Текст книги "Мифические эксперименты, или…"

Автор книги: Ольга Малышкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава двадцать седьмая, в которой Пафнутий храбрится, а марсиане уходят в разведку

Двухголовики переглянулись, не понимая, отчего вдруг загрустил их лысохвостый знакомец и уставились в жёлтые глаза большого серо-белого пришельца. Пока марсианские эндемики выясняли причину заминки доступным им телепатическим способом, Пафнутий решал непростую дилемму: море где-то там или еда прямо тут.

Кровь отважных мореплавателей бунтовала и рвалась к сердцу, требуя сделать выбор в пользу первого.

– Ничего! Найдём корабль, а там в трюмах всегда есть чем подкрепиться! – расхрабрился «м.н.с.» и умоляюще посмотрел на компаньона…

Брысь мысленно восхитился невероятным упорством потомка корабельных крыс, готового терпеть лишения, но во что бы то ни стало добраться до заветной цели. Даже почувствовал вину за свою кошачью предусмотрительность, вынудившую Пафнутия делать нелёгкий выбор между далёким морем и близкими продуктами питания. И хотя искатель приключений был не в восторге от безумной мечты грызуна, умоляющее выражение рубиновых бусинок не позволило ему придумывать новые препятствия. Со старыми бы управиться!

Например, убедиться, что кровожадный монстр до сих пор где-то на Марсе, а не появится в самый неподходящий момент из-за какой-нибудь двери в «подъезде», как Брысь решил для удобства именовать пространственно-временной коридор, созданный странной фантазией матроса-экстрасенса в столь незамысловатом виде. (Хорошо хоть лестница всегда вела вниз и освещалась электричеством! Если бы пришлось подниматься, да ещё и в темноте, то путешественник по историческим эпохам, а теперь, по совместительству, астронавт, не раз помянул бы Дунканов недобрым словом!)

– На разведку нужно пойти! – загорелся Пафнутий. – Жаль, Рыжего нет, чтобы составить тебе компанию!

И заметив, как удивлённо встопорщились пышные усы компаньона, льстиво пояснил:

– Вы опытные разведчики! Или хочешь, чтобы я с тобой пошёл? – сконфуженно промямлил «м.н.с.», и его сердце затрепыхалось при воспоминании о матово-чёрных глазах, в которых не было ни капли жалости к младшим научным сотрудникам серьёзных химических лабораторий.

Брысь продолжал молчать, и Пафнутий пролепетал, холодея от ужаса:

– Мне одному в разведку идти? Ну да, ты же в нору не пролезешь! – печально покосился он на размеры лазейки, что вела в лабиринты марсианских грызунов.

Искатель приключений и впрямь раздумывал о способе выхода на поверхность красной планеты. Наверняка колонисты не сидели постоянно взаперти, а выбирались подышать местным воздухом и полюбоваться здешними пейзажами или Землёй, которая отсюда должна была выглядеть как двойная звезда, поскольку тоже имела спутник. Пусть только один, зато почти в два раза крупнее Фобоса, не говоря о многократном превосходстве над крошечным Деймосом. Или они «ходили» на Марс как на работу, ежедневно пользуясь пространственно-временной лестницей? Тогда зачем им запасы продуктов? На всякий непредвиденный случай? Однако именно он и произошёл, и провизия не помогла…

Двухголовики напряжённо следили за ходом мыслей серо-белого пришельца, а когда поняли, для чего новым знакомым понадобилось выбираться наружу, то наперегонки принялись телепатировать, что лучше них с заданием никто не справится. При всём уважении к устройству земных зверьков преимущество на стороне двойного комплекта ушей, глаз, носов и усов, с помощью которых они быстро определят, где чудовище…

Возле лазейки двухголовики ненадолго замерли, уставившись друг на друга, – видимо, решали, кто пойдёт первым. Однако уступить никто не захотел и в отверстие они втиснулись одновременно. Брысь послушал, как марсиане, натужно пыхтя и толкаясь, преодолели узкий проход, соединивший кладовую с подземным городом грызунов, а затем всё так же бок о бок умчались выполнять ответственное задание.

