Текст книги "Сирийский синдром (СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Кому? – Не понял появившийся в этот момент на кухне Кир.

– Папочке твоему. – Открыв банку, Лиза нюхнула ее содержимое, сморщившись, повернулась к племяннику. – Как вы можете пить такое пойло?

– Когда надо по-быстрому…

– По-быстрому и дети-то не всегда делаются. – Хмыкнула Лиза.

Мысленно признав, что к клану Пчелкиных сия примета, пожалуй, не относится, она вспомнила рассказы бабушки, из которых следовало, что и она, и ее несносный братец получились с первого раза. А если говорить уже о них самих, то со слов Ольги свадебный конкурс на пол будущего ребенка был изначально бессмысленен, учитывая результаты полученных ею сразу после свадьбы результатов анализов. Называется, только-только отменила таблетки. Сама же Лиза ничуть не удивилась двум полоскам, увиденным через месяц после того, как в порыве страсти они кое с кем забыли о важном атрибуте близких отношений. И, кто знает, может у них все было бы, как у Вити с Олей: и свадьба, и бессмысленный конкурс, и нарочитое ее удивление от результатов анализов, если бы не внезапная ссора, вопреки уверенности второй стороны разлучившая их не на пару дней, как обычно, а на целых двадцать пять лет.

– Все зависит от совместимости. – Невозмутимо выдал Кир, доставая из недр шкафа непочатую пачку зернового Paulig.

– Сейчас, – бросив взгляд в коридор, Лиза, взяв пачку из рук племянника, вдруг решительно прижала его к кухонной мойке, – ты совместишь мои предположения с реальностью. И помни, я по утрам лапшу не употребляю. Где он?

Охнув, Кир все же предпринял последнюю, отчаянную попытку сдержать данное отцу обещание, глаза тетки, подобно рентгену, испытывающе смотрели на него.

– Не зна…

– Неправильный ответ. – Прервала племянника Лиза, коленкой прижав того к стене так, что парень ошарашенно выпучил глаза.

Вот откуда у женщины такая хватка!? Да и в конце концов, он обещал ничего не говорить матери, про каток по имени Елизавета Алексеевна Павлова речи не было. А ему еще вообще-то своих детей хочется.

– Первая жизнь использована. – Наигранно механическим голосом компьютерной игры произнесла Лиза. – Берете вторую?

– Он в Сирии.

Так же резко, как несколькими минутами раньше взяла в оборот, Лиза отпустила племянника. На вдруг подкосившихся ногах она отошла в сторону, оперевшись о столешницу. И хотя что-то подобное она предчувствовала, слова Кира все же оказались подобны огромному мешку картошки, с размаху опущенному на ее голову. Сердце железной леди дрогнуло от одной только мысли, что может произойти там с Витей. Ибо Лиза как никто знала о происходящих событиях не из газет, и не понаслышке, а вот уже который месяц сталкиваясь с делами по обвинению сирийских боевиков в пытках, издевательствах и убийствах. От показаний прошедших эту войну волосы вставали дыбом не только на голове и не только у женской части судей.

– Матери ни слова. – Глухо произнесла она, когда гул мыслей в голове немного поутих.

– Не дурак. – Мрачно пробурчал Кир, взяв из рук неожиданно притихшей тетки пакет с кофе, засыпал его в кофеварку. – Сказал, что на три месяца. Связи с ним нет никакой. – Добавил, остановившись в дверях. Не оборачиваясь, какое-то время молча ждал ответа тетки.

– Ты не дурак. Он не дурак. Пуля… дура… – Услышав шум воды из ванной, Лиза вдруг поняла, что это именно то, что нужно и ей сейчас. – Голова резко разболелась. – Объяснила она замершей в ступоре Ольге, заставшей ее с опущенной под холодную струю головой. Не давая ей опомниться, перешла на нейтральную тему. – Поскольку я у вас тут задержусь, покажи-ка мне, где тут у вас можно купить нормальный кофе. И вообще поехали по магазинам!

