я, просто старуху нигде не было видно, а ведь я ее тогда оставила в доме, уйдя кормить животных, мелькнула мысль.
Женщины переглянулись, и у меня екнуло сердце.
– Она умерла, – безэмоционально сказала Ингрид, а у меня в душе все заледенело, Ральф как почувствовав, завозился под боком, и я его сразу погладила, успокаивая, – ее нашли возле купола, мужчины говорят, она его питала до последнего своего вздоха.
Очень захотелось поплакать, как так, хоть и вредная, но ведь умная и добрая женщина, да и помогала она всем.
– Хоронить будем ее вместе с остальными, – вот это «остальными» меня как по оголенным нервам резануло, почему я решила, что никто не погиб и потерь нет? – Если бы не она, Ледяной не смог бы пробить ход… – еще что-то объясняла Ингрид, но я уже не слушала, хотелось сбежать, побыть одной и осознать жуткое – жизнь быстротечна.
– А кто теперь хранительница? – Тая заерзала на стуле.
– Никто не знает, узнаем, наверное, на погребальном обряде, – Ингрид пожала плечами, – но вам и не светит, надо принадлежать одному из родов основателей, так что можете быть спокойны, – вот же, вредная, я думала она уже успокоилась, но нет, язвит, хотя, возможно, она так скрывает свои эмоции.
– А что теперь будет? – на меня посмотрели с непониманием, и я осознала, они говорили, а я нагло перебила, еще и вопрос не с того не с сего задала, – Я имею ввиду, что будут делать мужчины, куда они ушли? – Хелли, ты тормоз, вовремя решила узнать, не прошло и три часа.
– А что ты знаешь про оружие карист? – колко взглянув на меня вопросом на вопрос ответила Ингрид, а что я знаю? Да ничего, только то, что оно есть и что там какой-то поглотитель, и еще что-то неизвестное.
– Оружие карист опасно для норманн, потому что действует подло. Например, поглотитель на мужчин и женщин действует по-разному, женщины теряют волю и не сопротивляются, даже когда могут, становятся просто рабынями хозяина оружия. А вот для мужчин все тоже не радостно, но не так, они теряют силу и не могут открыть путь, – я постаралась привлечь всю свою яркую мимику, чтобы показать я не понимаю, что такое путь и как его открывают, мои старания вознаградились, Ингрид добавила подробностей, – тебя с сыном сюда привели, открыв путь, снег может лететь с огромной скоростью преодолевая огромные расстояние, а может перекочевывать из тучи в тучи и прорваться совсем в другом конце мира, не там где зародился, наша основа – это элементы стихий. Ледяной открывает путь и ведет дорогой снега, и вид он имеет соответственный, – ледяной ком с разноцветными глазами вспомнила я и судорожно сглотнула, – кто-то ведет подземным путем, становясь частью земли и затягивая как песчаные пески, есть и водные пути, но необходимо обязательно наличие воды, иначе норманн может истратить свою влагу и засохнуть, в буквальном смысле. Всего три разновидности путей: вода, земля и воздух, а вот способы перемещения они у всех разные, говорят был раньше еще и временной путь, как и пространственный, но у нас такими никто не обладает, а последнее упоминание – это наш переход в эту Грань.
Что примечательно, слушала внимательно Ингрид не только я, для многих это тоже оказалось в новинку.
– Так вот, если активировать поглотитель, мужчины теряют силы и не могут открыть путь, они по силе становятся, как человеческие дети. А вот прерыватель – это оружие, которое может пробить наш энергетический купол, раньше это был щит у каждого, но уже в этой Грани мы все объединились и возвели купол, который замкнут на Хранительнице, но питать его могут абсолютно все жители. Прорвать его практически невозможно, но каристы научились и это делать.
– А чем заряжается все это оружие? – на меня посмотрели удивленно.
– Не знаю, – растерянно ответила Ингрид, обводя всех взглядом, ища ответ хоть у кого-то, но ответа не было.
