Текст книги "Жизнь побеждает (с иллюстрациями)"

Автор книги: Ольга Матюшина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава одиннадцатая

Весна в этом году ворвалась бурно, радостно. Она всё преобразила. Маша в больнице даже к окнам не подходила: вся была поглощена болезнью Гали. Сегодня первый раз идет домой.

Солнышко, теплый ветерок, и воздух такой чистый, свежий! У Маши даже голова закружилась. Открывая калитку, она думала: вот сейчас к ней бросятся, обступят ее ребята, начнут расспрашивать о Гале… Но во дворе никого не было.

Маша устало опустилась на скамейку. Так приятно посидеть в своем дворе! Здесь всё знакомо, привычно. Вот ледяная горка. От нее остался лишь деревянный настил. Доски еще влажные, но уже подсыхают. На месте высоких сугробов – большие лужи. В них отражается небо и розовые облака. Пригревает солнце. Уходить не хочется!

– Машенька, это ты? – нерешительно спросила подошедшая к горке Соня.

Девочка повернулась в ее сторону. Соня громко закричала:

– Маша пришла!

– Ты кому кричишь? Здесь же никого нет!

– Они за домом играют. Пойдем скорее туда!..

Обогнув дом, Маша увидела Игоря и Витю. Они стояли около большой лужи. На противоположной стороне несколько мальчиков держали бумажные кораблики. По команде Игоря они спустили на синюю гладь «моря» целую флотилию. Корабли, как стая белых лебедей, легко качались на воде.

Несколько минут любовались своими корабликами. Но Игорь – адмирал. Он распоряжается:

– Поднять бурю на море!

Вмиг метлами и лопатами мальчики устраивают страшную качку. Тихая лужа превращается во взбаламученное море. Эскадра намокает, и несколько кораблей гибнет. Ребята орут, прыгают, они уже и сами мокрые, но им всё нипочем – сила весны захватила их звонкой радостью.

Носится Шурка. Взлетит высоко, покружится и камнем упадет кому-нибудь на голову. Джек, вытянув лапы, лежит на крылечке; он греется на солнышке. Прищурившись, наблюдает за Шуркой, подбирающейся к его кости. Галка сыта, и ей вовсе не нужна кость, важно подзадорить Джека. Шурка крадется к кости, сейчас схватит!.. Собака не дремлет. Один прыжок – и Шурка поспешно взлетает. Кость лежит на месте, и Джек снова кладет голову на вытянутые лапы. Шурка довольна: разбудила Джека. Поднялась высоко, высматривает, чем бы еще заняться?..

Эскадра затонула. Промокших моряков Екатерина Казимировна отправила домой. Увидев Машу, она стала расспрашивать ее о здоровье Гали.

– Хорошо бы Галочку летом увезти на дачу. Пусть поживет в лесу, наберется сил после болезни, – говорила Екатерина Казимировна.

– Я тоже об этом мечтала. Всё рассказывала Галочке, как хорошо будет летом в лесу. А на днях созвали консилиум, и старый профессор сказал, что необходимо сделать еще операцию. Тогда она, наверное, будет ходить.

– Гале известно заключение профессора? Она испугалась? Не хочет больше страдать?

– Екатерина Казимировна, вы совсем не знаете Галю! У нее сейчас одно желание, одна мысль: ходить. Она еще очень слаба, а готова снова лечь на операцию. Доктора предлагали подождать до осени, Галя и слушать не хочет. С ней бы не стали считаться, но профессор советует не откладывать.

– Значит, ее снова будут оперировать! И когда же?

– Думаю, через месяц.

– А как же ты, Машенька?

– Сейчас я не так нужна Гале. Она хорошо себя чувствует. Я буду заниматься, перейду в седьмой класс. Тогда стану просить Тамару Сергеевну не отправлять меня на дачу, а оставить здесь, с Галей.

Екатерина Казимировна погладила Машу по голове и сказала:

– Хорошая ты!.. Все вы у меня хорошие. Как много я вижу здесь, среди ребят, подлинной дружбы и горячей любви!

– А как же иначе, Екатерина Казимировна? Настоящий друг поддерживает, помогает. И так хочется быть достойным его… Но одни мы, понятно, многого не могли бы сделать. Это ваша поддержка, поддержка комсомольцев… Ну, как сказать?.. Дружеская помощь, сознание того, что мы нужны Родине, можем быть ей полезны, делает нас полноценными. И мы забываем, даже не чувствуем свою инвалидность!

