Текст книги "Трое из Лукоморья (СИ)"

Автор книги: Ольга Куно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 18

– Ярослав! Яросла-ав!

Никакого ответа. Воина нигде не было видно. Отправившись на поиски, мы обогнули стену здания. Под ногами хлюпала мокрая земля; временами попадались глубокие лужи. Однако по мере удаления от дома становилось всё суше. Вызванный Дарой дождь был сконцентрирован именно там, где в нём возникла необходимость. Окружающая же земля по-прежнему страдала от недостатка влаги. И тем не менее лёгкие, полупрозрачные облака, появившиеся на горизонте, свидетельствовали о том, что засухе вскоре придёт конец.

Где же он? Увидев лежащее впереди тело, мы испуганно ринулись вперёд, но быстро испустили вздох облегчения: это был Элемир. Однако успокоение пришло ненадолго. Одна деталь никак не давала мне покоя. Глаза у Элемира оставались открытыми. Насколько я знала Ярослава, он непременно закрыл бы покойному глаза.

На то, чтобы найти Ярослава, не понадобилось много времени. Он лежал на спине в тени наполовину развалившегося фонтана. Глаза его были закрыты. Лежащая на животе рука была вся в крови; кровь успела стечь из глубокой раны на землю, образовав пугающую своими размерами лужу.

Я опустилась на колени рядом с воином. Он ещё дышал; слабо и очень неровно.

– Ярослав, – позвала я, опуская руку на горячий лоб. И, не дождавшись никакой реакции, ещё раз повторила: – Ярослав!

Веки дрогнули, и воин медленно открыл глаза. Я опустилась на землю рядом, взяв его за руку. Больше ничего я уже не могла для него сделать. Слишком поздно. На лечение уже не оставалось времени.

– Элена, – произнёс он очень тихо. Я склонилась над его лицом, с трудом сдерживая набегающие на глаза слёзы. – Вот видишь, ты всё-таки станешь вдовой. И разводиться не пришлось. Я был прав…

Он попытался улыбнуться, но ту же скорчился от приступа боли, и улыбка превратилась в исказившую лицо гримасу. Я прикрыла глаза, и несколько предательских капель всё-таки выскользнули из-под век.

– Ты можешь ответить на один вопрос? – прошептал Ярослав, облизав сухие губы. – Я давно…хотел тебя спросить…Это очень важно.

– Конечно, – кивнула я.

Он помолчал, борясь с ещё одним приступом, а потом, отдышавшись, произнёс:

– Так сколько же тебе лет?

Я улыбнулась и поспешила вытереть застилавшие мир слёзы тыльной стороной ладони.

– Двадцать восемь.

– Надо же… – выдохнул он. – Жаль, что я не знал раньше. И знаешь, ещё одно хотел сказать…ты прости за Бабу-Ягу…это я не со зла.

Его веки снова опустились, дыхание стало более ровным.

– Сделайте же что-нибудь! – умоляюще воскликнула Дара.

– Я не могу, – прошептала я. – Если бы мы пришли раньше…А теперь поздно. Он умирает.

– Не говорите этого слова "не могу"! – крикнула девочка, и её слова прозвучали так похоже на нечто, что я уже слышала раньше. – Просто сделайте, и всё!

Как гром среди ясного неба, в мозгу зазвучал спокойный, поучающий голос магистра Освальда. "Безвременье. Тонкая-претонкая плоскость между прошлым и будущим. Седьмой градус от Источника. Туда вполне реально проникнуть. Правда, выйти оттуда не так уж просто, а ведь неприятно было бы навсегда оказаться в клетке одного застывшего мгновения. Безвременье даёт возможность исправить некоторые вещи…тому, кто достаточно силён и не боится нарушить законы природы. "

Боялась ли я нарушить законы природы? Сказать по правде, сейчас мне было на них наплевать.

– Дара, слушай очень внимательно, – сказала я, поспешно вытирая слёзы с лица. – Сейчас я попробую кое-что сделать. Получится у меня или нет, не знаю. Но если три часа спустя ты позовёшь меня, и я по-прежнему не откликнусь, бери Мэгги и уходи. Поселишься в моей избушке. А сейчас мне необходимо сосредоточиться.

