Текст книги "Трое из Лукоморья (СИ)"

Автор книги: Ольга Куно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Только не в школу! – с ужасом отпрянула Дара.

– Ну а всё-таки, если это не большой и страшный секрет, за что ты его так? – поинтересовалась я.

– А чего он обзывается?

Я, нахмурившись, остановилась. Он что же, сказал что-то нелицеприятное о её фигуре? А может, заметил в Даре лёгкие элементы внешности ведьмы и высказался по этому поводу? Если он по-настоящему её обидел, сейчас вернусь и пусть имеет дело со мной. И плевать на сохранение лица перед деканом!

– И что же он сказал? – спросила я, недобро прищурившись.

– Что у меня красивые глаза, – наябедничала Дара таким тоном, словно её обозвали жирной коровой.

Я шумно выдохнула.

– И это всё?

– Нет, совсем не всё! – воскликнула она. – Он сказал, что ему нравится моя походка. Тут уж он точно издевался! А ещё полез целоваться.

– Это уже интересно. Надеюсь, в щёку?

– Нет, в руку. Но всё равно же неприятно! Тут я уже не выдержала.

Признаюсь, я тоже не выдержала и расхохоталась, чем привлекла удивлённые взгляды проходивших мимо студентов.

– Бедный мальчик. Ну да ничего, будет у него опыт общения с темпераментными женщинами. На будущее пригодится.

Между тем Ярослав помог мальчику отряхнуться и быстро проверил, целы ли рёбра.

– Жить будешь, герой, – констатировал он, закончив осмотр. – Пара синяков тебе гарантирована, но это ничего, до свадьбы заживёт. Для мужчины даже полезно.

– Да синяки – ну их, – отмахнулся мальчик. – Только я ничего не понял. Чего это она? Мне мама говорила, девочки любят, когда им говорят комплименты. А она драться полезла.

– Эх, парень, тут я с тобой солидарен, – вздохнул Ярослав. – Женщин понять невозможно. Их поступки не подчиняются законам логики. Сегодня им что-то нравится, а завтра они за это же самое готовы порвать тебя на куски.

– А что, её мама тоже такая? – спросил мальчик, глядя туда, где девочка недавно свернула за угол.

– Какая мама? – не понял Ярослав.

– Ну эта, чёрненькая, которая её увела.

– Ах, эта, – протянул Ярослав. – Нет, парень. Она совсем не такая. Она намного хуже. Уж тут можешь мне поверить.

С этими словами он похлопал мальчика по плечу. Опытный воин и юный ученик дружно вздохнули, сетуя на нелёгкую мужскую судьбу.

Глава 13

Замок графа Рональда Сонфолка производил менее гнетущее впечатление, нежели крепость Кощея. Возможно, причиной тому служила окружающая обстановка. Кощей жил среди дремучих лесов; замок же Сонфолка уютно расположился в окружении роскошных зелёных холмов. Несмотря на пасторальную красоту этой местности, идти сюда пешком было бы утомительно, тем более что, как и всякий уважающий себя граф, Сонфолк жил за пределами городской черты. Для пешего путника дорога была бы слишком долгой, а мы не могли терять столько времени. Поэтому предпочли нанять в Миргороде карету, что позволило добраться до места не более, чем за час.

Оставив кучера присматривать за лошадьми, мы втроём направились ко входу в замок с твёрдым намерением нанести графу визит. Но, как вскоре выяснилось, нашим планам не суждено было осуществиться.

У порога нас встретил лакей, невысокий, аккуратно одетый мужчина лет пятидесяти пяти.

– Что вам угодно, господа?

– Мы хотели бы видеть графа Рональда Сонфолка, – сказал Ярослав. – У нас к нему срочное дело.

– Так ведь это никак невозможно, – растерянно развёл руками лакей. – Разве же вы не слышали? Умер он. Уже месяц тому назад.

– Вот так так, – пробормотал Ярослав.

Мы взволнованно переглянулись. И что же прикажете делать дальше?

– А…кто сейчас управляет замком?

– Графиня, матушка покойного графа. Да только в трауре она. Никого теперь не принимает. Поминки и те прошли в тесном кругу ближайших родственников. Она даже супругу господина Рональда в дом не пустила, – доверительно добавил он, понизив голос.