Маше не хотелось уходить со двора. Старшие ребята еще в школе. К ней подошел Иван Иванович. Он только что осмотрел молодой сад. На вопрос ребят: «Не померзли ли яблони?» – отвечал уклончиво:

– Еще рано судить. Но кажется – живы.

– Неужели принялись? – допытывались ребята.

– Вы лучше помогите мне убрать прошлогодние листья.

– Мы с удовольствием! Давно спрашивали вас, что надо сделать.

– Подождите, скоро работы на всех хватит!

Во дворе затихло. Дети разошлись по классам. Близятся экзамены. Сейчас надо много и хорошо заниматься. Надо обязательно перейти в следующий класс. Дети прекрасно понимают это и работают напряженно. Даже Шурка не соблазняет их. Напрасно она влетела в класс; ей сейчас же велели убраться.

В детдоме все готовятся к экзаменам. Старшеклассники используют каждую свободную минутку. У них трудные экзамены. Особенно тяжело Лизе: она переходит в десятый. Приходится много заниматься.

Всюду проникают живительные соки весны. Земля едва оттаяла, а уже показалась зелень. Молодые ростки крапивы ковром устлали дальний конец двора. «Всегда первая вылезает!» – ворчал Иван Иванович. Он беспощадно борется с сорняками. С осени старается их уничтожить. Как «начальник зеленых насаждений», он наводит порядок и во дворе детдома.

– Вот что, ребята! Давайте уничтожим крапиву, а на ее месте сделаем грядку и салат посеем. Оглянуться не успеете, как свой салат будет… Подожди!.. Подожди!.. – останавливает он мальчугана, собравшегося затоптать молодые ростки. – Мы сначала соберем крапиву, отдадим ее поварам. Весной зеленый суп из крапивы – самое лучшее кушанье!..

Дети привыкли охотно исполнять поручения своего начальника. Рвут крапиву. Как она жжется! Но ребята и виду не показывают, что им больно. Никому не хочется считаться неженкой. Потрут обожженное место землей – и снова за дело. Скоро участок вычистили, притащили лопаты, и вот там, где росла крапива, появились ровные грядки.

Девочки около дома просеивают землю для посадки цветов.

Работа увлекает детей. Они готовы целый день возиться, только бы был с ними кто-нибудь из взрослых и руководил ими. Вновь посаженный сад требует постоянной заботы. Помощников у Ивана Ивановича сейчас немного – одни малыши. Дети средних и старших групп заняты подготовкой к экзаменам. Их манит весна, да нельзя выйти. Экзамены подводят итог работы всего года.

Завуч охотно помогал «начальнику зеленых насаждений». Оба с тревогой смотрели на молодые деревца. Ждали первых листочков. И когда листья появились, Иван Иванович с облегчением сказал:

– Принялись!..

На вновь сделанных грядках уже зеленеют редиска, салат. После работы завуч вышел вместе с Екатериной Казимировной и Надей.

– Давайте зайдем в сад!

Они давно там не были и охотно согласились. Подойдя, увидели новый, только что выкрашенный забор. А за ним – молодые яблоньки!

– Все принялись! – сказал Тихон Александрович. Он показал яблони. Потом подвел к большой клумбе. Она уже в цвету: по краю – нежнорозовые маргаритки, синие лобелии; в середине – мясистые, огненно-красные цветы, похожие на лилии…

Возвращаясь домой вместе с Надей, Екатерина Казимировна сказала:

– И всё это сделали наши воспитанники!

Она любила детей, старалась развивать в них хорошие черты, боролась с дурными.

– Дети сами, как цветы, – говорила старая воспитательница. – За ними надо любовно ухаживать, а за нашей сменой – особенно. Мы же выращиваем будущих строителей коммунистического общества. Большая и высокая ответственность лежит на нас, и мне кажется, Надя, профессия педагога – самая лучшая!..

Глава двенадцатая

Меньше месяца осталось у Нади до экзаменов. Бывают минуты, когда кажется – нехватит сил довести до конца начатое дело. Теряешь веру в себя. Сомневаешься в своих знаниях…

Надя в отчаянии сжала голову руками. Учебник соскользнул с колен на пол.

