Текст книги "Трое из Лукоморья (СИ)"
Автор книги: Ольга Куно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
Глава 11
Дара шла по улицам центрального Миргорода, восторженно глазея по сторонам.
– Вот в таком городе я бы хотела жить! – искренне заявила девочка.
Я могла её понять. Центральный Миргород действительно производил впечатление, выгодно отличаясь от более привычного нам Велиграда. Здесь было значительно больше каменных домов и меньше деревянных; дома были относительно новыми и потому современными в архитектурном отношении. Светлый, блестящий на солнце камень радовал глаз. Неизменные горшки с цветами на окнах также поднимали настроение. Как выяснилось впоследствии, несколько лет назад был издан указ, согласно которому каждый горожанин обязан был выставить хотя бы один цветок на своё окно, если оно выходило на улицу, а не во внутренний двор. С нарушителей взимался штраф. И хотя сумма штрафа была небольшой, купить или вырастить цветок всё же выходило дешевле.
Кроме того, в Миргороде было много зелёных парков, вроде того, вид на который открывался из окон нашей гостиницы. Как ни странно, современность города прекрасно гармонировала с такими зелёными островками. В парках, а местами и на улицах города, стояли скамейки с изящными спинками, где каждый мог передохнуть, прежде чем продолжить свои дела. В городе, как и положено, кипела жизнь, но люди не казались от этого, как порой бывает, мрачными и забитыми. Местные горожане смешивались с иностранцами, прибывшими, чтобы посмотреть город или же поступить в университет, и в центре царила атмосфера оживлённости и воодушевления.
А самое главное: здесь было чисто. В самом центре, буквально на нескольких улицах, и вовсе идеально. Здесь действовал указ, запрещающий проезд как верхом, так и в карете. Исключение было сделано лишь для некоторых особо привилегированных аристократов, а также для курьеров, доставляющих особенно срочные донесения государственной важности. Всем этим людям выдавались особые значки, которые они могли в случае необходимости предъявить стражам порядка. Отсутствие лошадей обеспечивало как чистоту, так и большую лёгкость передвижения для прохожих.
Здание университета было расположено в самом центре города, по соседству с мэрией и оперным театром, и во многом напоминало современно исполненный дворец. Мощёная разноцветными прямоугольными камнями площадь подводила к внушительному забору. Ворота располагались в трёх или четырёх местах, с разных сторон от территории университета. Центральный вход находился здесь, в конце площади, прямо напротив памятника Карлу и Мстиславу, царям, по легенде заключившим мирное соглашение на этом самом месте. Этот шаг положил конец долгой и кровопролитной войне, унесшей много сотен жизней несколько веков тому назад. Именно в честь этого перемирия и был назван город, в котором мы сейчас находились.
Но вернёмся к университету. Ворота охранялись стражниками, выглядевшими не менее внушительно, чем охранники, бдящие у входа в царский замок. За воротами начинался длинный внутренний двор, по большей части вымощенный светлым камнем, но также включающий в себя широкую ленту зеленеющего газона. Сам университет состоял из основного длинного здания и нескольких двух– и трёхэтажных домов, с большим количеством балконов, широкими окнами и многочисленными декоративными башенками.
Проблемы начались раньше, чем мы этого ожидали, а именно – на первых же воротах. Стражник мгновенно перегородил нам проход, настойчиво потребовав студенческие билеты. Мы переглянулись. Билетов у нас, разумеется, не было. Первой нашлась Дара.
– Ну сами посудите, какой у меня может быть студенческий билет? – скривилась она. – Мне же нет ещё шестнадцати!
– Тогда что тебе понадобилось в университете? – тон у охранника был строгим, но в целом доброжелательным.
– Я учусь в Женской Велиградской Гимназии, недавно получила премию как особо одарённая ученица, – принялась вдохновенно врать Дара. – Вот меня сюда и направили на дополнительные летние занятия. Папа с мамой специально привезли меня в Миргород, – она кивнула в нашу сторону. – У нас скоро встреча с профессором Тобольдом с отделения метафизики. А нам ещё здание искать. Можно мы пройдём?
– Ладно уж, проходите, – кивнул стражник, отступая в сторону. – Но только скажите профессору, что на следующий раз вам понадобится пропуск, пусть даже краткосрочный, на лето.
– Обязательно скажем, – пообещала я. – Спасибо!
И, взяв Дару под руку, зашагала через двор. Ярослав шёл за нами. Свободолюбивая Дара вскоре попыталась вырваться, но я держала крепко.
– Ты теперь моя дочка, значит, терпи.
– А ты вообще ничего не придумала! Я одна за вас отдувалась.
– А я и не возражаю, ты молодец! Но теперь надо поддерживать легенду. Так что я как любящая и заботливая мать буду тебя холить и лелеять.
– Ой нет! – простонала девочка. – Мы так не договаривались.
– А ты думаешь, дети перед тем, как родиться, договариваются о чём-то со своими родителями? И вообще, нечего мне перечить. А то знаешь, есть такое выражение – "залюбить до смерти"?
Дара замолчала, обдумывая перспективы, а мы как раз подошли ко входу в
здание. Здесь нас ожидал неприятный сюрприз в лице ещё одного охранника.
– Ваши студенческие билеты? – строго сказал он.
Мы повторили историю, рассказанную у ворот. Увы, этого стражника она не впечатлила.
– Эй, Изеч! – крикнул он куда-то вглубь здания. – Подай-ка мне список!
Послышался шум шагов, и на улицу вышел ещё один охранник. Он протянул первому лист бумаги.
– Как, говоришь, тебя звать?
– Гостена Домная.
Дара назвала первые попавшиеся имя и фамилию; результат в любом случае был предсказуем. Пробежавшись взглядом по списку, охранник поднял глаза и отрицательно покачал головой.
– Сожалею, но такого имени здесь нет, – сказал он без тени сожаления. – Так что пропустить вас я не могу.
– А что же нам делать? – нахмурилась я. – Ведь нас же ждут!
– Видать, не так уж сильно и ждут, раз в список внести не озаботились, – резонно заметил страж.
– Ну пожалуйста! – взмолилась я, решив сыграть на жалость. – Это такой редкий шанс для нашей девочки! Такой выпадает один раз в жизни!
Я краем взгляда покосилась на Дару. Девчонка молодец: она стояла с несчастным видом, ссутулившись; в глазах уже начинали поблёскивать слёзы.
– Ничем не могу помочь.
– Но ведь время уже на исходе! – взмолилась я.
– Ну вот и прекрасно, придёте в другой раз. – Охранник был непреклонен. – И пусть к этому времени вам пришлют пропуск, или на худой конец внесут в список.
И он потряс у меня перед лицом и без того мозолившей глаза бумажкой.
Словом, с территории университета мы вышли ни с чем.
– Это чёрт знает что! – всё больше распалялась я по мере того, как мы удалялись от центральной площади. – Университет охраняется лучше, чем царский дворец! Во дворец вполне можно войти безо всяких там билетов! И без дурацких списков! А тут на воротах охрана, в дверях опять охрана, внутри небось тоже шагу нельзя ступить. А уж как должна охраняться выставка с редкими, даже уникальными экспонатами, это даже подумать страшно!
– Да уж, охрана у них поставлена на совесть, – более спокойно подтвердил Ярослав. – С кем-то, конечно, можно договориться, кого-то разжалобить, кому-то заплатить. За деньги многие с радостью забудут о такой мелочи как студенческий билет.
– Откуда у тебя такие познания? – язвительно спросила я. – Что, твои подчинённые пропускали посторонних за взятку?
– Некоторые пропускали, – невозмутимо ответил он. – После чего быстро бывали уволены. Я могу продолжать?
– Продолжай, – сердито бросила я.
– Проблема в том, что если мы пойдём наобум, можем крайне неудачно нарваться. К примеру, предложив взятку неправильному человеку. Разумеется, можно предварительно подготовиться и как следует всё разузнать. Кто, где, когда и что именно охраняет; к кому следует обратиться, а кого лучше избегать. Но на сбор такой информации уйдёт время. Есть другие, более короткие варианты?
– Ну, мне начинает нравиться идея Дары о том, чтобы поднять университет на воздух, – кровожадно сказала я.
– А колдовство?
– Не слишком хорошая идея. Ты представляешь себе, какое количество народу придётся заколдовать? Такие фокусы просто так не проходят. Тем более в таком месте. Завтра у нас на хвосте будет городская стража, все ведьмы и маги, находящиеся поблизости, а заодно и наши хорошие знакомые, мастера по стрельбе из лука.
Было очевидно, что так сразу мы ничего умного не придумаем, поэтому пришлось пока отправиться обратно в гостиницу. Дорога заняла около получаса. Решив поселиться подальше от центра, мы обрекли себя на некоторые неудобства, но безопасность того стоила. Тем более, мы-то надеялись, что останавливаемся в здешней гостинице всего лишь на пару дней. Теперь было очевидно, что в Миргороде придётся задержаться; весь вопрос был в том, как надолго.
Войдя в гостиницу, мы увидели в приёмной дорожный сундук и пару больших сумок. Очевидно, сюда только что въехал новый постоялец, прибывший в город в карете, судя по обилию и тяжести вещей. И действительно, хозяйка как раз вручала ключи женщине в лёгком бежевом плаще. Женщина обернулась…
– Гелла! – воскликнула я в удивлении.
– Аннелла? – не менее удивлённо откликнулась она.
Я легонько качнула головой, и Гелла вопросительно подняла брови.
– Элена, – поправила я, как бы напоминая.
– Ах, да, – кивнула она. – В любом случае я никак не ожидала тебя здесь увидеть. Ты ведь последние годы жила в Велиграде, не так ли?
– Именно там, правда, за городской чертой.
– Я рада тебя видеть.
– Я тоже. Какими судьбами?
– Я приехала по делам. У меня здесь несколько встреч, и потом, завтра я читаю лекцию в Миргородском университете.
– Вот как? – удивилась я. – И о чём же лекция?
– О гербологии.
– Любопытно.
– А тебя какой ветер занёс в Миргород?
– Мы с друзьями…путешествуем, – сказала я.
– По-прежнему? – усмехнулась она.
– Не совсем, – уклончиво ответила я. – Можно сказать, что у нас тоже дела.
– Ну, добро, добро, – покивала Гелла, не считая нужным вмешиваться не в своё дело.
– Заходи к нам, когда устроишься, поболтаем, – предложила я.
– Хорошо, немного передохну и зайду, – согласилась она. – Подустала с дороги. В мои годы все эти переезды даются не так легко, как прежде.
– Не наговаривай на себя, – хмыкнула я. – Твои годы не так уж велики.
– Спорный вопрос, – отозвалась она. – Уж тебя-то я постарше. А образ жизни вела, прямо скажем, не слишком щадящий здоровье.
Мы вместе поднялись на второй этаж и, снова договорившись позднее встретиться, разошлись по своим комнатам.
– Она тоже ведьма, да? – спросила Дара, усаживаясь на кровать.
– Определила? Молодец, – улыбнулась я.
– Да чего там молодец, – махнула рукой девочка. – Сразу видно, только дурак не поймёт. Волосы рыжие, движения кошачьи, глаза тёмно-синие, почти чёрные…Кстати, а глаза у ведьм от рождения особенные, или потом меняются?
– Не знаю, лично у меня поменялись. Были карие, а стали зелёные. Может, у кого-то и от рождения. Да, ты права, всё-таки наша порода бросается в глаза. В толпе не затеряешься, – сказала я не без гордости. – А Гелла – она моя старая знакомая. Очень сильная ведьма была, уж не знаю, как сейчас. Её ещё называли Грозная Наездница.
– Это почему? Она много на лошадях ездила?
– Не на лошадях. Когда-то она много времени проводила в обществе драконов. Разговаривала с ними, принимала участие в каких-то их интригах. Драконы – они большие мастера на интриги…Ну, и летать на них ей тоже доводилось. А это большая редкость, чтобы дракон позволил человеку сесть себе на спину. Вот её так и прозвали.
– А чем она сейчас занимается?
– Не знаю. Я её, должно быть, лет шесть не видела. Наверное, остепенилась, зажила поспокойнее. Лекции вон читает. Да вот, придёт и сама всё расскажет. Только ты смотри, держи рот на замке. То есть болтай, сколько душе угодно – про деревню, про тётю, про то, как тебе магией заниматься нравится (или не нравится). А вот про всю нашу историю – молчок. Тут надо быть осторожнее.
– Ну конечно не скажу. Что я, дура, что ли, сама не понимаю?
– Вот все у тебя то дуры, то дураки, – упрекнула я. – Надо бы всё-таки заняться твоим воспитанием.
– Ну ничего себе, это вы так в роль моей матери вошли?
– Не дерзи. Я бы тебя точно повоспитывала. Беда только в том, что не люблю это занятие. Терпеть не могу, когда меня учат жить. Поэтому и других учить не хочу. Только ты такое довольное лицо-то не делай, а то так и руки чешутся отступить от правила.
– Между прочим, насчёт мамы. Вернее, университета. Ну, то есть, тогда, когда мы там были… В общем, там во дворе был один мальчик, который как-то странно на меня смотрел. Ты не заметила?
– Нет, не заметила, – призналась я. – Я тогда слишком сильно разозлилась, ничего вокруг не видела. А чего он смотрел?
– Так вот я и не знаю, чего это он, – вздохнула Дара. – Я вот думаю, может, у меня с платьем что-то было не так? Может, задралось где-то? Или я лицо чем-нибудь измазала?
– Да нет, вроде бы всё было нормально, – медленно ответила я. – Да ну, точно ничего такого не было. А что за мальчик? Сколько ему лет?
– Ну, я кольца не считала, – пошутила Дара, намекая на способ, позволяющий установить возраст срубленного дерева. – Но так, с виду, наверное, лет четырнадцать, может, тринадцать.
– Ну и почему ты сразу решила, что у тебя что-то не так? – спросила я, с трудом сдерживая улыбку.
Вероятность того, что мальчик окажется велиградским шпионом, была невелика.
– А что мне ещё было решить?!
– Эх, Дара, Дара! Запомни: хочешь быть ведьмой – никогда не думай сразу о плохом. Начни с хорошего. Раз смотрел, значит, ты ему понравилась!
– Да ну, ерунда какая! – возразила Дара с таким видом, словно данное предположение заставило её сильно усомниться в моих умственных способностях.
– Почему ты так уверена, что нет?
– Я же говорила: я некрасивая! И толстая.
– Ой, да никакая ты не толстая, – поморщилась я. – Во-первых, не толстая, а в теле. Во-вторых, быть тощей неженственно. А в-третьих, ты за время пути похудела.
– Что, правда?
– Значит так, слушай и запоминай; повторять не буду. Ты хороша, ты привлекательна; мужчины заглядываются на тебя, потому что ты им нравишься. Ты должна быть уверена в себе. Это непременное условие.
– Для того, чтобы быть ведьмой?
– Нет. Для того, чтобы быть женщиной.
Гелла присоединилась к нам пару часов спустя. Сейчас она сидела на стуле, укрыв колени плотным шарфом, хотя в комнате было очень тепло. Она действительно выглядела старше, чем прежде, не старушкой, конечно, но и не молодой; скорее женщиной средних лет, успевшей подустать от деловой жизни. Впрочем, мне казалось, что это не более, чем смена роли. Прежняя маска со временем приелась, и теперь она получала удовольствие именно от такого образа. Ещё мне подумалось, что для полноты картины следовало бы заменить стул креслом-качалкой, а шарф – уютным пледом.
– Так, значит, ты теперь читаешь лекции в университетах, – подытожила я. – И о чём твоё завтрашнее выступление?
– О свойствах трав, – ответила она.
– Да, это я поняла, но о чём конкретно?
– Это общая лекция для широкой публики. Её цель не дать конкретную информацию, а скорее заинтересовать. Привлечь новых студентов к изучению гербологии.
– Гербологии, но не магии? – уточнила я.
– Возможно, и магии тоже. В сущности подлинная цель – именно в этом.
– В рамках университета? Ну-ну. – Я скептически качнула головой. – Или память мне изменяет, или раньше ты придерживалась иного взгляда на эти вопросы.
– Значит, с тех пор я поумнела, – отрезала Гелла. – Маги слишком сильно отгородились от мира, и это пора менять.
– Даже так? – удивилась я.
– Именно так. Мы слишком надолго ушли под защиту раковины, подобно улиткам. Опасность давно миновала, а мы всё никак не желаем вылезти наружу и полноценно участвовать в жизни этого мира. Мы, видите ли, обижены на то, как с нами в своё время поступили.
– А что, разве с нами поступили так, как надо? – недобро усмехнулась я.
– Разумеется, нет. Но честное слово, Элена, ты только вдумайся: с тех пор прошло более двухсот лет! Все те, кто когда-то держал в руках факел или подписывал смертный приговор, давно уже умерли! А мы до сих пор не готовы простить людей.
– Те умерли, – я не стала спорить с очевидным, – но люди-то не меняются. Думаешь, на сегодняшний день не нашлось бы желающих поднести факел к дровам, если бы поступил такой приказ? Люди по-прежнему не любят то, чего не понимают, и видят угрозу в каждом, кто выглядит, действует и думает иначе, чем они.
– Возможно, люди и не изменились. Но, согласись, неразумно обвинять их в тех грехах, которых они не совершали, а лишь могли бы совершить.
– А разве они не выдвигают такие же обвинения против нас?
– Значит, мы должны оказаться умнее, – резко сказала Гелла. – Кто-то должен сделать первый шаг. Помимо всего прочего, отгораживаясь от людей, мы обделяем сами себя. Вот ты молодец, взяла ученицу, – она кивнула в сторону Дары. – А многие не делают и этого. И каков результат? Ведьмы и маги умирают, так никому и не передав накопленные ими умения. А это значит, что все сделанные ими открытия, сколь бы великими они ни были, уходят в небытие. И новым поколениям магов приходится всё делать заново, вновь с огромным трудом открывать то, что они могли бы просто выучить в том же самом университете. Если бы покойный маг заботился не только о собственном развитии, но и о будущем магической науки.
– Покойный маг без сомнения заботился не только о себе, – спокойно возразила я. – Наверняка он использовал свои открытия на благо всё тому же самому человечеству.
– Возможно, – не стала отрицать Гелла, – но так или иначе, он не поспособствовал тому, чтобы его достижения послужили человечеству и в будущем. Более того, – продолжала она, – своим обособленным образом жизни мы не только обедняем науку. Мы ещё и ослабляем самих себя. Собственную общину. Нас становится всё меньше и меньше. Наш вес в мире приближается к весу пылинки.
– Ну уж прямо пылинки, – улыбнулась я. – Не перегибай палку.
– Хорошо, пусть не пылинки, а зёрнышка, – щедро согласилась она. – К примеру, ты видишь, насколько большим весом, чем мы, обладают священники?
– Ну разумеется, а что же здесь странного?
Меня это сравнение ничуть не задело. Священники сами по себе, я сама по себе. Но у Геллы было на этот счёт иное мнение.
– Странно здесь решительно всё, – ответила она. – В таком раскладе нет ничего естественного. Мы вполне могли бы играть в жизни общества не меньшую роль. Но мы сами ушли в тень. А священники, напротив, сознательно набирают всё большую силу. И начинать надо с того, что их банально много. В отличие от нас, они заводят семьи, и, как ты хорошо знаешь, устанавливают целые династии.
– Да, знаю, сыновья священников тоже становятся священниками, причём церемония посвящения в сан проходит в совсем юном возрасте. В десять лет, если не ошибаюсь?
– В девять. Они, конечно, не приступают в этом возрасте к каким-либо обязанностям, за исключением чтения священных книг. Но их дорожка всё равно предопределена; девяносто восемь процентов таких детей действительно продолжают дело отца.
– И ты что же, считаешь, что это правильно??? Ты бы хотела, чтобы мы так же плодили магов?
– Так же – нет. Но если бы мы уделяли побольше времени поиску учеников и обучению молодёжи, было бы совсем неплохо.
– Может, ведьмам ещё и замуж начать выходить?
– А почему бы нет? Это глупое предубеждение, будто жена непременно должна превратиться в домашнюю клушу. Будучи женой, вполне можно оставаться и личностью, и ведьмой, и учёным.
– Ага, – кивнула я, – только где бы встретить таких мужчин, которые разделят твою точку зрения?
– А мужчин тоже надо воспитывать, – парировала Гелла. – И в этом процессе мы опять же не принимаем никакого участия, поскольку отгородились от общества. Вот я и говорю, что с нашей социофобией пора кончать. Надо делать так, чтобы наш голос звучал громче. Надо участвовать в жизни городов и стран. Надо преподавать в университетах.
– Но разве, живя в городе и работая в университете, можно добиться тех же результатов, того же уровня мастерства, чем в уединении и глуши, вблизи от леса? – настаивала я.
– Безусловно можно. Не так важно, в каких условиях работать. Важно, каковы твои способности и стремления.
– Ты так думаешь? – спросила я, склонив голову набок. В моём мозгу появилась неожиданная идея, и она мне всё больше нравилась. – Ну хорошо, а давай мы это проверим? Вот ты читаешь лекции в университетах, а я живу в лесу, где сама собираю нужные мне компоненты и провожу исследования в спокойной обстановке. Что ты скажешь о дуэли?
– Дуэль? – Гелла пренебрежительно поморщилась, но её глаза азартно сверкнули. – И каковы ставки?
– Если я проиграю, подарю тебе все свои запасы настойки из вязеля изящного. Растение, сама знаешь, редкое.
– Годится, – согласилась Гелла. – А чего хочешь ты?
– В случае, если ты проиграешь, завтрашнюю лекцию в университете вместо тебя проведу я.
Дуэль была назначена на шесть часов вечера, а до тех пор каждой из нас надо было тщательно подготовиться. Я стояла на коленях возле кровати; вокруг – на столике, на полу и на постели, – были расставлены и разложены всевозможные флаконы, склянки, чашки, корни и кусочки коры, завёрнутые в тряпки, а также аккуратно упакованные порошки. Я как раз разглядывала на свет содержимое одного из флаконов, как следует взболтав его, чтобы проверить консистенцию, когда в комнату без стука вошёл Ярослав.
– Что ещё за дуэль? – спросил он прямо с порога.
– Добрый вечер, Ярослав, ты действительно можешь войти, – отозвалась я, не отрывая взгляда от голубоватой жидкости во флаконе. Покачивающийся на дне осадок казался несколько темноватым.
– Давай не будем отвлекаться на всякие глупости; я задал тебе вопрос!
– Ты считаешь элементарную вежливость глупостью?
– Объясни мне, что это за дуэль, и я сразу стану предельно вежлив, – отчеканил он.
– Нормальная магическая дуэль, – ответила я, вставая на ноги и отряхивая ноющие колени. – Точнее сказать, дуэль травниц.
– В чём она заключается? Вы будете хлестать друг друга крапивой?
– Ну зачем же так пошло? – поморщилась я. – У травниц есть оружие, намного более мощное. В дуэли мы используем зелья.
– Вы что, пьёте то, что предложит соперница?
– Не совсем. Мы должны сделать выбор. Каждая дуэлянтка готовит три зелья. Два безвредных, одно…не совсем безвредное. Не смертельное, разумеется; вообще необратимый вред наносить в ходе дуэли запрещено. А дальше следует выпить два зелья из трёх, постаравшись, разумеется, определить, какое из них пить не рекомендуется. Побеждает та, кто угадает правильно.
– Так что же, вся дуэль строится на везении?
– Вовсе нет. В первую очередь – на мастерстве. Надо суметь приготовить такое зелье, которое собьёт с толку другую опытную ведьму. Надо определить ингредиенты её зелья, опираясь на их цвет, запах, густоту. Ну, и доля везения тоже присутствует, как, впрочем, и в любой дуэли. Я ответила на твои вопросы?
– Пожалуй да, – согласился Ярослав.
– В таком случае пришла твоя очередь сдержать обещание и стать предельно вежливым.
– Хорошо. И в чём должна проявиться моя вежливость?
– В том, что ты вежливо закроешь за собой дверь. С той стороны. Можешь не прощаться, – добавила я, снова опускаясь на колени.
К шести часам вечера всё было готово. Мы вчетвером расположились в нашей с Дарой комнате. Поскольку в ней стояли две отдельные кровати, эта комната была самой большой. В центре комнаты был поставлен достаточно большой стол, который Ярослав одолжил внизу у хозяйки гостиницы. Обычно этот стол располагался в одной из общих комнат для постояльцев и гостей. Мы с Геллой сидели за столом друг против друга; перед каждой из нас уже красовались три прозрачные рюмки, наполненные жидкостью. Ярослав и Дара стояли рядом, мужественно стараясь не дышать. Им объяснили, что если они станут нам мешать, то простым лягушачьим кваканьем точно не отделаются.
Я постаралась максимально отключиться от посторонних звуков, запахов и прочих раздражителей, полностью сконцентрировав внимание на зельях. С первым слева всё было более или менее понятно. Липовый цвет, ромашка, мать-и-мачеха, шиповник и что-то ещё. Кажется, сосновые почки. В общем, обыкновенная настойка от кашля. Пить можно вполне спокойно.
А вот между вторым и третьим напитком я колебалась долго. Второй казался вполне безобидным, если не считать вполне ощутимый запах горького миндаля. Горький миндаль включает в себя ядовитую кислоту и потому может быть смертельно опасен. С другой стороны, добавить в снадобье сильно действующий яд Гелла не могла. А маленькая доза для взрослого человека неопасна, в отличие от ребёнка. Так что же делает в этом напитке миндаль? Используется ли он в качестве яда – или отвлекающего манёвра?
Третье зелье, напротив, пахло прекрасно. Фиалка, хорошее болеутоляющее средство. Но цвет напитка подсказывал мне, что всё не так просто. Откуда этот сероватый оттенок? Прикрыв поверхность рюмки ладонью, я аккуратно взболтала жидкость. На донышко плавно опустилось несколько крохотных, едва заметных глазу песчинок. Значит, всё-таки жгучий коготь. С его помощью можно приготовить несколько пренеприятнейших средств, но в сочетании с серым клевером это должна быть чесотка. Ну что ж, явление не смертельное и вполне обратимое. Отставить в сторону именно этот напиток? А как насчёт того, в котором горький миндаль? Ладно, будем считать, что он добавлен специально для того, чтобы привлечь моё внимание. Фиалка же с её эфирным маслом, наоборот, призвана приглушить мою бдительность, не позволяя различить слишком тонкий запах жгучего когтя.
Приняв решение, я не стала долго раскачиваться, а просто взяла и опрокинула в рот сначала одну рюмку, с настоем от кашля, а затем вторую, с миндалём. И вопросительно посмотрела на Геллу.
– Сразу скажешь, что к чему, или будем ждать, пока я умру в страшных мучениях?
– Может быть, ты и умрёшь в страшных мучениях, – заметила Гелла, – но точно не из-за этой настойки. У тебя хорошее чутьё.
– Теперь твоя очередь.
– Знаю.
Она принялась по очереди приподнимать рюмки.
– Здесь земляничные листья и Иван-чай, – произнесла она вслух. – Здесь, – она перешла к третьей рюмке, пропустив пока среднюю, – много всего намешано. Боярышник, пустырник, шиповник, пион…Какая-то успокоительная смесь. Ты, правда, не добавила валерьяну, но это неудивительно: её слишком уж легко определить. А вот это… – Она поднесла третью рюмку к носу и поморщилась. – Какой странный запах. И цвет тоже непривлекательный. Как получился такой тёмно-коричневый оттенок? – Она ещё раз принюхалась, пожевала губами. – Что-то горькое… Что это, не знаю, но так или иначе, пить точно не собираюсь.
Она выпила содержимое двух другим рюмок, оставив тёмно-коричневую жидкость нетронутой.
– Ну, что скажешь? – спросила Гелла. – Как, неужели эта коричневая гадость была безвредна? – изумилась она, прочитав ответ в моих глазах.
– Увы, – развела руками я. – Это очень редкая на нашем острове вещь. Но есть края, где она пользуется большой популярностью. Её готовят из зёрен кофейного дерева, которые жарят, а затем перемалывают. Напиток так и называется – кофе.
– И этот напиток где-то пользуется популярностью? – недоверчиво переспросила Гелла.
– И ещё какой! Ну, конечно, его не пьют так, в чистом виде. Добавляют всевозможные ингредиенты – сахар, молоко, шоколад, специи вроде корицы. Этот напиток имеет хороший тонизирующий эффект. Но в качестве лекарства его использовать проблематично. Уж больно неоднозначно влияет на здоровье: в чём-то улучшает, но во многом и ухудшает.
– Ну хорошо, а что же было не так в другом напитке?
Я протянула ей небольшое зеркальце и слегка вжала голову в плечи, как бы извиняясь. Гелла взглянула на своё отражение, и её брови поползли вверх. Ярослав с Дарой, открыв рты, тоже смотрели, как лоб Геллы постепенно приобретает ярко-оранжевый оттенок.
– Хамелеоновка? – догадалась Гелла.
– Она самая.
Ведьма раздражённо хлопнула себя рукой по колену.
– Я должна была догадаться!
– Её используют крайне редко, и она не имеет запаха, – ободряюще заметила я.
– Одно радует: через два дня эта красота пройдёт, – вздохнула Гелла. – Вот уж не думала, что ты меня переиграешь.
– Что это за такая хамелеоновка? – спросил Ярослав.
– Очень редкая трава, позволяющая коже менять цвет, подстраиваясь под окружающую среду, – пояснила я. – Но в данном случае она использовалась в магическом зелье, позволяющем зафиксировать цвет и участок кожи, на который распространяется действие. Итак, Гелла, уговор дороже денег? Завтра я выступаю в Миргородском университете?
– Ну конечно, – кивнула Гелла. – Даже если бы я и захотела нарушить договор, ты отлично подстраховалась на этот случай. Хотела бы я знать, как можно выступать перед студентами с таким разукрашенным лицом!
Всё-таки она очень догадлива. Выбирая природу небезвредной жидкости, я действительно решила подстраховаться.
– Сейчас я передам тебе соответствующую бумагу, – продолжала она. – Пожалуй, даже и хорошо, что у меня появится возможность передохнуть и спокойно побродить по городу. Я слишком устала ото всей этой беготни. Да и тебе будет полезно появиться в университете. Кто знает, быть может, твоя точка зрения на преподавание магии резко изменится.
Я не стала вдаваться в подробности, объясняя, что появление в университете и вправду будет для меня полезно. Но совсем по другой причине.