Часа через два все разошлись спать, мне не спалось, еще часа два я просто крутилась, никак не получалось забыть про Тису. Все прокручивала в голове наш последний разговор, мои слова ей, надо было ответить не так, зачем я сердилась? А я фыркала и сердилась и пусть объективно у меня на это была причина, вот только от этого не легче. Устав крутиться, уснула беспокойным сном.
26
Утро закрутило обычными хлопотами: поднять детей, отправить их умываться, покормить, потом Линда собрала всю детвору в отдельной комнате и начала с ними читать, сказав, что нечего терять дни учебы. Она, оказывается, фанат своего дела, хоть и противная баба, но учитель она неплохой. Я под дверью послушала, как они читали и разбирали рассказы, как декламировали стихи, надо с сыном выучить парочку новых, а то он явно паниковал, что его стих будет не самым интересным. Дух соревнования во всем.
Сегодня к нам в комнату пришли женщины с дочерями, я и рот открыла оказывается, они здесь были и вчера, вот только не стали выходить к нам, а спали в отдельной комнате.
– Ох, и зазнайки, заморыши, они у них, – тихо прокомментировала внешний вид девчонок Мика подружкам и продолжила чистить овощи.
– Девочки хотят есть, – очень надменно изрекла одна мамаша, а остальные поддержали ее, поджав губы, сразу сделав свои лица похожие на…, впрочем, не буду.
– Ну, раз ваши девочки хотят есть, готовьте, – спокойно ответила Ингрид, даже голову, не подняв от овощей, которые нарезала.
– Мы еще есть должны готовить? – взвизгнула тетка и, уперев руки в бока, выдала гениальную фразу, – я родила девочку, еще не хватало мне самой готовить! – вот те раз, я смотрела на них во все глаза, не понимая, это такая шутка, что ли?
– Наша мама тоже так всегда говорила, правда, она всегда добавляла, родила дочерей, вот они пусть и готовят, – хихикнула Мика, а ее сестры тихо ухмыльнулись.
– Мне нет дела до плебеев! – гордо воскликнула все та же крикливая тетка.
– Хелли, а плебеи – это ругательство? – обманчиво спокойно спросила Мика у меня, откладывая нож для чистки овощей.
– Ну, как сказать, это бесправный народ, низший, – говоря это, я внимательно смотрела на теток, вдруг она совсем другое вкладывала в это слово.
– Ну раз мы низшие, тогда, пожалуй, не буду марать еду великих о наши руки, сами себе приготовят, – хмуро буркнула девчонка и отвернулась к ведру, а я успела заметить слезы у нее в глазах.
– Дети хотят пить, есть у нас чем их напоить? – в кухню влетела Линда, увидела вид, с которым стояла я, просто именно в тот момент я уже открывала рот, чтобы отчитать теток зажравшихся, заметила и плечи Мики, подрагивающие, и высокомерный вид пришедших и как зашипит змеей, – почему дети не на уроке, вы что, совсем безмозглые, что детей вовремя привести на завтрак не можете и отправить учиться. Если вы не можете заниматься детьми, я на общем совете, как учитель начальных классов подниму вопрос о том, что вы не можете выступать родителями этим детям! – вот этот тон и эту Линду я узнаю, такая гадюка мне все время и попадалась, но сейчас было приятно смотреть, как она капает ядом на тех, кто этого заслуживает, – Девочки, в класс, живо, – и что интересно, девчонки послушались мгновенно, опустив головы, видимо, Линду они боятся, – а вы приступайте к работе, и если я узнаю, что вы ничего не сделали, чтобы приготовить обед и ужин, то есть вы ничего не будете. Все ясно? – тетки аж вздрогнули, и тут самая разговорчивая решила поупражняться в капанье ядом.
– Да как ты смеешь, кто ты такая, чтобы командовать? Та, что не смогла даже родить пацана, не женщина, пустоцвет, – а вот это было обидно и вот то, как заледенела Линда, показало, что попала она точно в рану, – Бабка умерла, так что вполне может быть, что Хранительницей стану я, но никак не ты, так что закрой рот и иди учить детей, а мы будем делать, что хотим и не тебе решать.