Девочка молча кивнула и села немного позади меня, обхватив руками колени. Она действительно успела повзрослеть за это время. Я сделала глубокий вдох, закрыла глаза и на выдохе оставила все мысли об окружающем мире. Стала продвигаться всё глубже и глубже, сперва в лабиринт собственного сознания, а затем дальше, проникая на тот уровень, где личное сменяется всеобщим. Как он сказал? Седьмой градус…Я затронула те волны, с которыми мне никогда не приходилось работать прежде. Но они оказались вполне приветливы, во всяком случае не враждебны. Энергетические колебания становились всё более ощутимыми. Десятый угол…девятый…восьмой…Переступить черту оказалось удивительно легко. Вот он, седьмой угол от Источника. Я нырнула в узкую щель между двумя энергетическими плоскостями. Колебания внезапно закончились. Наступила тишина. Не та, земная, с её многоголосым фоном. Стрекотанием насекомых, шуршанием листвы, биением сердца, звоном в ушах. А настоящая, абсолютная тишина. Не нарушаемая ни одним, даже самым слабым звуком. Теперь можно было открыть глаза.

Вокруг ничего не изменилось. Мы по-прежнему находились в опустевшем саду перед Проклятым Замком. Передо мной всё так же лежал Ярослав. Позади сидела Дара. Обломки статуй и фонтанов всё так же стояли поблизости, отбрасывая точно такую же тень. С того момента, как я закрыла глаза, тени не сдвинулись ни на йоту. Я поднялась на ноги и огляделась более внимательно. Над головой застыли неподвижные облака. Несколько птичьих перьев, подхваченных игривым ветром, теперь висели в воздухе, замерев в полуметре над землёй. Где-то вдалеке остановилась в момент полёта серая птица с широко раскинутыми крыльями. Я посмотрела на Дару. Девочка сидела, обхватив руками колени, и не моргая смотрела в одну точку. На мои движения она никак не реагировала.

Мы действительно находились в Безвременье. В неделимой временной точке, где ничего не происходит, ибо для любого, даже самого незначительного события необходимо время. Признаки жизни подавали лишь я и Ярослав, которого я перенесла сюда вместе с собой. Воин хоть и слабо, но всё ещё дышал. Значит, я успела.

Открыв сумку и разложив перед собой травы и порошки, я приступила к лечению. Смерть грозила воину не потому, что рана была неизлечима, а потому, что при обычных обстоятельствах он испустил бы дух прежде, чем я сумела бы ему помочь. Теперь эта проблема не стояла. У нас было столько времени, сколько душе угодно. Ведь время не может стать преградой там, где не движутся стрелки часов.

Мои руки не дрожали. Движения были привычными и профессиональными; когда надо, твёрдыми; когда надо, мягкими. Первичный энергетический поток пошёл сквозь ладонь, проникая вглубь раны, восстанавливая жизненные функции, а заодно информируя меня обо всём, что происходит внутри. Спирт. Корень Аира. Сок Каманеи. Ещё один поток энергии, теперь уже совсем на другой волне. Снова спирт. Мелко молотый кофе, так удививший Геллу. Сок тысячелистника.

Когда я закончила лечить и зашивать рану, по моим ощущениям, прошло не менее двух часов. Но вокруг ничего не изменилось – ни направление теней, ни размах крыл застывшей в воздухе птицы, ни выражение лица Дары. Я устало вытерла пот со лба. Ну что ж, а теперь самое трудное. Теперь надо вернуться. В противном случае нам предстоит навсегда остаться в этом застывшем мгновении. Я глубоко вздохнула и, собирая последние крупинки сил, снова закрыла глаза. Ничего не получалось. Я просто не видела выхода. Кругом, куда ни ткнись, было только это мгновение, только один-единственный седьмой угол.

Тогда я принялась ощупывать всё внутренне пространство, подобно вставшему на корточки слепому, водящему ладонями по земле. И, почти уже отчаявшись, совершенно случайно наткнулась, наконец, на совсем незаметную щель. Прошла сквозь неё…Восьмой угол. Девятый. Теперь я привычно продвигалась по энергетической дороге, уровень за уровнем, всё ближе и ближе к поверхности…И, наконец, выбралась наружу.

Открыв глаза, я обернулась к Даре. Девочка сидела в той же самой позе, обхватив колени.

– Что? – нахмурилась она. – Что-то не так? У вас не получается?

– Почему? Как раз получилось, – устало сказала я.

– Как, уже?! Я думала, на это потребуется какое-то время. Вы даже не достали ни одного лекарства! Только на секунду отвернулись, и всё.

– Это тебе так показалось, – ответила я, снова вытирая лоб рукой. Сейчас у меня не было сил на объяснения.

