Текст книги "Вирус самоубийства"

Автор книги: Ольга Игомонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

* * *

Антонина слушала этот рассказ, затаив дыхание. Безглазый истукан больше не казался ей непонятной вещицей из чужеземной культуры. После такой волнующей истории Дарума сразу стал для девушки близким другом – близким настолько, что она почувствовала, что сможет доверить ему свои самые сокровенные тайны.

Игорь Борисович налил в чашки уже остывшее саке и продолжил:

– Мои японские друзья утверждают, что Дарума действительно может исполнить любое желание. Но я не верю в талисманы, какими бы священными они не были. Я верю только в талант и в творческих людей! Когда я встретился с тобой, Антон, я понял, почему провидение заставило меня купить эту куклу. Я купил ее для тебя! Она изначально предназначалась именно тебе, просто тогда, в буддийском храме, я этого еще не знал. Но судьба все-таки свела нас вместе, а это значит, что Дарума уже начал свое магическое действие. Тебе осталось только довершить его. Загадай желание и нарисуй ему левый глаз, и тогда твоя мечта обязательно сбудется. А Дарума тебе в этом поможет!

Антонина нерешительно взяла в руки маленький черный карандаш с золотыми иероглифами, который был в коробке вместе с куклой, но Игорь Борисович ее остановил:

– Не спеши, Антон! Общение с Дарумой – процесс интимный! Ты должна сосредоточиться на своем желании, иначе оно может не сбыться. Нарисуешь глаз дома.

Антонина с облегчением отложила карандаш в сторону. Заметив смущение девушки, режиссер рассмеялся и добавил:

– Но если за год твое желание не исполнится, можешь принести Даруму к нам в театр и там сжечь. Я тебе это разрешаю. Для этого на дно куклы рядом с печатью японского храма я специально приклеил логотип нашего театра. Пусть театр-студия «Метроном» будет для тебя тем храмом, откуда явился тебе твой Дарума. Ведь театр – это тоже храм. Храм искусства, как говорил Станиславский. Так что приноси и жги Даруму в любое время, если захочешь. Но я уверен, что этого не потребуется. Как я уже говорил, я верю в талантливых людей, поэтому точно знаю, что твое желание обязательно исполнится! Наша совместная работа будет очень успешной, и мы с тобой поставим замечательный, гениальный спектакль! Но сейчас мы с тобой не будем пить за будущую премьеру, это плохая примета. Мы выпьем за тебя, Антон! За твой талант!

И он одним глотком осушил свою чашечку чоко.

Пока Антонина любовалась куклой и слушала увлекательное повествование режиссера, принесли еду. Официант славянской внешности, одетый в черное кимоно, аккуратно расставил на столе многочисленные тарелочки и чашечки, от которых исходил восхитительный аромат. Прежде чем удалиться, официант пожелал Антонине и ее спутнику приятного аппетита, а затем по-восточному поклонился Даруме, сложив ладони вместе на уровне груди. Когда он ушел, Игорь Борисович пробормотал:

– Я думаю, что Даруму пора убрать в коробку, а то на него все смотрят. Наверное, эта кукла и в самом деле обладает магическими свойствами, если от нее невозможно оторвать взгляда. Видишь, она вызывает интерес даже у официантов!

И он поместил Даруму снова в коробку. После этого ужин протекал уже без сюрпризов. Еда оказалась очень вкусной. Игорь Борисович показал Антонине, как пользоваться японскими палочками, и она быстро освоила эту нехитрую науку. Во время ужина режиссер развлекал девушку бесконечными историями из жизни театра и представлял в лицах забавные ситуации, которые случались во время спектаклей. Она с удовольствием слушала его остроумные комментарии и смеялась над тем, как точно и карикатурно он изображал актеров. Антонина видела перед собой необыкновенно талантливого, умного и эрудированного человека, и общаться с ним было для нее настоящим счастьем.