Вечный шум восточного базара встретил их на закате второго дня пути. Хиджур на первый взгляд был похож на обычный шумный город, если бы не то и дело мелькающие в толпе оружейные стволы да хмурые взгляды поверх камуфляжных платков молодчиков, облепивших неплохо снаряженные джипы заокеанского производства. Даже неопытного взгляда было достаточно, чтобы понять далеко не кустарное происхождение всей этой экипировки, а уж Введенскому и Пчелкину с трудом удалось удержаться, чтобы впечатлительно не присвистнуть.

– Как ты? – Облокотившись об обшарпанный угол здания, Введенский сквозь темные очки сканировал расположившуюся у старенького фонтана посреди небольшой площади группу молодых арабов, смех которых эхом раскатывался вокруг, заставляя обычных жителей обходить это место стороной, а детвору в страхе разбегаться от спасительной водной прохлады.

– Норм. – Нога гудела, словно набат, и Пчелкин не сомневался, что Леонидыч еще выскажет за дачу ложных показаний, но сейчас ему было достаточно хоть немного отдышаться, прежде чем они отправятся на поиски ночлега. С последним стоило поспешить, ибо оранжево-красное солнце уже наполовину закатилось за горизонт. В пустыне темнеет сразу и резко, а потому через какой-то час максимум город погрузится в кромешную темноту, учитывая то, что за все время, что они шли по городу, пройдя приличную его часть, не встретили ни одного целого фонаря.

– Трепло. – На секунду скосив взгляд в сторону Вити, вздохнул Введенский.

Прекрасно понимая всю «нормальность» самочувствия Вити, он, тем не менее, понимал, что стремительно садящееся солнце сильно ограничивает их во времени для поиска ночлега. Старейшина при прощании поделился с ним одним адреском, правда, не гарантируя, что их там встретят. Война – такое дело, никогда не знаешь, встречая новый день, чем он для тебя закончится. И где.

Смех молодчиков у фонтана резко оборвался, когда у кого-то из них заиграла на телефоне милая песенка, содержание которой в двух словах можно было перевести как «вынуть кишки из неверных, сердце выжечь огнем».

– Оптимистично. – Усмехнулся Пчелкин из-за плеча Введенского.

Занятая им позиция позволяла наблюдать не менее интересную картину. Из одного из домов два араба среднего возраста вытащили какого-то старика и потащили его в сторону стоящей у дома машины. Следом за ними, спотыкаясь и безостановочно бормоча сквозь слезы молитву, бежала пожилая женщина. В какой-то момент один из арабов зло развернулся и сильным взмахом руки оттолкнул женщину к стене дома так, что штукатурка осыпалась с нее, словно отцветший одуванчик при легком дуновении.

– Не дергайся, – цепко схватив Пчелкина за запястье, Введенский остановил его, едва тот просто подался в сторону запихиваемого в машину старика и медленно сползающей на асфальт женщины, – ему ты уже ничем не поможешь. Вообще веди себя максимально незаметно. Понимаю твой праведный гнев, – пересекшись взглядом в Витей, добавил Введенский, – и не будь этих красавцев, – кивнул в сторону продолживших веселье молодчиков, – мы бы быстро с упырями разобрались по-тихому. Но сейчас нам с тобой лишний шум не нужен. И вообще, лучше поспешить, скоро стемнеет.

– Ему не поможем, а вот… – Едва машина отъехала от дома, Пчелкин, словно как ни в чем не бывало, как будто туда и шел, медленно направился через дорогу.

– Твою мать… Под трибунал отдам… – Прошептал Введенский себе под нос, однако признавая, что на месте Пчелкина поступил бы так же. Просто как командир он обязан всегда, невзирая на происходящее вокруг, соблюдать приказ. А то, что сейчас творил Пчелкин, попахивало административкой, как минимум. Краем глаза заметив, что молодчики на площади никоим образом не отреагировали на них, немного успокоившись, нагнал Пчелкина уже у стены дома.

– Сынки… – простонала женщина, увидев приближающихся мужчин европейской внешности, – помогите…

Отчаянно цепляясь за обнажившуюся из-под штукатурки кирпичную кладку дома, она пыталась встать, но пальцы срывались, кроша потрепанные временем стены. Подошедший первым Пчелкин поднял старушку, придерживая за руку.