Мы обе посмотрели на Ярослава. Воин был непривычно бледен и лежал с закрытыми глазами. Но его дыхание было ровным и глубоким. Я молча погладила его по разметавшимся волосам. Ничего, до свадьбы заживёт. Точнее, до развода.

– Пойми, Алёнушка, тут я тебе помочь никак не смогу!

Стремясь выпроводить замешкавшую гостью, я попыталась легонько подтолкнуть её к выходу. Поскольку в Алёнушке было под два метра росту и килограммов сто живого веса, задача оказалась невыполнимой.

– Если человек окончательно превратился в козла, никакая водица из лужи здесь не при чём! – продолжала я. – Козлами просто так не становятся.

– И что же теперь делать? – низким голосом спросила Алёнушка, нервозно теребя в руках цветастый платочек.

– Ну, уж и не знаю, – развела руками я. – Медицина тут точно бессильна. Попробуйте с ним книжки какие-нибудь почитать, что ли.

– А это…с чего начать посоветуете?

– Начните с букваря, – предложила я. – Сколько годиков брату-то?

– Скоро сорок четыре стукнет, – вздохнула Алёнушка.

Гелла, которая пила чай, сидя за кухонным столом, поперхнулась и закашлялась.

– Да… – растерянно протянула я. – Ну, всё равно начните с букваря.

– Ага, – кивнула Алёнушка и, по-прежнему теребя платок, пошла, наконец, к выходу. Я проводила её до двери.

– Никакой личной жизни, – вздохнула я, возвращаясь в комнату и плюхаясь на скамью. – Никак не дадут отдохнуть от долгой дороги.

– Им тоже нужна помощь, – заметила Гелла. – Помощь и сочувствие.

– А я что, спорю, что ли? – пожала плечами я. – Нужна, конечно. Только пусть найдут себе для этих целей кого-нибудь более терпеливого.

Словно специально для того, чтобы испытать моё терпение, в окно настойчиво постучали. Я обречённо поднялась со скамьи и поплелась на другой конец комнаты. За окном застенчиво улыбалось массивное лицо Алёнушки.

– Совсем забыла рассказать, – затараторила она, стоило мне отворить окно. – Федьку-то нашего непутёвого помните?

Я кивнула. Как не помнить!

– Так вот, не поверите, он у нас теперь стал первый парень на деревне! Девки к нему слетаются, как мухи на мёд. Он им, видите ли, про звёзды рассказывает. Вечерком на реку прогуляться позовёт, в небо поглядит, вон, говорит, такая звезда, а вон сякая. Ну, девка-то уши развесит, а он её за плечи, значит, приобнимет, и дальше про звёзды заливает. И, поговаривают, всякий раз эта прогулка на сеновале заканчивается. Оттуда, дескать, особливо хорошо звёзды видать.

Захихикав, Алёнушка с чувством выполненного долга поспешила обратно в деревню. А я пошла назад к столу, довольно улыбаясь.

– Во Федька даёт! – воскликнула Дара, отрываясь от штопки. В результате наших похождений часть одежды пришла в полную негодность; другая же часть нуждалась в стирке и починке, если, конечно, мы не собирались просить милостыню на центральной Велиградской площади. В этом случае более подходящих шмоток было не сыскать. – И ведь смотрите-ка, всё запомнил! Сделал точь-в-точь, как вы сказали. Небось ещё и от прыщей избавился!

– Молодец мальчишка, – согласилась я. – Из него ещё выйдет толк.

– Что там ещё за мальчишка? – послышалось с печки. – Стоит мужу немного приболеть, как жена уже по сторонам заглядывается?

– Проснулся? – деловито спросила я. – Тогда на вот, выпей, специально для тебя приготовила.

Я протянула наверх рюмку с настойкой. Спустя несколько секунд с печки послышался кашель и недовольные возгласы.

– Что это ещё за гадость? – изумился Ярослав. – Как же ты должна ко мне относиться, чтобы приготовить такое специально для меня?!

– Нормальные отношения жены и мужа в преддверии развода, – невозмутимо произнесла я. – Ты выпил или нет? Если вылил, смотри, я тебе новую сделаю!

– Нет уж, спасибо, – пробурчали сверху.

– Что ты ему такое дала? – спросила Гелла.

Ведьма сидела на удобном стуле с высокой спинкой, вытянув ноги и положив руку на живот. Её рана заживала чрезвычайно быстро. Как видно, Гелла действительно сумела хорошо её обработать, да и потом, ведьма – она и есть ведьма. Как говорится, зараза к заразе…Да, так о чём это я?

