Текст книги "Мифические эксперименты, или…"

Автор книги: Ольга Малышкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава двенадцатая, в которой Брысь и матрос оказываются в незнакомом месте

На таинственной лестнице матрос выпустил кота из рук (или пришелец из будущего сам вырвался, уже и не помнил). Жуткие крики позади, сбивчивое дыхание и мелькание множества ног спасающихся от страшной участи Людей заняли все помыслы Брыся, так что он, к своему стыду, даже забыл о Пафнутии – белобрысой цели перемещения в прошлое.

Давка напомнила путешественнику во времени пожар в Зимнем дворце. * *Эти события описаны в книге «Брысь, или Кот Его Высочества» (часть I «Брысь, или Кот Его Высочества»)

Только тогда он мчался по ступенькам вверх, на чердак, вслед за пожарными, а тут приходилось спускаться: короткие лестничные марши чередовались с площадками, как будто в высотке сломались лифты и жильцы, торопясь на работу, вынужденно воспользовались лестницей.

Попадались и двери, похожие на квартирные, только без привычных табличек с номерами. Иногда они приоткрывались, словно заманивали, и многие исчезали за ними, предпочтя неизвестность утомительному спуску. Впрочем, что поджидало внизу, тоже никто не знал…

Первоначальную мысль о том, что внутреннее устройство эсминца похоже на обычный подъезд, Брысь отринул как несостоятельную – не мог корабль быть таким многоэтажным!

Пришелец из будущего остановился, чтобы перевести дух, пригладить вздыбленную шёрстку и придумать объяснение феномену…

Впереди замаячило светящееся кольцо, как то, что возникло из молнии на палубе подопытного эсминца. На лестнице к этому моменту остались только Брысь и матрос, который затащил его в странный подъезд (остальные скрылись за многочисленными дверями).

– Если зверь выбежал отсюда, то не исключено, что мы увидим жуткую картину, – шёпотом обратился к пришельцу из будущего его спутник, снова беря кота на руки и перешагивая через огненное препятствие.

И даже если бы путешественник во времени не был полиглотом, он понял бы, что сказал американец, потому что боялся того же самого.

Товарищи по несчастью оказались в комнате. В её центре возвышался подиум, а на нём – сооружение наподобие кресла в окружении всевозможных приборов, назначение и названия которых искателю приключений были неизвестны.

– Похожие катушки установили на эсминце, – пробормотал матрос.

Брысь присмотрелся – пожалуй, при развитой фантазии в некоторых приборах можно было узнать приспособления для наматывания ниток. В данном случае, правда, их заменяла блестящая проволока с медным отливом. «Кажется, Савельич приписывал их изобретение физику Николе Тесла, тому, кто телепатически с марсианами общался», – припомнил он разглагольствования философа.

– А вот такого я раньше не видел!

Спутник Брыся с удивлением остановился перед компьютером. Приподняв одной рукой белоснежный, похожий на кастрюльку, головной убор, другой он задумчиво поскрёб себе макушку, а затем постучал указательным пальцем по компьютерной клавиатуре. Тёмный монитор вдруг ожил, расцветившись яркой пейзажной картинкой. В нижнем правом углу экрана появились цифры.

– 12 августа 1983 года, – оторопело прочёл матрос. – День сегодняшний, но год… Такого не может быть!

Брысь вздохнул – ещё как может! Однако следующее восклицание спутника потрясло даже бывалого путешественника во времени:

– Это же я!

Человек вертел в руках фотографию в красной пластиковой рамке, которая до того стояла рядом с компьютером.

Искатель приключений вспрыгнул на стол и заглянул в снимок.

– Это же я, Дункан, – в растерянности повторил матрос.

Впрочем, и без знания имени было очевидно, что человек на цветной глянцевой карточке и тот, кто сейчас пялился на неё с ошарашенным видом, отличались друг от друга лишь тем, что у первого были усы, а у второго нет…

Глава тринадцатая, в которой Брысь выбирает планету

Матрос поставил фотографию на место и пожал плечами.