«Я ничего не знаю, а завтра – контрольная работа по химии!..»

Снова взялась за книгу. Стала читать вслух, громко…

В дверь кто-то постучал.

– Платонова здесь живет?

Ответа нет. Еще постучали. Надя пошла к двери, открыла ее.

Люся!..

Надя не поверила своим глазам. Она бросилась к подруге, обнимает, целует. Девушки глядят друг на друга, смеются и снова, снова целуются. И нет слов, и начать не знают с чего…

А потом, перебивая, засыпали друг друга вопросами.

– Люся, как ты попала сюда? Почему ничего не писала?

– Я думала приехать к тебе на несколько дней в зимние каникулы. Помнишь, писала о подарке? Собиралась тогда нагрянуть к тебе. Накануне отъезда внезапно заболела мама. Пришлось билет вернуть в кассу. Очень мне грустно было! Даже писать тебе не могла.

– А почему сейчас приехала? Экзамены же скоро!

– Я буду жить под Ленинградом и учиться здесь. Нас разыскал дядя. Он потерял на войне сына, остался совсем один. Живет в пригороде. Предложил маме переехать к нему. Вот почему я здесь, и сразу пришла к тебе. Я буду сдавать экстерном на аттестат зрелости… Неужели, Надя, мы опять вместе?!

Девушки, как прежде, обнявшись, сидят на постели и всё, всё рассказывают друг другу. Им кажется, что вчера вот так они сидели в стоге сена и думали вслух…

– Ты хочешь умыться, Люся? Вот полотенце, мыло…

Наде так приятно и радостно ухаживать за другом. Она насмотреться не может на Люсю.

– Ты совсем прежняя, Надюша. Пожалуй, еще порывистей и…

– Почему ты замолчала? Что значит твое «и»? – тревожно спрашивала Надя.

Люся засмеялась.

– Нет, ты не изменилась! Я не могла сразу найти подходящего слова, а ты уже что-то заподозрила. Да не хмурь брови, Наденька! Я хотела сказать, что ты стала как-то глубже, сердечнее.

– Не знаю. Но ты приехала, мой верный друг, будешь здесь рядом!.. И как мы хорошо заживем! Я пока пойду готовить чай. Ты же голодная с дороги.

– Надя, я вижу, ты занималась. Я оторвала тебя. Над чем ты сидела?

– Именно «сидела»! Читаю и ничего не понимаю. Не могу больше заниматься. Голова устала.

Люся заглянула в открытый учебник химии. Перелистала несколько страниц. Надя вернулась с чайником и тарелками. Люся развернула пакет, вытащила пироги, печеные яйца, жареную курицу.

– Это мама тебе послала.

Всё разложили на столе.

– Да у нас настоящий пир!

– А по какому случаю? – раздался вдруг голос Вячеслава.

– Слава!.. Вот хорошо! Но входить без стука невежливо, – строго сказала Надя.

– А ты не слышала, сколько раз я кричал: «Можно войти?». Стучал даже ногой!

Девушки переглянулись. Они действительно так громко говорили и смеялись!.. Надя познакомила Жукова с подругой.

– Слава, мы вместе с Люсей станем готовиться к экзаменам. Она будет жить со мной.

– Ты так решила? – удивленно спросила девушка.

– А как же иначе? Жить за городом и ездить сюда, – это совсем невозможно! И нам с тобой так хорошо заниматься вместе.

– Пожалуй, ты неплохо придумала. Так лучше. Я уверена, что и мама будет довольна. Но тебе я не помешаю?

– Что́ ты!.. С завтрашнего дня я свободна на целый месяц. Не пугайся, Слава, это не за счет лета! Ученикам последнего класса вечерней школы предоставляют отпуск на время экзаменов.

Не желая мешать подругам, Слава распрощался и ушел, даже не показав письма Ани.

Надя за это время научилась у Зины писать и читать по методу слепых. Но уроки прекратились, и она редко теперь видела Зину. Вячеслав, наоборот, частенько забегал в интернат. Он старался живо и красочно рассказать слепым детям о нашей необъятной родине. Все охотно слушали молодого географа: он говорил так, что слепые словно сами видели высокие горы, могучие реки, просторы полей.

Писать, и особенно читать, по Брайлю Слава так и не удосужился научиться. Встречая Зину, он просил ее прочесть ему письмо Ани или ответить ей. Зина нередко прибавляла к письму страничку от себя. Так она заочно познакомилась и подружилась с Аней.

