Текст книги "Натюрморт с живой белкой (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Вот и сейчас Белка настраивала себя на взрослую серьезную встречу с поцелуем в щечку, но ноги сами взлетали в воздух, не ожидая от нее разрешения. После объятий и поцелуев, Белка насупилась. Она злилась на себя, но Мартин принял недовольство приемной дочери на свой счет.
– Знаю, знаю… – махнул он рукой, отворачивая от нее осунувшееся с трансатлантического полета лицо. – Но Тьерри сказал, чтобы я быстрее ехал к тебе…
Она, по правде говоря, ни минуты не сомневалась, что кофе они станут пить из бумажных стаканчиков на бегу по обоюдному согласию. Мартин любил шутить, что взрослые сыновья звонят отцам лишь в трех случаях: пап, дай денег; пап, я разбил машину; пап, я за решеткой… Первые два пункта у Тьерри уже в прошлом – он давно самостоятельно зарабатывает на свои машины, а с законом шутить никогда не пробовал. Так что ни по телефону, ни при личной встрече отцу с сыном не о чем было говорить. А вот Белка могла и болтала с Мартином часами – он был замечательным слушателям. Устав от совещаний и лекций, в обществе дочери он отращивал дополнительные уши.
Вот и сейчас, приняв душ и облачившись в шорты с футболкой, Мартин готов был час простоять в узких дверях кухни, пока Белка заканчивала колдовать над плитой. Кухарка тараторила без устали, будто неделю молчала, а сервируя стол, уже не в силах была вспомнить ни одной своей фразы. Мартин улыбался, поминутно отрывая взгляд от аппетитной тарелки. Белка даже не пыталась сдерживать довольную улыбку. Теперь она любовалась отчимом, еще и как художник – тот старел очень красиво, по-французски, приобретя новый шарм.
Мартин скинул довольно прилично с прошлого лета. Его черты заострились, и в профиль он выглядел моложе. Очки прятали морщинки и заставляли глаза блестеть молодым огнем. Развод сыграл злую шутку с его здоровьем – стресс судебных разбирательств и необоснованных обвинений в домашнем насилии, которые могли стоить ему университетской кафедры, накинул ему лишние килограммы. С фастфудной диетой и отсутствием регулярных занятий спортом он не мог избавиться от них несколько лет. Пока Белка не взяла все в свои тинейджерские ручки – они вместе начали бегать по утрам и плавать вечерами в бассейне. С отъездом дочери спортивная рутина осталась прежней. Быть может, отчасти оттого, что Белка каждый день спрашивала Мартина, сколько миль тот проплыл и пробежал.
Она была примерной дочерью, он – заботливым отцом, о котором она все детство мечтала, и два года в разлуке давались обоим с превеликим трудом. Оба понимали, но сердцем пока не приняли того факта, что вместе им больше не жить, и остается радоваться, что придумано море гаджетов, побеждающих время и пространство.
Даже сейчас, в момент воссоединения семьи, стол безжалостно разделил их личное пространство надвое, но Белка стойко боролась с желанием протянуть через стол руку. Мартин не выдержал первым. Якобы ловя намертво прилипший к салфетке бокал, он коснулся руки дочери, и Белка радостно сжала его чуть шершавые пальцы.
– Белка, почему ты так быстро выросла?
Зачем он это сказал, ведь даже без очков видит, что взросление ей дается с болью. В ее возрасте стремятся уехать из дома, а она бы с удовольствием раздвоилась – одна ее взрослая часть пусть учится и работает, а маленькая была бы счастлива забраться с ногами на диван и с миской попкорна смотреть новый диснеевский шедевр плечо в плечо с приемным отцом.
– Тьерри сказал, что не очень тебя доставал… – Мартин поспешил свернуть грустную тему и постучал своим бокалом о бокал Белки.
Она благодарно приготовилась пригубить вино.
– Если забыть, что каждые пять минут он вспоминал свою ненаглядную Теслу, то мы всю неделю жили душа в душу.
Мартин потупил глаза. На его губах заиграла опасная улыбка.
– Что?! – повысила голос Белка. Такой взгляд мог обозначать лишь одно – он что-то купил для нее. И вовсе не безделушку. Только не машину, только не…
– Я встал на очередь… Как раз через пару лет, когда ты закончишь учебу…
– Пап! – Белка вскочила из-за стола и подняла бокал, точно флаг. – Мне не нужна машина. Тем более электрическая… Тем более такая дорогая… Я же все равно ее тут же поцарапаю!