Глава двадцать восьмая, в которой обнаруживается таинственный предмет

Погружённый в грустные размышления о судьбе Пафнутия, Савельич чуть было не забыл о необычном явлении, когда ветер дует прямо перед носом, но не ощущается ни одним из органов чувств. Философ собрался возобновить анализ загадочного феномена, чтобы заглушить печаль, но снова отвлёкся – на этот раз на шевеление камня, которым был закупорен вход в нору, где закончил свои суетные дни бестолковый, но храбрый питомец Вовы Менделеева…

Рыжий снова принял охотничью стойку, мстительно предвкушая, как отольются подлому убийце Пафнутьевы слёзки! «Доверчивый крысюк небось думал, что тут живут родственники, а они даже не посмотрели, что он представитель дружественной планеты!» – негодовал бывший дворцовый мышелов, благополучно упустив из виду, что совсем недавно тоже не собирался «смотреть» на марсианское происхождение грызунов…

Камень отодвинулся, и наружу высунулись две маленькие головы.

«Сразу оба, какая удача!» – первое, что пришло на ум Рыжему.

– Мутант какой-то! – остолбенел Мартин, помешав своим восклицанием приятелю, который теперь тоже понял, что абориген один.

Глазки, похожие на перламутровые пуговички, обойдя вниманием пса, дружелюбно уставились на котов – по два на каждого.

Мартин, который ожидал увидеть короткую, но драматичную сценку из охотничьей жизни, изумлённо наблюдал, как друзья вглядываются в диковинного зверька и даже не пытаются его изловить! А ведь скроется в норе важный источник информации, не говоря о его более тяжких прегрешениях – судя по запаху, грызун был из той парочки, что тащила по марсе несчастного Пафнутия!

Разочарованный непрофессиональным поведением приятелей, пёс без лишних церемоний ухватился зубами за головы марсианина и выдернул его на поверхность. Освободившийся проход тут же заняли ещё две макушки.

– Пилвтов! – прокомментировал новый грызун непростую ситуацию…

***

Пафнутий, обрадованный, что для опасного поручения нашлись добровольцы, собрался скрасить ожидание результатов обедом, но Брысь испортил ему аппетит досадным предложением:

– Монтаукский зверь бывает здесь два раза в год и тоже ведь как-то выбирается на поверхность, чтобы охотиться! Так что, пока твои дружки не вернулись, пойдём поищем выход!

– Зачем? – воспротивился Пафнутий и веско добавил: – Моря там всё равно нет, только песок да камни!

Но куда там – голосок-то у него тонкий, а потому искателю приключений его аргументы не показались весомыми. Впрочем, заставлять младшего компаньона Брысь не стал.

– Хочешь, сиди тут один! – с показным равнодушием молвил он, уверенный, что потомок неустрашимых мореплавателей сдрейфит.

Так и случилось. Ворча себе под розовый подвижный нос что-то о насилии над личностью, помощник юного химика посеменил за приятелем, стараясь не выпускать из виду полосатый хвост. Предмет его зависти не торчал победным флажком, как в большинстве случаев, а был опущен и подрагивал, выдавая настороженность руководителя очередной миссии.

Возле двери, над которой надоедливо моргали зелёные буквы «EXIT», искатель приключений остановился и подождал приятеля.

– Смотри, какой странный предмет! – указал он на шар из некогда прозрачного, а теперь изрядно запылившегося пластика. Шар лежал на полу рядом с одним из скелетов.

Пафнутий пригляделся, и на самом дне его памяти шевельнулось смутное воспоминание.

– Мне кажется, я уже видел такие… Точно! В моём Зоомагазине их продавали в отделе аксессуаров для грызунов! Там ещё круглое отверстие должно быть!

Питомец Вовы Меделеева отправился исследовать шар, и через мгновение его писклявый голосок зазвучал вновь, но уже более приглушённо:

– Я же говорил!

Брысь протёр лапой пыльную поверхность и встретился взглядом с сияющими рубиновыми бусинками «м.н.с.».

– Это вам вместо клеток? – удивился искатель приключений.