– Шая, милая, ты не забыла, что я присутствовала при твоих родах, – голосом который можно намазывать на хлеб пропела Ингрид, – и прекрасно помню все, что ты говорила в бреду Тисе, и что после родов говорила она тебе, зачем ты пилишь сук, на котором сидишь? – что забавно, Ингрид так и не подняла голову на них, а продолжала нарезать картошку, уделяя ей все внимание.
– А эти чего стоят прохлаждаются, пусть вон посуду помоют, – в кухню влетела Мила и, промчавшись, схватила миску и умчалась опять, вот же шило у нее в одном месте. Она. кстати, когда тряпье свое сняла да умылась, оказалась совсем не старухой, а женщиной чуть в возрасте с очень приятной внешностью и умными живыми глазами девчонки.
– Приступайте, – бросила Линда и повернувшись ко мне, попросила, пусть они принесут в комнату что-то попить детям и стаканы, я кивнула в ответ, продолжая молчать, тут и без меня уже многое сказали.
Было видно, что тетки не просто злятся, они люто ненавидят, причем всех и сразу, но, скрипя зубами, ругаясь на чем свет стоит, начали делать домашние дела. И что грустно, делали они их из вон рук плохо, бедные мужики, хотя нет, не так: так им и надо.
– Знала я одну даму благородную, которая всегда старалась унизить свою прислугу и так получилось в жизни, что ее семья разорилась и никто ей даже краюху хлеба дать не хотел, такая гадкая тетка была, а одна служанка ее к себе пустила и кормила и теперь уже эта богачка мыла полы, готовила есть и училась не оскорблять людей. Это я к чему, жизнь штука интересная и повернуться может в любой момент так, что не будешь знать, что делать.
Волчонок кинула на меня взгляд и спрятала глаза, но слез там уже не было, вот и славно.
После обеда для детей было свободное время и Дани решил сразу пристроить меня к своим занятиям.
– Мамуль, может порисуем? – крутясь рядом, предложил он, вот только мальчишки есть мальчишки, у них энергии море, а до обеда они сидели, учились, значит надо бы побегать.
– А может, вы пока поиграете в прятки, в доме места много, на команды разбейтесь и играйте командами, а после ужина порисуем? – в ответ предложила я и восторженный гомон был мне ответом.
Юнас потребовал подробно рассказать им правила, и я, недолго думая. объединила в одну игру всевозможные правила, от обычных догонялок, пряток, до командной игры и захвата вражеского флага с паролями. Толпа с восторгом умчалась разбиваться на команды и играть, а меня похвалили женщины.
– Я уж думала, они на головах тут скакать будут до вечера, а ты их хорошо к делу приставила, пусть устают, лучше спать будут, – Мая зажмурилась, как довольная кошка, и ее все поддержали.
– Хелена, там тебя твой мужчина зовет, – в кухню, где мы сидели, попивали отвар, влетел один из мальчишек, быстро сказал и, развернувшись на пятках, умчался, напоследок крикнув, – он возле крыльца.
Я нахмурилась, с чего вдруг Кьелл не зашел, а потом меня как подбросило, может, он ранен и не захотел пугать детей, или ему нужна помощь, остальное я додумывала, несясь к крыльцу.
Как бывает в моменты волнения, я совершенно не думала ни о чем другом, кроме как о всяких страхах и, естественно, ни о какой предосторожности и речи не было. Промчалась по коридорам и, открыв дверь, вылетела на улицу, не сбавляя скорости. А там на мгновение запнувшись, окончательно остолбенела.
– Где Кьелл? – еще на что-то надеясь, задала я вопрос мужчине, который изучал меня таким неприятным взглядом.
– А причем здесь Ледяной, ты ведь сюда бежала к своему мужчине, – с ухмылкой говорил он и стал продвигаться ко мне ближе, я же машинально начала пятиться к двери. Дернувшись, попыталась убежать обратно в дом, да только куда мне до скорости норманн, он оказался быстрее, и вот уже дверь захлопнута, а я прижата к ней.