Мартин недовольно поджал губы:
– Во-первых, недорогая, а, во-вторых, это просто железо, все чинится. Ты главное себя не поцарапай… И Тьерри привел достаточно аргументов, которые я не стану озвучивать, чтобы ты не заскучала. Я вообще не хотел говорить пока про машину… Это ты сама начала. Ну, почти сама…
Он замолчал, но слишком поздно спрятал взгляд в бокал с бордовой жидкостью. Это не она отражалась на лице красными пятнами, а невыносимые мысли об одиночестве. Белка думала о том же. О возможности найти работу рядом с отчимом, чтобы снова жить бок о бок. Она будет приходить домой первой, чтобы бежать к двери встречать его. Глупые мечты… Мартин знал, что это нереально, и она знала, что детство закончилось и надо учиться жить самостоятельно. Но оба хотели хотя бы в мечтах убежать от злой действительности.
– Давай прогуляемся, а? – предложил Мартин, и Белка убежала за сарафаном.
Заодно надела длинные серьги из бисера и на обе руки по кожаному браслету с заклепками. Стянула резинку, пригладила волосы и была готова к вечеру, хотя наряд не накинул ей даже одного лишнего года. Ничего не поделаешь! Дорожная косметичка зарыта вместе с теплой кофтой и вряд ли будет найдена до сборов в Канаду.
– Ты волосы обстригла! – чуть ли не ахнул Мартин и даже обошел дочь кругом.
Это же на каких-то пару-тройку дюймов всего. Вот Тьерри не заметил бы, даже укороти она волосы не до лопаток, а по самые плечи. Он вообще всегда смотрел мимо нее и не сказал бы вечером, проходила сестра целый день в юбке или все-таки в джинсах.
Солнце не думало пока исчезать до утра, но жара чуть спала и на лужайке через дорогу собрались старички на игру в бочче. Мартин так внимательно наблюдал за шарами, что Белка испугалась, как бы тот не присоединился к одной из команд, и спешно потянула его по дорожке, ведущей к набережной.
Они намеревались прогуляться вдоль моря и сделать круг к небольшому ресторанчику, чтобы выпить по второму бокалу вина. Мартин снова глядел в сторону, теперь на взволновавшееся к вечеру море.
– Завтра, – сказал он больше себе, чем спутнице.
Но Белка благодарно погладила отчима по локтю. Отпускать его плавать не хотелось. Хотелось плестись с ним нога за ногу. Вот завтра действительно можно уже пробежаться по набережной и окунуться в неподвижные утренние воды Средиземного моря.
Первый же глоток из второго бокала подарил Белке спокойствие, но оно оказалось недолгим. Винные пары с соседних столиков ударили в голову, и она через стол схватила отчима за руку и стянула пальцами ему запястье, точно полицейскими браслетами.
– Потанцуй со мной, – прошептала она недозволительно громко и, заметив за стеклами очков рассеянность, взмолилась голосом избалованного ребенка: – Ну, пожалуйста…
Это всегда работало безотказно. Мартин поднялся, но так неловко, что едва не опрокинул кресло. Смутившись и рассыпавшись в извинениях перед соседями, он позабыл протянуть Белке руку. Ей пришлось самой взять его под локоть и повести во дворик. В сумерках огоньки светили еще не слишком заманчиво, чтобы притянуть к себе танцующих, и отец с дочерью оказались единственной парой. Зрителей тоже не было, но и вечернее уединение не победило нервозность Мартина. Белка списала ее на усталость и корила себя за шалость, но не настолько, чтобы совсем отказаться от выпрошенного танца, даже когда Мартин пару раз наступил ей на босые пальцы. Белке стоило великого труда удержать на губах улыбку в надежде, что партнер не заметит своей неловкости и продолжит танцевать. Но сколько бы Белка ни старалась вести танец, он никак не давался Мартину.