– А что же, супруга графа не жила вместе с ним в замке? – удивлённо спросила я.

– Так не успела она к нам перебраться, – ответил лакей. – Молодой господин – он ведь прямо в день собственной свадьбы и преставился. Почитай, аккурат после венчания.

– Ничего себе, – присвистнула Дара.

– Да, дела, – протянул Ярослав.

Я ничего не сказала, прислушиваясь к собственным ощущениям. Затылок прямо-таки пекло от чужого взгляда. Я подняла голову, как бы для того, чтобы взглянуть на пролетающих над замком птиц. И увидела в одном из узких высоких окон женский силуэт.

– Ну что ж, боюсь, нам ничего не остаётся, кроме как удалиться, – проговорил Ярослав, нарушая нависшую над замковым двором тишину.

– А может быть… – начала было Дара, но я покачала головой:

– Мы и вправду пойдём. Передайте графине наши соболезнования.

Я не видела никакого смысла в том, чтобы силой врываться в дом.

Лакей поклонился, и мы зашагали обратно. Но далеко уйти не успели. До кареты оставалось не более двадцати шагов, когда сзади послышался топот, и нас окликнул запыхавшийся лакей:

– Господа! Постойте, господа!

Мы послушно остановились. Отдышавшись, лакей продолжил:

– Госпожа просит вас пройти в дом.

Причин отказываться от приглашения у нас не было; напротив, встреча с графиней была целиком и полностью в наших интересах. Поэтому мы проследовали за лакеем обратно к замку и далее вверх по крутой узкой лестнице, на второй этаж. Распахнув перед нами одну из многочисленных дверей, лакей пропустил нас внутрь.

Дверь с лёгким скрипом закрылась за спиной. Графиня, стоявшая у окна, обернулась и окинула нас ничего не выражающим взглядом. Это была высокая, худая женщина лет пятидесяти, с аристократическими, немного резкими чертами лица и безупречной осанкой. Тёмные волосы были собраны в пучок на затылке; их прикрывала полупрозрачная накидка, чёрная, как и всё одеяние графини.

– Я видела из окна, как вы разговаривали с лакеем, – произнесла она ровным голосом, выражавшим столь же мало, сколь и её взгляд. – Вы хотели встретиться с моим сыном, не так ли?

– Совершенно верно, – склонил голову Ярослав. – Мы хотели обсудить с ним одно дело…Мы не знали о том, что произошло.

– Я понимаю, – кивнула графиня. Её тон оставался по-прежнему ровным, но от моего взгляда не ускользнуло то, как крепко она сцепила длинные пальцы. – Мы старались не поднимать вокруг этого лишнего шума. Мой сын скончался месяц назад от сердечного приступа.

– Сколько же ему было лет? – нахмурилась я.

– Тридцать один.

Всё тот же холодный голос и равнодушный взгляд. Только чуть крепче сцепились руки.

– У него что же, с детства было больное сердце?

Графиня покачала головой.

– Нет, он всегда был здоровым мальчиком.

– В таком случае это довольно странно, – заметила я, сама не зная, зачем. – Сердечные приступы действительно случаются у, казалось бы, абсолютно здоровых мужчин, но в более позднем возрасте.

– Я знаю только то, что сказал осматривавший его врач, – сказала графиня. – Это произошло не здесь, а в городе. В мэрии.

– Во время венчания?

– Немного позднее. Как вам известно, после обряда жениха и невесту по традиции отводят в разные комнаты, где они могут в спокойной обстановке свыкнуться со своим новым статусом. В такой комнате и нашли моего сына. Он лежал на кушетке…как будто спал.

– Что же говорит его жена? Ведь комнаты молодых супругов как правило расположены по соседству. Может быть, она что-нибудь слышала?

– Не знаю, – жёстко ответила графиня, – я с ней не беседовала. И не собираюсь иметь с этой женщиной ничего общего.

– У неё что же, плохой характер?

