Текст книги "Сирийский синдром (СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

====== Глава 10. Мы выбираем, нас выбирают. ======

Замерев, он сидел и смотрел на стену. Рука привычно держала ветку. Слегка повернувшись на шорох за спиной, поднял руку и выцарапал очередную дату. «08.03.2018» – Чувствую себя Пятницей. – Присев около него на корточки, Витя наблюдал, как он отмечает очередной день их пребывания здесь. – Никогда не любил Даниэля Дефо. – Введенский бросил ветку на землю и сел, прислонившись спиной к стене. Дни сменяли один другой, не сильно отличаясь друг от друга, и только этот нехитрый прием помогал им не потеряться во времени и пространстве. Его военная привычка просыпаться в полночь добавилась новой – отмечать новую дату, новый день. – Интересно, нам станет легче, если мы будем знать, в какой день умрем? – Пчелкин присел рядом, повернув к нему голову. По сравнению с ночью двухнедельной давности он выглядел очень даже неплохо. Эта странная девушка, словно посланный им ангел, появившись из ниоткуда, отчаянно боролась тогда до самого утра, чтобы оно не стало последним в Витиной жизни. Полностью сбить температуру им не удалось, но уже то, что Пчелкин смог встать на ноги, когда за ним пришли, было их маленькой победой. И хотя на финишной прямой их снова ждал Зафар, это было все лучше, чем, поймав автоматную очередь, закончить свою жизнь на чужой земле. И место твоего последнего пристанища будет выдавать лишь невысокий холмик, и тот со временем развеет ветрами. К тому же участившиеся звуки канонады наводили на мысль, что то и дело замирающие военные действия вступают в очередную стадию обострения. А значит, боевики будут слишком заняты в ближайшее время, и у них, возможно, появится время восстановить силы. Предчувствия не обманули. Все чаще и все дольше главарь и его люди пропадали из лагеря. Но их продолжали держать в тонусе, то ставя на колени в муравейник, то подвешивая над скалой, уходящей вниз так далеко, что не видно было конца. Веревки впивались в запястья, но они предпочитали терпеть и не двигаться, иначе те терлись о камни, грозя отпустить их в последний полет. То ли они привыкли, и огрубевшее тело воспринимало плеть как упавший осенний лист, то ли волшебные снадобья Марьям творили истинные чудеса, но у них почти получалось отключать мозг и нервные клетки каждый раз, когда они попадали в руки своих мучителей. Правда, те не успокаивались, пока не вырывали из них стон или крик, и тогда экзекуция могла продолжаться часами. Но каждую ночь они, словно Феникс, воскресали снова и снова. Марьям приходила, едва деревня засыпала, и уходила, когда еще было темно, точно чувствуя тот момент, что предшествует восходу солнца. Они не знали, как она объясняла брату вдруг обнаружившиеся у них способности к регенерации и восстановлению. Зафар не затрагивал эту тему, а сама Марьям лишь улыбалась. – Она сильно рискует. – Доставая из выкопанного возле одной из стен тайника оставленную девушкой мазь, Пчелкин жестом скомандовал Введенскому повернуться. – Без нее мы бы с тобой уже давно червей кормили. – Повернувшись к Вите спиной, Введенский слегка поморщился, когда тот коснулся вчерашних последствий общения с в этот раз оставшимся в лагере Зафаром. – Какого хрена ты вообще начал этот цирк с подначиванием ее братца? Додуматься назвать его вашингтонской гиеной. – Зато отвлек. – Передавая эстафету, Пчелкин подставил уже свое плечо. – Отвлек. – Изучая нехилый рубец чуть ли не до самой кости, чертыхнулся Введенский. Когда накануне разъяренный Зафар замахнулся на Витю клинком, и кровь брызнула фонтаном, он грешным делом подумал, что тут уже никакие снадобья Марьям не помогут. – Я тебе что знаками приказал? Не дергаться и вести себя тихо. – Сами же говорили, – прикусив губу, когда Введенский наложил оставленный