– Мне понравилось, как ты бежала ко мне навстречу, с распахнутыми глазками, сбитым дыханием, это, знаешь ли, волнует, – он вдавливал меня в дверь своим телом, и я уже откровенно паниковала, хоть и старалась взять себя в руки.
– Кто тебе сказал, что я бежала к тебе, я бежала к своему мужчине, к Ледяному, а ты просто мимо проходил, – ага, Хелли, хорохориться – это твое все, даже в самой убогой ситуации, делай вид, что все идет по плану, вдруг поверят, что план у тебя такой странный.
– Милая, не разочаровывай меня, я специально вернулся за тобой, а мог же бросить и сдохла бы со всеми, так что благодари своего спасителя, – вот же гнусный тип, не зря имя такое говорящее: Гнус.
Я уже хотела сказать какую-нибудь колкость в ответ, вот только закрались у меня страшные мысли, что значит, вернулся, и что значит, все сдохнут, о чем это он?
– А ты разве не со всеми защищал нас от вражеских захватчиков, – скучающим голосом спросила, стараясь смотреть в сторону и не дышать, потому что в момент вдоха моя грудь касалась его, и реакция уже ощущается, противно так.
– Я что, похож на дурака, хватит, пожил в этом их обществе: «все общее, все для всех», я не для этого гну спину, чтобы всем был достаток, я заслуживаю быть не просто богаче, я заслуживаю всего, а не тех крох, которые мне перепадают, поскольку считается, что воину много не нужно, а уже когда появится женщина, тогда появятся блага. Я хочу жить в свое удовольствие, так что мне не по пути с остальными, поэтому я и договорился с королем, ему ведь нужны были сведения, а меня вполне устроила его цена. Вот только наше знакомство, крошка, не давало покоя, и я решил забрать тебя, побыть спасителем, женщины ведь любят благодарить своих спасителей, – я сейчас вырву, задолбал тереться об меня, я что – дерево, а он меня метит?
– Зря старался, так что можешь идти, куда шел, я тебя не то что благодарить не буду, могу разве что плюнуть в тебя, – где твои манеры, Хелли, надо было оскорбить высокопарно или пнуть, как учил конюх, а то – ни то, ни се.
– Ты еще не поняла, я тебя не спрашиваю, – зло рыкнул он, схватив за плечи и хорошо встряхнув, ударив при этом затылком об дверь, в глазах аж потемнело, разве что звездочки не полетели, вот же гад, – быстро пошли, – он резко потянул меня с крыльца, и я практически упала, но он этого не заметил, вот же дала природа силу, а мозгов дать забыла.
Таща меня, как козу на веревочке, он прошел несколько шагов, при этом я сильно подвернула ногу и поняла, что на руке будет не синяк, там будет гематома, хорошо, если не сломал еще руку. Вот же вредитель, а не мужик, одни уроны от него!
Откуда налетел ветер я не поняла, поскольку все силы прикладывала, чтобы он не мог меня утащить, хотя мои потуги, как мертвому припарка, он даже не заметил моих копошений. Хотя я старалась изо всех сил. Вместе с ветром поднялась метель, которая заполнила все вокруг и идти стало тяжело, Гнус ругнулся и под нами задрожала земля, осознав, что проваливаюсь в зыбучие пески, от страха заорала не своим голосом. Уже проваливаясь поймала себя на мысли, что в принципе удобно, яму копать не надо, сразу и похоронят.
Наверное, я потеряла сознание или сплю и что-то большое качает меня на руках и отгоняет всех плохих и надоедливых.
– Я тебе еще раз говорю, смотри на нее на моих руках! – рычит этот кто-то большой и очень приятный на ощупь.
– Да я не достаю, ледяная твоя башка! Тут кто-то может говорить на его языке или доорать до него, что я не могу понять, что с ней все нормально, когда он ее к себе жмет, как дракон добычу!
– Кьелл, опусти ее, пусть Мила посмотрит, что с ней, – вот этот голос я знаю – это Ингрид, и имена, которые она называет, мне знакомы.
– Что с мамой? – сквозь слезы говорит Дани и меня как водой ледяной обкатывает, как там мои дети, где Гнус, который тащит меня под землю, метель, где я?