Он нервно покашливал, то и дело косясь на дверь, точно искал предлог и путь к отступлению. Однако отпускать его не входило в планы партнерши. Белка сцепила пальцы у него за спиной в мертвом замке и опустила голову на затянутое мягкой фланелью плечо. Мартину ничего не оставалось, как опустить руки Белке на талию, совсем по-молодежному. Они откочевали в дальний угол, куда музыка доносилась уже дивным напевом, а не громогласными раскатами, и не помешала бы разговору, решись танцующие сказать друг другу пару слов. Однако Белка вжалась ухом в прохладную шею отчима в надежде не услышать ничего, кроме ударов его сердца. Те бухали набатом и перекрывали ее легкое мурлыканье. Она повторяла французские слова машинально, не вникая в их смысл. Она вообще предпочла бы сейчас тишину дома и мягкость дивана. Положить голову ему на колени и уснуть, как во время трансляций футбольных матчей…
– Белка, хватит… – Мартин отстранил ее мягко, но настойчиво, и Белка по инерции сделала шаг назад. – На нас смотрят.
– И что? – прошептала она ему в самое ухо, мгновенно сократив ненужное никому расстояние. – Пусть смотрят…
– Понимаешь, Белка… – Мартин не отстранил ее, но вытянул в сторону шею, и она увидела его сжатые побелевшие губы. – Я не выгляжу твоим отцом, вот в чем беда. Я не хочу, чтобы на тебя смотрели как-то не так…
– Мон дьё! – От крика Белку спасло лишь плечо Мартина, в которое она ткнулась носом. – Пап, ты не в университете, и я не твоя студентка. Кому какое дело тут… Мы в курортном городке…
– Вот именно, Белка. Пойдем пить вино… Пойдем!
Теперь он сжимал ее локоть и конвоировал к столику. Белка тут же схватила бокал и осушила его молча, зацепившись взглядом за подогнутый край салфетки.
– Белка, извини…
Она подняла глаза. Губы Мартина перекосились в горькой улыбке.
– Я не хотел тебя обидеть… Я просто… Я не танцевал уже много лет, и я… – Он нервно заморгал. – Мы возьмем пару уроков перед твоей свадьбой, обещаю…
– Я не собираюсь замуж, – не скрывая злости, выдала Белка и шарахнула по столику бокалом.
С такой силой, что злость тут же перешла в страх порчи чужого имущества. Белка ахнула и проверила дрожащими пальцами, цела ли стеклянная ножка.
– Белка, тише!
Она вспыхнула и теперь с радостью выскочила бы из ресторана первой. Однако ж твердость плетеного кресла вернула Мартину спокойствие, и он не спешил вливаться в по-вечернему полуодетую и все еще по-дневному полураздетую толпу. Белка же хотела скрыть в свете редких фонарей раскрасневшееся от досады и вина лицо. Ей жизненно необходимо было вновь ощутить поддержку Мартина – слов мало, надо повиснуть у него на руке. Вновь уменьшиться до размеров девятилетней девочки, которая, игнорируя строгие материнские взгляды, приклеилась в первый же день к незнакомому дяде, обрадовавшись сладкой вате, купленной им в парке, словно детсадовская кроха. Наверное, эта вата впиталась им в кожу, и руки, едва встретившись, больше не размыкаются.
– Белка, ты что, пьяная?
Мартин нагнулся к ней и, заглянув в блестящие глаза, отстранился вместе с рукой. Белка встала, как вкопанная.
– Со мной все хорошо, – она говорила медленно, четко выговаривая каждый английский звук. – Я просто соскучилась, вот и все.
Он протянул руку, и Белка снова вжалась плечом в локоть отчима. До дома три шага. Спросить бы у французской феи про заклинание, делающее шаги семимильными, а то на счет три они разойдутся по разным комнатам, и минутка близости будет утеряна до следующей встречи… Только как признаешь фею в полуголой девице, замотанной в полотенце?
Глава 5 "Признание, предложение, согласие и подарок"
Утро для Белки началось со стакана холодной воды с капелькой лимонного сока. Она приклеилась к решетке окна, чтобы поймать прохладу, и потягивала живительный нектар, наслаждаясь каждым глотком. Ночь выдалась до безумия душной. Белка скинула простыню, сняла майку и всё равно полночи провалялась без сна, то подползая к вентилятору, то прячась от него у самой стенки. Мартин тоже плохо спал – усталость от самолета не сумела победить жару. Белка слышала его бесшумные шаги, но не выходила, надеясь в конце концов уснуть.
Утром, пошатываясь от недосыпа, она чуть не вывалилась в коридор в одних белых бикини. Повезло, что Мартин занял душ первым, и она вовремя услышала шум льющейся воды, выудила из кучи грязного белья вчерашнюю тунику и принялась терпеливо ждать своей очереди уже подле раскрытого окна.