После ухода Славы Люся взяла учебник химии. Они быстро разобрали непонятное место и принялись за историю.

– Должно быть, вдвоем заниматься легче, – говорила Надя. – Или твой приезд прогнал усталость. Я собиралась всю ночь сидеть над учебниками, а мы уже кончили. Сейчас десять часов. Пойдем погуляем?

Люся стояла у окна и смотрела на реку.

– Вот они какие – белые ночи!.. Идем скорее! Я хочу видеть Ленинград.

Девушки спустились на набережную. Тихо плескалась вода о гранит. В светлой голубизне ночи город казался еще величественнее, еще прекраснее. Всё словно замерло. Даже деревья не колышутся.

Люся прижалась к решетке Летнего сада. Смотрит в тенистые аллеи. Они сейчас безлюдны. Только мраморные статуи кажутся еще белее…

«Здесь, наверно, проходил Пушкин», – думает Люся.

Притихшие, молча вернулись подруги домой.

Миновала короткая белая ночь. Блеснули первые лучи солнца. Оранжевые струйки пробежали по воде. Девушки, укутавшись в одеяло, сидели на окне.

– Смотри, Люся, как хороша Нева ранним утром!

– Неужели я в Ленинграде! Знаешь, Надя, когда ты уехала, а я осталась там, мне было очень больно. Казалось, что моя мечта жить в этом прекрасном городе не осуществится никогда. И вот – я здесь. И ты, Надюша, со мной. Мы проговорили всю ночь. Мне казалось, что ты расскажешь и… о Славе…

Надя вспыхнула и молчала.

– Не хочешь? – тихо спросила Люся.

– А тебе он понравился? – взволнованно заговорила Надя. – Скажи только правду! Я наблюдала за тобой, когда вы разговаривали, и не могла понять, как ты к нему относишься…

– Он, возможно, очень хороший… Я постараюсь с ним подружиться… А всё-таки ревновать тебя я буду. Я рада за тебя, и в то же время мне грустно: нашла тебя и снова должна потерять.

– Нет, Люся, мне кажется – настоящую дружбу ничто не может разорвать. Как ты думаешь?

На следующий день Люся переехала к Наде и сразу взялась за учебники.

– Неужели тебя не соблазняет прогулка по городу?

– Соблазняет, и очень. И всё же придется заниматься все дни, а может быть и ночи. Не знаю, Надя, как у тебя… Может, ты уже всё повторила? Мне, прямо скажу, еще много надо работать…

Надя удивленно посмотрела на подругу. Та заметила ее взгляд и твердо сказала:

– Это не слова. Я получила программу, пробовала проверить себя.

– И убедилась, что прекрасно всё знаешь. Не так ли, Люся?

– Ошибаешься! Я даже сама не подозревала, сколько пробелов в моих знаниях.

Люся всегда была строга к себе. Сейчас в ее словах звучала не только обычная скромность, но и беспокойство.

«Люся знает значительно больше меня. Сколько же мне надо работать? – думала Надя. – Но нашли ли мне заместителя? А если нет, как же оставить детей без пионервожатой?»

Полная тревоги, Надя подошла к детдому. Едва открыла калитку, как к ней подбежал Коля, а за ним и другие комсомольцы. Они рассказали о присланной из райкома старшей пионервожатой.

– Мы уже познакомились с ней. Она сейчас у директора.

Надя поспешила туда. Тамара Сергеевна ей обрадовалась.

– Мы о тебе сейчас говорили. Познакомься!..

– Маруся Зуева! – обрадовалась Надя. – Неужели Татьяна Васильевна отпустила тебя к нам? Тамара Сергеевна! Лучшей пионервожатой не сыскать: Маруся еще по моим рассказам полюбила наших детей. Всегда расспрашивала меня о них. Даже по именам знает. И работать станет лучше меня!

Тамара Сергеевна ласково поглядела на Надю и, улыбаясь, сказала:

– Я уверена, что Мария Андреевна скоро подружится с детьми. Твоей работой мы тоже довольны, Надя, и если б не экзамены, не отпустили бы тебя. Мы скоро уедем на дачу, а ты занимайся спокойно. Если же помощь нужна будет, – все наши педагоги охотно помогут тебе. Не забывай нас!

