Текст книги "Трое из Лукоморья (СИ)"
Автор книги: Ольга Куно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Глава 7
Любому стрелку, будь то охотник, воин или лучник-любитель, ученик или мастер своего дела, совершенно необходима цель. Без мишени стрельба теряет смысл, будь у вас хоть самое лучшее на свете оружие и тысяча превосходных стрел. Там, где нет цели, невозможно оценить меткость лучника. Врождённый талант и годы тренировок, верный глаз и твёрдая рука, умение ждать и способность оценить силу ветра, – всё это лишается какого-либо смысла.
Каждый человек в чём-то напоминает стрелка. Ему тоже необходима цель, во имя которой он мог бы использовать свои навыки и таланты, ради которой будет готов потратить время, силы и прочие ресурсы, цель, стремясь к которой он станет двигаться вперёд. Без цели жизнь со всеми её благами тускнеет, а человек превращается в виртуозного лучника, которому не во что стрелять. Цель может быть вечной или сиюминутной, единственной или одной из тысячи, но главное, чтобы она была. Мы движемся то бегом, то ползком, по своим извилистым дорожкам, ради того, чтобы разбогатеть, научиться готовить щи, спасти мир, или выиграть партию в карты.
Вот только что делать, когда цель настолько далека, что вам не удаётся мысленно охватить всю протяжённость маршрута? Как быть, к примеру, если вам предстоит уничтожить демона, но вы понятия не имеете, как такое можно осуществить? Ответ предельно прост. Надо всего лишь сосредоточиться на промежуточных целях, менее глобальных, зато более понятных. На тех целях, которых реально достичь на данном этапе. Тогда, преодолевая одно небольшое препятствие за другим, того и глядишь, доберёшься шаг за шагом и до главного. И сумеешь проложить жирную красную линию поверх нечётко очерченного пунктира предполагаемого маршрута.
В нашем случае такой промежуточной целью стал кинжал Керис. И в первую очередь необходимо было поговорить с человеком, который мог бы подсказать, где найти этот кинжал. Именно к такому знатоку холодного оружия мы сейчас и направлялись. Дорога к его замку лежала мимо многочисленных деревень, и потому эти два дня пути прошли относительно легко. Хлебосольные и словоохотливые селяне неоднократно угощали нас свежим молоком, хлебом и сыром. Ночевать под открытым небом тоже не приходилось: один раз мы остановились в пустовавшем охотничьем домике, другой – в избе у одной одинокой и гостеприимной старушки. В одной из деревень, наиболее крупной и оживлённой, был даже небольшой придорожный трактир, однако его мы предпочли обойти стороной. Не следовало забывать ни о ищущих Дару стражниках, ни о загадочном человеке в оранжевом плаще. Впрочем, до сих пор нежелательных встреч не состоялось: то ли помогали элементарные меры предосторожности, то ли попросту везло.
– Дара, не отставай!
Я замедлила шаг, поджидая, пока она нас в очередной раз нагонит. Дорога тянулась вдоль большого пастбища, и девочка то и дело останавливалась, чтобы посмотреть на жующих сочную траву лошадей. Лошади и правда были что надо, не какие-нибудь старые деревенские клячи. Неподалёку расположилась знаменитая на весь остров ферма, где разводили особую местную породу. Здешние лошади шли нарасхват; дворяне со всего острова охотно вставали в очередь на ещё не родившихся жеребят, поэтому дела у фермы шли лучше некуда. Под пастбища отводилась всё большая территория, число разводимых лошадей росло, поблизости появлялись новые постройки. Но, несмотря на все изменения, мне не составило труда узнать это место.
– До замка уже совсем недалеко, – заметила я, когда мы снова поравнялись с Ярославом. – Часа четыре пути.
– Значит, ещё один раз придётся заночевать где-то по дороге, – заметил Ярослав, косясь на быстро опускающееся солнце.
– Видимо да. Можно, конечно, поднапрячься и дойти до места среди ночи.
– Хозяин замка сильно обрадуется, – предположила Дара, отрывая, наконец, взгляд, от очередной красавицы-двухлетки.
– Предполагаю, что меня он будет рад видеть в любое время, – возразила я. Но, немного подумав, добавила: – И всё-таки я бы, пожалуй, не стала проверять его гостеприимство столь радикальным образом.
– Это облака или дым? – спросила Дара, указывая далеко вперёд, туда, где над древесными кронами по небу двигалась длинная красноватая полоса. Полоса всё время колебалась, по мере того, как отдельные её части меняли форму. Иллюзорный красноватый оттенок придавало опускающееся к горизонту солнце.
– Похоже на дым, – одобрительно заметила я.
Девочка училась обращать внимание на полезные в дороге мелочи. Вероятнее всего, дым шёл из нескольких печных труб и объединялся в единое вытянутое облако под влиянием достаточно сильного ветра. Значит, впереди была деревня.
– Вот там и переночуем, – ответил моим мыслям Ярослав.
Мы слегка ускорили шаг.
К тому времени, как мы добрались до деревни, уже окончательно стемнело. Однако гостеприимная череда светящихся окон, а также несколько костерков, разведённых во дворах, не давали возможности сбиться с пути. Около длинной, слегка покосившейся изгороди стоял, опираясь о палку, седой старик, по-видимому из местных. Ярослав направился прямиком к нему.
– Скажи, отец, где в вашей деревне можно остановиться на ночлег? Только нам бы не в трактире, – добавил он, – а, знаешь, по-домашнему, чтоб почище и потише было.
– А это вам к старосте, – не задумываясь, указал старик, – за третьим забором налево. У него путники часто на постой останавливаются. Увидите высокий такой дом, с флюгером на крыше.
Староста, как видно, был человеком зажиточным. Его дом, в отличие от большинства в округе, оказался двухэтажным. Семья старосты жила на первом этаже, там же располагалась и кухня. А на втором этаже, куда вела старая скрипучая лестница, находились ещё две комнаты, одна напротив другой; их-то хозяин и сдавал ищущим ночлега путникам. Доход с этого был пусть и небольшой, но верный: хотя основные тракты обходили деревню стороной, несколько дорог сюда всё-таки вели. Кто-то приезжал посмотреть лошадей, кто-то направлялся из Миргорода в Велиград, кто-то шёл на юг к Степному Источнику, считавшемуся целебным. Так что особого наплыва гостей не было, но одного, а то и двух постояльцев староста принимал вполне регулярно.
Пока Ярослав с Дарой договаривались о ночлеге, я покормила Мэгги и убедилась в том, что она нашла себе уютный закуток во дворе. Никаких следов пребывания в деревне солдат видно не было. Напоследок оглядевшись, я последовала за своими спутниками. Лестница скрипела так, словно была жутко недовольна гостями, топающими по ней то вверх, то вниз, и готова в любую секунду обвалиться в отместку. Дверь в комнату тоже пронзительно скрипнула, правда, уже в другой тональности.
Комната была небогато убранная, с простенькой мебелью и старой, застиранной постелью. Зато здесь было чисто и достаточно просторно для троих. Даже спать на полу не было необходимости; здесь стояло две кровати: одна большая, двуспальная, и ещё одна поуже и покороче, видимо поставленная здесь в качестве детской. Казалось бы, места для троих действительно достаточно…Но без сложностей всё-таки не обошлось.
– Я с ней вместе не лягу, – категорично заявил Ярослав, обращаясь почему-то к Даре, но пальцем указывая на меня.
Не так чтобы я сама сильно стремилась улечься вместе с воином, однако его слова задели меня до глубины души. Видимо, потому, что всего на несколько мгновений опередили моё собственное заявление аналогичного содержания.
– Не очень-то и хотелось, – фыркнула я в ответ. – А всё-таки позволь поинтересоваться: чем я тебя так уж не устраиваю? Неужто все девицы, с которыми тебе до сих пор доводилось делить ложе, были намного красивее меня?
Пусть только попробует ответить, что да; я как раз на это и нарывалась.
– Нет, – разочаровал меня Ярослав, – дело не в этом. Просто я выбираю безопасный секс.
– Ой, а это как? – сразу же заинтересовалась Дара.
– Это когда нет опасности, что после секса тебя превратят в какую-нибудь гадость, вроде лягушки, – пояснил Ярослав, скидывая дорожный плащ и набрасывая его на крышку стоящего в сторонке сундука.
– Подумаешь, можно подумать, что если мы будем спать на разных кроватях, это помешает мне тебя заколдовать, – пригрозила я. – В любом случае лечь с Дарой я тебе не позволю. Ещё не хватало подпускать к ребёнку такого распутника, как ты!
– Это я-то распутник?! – искренне возмутился Ярослав. – Ну и хорошо, – внезапно успокоился он. – Раз уж меня по-любому записали в распутники, пойду пообщаюсь со старшей дочкой хозяина. Она мне, между прочим, глазки строила!
– Ну и иди, – огрызнулась я. – А ну-ка стоять! – Мой крик остановил Ярослава, который уже было развернулся и взялся за ручку двери.
– Какие-то проблемы? – спокойно поинтересовался он.
– Пока нет, – ответила я, – но будут, если ты натворишь тут дел! Здесь тебе не город! Застукают тебя с дочкой старосты – и всё, сразу в мэрию поволокут, жениться.
– Ничего, отобьюсь!
– Не отобьёшься. Это ты от вражеских солдат можешь отбиться, от троллей, от демона, на худой конец. А от бабы, которая решила, что ты обязан взять её в жёны, не отобьёшься никогда! Так что лучше сиди тут и не рыпайся.
– Интересно, а почему бы мне, в конце-то концов, не жениться на дочке старосты? – Такая перспектива Ярослава совершенно не радовала, но чего не скажешь в пылу спора? – Она, между прочим, симпатичная!
– Мало ли кругом симпатичных! Что, на всех жениться, что ли?
– Так, пойду-ка я подышу свежим воздухом, – громко заявила Дара. – А вы пока доругайтесь тут без меня.
Дверь открылась и снова захлопнулась. Мы с Ярославом переглянулись, оба несколько смущённые. В любом случае продолжать спор как-то расхотелось.
– Да ладно, лягу я на этой кровати, маленькой, – примирительно сказал воин.
– А ноги куда денешь? – спросила я, с сомнением оценивая габариты детского спального места.
– Да уж приткну куда-нибудь.
Мне захотелось тоже внести свою лепту в наше примирение.
– Слышишь, – сказала я, понизив голос, – мне тут хозяйка шоколадку впихнула, когда я после вас в дом зашла. А Даре шоколад нельзя, у неё на него аллергия. Так, может, мы это, поделим по-братски, пока её нет?
– Ну давай, – не стал кочевряжиться Ярослав.
Я извлекла из сумки небольшую тёмно-коричневую плитку, сломала пополам и подошла к Ярославу, протягивая ему половину.
На этот раз дверь почему-то не заскрипела.
– А что это вы здесь делаете? – подозрительно спросила Дара.
– Стучаться надо! – хором воскликнули мы с Ярославом, поспешно отскакивая друг от друга и пряча под одеждой вожделенный продукт.
Судя по взгляду, которым одарила нас девочка, в невинность наших намерений она не поверила.
Солнечный свет, проникший в комнату через открытое окно, прямоугольным полотном разлёгся на кровати, свесился на пол и убегал наискосок сужающимся к двери ковриком. Дара открыла глаза и немного полежала, глядя в потолок. Остальные ещё спали, старательно проигнорировав разоравшихся на рассвете петухов. Птицы словно чувствовали это и продолжали периодически кукарекать, напоминая окружающим о том, что утро вообще-то давно наступило. Дара тихонько встала с двуспальной кровати, которую делила с Эленой, натянула через голову немного великоватое платье и выскользнула из комнаты.
Назад она возвратилась бегом, тяжело дыша, радуясь лишь тому, что задачу разбудить остальных добровольно взяла на себя заскрипевшая дверь.
– Солдаты! В доме! – встревоженно сообщила она. – Они нас ищут.
Я с трудом разлепила глаза, стараясь спросонья понять, что такого особенного происходит. Ярослав, напротив, вскочил мигом, хотя тут же выругался и согнулся пополам, поспешно растирая затекшие ноги. Что ни говори, а детская кровать была ему откровенно мала, и спать пришлось в крайне неудобной позе.
– Сколько их? – быстро спросил он.
– Кажется, трое.
– Они тебя видели?
Дара покачала головой.
– Я спряталась за лестницей. Они расспрашивали дочку старосты. Спросили про ведьму с девочкой. Но она Элену не видела, сказала, что здесь вроде бы мужчина с девочкой остановился, а насчёт ведьмы она ничего не знает. Они продолжили расспрашивать, а я потихоньку сюда вернулась.
– Думаешь, они не услышали, как ты поднималась по лестнице? – встрепенулась я, поспешно натягивая на себя платье.
– Если ступать на край ступенек, возле самых перил, то она не скрипит, – пояснила Дара.
– Их пока не видно, но снизу слышны голоса, – сказал Ярослав, тихонько приоткрывший дверь и выглянувший наружу.
– Что будем делать?
– Попробуем переждать. Если они поднимутся, придётся принять бой.
– А если уйти через окно?
– На нём решётка, без шума не снять. Ничего, трое – не дюжина. Прорвёмся.
– Прорваться-то прорвёмся, но какой след горящий за собой оставим! "Здесь были Дара, Ярослав, Элена".
Лестница громко заскрипела; сквозь скрип можно было различить и топот шагов. Я кинулась к сумке.
– Так…Где же это было…Ах, вот! – Я протянула Даре крошечный флакон. – На, выпей быстрее!
– Что это? – спросила Дара, подозрительно разглядывая сосуд с тёмной жидкостью.
– Эта штука сделает тебя невидимой. Правда, ненадолго, она действует в течение пяти минут. И больше порций у меня нет.
Дара вылила содержимое флакона себе на язык, а я схватила стоявшие на столике песочные часы, отмерявшие как раз пять минут, и перевернула. Песчинки потихоньку посыпались вниз через узкое отверстие. Дару уже не было видно.
– Надеюсь, мы успеем выставить их за этот срок.
– Ничего себе! – воскликнул Ярослав, усиленно вглядываясь туда, где только что растворилась в воздухе Дара.
– Дара, учти: тебя нельзя увидеть, но можно услышать или найти на ощупь, – предупредила я. – Поэтому будь осторожна. Имей в виду: я тебя вижу своим способом, так что в случае необходимости можешь подать мне знак.
Я принялась отчаянно сдёргивать с себя платье.
– Что ты делаешь??? – зашипел на меня Ярослав.
Шум шагов был уже совсем близко.
– Это ты чего стоишь, как истукан? – шёпотом ответила я. – Быстро снимай рубашку и марш в кровать! Да не в ту, в эту!
Я указала на двуспальную кровать и сама подала пример, забираясь под одеяло. Ту дополнительную минуту, в течение которой в нашу дверь стучали и требовали открыть, мы использовали, чтобы договориться о деталях.
На стук и крики никто не отвечал, и, наконец, младший сержант Иван Стеблов сам распахнул дверь и, держа меч наготове, вошёл в комнату. Сослуживцы последовали за ним. Их взгляду предстала несколько неожиданная картина, заставившая солдат смущённо опустить оружие. В комнате было пусто, и только на большой двуспальной кровати размеренно шевелилось одеяло. Вверх – вниз, вверх – вниз. Одеяло немного сдвинулось в сторону, и из-под него показались растрёпанные женские волосы. Иван почувствовал, как потеплели, краснея, кончики ушей. Петька тихонько кашлянул, а Василий непроизвольно отступил назад, поближе к выходу.
– Ну дорогой, не останавливайся! – простонала я, тяжело дыша. – Зачем ты стягиваешь одеяло?
– Здесь жарко! – выдохнул и вправду вспотевший Ярослав.
Он крепко обхватил меня своими сильными руками и страстно поцеловал в губы. Я, разумеется, ответила. Мы перевернулись, и незваные гости оказались в поле моего зрения. Я громко завизжала, ныряя под одеяло. Ярослав, наоборот, поднялся повыше, непонимающе уставившись на солдат. Те заметно покраснели, особенно один, стоявший чуть впереди остальных.
– Ой! Мальчики, – констатировала я, немного "придя в себя". – А что это вы здесь делаете? Это ты подстроил, шалунишка? – спросила я, игриво толкая Ярослава в бок.
Ярослав молча покачал головой, якобы пребывая в полной растерянности.
– Ну, котик, мы так не договаривались, – попеняла ему я. – Я сразу с несколькими этим не занимаюсь. Это не мой профиль.
– Мужики, а вы чего здесь делаете? – К Ярославу наконец-то вернулся дар речи.
– Мы…это…мы по делу, – промямлил Иван.
– Ко мне все приходят по делу, – хихикнула я. – Вот что, ребятки, за погляд беру двойную цену. Хотите – платите, нет – выметайтесь.
– Да уж, мужики, – подхватил Ярослав. – Имейте совесть. Я же по часам плачу. А время-то бежит. – И он как бы невзначай бросил взгляд на песочные часы. Половина песка уже успела просочиться в их нижнюю часть.
– Мы девочку ищем, – взял себя в руки Иван. – Нам сказали, что здесь поселился мужчина с девочкой. Где она?
– Я – девочка, – заявила я низким голосом.
– Ты-то? – нахмурился Иван. – Что-то ты на девочку не больно похожа.
Оказавшись в этой нелепой ситуации, он разнервничался и разозлился. То ли на кувыркавшуюся в постели парочку, то ли на себя самого, то ли на ребят, стоявших позади и никак ему не помогавших. Вытерев платком вспотевший лоб, он опустился на небольшую кровать, стоявшую перпендикулярно к двуспальной. Вместе две кровати формировали некое подобие непропорциональной буквы "Г".
Мои руки, спрятанные под одеялом, сжались в кулаки. В отличие ото всех остальных, я прекрасно видела, что именно на этой кровати расположилась Дара. Место было выбрано девочкой правильно: солдаты могли в любой момент начать мерить шагами комнату, и бегать от них туда-сюда было бы крайне рискованно. А здесь, на кровати, она была в относительной безопасности. Но кто же мог знать, что солдат, находящийся на службе, оказавшись в столь непривычных для себя обстоятельствах, возьмёт вдруг и рассядется посреди комнаты. Дара успела подняться и отодвинуться к стене, но не более того. Теперь она оказалась зажата между стеной и спиной Ивана. Вылезать из этого неудачного положения было опасно: солдат непременно бы это почувствовал. Он и сейчас ёрзал на месте, явно чувствуя, что спина утыкается во что-то не то, но, к счастью, оборачиваться и проверять, во что именно, не стал. Сослуживцы же решили, что ему просто не сидится на месте от беспокойства. Ситуация-то, мягко говоря, необычная.
– А на кого я, по-твоему, похожа? – ответила я на комментарий солдата, стараясь полностью сконцентрировать его внимание на себе. – На мальчика, что ли?
Я прыснула, Ярослав тоже захихикал.
– Ну уж нет, с мальчиками я ни-ни, – заверил он присутствующих. – Это уж не мой профиль.
– Да той девочке вроде бы двенадцать лет должно быть, – неуверенно вступил в разговор ещё один солдат.
– Двенадцать лет??? Шалунишка, ты что, с такими молоденькими развлекаешься? – снова повернулась я к Ярославу.
– Да нет, да никогда, – замахал руками воин. – Эй, вы чего на меня повесить хотите? Это же по закону запрещается.
– До чего же дошла современная распущенность, – мрачно покачала головой я. – Совсем девочками начинают. В наше время всё не так было. Нет, я и сама в профессии с четырнадцати лет, – я сделала паузу, чтобы слушатели могли оценить мой внушительный стаж, – но чтобы с двенадцати! Куда мы катимся? Куда катится этот мир???
Солдаты покивали, дескать, нечего сказать, времена и вправду хуже некуда. Иван откинул спину назад, совсем уж зажав Дару с тисках. Какое-то время она мужественно терпела, потом не выдержала и легонько ущипнула солдата за руку. Тот дёрнулся, удивлённо озираясь, и девочка воспользовалась этим, чтобы на цыпочках отойти в сторону, остановившись на самом краешке кровати. В случае необходимости оттуда можно было быстро ретироваться.
– Клопы, – сочувственно сказала я. – Бегают тут чуть не толпами. Ну, а чего вы хотите? Ищете комнатку подешевле, ну, так будьте готовы к последствиям. Всё-таки странные вы, мужики, создания. Хотите всё сразу, и чтобы за недорого.
Иван если и купился, то не до конца, и принялся рассматривать кровать с нескрываемым подозрением. Его взгляд устремился прямо туда, где замерла сейчас, боясь вздохнуть, Дара. Потом он принялся хлопать руками по поверхности кровати, должно быть, выискивая тех самых клопов; при последнем хлопке его рука замерла в дюйме от Дариной стопы. Я перевела взгляд на часы: падение песка неумолимо завершалось. Ещё от силы полминуты, и девочка появится посреди комнаты, словно из ниоткуда.
– Дорогая, я больше не могу. Если не хотят уходить, так пускай смотрят! – воскликнул Ярослав, кидаясь на меня с новой силой. Как видно, тоже обратил внимание на часы.
– Эх, как тебя пробрало! – захихикала я. – Шли бы вы отсюда, ребятки! Я ему такого зелья намешала, что он сейчас начнёт кидаться на всё, что движется! Если вам такое нравится, то пожалуйста, только не говорите потом, что я вас не предупредила!
Иван подскочил с кровати и, сплюнув, двинулся прочь из комнаты. Остальные с видимым облегчением последовали за ним. Дверь только начала закрываться, а Дара уже появилась на краю кровати. Я соскочила на пол и поспешила захлопнуть дверь.
– Фу-у! – выдохнул Ярослав.
– Уф-ф! – поддержала его Дара.
Я стояла, прислонившись спиной к плотно закрытой двери. Не помню, кто захихикал первым, но вскоре под потолком зазвенел истерический смех в хоровом исполнении.
– Тише, тише! – зашептала я, давясь смешинкой. – А то они вернутся и удивятся, как у нас за такой короткий срок появилась дочка, да ещё такая большая!
Этот призыв желанного действия не возымел, приведя к новому взрыву хохота.
– А вы хорошо смотритесь в постели, – заметила Дара. – Очень натурально.
– Это потому, что мы хорошие артисты, – заявила я, прилагая немалые усилия, чтобы не покраснеть. – Но больше я с тобой не лягу, – добавила я, повернувшись к Ярославу. – Ты же меня чуть не раздавил своим весом!
– Что вы, женщины, понимаете в искусстве любви? Это были железные объятия!
– А по-моему, кто-то просто слишком много ест, – заявила я.
– Что??? – Похоже, я оскорбила его в лучших чувствах. – Между прочим, это под твоим весом ловушка на тролля сработала!
– Ах, так? То есть ты хочешь сказать, что я толстая???
– Нет, это ты хочешь сказать, что я толстый!
– Вам нужно обоим перейти на мышиную диету, – подытожила Дара.
Мы рассмеялись, и мир был удивительным образом восстановлен. Краткосрочный, разумеется (другого у нас не получалось), но всё-таки.
– Никогда не думал, что человека действительно можно сделать невидимым, – признался Ярослав. – Это действительно самое настоящее чудо.
– Никакого чуда тут нет, – поморщилась я. – Чудес вообще не бывает, это я тебе как профессиональная ведьма говорю. Есть законы природы и наше умение с ними обращаться. Только и всего. Просто в некоторых случаях для того, чтобы разобраться в этих законах и научиться использовать их в своих целях, требуются сотни лет кропотливой работы. Магия невидимости действительно очень трудная.
– Но ведь по законам природы человека должно быть видно!
– Не совсем так. Не видим же мы друг друга в кромешной темноте. Мы видим предмет не просто потому, что он существует в поле нашего зрения. Для того, чтобы видеть, требуется электромагнитное излучение…
– Чего-чего требуется?
– Ну, грубо говоря, свет. То, что мы видим, зависит от преломления световых лучей; на основании того, какой именно свет попадает нам в глаза, наш мозг делает выводы о том, что за предмет находится перед нами. В результате получается, что мы этот предмет "видим". А зелье, которое выпила Дара, создало вокруг неё своего рода оболочку. Она как будто оказалась в чёрном ящике, не позволяющем её увидеть. Но с той разницей, что чёрный ящик виден сам по себе, так как он тоже отражает свет. А я сделала так, что лучи света проходят вокруг Дары, обтекают её тело, преломляются таким образом, что увидеть её становится нельзя. Электромагнитные волны ведут себя так, как будто Дары здесь попросту нет, и в результате люди смотрят сквозь неё, видя те предметы, которые она, казалось бы, загораживает. При этом сама Дара не меняется, она остаётся точно такой же, какой была всегда. Её тело никуда не исчезает. Просто его невозможно увидеть из-за того, как преломляется свет. Ну, и, конечно, из-за того, как устроено наше зрение. Да ладно, что мы, на уроке, что ли? – добавила я, видя чрезвычайно печальное выражение на их лицах. – Если в двух словах, то никаких чудес. Только природа и наука.
– То есть ты хочешь сказать, что маги – это те же учёные? – спросил Ярослав.
– В общем-то да. Кто как, конечно. Можно просто использовать уже существующие знания, а можно проводить новые исследования. К примеру, кто-то лечит людей уже известными лекарствами, а кто-то изучает новые свойства трав.
– А ты?
– Я безусловно занимаюсь наукой. Иногда, конечно, и лечу, но заниматься всё время только этим мне было бы страшно скучно. Моя стихия – исследования.
– Вот как…
– Тебя это как будто удивляет, – заметила я. – Но разве в университетах не проходят магию? А что могут проходить в университете, если не науку?
– Магию как таковую, по-моему, нет, – ответил Ярослав. – Скорее некоторые элементы, например, гербологию и растительную медицину.
– Вот как? Ну что ж, возможно, так оно и должно быть. Мне всегда казалось, что сочетание магии и университета – это в некотором роде нонсенс.
– Отчего же?
Я пожала плечами.
– Ну, хотя бы оттого, что магические знания передаются на слишком личном уровне. Преподаватель не может в должной степени прочувствовать большую аудиторию. Впрочем, я никогда всерьёз не задумывалась над этим вопросом. Но все по-настоящему сильные маги и ведьмы были одиночками. Возможно, это случайность. А может, обязательное условие для того, чтобы добиться чего-то по-настоящему важного.
Я постучала пальцами по подоконнику, вспоминая старые строки.
Сидел в высокой башне звездочёт.
Имел он и достаток, и почёт,
Но вряд ли отдавал себе отчёт,
Насколько были знания полезны.
Он часто запирался изнутри.
И целый час, а может, даже три,
Нередко – от заката до зари
В темнеющую вглядывался бездну.
В час волка, скорпиона и совы,
Порой цветенья ведьминой травы
Он вглядывался в звёзды, но, увы,
Они давать ответа не хотели.
Но он трудился с ночи до утра,
В любую непогоду и ветра,
И в зиму, что на облачность щедра,
И в самые суровые метели.
В высокой башне не было окон,
Но слишком много ставилось на кон,
Столь важный он исследовал закон,
Что недосуг задуматься о стуже.
Он всё искал последнюю черту,
Меж небом и землёю на мосту.
В высокой башне, будто на посту
Он жил и мир покинул на посту же.
Знал больше всех живущих, ну так что ж?
Он думал, что цена познаньям – грош,
Покуда самой сути не найдёшь.
И, с каждым днём всё более печально,
Забыв о выполненье прочих дел,
Он в небо необъятное глядел,
Как будто силясь высчитать предел
Вселенной, беспредельной изначально.
Шло время. Звездочёта больше нет.
Он за собой оставил яркий след.
Его со школы знает целый свет,
В большом долгу небесная наука.
Но есть загвоздка важная одна,
И в этом не учёного вина:
За редкие открытия цена —
Вседневное отчаянье и мука.
