Текст книги "Колдуны и жертвы: Антропология колдовства в современной России"
Автор книги: Ольга Христофорова
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
Если наступает момент, когда у тебя все дела пошли наперекосяк и ты не можешь найти этому нормального оправдания, кроме как «судьба такая», то в голову наверняка придет мысль: «Сглазили», и ты пойдешь к колдунье, чтобы устранить сглаз и выяснить, кому же ты так насолил[454]454
А. X. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
[Закрыть].
Колдовство и колдуны сохраняют свою роль элемента психотического бреда горожан[455]455
См., например, газетную заметку под таким заголовком: Сбросить внука с пятого этажа москвичу приказали колдуны (Московский комсомолец. 12 мая 2003 г. С. 1).
[Закрыть].
С другой стороны, у представлений о колдовстве появились новые черты. Одна из наиболее заметных – терминология, проникшая в речевой обиход в 1990-е гг., во время расцвета в России коммерческого оккультизма и «народного целительства». Например, опасность черных глаз теперь могут объяснить тем, что у человека с такими глазами сильная энергетика, а сглазу подвергаются люди
Наблюдается явление лексической редукции: вместо большого числа локальных терминов, до сих пор употребляемых в сельской России, в городах доминируют родовые понятия сглаз и порча[457]457
Явление лексической редукции в повседневном узусе не стоит смешивать с появлением новых терминов в этой сфере (венец безбрачия, крест одиночества, родовое проклятие, кармические отработки и даже шарфик невезения [Lindquist 2006: 47] и др.), которое говорит не столько о расширении колдовского дискурса, сколько об изощренных попытках коммерческого оккультизма привлечь клиентов. Хотя эти термины и могут проникать в повседневные представления, в устных нарративах горожан по-прежнему говорится о сглазе и порче.
[Закрыть], причем области значений этих терминов постепенно совмещаются. Так, информанты часто говорят о «сознательном сглазе», фактически ставшем синонимом порчи, например:
Любопытно интервью, в котором говорится, что можно сглазить, направив кукиш в сторону объекта, – с одной стороны, это нетрадиционное использование жеста-оберега, с другой – понимание связи между символической агрессией и магическим вредом.
Говорят также о том, что сглаз можно получить с предметами, конфетами, игрушками, одеждой – поэтому не стоит ничего подбирать на улице:
Колдуны часто переводят сглазы на какие-либо мелкие предметы – монетки, кольца и т. д. и выбрасывают их, так как сглаз нельзя вылечить, а можно только перенести на другой объект, поэтому не стоит брать найденные предметы – сглаз перейдет на тебя[459]459
Н. З. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск. Ср. также: Нельзя себе оставлять найденную вещь – кто-то мог намеренно оставить это с проклятьями (И. К. ж. 1986 г. р., зап. в 2009 г. Моск.).
[Закрыть].
Это представление вполне согласуется с традиционной моделью передачи порчи или болезни через относ: чтобы избавиться от болезни, предмет, на который ее передали, оставляют там, где его могут подобрать (на дороге, перекрестке); если хотят испортить определенного человека, наговоренные предметы подбрасывают во двор, к порогу дома или даже в дом этого человека. Однако в сельской среде такое действие понимается как сознательное колдовство, а не как сглаз[460]460
Любопытно, что в годы моего детства (1970–1980-е) запрет поднимать на улице и брать у незнакомых людей конфеты и другие сладости мотивировался тем, что иностранные шпионы хотят так отравить советских детей. Этот мотив не так уж и нов – например, в Калужской области пожилая женщина рассказала мне, как в 1942 г. немецкий офицер дал ее четырехлетней сестре шоколадку, отчего та заболела раком и умерла (К-2003 № В5.1. К. Б. К. ж. 1924 г. р. Коз., зап. О. Гриценко, О. Христофорова). Конечно, параллельно существовали и встречаются до сих пор традиционные толкования запрета брать/поднимать сладости и другие предметы, см., например:
Она, видать, [колдовство] по-черному передала своему сыну. Старшему. А по-хорошему – дак она передала дочке <…> – Соб.: А сын-то стал колдовать? – А он здесь не живет, он отсюда уехал. Но, говорят, он конфетками всегда прикармливал ребят. Всем ходил и раздавал. А до этого – никогда, чтобы конфетку или печенье кому-то дал – нет. – Соб.: А как стал колдуном, стал конфеты раздавать? – То конфетки какие-то раздает постоянно, ага. То печенье носит в кармане. – Соб.: А нельзя брать? – Может заговорить, говорят. Может наговорить на конфетку, на печенье. Может тебе даже – вот как бабушке у нас икота посажена. Он же ведь колдун, может даже тебе икоту посадить (В-2003 № В2.1. Е. Ф. Б. ж. 1969 г. р. Вер.). Ср. текст, записанный в г. Москве: Обычно колдуны делали на конфетку: «Ой, конфетка!» – возьмешь домой, еще как не съешь, еще ладно. Чой-то к вечеру палец краснеет, нарывает – почему? И смотришь – за ночь раздуло, разнесло! «Что поднимала?» – «Ничово, токо конфетку». – «А, конфетку!» [Запорожец 2004: 27] В целом концепты «колдовство» и «отравление» имеют обширную область пересечения, об их связи в русском культурном сознании см. [Смилянская 2003: 65–77].