Наде трудно было расставаться с детдомом даже на месяц. Она всем сердцем привязалась к детям, и они отвечали ей доверием и любовью. Все сердечно провожали ее, желали хорошо сдать экзамены.

Дома Надя всё рассказала Люсе.

– Значит, ты свободна? Берись сейчас же за учебники! – торопила та подругу.

Надя смотрела в окно. Казалось, она ничего не слышала. Люся подошла к ней. Слегка приподняла Надину голову.

– Что с тобой?

Надя вздрогнула и улыбнулась.

– Прости, Люся! Ты что-то спрашивала? Я думала о детдомовцах… Хорошо, что мы с тобой выбрали профессию педагога. Это самое, самое лучшее! Теперь я совершенно убеждена в этом. Но как мало я еще знаю и мало могу дать ребятам! Когда мы кончим вуз, мы глубже, лучше поймем детей!

– Правильно, Надюша! А потому, не теряя времени, давай составлять план работы…

Окончив его, Надя заявила:

– Я, наверно, провалюсь! Почему-то свободный месяц мне казался длинным-предлинным. Сейчас посмотрела на график – страшно стало!..

Люся засмеялась.

– Теперь я спокойна за тебя. Ты знаешь сроки и не будешь терять времени. Я всегда так поступаю.

Подруги вставали рано утром и принимались за самое трудное. К вечеру оставляли что полегче. Иногда к ним заходила Варя.

После переезда на новую квартиру Надя значительно реже встречалась с ней.

– Идти к тебе далеко, – говорила Варя.

Получив отпуск, Надя предложила ей готовиться вместе. Говорила, что втроем заниматься лучше. Та отказывалась:

– С Люсей ты давно привыкла заниматься. Сейчас она и живет у тебя. Значит, вам надо вместе готовиться. За меня ты не беспокойся! Я уже договорилась с Семеновой. Мы с ней рядом живем, нам удобно.

И всё же Наде казалось, что она поступила неправильно. Иногда, после дня напряженной работы, сделав больше намеченного, они с Люсей заходили к Варе узнать, как идут у нее дела.

Когда сдаешь экзамены, то и говорить хочется только о них, о том, что приготовил, сколько осталось. Варя на расспросы Нади отвечала:

– Надоело всё об одном! Расскажи лучше что-нибудь…

Люся заметила, что Варя избегает говорить с ними о своих занятиях. Она считала себя косвенно виноватой в отчуждении между подругами. Ей хотелось наладить эти отношения. Кроме того, она видела, что Варя стесняется, не хочет показать свое незнание. И Люся нашла путь. Она просто, по-комсомольски, заставила Варю показать, что ей трудно, объяснила. Потом еще зашла, взяла с девушки слово, что та будет приходить, когда встретится ей непонятное.

Постепенно натянутость в их отношениях исчезла, и Варя – открытая, прямая – охотно рассказывала обо всем подругам.

Однажды, когда девушки собирались уходить от Вари, та предложила:

– Пойдемте в общежитие к ребятам! – так Варя называла рабочих – учеников вечерней школы. – Они, наверно, уже вернулись из библиотеки.

Девушки познакомили Люсю с Осокиным и другими товарищами.

Заниматься в общежитии было трудно. Степан Осокин обычно с утра уходил в Публичную библиотеку и оставался там до закрытия. После первого разговора с Люсей Осокин заметил Наде:

– Подруга твоя серьезно работает. Из нее выйдет толк!

Более высокой похвалы у Степана не было.

Когда начались экзамены, Люся сдавала их не хуже Степана, а по литературе даже лучше. Надя была подготовлена слабее. За этот месяц, занимаясь вместе с Люсей, она много сделала и всё же догнать своих друзей не могла.

Экзамены ей давались нелегко, но она упорно работала и сдавала на четверки. Подруги любили заниматься у открытого окна. Еще с первыми теплыми днями Надя выставила зимнюю раму. Лед давно прошел. По Неве скользят пароходики. Буксиры тянут тяжело нагруженные баржи. Наде хочется бросить учебники и пойти гулять.

– Нельзя! – останавливает ее Люся. – Еще два экзамена, и – мы свободны!

Надя уже не смотрит на заходящее солнце, на тихую гладь Невы. Она должна повторить все билеты. А как еще много невыученных!.. Проходит час, два…

– Больше не могу! – говорит Люся, закрывая учебник.