– Хелли, ты как? – на меня смотрят самые прекрасные разноцветные глаза, в которых просто море паники, так и хочется растечься лужицей у него на руках.
– Я в норме. Тут Гнус, он меня тащил…
– Тсс, я знаю, уже все хорошо, – перебивает меня Кьелл и нежно целует в губы, мимолетно, но настолько приятно, что, по-моему, у меня внутри все запело, ох девки, что творится?
Оказывается, я многое пропустила, и пока я была без сознания, тут было весело. Спасла меня детвора, Дани с Юнасом услышав, что я побежала к своему мужчине, помчали следом, собираясь поздороваться с Кьеллом, а увидели меня, упирающуюся, и волочившего меня какого-то мужика. Детвора запаниковала и подняла крик, с ними за компанию бежали остальные дети, вот они – то и решили попытаться меня отбить. Стоит сказать спасибо Мике, она недрогнувшей рукой из рогатки запустила в голову великана камнем, а остальные просто швыряли камни. Теперь понятно, почему у меня болит все тело, видимо с меткостью не у всех так же хорошо, как и у Мики. Правда Гнус успел открыть путь и попытался меня туда утащить, но к этому времени уже Кьелл спешил ко мне на помощь. Он-то и успел перехватить меня на стыке путей и вернуть обратно, а муж Мари успел схватить Гнуса и не дать ему скрыться.
– Он, кстати, в заговоре с королем, – решила я выдать этого козла, вдруг они не знают.
Оказывается, они уже знают, за ним следили, когда поняли, что кто-то предатель. Просто, как бы не были умны люди, разобраться с оружием, которое можно активировать только кровью, причем кровью карист, которую в свое время синтезировали ученые под предводительством творца, у них не получилось. Вот тогда Гнус и продал эту информацию в обмен на многие блага и кровь достал он, а о том, что оружие все-таки попало в человеческое королевство он узнал, поскольку, во-первых, был в отряде, преследующем жену Исака, а во-вторых, он давно шпионит на территории королевства и даже втерся в доверие во дворце.
– Мать, давай больше без приключений, а то мы с Дани поседеем раньше времени, – Юнас взял меня за руку и заглянул в глаза, а у меня глаза защипало, такой сентиментальный момент.
– Мам, все мамы как мамы, а ты вечно несешься куда-то, – бурчал Дани, требующий, чтобы Юнас поднял его посмотреть на меня, – а то Кьелл пока не в адеквате, он ее не отпустит, а я волнуюсь.
– Кьелл, надо купол замыкать, наши на позиции и по твоему сигналу операция начнется, – Сокол стол рядом с Кьеллом и пытался добиться от капитана понимания происходящего.
– Обещай, что ты не попадешь в беду, я постоянно боюсь, что не успею, – признался мне этот невероятный мужчина и чуть сильнее прижал меня к себе, хотя куда еще сильнее.
– Никто из женщин не сказал, кого Тиса назвала преемницей? – к нам подскочил Исак с горящими глазами, – сейчас бы замкнуть купол с помощью Хранительницы было бы идеально, тогда можно было бы не миндальничать.
– Нет она ни с кем перед смертью не разговаривала, – оказывается, на улице уже были все женщины и говорила сейчас Линда, – я опросила всех.
– Так и будешь молчать? – я недоуменно пожала плечами, а что сказать я не знаю, – ты не хочешь ни в чем признаться?
– А что, надо? – не поняла я.
– Тебе. конечно виднее, но обманывать плохо, особенно, когда от твоего вранья зависит жизнь детей.
– Да я вообще не в курсе, о чем ты! – воскликнула я.
– День перестает быть томным… – шепотом проговорил мой сын и до меня дошло, что сейчас на площади гробовая тишина, что-то явно не так.
– Хелли, радость моя, а с кем ты говоришь? – голосом, каким нужно общаться с душевнобольными, спросил у меня Кьелл.
– В смысле с кем? – я заерзала у него на руках, что за бред, – с тем, кто мне вопросы задает и гадости всякие говорит! – абсолютно уверенная в своей адекватности ответила я, еще и головой покрутила, ища этого подстрекателя.