Вечер пролетел незаметно. Антонина вернулась домой далеко за полночь, но никакой усталости она не ощущала: ее переполняли бурные эмоции и новые, незнакомые ранее чувства. Несмотря на поздний час, ей хотелось танцевать и кружиться от радости, но в тесной комнате общежития не было места для подобного самовыражения. Чтобы хоть немного успокоиться, Антонина решила принять душ, и бодрящие ледяные струи воды быстро помогли ей справиться с избытком впечатлений.

Через десять минут Антонина уже была в постели, но сна не было. Она снова и снова вспоминала прошедший вечер: замечательный ресторан, необыкновенные истории, которыми весь вечер развлекал ее Игорь Борисович, прогулку после ужина по ночной Москве… Так много всего случилось за один день! Лежа в темноте под одеялом, девушка и сейчас почти физически ощущала на своем плече легкую, но сильную мужскую руку, и ей казалось, что она все еще продолжает бродить вместе с режиссером по московским улочкам. А на ее щеках еще горели следы от его дружеских прощальных поцелуев – обычного, стандартного жеста на французский манер, принятого в актерской среде.

Антонина перебирала в памяти события прошедшего дня, и забыться беспокойным, но счастливым сном ей удалось только на рассвете.

Глава 34. Зарождение чувства

Летние ночи коротки. Когда на следующее утро будильник громогласно возвестил о начале рабочего дня, солнце было уже высоко. Антонина проснулась в отличном настроении и снова вспомнила замечательный вчерашний вечер: не верилось, что все это произошло на самом деле. Девушка улыбнулась: открывать глаза и подниматься с постели не хотелось. На миг ей показалось, что этот вечер ей только приснился, а наяву не было ни ресторана, ни прогулки с Игорем Борисовичем по ночному городу, ни прощальных поцелуев.

Но коробка с японскими иероглифами, которая красовалась на столе, служила неоспоримым доказательством того, что все эти события действительно произошли в реальности.

Антонина вскочила с постели и достала Даруму из коробки. В безликой комнате общежития кукла уже не казалась загадочным ритуальным божеством, но ее пустые глазницы все еще производили магическое и завораживающее впечатление. Девушка схватила карандаш и хотела немедленно нарисовать чудовищу глаз, но вспомнила, что в спешке этого нельзя делать. Антонина в приметы не верила и суеверий не боялась, но ей в голову пришло известное изречение: будьте осторожны в своих желаниях, ведь они могут сбыться! Поэтому она отложила карандаш в сторону, улыбнулась и сказала кукле:

– Извини, дружище, не сейчас – мне надо бежать, я опаздываю! Но обещаю, что вечером я обязательно загадаю желание и нарисую тебе левый глаз!

Антонина быстро умылась, оделась, на бегу проглотила свой утренний йогурт и поспешила в театр. Но перед самым выходом из дома она еще раз взглянула на Даруму, поклонилась в сторону куклы, по-восточному сложив ладони у груди, и весело помчалась на работу. В приподнятом настроении девушка вприпрыжку бежала до станции метро, впервые в жизни напевая что-то вслух.

* * *

Перед входом в театр Антонина остановилась. Ее сердце учащенно забилось, а руки задрожали: она поняла, что вчерашний вечер навсегда изменил ее отношение к Игорю Борисовичу. Вот сейчас, уже через мгновение, она увидит его снова, и эта встреча одновременно и радовала, и пугала ее. Чтобы справиться с волнением, девушка глубоко вдохнула, нерешительно открыла дверь и сразу встретилась взглядом с Игорем Борисовичем.

– Привет, Антон!

Антонина покраснела и с трудом вымолвила:

– Здравствуйте, Игорь Борисович!

– Ты, как всегда, пунктуальна. Пойдем, выпьем кофе, у нас есть еще несколько минут. У Ивана Семенова вчера родилась дочь, и сегодня он на радостях угощает всех тортом. Но если мы не поспешим, то эти вечно голодные актеры уничтожат все до последней крошки, и нам с тобой ничего не достанется.

Игорь Борисович привычным жестом обнял Антонину за плечо и повлек в актерский буфет.