– Туристы, что ль? – Удивленно спросила та, когда он довел ее до двери дома, остановившийся рядом Введенский невозмутимо поправил рюкзак, однако, продолжая держать ребяток у фонтана под постоянным контролем.

– Наблюдатели ОПЕК, приехали проверять, что у вас тут на месторождениях творится. – Бросив взгляд на Пчелкина, Введенский вступил в разговор.

Легенду для них на Лубянке придумывали в срочном порядке, и эта оказалась самой реальной из всех предложенных. Журналисты отпали сразу, это была прямая дорога в плен, на представителей Красного Креста они мало походили, а вот, учитывая участившиеся случаи диверсий на нефтяных месторождениях, специалисты ОПЕК не вызвали бы подозрений, да и в случае обнаружения оружия оправдать его наличие в таком случае тоже не составило бы труда.

– Да, горят не на шутку, – вздохнула старушка, – каждый день то тут, то там полыхает. Так вы значит, дальше идете? А отчего пешком?

– На нефти сидите, а бензин днем с огнем не сыщешь. – Вспомнив рассказ старейшины, улыбнулся Пчелкин.

– Это верно, сынок. – Кивнула женщина. – Вон у этих все есть, – полный боли взгляд в сторону веселящихся на площади молодчиков, – и все им мало. Молодых мужчин забирают, девушек посреди ночи могут из дома вытащить, и не дай Аллах помешать, убивают на месте. Вон уже за стариков взялись. – Вздохнула она, видимо, говоря о своем.

– Что же вы не уедите? – На секунду отвлекшись от лицезрения молодчиков, посмотрел на нее Введенский.

– А куда нам ехать? Здесь наша земля. Здесь мы родились и умрем здесь. Нам-то что, молодых… жалко… – Не зная, что сказать, как поддержать, Пчелкин с Введенским лишь молча переглянулись. – Ох, заговорила я вас, сынки. Скоро стемнеет, вам бы ночлег найти. Заходите, заночуете.

– Спасибо, нас ждут. – Введенский решил воспользоваться подвернувшейся возможностью уточнить, где находится тот адрес, что им дал старейшина. – И будем очень благодарны, если подскажете нам, где это?

Едва взглянув на протянутый им листок, старушка вдруг снова побледнела, едва успев схватиться за косяк. Пчелкин быстро подхватил ее, в то время как она, ещё не обретя способность говорить, просто молча указывала в сторону, куда машина увезла старичка.

– Черт… – Тихо по-русски прошептал Введенский, вдруг поняв, что рекомендованный им старейшиной человек и есть тот мужчина, которого увезли боевики.

Молодчики на площади начали сворачивать свое гульбище, и Пчелкин, дабы не привлекать внимания к их замершей в дверях скульптурной композиции, медленно ввел женщину в дом, Введенский последовал за ним, прежде чем закрыть дверь, еще раз убедившись, что арабы ими не заинтересовались.

Веселившиеся у фонтана арабы ими действительно не заинтересовались в отличие от тех, что выглянули из-за угла дома, едва захлопнулась дверь. Молча отданные знаки рассредоточиться, и боевики замерли у окон и двери. Три человека засели со стороны двора на деревьях.

– Кушайте, кушайте… – То и дело снимая с видавшей виды, наполовину ржавой сковородки, картошку, старушка подкладывала ее в их тарелки.

– Да мы не… – Пчелкин попытался было возразить, но поднятые на него глаза, изрешеченные глубокой сеточкой морщин, заставили его замолчать на полуслове и взять в руки погнутую вилку.

– Давайте мы поможем вам хоть чем-нибудь. – Сидящий рядом Введенский повернулся к женщине.

– Если только принесете со второго этажа угля… – Смущенно прошептала старушка, словно кормить впервые встреченных ею людей чуть ли не последней картошкой – это нормально, а попросить спустить тяжесть – стыдно.

Введенский молча поднялся и направился к ведущей наверх лестнице. Пчелкин слегка раздосадовано посмотрел на свою ногу, на халяву пользоваться гостеприимством и так небогатых людей было неудобно.