Мартин помнил про нее и вышел в коридор в спортивных шортах и майке, краем полотенца жестоко теребя седой ёжик.
– Вечерние планы в силе? – спросил Мартин, оценив внешний вид приёмной дочери.
Это он спрашивал про бег и купание. Белка кивнула и через десять минут, собрав волю в кулак, уже резво бежала по многочисленным ступенькам вниз прочь от квартирной духоты. Чуть меньше тридцати градусов можно уже было называть прохладой. В такой парилке им не пробежать много, но и полностью отказываться от бега не стоит.
Время тишины. Безлюдно. Пустынно не только на асфальтированной дорожке, бегущей вдоль пляжа, но и на песке. Один-два человека выбрались сюда почитать утренние известия под расслабляющий морской напев, и столько же собирались искупаться. Мартин и Белка бежали нога в ногу, легко поймав нужный ритм. Километр быстро сменился двумя, и Мартин предложил поворачивать назад. Теперь они бежали трусцой и вскоре перешли на шаг. Белка несла в руке пластиковую бутылку с водой, но пока не пригубила и капли, а Мартин вовсю утирал со лба и шеи пот.
– Я должен сделать признание, – объявил он, смотря вперёд.
Белка выжидающе уставилась на его лоснящийся профиль.
– Я врал тебе по поводу бега, – он бросил на дочь быстрый взгляд и продолжил: – Не то, чтобы совсем… Но не много и не каждый день… Прости.
Белка открутила на бутылке крышку.
– И всё равно ты в хорошей форме. Я хотела тебе это сказать ещё вчера…
Она сделала глоток.
– Куда там! Пятьдесят бассейнов, и я сдыхаю… А килограммы… Это я на диету сел. Покупаешь коробку еды на неделю. Она домашняя, вкусная, всё запаяно в вакуум, доставай из холодильника и разогревай только. То, что мне надо, – он снова бросил на дочь быстрый взгляд и чуть сбавил шаг. – Там тебя ни в чём не ограничивают. Даже кексы есть и шоколад. Дело в том, что ешь ты по часам и только определённую коробочку. Голода не чувствуешь, и в итоге маленького количества калорий тебе хватает на целый день. Предложил Тьерри попробовать, у них во Фриско тоже должны быть эти кухни. Так не хочет. Но ты же заметила, как он раздался? На мексиканской еде. Или что он там ест… Сэндвичи?
Мартин уже бурчал, и Белка поспешила погладить его по спине сквозь мокрую от пота майку, чтобы тот не расходился. Мартин тут же прибавил шагу.
– Послушай, – начал он, притворно откашлявшись и вновь смотря мимо Белки. – Я хочу извиниться за вчерашнее. В твоих глазах я казался старым идиотом, но ты пойми…
Он пошёл ещё быстрее, и Белке пришлось даже пробежаться немного, чтобы приноровиться к новому темпу.
– Ты уже взрослая и поймёшь, если я просто скажу, что ты стала копией матери.
Белка отстала, стиснула до хруста пластик бутылки и бросилась догонять отчима. Тот остановился, не отойдя от неё и десяти шагов.
– Белка, ты красивая. Очень красивая девушка. Я хочу, чтобы ты это знала. И я тебе говорю это, не потому что ты моя дочь… – он запнулся, поднял с носа очки и потёр переносицу. – Я рад, что ты у меня есть. Я никогда не делал различия между тобой и Тьерри, и если тебе даже казалось, что я…
– Папа! – Белка схватила Мартина за локоть. – Ты зачем это сейчас? Ты замечательный отец. Я о таком и мечтать не могла. Прекрати!
Он закивал и вновь отвернулся, чтобы не видеть её глаз, когда освобождал руку. Белка сжала кулаки. Мартин задрал подбородок к безоблачному небу.
– Белка, я скажу, что должен был сказать ещё при прошлой встрече… Зимой… И всё… Я больше не хочу касаться этой темы. Что бы ты там не думала, я любил твою мать. Пусть это звучит глупо после всего, что было… Но сейчас мне бывает больно примечать в тебе её движения, ужимки, даже тембр голоса… Вот она природа… Вы столько лет не виделись, а мать всё равно живёт в тебе. Прости… Я не стану любить тебя меньше, даже если ты вдруг заговоришь с её акцентом!