девушкой пропитанный чем-то кусок ткани на рану, Пчелкин повернулся к командиру, – что совсем от рук отбился. – Вот то-то и оно. – Отодвигаясь, чтобы Витя мог присесть радом, резюмировал Введенский. – Почему она все это делает? – Первый пожар от пропитавшего рубец средства прошел, забирая с собой и изматывавшую его всю ночь нудящую боль. Пчелкин продолжал прижимать ткань к ране, Марям, уходя, наказала делать это, пока ткань не высохнет. – Тебе объяснить? – Вдруг улыбнувшись, посмотрел на него Введенский. – Не стоит. – Пчелкин откинул голову, прислонившись затылком к стене, и прикрыл глаза. Не сразу, но до него, пусть и позже, чем до Леонидыча, дошли истинные мотивы Марьям, которые она, впрочем, не сильно и скрывала. Хотя первоначально подумали, что брат сам подослал ее, чтобы она лечила их, не давая умереть раньше времени, чтобы они были в состоянии снова и снова сносить выпавшие на их долю испытания. Мысли взять девушку в заложники и, прикрываясь, уйти, даже не мелькнуло. Они понимали, что Зафар не пожалеет никого, пристрелит сестру, не моргнув глазом, а их живьем посадит на кол и оставить медленно умирать, подкармливая слепней. Несколько ночей бреда, когда неимоверными усилиями сбиваемая к утру температура ночью вновь взлетала до заоблачных высот, до беспамятства, он звал ее. Это было единственное, что он помнил. Пока его голова металась в огне, а Марьям терпеливо меняла один за другим моментально высыхающие компрессы, он твердил одно: «Оля…Оля… Оленька…». Но когда открывал глаза, то неизменно видел ее, сидящую около него на коленях. В глазах полное понимание и… то, что он долго не хотел признавать, пока это не стало столь очевидным. – Ничем хорошим это не закончится. – Вздохнул Введенский. – Она замечательная девушка. – Но ты слишком любишь Олю. Но вы по разные стороны войны. Но она утонула в тебе и всплывать не собирается. Слишком много «но». – Вы же понимаете, даже если я скажу ей не приходить, – повернувшись к Введенскому, Витя отчаянно мотнул головой, – она… – Она все равно будет приходить, – закончил тот за него, – потому что для нее неважно, сколько это будет продолжаться, какую боль причинит и чем закончится. Выросшая среди злости и жестокости, она рада даже этому мимолетному безответному чувству. Отбросив высохшую ткань, Пчелкин поднялся и подошел к стене. 8 марта. Рискуя своей жизнью, совсем еще юная девочка снова и снова спасает его, а он все так же думает о той, которую, возможно, больше никогда не увидит. Он благодарен Марьям, восхищен ее смелостью и отчаянной верой, но его любовь давно и навсегда отдана другой. – Оленька… – Прислонившись лбом к стене, Пчелкин закрыл глаза, и лицо жены тут же встало перед ним. Она улыбалась ему, ее дыхание щекотало шею, руки обвивали ее, спутывая волосы. Он нашел ее губы, теплые, сладкие, пил ее, словно живительную влагу бессмертия. Чувствовал ее возбужденно поднимающуюся грудь, слышал стук ее сердца, прижимал к себе. Жил ею, дышал ею, любил ее. Был частью ее. И даже раздавшийся раскат грома не мог заставить его отпустить ее. Он так и стоял, пока рука боевика не легла на его плечо. – Где все? – Войдя на кухню, Ольга увидела первую живую душу в этом доме. Лиза сидела на подоконнике, обхватив руками коленку, и, прислонившись лбом к стеклу, не сводила взгляда с медленно падающих крупных снежинок. Ольга невольно замерла. Знакомая поза, чисто Пчелкинская. – Кир с Настей уехали еще затемно, – Лиза обернулась, соскочив с подоконника, подошла к кофеварке. – Лера ночевала у Коса. Наверстывают. Лиза улыбнулась. Все эти дни отец и дочь проводили вместе, пропадая то на горнолыжных трассах, то в его офисе, то в торговых центрах. Никогда не любивший магазины Космос послушно таскался за Леркой, значительно обновившей его гардероб и его квартиру. – Оставь хотя бы юношу! – отчаянно