– Давайте воды принесу. – Посмотрел он на старушку, которая как раз доливала в помятый чайник остатки из стоявшего на полу ведра.

Выйдя во двор, Пчелкин поднял голову к рассыпавшимся по небу звездам, яркий свет которых без труда помог ему увидеть ведущую к колодцу тропинку.

Звук борьбы Введенский расслышал, едва ступил на верхнюю ступеньку. Практически скатившись кубарем вместе с пакетом угля, он бросил его у подножья лестницы и, промчавшись мимо перепуганной старушки, распахнул дверь.

Не обращая внимания на пронзающую ногу боль, Пчелкин пытался вырваться из рук пытавшихся скрутить его сразу троих боевиков. Он успел заметить их приближение, развернуться, заехав пустым ведром одному из них по голове. Но силы были явно неравны. Кроме двоих стоящих напротив него послышались шаги еще нескольких за спиной, да вниз с деревьев мелькнули две тени.

«Уходите!» – Кричал его взгляд, когда Пчелкин увидел возникшего в дверях Введенского. У того был шанс, реальный шанс и возможность уйти через второй этаж на крышу и дальше через соседние дома. Но вместо этого тот спокойно стоял, пока спустившиеся с деревьев «ниндзя», держа его на прицеле, по-хозяйски не подошли и не заломили руки за спину.

По приказу он обязан был уйти, спасаться, чтобы пусть и в одиночку, но выполнить задание. Но сейчас, смотря на втоптанного боевиками в грязь Пчелкина, Игорь Леонидович Введенский впервые за все время службы поступил не по приказу.

– Смотри, куда едешь, курица!!! – Орал ей лысоватый мужик из потрепанной российскими дорогами Ауди.

Продолжая отчаянно моргать после предпринятого Ольгой экстренного торможения, Лиза, еще не придя в себя, медленно повернулась к снохе, показав брызжущему слюной водиле характерный жест. Сплюнув, тот махнул рукой и начал медленно отъезжать от Ольгиного Форда, который пару минут назад резко остановился в сантиметре от его капота после того, как его занесло на совершенно пустой дороге.

– Мать, ты… – Кроме этих двух слов, ничего культурного у Лизы ни на уме, ни на языке не было. Но тут Ольга вдруг уронила голову на руль, руками обхватив грудь. – Ты чего? Где? – Лиза осторожно взяла Ольгу за плечи, отведя от заверещавшего клаксона руля. Осторожно прислонив ее к спинке сиденья, потянулась за телефоном.

– Не надо. – Ольга задержала ее руку. – Я не пострадала, это не авария. Это… – Она посмотрела в глаза повернувшейся к ней Лизы. – С ним что-то случилось…

====== Глава 7. Дьявол во плоти. ======

Наблюдая приближающийся к деревне караван с «добычей», стоящий у одного из домов высокий мужчина усмехнулся. В свете яркой луны блеснули холодом черные глаза. Сложив на груди руки, небрежно прислонившись к перилам ступенек, он наблюдал, как лошади медленно приближались к нему. Когда ведущая уже остановилась напротив, средние еще только подтягивались, таща за собой за связанные руки едва поспевающих за ними пленников. Несколько раз резкий звук хлыста рассек воздух, всадники замыкающих то и дело подстёгивали их.

– Ничего так охота. – Сидевший на ведущей боевик соскочил на землю и подошел к нему, усмехнулся, встретившись в ним взглядом. – Фарик не обманул. Чую, можем неплохо поиметь. Либо информацию, либо…

Не дослушав, мужчина все так же не спеша, в чем-то даже вальяжно, отлип от перил и подошел к, наконец, подтянувшимся средним. В свете имеющегося у него, несмотря на относительно юный для войны возраст, опыта одного только взгляда на пленников ему было достаточно, чтобы понять – поимеют они очень даже неплохо. И пусть даже не информацию, вот на это он особо не рассчитывал, крепких ребят из российских спецслужб чуял, как хорошая охотничья собака чует лису. Хотя… Брошенный на окровавленную брючину одного из пленников взгляд подбросил в благодатный огонь зарождающихся насчет этих ребят планов мысль, что попробовать все же стоит. В любом случае в то, что, как минимум, удастся снять достойное их президента кино, он не сомневался. На войне любой результат хорош, будь то сведения, устрашающая демонстративная казнь или очередной предатель, ради спасения жизни готовый продать всех и вся. Последних, как заложивший за сто долларов этих русских племянник старейшины Фарид, тридцатипятилетний командир отряда курдов Зафар Хатини не любил, только пользовал. А вот в едва стоящих на ногах двоих наметанный глаз тут же безошибочно определил будущих исполнителей главных ролей именно второго варианта.