– Наверное, просто очень похож! Так бывает! – обратился он к молчаливому коту, который с серьёзным видом рассматривал то снимок, то оригинал.

– Пойдём отсюда! Может, найдём кого-нибудь, кто объяснит всю эту чертовщину! – позвал Дункан и направился к проёму в стене.

Брысь только сейчас обратил внимание, что серая металлическая дверь валялась на полу, сорванная с петель неизвестным силачом. Очевидно, тем монстром, что бушевал сейчас на палубе «Элдриджа».

Путешественник во времени оглянулся на молнию, огненным кольцом обрамляющую вход в «подъезд». Аналитическим кошачьим умом он уже догадался, что лестница соединила не только разные пространства, но и разные исторические отрезки. Это значительно расширяло зону поисков белобрысого грызуна, но Брысь не привык опускать лапы перед трудностями и предаваться унынию, если оставалась хоть малейшая надежда на успех задуманного. В данном случае удача могла поджидать где угодно, так что искатель приключений бодро спрыгнул со стола и кинулся догонять своего спутника.

В соседнем помещении тоже никого не оказалось, однако опрокинутые стулья указывали на спешку, с какой покидали комнату те, кто на них сидел. Матрос с тоской озирался среди непонятных для выходца из сороковых годов прошлого столетия предметов – компьютеров и телевизоров, а пришелец из будущего заинтересовался картами, занимавшими целую стену.

На одной была представлена Солнечная система. Брысь видел похожее изображение в библиотеке цесаревича Александра и ещё тогда выяснил, что его родная Земля не только шар, но и третья планета от Солнца – большой звезды, которая, в отличие от всех остальных, крошечных, сияет на небе днём. Да ещё таким нестерпимым блеском, что её нельзя разглядывать так же долго и пристально, как Луну.

Ближе всех к Солнцу расположился Меркурий, и Брысь пожалел его жителей – им наверняка приходилось несладко от такого горячего соседства. Даже земные теплолюбивые коты иногда вынуждены искать спасительный тенёк от обжигающих лучей, а уж меркурианские небось вообще не вылезали из прохладных подвалов!

Впрочем, начитанный Савельич как-то упомянул, что другие миры безжизненны, поскольку в них нет подходящих условий, но искатель приключений сомневался, чтобы столько места пропадало зря, и продолжал втайне сочувствовать тем, кому судьба выделила для обитания не такую комфортную планету, как землянам… А может, космические дома разыгрывали в лотерею?..

Фантазия тут же подсунула картинку, где разномастные коты (кому же ещё доверить ответственную миссию!) напряжённо уставились на стеклянный крутящийся барабан. Внутри весело подпрыгивали, стукаясь пластмассовыми боками, белые шарики с цифрами. (Консьержка тётя Маша из подъезда дома на канале Грибоедова, где Брысь однажды зимовал, любила смотреть на них по маленькому телевизору. *)

*Персонаж из книги «Приключения котёнка Брыся»

Потом каждый участник, зажмурившись, чтобы не подглядывать, вытащил свой единственный шар – с номером планеты, на которой предстояло поселиться ему и тем, от чьего имени он выступал.

Брысь не удержался и тоже запустил лапу в воображаемый барабан. «4» с изумлением увидел он мысленным взором и обратился к карте, чтобы посмотреть, куда бы его занесло, случись такая лотерея на самом деле.

– Меркурий, Венера, Земля, – начал отсчёт искатель приключений, – Марс! Так себе планетка, почти вдвое меньше нашей, – расстроился Брысь из-за неудачного жребия…

Глава четырнадцатая, в которой появляется двойник Дункана

Цветное изображение четвёртой планеты с двумя спутниками висело рядом с картой Солнечной системы и было снабжено массой дополнительных сведений и цифр, из которых путешественник во времени машинально отметил расстояние от Земли – шестьдесят восемь миллионов километров (что не укладывалось в голове из-за невозможности сравнить с чем-то привычным – например, сколько суток пришлось бы ехать поездом или лететь самолётом к выигранному в лотерею месту обитания*), а также длину марсианского года, почти в два раза превышающего земной.