просил ее Кос. – Безвкусный холостяцкий атрибут. – Спокойно парировала та, выкидывая ершик для унитаза в виде писающего мальчика. В итоге обычная однушка в Дегунино превратилась в достойного номинации «Самое стильное жилье» кандидата. Да и сам Кос признал, что теперь носки имеют свою пару, а найти нужную вещь занимает в разы меньше времени. К тому же в холодильнике появилось то, что там давно никто не видел. Еда. – Хорошо, что они так безболезненно сошлись. – Улыбнувшись, Ольга села за стол, достав из салфетницы одну штуку, начала крутить ее в руках, слушая кряхтение кофеварки да шипение яичницы на сковородке. – Полиция уже просто не реагирует на вызовы по его адресу. – Подсаживаясь к Ольге, Лиза передвинула ячейку на висящем на стене календаре. 8 марта… – Не теряй его больше… – Прошептала Ольга, замерев взглядом на цифре. – Не потеряю. – Прикусив губу, потупила взгляд Лиза. Еще один день, когда отсутствие Вити ощущалось особенно остро. Впервые в жизни подгоревшая яичница так обрадовала ее, ибо всегда бойкая на язык, она не знала, что еще сказать Ольге. Бросившись все же попытаться спасти безнадежного больного, Лиза услышала за спиной звук отодвигаемого стула. – Пойду посмотрю, как Вика. Она все эти дни очень плохо засыпает без Вити, крутится по полночи. Меня ни на шаг не отпускает. Если бы не она… Едва звук Ольгиных шагов затих в коридоре, Лиза обернулась. Подойдя к столу, взяла сложенный из салфетки цветок. – У вас час, чтобы принести и опустить свои булки на наш диванчик за пальмой. – Не дожидаясь ответа, Лиза выключила телефон и, выбросив предполагавшееся стать яичницей месиво в мусорное ведро, отправилась одеваться. – А я вас спрашиваю, какого черта вы просрали четыре «аллигатора»!? – Когда Пчелкина втолкнули в комнату, Зафар орал на кого-то так, что мобильник был готов расплавится в его руках. – Это вам что, мошки какие-то!? Через час у меня должны быть координаты места, откуда они вылетели, или я вас в РПГ засуну и к настоящим аллигаторам запущу! «Так… Получается, что наши ребята навестили горячих сынов пустыни и заставили их обосраться… Интересно, только фигурально или?» Пчелкин даже улыбнулся, представив, как курды бросались вроссыпь от невесть откуда появившихся вертолётов. – Если ты думаешь, что визит этих орлят хреновых как-то повлияет на вашу судьбу, – видимо заметив реакцию Пчелкина, прошипел главарь, – то сильно ошибаешься. – Подойдя к нему вплотную, замер, смотря ему прямо в глаза. – Хотя… За неполный месяц пребывания здесь Пчелкин научился не просто выдерживать этот взгляд, а иногда даже предвидеть последующие действия Зафара. – Стращать меня задумали. – Усмехнувшись, главарь обошел Пчелкина, замерев за его спиной, с силой дернул стягивающую запястья веревку вниз, наклонившись к самому его уху. – Показать, какие игрушки им папочка прислал. – Если бы, – прикусив губу, Пчелкин пытался погасить пронзившую руки боль, – и правда захотели постращать, то от твоей деревушки и мокрого места не осталось бы. Скорее намекнули, чтоб валил из этой песочницы. Резкий разворот и удар под колени, и вот уже знакомый рисунок пола перед глазами и привычный вкус крови на губах. Склонившись над ним, Зафар отточенным движением опустил колено на поясницу, попав четко на им же оставленное клеймо. – Блядь!!! Не успев понять, он просто разозлился или окончательно спятил, Пчелкин, пересиливая боль, дотянулся руками до ремня Зафара и приемом, когда-то показанным хвастающимся своими успехами Киром, дернул его, притягивая к себе, ногами подсек ноги курда так, что тот на мгновение потерял равновесие. Этих нескольких секунд Пчелкину хватило, чтобы теперь уже, перевернувшись на спину, ногами пнуть Зафара в живот, откидывая на стоящий за его спиной стул. На раздавшийся грохот почти тут же сбежались несколько боевиков.