[Закрыть].
В современной городской среде зафиксирован и противоположный запрет – одалживать свои личные вещи другому человеку:
Если субъект, который выступает в роли получателя, находится под действием сглаза, то он (сглаз) может перейти обратно вместе с вещью к субъекту-дарителю. Чтобы избежать этой опасности, не следует «давать в аренду» свои приватные вещи. Лучше воспользоваться процессом дарения или взаимодарения[461]461
А. У. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
[Закрыть].
Стоит отметить, что запрет брать вещи у других людей, чтобы не подвергнуться отрицательному магическому влиянию, в целом не характерен для русской народной культуры, однако он имеет широкие типологические параллели – у многих народов мира зафиксирован запрет брать что-либо (пищу, орудия труда, даже огонь для очага) у «несчастливых» лиц (у того, кто находится в трауре; у мужчины, побывавшего в когтях медведя; у женщины, родившей близнецов, и т. д.), чтобы не получить вместе с искомым и соответствующую символическую «заразу». Это обстоятельство, наряду с другими, упомянутыми ниже, убеждает нас в том, что в современном массовом сознании «оживают» не столько черты традиционной, или народной, культуры, сколько архаические пласты сознания человечества в целом. Те же пласты, общность которых вызвана единством человечества как биологического вида, оживают и при психических заболеваниях, о чем шла речь в предыдущей главе.
Далее, исчезает фольклорный образ колдуна/ведьмы; единственной характерной чертой, которую отмечают горожане, остается темный цвет глаз[462]462
Схожая ситуация была отмечена и в других странах. Оуэн Дэвис, выделяя категории ведьм в Великобритании XIX в., отмечает, что в наиболее поздних случаях (1929 г.) преследованиям подвергались люди, прослывшие ведьмами/ведунами в результате конфликтов (conflict witches), тогда как ведьмы-попрошайки (outcast witches, во многом фольклорный персонаж) и случайные ведьмы (accidental witches, например приснившиеся после сеанса лечения у знахаря) исчезают из деревенского дискурса [Davies 1999: 141–152].
[Закрыть]. Появились новые обереги от сглаза и порчи. Наряду с булавками, которые втыкают в одежду с внутренней стороны (этот оберег известен уже и в деревне, даже в архаичном Верхокамье), некоторые молодые москвички носят на цепочках стеклянные амулеты с изображением глаза:
Этот оберег, неизвестный в деревне, является еще и средством диагностики:
Наряду с плевком через плечо (причем уже необязательно через левое)[465]465
Плевок, впрочем, нередко осмысляется вполне традиционно: За левым плечом человека стоит черт, за правым – ангел-хранитель (О. М. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.)
[Закрыть] для профилактики сглаза применяется троекратный стук по деревянному предмету (если под рукой нет дерева, желательно неокрашенного, можно постучать и по собственной голове)[466]466
Этот жест и выражение постучи по дереву (калька с английского knock/touch wood или французского toucher/touchons du bois) появился в России, по всей видимости, не ранее XIX в., первоначально в высших слоях общества (возможно, как функциональная замена неэстетичного плевка). Безусловна его семантическая (видимо, и генетическая) связь с жестом в детской игре в прятки, когда надо дотронуться до дерева (уже не просто предмета, но растущего дерева), чтобы выиграть; название этого жеста – зачураться – подтверждает его апотропеическое происхождение.
[Закрыть]. Для традиционной русской культуры этот жест-апотропей не характерен, сельские жители, по крайней мере на Урале (по моим наблюдениям) и Русском Севере (по сообщению А. Б. Мороза), его не знают и не применяют, но в городе он распространен очень широко, часто в сопровождении фразы-пояснения: Чтобы не сглазить. Так, например, профессор университета в перерыве заседания диссертационного совета сказала, что строители, которых она мне рекомендовала, хорошо сделают ремонт. И постучала по стулу со словами: Чтобы не сглазить[467]467
Г. И. З. ж. 1944 г. р., зап. в 2005 г. Моск.
[Закрыть].
Если человек, неосторожно сказавший что-либо о себе или своих планах, не прибегает к жестам-оберегам, ему могут сказать: Постучи по дереву или Сплюнь – и уже сама эта фраза выполняет апотропеическую функцию: устраняет беспокойство, вызванное «лишними словами» (в данном случае это скорее беспокойство советчика, а сам совет, конечно, относится к средствам демонстрации отсутствия зависти, хотя это и не всегда осознается, поскольку на поверхности лежит иной мотив – желание добра собеседнику).