– То же, что и тебе, – ответила я. – Корень аралии, зверобой, шалфей, ну, и так далее.

– Такое даже слышать страшно, не то, что пить! – воскликнул Ярослав.

– Не привередничай! – отозвалась я. – И смотри, не думай вставать!

– Мне надоело то, чем вы меня поите, – простонал он. – Все эти корни, листья, почки и стебли! И молоко тоже смерть как надоело! Я, может, пива хочу!

– Только через мой труп, – отрезала я.

– Я обдумаю, – пообещали сверху.

– Эх, Элена, Элена, – покачала головой Гелла. – Нельзя запрещать мужу пить алкогольные напитки. Иначе он заведёт себе любовницу.

– Любовница ему не грозит ещё две недели минимум, – беззаботно ответила я. – По состоянию здоровья.

– Целых две недели?! – в ужасе воскликнул с печки Ярослав. И чуть более спокойно поинтересовался: – А потом?

– А потом можно, но только очень аккуратно, чтобы ни в коем случае не перенапрягать мышцы живота, – с расстановкой ответила я. – В общем, когда соберёшься, обратись ко мне, я тебе всё детально обскажу.

– А мне? – подключилась к разговору Дара. – Мне тоже интересно.

– А тебе ещё рано, – отрезала я.

– Вот видишь, Дара, тебе ещё рано, а мне, кажется, уже поздно, – донеслось сверху.

– А мне некогда, – добавила я. – Ну, и что вас не устраивает? Во всяком случае всё честно.

– Опять дождь зарядил, – заметила Гелла, выглядывая в окно. – Уже четвёртый день всё льёт и льёт, почти без остановки.

– И хорошо, что льёт, – откликнулась я. – Надо же воде наверстать упущенное. Ой! Это вдвойне хорошо! – добавила я, хлопнув себя по лбу. – Выставлю-ка пустые вёдра наружу, пускай в них дождевая вода скапливается!

– Вон как жизнь деревенская на людях сказывается, – усмехнулась Гелла. – Даже в тебе хозяйственность появилась.

– Станешь тут хозяйственной, – огрызнулась я. – На вас на всех воды не напасёшься. А так хотя бы не надо лишний раз на реку бегать, или к источнику.

– Как будто ты не можешь с силой притяжения поиграть, чтобы веса ведра не чувствовать, – фыркнула Гелла.

– Ты знаешь, не могу, – честно призналась я. – У меня никак не получается как следует локализовать это колдовство. В результате земля перестаёт притягивать не только ведро, но и меня саму. А крестьяне потом вой поднимают, мол, ведьмы совсем стыд потеряли, средь бела дня летают.

Звякая вёдрами, я направилась к выходу, не забыв накинуть на голову платок и, проходя через сени, сунуть ноги в широкие сапоги.

Снаружи действительно лило, как из ведра. А времени за пределами дома пришлось провести больше, чем я предполагала. Хоть и стояла по большей частью под специальным козырьком, но в ветреную погоду это не слишком спасало от дождя. Вернувшись в дом, я первым делом скинула с себя платок и сапоги, а потом принялась прямо на себе отжимать вымокшее платье.

– Что ты так долго там делала? – спросила Гелла, когда я вошла, наконец, в комнату. – Тут Ярослав уже собрался идти возвращать тебя к семейному очагу. Мы с Дарой с трудом его удержали.

– Посыльный приезжал, привёз грамоту, – ответила я, приглаживая растрепавшиеся под платком волосы.

– А что ж ты его в дом не позвала? – удивилась Гелла. – Он что же, так и поехал назад, в такую-то непогоду?

– Вообще-то я его приглашала, – задумчиво ответила я. – Но он почему-то отказался. Испугался, наверное.

– А чего испугался-то? – усмехнулась Гелла. – Да ладно, говори, не томи.

– Вот хочешь верь, а хочешь, не верь; ничего такого страшного я ему не говорила. Прослышал небось, что здесь ведьма живёт, вот и испугался.

– А всё-таки, – прищурилась Гелла, – что именно ты ему сказала, когда приглашала войти?

Я нахмурилась, припоминая.

– Ну да, – кивнула я собственным мыслям. – Я сказала: вовремя вы приехали, мы тут как раз обедать собрались. Ну, если он решил, что я приглашаю его в качестве блюда, это уже не моя вина.

Дара и Гелла захихикали.

Я подошла к печке и протянула слегка подмокшую грамоту Ярославу.

– А что там такое? – спросила Дара, в то время как Ярослав погрузился в чтение.