Уворачиваться от то и дело находящих его почки сапог оказалось делом непростым, связанные руки сильно усложняли задачу. Опустившийся на раненое плечо чей-то каблук заставил Пчелкина взреветь, коленом заехав одному из курдов между ног.

– Сука!!!

Ощутив скулой резкий удар рукоятью автомата и услышав щелчки затворов, Витя понял, что сейчас его будут убивать. Не открывая глаз, Пчелкин отчего-то подумал, что снова расстроит Олю. Идиот, не мог выбрать другой день, чтобы умереть? Именно 8 марта надо было?

– Стоять!

Вмиг наступившая тишина нарушалась лишь тяжелым дыханием собравшихся.

– Значит, намекнули... – Прозвучал над ним неожиданно спокойно голос Зафара. Его тут же рывком подняли, поставив на ноги. Глаза в глаза… Усмехнувшись, Зафар слегка отвернулся от него, встав в пол-оборота. Судя по скользящей по его губам улыбке, озаривший его план очень нравился ему. – Что ж… Намекну и я, пожалуй.

Несколько сказанных обрывисто фраз, оставшихся Пчелкиным непонятыми, но не предвещавших ничего хорошего. Полностью уверенный в том, что готов ко всему, к любой извращенной фантазии Зафара, Пчелкин тем не менее четко почувствовав, как сердце камнем рухнуло вниз, когда его выволокли из дома и потащили за находящиеся рядом с ним конюшни. Рухнуло, потому что Витя прекрасно знал, что за конюшнями ничего нет, только барханы и уходящая вдаль бесконечная пустыня.

Когда его провели несколько метров и толкнули вперед, Пчелкин замер.

– Намекну…

Послышался на фоне взводимых затворов автоматов голос Зафара.

– Так…

Сердце бешено застучало, готовое разорваться в груди.

– Что мало...

Пчелкин медленно повернулся.

– Не покажется.

Несколько направленных на него автоматных дул блеснули в ярких лучах солнца.

– Ездил на Киевский рынок и заблудился??? – Зашипела Лиза, открыв дверь и немалым усилием сдержавшись, чтобы не вырвать возникший перед ее глазами букет из державших его рук и не использовать не по назначению.

– Думаешь, – выглянув из-за роз, Космос ответил в том же ключе, – было так просто убедить манагеров сервиса доставки подделать данные заказа?

– Сложнее, чем взломать пин-код Витиной кредитки?

Между их военным советом в «Шоколаднице», когда решили, что 8 марта Ольга не должна остаться без шикарного букета от мужа, и более чем долгожданным появлением этого самого букета, прошло не много, не мало почти восемь часов. Из них полчаса ушло на выманивание Ольги из дома под видом прогулки – спасибо Томочке и Валере – и взломе Космосом Витиного сейфа, еще полчаса на взлом уже личного кабинета Вити и осуществления с его карты оплаты сто одной розы в одном из лучших сервисов доставки цветов в Москве, и целый час, чтобы, сломав, как выразился Кос «сопротивление грубой железки», изменить дату платежа на вчерашнюю. После чего Кос отправился в саму службу доставки, чтобы лично забрать букет и попросить ребят в прилагаемой квитанции так же указать вчерашнюю дату. И вот этот последний этап, казавшийся самым простым из всех, в итоге растянулся на шесть часов.

– Что происходит?

В коридор вышла Ольга, до этого сидевшая в гостиной с Томой и Валерой. Смеющийся голосок Вики доносился оттуда в ответ на что-то, рассказываемое Тамарой.

– Привет, Олюнь. – Кос приобнял Ольгу за плечо, целуя в щеку.

– Что это?

Не заметить в руках Космоса огромный букет было невозможно.

– Да вот у соседнего подъезда курьера встретил. Запутался в нумерации корпусов. Показал мне адрес, смотрю – ваш! – Лиза потихоньку оттаивала, наблюдая, как более чем убедительно врет Холмогоров. – Я и сказал, что сам отнесу, все равно как раз к вам и иду.

– И он так и поверил? – Недоверчиво покосилась на Космоса Ольга.

– А я ему смс-ку от Вити показал, ту самую, которой он мне ваш новый адрес когда-то скидывал. Там же видно, кто отправитель. С данными заказа совпало.

– Погоди… – Ольга непроизвольно сделала несколько шагов назад, упав на стоявшую у стены кушетку. – Это… – Она ошарашенно смотрела на бордовое безумие, после чего подняла глаза на Коса и Лизу. – Это…

– Я так полагаю, наш командировочный не забыл, какой сегодня день. Люблю мужчин, которые помнят важные даты. – Лиза многозначительно покосилась на Космоса.