– Да не знаю я, какой у неё характер, – устало сказала графиня, и в её голосе впервые отразились нормальные человеческие чувства. – Это был неравный брак. Она не аристократка. В этой ситуации мне попросту не положено поддерживать с ней отношения… Но, как я понимаю, у вас было какое-то дело к моему сыну. – Самообладание возвратилось к женщине вместе с маской холодности и равнодушия. – Могу ли я чем-нибудь вам помочь? Мы как раз находимся сейчас в его кабинете.

Я машинально окинула комнату взглядом. Тёмные гардины, два гобелена на стенах, несколько стульев и рабочий стол, на котором по-прежнему лежали стопки бумаг, а также стояла полупустая чернильница с гусиным пером.

– Мы разыскиваем древний кинжал, называемый Керисом, – объяснил Ярослав. – Нам говорили, что ваш сын приобрёл его в Миргородском университете полтора месяца назад.

– Всё верно, – кивнула графиня, как мне показалось, несколько разочарованно. – Этот кинжал висел у него на поясе во время бракосочетания. Ведь на церемонию положено надевать наиболее древние и ценные безделицы.

– А где теперь этот кинжал? – спросил Ярослав, преодолевая некоторую неловкость. Не слишком приятно было расспрашивать о куске металла женщину, потерявшую единственного сына.

– Его похоронили вместе с Рональдом, – ответила графиня. – Положили в гроб.

Не знаю, как Дара и Ярослав, а лично я с трудом удержалась от того, чтобы не застонать.

И тем не менее, когда мы собрались уходить, отметив, что и так отняли у графини слишком много драгоценного времени, я спросила о другом:

– Мой вопрос может показаться вам бестактным, и всё же отчего вы велели своему лакею привести нас в замок?

Кажется, вопрос не только не оскорбил графиню, но также нисколько её не удивил.

– В моём роду всегда было принято уважительно относиться к ведьмам, – с достоинством ответила она. – Меня учили этому с детства. И я прошу вас об одном. В случае, если вам что-либо станет известно об обстоятельствах смерти моего сына, дайте мне знать.

На этом мы и расстались.

– Если она не уверена, что её сын умер от сердечного приступа, то почему не обратится к городским властям? – недоумённо спросила Дара, когда мы снова тряслись в карете, возвращаясь в Миргород.

– Потому что она – представительница древнего и знатного рода, – объяснила я. – И не может допустить, чтобы имя её сына вертелось у всех на устах в связи с мутной криминальной историей.

– Разве найти преступника не важнее?

– Для неё – нет. С её точки зрения, чистая, ничем незапятнанная память сына – дороже всего.

– Ерунда какая-то.

– Для кого ерунда, а для кого, как видишь, нет. Правда у каждого своя… – Я резко хлопнула себя по лбу. – Что же мы не спросили, где похоронили графа?!

– Ну, это как раз и без того понятно, – заметил Ярослав. – На городском кладбище, разумеется. Аристократов хоронят именно там.

– А не в семейном склепе? – засомневалась я.

Воин уверенно покачал головой.

– Здесь это не принято. Ты что, хочешь сказать, что мы пойдём за кинжалом на кладбище?! – воскликнул он, только сейчас сообразив, в чём причина моего интереса к месту захоронения.

– Ну разумеется, – ответила я. – Нам ведь по-прежнему нужен кинжал.

– Мы что же, будет грабить могилу?! – в ужасе спросил он.

Дару такая перспектива явно не пугала; напротив, она ждала моего ответа с весёлым любопытством.

– Ну зачем же? – успокоила Ярослава я. – Мы никого не станем грабить. Напротив, мы попросим по-хорошему.

– Кого попросим? – нахмурился воин.

– Как кого? Покойника, разумеется.

Мы попросили кучера высадить нас возле главного городского рынка, а дальше пошли пешком, по дороге кое-что прикупив.

– Ой, это вы! А где же Мэгги? – спросил Карасик, неожиданно отделившийся от толпы, привычно текущей мимо рыночных рядов.

В руке он нёс небольшой свёрток, из которого вкусно пахло ветчиной. Я улыбнулась. Надо же, он даже запомнил, как зовут собаку! Интересно, а наши имена он тоже помнит? Или тут дело не в хорошей памяти, а в том впечатлении, которое произвела на него Мэгги?