* * *

На репетиции Антонина, как всегда, сидела рядом с режиссером в третьем ряду зрительного зала. Сегодня начали работу над вторым актом. Игорь Борисович выстраивал мизансцены, заставляя актеров по несколько раз повторять каждый диалог и монолог. Антонина изо всех сил старалась включиться в творческий процесс, но сосредоточиться на происходящем не получалось: ее мысли витали где-то далеко, сердце трепыхалось в груди, как пойманная птица, руки дрожали. Ее горящий взгляд был устремлен на сцену, но происходящего она не видела. Она пыталась слушать реплики актеров, но не могла понять ни слова: казалось, что актеры говорят на чужом, неизвестном ей языке. Щеки девушки пылали, а новое, незнакомое ранее состояние легкого головокружения вызывало почти болезненное удовольствие. Каждой клеткой своего маленького тела девушка ощущала присутствие Игоря Борисовича, а мягкий баритон его голоса заставлял ее сердце биться еще сильнее.

Но в полумраке пустого зрительного зала лихорадочное состояние девушки никто не замечал. Даже режиссер сегодня не развлекал ее своими остроумными замечаниями и едкими комментариями. Он был настольно поглощен процессом постановки спектакля, что не обращал на Антонину никакого внимания, словно ее и не было рядом. Он требовал от актеров все новых и новых интонаций, менял темпоритм действия, выстраивал мизансцены, руководил взаимодействием персонажей, пробовал различные варианты массовых сцен. Вскоре он выбежал на сцену и вместе с актерами стал искать походку, движения и жесты действующих лиц, наиболее точно соответствующие их характерам. На свое место в зрительном зале режиссер больше не вернулся.

Антонина была даже рада, что сегодня ее оставили в покое. Сосредоточиться на работе она не могла, но встать и уйти было неудобно. Она добросовестно пыталась следить за происходящим на сцене, но видела и слышала только Игоря Борисовича. Ей казалось, что она находится в огромном аквариуме, а голоса актеров доносились до нее, как сквозь толщу воды – глухими звуками, похожими на вибрацию и лишенными всякого смысла. Девушка потеряла ощущение пространства и времени. Она тихо сидела на своем месте, стараясь ничем не привлекать к себе внимание, и терпеливо дожидалась конца репетиции.

* * *

– Репетиция окончена, всем спасибо. На сегодня все свободны. Завтра утром начинаем, как обычно. Постарайтесь не опаздывать.

Услышав эти долгожданные слова, Антонина попыталась незаметно выскользнуть из зрительного зала. Ей хотелось поскорее остаться одной, чтобы справиться со своими эмоциями. Но ее остановил голос режиссера:

– Антон, не уходи, ты мне нужна.

Антонина посмотрела на часы: начало третьего. Сегодня репетиция закончилась необычно рано. Актеры разбрелись по своим гримерным, и сцена опустела. Игорь Борисович, отдав очередные распоряжения звукорежиссеру, спустился к Антонине.

– Ну что, Антон, какие у тебя сегодня планы?

Антонина, изо всех сил стараясь побороть смущение, выдавила:

– Да так, как всегда. Ничего особенного. Хочу еще раз перечитать пьесу и поработать над эскизами декораций.

– Поработать – это хорошо. Поработать всегда полезно. Только я тебе предлагаю вот что. Сегодня открывается персональная выставка художника Павла Елисеева. Честно говоря, его своеобразное творчество многие считают странным, но сам по себе он человек очень интересный и к тому же мой друг. Пойдем, сходим? Павел будет рад. Это его первая персональная выставка, и он очень хотел, чтобы я пришел. Поэтому я и репетицию сегодня пораньше закончил. Ну что, пойдем? Я тебя с ним познакомлю – увидишь, он бо-о-ольшой оригинал. Да и тебе полезно лишний раз приобщиться к современному российскому искусству. Посмотришь, что это такое – перформанс по-русски. Это тебе не какая-то там консервативная Англия!