– Ты мне когда-нибудь простишь уже ту забытую мной первую годовщину нашего знакомства? – Застонал тот.

– Лиза, как вы это сделали? – Вдруг неожиданно улыбнувшись, Ольга посмотрела на сноху.

– Ты о чем? – Чего греха таить, она тоже была хорошей актрисой.

– Витя не посылал этот букет. Просто потому, что не мог. Я вижу, чувствую, что вокруг меня что-то происходит, что вы что-то знаете, но скрываете от меня. Как? Вы? Это? Сделали? – Поднявшись, Ольга приперла Коса с Лизой к стенке.

– Никак. – Хладнокровно ответила та. – Просто потому, что мы этого не делали. И я тебе это докажу! Ты же знаешь пароль от Личного кабинета Вити?

– Да, – кивнула Ольга, – в основном я и осуществляю все платежи, ему вечно некогда. – Улыбнувшись, Ольга прикусила губу.

– Тогда ты можешь легко убедиться, просто зайдя туда и просмотрев историю платежей. Как ты знаешь, у нас пароля нет.

Несколько секунд Ольга раздумывала, после чего решительно направилась в гостиную. Появившиеся там спустя несколько секунд Лиза и Кос застали ее включающей ноутбук. Валера и Тома сидели на диване, Вики увлеченно теребила Томкины локоны. Кос сел в свободное кресло, Лиза заняла подлокотник Ольгиного.

– Так и не убрал это всплывающее окно. – Покачала головой Ольга, когда при подключении интернета для входа в банк-онлайн появившееся нужное ей окно перекрыло второе, в котором, судя по всему, одна за другой появлялись последние новости.

– Давай я посмотрю, – привстал со своего кресла Кос.

Когда он подошел к Ольге и Лизе, то остолбенел вместе с ними. Выпавшие из рук Ольги цветы шумно упали к ее ногам, словно каплями крови брызнув по паркету. Сама же она сидела и неподвижным, замершим взглядом смотрела на появившийся на экране кадр с подписью «Сирийские боевики казнили очередного пленного», без труда узнав изображенного на нем человека.

«Зафар просто «соскучился» …» – Убеждал сам себя Введенский, когда в мутном окошке люка уже начало смеркаться, а Витя так и не появился. Стараясь не думать об услышанной им словно где-то вдалеке автоматной очереди, мало ли на войне стреляют, особенно в последние дни, ждал, когда за ним придут и приведут к Вите. Как тогда, когда тот весь день провисел на столбе.

– Где он? – Не увидев Пчелкина ни по дороге, ни в комнате, Введенский с порога задал мучавший его весь день вопрос.

– И тебе вечер добрый. – Усмехнулся Зафар.

– Где он?

– Хочешь видеть своего друга? – Приподнял бровь главарь. Едва заметный жест рукой, и Введенского подтолкнули вплотную к невысокому столику, на расположенном возле которого топчане тот и сидел. – Смотри.

Старый офицер, повидавший на своем веку такое, отчего шевелились даже волосы под мышками, вздрогнул, пошатнулся и с трудом сдержал крик. На лежавшей на столе фотографии он увидел подкошенного, падающего Витю с красным пятном на груди и взлетающие в воздух сотни песчинок, потревоженных автоматными очередями.

====== Глава 11. Неочевидная очевидность. ======

Резкий запах успокоительного ударил в нос, едва открылась дверь.

– Туда. – Кивнула в сторону кухни Лиза, тихо закрывая за ним.

Проходя по коридору, Белов замер, посмотрев в сторону гостиной, откуда доносились еле слышные всхлипывания и монотонный голос Томы. Войдя на кухню, он увидел стоящий на столе ноутбук с замершим на экране кадром, сидящего на стуле Фила, уже почти просверлившего взглядом дырку в полу, да Коса, уткнувшегося лбом в запотевшее стекло.