Вера в сглаз, сохраняясь в фоновом знании современных горожан, обостряется в потенциально опасных ситуациях, во время личных и коллективных кризисов, и выражает чувства тревоги и неуверенности, другими словами, говорит об этих чувствах на мифологическом языке. Примеры такого языка в изобилии демонстрируют не только личные нарративы, но и средства массовой информации. Например, в одной из московских газет была опубликована заметка под названием Сглазили о проигрыше российской сборной по футболу в полуфинале чемпионата Европы 2008 г.:
После убедительной победы над Голландией российские СМИ были переполнены сверхбодрыми заголовками, кричащими о неминуемой победе над Испанией и о том, что «золото» тоже будет наше. А сборная взяла и проиграла. Может, сглазили? <…> По всему миру у нас были завистники, они желали зла и посылали проклятия нашим футболистам, вот и сглазили[468]468
Мой район. № 26 (275) от 4.07.2008. С. 7. Ср. также пример игры с этим концептом в политических баталиях: Он сам себя сглазил! Этот политический колобок <…> Я говорю так, как 70 % населения страны говорит, те, кто пашет и сеет! (кандидат в президенты от КПРФ В. Н. Харитонов о кандидате в президенты от блока «Родина» С. Глазьеве. НТВ. «Свобода слова». 14.03.2004).
[Закрыть].
Студентка-заочница одного из московских вузов рассказала мне, что, когда она училась на курсах по подготовке страховых агентов, их наставляли во время беседы с потенциальными клиентами три раза плевать через плечо или стучать по дереву при упоминании страховых ситуаций. Это ее очень удивило, но еще больше изумило то, что, когда она применяла данный прием во время своей работы, клиенты хорошо на него реагировали[469]469
А. И. ж. ок. 25 лет., зап. в 2005 г. Моск.
[Закрыть].
Этот пример интересен в нескольких отношениях. Во-первых, жест-оберег используется нестандартно – при упоминании ситуаций, которых хотят избежать (А вдруг авария…). В традиционной культуре для подобных случаев есть иные формулы (например: Не дай Бог), тогда как плюют через плечо в ситуациях противоположных – упоминая планы на будущее, выражая радужные надежды и т. п. Во-вторых, этот пример показывает, что в современном городе люди опасаются неосторожного слова, которым можно не столько изурочить, сколько, шире, накликать беду. Данное концептуальное смещение говорит о частичном размывании традиционной модели, по которой вера в сглаз символизировала негативные социальные чувства. Место угрозы, исходящей от злых и завистливых людей, соседей и свойственников, заняла безличная опасность, источник которой аморфен и неясен – это, безусловно, символ анонимной городской толпы. Ср.:
Если в деревне отказ назвать источник порчи, мотивируемый незнанием, может быть следствием религиозных убеждений информанта или риторическим приемом, призванным смягчить нежелание впустить исследователя в пространство межличностных отношений (а также, возможно, в интимную зону личной истории), то в городе масштабы и анонимность социальной среды делают задачу установления источника негатива еще более сложной и нерешаемой, следовательно, вообще снимают эту задачу (по крайней мере, в тех случаях, когда речь не идет о небольшом замкнутом коллективе – семье, коммунальной квартире, офисе). Личный, персонифицированный («деревенский») коллектив в городе не исчезает (хотя и он сам, и его роль существенно уменьшаются), но при этом дополняется социальной средой совершенно иного масштаба, что не может не влиять на мифологические представления. Не только появляются новые персонажи и мотивы[471]471
Например: Говорили – бесы летали. А сейчас этого нету. Счас летающие тарелки (М. И. Р. ж. 1936 г. р. Урж. Полевой дневник. 2003. С. 78).
[Закрыть], но и сама структура воображаемого пространства, и его связи с эмпирической реальностью становятся принципиально иными. Возможно, массовость и анонимность социальной среды – один из источников новых мифологических мотивов, когда в рассказах о колдовстве (учитывая современную терминологию, лучше сказать – о негативном магическом воздействии) появляются некие они, безличные силы, которые оказываются источником негатива и могут надавать по шее (довольно устойчивое выражение в современном магическом дискурсе) за те или иные поступки[472]472
Подчеркну еще раз, что я специально не рассматриваю другие источники современного городского оккультизма, считая, что они заслуживают отдельного исследования.
[Закрыть].