Антонина растерялась. Ее одолевали противоречивые чувства. Конечно, ей очень хотелось провести время с Игорем Борисовичем, и неважно где – на выставке, на прогулке или просто здесь, в театре. Она была готова бесконечно смеяться над его рассказами, смотреть, как забавно он изображает своих знакомых, и выслушивать его интересные суждения по разным вопросам. При этом она никак не могла побороть смущение, которое сегодня парализовало ее с самого утра. Но отказаться от приглашения было выше ее сил, и девушка промямлила что-то невнятное, что должно было означать согласие. Игорь Борисович, не замечая ее смущения, взял ее за руку и направился к выходу.

– Вот и отлично, Антон! Поедем на моей машине. Выставка проходит в небольшой частной галерее в центре города, так что через полчаса мы будем уже там.

Глава 35. Современное искусство

Выставка и в самом деле оказалась странной. Антонине показалось, что экспонаты, которые можно было назвать арт-объектами только с большой натяжкой, создавали ощущение скорее хаоса, чем гармонии. Большинство посетителей выставки хорошо знали друг друга, и повсюду слышались приветственные возгласы, поцелуи и смех. Всех присутствующих угощали дешевым теплым шампанским, и атмосфера в выставочном зале была веселой и непринужденной. Игорь Борисович сразу же оказался в центре внимания и охотно представил свою спутницу друзьям и знакомым:

– Антон Треф, дизайнер и художник.

Раскрасневшаяся Антонина едва успевала отвечать на приветствия, рукопожатия и поцелуи. К удивлению девушки, никто не спрашивал, почему ее зовут Антон – в этой интеллектуальной тусовке привыкли к заскокам и странностям творческих людей.

Художник Павел Елисеев действительно оказался очень приятным и веселым человеком. Он наговорил Антонине целую кучу невероятных комплиментов, а узнав, что она дизайнер, тут же схватил ее за руку и потащил к одному из своих творений, приговаривая:

– Антон, это произведение способен понять только настоящий художник, для обывателей эта задача не под силу. Смотри, какие линии, какое сочетание света и тени! Чувствуешь, какая энергетика?

– Конечно! – пробормотала ошалевшая Антонина.

– Ну вот! – обрадовано закричал Павел. – Вот что значит творческий человек! Вот что значит человек со вкусом! По-настоящему понять художника может только художник!

Антонина окончательно смутилась, а Павел продолжал восклицать, громко обращаясь ко всем сразу и никому в частности:

– Эй, вы, слышали? Настоящий художник не задает идиотских вопросов типа «что вы хотели этим сказать?»! Настоящему художнику все понятно без слов! Это только критикам надо все объяснять, потому что без объяснения они сами ничего понять не могут! Потому что они – критики, а не художники! Антон, ты молодец! Дай пять! – Павел наклонился и церемонно поцеловал Тонину руку.

Антонина, не ожидавшая от виновника мероприятия такой экспрессии, окончательно растерялась. Положение спас подошедший Игорь Борисович:

– Павел, ты – гений! Выставка просто супер! Очень выразительно и сильно! К тому же актуально и современно, так и чувствуется нерв времени!

В конце концов, шумное сборище и бокал шампанского помогли Антонине побороть смущение, и вскоре она уже с удовольствием слушала веселую болтовню московских интеллектуалов.

Время пролетело незаметно. После выставки они с Игорем Борисовичем зашли перекусить в неизбежный Макдональдс, а затем долго гуляли по вечерней Москве, болтая обо всем на свете. В общежитие Антонина вернулась поздно вечером. В комнате ее ждал Дарума, укоризненно глядя в пространство пустыми глазницами.

– Ну, ладно, не обижайся, – заговорила девушка с куклой. – Я же сказала, что нарисую тебе сегодня твой глаз!

Загадать желание было несложно: Игорь Борисович подсказал ей, что именно попросить у магической куклы. Да и самой Антонине не меньше, чем режиссеру, хотелось, чтобы их спектакль получился успешным и понравился капризной московской публике. Взяв карандаш с золотыми иероглифами, девушка уже собралась было нарисовать заморскому чудищу его левый глаз, как вдруг остановилась и на секунду задумалась. Затем, окинув Даруму озорным взглядом, она заговорщицки подмигнула пустым глазницам заморского истукана и быстро, одним движением нарисовала ему большой и выразительный левый глаз. Теперь кукла смотрела на свою хозяйку с одобрением, и Антонине на мгновение показалось, что Дарума ей улыбается.