– Вообще-то грамота адресована Ярославу, – строго сказала я, но, смягчившись, чуть тише добавила: – но я не смогла преодолеть любопытство и глянула одним глазком.

– И что там, что там?

– Если вкратце, то Его Величество царь Еремей Четвёртый Велиградский благодарит моего супруга за верную службу государству, желает ему скорейшего выздоровления и предлагает должность начальника стражи.

Дара зааплодировала первой, Гелла подключилась, и я не видела причин к ним не присоединиться.

– Ну что ж, всё возвращается на круги своя, – заключила я.

– Что же именно из всей истории стало известно Еремею? – поинтересовалась Гелла.

– Достаточно многое, – ответила я, расставляя на столе чашки. – Кофе?

Гелла поморщилась при одном воспоминании о напитке и резко замотала головой.

– А я в последнее время пристрастилась, – призналась я. – Хотя чай всё-таки лучше. Тебе земляничный подойдёт? Вот и хорошо. А ты что будешь, Дара?

– Кофе, – не задумываясь, ответила девочка.

– Вообще-то в твоём возрасте хорошо бы не злоупотреблять, – засомневалась я. – Ну да ладно, гулять, так гулять. Между прочим, Гелла, как выяснилось, кофе, очень мелко молотый, неплохо останавливает кровотечение.

– Всё это хорошо, – кивнула Гелла, – но ты ушла от темы.

– Знаю, – вздохнула я. – Вообще-то мне не следует об этом распространяться. Но, думаю, в этом узком кругу можно. Дело в том, что я сама разговаривала с Еремеем, на следующий же день после того, как мы посетили Проклятый Замок. Он лично приезжал сюда, тогда ещё будучи старшим царским племянником. Исчезновение Ерофея, естественно, не прошло незамеченным. Равно как и неожиданный дождь, пролившийся непосредственно над замком, и прочие магические возмущения. Не знаю всех подробностей, но выйти на меня не составило для Еремея большого труда. Насколько я понимаю, сыграли свою роль и внешнеполитические связи. Наш добрый друг король Миргородский решил подстраховаться и спешно наладил контакт с Еремеем после того как Ерофей стал необычно себя вести. Они обменялись относящейся к делу информацией, в том числе и тем, что касается нашей тройки.

– И как же Еремей воспринял ваше вмешательство?

– Ему довольно многое было известно. Точнее сказать, он кое-что знал и о многом догадывался. Странное поведение дяди в последние недели, его неожиданные решения в вопросах внешней политики – всё это внушало Еремею серьёзные подозрения. Информация, переданная Салеандром Миргородским на многое проливала свет. Поэтому покидая свою резиденцию в Велиграде, Еремей уже предполагал, что едет расследовать обстоятельства исчезновения не Ерофея, а принявшего его облик демона. При встрече мне оставалось лишь сообщить ему некоторые подробности.

Кстати сказать, он тоже поведал мне кое-что интересное. К примеру, оказывается, упоминание о Керисе встречается в архивах царского семейства. Кощей как-то сказал между делом, что кинжалу больше тысячи лет. Это действительно так. Его создали в те же времена, когда был построен замок, ныне именуемый Проклятым. Кинжал действительно был запланирован древними мастерами как ключ. Клинок вовсе не сломан; он изначально был выкован именно таким образом. Так, чтобы незнающий человек счёл его бесполезной игрушкой, в то время как посвящённый мог с его помощью проникнуть в замок необычным путём.

– Через окно? – скептически спросила Дара.

– Может быть, и не только. Подробности утеряны, но не исключено, что в замке есть и парочка подземных ходов, двери которых открываются таким же способом.

– Что же мы можем заключить о роли Кериса в уничтожении демона? – задумчиво спросила Гелла.

– Я бы сказала, тут всё достаточно просто. Мы всего лишь неверно истолковали слова учёного кота.

– Да уж, что-что, а говорить загадками наш кот умеет! – хмыкнула Гелла.

– Мы ведь не только в этом оплошали, – заметила я. – В пророчестве говорилось о женщине, которая сумеет уничтожить демона, но нам и в голову не пришло, что этой женщиной может оказаться именно Дара. Вообще язык имеет удивительное влияние на то, как мы смотрим на вещи. Достаточно описать одного и того же человека двумя способами, и нам уже кажется, что речь идёт о двух разных людях. Именно так и случилось на этот раз. Кроме всего прочего, нас, конечно, ввели в заблуждение слова "девочка" и "женщина". Казалось, что они указывают на различие в возрасте. В действительности же в двенадцать, тринадцать, четырнадцать лет человек может с лёгкостью сочетать в себе и то, и другое.