Он рассмеялся, но тут же смолк. Белка выставила перед собой бутылку, точно щит от горького признания.
– Прости, что я напоминаю тебе её!
Белка думала сказать это тихо, но слова вырвались из груди криком. Она хотела убежать, но кроссовки приклеились к асфальту намертво. Мартин тоже ждал от дочери побега, потому заранее схватил её за запястье, чтобы удержать подле себя и предотвратить детскую ссору.
– Белка, прекрати! Я просто хотел объяснить тебе, почему я сам не свой подле тебя. Это ужасно, мне стыдно, я с этим борюсь… Но я не хочу, чтобы ты думала, что это из-за тебя. Нет, это всё из-за меня, из-за моей слабости. Это я не удержал женщину, которую умудрился полюбить в том возрасте, когда уже, кажется, всё сгорело. Я…
– Что ты?! – Шепот Белки походил на хрип, будто Мартин пережал ей не запястье, а горло. – Как можешь ты так говорить о ней после её постыдной лжи?!
Мартин взял Белку за второе запястье, и между ними застыла бутылка, точно меч правосудия.
– Прекрати судить свою мать. На ровном месте подобного не происходит, понимаешь? Я не знаю, что делал не так. Почему у неё не хватило сил вытерпеть меня ещё каких-то года два, чтобы получить документы и спокойно со мной развестись. Я бы, честное слово, не стал её удерживать. А сейчас мне стыдно, стыдно перед тобой за всю эту грязь, через которую тебе пришлось пройти…
Он нервно моргал за стеклами очков, и Белка нисколько не удивилась бы, полейся из его глаз слёзы. Она сама чуть не плакала и, сорвав с глаз тёмные очки, смотрела на Мартина в упор. Она всё забыла, а он напомнил, как мать утащила её из тёплого дома в приют для женщин, пострадавших от домашнего насилия. Нос защипало от тошнотворного запаха чужого пота, впитавшегося в старый матрас. Все эти кричащие женщины вокруг, странные забитые дети, и она – оторванная от написания эссе о том, как она замечательно отдохнула с семьей на пасхальных каникулах. Мать твердила, что отчим очень плохой человек, что он её обидит, если они не сбегут. Люди в форме говорили то же самое и хотели услышать от неё всё самое плохое о мистере Деграсси. Они почти подсказывали ей ответы, но она твердила на всё – нет, нет и нет. Тогда её забрали и от матери и поселили в незнакомую семью, где её жалели и обхаживали. В школе учителя тоже странно улыбались и всегда находили повод спросить, как у неё дела и не нужно ли ей чего-нибудь? Дела были плохи, все полгода, пока длилось расследование и суд, и она не могла видеть ни мать, ни отчима. А потом, когда вернулась домой, она стала запираться у себя в комнате на замок, чтобы никто больше не мог забрать её отсюда. Отчим перевёл её в частную школу, а потом нашёл работу в другом штате, чтобы Белка оставила все страхи позади и обрела новых друзей, которые считали её родной дочерью Мартина.
– Это всё она, – процедила Белка сквозь зубы. – Всё плохое в моей жизни от неё. Всё хорошее – от тебя…
– Не надо так говорить, Белка! – перебил Мартин грубо. – Алина твоя мать, так нельзя. У неё должны были быть веские причины поступить так, как она поступила. Но я их так и не узнал. Сначала полиция запрещала нам говорить. Затем не хотел говорить я. А потом – она… Белка, от меня ушли две женщины. Дети остались со мной. Выходит, я хороший отец, но плохой муж. Так бывает, Белка. Бывает… Пойдём! Хватит… Я не хотел и сейчас не хочу этого разговора. Во всяком случае его продолжения. Просто, чтобы ты понимала. Понимаешь?
Белка кивнула. Теперь лучше искупаться, чтобы смыть испарину, проступившую на коже не из-за бега, а жестоких слов. Она напоминает ему мать. Ужас! Она уже не цельная личность, которая зовётся дочерью – она нечто, за что несут перед законом ответственность, и призрак… Фантом потерянной женщины, которая, Белка надеялась, навсегда исчезла из их жизни. От неё сейчас будто отрезали часть. Одним ударом ножа мясника отсекли маленькую девочку, мечтающую, чтобы её полюбили просто за то, что она есть. А теперь тот человек, за любовь которого она столько лет боролась, бежит от той части неё, которой никогда не существовало и не существует. Мать никогда не носила длинных волос, и цвет их был чуть ли не на три тона светлее. Как она может напоминать ему Алину? Как!