– Не-а, чтобы гулять! – растолковал Пафнутий назначение устройства, непонятного свободолюбивому коту. – Вот так!

Он принялся перебирать лапками, и сфера, пролежавшая без движения несколько десятилетий, тронулась с места и покатилась, управляемая ловким пассажиром или, скорее, водителем.

За то, что произошло потом, Брысь ещё долго корил себя и даже в сновидениях терзался угрызениями совести – заворожённый необычным, почти цирковым представлением, которое устроил для него младший компаньон, опытный путешественник совершенно забыл про возможную опасность!

Зверь возник бесшумно и внезапно. Чёрные глаза, абсолютно круглые и непроницаемые, как у акулы-убийцы, скользнули по застывшему от ужаса искателю приключений и задержались на шаре с «начинкой». В бесстрастном взгляде монстра мелькнуло любопытство, а кошачья часть его натуры побудила легонько ударить лапой по диковинной игрушке.

Для пластиковой сферы этого оказалось достаточно, чтобы отлететь почти в конец коридора, туда, где потрескивало и шипело огненное кольцо. (Пафнутий стремительного перемещения не почувствовал, поскольку при появлении чудовища свалился в глубокий обморок.)

Фаза полёта завершилась дробным постукиванием шара по бетонному полу, и зверь решил продолжить забаву. Совершив три гигантских прыжка, он нагнал сферу. Дальше случилось и вовсе ужасное – после нового толчка шар вместе с потомком отважных мореплавателей влетел в полыхающий обруч и загремел по ступенькам пространственно-временной лестницы! Увлёкшееся весёлой игрой чудовище устремилось за ним, а следом, презрев собственный страх, кинулся Брысь…

Глава двадцать девятая, в которой у Савельича появляется дурное предчувствие

Мартин прижал выдернутого из норы марсианина лапой, чтобы не удрал, и потянулся за следующим.

– Вот влип! – снова изрёк тот вполне отчётливо, а главное, на понятном языке.

Это прозвучало так неожиданно, что Рыжий и Савельич отпрянули, а пёс вообще отскочил в сторону. Оказавшись на свободе, диковинный двухголовый абориген поднялся на лапки. Но вместо того чтобы воспользоваться замешательством чужаков и спасаться бегством, отряхнул длинный хвост, покрытый густой шерстью и больше подходящий для котов, и добавил к уже сказанному приятелем:

– Енаисрам! Икимеднэ!

– Марсиане! Эндемики! – не вылезая на поверхность, разъяснил второй абориген смысл непонятных слов.

– Они умеют говорить по-нашему и даже задом наперёд! – восхитился Рыжий, а философ пристально оглядел стоящего в полный рост грызуна, едва ли крупнее потерявшегося на марсианских просторах Пафнутия.

– Если убрать одну голову и укоротить хвост, то получится вылитая шиншилла!

– Шиншилла? – удивлённо переспросил Рыжий, никогда не подозревавший о существовании зверька с таким забавным названием.

– Я в Летнем саду видел – её выгуливали в прозрачном шаре!

Мартин и Рыжий недоумённо переглянулись.

– Как это?

– Очень смешно: грызун перебирает внутри лапками, сфера катится, а хозяин гордо вышагивает следом!

– Но почему бы не вести питомца на поводке? – поразился Мартин, пожалев несчастное бессловесное создание. Впрочем, если бы оно и возражало, то человек, не восприимчивый к языку животных, всё равно бы не понял!

– Вот уж не думал, что мы так быстро обнаружим на Марсе разумных существ, да ещё так мало отличающихся от земных! – не скрывая изумления, молвил книгочей.

Мартин был настроен не столь благодушно.

– Пусть лучше скажут, что они сотворили с Пафнутием! – грозно прорычал он и, на всякий случай, опять придавил лапой кончик красно-коричневого хвоста.

Зверёк покосился на пленённую часть тела и перевёл выразительные перламутровые глазки на котов – возобновил сеанс телепатии, прерванный грубым поступком гиганта, непонятно каким образом затесавшегося в компанию интеллигентных грациозных чужаков. (Несмотря на существенные различия в цвете и длине шерсти, он безошибочно определил в них родственников серо-белого пришельца с толстым полосатым хвостом – пределом мечтаний любого, у кого имелся похожий атрибут внешности.)