– Что же именно было сказано котом про Керис? – продолжала расспрашивать Гелла.

– Кот сказал, что демона можно победить посредством этого кинжала, – ответила я. – И мы, конечно же, решили, что Керис послужит орудием убийства. В конце концов, для чего же ещё существуют кинжалы? Освальд был отчасти прав. В чём-то мы действительно мыслим банально.

– Он забыл упомянуть, что в большинстве случаев такая банальность бывает крайне полезна, – возразила Гелла. – Обобщения помогают нам справиться с тем объёмом информации, который в противном случае оказался бы человеку попросту не по силам. Поэтому подобные приёмы оправданны, даже если в редких случаях вроде этого и приводят к ошибкам.

– К ошибкам, которые могут оказаться роковыми, – подчеркнула я. – Нам повезло, что Дара сумела вовремя во всём разобраться.

– Я просто подумала, что раз Керис отпер замок, значит, это не случайно, – скромно потупилась Дара.

– И была абсолютно права, – похвалила я.

– И через окно, открытое при помощи Кериса, на демона хлынул вызванный Дарой дождь? – уточнила Гелла.

– Именно так. Демон – порождение стихии огня, а огонь затухает ровно в двух случаях. Либо когда сжирает всё вокруг и у него заканчивается подпитка, либо когда на него льётся вода. В нашем случае, ясное дело, предпочтителен был второй вариант.

– У тебя очень сильная ученица, – заметила Гелла, внимательно глядя на Дару. – И очень разумная. Мало кто был бы способен на столь здравое, оперативное и профессиональное поведение в такой ситуации.

– Вообще-то у меня совсем не так много сил, – призналась раскрасневшаяся от похвал Дара, – просто так получилось, что…

– Это не имеет никакого значения, – перебила её Гелла. – Совершенно неважно, как именно всё случилось и откуда конкретно тебе удалось черпать энергию. Важно то, что тебе это удалось. И то, что в нужный момент подходящий источник оказался поблизости. Это многое говорит о тебе даже в том случае, если речь идёт об обыкновенном везении. Везение тоже не даётся всем подряд. Оно не менее закономерно, чем все другие природные явления.

– Я соглашусь с Геллой, – кивнула я, – и добавлю кое-что ещё. Никогда не спорь, когда тебя хвалят. Прибереги эту способность на те случаи, когда тебя станут ругать.

Гелла встала со стула, чтобы немного размять ноги, и медленно пошла по комнате, держась рукой за стену.

– Давно хочу спросить, – сказала она, – останавливаясь возле подоконника, – что это у тебя тут за горшки? Это что, какая-то рассада?

– Я тут экспериментирую, – объяснила я. – Хочу вывести говорящий цветок.

– Говорящий цветок? Вот так идея. Любопытно, а зачем? – поинтересовалась Гелла.

Я пожала плечами.

– Так, из научного интереса.

– И какой же цветок это будет?

– Не знаю, я пока экспериментирую. Думаю, что роза, но не исключаю и пион. Однако вариант с розой мне нравится больше. Надеюсь, она сумеет сказать что-нибудь колкое. У меня есть ещё одна идея. Вывести лиану, которая умела бы подносить человеку стакан воды.

– А это для чего? Тоже научный интерес? – осведомилась Гелла.

– Нет, в данном случае интерес как раз самый что ни на есть практический, – возразила я. – Думаю, появление такого растения произвело бы переворот в построении нашего общества. Семьями стали бы обзаводиться только те, кто по-настоящему этого хочет, а все остальные не стали бы понапрасну делать себя несчастными.

– Это ещё почему?

– Ты разве не знаешь? Многие люди женятся и заводят детей только для того, чтобы в старости было кому поднести им стакан воды. Вот я и хочу разработать лиану, которая сможет выполнить эту самую функцию. Не требуя взамен горячих обедов, исполнения супружеских обязанностей, штопанья носков и денег на карманные расходы. К тому же такая лиана сможет сама себя поливать, поэтому за ней вообще не надо будет ухаживать.

– Ты неисправима, – покачала головой Гелла.

– А что тебе не нравится? – возмутилась я. – Не ценишь мои научные изыскания? Смотри, я ведь возьму, да и устроюсь на работу в Миргородский университет! Мне, между прочим, предлагали. И даже условия обещали выгодные. А что, это надо обдумать!