Небольшой полукруг возле дома озарился светом зажженных факелов. Подойдя ближе, главарь боевиков схватил и с силой сжал подбородок стоящего напротив него более молодого пленника, как раз того, чья нога источала будоражащий нюх сторожевых собак запах крови. Русский… Зафар слишком хорошо знал эту породу, этот взгляд, эту доводящую его до исступления непокорность, что даже перед лицом смерти стальным стержнем держала голову и спину. Русских Зафар не просто не любил, ненавидел, каждый раз четким отточенным движением недрогнувшей руки перерезая им горло, испытывал животное, иступляющее наслаждение от бьющей фонтаном крови. Смотря в гаснущие, умирающие, но до последнего остающиеся непокорёнными, глаза чувствовал, что никакой оргазм не сравнится с этим мигом лицезрения смерти.

Знакомое возбуждение медленно заполняло его изнутри, каждую клеточку, каждый нерв, волчьим оскалом обнажились зубы. Рука привычно потянулась к кинжалу. Краем глаза Зафар заметил, как напрягся, подался вперед второй, постарше, судя по всему, командир. Холодный клинок блеснул в свете факелов. Не отводя взгляда, главарь, прислонив его к груди пленника, медленно провел им снизу вверх по горлу, усмехаясь, замер, слегка вдавив острие в углубление чуть ниже кадыка. Обычно он оставлял только здоровых пленников, которые не приносили хлопот и могли долго выдерживать все прелести пребывания у них в ожидании своей участи: если повезет, выкупа, если не повезет… С ранеными и больными обычно не церемонились, предпочитая от таких избавляться сразу. Но сейчас Зафара вдруг накрыл нешуточный интерес, можно даже сказать, азарт – выдержит ли, сразу сдохнет или продержится? И сколько? Так же сильно, как он ненавидел русских, он любил наблюдать за ними во время пыток. Все пытаясь понять, откуда у тех берутся силы выдерживать то, что ломает остальных. Еще ни один англичанин, американец или француз не пережил то, через что проходили русские.

Клинок медленно отошел от горла пленника. Зафар даже заметил, как тот сглотнул комок, тем не менее, даже не вздрогнув за все это время. Не поворачивая головы, он протянул вбок руку, в которую один из его боевиков вложил конфискованные у пленников документы.

– Алексей Соловьев, Михаил Богатов, ОПЕК, российское представительство. – Улыбка не покидала лицо Зафара, пока тот изучал паспорта и прочие бумаги. Подняв на пленников глаза, покачал головой. – Ребят, я похож на идиота?

На этот раз внимание его сосредоточилось на втором пленнике. На вид под шестьдесят, но крепкий, поджарый. Полковник, не меньше. Сразу видно, прошел не одну горячую точку, видел и знает все нутро преисподней. Но чем сильнее соперник, тем выше азарт и желание сломать. Держится молодцом, а вот по еле заметным движениям и взглядам сразу видно, за напарника своего будет стоять. Это можно будет использовать… Предчувствие будущего удовольствия от «бесед» с этими двумя приятной тяжестью растеклось по телу, вызвав улыбку на губах главаря.

– Попытка первая. – Отбросив паспорта в грязь под копыта лошадей, Зафар снова посмотрел на раненого пленника. – Как, – перейдя на относительно хороший русский, внимательно следил за реакцией, – зовут?

– Алексей Соловьев. – Недрогнувшим голосом произнес тот.