Теперь Надя посмотрела на подругу:

– Первый раз слышу от тебя такие слова! Да как же ты похудела, Люсенька! Мама тебя не узнает. Скажет, что ты здесь плохо питалась…

– А ты на себя посмотри, Надя!

Они подошли к зеркалу и рассмеялись.

Но настал день, когда всё было кончено. Счастливые, вышли они из школы. Неподалеку в садике их ждали товарищи. Осокин сказал:

– Поздравляю с получением аттестата зрелости! Мы решили этот вечер провести все вместе, на Островах. Принимаете участие в прогулке?..

И вот они летят на пароходике по Неве, которая так долго их манила. Светлый и радостный спускается вечер…

Надя получила письма от бабушки и Вали. Старушка писала: «Я хочу этим летом собрать внучат у себя. Пожалуй, ты не узнаешь брата. Да и он забыл, как ты выглядишь. Пора вам в родное гнездо залететь! Поживете лето, а осенью, если уж так хочется, летите обратно! Я так соскучилась без вас! Приезжай, Наденька, непременно! Вале я уже послала денег. Ее отпускают на всё лето…»

Письмо сестренки веселое. Она мечтает скорее увидеть родную деревню, бабушку, брата, ходить за ягодами, грибами, купаться в Шелони. И Наде уже не терпится ехать к бабушке, но как же быть: ведь она с детдомовцами собиралась на дачу поехать. Девушка сидит у окна, и Нева уже не радует ее, – манит Шелонь, тянет домой.

«Там, наверно, еще цветут яблони, жаворонки поют… Как хочется повидать знакомые места!»

Надя печально глядит на байдарки, скользящие по Неве. Люся вчера сразу после прогулки уехала к матери, не с кем сейчас посоветоваться… Они так привыкли обо всем говорить друг с другом!

«Пойду в райком!» – решила Надя и, быстро соскочив с подоконника, вышла из дому.

– Надежда?!. Легка на помине! Ты кончила? Сдала экзамены? Я ждала тебя вчера. Думала, ты зайдешь, расскажешь…

– Я так и хотела, Татьяна Васильевна! Но товарищи по школе решили отпраздновать получение аттестата зрелости.

– Значит, можно тебя поздравить? И видно, что неплохо сдала экзамены. Мы сейчас о тебе с секретарем говорили. Ты хорошо работала в детдоме и учиться успевала. За лето тебе необходимо отдохнуть, набраться новых сил. Мы постановили дать тебе путевку в крымский санаторий. Что ты на это скажешь? – Татьяна Васильевна думала, что Надя обрадуется. Но девушка стояла растерянная.

– А как же с детдомом?.. Я ведь должна с ними жить на даче!

– Об этом не беспокойся. Мы договорились с Тамарой Сергеевной: Зуева согласна пробыть там всё лето.

– Татьяна Васильевна, поехать в Крым, увидеть Черное море – это моя давнишняя мечта!..

– Ну, вот она и осуществится!

«А как же Геня и Валя?..» – думает девушка.

– Что-то смущает тебя, Надя? Расскажи! Может, найдем выход? – улыбаясь, спрашивает Татьяна Васильевна.

И без утайки, как привыкла, Надя всё поведала своему старшему товарищу. Даже письмо бабушки показала.

– Я брата плохо помню. Мне… мне необходимо их повидать. – И совсем по-детски добавила: – И в Крым очень хочется!..

Татьяна Васильевна задумалась.

– Подожди здесь. Я посоветуюсь с секретарем…

Прошло несколько минут. Наде они показались длинными. «Что же мне выбрать?» – который раз спрашивала она себя. Давно ли она мечтала о поездке к бабушке, как о большом счастье? Тяжело вздохнув, решила: «Поеду домой!».

Вернулась Татьяна Васильевна.

– Ты нам задала нелегкую задачу, Надя. Всё же мы нашли выход… А что с тобой? У тебя вид «двоечницы»!

– Я должна поехать к бабушке, – решительно сказала Надя.

– Вместо санатория мы дадим тебе путевку в крымский дом отдыха. Ты проведешь там две недели, а потом поедешь к своим.

Такого решения вопроса Надя не ожидала. Она бежала из райкома, земли под ногами не чувствуя, а внутри всё пело: «В Крым!.. В Крым!.. В Крым!..»