– Мать сошла с ума, – трагично буркнул Юнас, а Дани тяжело вздохнул.
– Придется любить такую.
– Мы что, а вот Кьеллу как… – многозначительным шёпотом ответил Юнас, а я рыкнула на детей, призывая к порядку, угу, помогло ровно на секунду.
– Люби меня любую, и добрую, и злую, сам выбрал ты такую, – тихонько пропел Дани, творец мелкий!
– Не молчи, зараза разговорчивая, где ты? – грозно шипела я, крутя головой и пытаясь найти шутника.
– Я тут, – голос прозвучал у меня за головой.
Я извернулась, чтобы увидеть говорящего, и поняла, лучше бы и не видела, поскольку рядом со мной стояло привидение того говорливого великана, я застонала и закрыла глаза.
– Признавайся, иначе не отстану! – насупился он, – И не уйду, буду доставать, пока не признаешься, а заметь, мне отдых не нужен, – я опять застонала, ругая себя на чем свет стоит и решая, что лучше: прикинуться сумасшедшей, или признаться в этом их хранительстве.
– Тебе доверилась Тиса, она верила, ты спасешь детей, а ты не хочешь даже попытаться, что ты за женщина после этого, что за мать?
– Да заткнись ты уже! – не выдержала я, руки Кьелла превратились в камень, он что сейчас что-то говорил и решил, что это я ему?
Мгновение, чтобы взвесить все за и против, пусть лучше буду этой хранительницей, чем Кьелл решит, что я к нему так отношусь и обращаюсь.
– У вас очень разговорчивые родственники, и я не знаю пока, чей он предок, но он меня уже достал, был бы жив, сама бы убила. Да не поможет, вот и после смерти говорит без остановок! – повысила я голос, просто это привидение продолжало стенать, что я безответственная и бесчувственная.
– Хелли, с тобой перед смертью говорила Тиса? – я убито кивнула, – И обещание какое-то с тебя взяла? – я еще раз кивнула, стараясь стать еще меньше, – И говорила, что ты станешь хранительницей? – почему мне кажется, что Кьелл также не рад этому, как и я, кивнула снова и он сквозь зубы ругнулся, вот так, моя ледышка любимая, и ты стал эмоциональным и дерганным, а ведь я совсем недолго в твоей жизни, чего-то жалко стало и его и себя, даже всхлипнуть захотелось.
– День перестает быть томным, – хором выдали мои дети и я с ними абсолютно согласна.
– Кьелл неси ее к куполу, пусть замыкает! – командует Исак, а я с надеждой смотрю на Кьелла, он опять тяжело вздыхает и извиняющимся голосом тихонько говорит:
– Я буду рядом, там ничего сложного, ты только постарайся сделать все в точности. И почему именно ты? – непонятно у кого спрашивает он, неся меня в центр площади, – тут энергетический центр, перейди на особое зрение.
Я прищурилась, вижу все отлично, просто площадь, мусор, камни, выбитые из площади, видимо, что-то тяжелое упало.
– Расфокусируй взгляд, – командует Исак, мы, оказывается, возле этого их «энергетического центра» уже, ага, просто посреди площади стоим, а вокруг нас все остальные смотрят с надеждой. Я взгляд расфокусировала, чувствую себя юродивой, стою, глазами кошусь в никуда и по-прежнему вижу только площадь, правда коряво, да это и понятно, глазки в кучку, потом глазки в сторону, косой останусь!
– Поставь ее, пусть почувствует энергию, – Кьелл нехотя по команде Исака поставил меня на землю, чуть придерживая, меня слегка шатает, – смотри сердцем!
Очень хотелось огрызнуться, что я нормальный человек, а не монстр и смотрю глазами, а не другими органами, но не стала, на заднем фоне паникует Сокол и другие воины, он явно что-то передает тем, кто в засаде и с надеждой смотрит на меня, я неудачник…
– Ну как, энергию чувствуешь? – с сумасшедшей надеждой спрашивает Исак, и я убито машу головой, ну что они хотят, я просто человек, и не обладаю никакими-то способностями, я не разбираюсь в травах, я не могу остановить коня на ходу, я обычная женщина, мать и то я не настоящая, так недо-мать!