– Она осталась дома, – ответила я.

– Жалко, – вздохнул Карасик. – А как ваши дела? Как вы устроились? А я здесь недалеко работаю, – продолжал он, не прерываясь, чтобы дать нам возможность ответить. – Ну, то есть у меня здесь большой заказ, работы недели на две. Хотите посмотреть?

Я уже собиралась вежливо извиниться и сказать, что, дескать, мы уж лучше как-нибудь в другой раз. Но к моему удивлению Ярослав приглашение принял.

– А точно недалеко? – спросил он.

– Да в двух шагах! – радостно заверил нас Карасик.

– Ну тогда пошли.

Карасик шагал впереди, прокладывая дорогу сквозь разношёрстную толпу. В центре города в середине дня народу было немало.

– Зачем ты согласился к нему идти? – шёпотом спросила я.

– Чтобы убедиться в том, что он говорит правду, – так же тихо ответил Ярослав. – И что наша встреча действительно случайна.

Только теперь я заметила, что рука воина не отрывается от рукояти меча. Осторожно перевернув кисти рук ладонями вверх, я принялась на всякий случай впитывать солнечную энергию, одновременно легонько разминая пальцы.

Однако наши предосторожности оказались излишними. Мы пересекли небольшую площадь, свернули в узкий переулок и, спустившись по лестнице, вошли в подвальное помещение двухэтажного дома.

Под потолком располагались длинные зарешёченные окна, что позволяло просторной комнате быть достаточно светлой, как минимум в это время суток. Здесь было абсолютно пусто, если не считать лестницы, нескольких вёдер с краской, разбросанных по полу кистей и ещё некоторых инструментов непонятного для меня назначения. Голые стены были пока ещё покрыты неровным слоем белой краски. В комнате стоял соответствующий едкий запах, заставивший меня поморщиться, а Дару чихнуть. Карасика запах нисколько не смущал; вероятнее всего, юноша давно уже привык к такому побочному эффекту своей работы и перестал его замечать. Зато он с немалой гордостью указал нам на потолок. Задрав головы, мы действительно застыли от восхищения. На нежно-голубом фоне расположились белоснежные пушистые облака, такие объёмные, что рука сама тянулась кверху, чтобы их потрогать. Одно облако постепенно расползалось на две части, подчинённое прихоти невидимого ветра. В правом углу в нашем направлении устремлялась стая перелётных птиц. Первая из них была самой крупной, остальные – всё более и более маленькими, что создавало впечатление, будто они находились существенно дальше от нас.

– Красота! – отметила я, по-новому глядя на Карасика. – Тебе действительно надо поступать на художественное отделение.

– Зачем ему куда-то поступать? Он и так всё умеет! – восторженно возразила Дара.

Карасик весь раскраснелся от смущения и удовольствия.

– Ну что ты, какое там умею! – отмахнулся он. – Я пока так, только пробую. Мне бы технику подучить, секреты, премудрости всякие. Но вообще клиентам нравится.

Дара, которой вообще свойственна была аллергическая реакция, жестоко расчихалась, и мы покинули помещение. Вновь оказавшись на свежем воздухе, я спросила:

– Скажи, Карасик, а ты знаешь, где находится городское кладбище?

– Знаю, конечно, – охотно ответил он.

– А внутри тебе приходилось бывать?

– Она имеет в виду внутри кладбища, не внутри могилы, – доверительно пояснила Дара.

– Не умничай, – отозвалась я.

– Да приходилось, конечно, что уж тут поделаешь, – кивнул Карасик.

– А ты знаешь, где находится участок, на котором обычно хоронят дворян?

Маляр снова кивнул.

Я немного подумала, прикусив губу, а потом решилась:

– Скажи-ка, а ты не смог бы быть нашим провожатым? За плату, разумеется. Дело в том, что нам надо попасть на кладбище в немного неурочное время. Когда спросить, как пройти, будет не у кого.

– Да я-то с радостью, и платы никакой не надо. Если хотите, так прямо сегодня и сходим.

– Вот всё-таки не зря тобой отец недоволен, – заметила я. – Непрактичный ты человек, как и все творческие личности. Если тебе деньги предлагают, отказывайся только в одном случае. Когда предлагают мало.