*Брысю довелось испытать на себе оба вида транспорта (книга «Брысь, или Кот Его Высочества», часть 4 «Брысь и Янтарная комната»).

Саше бы там не понравилось – летних каникул не дождёшься! Опять же, ёлка с подарками вдвое реже. А на прошлый Новый год им вручили по игрушке: Савельичу – заводную мышку (видимо, чтобы не скучал по настоящим из Летнего сада); Брысю и Рыжему – по мячику с торчащими из него пушистыми пёрышками; Мартину – тоже мяч, только большой, хотя он так мечтал о новой латексной утке! Правда, пёс всё равно обрадовался и скакал выше головы. Много ли ему, лопуху, надобно для счастья?!

Чтобы прогнать грусть, навеянную нечаянными воспоминаниями, искатель приключений перевёл взгляд на снимки марсианской поверхности. Однако они не добавили оптимизма: скучная красновато-коричневая пустыня, испещрённая кратерами и утыканная горными хребтами и вулканами. Самый высокий из них – Олимп – достигал двадцати семи километров в высоту, если цифры не врали. Представить такую махину не получалось, как Брысь ни старался.

Между тем матрос в пустом зале не задержался и перешёл в следующий.

– Жуть! – донёсся до пришельца из будущего сдавленный вскрик.

Это могло означать лишь одно – мрачные предположения подтвердились. Искатель приключений несколькими пружинистыми прыжками пересёк зал и замер рядом с Дунканом.

Следы жестокого пиршества Зверя виднелись повсюду, и бывалый путешественник во времени содрогнулся. Страшные ярко-красные лужи ещё не успели подсохнуть, словно монстр только что закончил терзать свои жертвы. Брысю даже показалось, что он слышит его отвратительное чавканье.

Звук, однако, не исчезал. Пришелец из будущего навострил уши – не чавканье, а судорожные всхлипывания раздавались из дальнего угла комнаты. Брысь осуждающе взглянул на спутника: кто-то из Людей срочно нуждался в помощи, а матрос медлил!

Не дождавшись каких-либо действий от парализованного ужасом Дункана (даром что военный моряк!), Брысь направился туда, откуда доносились рыдания. На разбросанные вокруг части человеческих тел, что пришлись чудовищу не по вкусу, он старался не смотреть.

У стены, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, сидел на корточках… двойник Дункана с фотографии! Неуловимая аура, присущая каждому живому существу и уникальная, как рисунок носа (у Людей, впрочем, больше в ходу были отпечатки пальцев), безошибочно подсказала Брысю, что перед ним не кто иной, как сам Дункан! Тот, который всё ещё жался в дверном проёме, не решаясь сделать и шагу!

«Вот так ситуация!» – ошарашенно подумал путешественник по историческим эпохам. С матросом произошло то, что мешало Брысю повторить предпринятую однажды попытку и спасти бывшего хозяина и друга, императора Александра Второго, от гибели*, – страх встречи с самим собой. Савельич философски предположил, что такое событие может повлечь непредсказуемые последствия и вообще нарушить течение времени.

*Эти события описаны в книге «Брысь, или Кот Его Высочества» (часть 3 «Брысь, или Ночь во Дворце»).

«Нельзя, чтобы они увидели друг друга!» – пронзило пришельца из будущего, и он кинулся назад, мельком отметив, что «второй экземпляр» Дункана не ранен, а просто смертельно напуган…

Глава пятнадцатая, в которой Брысь хочет помешать смещению времени

Взъерошенный вид кота, который сначала отважно бросился выяснять происхождение всхлипывающих звуков, а теперь с вытаращенными глазами мчался назад, словно за ним гналось чудовище, повергло матроса в ещё больший ужас. Ноги Дункана онемели и подогнулись. Так что когда Брысь достиг своего спутника, тот предстал в таком же сидячем положении, что и его слегка повзрослевшая копия.