– На идиотов, – кулак уверенно нашел печень, отчего пленник, охнув, попытался согнуться пополам, но руки державших его конвоиров не дали ему это сделать, – тоже вроде не похожи. Вторая попытка. Имя!

– Алек… – Зубы заскрипели, гася крик, как живот погасил второй удар, резкий рывок за волосы, подогнувшиеся ноги. Не давая вдохнуть спасительного воздуха, кастетом, одетым на вторую руку, прощупал левую почку так, что парень повис на руках держащих его боевиков.

– Теперь понятно, – прозвучал сбоку голос второго, обернувшись на который, Зафар не без удовольствия отметил, что его предчувствия насчет «старика» не обманули его, тот на ходу придумывал, как отвлечь внимание от своего напарника, давая тому перевести дух, – о каком горячем приеме говорило наше руководство. В официальных туристических буклетах это знойное солнце и горячие пески, – смотря прямо в глаза улыбающемуся главарю, продолжал тот, то и дело кося взгляд в сторону хватающего ртом воздух напарника, – а на деле…

– Неужели, – усмехнувшись, Зафар прервал офицера, уже не сомневаясь, что эти двое из российских спецслужб, – наш прием не впечатлил вас? Я обещаю это исправить. Причем… – в то время как глаза продолжали смотреть на лицо командира, его рука, схватив раненого пленника за веревку, стягивающую запястья, рывком вывернула их назад, заставив того упасть на колени, – в самом ближайшем будущем.

Выхваченный из рук стоящего рядом боевика хлыст рассек сначала воздух, а следом окровавленное колено, разодрав в клочья дышащую на ладан ткань. Пленник прохрипел что-то нечленораздельное, песок под его ногами мгновенно окрасился в красный цвет. Улыбнувшись порыву командира, уже неприкрыто попытавшегося вырваться из рук державших его конвоиров, Зафар разумно прикинул, что для знакомства более чем достаточно. Отбросив хлыст в сторону, повернулся к стоящему рядом помощнику.

– Проводите наших гостей в их хоромы. Надеюсь, они оценят их, ибо одному Аллаху известно, сколько времени им придется здесь провести.

В очередной раз поразившись русскому характеру, раненый пленник все равно пытался идти сам, Зафар удовлетворенно поднял глаза на хладнокровно взиравшую на все это луну.

– Проверить? – Опустив голову, главарь посмотрел на держащего в руках оружие пленников боевика.

– Не трать время, – развернувшись, направился к дому, – готов поспорить новое, нигде не зарегистрированное. Эти ребята не дебилы, чтобы с табельным оружием к нам соваться.

– Может, портреты их в сеть закинуть?

– Не пори горячку. Мы никуда не спешим. Они, – змеиная усмешка тронула губы Зафара, – тем более. Завтра определимся с тактикой и методами. Как говорят эти русские, – замерев уже в дверях, главарь повернулся к своему подельнику, – утро вечера мудреней.

– Где вас но…!? – Праведное возмущение Кира мгновенно затихло, едва он увидел тетку, чуть ли не на себе вносящую маму в открытую им дверь.

– Может, перестанешь изображать из себя лемура и поможешь? – Передав еле стоящую на ногах Ольгу сыну, Лиза шумно выдохнула, прислонившись к стене. – Завтра же накатаю жалобу в ваш ЖК. Денег небось дерут немеряно, а лифт не работает.

Тащить Ольгу, которую после странного накрывшего ее приступа вдруг перестали слушаться ноги, на седьмой этаж оказалось непросто. Намного сложнее, чем объяснять проезжавшему мимо дежурному полицейскому экипажу, какого хрена они делают в кювете, и на чье имя выписывать предписание. Канадские права их, видите ли, не устраивают. Пришлось вспомнить теорию по административному праву и, то и дело подсовывая под нос грозящей упасть в обморок Ольге нашатырь, растолковывать добрым молодцам, кто есть ху. В итоге проезжающие мимо водители наблюдали картину, как бело-синий Опель на буксире вытаскивает на обочину Форд с сидящей внутри полуживой дамочкой в количестве одна штука и руководящей на смешанном англо-русско-матерном всем этим процессом другой так же в количестве одна штука. Вытащили, извинились, да еще и проводили чуть ли не до самого съезда с ТТК.