Еще одна особенность колдовского дискурса в городе – его дисперсность. Индивид может быть включен одновременно в разные социальные контексты, часто не пересекающиеся. В каждом из них у него может сформироваться особое реноме; иногда репутации («социальные лица») одного человека весьма различаются. Такая ситуация возможна и в сельской среде, но в исключительных обстоятельствах. Например, Н. Костров описывает случай, произошедший в 1842 г. в Томской губернии. Сельское общество д. Усть-Тандовай обратилось в волостное правление с обвинением крестьянки Лукерьи Малышевой в том, что она портит женщин и девок, и просьбой о переселении ее в другое место. Следствие, хотя ему и представили трех женщин, страдающих икотой, и рассказали еще о двух, умерших от этой порчи, все же не обнаружило доказательств вины обвиняемой; она сама также ни в чем не созналась. Однако поскольку
все общество единогласно ходатайствовало избавить его от нее, то следователь распорядился тогда же переселить Малышеву в другую деревню. Через десять лет следствие вернулось к этому делу и выяснилось, что сельское общество д. Усть-Тандовай показало, что с переселением Лукерьи Малышевой в другое место порча девок и баб в деревне их прекратилась; а крестьяне нового места жительства Малышевой отозвались, что она живет хорошо и ни в чем дурном не замечена [Костров 1876: 95–96].
Устойчивую преемственность с традиционной моделью сохраняет перечень ситуаций, которые в городской культуре осмысляются в рамках колдовского дискурса, хотя нельзя не заметить, что этот перечень значительно сократился. Так, в Верхокамье колдунам приписывают следующие вредоносные действия: болезни людей и животных, плохой урожай, неудача в приготовлении пищи, напускание насекомых, остановка транспортного средства, разрушение семьи (приворот/отворот), кража дороги. В городской среде отчетливо выделяются три типа ситуаций: неудачи в работе, проблемы в семейной и личной жизни, неизлечимые болезни [Матюшкина 2004:7–11]. Анализ рекламы оккультных услуг дает такой же перечень. Для примера рассмотрю одну из московских газет[473]473
Экстра-М Север. № 16 (700) от 22 апреля 2006 г. С. 18.
[Закрыть]. В разделе «Оккультные услуги» опубликовано 21 объявление, в них предлагаются (в скобках указано количество предложений, в одном объявлении их может быть несколько): Возврат мужа/любимого (приворот/отворот) (15); Гадание, ясновидение (6); Снятие порчи, сглаза, устранение негативного воздействия на здоровье (4); Успех в бизнесе (3); Снятие невезения (1); Снятие венца безбрачия (1); Снятие родового проклятия (1); Снятие креста одиночества (1); Абсолютная кармическая защита (1); Заговор от пьянства (1); услуги не уточнены (Колдовство в совершенстве; Эксклюзивные методы магии; Оплата по результату) (3).
Обращает на себя внимание, что наибольшее количество предложений касается проблем в семейной жизни, причем проблем именно женских. В ходе данного исследования я регулярно просматривала рекламу подобного рода услуг и очень редко встречала предложение вернуть жену (отмечу, правда, что с марта 2008 г. стало появляться такое предложение: Решу проблемы в однополых отношениях). С 2007 г. количество предложений вернуть мужа даже увеличилось и, по данным на март 2008 г., составляло уже не 71 %, как в апреле 2006 г., а 86 %. В той же московской газете за март 2008 г. раздел «Магия» содержит 22 объявления, из них в 11 содержится единственное предложение вернуть мужа/любимого, еще в 8 это предложение соседствует с другими, наиболее типичные из которых:
Магия бизнеса: открытие денежных потоков, охранная грамота, индивидуальные талисманы и Очищение порчи, сглаза и вреда, причиненного колдовством.
Из трех оставшихся объявлений в двух предлагается только гадание, еще в одном услуги не уточняются, текст буквально следующий:
Некоторые характерные примеры объявлений из данного номера:
100 % абсолютная магия! Наследница старинного рода алтайских целителей. За 1 час верну мужа в семью. Уникальный обряд «Кольцо рабства» даст полную и безграничную власть над любимым человеком, вернет душу и тело Вам, привяжет на сексуальном уровне. Отворот «Колдовская месть» – безумная любовь мужа превратится в ненависть к сопернице. Ваше разрушенное счастье отольется ей горькими слезами и страданиями. Защита «Черного креста» закрепит результат на всю жизнь. Обряды снять невозможно. Расклад на картах Таро включен в консультацию. Официальная практика. Чеки. Письменная гарантия.
100 % верну мужа! Маг высшей категории посвящения. Без греха верну любимого, мужа. Результат увидите в день обращения! Верну навсегда – приворот снять невозможно! Сильнейший отворот от соперницы – за 1 день заставлю мужа возненавидеть свою любовницу и бросить ее навсегда! (Отворот разрушить невозможно!) Накажу разлучницу и восстановлю разбитую семью! Очень сильная, честная работа! Опыт более 20 лет!
100 % помощь без греха! Наследственный мастер любовной магии. Верну мужа (за 1 день восстановлю разрушенную семью без греха и негативных последствий). Разобью связь мужа с любовницей. (1 сеанс, и он ее возненавидит! Пусть страдает она, а не вы!). Сделаю вас единственной и желанной (секс-привязка, мгновенный результат!). Обряд «Союз сердец» сохранит брак от измен и лжи, сделает брачную постель теплой навсегда. Даю гарантии на результат, а не пустые обещания! Официальная практика.