Последнее, кстати, тоже являлось загадкой – ведь с момента Филадельфийского эксперимента прошло ровно сорок лет, если верить дате на мониторе компьютера, и «копия» должна была смотреться более потрёпанной временем!

«Куда бы его спрятать? – растерянно подумал искатель приключений, остановившись перед матросом. – Может, заманить обратно на лестницу, а там укрыться за какой-нибудь дверью?»

Брысь ухватился зубами за угол косынки, свисающей из-под широкого отложного воротника (на его придирчивый взгляд, самую нарядную часть иностранной моряцкой формы), и потянул на себя. Дункан безропотно подчинился «уговорам» кота. Однако, не дойдя до огненного кольца нескольких шагов, вдруг развернулся и кинулся прочь. В то же мгновение острый кошачий слух различил странные звуки, доносящиеся из таинственного «подъезда». Впрочем, странными они показались лишь в первые доли секунды – по лестнице мягко ступали звериные лапы.

Искатель приключений отпрянул и поспешил за своим спутником, удивлённый фактом, что человек распознал угрозу раньше него. «Очевидно, это последствия эксперимента с эсминцем, – заключил Брысь, – зелёный туман обострил чувства и выявил скрытые резервы человеческого организма!»

***

Дункан перестал всхлипывать и уставился на бегущего в его сторону человека в матросской форме времён Второй мировой войны. Когда-то он носил такую же, пока эсминец, на котором он служил, не стал объектом для эксперимента и не произошла катастрофа, превратившая его жизнь в научно-фантастический роман.

Человека преследовал зверь. Мозг, воспалённый трагическими событиями, не сразу поверил, что серо-белое создание с выпученными глазами – обычный кот.

Матрос чуть было не проскочил мимо, в распахнутую дверь, но вдруг обернулся и замер с поражённым видом. Кот же и вовсе метнулся к Дункану, вспрыгнул к нему на грудь, прижался тёплым мягким животом к лицу, а передними лапами обхватил его голову.

Прикосновение густого меха к коже было необыкновенно приятным и успокаивающим, но зверёк загораживал обзор, и Дункан отодвинул от себя упитанное тельце. Кот сопротивлялся: истошно мяукал, извивался и пытался дотянуться до глаз, словно хотел выцарапать.

– Не смотрите друг на друга! – вопил Брысь, дёргаясь в руках Дункана «старшего» (как он решил для удобства именовать того, кто, благодаря усам, выглядел взрослее). – Испортите время, и я тут у вас застряну, а меня дома ждут!

Усилия оказались тщетными – взгляд человека переместился поверх кошачьей головы. Брысь поставил торчком уши – в последней отчаянной попытке помешать взору Дункана «старшего» достигнуть цели и свершиться непоправимому. С точки зрения физики, химии, биологии и прочих естественных наук, чьи законы категорически попирались этой встречей!

Человек вздрогнул, а искатель приключений обречённо повис в его руках, со страхом ожидая какого-нибудь катаклизма, по сравнению с которым померкнут и зелёный туман, и поглощающий Людей эсминец, и ненасытный монстр, и странный пространственно-временной подъезд.

Брысь даже зажмурил глаза и прижал к голове уши, чтобы не ослепнуть и не оглохнуть от столкновения двух реальностей. Однако пролетали мгновения, а ничего нового не происходило: Дунканы сопели носами, пытаясь осмыслить своё необычайное сходство, а вкрадчивые шаги зверя неумолимо приближались.

«Он уже стольких проглотил! Может, наелся?» – мелькнула робкая надежда и тут же рухнула. Чудище ведь смахивало не только на собаку, но и на представителя семейства кошачьих. Что, если оно развлекалось с жертвами и на сытый желудок, как все нормальные коты?! Брысь опять заёрзал, пытаясь высвободиться, – если придётся улепётывать, то он предпочёл бы делать это самостоятельно, а не на руках у медлительного человека.

Сердитый вид кота привёл Дункана «старшего» в чувство.