– Ой, да ладно! – фыркнула Дара. – Когда вы сами-то с кого-нибудь деньги брали?

Я мысленно отметила, что девочка становится всё более и более наглой, а вслух сказала:

– Тоже мне сравнила! Мне деньги по большей части ни к чему. Что с ними в лесной глуши делать прикажешь? Солить, или на порошки засушивать?

– А когда вы на кладбище-то попасть хотите, если там даже дорогу спросить не у кого будет? – простодушно поинтересовался Карасик.

– Да, думаю, что-то около полуночи, – буднично ответила я. – Годится?

Вид у Карасика был донельзя растерянный.

– В полночь? На кладбище? – переспросил он, непонимающе хлопая глазами.

– А когда же ещё? – вздохнула я. – Но ты смотри, коли не хочешь, не ходи. Мы другого провожатого найдём, ты не беспокойся.

– Да нет, отчего же, – возразил Карасик. – Я провожу, конечно. В полночь, так в полночь.

В одиннадцать часов вечера мы с Ярославом сцепились не на жизнь, а на смерть. На этот раз камнем преткновения стала ничего не подозревающая Дара, мирно дремавшая в кровати.

– А я говорю, никуда она не пойдёт! – в который раз категорично заявлял Ярослав.

Степень раздражения воина не позволяла ему стоять на одном месте, и он стремительно ходил из угла в угол, меряя комнату широкими шагами.

– Где это слыхано, чтобы девочка в её возрасте шлялась ночью по кладбищу? Да ещё смотрела, как поднимают покойников?

– А что в этом такого? – снова возражала я. – Пусть с малых лет набирается опыта. В конце-то концов, она учится на ведьму.

– Может быть, она ещё передумает!

– Ну и прекрасно, захочет, так передумает. Вот уж не слышала, будто человек, раз увидевший призрака, не может после этого стать никем, кроме ведьмы!

– Да ты хотя бы понимаешь, как это может подействовать на её рассудок?

– При чём тут её рассудок?

– Она ещё всего лишь ребёнок! У неё уязвимая детская психика!

– Её уязвимая психика будет раза в два крепче, чем у нас с тобой.

– А тебе не приходит в голову, что ей может быть просто-напросто страшно?

– Да чего же тут страшного? – растерялась я.

– В ожившем покойнике??? Сама, что ли, не понимаешь?

– Нет, не понимаю. Во-первых, никакой он будет не оживший, призрак как призрак. Во-вторых, он же умер от сердечного приступа. Никаких шрамов на шее, отрезанных ушей, обугленных частей тела у него не будет. Ну, чего тут бояться???

– Но он же призрак, ПРИЗРАК, понимаешь!

– Ну и – ?

Я действительно никак не могла взять в толк, чего он кипятится. Ну хорошо, наверное, он, в отличие от меня, никогда прежде не видел призраков. Но разве это повод так заводиться? Ну, встретил же он не так давно первого в своей жизни тролля, и что? Ничего такого страшного не случилось.

Дара села на кровати и громко зевнула.

– Вы так вошли в роль моих родителей, что мне прямо неловко вмешиваться, – заметила она, потягиваясь. – А всё-таки, может быть, спросите меня, хочу я идти на кладбище или нет?

– Помолчи! – хором приказали мы с Ярославом.

В конечном счёте победила дружба. Если говорить точнее, то победила наша с Дарой дружба против Ярослава. Девочка заявила, что ни за что не пропустит такое зрелище, даже если после этого умрёт от страха. В крайнем случае, сразу же составит компанию покойному графу. Хоть будет с кем поговорить, так сказать, перемыть косточки соседям. Однако она пообещала Ярославу, что не отойдёт от него ни на шаг и будет вести себя тихо и послушно. Насчёт последнего я сильно сомневалась, но ни слова на этот счёт не сказала. Если такое обещание немного успокоит воина, то почему бы нет? Ничего плохого я в этом не видела. Кто сказал, что правда всегда хороша? Этот человек ничего не понимал в психологии людей.