Девушка весело рассмеялась в ответ и поставила Даруму на самое почетное место, какое только смогла выбрать в убогой комнатенке студенческого общежития. Кукла казалась ей уже не загадочным талисманом, а сообщником и задушевным другом. И в этот момент, несмотря на свои атеистические убеждения и прагматичную жизненную позицию, Антонина вдруг поверила в магическую силу этого японского божества и в то, что ее желание обязательно сбудется.

Глава 36. Работа продолжается

Репетиции нового спектакля проходили почти ежедневно. Обязательного присутствия художника-постановщика на всех репетициях, в общем-то, не требовалось, но Игорь Борисович с самого начала дал понять, что Антонина – такой же полноправный участник спектакля, как актеры, осветители и звукорежиссер. Каждый день, подходя к театральной доске объявлений, которая висела у служебного входа, Антонина неизбежно видела себя в списке участников завтрашней репетиции. Она приходила в театр утром вместе с актерами и во время репетиций сидела в зрительном зале, ни на секунду не отвлекаясь от происходящего на сцене.

Антонине очень нравилось смотреть, как рождается спектакль. В начале каждой репетиции Игорь Борисович неизменно сажал Антонину рядом с собой в третьем ряду зрительного зала, но вскоре, как ей казалось, совершенно про нее забывал. Поглощенный творческим процессом, он делал замечания актерам, заставлял их десятки раз повторять одну и ту же сцену, требовал точности жестов и нужной окраски голоса. Очень часто режиссер сам выбегал на сцену и показывал, как он видит данный сценический момент, а иногда карикатурно передразнивал незадачливого актера, если был недоволен его игрой.

Антонина внимательно следила за постановкой мизансцен, слушала указания режиссера и делала пометки в своем блокноте, с которым никогда не расставалась. Игорь Борисович был прав: присутствие на репетициях сделало ее полноправным участником творческого процесса. Через две недели после начала репетиций она знала наизусть всю пьесу, но это не мешало ей смотреть на сцену с удивлением и восхищением. Каждый день она открывала для себя все новые мысли в сложном авторском тексте и новые, скрытые грани в противоречивых характерах действующих лиц.

Но девушку увлекала не только работа над спектаклем. Очень скоро она поняла, что театр – это не просто творческий коллектив. Это особый организм, который живет своей собственной жизнью, скрытой от посторонних глаз тяжелым бархатным занавесом. Жизнь театра – это не только спектакли, гастроли и репетиции. Для публики театр открывает свои парадные двери только перед началом спектакля, а после представления зрители расходятся по домам, и на этом театральная жизнь для них заканчивается. Но служебный вход театра не закрывается с раннего утра до глубокой ночи. Актеры здесь не только работают – здесь они общаются, дружат, ссорятся, мирятся, влюбляются и изменяют любимым. Сюда, в театр, актеры идут со своими радостями и бедами, здесь отмечают юбилеи и семейные праздники, и именно отсюда их порой провожают в последний путь.

Антонина после репетиций тоже не спешила уходить. Но ее удерживала здесь не веселая актерская тусовка, а общение с режиссером. Каждый день после репетиции они вместе пили кофе в актерском буфете, обсуждая сегодняшнюю работу, а по вечерам Игорь Борисович знакомил девушку с творческой жизнью Москвы. Они вместе ходили на прогоны новых спектаклей в другие театры и премьеры кинофильмов, посещали художественные выставки, концерты и тематические мероприятия в клубах. Антонина не переставала удивляться глубокой эрудиции молодого режиссера, его разнообразным интересам и широкому кругу друзей и знакомых.

Но по ночам Антонина подолгу не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок на узкой общежитской кровати, а перед ее закрытыми глазами снова и снова всплывало улыбающееся лицо ее кумира. Но когда, наконец, усталость и обилие впечатлений, накопившихся за прожитый день, все-таки погружали ее в забытье, ей часто снился один и тот же сон. В этом сне они с Игорем Борисовичем вдвоем, крепко взявшись за руки, летели куда-то к солнцу, и их обоих переполняло ощущение глубокого, бесконечного счастья.