– Что случилось? – Кир посадил мать на стоящую в коридоре кушетку.

– Если ее предчувствие не врет, – уже немного пришедшая в себя Лиза посмотрела на то и дело всхлипывающую Ольгу, – одна всем нам хорошо известная пчела, кажется, влипла.

– Куда? – Растерянный Кир явно не догонял.

– В дерьмо, куда! – Не выдержала Лиза. Вспомнив рассказы Вити о том, как Ольга удивительно точно чувствует его, и положив их на ставшие ей известными факты о его фактическом местонахождении, она всерьез отнеслась к ее безумным на первый взгляд словам, однако не спеша вслух соглашаться с ними.

Вздрогнув вместе с сыном, Ольга против ожидания не сорвалась в очередную истерику, а, повернув голову к нему и Лизе, внимательно изучала их какое-то время, прежде чем выдала крайне неожиданное:

– Вы что-то знаете, да?

– Смысловые галлюцинации, – беря с тумбочки купленные Киром успокоительные, красноречиво вздохнула Лиза, отвлекая внимание от вмиг побледневшего племянника, – этим не лечатся. Значит, теплый душ, крепкий сладкий чай и коньяк. – Подняв голову на Кира, удовлетворенно отметила, как тот, достаточно быстро взяв себя в руки, направился в ванную. – Вперед! – скомандовала Ольге, едва оттуда послушался шум воды.

Сама же Лиза, пройдя на кухню, облокотилась о подоконник, наблюдая за неспешным танцем снежинок за окном. И она вполне могла бы сказать, что Ольга совсем спятила от переживаний и тревоги, если бы слова той не породили уже в ее душе такое же нехорошее предчувствие. С детства будучи с братом на одной волне – даже родители шутили, что они словно близнецы знают и чувствуют друг друга – Лиза четко ощущала сковывающий холодом сердце страх, словно Снежная Королева взяла ее в плен. Плен… На мгновение прикрыв глаза, Лиза вдруг совершенно четко увидела перед собой образ брата в окружении людей, чьи размытые очертания отдавали дьявольщиной. Не успела она удивиться своему видению, как пронзившая живот острая боль заставила ее сжать зубы, с силой вцепившись пальцами в подоконник. Пытаясь отдышаться, она даже не отреагировала на звук шагов вошедшего на кухню Кира. Лишь услышав щелчок включаемого чайника и услышав звон поставленной на стол бутылки, Лиза обернулась. Протянув руку, на глазах ошалевшего племянника хлебнула прямо из горла. Если кофе – дерьмо, то в коньяке брат разбирался.

– А ты думал кому? – Опустившись на стул, Лиза обхватила бутылку, прислонившись лбом к спасательной прохладе стекла. Заметив странное поползновение руки племянника в ее сторону, мягко, но решительно тут же пресекла его. – Мал еще.

– Да я и не думал. – Спокойно ответил Кир, присаживаясь напротив.

– Да… – хмыкнув, Лиза вдруг поняла опасливо брошенный в ее сторону племянником взгляд, – воистину надо чаще встречаться. Ты что подумал? – Покачав головой, она посмотрела на него, не преминув отметить стихший в ванной шум воды.

– Вы думаете, как мама? – Тоже заметивший это, Кир посмотрел на тетку, взволнованно прикусив губу.

– Я думаю, что стенания и рванье волос на голове ситуацию, какой бы она ни была, не исправят. А потому мы просто обязаны взять себя в руки и рассуждать трезво и по возможности без эмоций. О здравомыслии твоей мамы на данный момент можно даже не заикаться. Поэтому мы с тобой и должны сохранить…

– Значит, все-таки, знаете? – Ухватившая последние слова Ольга уже была готова дорисовать картину происходящего, что повернувшая к ней голову Лиза совершенно ясно прочитала в блеснувших влагой глазах.