Сильнейшая практикующая колдунья высшей степени посвящения. Он ушел к другой? Он вас бросил? Он вас предал? Вы ненавидите его за подлость, за обман? Но вы его любите! И хотите вернуть! Но не знаете, где взять силы? Выход есть! Верну мужа. Сохраню вашу семью. Избавлю от соперницы (раз и навсегда). Работаю со сложными, запущенными случаями. Письменная гарантия.
Потомственная ясновидящая и ворожея. Восстановлю разбитую семью, верну любимого (за 1 сеанс! навсегда!). Устраню соперницу. Ваш любимый будет боготворить Вас, а другие женщины просто перестанут существовать для него. Никогда горечь измен разочарований не преступят порог Вашего дома! И никого не будут любить так, как Вас!
НАСТОЯЩИЙ ПРИВОРОТ, и ОН – полностью Ваш!!! НАВСЕГДА! (мыслями, телом, душой). Отворот – полное уничтожение каких-либо отношений (вплоть до отвращения). Теперь будет страдать она, а не Вы!!!
Не пользуйтесь приворотами!!! Это опасно!!! Уникальный и невероятно действенный возврат любимых без вреда для обоих.
Осторожно с приворотами!!! У Добра тоже есть Сила. Безгрешный возврат любимых (надежный метод, доведен до совершенства). Вы будете любимы, не боясь страшных последствий приворота, что когда-нибудь придется платить за эту любовь! Откройте для себя мир новой магии, чистой и доброй. Опыт 23 года.
С одной стороны, такой явный статистический перекос, видимо, отражает реальную матримониальную ситуацию в современном городе (замечу, что в «деревенском» колдовстве доминирует не любовная магия, а причинение вреда здоровью[475]475
То же можно сказать и о европейских ведовских процессах. Например, по материалам датских следственных дел XVII в., наибольшее число обвинений (29,8 %) касается болезней людей [Johansen 1990:355]. Российские исторические данные дают такую же картину. Например, в рукописном сборнике заговоров XVIII в. 42 текста из 56 – это слова от болезней, 5 – слова приворожные, 3 заговора ко власти идучи и 6 – слова, по утру читаемые [Малиновский 1876: 69–92].
[Закрыть]), но, скорее всего, это знак ориентации на целевую аудиторию оккультных коммерческих услуг – женщин среднего возраста, не очень успешных в жизни, но желающих чудесным образом это изменить; ориентированных скорее на семью, чем на карьеру; мягких, податливых, не очень самостоятельных и поэтому удобных клиентов для всевозможных магов и целителей[476]476
Конечно, это не единственные их клиенты. О том, что данный сектор рынка услуг ориентирован на разные социальные слои, говорит разнообразие рекламных ходов и стратегий легитимации в вышеприведенных объявлениях (среди таких стратегий наиболее популярны попытки «пристроиться» к двум идеологическим авторитетам – науке и церкви; о способах презентации «магами» своего знания речь шла в четвертой главе). Подробнее о рынке оккультных услуг в современной России см. [Lindquist 2006: 23–39].
[Закрыть]. Характерный пример – следующая история.
Соседи по даче [477]477
С. К. ж. 1961 г. р., зап. в 2003 г. Моск. Имена информантки и ее мужа изменены, имя целительницы опущено.
[Закрыть]
Софья – жительница подмосковного города, в деревне неподалеку у нее дача. В 1996 г. умер сосед Софьи по даче и его сестра продала дом москвичам – женщине с мужем и взрослой дочерью. Вскоре, когда эта женщина вышла на пенсию, они совсем поселились в деревне. И с апреля по сентябрь длилась такая история.
Соседка ходила и охала: «Вот бы моей дочери такого мужа! (Как Андрей, муж Софьи. – О. X.) Вот бы такого мужа!» И она, видно, чем-то его напоила-накормила (а он тогда еще попивал), и он всё для нее стал делать – баню ей построил, вскопать-привезти – всё, в общем. А я только заикнусь – что это, мол, ты, – так он так на меня посмотрит, точно убить готов… Соседка ходила и на все ойкала: «Какие цветы, тут у тебя зимний сад будет» (видно, хотела сглазить), приносила: «Молочка попей», «Огурчики возьми!» Принесет – я не возьму, а она такая настырная – на крыльце оставит.