Рыжий не выдержал непривычного способа общения и потряс лохматой головой:

– Савельич, у меня появились чужие мысли! – пожаловался он философу, однако книгочей не ответил, продолжая внимательно «слушать» рассказ аборигена.

– Нам повезло! – наконец произнёс он взволнованно. – Брысь нашёл Пафнутия, и они оба здесь, живые и здоровые!

Мартин тут же сменил гнев на милость и несколько раз высоко подпрыгнул от радости, чем окончательно напугал марсиан, и они оба юркнули в нору.

Рыжий онемел от охватившего его счастья и ограничился доведением глаз до невероятного размера.

– А здесь – это где? – опомнился Мартин, опасаясь, что преждевременно спугнул местных жителей.

– Там, где мы и предполагали, на продуктовом складе в поселении колонистов под скалой!

– Ух ты! – возликовал пёс, боясь сознаться, что наличие вышеназванного помещения радует его не меньше, чем присутствие там любимых друзей.

Потом он вспомнил, как ударился с разбегу обо что-то невидимое, но очень твёрдое, преградившее путь к пирамиде, и кинулся к отверстию, в котором скрылись аборигены.

– Эй, а как туда пройти? – прокричал он.

Общительный двухголовик снова высунулся наружу и уставился в большие тёмно-карие глаза ушастого гиганта. Однако после нескольких бесплодных попыток установить мысленную связь со странным незнакомцем, взгляд марсианской шиншиллы переместился на уже проверенного в «переговорах» чёрного пожилого пришельца.

– Что он сказал? – нетерпеливо воскликнул Мартин, несколько смущённый отсутствием у него телепатических способностей.

– Что они нас проводят! – ответил Савельич и встревоженно добавил: – Нужно поторопиться, у меня дурное предчувствие!

Местные грызуны, вероятно, тоже ощутили беспокойство, потому что наперегонки бросились показывать дорогу…

Глава тридцатая, в которой Брысь совершает чудеса отваги

Скок-скок-скок-скок… Шар из прозрачного пластика с заключённым в нём Пафнутием наполнял пространственно-временной «подъезд» звонким эхом. Когда Брысь домчался до «входа», эхо уже затухало. Изумительный кошачий слух различил, как мягко и пружинисто перескакивает со ступеньки на ступеньку безжалостный зверь, преследуя «удирающую» игрушку.

Если шар разобьётся, то несчастный бесчувственный питомец юного химика вывалится наружу и, в лучшем случае, будет проглочен монстром. В худшем – жуткая помесь кота и собаки примется терзать грызуна, прежде чем отправит его в желудок!

Эта мысль показалась особенно нестерпимой – бедный «м.н.с.» с двумя образованиями не заслуживал такой страшной участи!

Брысь крепко зажмурился и… бросился в пролёт пространственно-временной спирали – вдруг повезёт и он окажется внизу раньше охотника и его жертвы…

***

…а ветеринарный врач так заинтересовался моей поразительной способностью быстро излечиваться от любых травм и болезней, что назвал меня феноменом, то есть исключительным, уникальным и неповторимым, и даже предложил Вовкиным родителям отвезти меня в Санкт-Петербург в специальный институт для исследований! И хотя это означало повышение по службе и карьерный рост, я отказался из уважения и привязанности к моему научному руководителю, и вообще я их люблю и не хочу с ними расставаться! Родители так врачу и сказали, мол, никому не доверят такого ценного сотрудника и члена семьи. Вот если бы и Вовке в том институте место предложили, то я бы ещё подумал…

По всему выходит, что я теперь бессмертный! Гораздо бессмертнее сказочного Кощея! Тот, если иголку сломать, тут же окочурится, а я нет! Хотя вы про иголку-то не слышали… Там так – на конце иглы смерть Кощеева, а игла – в яйце, а яйцо – в утке, а утка – в зайце, а его ещё поймать надобно! Впрочем, вы и про зайцев не знаете! Они на меня чем-то похожи: такие же белоснежные бывают, когда зима, и зубы покрыты прочной эмалью – это уже круглый год… Я даже думал, не родственники ли… Вот только они вегетарианцы, а я всё люблю!