Вот и случилось то, чего опасались коллеги! Впрочем, какие они ему коллеги?! Они – учёные, а он всего-навсего матрос эсминца с незаконченным школьным образованием и в физике смыслит не больше этого серо-белого зверька.

Дункан выпустил извивающегося кота, и тот принялся усердно разглаживать взъерошенную шерсть, время от времени с любопытством поглядывая ярко-жёлтыми глазами то на одного, то на другого. «Очевидно, думает, что мы близнецы-братья!» – решил Дункан, оттягивая момент объяснения со своим вторым (или первым?) «Я».

Матрос тоже обескураженно молчал.

– Здесь оставаться опасно! – наконец выдавил он, так и не найдя объяснения удивительной, почти зеркальной похожести незнакомца с ним самим. И если на фотографии его можно было принять за двойника – хоть редкую, но всё же встречающуюся шутку природы, то вблизи человек нестерпимо, невероятно, до мельчайших чёрточек и родинок напоминал ему себя. И это пугало едва ли не больше того, что он каким-то непостижимым образом очутился в будущем. И не на корабле, а на суше, неизвестно где…

– База в Монтауке, – словно прочитал его мысли «двойник» и печально покачал головой: – Нам с тобой опасность не грозит. Нас он не тронет…

Брысь замер с поднятой лапой, которой как раз намывал серую половину мордочки, с волнением дожидаясь исхода судьбоносной встречи (любопытство превозмогло страх и желание поскорее спрятаться от Зверя).

– Откуда ты знаешь, что нас он не тронет? – Спутник Брыся покосился на растерзанные тела и добавил, собравшись с духом: – Мы с тобой родственники?

– Ты не поверишь в то, что я скажу, – медленно выговорил Дункан «старший». – Лучше подумай сам…

– Ты – это я? – прошептал матрос внезапно охрипшим голосом. Видимо, фантастическая мысль уже посещала его, так что оставалось лишь озвучить…

Брысь от души пожалел бедолагу – не хотел бы он очутиться на его месте и увидеть, что другое «Я» без спросу обзавелось густой растительностью над верхней губой! (Против усов как таковых искатель приключений не возражал – в кошачьей жизни без этого важнейшего органа осязания вообще не обойтись. А вот для чего их использовали Люди, оставалось загадкой. Наверное, мечтали хоть чуточку походить на котов…)

Дункан «старший» кивнул.

– Зверь – порождение нашей фантазии… Так что ему нельзя нас убивать.

– А нам его? Тут есть оружие? – вдруг преобразился спутник Брыся, наконец-то вспомнив, что он не барышня, а военный моряк. (А возможно, он обрадовался возможности заняться более привычным делом, чем беседа с самим собой и тягостные размышления, как «фантазия» могла натворить столько реальных бед и как вообще появилась на свет в столь жутком облике…)

Дункан «старший» уныло пожал плечами.

– Может, и есть оружие в комнате охраны… Только вряд ли у нас получится избавиться от монстра таким примитивным способом! А насчёт его странного облика… («Ничего себе странного! – возмущённо подумал искатель приключений. – Такую тварь даже в энциклопедии не сыщешь!») Я и сам не пойму… Вдруг одновременно привиделись огромная дворняга и два кота, рыжий и чёрный… А я как раз к креслу был подключен. Мы опыты ставили по превращению образов из моей головы в предметы. Вот чудище и появилось!

Брысь ностальгически вздохнул – где-то там, в таинственных глубинах времён, обиженные его недемократичным поступком, дожидаются окончания спасательной операции его собственная беспородная псина и два кота, даже цвет совпал!

Глава шестнадцатая, в которой Савельич придумывает план

Саша и Вова, объединённые общим горем, торжественно похоронили обувную коробку вместе с содержимым, из-за которого пропали их любимые питомцы, на пустыре за домом в заранее выкопанной ямке. Мартин сидел поблизости, поскольку обряд происходил во время его вечерней прогулки, и наблюдал за церемонией с чувством облегчения – отпала проблема, как добраться до волшебных склянок, и надеждой, что хотя бы в одной из них окажется эликсир с необходимыми для перемещения свойствами.