Соседка приносила кошку свою: «Пусть у вас побудет, а то мы окно красим». А при чем тут окно? И вот снится, что в тех ящиках, где кошка у нас сидела, – змеи кишат. И саму меня трясти стало – не простуда, а как озноб всю трясет. Мать и говорит: «Это тебя, видно, испортили». Дала денег – три тысячи, немалые по тем временам. Поехала в Москву, на Сретенский бульвар, к <целительнице>. Та взяла тысячу (за диагностику только), сказала, что между участками нет забора – и это плохо. Посоветовала поставить забор, посадить осин, вешать чеснок, перевязанный красной ленточкой, и потом выбрасывать его на перекресток. Сказала, что у этой соседки есть дочь (а откуда она знала?). Дала она молитвы какие-то и свечи церковные. Уже в электричке по дороге домой я почувствовала себя лучше, исчезли мысли о самоубийстве, радовали мысли о детях (тогда девочкам было семь и девять лет). Дома прочитала молитвы, зажгла свечи – и тут же побежала в туалет, вырвало каким-то мягким перекатывающимся комком. А ночью (<целительница> сказала загадать – пусть приснится, кто испортил) снится эта соседка, которая на моей клубничной грядке копает ямку и что-то туда кладет. И буквально на другое же утро муж говорит: «Ну что, эта сука приходила?» – «Какая сука?» – «А соседка». И с тех пор как отрезало. Забор поставили. А то: «Ой, какой у тебя Андрюша!»
Екатерина Васильевна, 67 лет, соседка: Это все от зависти.
Софья: Да, зависть, злоба.
Екатерина Васильевна: А говорят, таких людей надо матом. Тогда ничего не будет. Всё это если веришь. Вот если не верить – ничего не будет. У меня был экстрасенс дома – что-то там нехорошее было… И он сказал, что у нас магнитное поле смещено – и мы как промокашки, на нас всё налипает – кто что скажет, кто как посмотрит…
Жизненная коллизия Софьи, по счастью кратковременная, представляет собой типичный для жительницы небольшого города способ осмысления и решения матримониального кризиса. Поведение ее соседки, конфликт с мужем, а также способ решения этой проблемы вполне соответствуют и традиционным схемам социального взаимодействия, и фольклорным стереотипам, и обычаям современного оккультизма.
Соседи, наряду со свойственниками, – основной объект обвинений в сглазе и порче. В современной социальной среде, как сельской, так и городской, соседи стали играть в этом отношении даже более важную роль, чем свойственники, которых вообще у людей стало не так много, к тому же они подчас живут достаточно далеко, отношения с ними исключены из сферы повседневных взаимодействий и конфликтов и поэтому не предоставляют достаточно материала для осмысления несчастий. Вместе с тем в некотором смысле отношения Софьи с соседкой по даче, по возрасту годящейся ей в матери, развивались по модели «свекровь – невестка»: нескромное и даже агрессивное поведение соседки, как будто имеющей право так себя вести, и чрезмерная помощь ей со стороны мужа вызвали враждебность Софьи по отношению к ним обоим. Однако Софья не смогла ни решить проблему рационально, ни преодолеть свою враждебность, ни даже, похоже, толком выразить свое отношение к происходящему (Екатерина Васильевна в своем комментарии отмечает ошибки Софьи – мнительность и отсутствие явной реакции). Правила вежливости и, вероятно, мягкий характер не позволили Софье открыто выразить агрессию по отношению к соседке, чувство бессилия лишь усилило раздражение. В итоге собственные негативные эмоции Софьи стали отравлять ей жизнь, и она спроецировала источник этого состояния на соседку, приписала ее поведению опасность.
Кроме того, соседка, москвичка, явно незнакомая с нормами поведения в небольшом социуме, продемонстрировала вопиющее нарушение этих норм. Хвалить что-либо чужое – и особенно ойкать при этом – означает неприкрыто выражать свою зависть. Не прибегнув к жестам, призванным подчеркнуть отсутствие дурных намерений (сплюнуть через левое плечо, постучать по дереву), или же к их вербальным аналогам, соседка усилила в Софье подозрения и опасения. Прибавим к этому настойчивые, по мнению Софьи, предложения молочка и огурчиков – и механизм порчи готов. Эти дары, возможно вполне чистосердечные, являвшиеся для соседки всего лишь ответной услугой за помощь со стороны Андрея, были поняты Софьей как плата за отбираемое – мужа – и одновременно (в полном соответствии с фольклорной схемой) как средство порчи.
Стрессовое состояние, порожденное страхом и напряжением, столь же простым и стереотипным образом сняла городская «колдунья»: она канализировала эмоции Софьи, авторитетно разрешила ей обвинить того, на кого падают ее собственные подозрения (кто приснится…), и тем самым облегчила ее состояние. Наверное, и раньше Андрей нелицеприятно отзывался о соседях по даче, наверняка и после лечения он помогал им – но для Софьи, действительно, с тех пор как отрезало. А забор между участками стал для нее видимым символом безопасности.