Кстати, Вовка мой вернулся к химическим экспериментам – мы теперь над таким эликсиром работаем, чтобы и неживая материя во времени и пространстве перемещалась! Уж если целый эсминец учёным передвинуть удалось, то нам всего-то нужно письмо вам отправить! То есть мне нужно, Вовка про вас не догадывается! Ну и сокровища, разумеется, с собой прихватить, вдруг попадутся! Или минерал какой-нибудь марсианский, на память! Или бабушке рассаду на дачу – хотя бы один кустик ваш с ягодами сладкими. Коли вода под боком, то они очень даже ничего, есть можно!

Засим откланиваюсь, вечно ваш Пафнутий…

Когда-то белоснежная, а теперь зелёная лапа замерла над исчирканным кошачьей стенографией тетрадным листком.

– Что ещё за «засим» такой? – изумился Брысь, усердно исполнявший роль писаря.

Пафнутий похлопал рубиновыми бусинками и приосанился: встал на задние лапки, выпятил живот и откинул назад голову. Тот факт, что многоопытный кот-путешественник не слышал старинного русского словца, а он не только слышал в каком-то кинофильме, но даже запомнил, где его употреблять, чрезвычайно польстило помощнику юного химика.

– Кстати, припиши в конце «с.н.с.»! – потребовал он. – Потому как я теперь старший научный сотрудник! У меня стаж вышел!

Брысь окинул упитанную фигурку грызуна оценивающим взглядом, макнул лапу в «чернила» – налитую в мисочку зелёнку – и оставил под каракулями аккуратный отпечаток…

Глава тридцать первая, в которой подтвердились худшие опасения

Правая передняя конечность и впрямь казалась зеленоватой, однако никакой «чернильцы» поблизости не было, равно как и листа бумаги, на котором он стенографировал бы послание от земного грызуна марсианским… Не наблюдалось и автора письма, то бишь Пафнутия. Последний факт особенно огорчил очнувшегося искателя приключений.

«Неужели я заснул? – ошарашенно подумал он. – Или в обморок грохнулся?»

Брысь покрутил головой – он лежал плашмя на бетонной площадке; каменные ступени убегали вниз, образуя уже знакомую спираль из лестничных маршей; сбоку шипел и потрескивал огненный обруч, а через него струился туман, переливающийся всеми оттенками изумрудного цвета – он-то и явился причиной зеленоватой окраски тех частей тела, которые обычно выглядели на Брысе белоснежными: лап, живота, ободка вокруг шеи и половины мордочки.

Кажется, повезло! В том смысле, что не разбился и даже восстановил «ушибленную» память. Брысь растопырил уши (хорошо, что они не так сильно забиты мехом, как у лохматого Рыжего) и постарался определить, насколько он «обогнал» монстра и шар с Пафнутием.

Скок-скок-скок-скок… Звук нарастал, и теперь искателю приключений пришлось растопырить глаза – нарушая все известные законы физики, по убегающей вниз пространственно-временной лестнице приближалась прозрачная сфера. Она беззаботно перепрыгивала со ступеньки на ступеньку, а белобрысый «м.н.с.» подскакивал внутри, ударяясь поочерёдно всеми частями упитанного тельца о пластиковые стенки. Рубиновые бусины были скрыты за веками – вероятно, потомок отважных мореплавателей всё ещё находился в обмороке. За шаром неторопливо следовал Монтаукский зверь, предвкушая скорую расправу над лысохвостой начинкой, заключённой в диковинном круглом предмете.

Никакого особенного плана по спасению помощника юного химика Брысь придумать не успел, а потому для начала собрался точным броском переправить пластиковую тюрьму Пафнутия в огненное кольцо, подальше от преследователя…

Хруп! От соприкосновения с бетонной площадкой шар раскололся на две аккуратные половинки, и удар лапой пришёлся по бесчувственному тельцу, тугому и плотному, благодаря усиленному питанию.