Все-таки жалко мне себя сегодня, может женское недомогание скоро, поэтому и эмоции такие шальные, скачут?
– Скажи, чтобы ты сделала, если бы увидела, как на твоего ребенка поднимает меч враг? – я давно ушла в свои мысли и не реагировала на призывы Исака и волнение других, а вот этот спокойный рассудительных голос пробился сквозь мою зону отчуждения.
– Попыталась бы остановить, – ответила, не задумываясь.
– А если отвести меч не успевала бы, что сделала бы? – вот же дотошная тетка.
– Закрыла бы его собой, – ответ пришел легко, прислушалась к себе, думая, может покривила душой и смалодушничала бы, говорить ведь легко, но нет – в сердце жила просто абсолютная уверенность, что так и поступила бы, просто не смогла бы по-другому жить.
– А о каком ребенке ты сейчас подумала? Кого закрывала в своей голове своим телом и приняла смерть? Даниэль или Юнас, или может этот молчаливый ребенок Ральф, который так тянется хоть к кому-то, чтобы почувствовать себя в безопасности, на руках у мамы? – а вот этот вопрос был сложнее, ведь если быть честной с собой, то должна была я думать о Дани, все-таки именно с этой крохой я живу с его первых дней жизни.
Вот только представив на секунду, что от меча погибает Юнас, а я могу спасти и все внутри просто кричит, закрой, отведи, не дай погибнуть и слышится этого его «ма, мать». А если бы это был Ральф, ребенок, которого я знаю всего пару дней, и это он будет тянуть ручки, в диком ужасе глядя на своего убийцу, неужели отвернусь и не сделаю ничего? Нет, не смогу просто стоять, не прощу себе смерти ни одного из них.
– А если это будет чей-то ребенок и рядом будешь только ты, единственный взрослый человек, единственная женщина, единственная мать пусть и не его, отвернешься? Не твой, значит за него не болит? – голос стал требовательным, а у меня потекли слезы. Что за город, что за люди, тьфу норманны, я тут только и делаю, что плачу.
– Нет, не смогу уйти и отвернуться… – блин, я так и не увижу этот их энергичный центр, слезы мешают.
– Протяни вперед руку, – просит голос спокойный и на мое плечо ложится рука, холодная, даже сквозь одежду ощущается, это как же надо замерзнуть, чтобы быть такой ледяной?
Руку я протянула, ни к чему так и не коснувшись.
– Чего бы ты хотела для своих сыновей? О какой жизни для них ты мечтаешь? Представь, какая она будет!
И я, послушавшись этого голоса прикрыла глаза и так ярко увидела своего Даню, такого взрослого, серьезного, с взъерошенными волосами и невероятными синими глазами. Он что-то уверенно рассказывает в какой-то лаборатории и на него с интересом смотрят мужчины и женщины, он что-то показывает и его глаза горят восторгом, он делает любимое дело и это просто чудесно! Он творец, он смог найти решение, чтобы прекратить рождение только мальчиков для нашего народа и теперь рождается практически равное количество мальчиков и девочек, народ перестал быть на грани вымирания. Он смог!
Вот Юнас, он взрослый мужчина, воин, один из ведущих нашей маленькой армии, он ведет переговоры с теперешним королем о взаимовыгодных отношениях и во всю продвигает торговые союзы между нашими народами. Рядом с ним тонкая и гибкая, как берёзка, жена, вот он суровый воин, а смотрит на нее такими влюбленными глазами, в ответ на него смотрят такие же любящие глаза. В них больше нет взгляда загнанного волчонка, нет, теперь это уверенная женщина, мать двоих детей, Мика.
Ральф, мой самый маленький, он тоже вырос во взрослого мужчину, он так же молчалив, но не потому что не может говорить, нет, он прекрасно говорит, просто он художник, изобретатель и ученый, верный помощник Исака, его преемник. За него говорят его достижения и разработки, а уже дома он из молчуна превращается в душу компании и истории из него так и льются рекой, он тоже женат и счастлив, вот только его жену я никогда не видела ранее.