– Ребят… – замерев у стола, Белов, словно оттягивая самый жуткий момент в своей жизни, старался не смотреть на экран, – может, это ошибка? Любительский кадр, расстояние, да и…

– Это он. – Не отлипая от стекла, мрачно пробасил Кос. – Я увеличил, убрал блики, кадрировал. – Наконец, повернувшись, Космос посмотрел на Белова. – Это Пчел.

– Черт…

Опустившись на стоявший у стены стул, Белов, буквально заставляя себя, повернул голову в сторону экрана. И как бы ему не хотелось отрицать увиденное, но узнать в падающем на колени со связанными за спиной руками человеке Витю не составило труда. Огромное красное пятно во всю обнаженную грудь, запрокинутая назад голова не оставляли сомнений и в сути снятого события. Бездушная техника навсегда зафиксировала последние секунды жизни их друга. На языке крутился вопрос о той, кому Тома сейчас не давала скатиться в пропасть безумия, но Белов и сам понимал – Ольга сейчас не услышит ничего и никого, в ее сознании, в ее голове звучит то, что не видно на фото, но что слышит сейчас каждый из них: взлетающие эхом в знойное небо автоматные очереди, холодным металлом остановившие сердце их Вити.

– Достань. – Белов перевел взгляд на подавшего голос Фила. Валера смотрел на него незнакомым ему доселе взглядом. Сжатые кулаки, тяжело поднимающаяся грудь и глаза человека, который лишился части себя.

– Ты можешь. Ты должен. – Поддержал его Кос.

– Вы с ума сошли.

Саша понимал, о чем говорят ребята. Разрешение на въезд на территорию, где ведутся военные действия. Он слишком хорошо знал своих друзей, чтобы не понять их намерения. Ему самому было тошно, подкатывающий к горлу ком то и дело приглашал пообниматься с толчком. Но Белов знал и понимал не только всю опасность задуманного, но и почти невозможное официальное одобрение сего демарша.

– Ты не догнал, Саш? – Кос слез с подоконника и подошел к нему, замерев напротив. Вдруг, схватив за ворот, резко поднял его со стула. – Эти. Уроды. Убили. Витю. Они убили нашего Витю!

– Кос, Кос… – Лиза отчаянно пыталась развести ребят, Валера же впервые за все время, что они знали друг друга, даже не сдвинулся с места.

– Посмотри! – Рывком толкнув Белова к столу, Кос развернув ноутбук так, что экран оказался прямо напротив Саши. – Смотри, что они с ним сделали! Сам сообразишь, через что он прошел?!

– Кос…

Красноречивые следы пыток на лице и теле Пчелкина держали взгляд, не отпускали.

– Пока мы тут по диванам рассиживались да чаи-кофе попивали, он… там! Они… его… – Голос Космоса вдруг дрогнул, он отпустил воротник Белова, на шатающихся ногах вернулся к подоконнику и замер, глядя на усиливающийся снегопад. И ему вдруг показалось, что сквозь это снежное безумие он видит лицо того, кто, несмотря на долгие годы разлуки, всегда был частью него. – Какого черта… – Всхлипнув, Кос облокотился локтями о подоконник, закрыв лицо руками. Подойдя к нему, Лиза осторожно обняла его со спины.

– Ребята, вы не понимаете… – Не обижаясь на очевидную реакцию шокированных, убитых горем друзей, Белов пытался им все объяснить.

– По-моему, – все те же новые, незнакомые нотки в голосе Валеры, – это ты не понимаешь. Саш, – Фил наклонился к нему, смотря прямо в глаза, – неужели твой мозг настолько заплыл депутатским жирком? Это, – направленная в сторону экрана рука, – не монтаж, не кино, не постановочный кадр. Это очередное хвастовство обезумевших фанатиков, показывающих всему миру, что они могут творить все, что вздумается! Издеваться! Пытать!! Расстреливать!!! Просто потому что…

Резкий раздавшийся из гостиной крик заставил Филатова замолчать и вместе с остальными сорваться с места.

– Оля… Оленька… – Тома не без усилий, но спокойно и уверенно сдерживала бьющуюся в ее руках Ольгу.

– Пусти! Отпусти меня! – Посеревшее от горя лицо, дрожащие губы, сжимающие что-то руки и глаза человека, только что осознавшего весь кошмар происходящего.

– Оля… – Лиза сделала шаг вперед.