– Мы должны сохранить твою нервную систему, чтобы к своему возвращению Витя нашел тебя здесь, а не по известному адресу. – Спокойно произнесла Лиза, поднимаясь из-за стола и подходя к Ольге. – Я понимаю твою тревогу и поверь, сама волнуюсь не меньше тебя. Но, где бы он сейчас ни был, это его работа, и, если его послали туда, значит, в нем уверены. И ты сама говорила – с ним Игорь Леонидович.

– Вот это меня и пугает… – Пробормотала Ольга, качая головой. – Я даже позвонила сегодня Маше, но она тоже сказала про Сургут. И, – Ольга усмехнулась, качая головой, – она тоже не верит в это.

– Что бы там ни было, все, что ты можешь, ждать и верить в своего мужа. Он должен чувствовать твою любовь и веру в него, а не терзаться, даже за десятки или сотни километров ощущая твою боль и страх.

Лиза смотрела на Ольгу и думала о том, что, если Витя действительно попал в беду, ему сейчас нужны силы для борьбы и сопротивления, а лучше любящего сердца никто не поддержит – своей любовью и молитвой посылая невидимые ниточки веры в то, что выдержит, справится, вернется…

Взглянув на экран вдруг зазвонившего телефона, Лиза благодарно вздохнула, ибо даже она не знала, как еще расслабить сжавшуюся в комок Ольгу. Смена темы была как нельзя кстати.

– Да, солнце мое, я уже собралась тебе сама звонить. Ты где застряла, мы уже тебя заждались. Что? Где? – Лиза фыркнула в трубку. – Значит, оставайся на месте и передай этому долговязому, что у него пять минут все осознать и покаяться. – Выключив телефон, Лиза спокойно направилась в коридор, уже в дверях кухни обернувшись к замершим от удивления Ольге и Киру. – Поставьте пельмени, что ли. Жрать хочется, сил нет. А я быстро.

Под звук хлопнувшей двери Ольга удивленно перевела взгляд на сына.

– Я поставлю. – Кивнул Кир, услышав раздавшийся из глубины квартиры требовательный голос сестры.

Обняв сына, Ольга вышла из кухни. Тревога ее никуда не делась, но она понимала, что должна взять себя в руки. Лиза права – Вите нужна ее вера, любовь и уверенность.

– Деточка, это тебе не Канада. И даже не «Амэрика, Амэрика»… – Пропел стоящий напротив нее высокий мужчина средних лет, не догадываясь, что его фонтан красноречия имеет такой же успех произвести на нее впечатление, как и его попытки доказать не поделившему с ним место на парковке таксисту, что возвышающийся над ними знак «Р» относится к жителям дома и их гостям, а не к обнаглевшим иностранкам, считающим, что знание русского позволяет им въезжать чуть ли не прямиком в подъезд. – По правилам сначала…

– Ну, ладно тебе уже… – Пытался успокоить разбушевавшуюся каланчу его, судя по всему, друг, своей, как минимум, в два раза более широкой грудью оттесняя того от щупленького таксиста, который, несмотря на значительный проигрыш в комплекции, сдавать позиции не собирался. – Чего на пустом месте разошелся? Девушка бы уже давно вышла, такси бы уехало. И мы припарковались бы. Чего тебя понесло?

Вообще-то, ему и самому уже было неловко. И правда, завелся из-за какой-то ерунды, сейчас и сам не мог сказать, какой. Из-за всего происходящего с Пчелой, все эти два дня после его отъезда не находя себе места, накрутил себя до такой степени, что сорвался на ни в чем не повинную девушку. Космос посмотрел на стоящую около такси блондинку, очень, к слову, симпатичную, с таким так хорошо ему знакомым упрямством в глазах. Прям, как у него. Гордая, знающая себе цену, она ни на йоту не подходила под классическое понятие «блондинки». За всю свою жизнь Кос встречал только одну такую, единственную, которая, чего греха таить, могла справиться с ним.

– Простите… я… – Открыл он было рот, как за спиной скрипнула дверь.

– Ничего не изменилось. Ни в этом городе, ни в его не в меру горячих жителях.

Отказываясь верить в реальность услышанного голоса, Космос медленно обернулся. Левое предсердие легонько икнуло, едва он увидел усмехающиеся голубые глаза. Но когда голос девушки за спиной произнес: