Текст книги "Выбирая судьбу (СИ)"
Автор книги: Ольга Мороз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Главарь банды решил, что это слишком дорого и решил припугнуть глупую бабу, вот только она испугалась и поверила всем его словам, выхватила оружие, собираясь защищаться. Как так получилось, что она погибла, «язык» и не понял, но главарь, увидев тело, скомандовал сбросить ее в овраг, забрав предварительно все и мчаться отсюда быстрее ветра. Но они не успели, вот только «язык» так и не смог сказать, всех ли поймали.
– Я думаю, главарь тогда все-таки ушел, и забрал с собой часть оружия, часть оставив нам, чтобы мы не продолжили поиск, – закончил Вепрь и так и не поднял взгляд на Исака, на мужчину действительно было страшно смотреть.
– Прости, я должен был тебе сказать, но ты не хотел ничего слушать, и мы решили, похоронить ее тихонько, – Вепрь замолчал, молчал и Исак, долго, наверное, минут пять.
– Хотите узнать, что пропало? – голос как у мертвого, никаких эмоций, – Я перепроверю сейчас и доложу, – с этими словами он развернулся и молча пошел в здание, с абсолютно прямой спиной.
Он уже зашел в здание, а на площади по-прежнему было тихо, пока одна из женщин не спросила шёпотом другую:
– А вдруг он тоже предатель?
– Дура ты, – громко возмутилась Тиса, вот же острая на язык бабка, – он не предатель, он мертвую жену последние несколько лет любит и себя корит думал, что сделал что-то не так, да все надеялся, что она вернется, вы его, мальчики, наказали страшнее любого наказанья! – она посмотрел на Вепря, который все не поднимал взгляд от земли и на директора, который пытался казаться невозмутимым, – Как получилось, что вы настолько поглупели все и стали такими жестокими? – она оперлась на свою палку и уткнулась взглядом в пол.
А я внимательно к ней присмотрелась: она состарилась, причем колоссально. Сейчас на площади стояла действительно бабка, а не пожилая женщина, которая старается казаться старой. Что же с ней происходит?
– Нет двух прерывателей и трех поглотителей, – Исак бежал к нам с перекошенным лицом, и все задергались, блин, что это такое, что все так запаниковали? Очень захотелось метаться, как и все, при этом теребить и говорить «что будет?».
– Сейчас расходитесь все по домам, внимательно слушаем, не забывайте, если услышите сигнал, все сюда, – все кивнули и начали расходиться, я же, не понимая, дернулась хоть к кому-то узнать подробности, но меня за руку поймала Тиса.
– Пошли к тебе, я расскажу подробно, за сына не переживай, они все под присмотром, – я хотела возмутиться, но тут она сказала совсем не свойственные ей слова, – пожалуйста, прошу… – вот после этого я молча пошла вместе с ней к нам домой, размышляя, что случилось и почему эта вредная бабка говорит “пожалуйста”?
23
Дома, она попросила сделать ей отвар и с огромной тяжестью уселась на кухне за столом, что-то она мне совсем не нравится.
– Мое время пришло, – я еле сдержалась, чтобы не ляпнуть, что-то в стиле «да мы только пришли», и только умение вовремя прикусить язык, позволило подумать о том, что говорит Тиса, – я хочу рассказать тебе сказку, послушаешь? – она сделал глоток отвара и довольно покряхтела.
– Давно мне сказки не рассказывали, – буркнула я, не понимаю, что происходит и своей насторожённостью старалась подготовиться ко всему. Как бы не так…
Она начала свой рассказ, попивая отвар и не притрагиваясь к угощеньям, которые я поставила на стол.
– Все началось еще в нашей Грани, бок о бок жили два народа, обладающие разными особенностями и вроде сферы наших интересов не пересекались, разве только торговля. Совместных браков у нас практически не было, поскольку дети в смешанных семьях не рождались. Шли годы, века, сменялись поколения и однажды у народа карист родился будущий вождь, который решил, что его народ лучше соседей и обязан править недостойными, управляя их богатствами. В любой из Граней в любое время всего несколько поводов для войн: жажда власти или богатств, обычно это одно и то же, месть или зависть и, как не грустно, любовь или же жажда обладания. В нашей сказке все намешалось, шли годы, война только набирала обороты, уничтожая всех на своем пути, потери были колоссальные.
И вот однажды одна девушка, ушла в горы, история умалчивает, чего ее туда понесло, просто, как факт: пошла туда и нашла раненого воина карист, другая бы на ее месте убила врага. Но не эта, она утащила его в пещеру и стала ухаживать, спасая от смерти. Что и говорить, она его вылечила, и пока происходило излечение, они влюбились. И вот уже девушка порхает на крыльях любви, не замечая давно влюбленного в нее парня из соседнего клана. Мать заметила состояние дочери и тихонько выпытала, кто этот счастливчик, а узнав, кто же именно похитил сердце дочери, впала в отчаянье. Рассказала все мужу, отец нашей героини решил все сугубо по-мужски: есть враг, который угрожает его народу, еще и дочь соблазняет, не будет врага, не будет проблем.
Отец выследил дочь, взяв с собой несколько помощников и напал на влюбленных, парень был еще слаб, поэтому шанса, что он сможет отбиться от четырех здоровых воинов, у него не было. И когда мужчина занес оружие чтобы убить врага, дочь в последний момент бросилась, закрывая своим телом любимого. Наверное, на этом сказка могла бы и закончиться, погибает девушка, убивают парня и все, но все было по-другому, девушка была сильным ученым с огромным даром ходящей и теряя сознание от боли (благо, отец в последний момент смог чуть сдвинуть оружие и удар не убил мгновенно), она всей своей сущностью захотела спасти любимого. Как ей хватило сил преодолеть огромное расстояние без сознания и умирая, до сих пор никто не знает, и ученые спорят, но факт остается фактом: они выжили и даже больше. Парень оказался сыном старого вождя и вскоре после возвращения с любимой к своему народу, возглавил его. Войну прекратили, точнее приостановили, пока сверху скомандуют, снизу еще дерутся, так и тут, сверху решили, а обычные вояки на дальних рубежах продолжали воевать. Дальше произошло чудо, девушка мало того, что выжила, она еще и забеременела от любимого, тут я думаю не обошлось без ее таланта ученого, но про это история также скромно молчит, давая возможность пофантазировать.
Проникшись симпатией к народу мужа, она стала им помогать, месяцы летели и вот ей уже со дня на день рожать, но судьба опять взмахнула хвостом. Ее похитил парень, давно любивший ее и решивший, что девушка в плену, не без помощи ее отца. Отец для всех, чтобы оправдать бегство дочери, объявил, что ее похитили подлые каристы. И вот этот сорви-голова решил ее спасти, выкрал, да только силенок утащить ее домой переходом не хватило, и они оказались на полпути к дому, в пустынной местности. Начались роды, я не знаю всех подробностей, знаю только то, что, когда их нашли, ребенок был уже мертв, а она при смерти. Но ей опять повезло, хотя тут как посмотреть, ее вытащили с того света, да только радости она не испытала, когда поняла, что такой желанный ребенок от любимого мужа погиб по прихоти одного вершителя судеб.
Женщина, чуть окрепнув, ушла к мужу, который в свою очередь начал опять боевые действия, требуя вернуть свою жену. А узнав о гибели их наследника, обезумел, желая уничтожить виновных. Женщина, замутненная горем, помогала своему мужу, создала оружие против своего бывшего народа и, проведя серию экспериментов, помогла добиться того, что в смешанной паре стали рождаться каристы и только каристы.
Мы вымирали, уже был уничтожен род этой женщины, а она все не останавливалась, подгоняемая местью. Хотя ее я могу понять, но не принять ее решение, с тем ребёнком она потеряла шанс стать матерью и подарить любимому наследника. А он ему был нужен, вождь ведь, вот за измену мужа и его новых детей не от нее она и мстила норманнам. За крах своих надежд…
Наши ученые вместе с творцами сделали ответный ход и вот у нас рождаются только воины, сильные и смелые, так необходимые на передовой и совсем не рождаются девочки. Но кого это тогда волновало? Была одна цель – выжить.
Тебе не понятен наш уклад и какое-то слепое повиновение наших мужчин капризам женщин, у этого тоже есть свое объяснение, хоть и жуткое. Каристы вовсю захватывали наших женщин, которых и так оставалось немного, угоняли в рабство, сдерживали поглотителем, не давая уйти и насиловали. Увеличивая свое потомство, усиливая его нашей кровью и возможностями, новое поколение карист было бы сильнее норманн во много раз. И главное, обладали возможностями норманн, переходы, вот зачем охотились каристы и что бесило их, ведь у них никто такое не умел делать. Однажды наш отряд прорвался в тщательно охраняемый поселок, надеясь там захватить что-то важное, а встретили женщин норманнок, беременных или с детьми. Глава отряда приказал забирать женщин и уходить, но женщины отказались уходить без детей, не знаю, что произошло дальше и почему, да уже и не узнаю, но глава отряда приказал убить детей, а женщин забирать, мол, самим баб не хватает.
Вот только женщина, настоящая мать, остается ею всегда. Они бросались на своих спасителей, пытаясь отбить детей, закрывали их своими телами, стараясь спасти. И пусть это дети от насильников и врагов, вот только это их дети, их часть. В том поселке не выжил никто… Когда отряд замер в глухой тишине мертвого поселка, до мужчин дошло, что они сделали. Они передали информацию и свое посмертное пожелание, как нужно воспитывать мужчин и ушли на верную смерть, окупая свое злодеяние. Из них не выжил никто.
Наши предки отнеслись к этому серьезно, последнее посмертное желание и вечная память тем женщинам и невиновным детям, они все до сих пор искупают ту вину перед теми женщинами и детьми, потакая этим. Вечный позор, вечная память, вечная боль…
Я не знаю, когда и почему все исказилось, и дети стали не так важны, как женщины, но это произошло. Как и тогда, на первом месте женщины, а дети… Это какое-то уродство.
Тиса рассказывала, а у меня в горле стоял ком, как же страшно все это слушать и как страшно было это пережить.
Когда та женщина осознала все, что происходит, все смерти и боль и поняла, что до полного уничтожения народа норманн остались считанные дни, она предала мужа. Придя к последнему творцу, она предложила ему побег и сдержала слово, она смогла задержать армию и дала возможность увести в переход всех, кого смогли.
Моя мать была Хранительницей наших родов, тогда она не вошла вместе со мной в переход, нет, она осталась с отцом прикрывать наш уход, взяв с меня обещание запечатать выход, чтобы никто и никогда не смог нас выследить. Через пятнадцать минут после нашего прибытия я стала новой Хранительницей, пятнадцатилетняя девчонка и это означало только одно: в том далеком нашем старом доме мать умерла. Новая Хранительница вступает в силу после смерти предшественницы, – она замолчала, внимательно меня изучая, а я пыталась осознать, сколько же лет Тисе.
Я молча заварила еще отвар и разлила его по чашкам, все пытаясь осознать масштабы этой катастрофы.
– Ну и сказочки у вас, скажу я вам, вот не зря вы такие суровые… – она хмыкнула, криво улыбнувшись.
– Мы никогда не вернемся, нам нет места в нашем прошлом доме, а они все живут мыслью набрать мощь, вернуться и отомстить, вот только продолжить войну, снова из-за мести, это будет самой ужасной ошибкой. Но я их удержать уже не смогу, но сможешь ты, – я скептически глянула на старушку, намекая, где я и где эти огромные груды мышц, – ты станешь матерью нашего народа! – отваром я таки подавилась, долго кашляла, пытаясь прийти в себя, что же это за бред и чем надышалась старушка.
– Нет… – да, знаю надо было сказать больше, объяснить, вот только слов у меня не было, я вообще слабо представляю, что эта сумасшедшая от меня хочет.
– Хелена, ты не можешь отказаться, – старушка тяжело вздохнула, – ты говорила с предками, и они говорили с тобой, все предрешено, – это все тот мертвый балабол и мой язык, зачем я тогда рот открывала, хотелось стенать и биться головой об стол.
– Нет… Я не смогу и не хочу, и вообще я не норманнка, – попытка так себе…
– Норманнка. Тебя признали предки, ты одна из нас, вот только смотришь на все не замыленными глазами, не таешь от этого мужского поклонения и дети…
– Что дети? – хмуро буркнула я, начнет угрожать моими детьми, я ее тогда ее же палкой по голове огрею и скажу, что так и было, а лучше прикопаю и буду делать удивленный вид, еще и страдать буду громче всех и цветочки носить.
– Они тянутся к тебе, ты видишь в них не инструмент войны, ты видишь детей, ты привыкаешь к ним, а не стараешься держать на расстоянии, чтобы было легче отправлять на смерть, ты веришь в них, а они верят тебе. Я уйду, и дети станут просто инструментом, и мы погибнем, все смерти будут напрасно, потому что мы вымрем как народ. Я прошу тебя, тебе ничего не надо делать, просто помоги детям узнать себя, делай, что делала и все… – почему я не верю ей, хотя выглядит она очень искренне, еще и слезы катятся по морщинистым щекам.
– Ты постарела очень, – невпопад брякнула я.
– Время пришло, – пожала она плечами, – обещай, что не бросишь детей, остальное не важно, – чую, что не все так просто.
– Детей не брошу…
– Обещай! – повысила она голос.
– Обещаю! – в ответ психанула я, вот чего она пристала, я боюсь, не понимаю ничего, а она давит.
– Хорошо, – веско сказала она и пожав мою руку, откинулась на спинку стула, до этого она навалилась на стол, пытаясь оказаться ко мне лицом к лицу, схватив за руку, как утопающий, – в моем доме есть записи, как раньше, еще до начала войны учили детей, о праве выбора и самореализации, почитай их, а сейчас тебе пора покормить животных, – спокойно заявила эта бабка, ох уж и перепады настроения, – я чуть отдохну.
Я фыркнула, но, встав, действительно пошла кормить животных, и так с кормежкой задержалась за всеми этими разговорами, а животинки ведь ждут.
– Если услышишь сирену, беги скорее к школе, – в дверях догнал меня ее совет, а я опять рассердилась, как будто она что-то знает, но не говорит, только загадки и намеки, бесит! – И последнее, верь себе и своим чувствам, не позволяй давить на себя, а будет плохо и тяжело, просто попроси помощи, и ты ее получишь…
К животным я пришла злая, уже жалея, что что-то пообещала этой сумасшедшей, хотя, если быть с собой честной, она ведь мне помогла и не раз, а я только психую на нее.
– Что-то со мной не так, мои хорошие, я псих! – честно с порога объявила я своей живности и начала усиленно их тискать, гладить и чесать. От общения с ними становится легче дышать, они невероятные, – Ну и что там жмёшься, как не родной, иди уже сюда, – позвала я змея и когда он подполз почесала его чешуйную морду, – одни вы у меня хорошие, а хозяин ваш даже не появляется…
К чему были мои последние слова не знаю, просто все чаще вспоминаю Кьелла и осознаю жуткое, я скучаю, причем, все сильнее, вот и говорю не к месту. Так, Хелли, стоп, ты говоришь с животными, тут вообще все к месту, не считая самого разговора.
Я уже вывалила последнюю порцию еды, когда над головой пронесся жуткий вой, я аж присела от страха. Вот вой повторяется, а мне хочется закопаться в снег, и тут «киса» подпихнула меня головой к выходу, при этом рыкая очень нетерпеливо. Дойдя под завывания дикого монстра до выхода, осознала страшное: это, видимо, и есть их тревожный сигнал. Чтоб вы все еще выросли и никуда не помещались, и так обстановка страшная, так, чтобы еще сильнее нагнетать, такой жуткий вой поставили для оповещения. Страшные и ненормальные норманны, я ворчала, выбегая из загона и прикрывая за собой дверь. Тут загрохотало, и небо над городом засветилось, а я впервые увидела этот их защитный купол, мамочка моя родная, забери отсюда….
Как бежала к школе, помню смутно, просто неслась изо всех сил, один раз упала, поскользнувшись от дикого грохота, но даже не заметила, поднялась и побежала дальше, желая только одного, найти своих детей.
– Купол нас защитит, говорили они, дети в безопасности, обещали они, самоуверенные самцы, – задыхаясь, бурчала я, стараясь не думать, что, возможно, опоздала.
Когда вылетела на площадь, там была только жалкая толпа женщин и детей, которые что-то живо обсуждали. Глаза моментально выхватили моего сына, рыдающего так, что он аж захлебывался, схватившись за еще одного мальчика. Продвигаясь ближе, поняла, что держится он за Юнаса, а вокруг на несколько шагов пусто, кровавая пелена застелила глаза. Последние шаги, мне казалось, я не пробежала, а просто промчалась, за каких-то три прыжка оказалась рядом и схватила своих сыновей:
– Что про-и-зо-шло? – по слогам выговорила я, просто дыхание сбилось совсем.
– Он не пустил меня! – крикнул Юнас у которого у самого слезы в глазах, – А теперь ревет и не успокаивается! – обвинительно обличил он младшего и всхлипнул.
– Дани? – сын второй рукой схватился за меня, одной продолжая крепко держать Юнаса, над головой опять произошел удар по куполу.
– Купол долго не выдержит! – Ингрид заговорила, стараясь обращаться ко всем, при этом перекрикивая шум – мы должны спрятаться!
– Не командуй! – о, давно не слышали мы Линду, – Быстро все в школу! – крикнула она и развернувшись направилась туда, а за ней побежали женщины, при этом детвора стояла на улице, размазывая слезы по щекам. Были те, которые старались казаться смелыми, но от каждого удара, даже у самых смелых сдавали нервы.
Я потянула своих детей тоже к школе, попутно подзывая остальных малышей, ко мне присоединилась Ингрид, и еще женщин десять, которые подхватывали своих детей, хватая за руки чужих и подгоняли всех в школу.
Вот только мы замешкались и не успели, с неба сорвалась молния, которая попала в крыльцо школы и обрушило часть стены, дорога туда для нас закрыта.
– Мама! – заверещал один ребенок и я готова была орать вместе с ним, что с женщинами, они хоть и идиотки, но уже почти родные!
Сзади что-то упало, я резко развернувшись увидела тело мужчины, норманна, судя по огромным габаритам.
– Бегите, они прорвались… – прохрипел он и потерял сознание, дети заплакали с новой силой, а я сжала ладошки своих детей с такой силой что Дани дернув за руку, заскулил, что ему больно. И вот тут я наконец очнулась.
– Прости, родной! – извинилась перед сыном и кинулась к мужчине, проверяя жив или нет, все же жив, повезло, откуда он такой свалился? Так это все потом, а сейчас:
– Тихо! – я заорала так сильно, что думала – сорвала связки, показалось что даже удары об купол затихли, все повернулись ко мне, – С этого момента мы с вами военный отряд, – не знаю есть такой термин или нет, будет, – и подчиняетесь вы мне! Слезы отставить! – гаркнула я с новой силой, вижу, что малыши сейчас разревутся снова, но мне нужно их шокировать. Потом буду извиняться и успокаивать, а сейчас ошеломить и показать им привычный уклад, есть главный, его и слушаем, как там Вепрь говорил…
– Разбились на пары, каждая женщина взяла за руки двух детей, те из детей, кто старше, взяли за руку по одному младшему, Юнас на тебе Дани. Мы должны успеть скрыться, сюда идет враг, бежим… – куда, блин, бежать? Почему этот обморочный не сказал, откуда они придут и куда надо нам?
– В пещеры, – подал идею мой сын, я глянула на него и решила довериться его интуиции или, как там, сущности творца, да и других идей все равно нет.
– В пещеры! Бойцы, вспоминаем наш поход, мы должны пройти самыми краткими тропами, помчались! – и народ, развернувшись, побежал в сторону сектора зимы, да, все верно, так будет ближе, я же развернулась к мужчине, не могу бросить его на земле, может, если его спрятать, не заметят и не убьют?
Попыталась тащить его, куда там, здоровый такой, им всем надо на диету, все мои потуги привели к продвижению на целый сантиметр.
– Я помогу! – рядом схватился Юнас, с другой стороны Дани, а еще Ингрид и два ее малыша, не помню, как зовут.
– Я что сказала? – рыкнула на их помощь, – Бежать в горы!
– Вот тебе поможем и побежим все вместе! – в ответ огрызнулась Ингрид, и я миролюбиво смолчала, тем более, что все вместе мы его дотащили к ближнему дому и, открыв внизу погреб, Ингрид толкнула мужика туда.
Я хотела вякнуть, что он может так пострадать, но благоразумно смолчала, хуже уже, наверное, не будет, тем более – они мясистые, не забьется.
Мы рванули в сторону сектора зимы, когда сзади послышался лязг металла и крики людей, оглянувшись, увидела толпу в латах, которая мчалась за нами, все внутри заледенело, не успеем…
Наперерез нам мчались воины, один из которых, выхватив меч, летел прямо на нас, попыталась дернуть Дани в сторону, уводя из-под удара, вот только не успеваю, слишком поздно заметила этих! Яростный рык и что-то сносит в движении нападавшего, мы даже не остановились, продолжили бежать. Вот Ингрид споткнулась один раз, второй, на третий чуть не упала, дети поддержали, а я осознала страшное: не успеем мы убежать и за собой приведем преследователей к остальным женщинам и детям.
Хотелось выть, как сделать выбор между жизнью своих детей и чужих, чья дороже?
– Бегите без меня, задержу, – хрипит Ингрид и останавливается, толкая детей вперед.
– Юнас, я надеюсь на тебя, береги их! – кричу сыну, и отпускаю руки детей, останавливаясь рядом с Ингрид. Бросить ее не могу, да и права она, преследователей надо отвлечь на себя, чтобы детвора смогла убежать.
Дани мгновенно останавливается, но я кричу на него, понимая, что, возможно, последнее, что он запомнит – это мои сумасшедшие глаза и крик на него:
– Я сказала, бегом! – спасибо Юнасу, у него такое перекошенное от ужаса лицо, но он изо всех сил дергает Дани и тащит упирающегося мелкого за собой.
Я поднимаю Ингрид и говорю, стараясь не реветь:
– Какой у нас план?
– Сдохнуть красиво, – смеется и ревёт одновременно она.
– Нет, чтоб героически или там памятно, красиво, пфф… – сквозь слезы смеюсь уже я, это истерика.
Судорожно шарю взглядом по сторонам, утягивая Ингрид в сторону, не знаю, что делать, от слова совсем.
– Как насчет партизанской войны? – предлагаю я.
– Может сдадимся в плен и устроим им веселую жизнь?
– Не, я пробовала, в этих пленах только влюбляешься, находишь новых детей и подруг, а веселую жизнь никому не устраиваешь, скукотища…
– Что за плен? – патетично вопрошает она и мы истерично хихикаем, – Где разврат и веселье?
Мы отошли в тень дерева, бдительно следя за дорогой, самая гениальная идея, которая пришла нам в голову, в случае обнаружения преследователей, максимально пошуметь и увести их за собой, не давай погнаться за детьми.
24
Вы, когда-нибудь видели, как страшное животное вспарывает когтями человека насквозь, нет? Это прекрасное зрелище, особенно если учесть, что за мгновение до этого этот человек пытался отрубить мечом голову вашей подруге.
– Киса, ты молодец, – шепчу я помертвевшими губами, глядя на окровавленную, некогда белоснежную гигантскую кошку, она решила получить ласку, поэтому прижалась ко мне своей кровавой башкой. Мамочки, я похожа на мясника или сумасшедшую убийцу. Киса порадовалась, что ее хвалят и любят.
Она пришла очень вовремя, за нами все-таки выскочил отряд и нам даже не пришлось шуметь, нас заметили и с улюлюканьем погнались, было жутко, но дети могли уйти как можно дальше. В тот раз мы заскочили за поворот и попали в тупик и именно там, наверное, нас бы и убили, но киса решила по-другому, спрыгнула с крыши ближайшего дома и расправилась с нападавшими. Что примечательно, остальных она только оглушила мощными ударами (я на это искренне надеюсь), а вот одного самого яростного ей пришлось убить. Она уже не успевала просто оглушить.
– Ингрид хватит умирать, планы меняются, бежим за кисой, ну, миленькая, не подведи, – последнее уже ей, и мы бежим за кошкой, которая уверенно уводит нас левее.
– Киса, там Дани и Юнас и другие дети, их надо спасти, слышишь меня? – у меня появилась идея отправить кису вперед, чтобы она защищала мелких, но она меня как будто не услышала, – Я тебя умоляю, их надо спасти, любой ценой!
Киса остановилась, рядом с нами на улицу выбежали несколько солдат, мы же притаились в тени дома.
– Мы будем неимоверно богаты! – кричит один и они ржут, пробегая вперед, киса глянула на меня, собираясь, видимо, напасть на этих, но я придержала ее.
– Нет, дети… – говорю одними губами, и она замирает, чтобы потом сорваться бегом, а мы за ней.
Дыхание опять сбилось, но мы, сцепив зубы, продолжали бежать, Ингрид уже хрипела, но старалась не отставать, мы уже выбежали на тропу, когда я увидела мелькнувшую вдалеке фигурку, это ребенок.
– Они близко, – сиплю я, а Ингрид только кивает. За следующим поворотом мы увидели детей, бегущих впереди, глаза автоматически выделили Дани и Юнаса и сердце перестало сжиматься, даже второе дыхание открылось.
Откуда на тропе появились эти четверо, не знаю, но они выпрыгнули из ниоткуда прямо наперерез детям.
– Хватай их всех! – командует самый смуглый и четверо остальных дергаются наперерез детям.
Дани хватает один из четверки и Юнас пытается ножом отвоевать младшего, «киса» злобно рыкнула и огромными скачками прыгнула вперед. Я, обезумив от ужаса, мчалась следом, второе дыхание открылось, а думала, что все, предел свой преодолела, а нет – я еще ого-го. Считанные секунды и на тропе лежат пять трупов, Дани вцепился в шарик меха, опознанный мною как нашу «собачку», а рядом с Юнасом покачивается змей.
– Я забыла закрыть загон, – говорю невпопад, это шок, я знаю, а все равно так странно.
– Отличный склероз, – рядом опершись на колени руками хрипит Ингрид и тут нас, наконец, все заметили.
Детвора полезла обнимать, женщины причитать, я вот ими восхитилась: никакой физической подготовки, а на одном страхе за себя и детей, побили все рекорды по бегу.
– Отряд, времени мало, продолжить движение! – командую я, перед этим поцеловав своих детей.
Теперь мы уже мчимся под защитой нашей живности, а я благодарю случай, что не закрыла их вольер, хотя в душе меня терзают смутные сомнения, но это не важно. Под конец пути, дети выбились из сил, мы стараемся некоторых самых маленьких взять на руки, вот только сами почти сдохли от этой гонки.
Киса хватает за рукав Дани и, дернув его сильно, забрасывает себе на спину, я просто не успела заорать, со стороны показалось, что она ему руку оторвала.
– Если не сдохну от бега и преследователей, сдохну от страха из-за зверья, – причитает Ингрид и я с ней совершенно согласна.
На спину к кисе перекочевало еще несколько совсем уставших детей, и мы чуть ускорились, чтобы минут через тридцать выйти к пещерке, в которую забежали и упали на пол с блаженством.
– Это мой рай, – счастливо выдыхает одна из женщин и с ней все согласны, не хочется портить момент, но придется.
– Надо пройти вглубь, попытаться найти воду и разжечь огонь. Правда, ума не приложу, как это сделать в этих условиях, но пока есть силы, нужно сделать хоть минимум, – говорю и сама с диким скрипом во всем теле поднимаюсь.
– Как на ученьях, соседняя пещера, будет основной, – командует Юнас и насколько мальчишек приблизительно его возраста поднимаются и уходят вглубь, я ошарашено смотрю на женщин.
– Каждое лето ученья проводят, тогда в поселке несколько недель одни женщины, малыши и старики, – поясняет Тая и тоже встает, поднимаем детей и ведем в следующую пещеру.
Там чуть теплее, а в углу есть родник, а еще тут сложено небольшое пепелище, куда ребята уже наложили веток и быстро разжигают огонь, а я бы не смогла, страдала бы.
– Детей ближе к костру, сейчас, когда остынут, им станет холодно, – это пока бежали, всем было жарко, а вообще мы все в горах и одеты мы не по-походному.
Чуть позже, когда все расселись вокруг весело потрескивающего костра, я прижала к себе сына и попросила прощения, что кричала, поблагодарила Юнаса, за то, что сделал, как я велела.
– Вы все огромные молодцы, настоящие бойцы! – с бледной улыбкой похваливала я свое маленькое войско и тяжело вздохнула. Что делать дальше ни единой мысли.
– Хелли, а наши все мертвы? – вопрос задал один из мальчишек, который здесь был без мамы, и я прикусила губу, не зная, что сказать.
– Кьелл точно живой, – веско сказал Дани и Юнас его поддержал, уверенно кивнув головой, а я еле сдержала стон, мне бы такую уверенность.
– Ледяной самый сильный ведущий, он по-любому вытащит наших, а с ним еще и Трой, тот сильнее любого из норманн, да и людей, так что, наверняка, они выберутся, – Юнас говорит уверенно, а я, сидя возле него очень близко, чувствовала, как он дрожит всем телом.
– Сейчас надо подремать, так что ложитесь все вместе, так будет теплее, – я пожала руку Юнаса, молодец, из него получится отличный лидер.
По очереди все сходили в соседнюю пещеру по нужде и вернувшись стали укладываться, мои звери давно ушли, «киса» на прощанье лизнула мне лицо да «шарик» облизал Дани. Я подошла к выходу из пещеры и аккуратно выглянула. Как там все остальные, как женщины в школе, как мужчины и что теперь будет?
– Мама, смотри, – Дани протянул мне какую-то тряпку, но разглядеть ее было сложно, поэтому рассматривать пошли мы к костру это оказалось тонкое одеяло, на мой вопрос, где он его взял, ребенок отмахнулся, что нашел, ну-ну…
С одеялом было повеселее, укрыв малышню, прижала к себе Дани, с другой стороны рядом с Дани лег Юнас.
– Вы у меня самые смелые, огромные молодцы, – похвалила еще раз, прижавшись к обоим, – а что там с тем, что тебя Дани куда-то не пустил? – уже засыпая, спросила я.
– Я хотел уйти вместе со всеми мужчинами, защищать купол, – честно ответил Юнас, уже проваливаясь в сон, а у меня глаза открылись и сна ни в одном глазу, он ведь мог там погибнуть, мы и здесь были на волосок от смерти, а там…
– Хорошо, что не ушел, иначе Дани бы не спасся и сейчас бы нам без тебя туго было, – проговорила, пытаясь сдержать дрожь.
– Спасибо, – еле слышно ответил он и уже точно уснул, я тоже провалилась в тревожный сон.
24
Спали мы, наверное, часа три от силы, костер почти погас и стало очень холодно и даже дикая усталость не помогала спать. Надо что-то решать, детвора захочет есть, а еды у нас нет. Может быть, день они продержатся только на воде, но не дольше, и что тогда? Встав, подкинула веток в костер, пусть еще погреет, может, детвора дольше поспит. Юнас, видимо услышал, как я шумела, поэтому проснулся и подсел ко мне.
– Еды нет, мы долго тут не протянем, да и вещей теплых нет, мы-то справимся, а вот вы с женщинами почти наверняка заболеете, – когда он так вырос?
– Я думала об этом, может мне попробовать пробраться в поселок и попытаться набрать еды? – шуруя угли и размышляла вслух, идея даже не на тройку, на двойку.
– Лучше я.
– Нет, я взрослая, я несу ответственность за вас с Дани, и я женщина, я смогу … – что смогу, я не стала говорить, но по военному времени женщине легче выжить, хотя возможно жить потом и не захочешь, но лучше такая надежда, чем отпустить ребенка на смерть.