– Вы! – Вздрогнув, Ольга повернулась к ним, вскочив на ноги, посмотрела так, что скажи они еще хоть что-нибудь сейчас, расстреляла бы этим взглядом почти так же, как расстреляли ее мужа. – Вы знали! Все знали! И врали!

– Оль… – Валера все же рискнул, понимая закономерность Ольгиной реакции.

– Убирайтесь! Вон! Все!

– Оля…, – Лиза как никто понимала ее состояние, ее кричащее болью сердце, – ты права. Не прошу простить. Понимаю, тебе нужно…

– Мне, – Ольга вдруг замолчала, тяжело дыша, посмотрела и вроде бы на них, но словно сквозь них, – нужно, чтобы вы покинули этот дом. Оставьте меня… с ним…

– Оля… – Тамара мягко обняла ее за плечи.

– Уходите.

Высвободившись из Томкиных рук, Ольга повернулась к ним спиной и замерла. Тамара подошла к мужу и друзьям и жестом попросила выйти.

– Гарантирую, она ничего непоправимого не сделает. – Сказала Тома, открывая входную дверь и пропуская всех по очереди. – Ей просто надо побыть одной, понять и принять. А нам, – посмотрела она на Валеру, – надо как-то сказать это Киру.

Зажав рот рукой, качая головой, Филатов кивнул. Не кто-то другой, он должен принести своему будущему зятю эту страшную весть.

– Завтра. – Проводив взглядом отъехавшую машину Филатовых, Белов поднял голову в темнеющее небо, посмотрел на горящие тусклым светом окна квартиры Пчелкиных. – Завтра утром у нас будет разрешение на въезд. – Пограничное прошлое уже выстроило в голове цепочку действий, которые должны были помочь осуществить то, что он еще может сделать для друга, данное которому обещание он не смог сдержать. – Он не останется там. Мы привезем его домой.

– Сирия большая. – Задержав его собирающуюся закрыть дверь машины руку, произнес Кос.

– А жизнь длинная. – Поднял на него глаза Белов. – И пока мы не найдем и не привезем его, все остальное идет лесом.

Наблюдая в зеркало заднего вида за удаляющимися фигурами друзей, Александр Николаевич Белов уверенно держал курс в самое сердце Москвы, чтобы в последний раз воспользоваться тем, что собирался сложить с себя, отправляясь в неизвестность, полный, как и его друзья, решимости вернуться обратно только вчетвером.

Негоже лежать в чужой земле…

Не включая свет, Ольга шла на мерцающий в полумраке экран ноутбука. Медленно подойдя к столу, опустилась на стоящий рядом стул. Опустошенные, стеклянные глаза смотрели на фото. Протянув вперед дрожащую руку, Ольга коснулась экрана, как если бы касалась его самого. В ушах звучал его голос, на губах горел поцелуй. Его руки, его глаза, его сердце все еще были с ней. Вещи все еще хранили его запах. Брошенные в коридоре перчатки, оставленный на подоконнике бумажник, висевшая в спальне на стуле рубашка. Почему она до сих пор не отдала ее в химчистку? Зачем каждый вечер брала в руки и, поднося к лицу, могла бесконечно долго дышать им. В этом доме все дышало им, жило им. Он был везде, и его не было нигде.

– Я хочу к тебе. – Дрогнули губы, когда она пальцем коснулась красного пятна на экране.

В звенящей тишине Ольга поднялась и подошла к угловому шкафчику, открыв, замерла на мгновение и достала оттуда небольшую коробочку. Цитрамон, но-шпа, куча мазей для синяков Кира. Рука замерла на маленькой красной упаковке. Витино сердечное, которое ему выписали после Ховринских событий. Чертова аритмия не отпускала его. Открыв коробку, Ольга вытащила содержимое. Из двадцати таблеток отсутствовали только две. Видимо, Витя открыл новую незадолго до отъезда. Словно на автомате, она выдавливала таблетки одна за другой.

Свет зажегшегося за окном фонаря блеснул на гранях стакана в тот миг, когда Ольга поднесла первую таблетку ко рту. И вдруг физически спиной ощутила его взгляд, словно он стоял позади нее. А потом медленно подошел, обнял ее со спины, провел ладонями по ее рукам вниз и осторожно разжал сжатые в кулак пальцы. Таблетки выпали из рук, рассыпавшись по всей кухне. И в ту же секунду робкий, еле слышный плач раздался из глубины пустой квартиры. Набирая обороты, он звал, умолял, просил. И ей сейчас казалось, что это Витя зовет ее, умоляет и просит.