В комментарии Екатерины Васильевны отражено вполне фольклорное представление об ответной агрессии как обереге против колдовства. Вместе с тем Екатерина Васильевна отходит от традиционных фольклорных схем, когда рассуждает о магнитных полях и о том, что для действенности колдовства необходимо в него верить[478]478
В Верхокамье считают иначе, особенно женщины. Ср.:
А. А. П.: Да она же не колдунья, ты чё говоришь такое!
Зять А. А. П.: А есть колдуны!
А. А. П.: А колдуны… Скажи, где колдуны?
Зять: Вон там, в том поселке есть. Да вон тут есть-то.
Соб.: Как зовут?
А. А. П.: Вы лучше к ним не обращайтесь все-таки, чё-нибудь сделают еще… Да, конечно!
Соб.: А если не веришь в это, все равно?
Дочь А. А. П.: А веришь, не веришь, уже поздно будет (В-1999 № 2.1. А. А. П. ж. 1931 г. р. Вер.).
[Закрыть].
Еще одно немаловажное примечание: отношение Софьи к мужчине, которого можно забрать, удержать и т. п., все равно как удой коровы, урожайность репы, деньги или здоровье, в очередной раз подчеркивает, что современные представления о колдовстве – преимущественно женский дискурс. Однако в данном случае восприятие мужчины как объекта – знак не только женского дискурса, но и отношений конкуренции, в которых оспариваемая ценность всегда уподоблена неодушевленному предмету. Когда речь идет о мужчине, в эти отношения необязательно вступают только жена и любовница; в формировании колдовского дискурса принимают активное участие и другие родственницы, как в следующем примере.
Присушила [479]479
Е. К. ж. 1970 г. р., зап. в 2008 г. Моск. Имена героев изменены.
[Закрыть]
Моя хорошая знакомая недавно рассказала мне историю ее близкого родственника, Егора. Ему сейчас за сорок лет, женат вторым браком, воспитывает ребенка. По мнению матери и сестры Егора, нынешняя жена Галя приворожила его к себе. До этого он был пятнадцать лет женат на своей однокурснице, умнице и красавице, правда, детей у них не было, но жили счастливо, пока он не познакомился с Галей. Она поступила на службу в то же учреждение, влюбилась в Егора и решила увести его из семьи, хотя в тот момент тоже была замужем. Началось все с вечеринок на работе, совместных поездок на дачу, а в итоге оба брака распались и Егор с Галей стали жить вместе.
Обычная история, казалось бы, но родственницы Егора утверждают, что Галя его присушила, – они не могут понять, как он ради нее оставил красавицу жену. Галя хромает, и к тому же у нее нервный тик: Это потому, что она ведьма, а Бог ведьму метит. Мать и сестра считают, что она приворожила его с помощью алкоголя: Говорят, на спиртном это делают. Галя сама хвасталась, что у нее в роду две потомственные колдуньи, хотя она коренная москвичка. От одной из них Галя унаследовала дар – перед смертью родственница взяла ее за руку и что-то сказала. Галя очень набожная, часто ходит в церковь и ребенка водит. А колдуны, говорят, очень богомольные – это они грехи замаливают. Рядом с Галей родственники Егора чувствуют себя плохо: Она как будто энергию отнимает, злобы в ней много, желчи – на правительство, на всё… Всё через злобу. Но самое главное, что она никуда не отпускает от себя Егора, все время плачет, если он один куда-нибудь соберется. Это потому, наверное, что ее приворот только на близком расстоянии действует. И вот когда мать с сестрой все эти факты сопоставили, тогда и поняли, что Галя Егора присушила и он теперь как зомби стал.
Мать и сестра Егора интерпретируют его женитьбу и семейную жизнь в соответствии с «колдовской» моделью. В основе их толкования лежит неприязнь к Гале, вызванная, во-первых, ее характером, во-вторых, тем, что Егор стал меньше общаться с ними, а возможно, и обидой за прежнюю невестку, с которой они много лет были близки. К этой эмоциональной реакции, помноженной на стереотипное представление о том, что мужчины предпочитают красивых женщин, добавилась информация, сообщенная Галей (о том, что она полюбила Егора с первого взгляда, и о ее колдовском «наследстве»), и семейный нарратив приобрел окончательный вид. Можно предположить, что в дальнейшем он будет развиваться, пополняясь новыми деталями, но его основной мотив вряд ли изменится.
Еще примеры
В заключение приведу еще несколько примеров использования мифологического языка современными горожанами – использования то ли серьезного, то ли шутливого (впрочем, во многих случаях сами носители этого языка не смогли бы точно определить регистр).
В 2003 г. в г. Омске проходил очередной Конгресс российских этнологов и антропологов. По его окончании, когда мы все вместе ожидали свои рейсы в аэропорту, я стала свидетелем такой сцены – один из участников конгресса подошел к другому и сказал:
Простите, что я вам грубо ответил на вопрос, вместе ли мы летим. А то еще наколдуете, и самолет упадет.
Второй участник мрачновато промолчал[480]480
м. ок. 50 лет., зап. в 2003 г. Омск.