Как заправский снаряд, умело выпущенный из катапульты, белобрысый «м.н.с.» исчез в клубах зелёного тумана, мгновенно окрасившись в изумрудный цвет. И будь он в сознании, то, вполне возможно, обрадовался бы изменениям в своей внешности.

Брысь удивился результату собственных усилий не меньше застывшего с оторопелым видом монстра. Пока тот переваривал нахальство маленького зверька, так неожиданно вынырнувшего из густой дымки и испортившего ему заключительный этап забавной игры, искатель приключений опомнился и метнулся вслед за Пафнутием.

По мерцающему зелёному туману Брысь догадался, что они попали на подопытный эсминец. Память услужливо подсказала голосом Дункана, что в тот день, когда фантазия матроса-экстрасенса породила кровожадное чудовище неизвестной породы, пространственно-временная спираль одним своим «концом» настроилась на корабль. А значит, подтвердились его подозрения по поводу того, где самые любопытные из двухголовиков могли видеть море – у побережья Филадельфии 12 августа 1943 года!

А поскольку марсианский год почти в два раза длиннее земного, то 12 августа случается на красной планете дважды – вот и разгадка, почему Зверь посещает Марс «строго по расписанию»! Жаль, что Пафнутий так заторопился, что отказался выслушать более опытного компаньона. Возможно, сам передумал бы рисковать жизнью из-за сомнительного удовольствия покачаться на волнах!

Все эти мысли пронеслись в голове Брыся с третьей космической скоростью, с какой он, судя по всему, переправил в огненный обруч «младшего научного сотрудника», так как шлепок от приземлившегося упитанного тельца раздался где-то за бортом. «Хорошо, что не бульк!» – облегчённо проанализировал разницу в звуках спасатель грызунов (точнее, одного, но зато белоснежного и с двумя образованиями)…

Брысь длинными прыжками пересёк палубу злополучного эсминца, стараясь не прислушиваться к тому, что происходит за спиной, и не глазеть на обезображенные тела моряков – последствия ужасного эксперимента и кровавой трапезы злобной фантастической твари. Вспрыгнув на металлический поручень, он глянул вниз – почти сливаясь по цвету с водой, виной чему был зелёный туман, на волнах покачивалась лодка. Вероятно, кто-то из экипажа успел опустить спасательную шлюпку, но не успел ею воспользоваться. Определить, как выглядели бедняги при жизни, было невозможно – их лица и руки будто вплавились в борт судна…

На дне лодки без движения лежал Пафнутий. Искатель приключений оттолкнулся всеми четырьмя лапами и через пару мгновений, которые занял точно выверенный полёт, очутился рядом с приятелем. И хотя приземлился он изящно и мягко, как подобает лучшим представителям кошачьего племени, Пафнутий ощутил лёгкий толчок и распахнул рубиновые глазки (а может, просто вышло время, отведённое организмом на обморок).

– Мы на море? – первым делом осведомился он и с надеждой уставился на компаньона.

Брысь хотел было сказать родственнику корабельных грызунов что-нибудь едкое. И вообще упрекнуть в том, что «м.н.с.» не следит за событиями, пользуясь особенностями своей впечатлительной натуры. И даже напугать преследующим их монстром… Но все эти желания заслонило другое, неожиданно сильное, – увидеть, как рубиновые бусинки вспыхнут восторгом от исполнившейся мечты.

Поэтому он ответил:

– Даже лучше – в Атлантическом океане! Чувствуешь качку?

Лодка и впрямь качнулась так, что ударилась о борт эсминца, а потом и вовсе задралась носом, словно один из удерживающих её тросов стал вдруг намного короче другого. Путешественники сползли по скользкому деревянному днищу к самой корме.

– Ого! Шторм! – возбуждённо пискнул потомок отважных мореплавателей, а Брысь, почуяв неладное, устремил взгляд наверх.

Худшие опасения подтвердились – злобно оскалившись, Монтаукское чудовище схватилось огромными лапами, покрытыми клоками рыжей и чёрной шерсти, за рычаг одной из лебёдок, и она легко поддалась натиску, сматывая тросы…