Чтобы мальчики не заподозрили его в намерении изъять коробку при первом удобном случае, пёс нацепил на морду скорбное выражение, соответствующее моменту. Впрочем, он на самом деле грустил с той самой минуты, как Брысь отправился в рискованное путешествие совершенно один. Савельич и Рыжий тоже были опечалены случившимся, но их присутствие в прошлом рядом с искателем приключений всё равно не принесло бы столько пользы, как крепкого и мощного пса, горевал Мартин.

Он проводил глазами ценную картонку, исчезнувшую в мягкой земле. И даже помог её закопать, словно сам мечтал поскорее избавиться от источника ужасных бед.

Пафнутий и Брысь не возвращались уже целых два дня, и помрачневший философ твердил о каком-то смещении времени, которое нарушило привычное действие изобретённого Вовкой средства. Молодой пёс силился представить секунды, минуты и часы, но они прочно соединились в его голове со стрелками на будильнике – те и впрямь постоянно оказывались на новом месте!

Однако причина их коварства была Мартину хорошо известна: стоило выколупнуть батарейку – и магическое движение по циферблату прекращалось! Хотя… утреннюю прогулку всё равно сменяла вечерняя, а мама Лина ни разу не ошиблась, когда подавать завтрак, а когда – ужин. Видимо, время выглядело сложнее, чем скреплённые друг с другом тикающие металлические хвостики…

Сначала Мартин не собирался делиться с котами новостью, что он получил доступ к заветной коробке. Чтобы не обнадёживать приятелей понапрасну. Однако глазастый Рыжий сразу заметил таинственное выражение на простодушной собачьей физиономии и заставил раскрыть причину.

Савельич выслушал рассказ без энтузиазма. Пожилому философу была нестерпима сама мысль, что ещё кто-то из друзей сгинет в неизвестности. Томительное ожидание исчезнувшего Брыся он коротал на Сашином письменном столе, с любопытством заглядывая в тетрадки и учебники или с грустью рассматривая потрёпанный ошейник из шёлковых золотистых нитей, с которым Саша не расставался, нацепив себе на руку.

Мальчик не казался особенно удручённым – видимо, верил в скорое возвращение заядлого путешественника во времени и печалился лишь о том, что не узнает, где побывал серо-белый авантюрист и какие приключения пережил вместе с Пафнутием. В том, что кот и грызун находятся в одном месте, пусть и неведомом, Саша не сомневался.

Решение друга-химика покончить раз и навсегда с опасными опытами он воспринял с пониманием, хотя и скептически. Брысь и без всякой волшебной жидкости умудрялся переноситься из эпохи в эпоху, а значит, Вовка был ни при чём. Просто Сашин любимец выбрал беспокойную судьбу. И кто же мог предугадать, что лысохвостый питомец Менделеевых окажется таким же непоседой?!

В отличие от философа, Рыжий известию обрадовался и с воодушевлением встречал Мартина после каждой прогулки, расспрашивая, сколько склянок удалось изучить и не попалась ли среди них нужная? Пёс сокрушённо вздыхал и мотал головой. С наступлением летнего тепла на улицу высыпало столько детворы, что Мартина не спускали с поводка даже на пустыре – его облюбовали мальчишки для игры в футбол.

– Ночью нужно идти! – посоветовал Рыжий.

– Ночью у меня по расписанию нет прогулок! – пригорюнился пёс.

– Тоже мне проблема! – подал голос мудрый Савельич. – Сделаешь вид, что живот расстроился и до утра терпеть не можешь!

– Тогда ему дадут горькую таблетку! – пожалел приятеля Рыжий.

– Зато погулять выведут! – сурово заключил философ. Он сердился на себя за то, что поддержал опасную затею.

Той же ночью Мартин принялся жалобно скулить у входной двери, и Николай Павлович, отчаянно зевая, повёл «несчастного» пса на улицу. А Лина приготовила лечебный раствор, чтобы влить в больного сразу по его возвращении.