Мои дети счастливы и живут в мире, у них все хорошо и здесь их дом, здесь их мир, эта Грань стала для них настоящим домом, тихим пристанищем.
– Ты умница, – откуда-то из далеких далей меня возвращает голос Кьелла, – ты сделала это! Начали! – командует он и поцеловав в макушку, уходит путем в тыл врага. А я ошарашенно смотрю по сторонам, что сделала то? Я так ничего и не вижу, что-то изменилось?
– Это мощнейший купол, ты сильная Хранительница, – шепчет Исак, а я готова психануть, я как ничего и не видела, так и не вижу, и ничего я не сделала!
– Хранительница не всегда должна что-то уметь делать, ты просто проводник, а через тебя мы все смогли помочь нашим потомкам. Ты же помогла своими эмоциями, своей любовью к детям, надеждой на их светлое будущее, это очень много, иногда для чуда необходимо, чтобы кто-то в это верил!
– Мам, ты как? – хором спросили мои дети, пока еще маленькие, но ведь они вырастут в сильных и мужественных мужчин, я для этого очень постараюсь. Я раскрыла руки, готовая поймать их в свои объятья в любой момент их жизни.
И ко мне рвануло три смерча, Юнас еще успел подхватить самого мелкого, который тихонько поскуливал, и вот я обнимаю их троих, давая себе, наверное, самое главное обещание в жизни: быть им мамой до последнего своего вдоха и сделать все возможное, чтобы их судьба была не хуже той, о какой для них мечтаю я, а уж какая именно, они будут решать только сами.
27
Мы не стали заходить в дом советов, а остались на площади, поэтому, когда Дани пискнул и сильно сжал мою руку, глядя в небо, я тоже внимательно посмотрела в это самое голубое и красивое небо. Ничего, пусто…
– Там что-то сейчас творится, да? – без всякой надежды спросила у сына, и он подтвердил:
– Мама, там сейчас невероятное творится: по куполу, как круги на воде, бегают голубые огни, красиво, хоть и жутко, – я заволновалась.
– Может, стоит спрятаться в здании, вдруг сейчас на нас что-то упадет.
– Нет, купол защищает хорошо, ты его сильно напитала, – ответила мне Линда, все женщины и дети тоже смотрели в небо, правда, некоторые, как и я, смотрели в небо и видели небо. А некоторые нос задирают, вроде как они видят больше, значит, они лучше.
Стою, в небо смотрю, красивое, где-то, правда, громыхает, а так ничего – можно любоваться. Вот вы давно поднимали голову и просто смотрели в небо? Я уже и не помню, когда последний раз до этого так делала.
– Они перестали бить по куполу, видимо, наши их теснят, – комментирует Юнас, и я киваю головой, хоть бы все закончилось без жертв.
Рядом дружно ахнула толпа детей, взвизгнув, надеюсь, что все-таки с восторгом и поскольку они только таращились счастливыми глазами в небо, я запаниковала.
– Смотри, мам, просто смотри, – и я опять подняла голову и посмотрела в небо, сейчас там кружились смерчи, кажется, что вот еще несколько секунд и они сметут все на своем пути.
Еще несколько секунд они кружатся в небе, а потом резко мчатся на нас, каюсь, я завизжала, а кто бы не завизжал, жутко, когда на тебя летят смерчи! Рефлекторно попыталась утащить детей и прижать их к земле, не переставая визжать, но дети моих стараний не оценили. Один из смерчей приземлился точно передо мной и хоровод снежинок с глазами стал обретать четкость огромного снежного тела, а потом и стал этим телом, вот не зря он Ледяной. Визжать я перестала, резко захлопнув рот, и посмотрела укоризненно, а он стоял и смотрел на меня с хмельным видом. Выпил там что ли, на этой их войне? Еще мелькнула глупая мысль и была сметена осознанием: жив, здоров, вернулся.