[Закрыть].
Знакомая рассказала мне, что к ней как-то зашла по делу соседка, а когда ушла, хозяйка почувствовала себя плохо. Позже нашла в кресле, где сидела соседка, огромный гвоздь, выбросила его, и ей стало легче. Гвоздь, как она думает, был подброшен соседкой[481]481
Л. И. П. ж. 1955 г. р., зап. в 2002 г. Моск.
[Закрыть].
Подруга, сообщив, что поссорилась с мужем и неделю с ним не разговаривала, заключила:
Я уж думаю, ну, кто напортил? Ведь на пустом месте ссоримся! Начинаешь понимать психологические механизмы… Ну, кто это сделал, кто портит? Думаю, кто приходил последним? Никто вроде давно не приходил… Так отчего же ссоримся?
У той же подруги скоропостижно умерла дальняя родственница, еще не старая женщина. Родня, собравшаяся на похороны, обсуждала это событие и подобные случаи и пришла к выводу, что ей было сделано[482]482
И. С. П. ж. 1972 г. р., зап. в 2004 г. Моск.
[Закрыть].
В раздевалке фитнес-клуба женщина средних лет рассуждала:
Был случай в 1997 г. На одной вечеринке в зимнем лагере ко мне начал проявлять внимание прежде незнакомый молодой человек. Он что-то смешное рассказывал, все вместе смеялись. Там была девушка, его подруга, просто подруга, не возлюбленная, но я и этого не знала. Как потом выяснилось, она страшно разозлилась, и я видела, как она смяла в руке пластмассовый стаканчик, он захрустел и сломался. И мне скоро стало очень плохо. Пошла в медпункт – давление немного повышенное. Дали какую-то таблетку, но ничего не помогало: сердце колотится, спать не могу, бодрствую тоже с трудом. Тогда подружка изобразила со стаканом воды и тремя горелыми спичками диагностику сглаза, провела какие-то манипуляции и заставила вылить воду под порог. Я в это не верила вообще-то, просто было очень плохо, лишь бы что помогло. Постепенно все прошло. Может, просто со временем.
Потом еще был случай, в 2001-м кажется. У меня есть подруга, точнее, я считала ее подругой, а она не знаю, что считала, она вообще человек сложный. Она не замужем, и несколько раз она прохаживалась по поводу моих отношений с мужем, что они неправильные. Я не обращала на это внимания, думала – ну, завидует немного. И как-то раз у меня потерялось обручальное кольцо. Дома, упало на пол и исчезло – нигде не могу найти. Я обыскалась, тщетно. Тогда почему-то вспомнила про эту подругу, налила бокал мартини (а она любит иной раз выпить), кинула туда оливку и поставила на пол. Через пять минут возобновила поиски – и кольцо нашлось, там, естественно, где уже много раз искала. Я не знаю, почему так поступила, какой-то импульс. Совпадение, наверно[484]484
О. Д. ж. 1970 г. р., зап. в 2004 г. Моск.
[Закрыть].
Моя университетская подруга, человек решительно не суеверный и нимало не религиозный, рассказывала о своей семье. В местах, где говорила о позитивных вещах (хорошие отношения с мужем, его поведение, успехи дочери), поворачивала голову налево и говорила: Тьфу-тьфу-тьфу. Обычно она так, по моим наблюдениям, не делает. Думаю, делала так потому, что я ей только перед этим рассказала о своих семейных проблемах и ей явно хотелось психологически уберечься[485]485
О. А. Д. ж. 1967 г. р., зап. в 2005 г. Моск.
[Закрыть].
Однажды я присутствовала на поминках в одном подмосковном городе. Хозяин был агрессивен и в том числе проехался по поводу национальности одной из гостей, армянки. Хозяйка стала его останавливать, на что он ей громко сказал:
На вещевом рынке у станции метро «Пражская» разговор двух продавщиц славянской внешности:
Приходил друг юности, ныне парикмахер. Подстриг, я стала отдавать ему деньги, а он из рук не взял, показал, чтобы положила на стол, и со стола взял. Сказал, что если человек ему не дорог и ему все равно, будут ли у того водиться деньги, тогда берет деньги из рук, а в основном нет. Я спросила, откуда он это знает. Не знаю откуда, – в свою очередь удивился он, – по наблюдениям в основном, от людей – меньше. Сказал еще, что парикмахеры страшно суеверный народ, соблюдают запреты, например: нельзя стричь самому себя – болеть будешь; нельзя подметать свои волосы (мотивировки не знает). Если чаевые большие – быстро тратятся. Если сам пытаешься сэкономить и не ездишь на такси, не даешь чаевые в ресторане – и тебе не будут давать чаевые (его коллега с ним поделилась этим наблюдением)[488]488
К. П. м. 1969 г. р., зап. в 2004 г. Моск.
[Закрыть].