Звон разбившегося стакана померк на фоне заходящегося плача. Уже ее собственного. Тонкие ручейки растекающейся воды догоняли ее, когда она стремительно выскочила из кухни. Вбежав в спальню, подошла к кроватке и достала рыдающую дочь.

Так они потом и уснули. В обнимку, на их с Витей кровати. Накрывшись его рубашкой. Только почувствовав запах отца, Вика смогла успокоиться. Ольга какое-то время еще наблюдала за ней, понимая, что по сути, она – то единственное, что удержало ее сегодня в этой жизни. Она должна научить ее жить. И сама научиться. Жить без него…

– Сука!!!!

Вопль получившего головой в подбородок курда померк на фоне раздавшегося грохота. Откуда в нем взялось столько сил, чтобы после всего пережитого раскидывать пытающихся его скрутить боевиков, как щепки? И хотя двое из них относительно успешно сейчас удерживали его, тяжестью своих тел прижимая к полу, попытавшегося обездвижить его ноги третьего Введенский пнул, словно шар в боулинге. Впрочем, тот и покатился примерно так же, снеся по дороге троих «соратников», две табуретки и одну ножку стола, после чего та обреченно хрустнула, немного подумала и разломилась пополам, увлекая на пол не только сам стол, но и лежавший на нем фотоаппарат и несколько снимков.

Тех самых, что и стали причиной вдруг захватившего его гнева. Поняв, что произошло, увидев документальные доказательства самого страшного предположения, Введенский отпустил исправно работавшие до сих пор тормоза.

Громя все, что попадалось ему на пути так, словно связанные руки вовсе не помеха для побоища, он не видел разъяренных лиц боевиков и заносимых над ним клинков и автоматных прикладов, не чувствовал боли от ударов и вывернутых рук. Он видел только закрытые глаза Пчелкина и чувствовал разрывающееся от бессилия и бесповоротности сердце.

Убили. Они убили Витю! И хотя они с Пчелкиным были готовы к этому, понимали, что однажды это произойдет, все же надеялись, что и в свой последний миг они будут вместе. А эти суки лишили его последнего, что у него было! Возможности умереть рядом со своим другом. Не коллегой, не подчиненным, а именно другом! Так зачем теперь держать себя в руках? Чем быстрее убьют, тем скорее все это закончится и для него тоже.

– Что ж вы мне оба сегодня имущество портите… – Пробормотал над его ухом Зафар, когда его все же угомонили, выдав на своем языке что-то еще, похожее на ругательство, отошел.

Его рывком поставили на ноги. Черт… Введенский оглянулся. Обстановочка вокруг была та еще. Словно столетия спустя сошлись потомки Чингисхана и русских князей. И пусть финал был снова нерадостным, утешало лишь то, что они, как и их предки, останутся в памяти этих бусурман сопротивляющимися даже в момент смерти.

– А твой приятель очень фотогеничен, не находишь? – Зафар, усмехаясь, поднял упавшие на пол снимки.

– Гнида…

Убьет? Да пусть… Сидеть в яме в одиночку хотелось еще меньше, чем последовать по Витиным стопам.

– Ты, я смотрю, горишь желанием присоединиться к своему напарнику. Так это я тебе в два счета устрою. – Поднявшись, Зафар подошел к нему, замер напротив, потряхивая фотографиями в руке. И снова Введенский физически ощутил, как наливаются кровью глаза. Словно не замечая, как он дернулся, пытаясь вырваться из рук державших его боевиков, Зафар продолжал перебирать фотографии. – Сейчас освещение еще лучше, выглядел бы шикарно. – Едва заметный щелчок пальцами, и отточенным ударом под коленками его опускают на пол. Зафар присаживается рядом на корточки. – Но знаешь… Больше лицезрения смерти неверных я люблю ломать сильных соперников. Вы ребята бесили меня с самого начала. А потому глупо было с вашей стороны рассчитывать на быструю и легкую смерть. Так и передай.