Проснувшись утром, Антонина бодро вскакивала с кровати и снова становилась тем талантливым дизайнером интерьеров и энергичным художником-постановщиком, которого молодой режиссер Игорь Левицкий увидел в первый день их знакомства.

Глава 37. «Иллюзия гениальности»

В театре все быстро привыкли к тому, что Игорь Борисович уделяет Антонине особое внимание. Но личные взаимоотношения режиссера и молодого дизайнера так и оставались на уровне дружеских рукопожатий и братских поцелуев, которыми в театральной среде обменивались при встрече и прощании все без исключения. Антонина долго не хотела признаваться себе, что по уши влюбилась в Игоря Борисовича. Она отлично понимала, что, несмотря на повышенное внимание к ней со стороны режиссера, рассчитывать на ответную любовь было бы наивно. Со временем она научилась полностью владеть собой и ничем не выдавать своих чувств. Она уже больше не краснела в его присутствии и не теряла дар речи, когда он церемонно представлял ее своим очередным знакомым:

– Антон Треф, театральный художник и дизайнер интерьеров! Запомните это имя – скоро оно станет известно всем!

Но даже в личном общении с режиссером Антонина никогда не раскрывалась до конца. Не чувствовать этого Игорь Борисович не мог. Как любой режиссер, он был блестящим психологом и понимал, что девушка не пускает его в свою душу дальше определенной черты. Эта незримая граница интриговала Игоря Борисовича. Ему было любопытно узнать, какую тайну девушка скрывает за той непроницаемой стеной, за которую ему пока еще вход воспрещен, и он чувствовал, что если ему удастся разрушить этот барьер, то за ним окажутся новые грани этой незаурядной и талантливой личности.

* * *

Спектакль назывался «Иллюзия гениальности», и работа над ним оказалась очень интересной. Это была современная английская пьеса, в которой повседневная жизнь искусно переплеталась с мистическими явлениями, а поступки действующих лиц были неожиданными и парадоксальными. Психология героев чудесным образом трансформировалась в зависимости от ситуаций, в которых они оказывались, и каждый персонаж был положительным и отрицательным одновременно.

Антонина увлеченно экспериментировала с цветом и формами предметов на сцене. Она старалась максимально точно передать не только идеи автора, но и творческий замысел режиссера. То, что она присутствовала на всех репетициях, помогло ей глубже погрузиться в атмосферу спектакля. В результате запутанный и противоречивый мир, созданный воображением автора пьесы, очень скоро стал для нее знакомым, понятным и почти родным. Причудливые хитросплетения мистики и реальности – основной мотив спектакля – щекотали нервы и будоражили чувства. Эти ощущения Антонина стремилась усилить своими декорациями.

Основным принципом оформления всех спектаклей театра-студии «Метроном» был минимализм. Перед художником-постановщиком стояла задача создать лаконичные и функциональные декорации, соответствующие ситуациям, в которых оказываются герои пьесы. С этим Антонина справилась блестяще. Все предметы, которыми она наполнила сценическое пространство, были условными, и по ходу спектакля они изменяли не только форму, но и цвет, погружая зрителей в загадочную и тревожную атмосферу происходящего на сцене действия.

Вскоре задача художественного оформления спектакля в целом была решена. Антонине осталось только дождаться, когда в театральных мастерских будут изготовлены декорации и сшиты костюмы по ее эскизам. Ее задача была выполнена, и пришло время подумать о следующем месте работы. Но торопить события не хотелось, и отправлять резюме в кадровое агентство Антонина не спешила. Она по-прежнему ежедневно приходила на репетиции и с волнением наблюдала за работой актеров. Театральная атмосфера оказалась настолько притягательной и волнующей, что расстаться с ней оказалось очень тяжело. К тому же девушка понимала, что с окончанием работы над спектаклем закончатся и ее ежедневные встречи с Игорем Борисовичем, а этого она боялась больше всего. Она решила дождаться премьеры спектакля, а тем временем найти какую-нибудь разовую или временную работу.