– Зачем вообще надо было отправляться на кладбище именно ночью? – спросил всё ещё раздражённый Ярослав, пока мы поджидали Карасика в условленном месте. – Что, призрак никак не может появиться в другое время?

– Может, конечно, – отозвалась я. – Ему в сущности всё равно. В отличие от нас. Ты как, хотел бы беседовать с призраком в окружении толпы до смерти перепуганных, но оттого не менее любопытных зрителей? Ночью на кладбище никого нет, и это нам на руку.

Встретившись с Карасиком, мы вместе отправились на кладбище. Улицы города были непривычно пусты; тишину нарушало лишь стрекотание сверчков, шум наших шагов, да изредка кошачье мяуканье. Фонари горели только в центральной части города; по мере того, как мы удалялись от центра, улицы всё больше погружались во тьму. Впрочем, ночь была лунная и звёздная, так что жаловаться на кромешную темноту не приходилось. К тому же мои глаза легонько светились в темноте – не так сильно, как в начале нашего пути, а самую капельку, достаточно для того, чтобы дать мне возможность ориентироваться, даже если небесные светила скроются за облаками. Такое свечение не приводило к растрате энергии и не требовало специальной подготовки; оно возникало автоматически, стоило мне оказаться в темноте.

Когда-то кладбище находилось за чертой города. Но Миргород расширялся, строились всё новые и новые районы, и постепенно город поглотил кладбище. Впрочем, и территория последнего тоже, увы, со временем увеличивалась. На сегодняшний день кладбищенские ворота находились в южной части Миргорода, куда и привёл нас Карасик. Ворота были не заперты, лишь плотно прикрыты, и мы без труда вошли внутрь, не встретив по дороге ни души.

Гравий скрипел под ногами, и этот звук казался чрезвычайно громким в окружавшей нас тишине. Социальное неравенство проявлялось на территории кладбища в не меньшей степени, нежели за его пределами, создавая ложное впечатление, будто классовые различия не теряют актуальности и после смерти. Могилы простых людей были бедными, плиты – простенькими, зачастую без надписи, а вокруг росли самые обыкновенные полевые цветы. Зато когда мы прошли в ту часть кладбища, где хоронили аристократов, картина в корне изменилась. Огромные мраморные памятники, казалось, ставились родственниками с единственной целью перещеголять друг друга. Надгробные надписи были длинными и пространными, нередко включая в себя цитаты из священных книг; красивые круглые буквы с всевозможными завитушками указывали на то, что надписи исполнены большими мастерами своего дела. От сладкого запаха роз кружилась голова.

Могила графа Рональда Сонфолка нашлась достаточно быстро. Я принялась извлекать из сумки необходимые ингредиенты. Смешав несколько компонентов в заранее приготовленном флаконе, выпила получившуюся смесь. Вкус был не слишком приятным, к тому же жидкость немного жгла язык, но жаловаться не приходилось. Мне предстояло проделать совсем нелёгкую работу, а зелье должно было помочь настроиться на правильную волну.

– Ну что ж, Карасик, спасибо тебе за помощь, – сказала я затем. – Теперь ты можешь возвращаться домой. Дальше мы справимся сами.

– То есть как это домой? – испуганно спросил Карасик. – Да вы что? Нет, я один назад не пойду.

– Это ещё почему? – удивилась я.

– Вот сам посуди: она вообще неспособна понять чувства нормального человека, – заметил Ярослав тоном спорщика, наконец-то нашедшего неопровержимый аргумент.

– Карасик, объясни пожалуйста, почему ты не хочешь идти домой? – спросила я, старательно игнорируя Ярослава.

– Страшно, – признался юноша.

– А чего ты боишься?

– Покойников, – шёпотом ответил он.

– Тех, которые в земле? – уточнила я.

– А вдруг они поднимутся из могил?

– Карасик, ты пойми, – стала терпеливо объяснять я, – мы сюда как раз для того и пришли, чтобы поднять из могилы одного покойника и с ним поговорить. Поэтому именно здесь, с нами, тебе и будет страшнее всего. А больше на кладбище никто не проснётся, уверяю тебя. Можешь смело идти назад. До ворот тебе никто не повстречается.

– Я всё-таки лучше с вами посижу, – нахмурился Карасик.