Прогулка длилась долго. «Наверное, фарш некачественный попался!» – переживала Лина, вспоминая цвет и запах мяса, добавленного в кашу Мартина, – теперь и то и другое казалось ужасно подозрительным.

Коты тоже не спали – сидели в прихожей и поджидали своего приятеля. Лина умилилась, глядя на их напряжённые мордочки. Впрочем, если бы она умела читать кошачьи мысли, то поняла бы, что привела их сюда вовсе не тревога за Мартина, а беспокойство за склянку, которую должен был притащить пёс и которую она могла обнаружить, вливая лекарство в пасть мнимого больного.

Мартин тоже этого опасался, а потому сразу промчался в детскую, демонстрируя, что ему заметно «полегчало». И лишь спрятав пузырёк под подстилку, где хранился научно-технический журнал, пёс притопал на кухню с виноватым и покорным видом.

– Ну что? – взволнованно спросил Рыжий, как только лечебные процедуры закончились и успокоенные родители снова легли спать.

Вместо ответа Мартин приподнял краешек своей лежанки.

– То, что надо! – торжественно прошептал он, старясь не разбудить Сашу.

Изрядно помятая страница с фотографией эсминца снова была извлечена на лунный свет. (Всё это время Мартин заботливо оберегал и её, и журнал от посягательств мамы Лины, которая норовила избавиться от «макулатуры» каждый раз, когда пылесосила в комнате. Однако пёс караулил момент уборки и не разрешал ничего выкидывать, стойко перенося ласковые сетования на то, что он никак не повзрослеет.)

– Тут на всех хватит! – бодро воскликнул Рыжий, но тут же осёкся и обратился к философу просительным тоном: – Хотя тебе лучше с Сашей остаться! А то ему совсем одиноко будет, пока мы не вернёмся!

– С чего ты решил, что я возьму тебя с собой?! – возмутился Мартин. – Без тебя отлично справлюсь! Вообще не хотел вам ничего говорить! Вы меня вынудили!

Рыжий привычно увеличил глаза до размеров чайных блюдец:

– А как же «один за всех и все за одного»?! Ну, кроме Савельича, он пожилой…

Книгочей участия в споре не принимал. Он смотрел на спящего Сашу. Левая рука мальчика лежала поверх одеяла, на ней поблёскивал золотистый ошейник Брыся.

– Куда вы без меня… Неучи…

Ещё никогда это слово так не ласкало слух Рыжего и Мартина (обычно в глубине души они на него обижались). Что говорить – философ многократно превосходил их знаниями и путешествовать в неизведанных лабиринтах пространственно-временных коридоров в компании сведущего Савельича было бы намного безопаснее. Правда, их приятель не имел физико-математического образования, но зато от корки до корки прочитал научный журнал со статьёй о Филадельфийском эксперименте. Главное, чтобы он не приставал с лекциями и не отвлекал от цели перемещения в прошлое! Савельич уже и так несколько раз порывался объяснить им Единую теорию поля Эйнштейна, и у Рыжего заныли зубы, а у Мартина чуть было взаправду не разболелся живот.

Как всегда, то, чего очень ждали, не торопилось наступать – заговорщики еле дотерпели до момента, когда квартира опустеет. Чтобы никто из домашних не помешал их планам. Несмотря на долгое отсутствие Брыся и Пафнутия, друзья надеялись, что им повезёт и они успеют возвратиться к приходу Саши из школы, а заодно вернуть в лоно семей запропастившихся приятелей, которым явно не хватило знаний и они не смогли справиться с проблемой самостоятельно.

Надежда надеждой, но, провожая утром Сашу, маму Лину и папу Николая Павловича, коты мурчали особенно старательно и проникновенно, а пёс облизывал родные лица дольше и тщательнее обычного – на всякий случай…

– Какие вы милые! Понимаете, как мы переживаем за Брыся! – уходя последней, прослезилась Лина.

Едва за ней закрылась дверь, питомцы дружно бросились в детскую – выполнение задуманного не терпело отлагательств…