– Почему? – Его упрямство начинало меня раздражать.

– А возвращаться – плохая примета, – нашёлся он.

– Прекрасная поговорка, особенно применительно к кладбищу, – оценила я. – А не возвращаться, что же, хорошая примета?

Тут уж усмехнулся даже серьёзный Ярослав.

– Ладно, Карасик, хочешь, я провожу тебя до ворот? – предложила Дара.

– Даже и не думай, – отрезал Ярослав. – Тебя я никуда одну не отпущу.

– Ладно, заканчивайте пререкаться, – шикнула я. – Карасик, если хочешь, то оставайся, но в таком случае не обессудь. Мы тебя предупредили. Будем начинать.

Я опустилась на землю, принимая позу лотоса, закрыла глаза и начала мерно раскачиваться из стороны в сторону. Окружающий мир с отвлекающими разум раздражителями уходил всё дальше, в глубину, почти в небытие. Достигнув нужного состояния сознания, я перестала раскачиваться, выпрямила спину и подняла голову с закрытыми по-прежнему глазами как можно выше, настолько, насколько могла её поднять, не перенапрягая шею. Перед глазами простирался беспрестанно меняющийся узор из тёмных тонов. Я постаралась настроиться на нужную волну, очень слабую, едва ощутимую, ибо это были даже не колебания энергии, а лишь смутный отголосок тех колебаний, которые возникали в совершенно другом мире. Их природа была не до конца понятной, но мне и не нужно было понимать. Я только должна была достучаться.

Глубже. Ещё глубже. Она уже маячила впереди, та грань, переходить которую было нельзя, ибо оттуда уже можно было и не вернуться. И тут я почувствовала лёгкий толчок, дунувший в лицо порыв энергетического ветра. Мне ответили.

Я сделала глубокий вдох, медленный выдох, и лишь после этого открыла глаза. В воздухе над могилой застыла человеческая фигура, слегка светящаяся изнутри. Сомневаться в том, чей перед нами призрак, не приходилось. Внешнее сходство графа Рональда с его матерью не возможно было не заметить.

– Граф Рональд Сонфолк, – начала я традиционное ритуальное приветствие, – мы просим прощения за то, что прервали твой полуночный Путь. Мы пришли с миром и хотим обратиться к тебе лишь с одной просьбой.

– Вы не прервали мой путь, – ответил граф. Голос не был ни тихим, ни приглушённым, ни замогильным в общепринятом смысле этого слова; однако нечто неуловимое в его звучании оставалось необычным, отличным от голосов живущих. – Я ждал вас.

– Нас?

– Вас, или кого-нибудь другого, – безразлично ответил призрак. – У меня тоже есть одно дело к живущим в этом мире. Но не будем нарушать порядок. Сначала говорите вы.

– Миру, из которого ты ушёл, угрожает опасность, – продолжила я. – В Лукоморье пришёл демон, и его присутствие – угроза существованию острова. Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Кое-что слышал, – утвердительно кивнул призрак. – Ну и что? Какое мне дело до мира, из которого я уже ушёл?

– То есть как это какое дело?! – возмутилась Дара. – Ушёл, значит, и всё? А то, что мама ваша здесь живёт, и ваша жена тоже – это как?

– Не жена, а вдова, – поправил её призрак.

– Жена, вдова, какая разница? – не унималась девочка.

– Дара, опомнись, – процедила я сквозь зубы. – Разница огромная.

Теперь я была полностью согласна с Ярославом: надо было оставить эту девчонку в гостинице. Ну, почему я всегда бываю чересчур уверена в собственных решениях? Почему никогда, хотя бы разнообразия ради, не сделаю то, что мне говорят???

Но призрак ответил вполне добродушно; более того, на его лице даже появилось некое подобие улыбки.

– Мне нравится эта девочка. И она где-то права. Не всё ли равно, говорить ли о моей жене или вдове? Ну, так чего же вы хотите? Что такого я должен сделать на благо родного острова?

– Кинжал Керис, – ответила я. – Он должен помочь уничтожить демона. Мы просим вас отдать нам этот кинжал.

– Ах, вот оно что, – проговорил призрак. – Кинжал, который я приобрёл незадолго до смерти… Ну что ж. Я думаю, мы с вами сможем договориться. Я отдам вам кинжал, но за это вы должны будете кое-что сделать.

Это было резонно. Он, разумеется, вправе требовать платы за услугу. Будем надеяться, что эта плата не окажется слишком высокой.

– Каковы твои условия?

– Что вам известно о моей смерти?

– Мы знаем, что это случилось из-за сердечного приступа в день твоей свадьбы, когда ты находился в отдельной комнате после бракосочетания.

– Это не был сердечный приступ, – сказал призрак. – Меня отравили.

– Кто? – спросил Ярослав, впервые вступая в разговор.

– Этого я не знаю. Но точно знаю, что это был яд. В комнате, в которую меня проводили, стояла ваза с фруктами и бутылка вина. Вино было отравлено. Именно это привело к остановке сердца.

– И ты хочешь узнать, кто стоит за убийством? – предположила я.

– Да. А главное, я хочу выяснить, имеет ли к этому какое-то отношение моя жена.

– Есть причины предполагать, что она приложила к этому руку?

– Если бы я думал так до свадьбы, то не стал бы на ней жениться, – резко ответил он. Мысль о том, что молодая вдова могла иметь отношение к его смерти, явно причиняла графу боль, даже сейчас, когда он уже принадлежал к другому миру. – Однако факт остаётся фактом: она успела стать моей женой. И наследницей.

Последние слова без сомнения дались ему с большим трудом.

Я поймала взгляд Ярослава и вопросительно подняла брови. "Будем соглашаться?" – спрашивали мои глаза. "А разве у нас есть выбор?" – говорил его взгляд.

– Хорошо, мы постараемся разобраться в этом деле, – сказала я. – Хотя думаю, что уже сейчас могу успокоить тебя касательно твоей жены. Насколько мне известно, после того, что произошло, она возвратилась в свой дом и не получила никаких благ в качестве наследницы. Графиня ни разу не пустила её в ваш фамильный замок.

Он посмотрел на меня очень внимательно, кивнул, принимая информацию, но ничего не сказал.

– Можешь ли ты сообщить нам что-нибудь ещё, что могло бы оказаться полезно в поисках? – спросила я.

– Разве что только одно. Во время венчания у меня на пальце был магический перстень. Когда я поднялся в комнату, он всё ещё был при мне. Потом он пропал.

– Что это был за перстень?

– Он выглядит как обыкновенная серебряная печатка с изображённой на ней руной. Этот перстень давно уже передавался в нашей семье из поколения в поколение, но я не знаю ничего о его природе, кроме того, что он имеет отношение к магии. Во время церемонии он ярко вспыхнул перед алтарём. Насколько я понимаю, это говорит о большой магической силе. Впрочем, полагаю, об этом ты знаешь больше меня.

Я кивнула. Тут было о чём подумать.

– Распутайте этот клубок. Выясните, что произошло в день моей свадьбы, и я отдам вам кинжал.

С этими словами призрак стал быстро таять в воздухе и вскоре окончательно исчез.

Я чувствовала себя выжатой, как лимон; всё-таки подобные заклинания применяются крайне редко и требуют огромных энергетических затрат. Для того, чтобы пообщаться с мёртвым, надо самому чуть-чуть умереть. А это вам не шуточки.

Поэтому далеко от могилы я не ушла; опустилась на первую же попавшуюся по дороге скамейку. Дара села рядом; Ярослав с Карасиком остановились напротив. Надо отдать должное Карасику: всё это время он вёл себя вполне по-мужски. Бояться, может, боялся, но от страха не кричал, в бега не бросался, на жизнь не жаловался. Теперь он и вовсе казался вполне успокоившимся.

– Да, дела… – сказал он, усаживаясь прямо на землю рядышком со скамейкой.

Ярослав последовал его примеру.

– Соскучиться нам точно не удастся, – отметила я, откидываясь на спинку. Спинка была неудобная, но уж какая есть.

Сил совершенно не осталось. Не помню, когда я в последний раз чувствовала себя настолько выпотрошенной. А впереди столько дел. Хотелось разлечься на скамейке и соснуть прямо здесь, на кладбище.