Мартин бросился в воду первым. Белка замешкалась, потому что чуть не упустила в шортах прорезиненный шнурок. Они встретились там, где вода доходила обоим до подбородка. Как зеркало, она растекалась во все стороны, почти не дрожа.
– Сплаваем до буйков? – предложил Мартин, и она согласно кивнула.
Море почти не сопротивлялось пловцам. Усталые мышцы расслабились, дурные мысли отступили, оставив обоих наедине с водной стихией. Они вылезли на берег довольные и почти на том же месте, где и зашли в воду. Белка потянулась, подставив мокрое лицо солнцу.
– Знаешь, а я ещё разок сплаваю, чтобы окончательно проснуться.
Отговаривать Мартина было бесполезно. С ногами на ширине плеч, одна рука на бедре, другая у лба, Белка следила за удаляющейся точкой. Когда голова Мартина слилась с морем, Белка тяжело вздохнула. Чёртов танец! Может, не пригласи она Мартина потанцевать, он никогда бы не признался, что тяготится её обществом. Вот так, то, что должно дарить радость, в миг разрушило радужный мир детства, точно мыльный пузырь.
Ах, Мартин, Мартин… Белка покачала головой… Море эхом откликнулось именем отчима, и по спине Белки пробежал холодок. Она даже на цыпочки приподнялась, будто могла заглянуть за линию горизонта, и тут же осела под тяжестью полотенца. В ушах снова звучало родное имя, но теперь Белка знала источник звука. Выскользнув из-под полотенца, она оказалась лицом к лицу с Денисом. «Ты следишь за мной?» – готовилась выкрикнуть она, но он не думал замолкать:
– Нынешнего кандидата, выходит, зовут Мартин, и он отличный пловец?
Денис успел поймать полотенце до того, как то коснулось песка, и вновь накинул его на плечи Белки.
– Далеко уплыл, – Денис покачал головой и бросил всматриваться в сияющую даль. – Как он тебе? Лучше предыдущего? Тебе, гляжу, спортсмены нравятся?
Белка молчала. Зачем отвечать, когда между вопросами нет пауз? И вообще зачем ему отвечать? Лучше спросить, что он всё-таки здесь делает? До Ле-Баркареса по меньшей мере полчаса неспешной езды на машине.
– Не поверишь, – улыбался во весь рот Денис. – Тебя ищу.
Что ж тут не поверить-то, ведь нашёл же, нашёл… Как он подгадывает-то, или она не оригинальна во времени посещения пляжа? Или, куда проще, он живет здесь, в одном из прибрежных домиков. Она просто ходит одной и той же дорогой, вот и не встречала никогда синий мазерати. Так что она спросила только, зачем она ему понадобилась. Он начал, как прежде с «не поверишь». И в этот раз Белка действительно не поверила:
– Хотел попросить тебя побыть сегодня моей женой.
Она дара речи лишилась и машинально сомкнула на груди руки вместе с чужим полотенцем. Улыбка будто приклеилась к губам Дениса или просто запуталась в бородке.
– Исполнение супружеских обязанностей по желанию. Остальное там, тёплые взгляды, обнимашки, уж, пожалуйста, вынь и положь. Ну что скажешь? Не хочешь в дружбу, так я заплачу. Ты же не на целый день приклеилась к своему Мартину? Посмотрела и хватит. Скажи, надо подумать. Мужика надо заставлять нервничать, это полезно для отношений и мужского здоровья. Ну?
Белка молчала. Наглость его улыбки ослепила её, но язык не вырвала. Она просто не знала, на какой из вопросов отвечать первым.
– Слушай, белочка, – он вцепился ей в плечи, но она не дёрнулась, решив дослушать очередную тираду до конца. Любопытство одержало верх над брезгливостью. – Ты ничего плохого не подумай. У меня, как никогда, кристально-чистые намерения в отношении к девушке. Я не собираюсь портить тебе брачную охоту. Можешь наплести своему Мартину что угодно. Я могу оказаться твоим братом наконец. Ну, как в арабских странах, типа женщина без родного мужика никуда. Ну, мама там велела одобрить выбор дочки… Ты там ведь не спала с ним ещё? Не могла ведь успеть…
– Что тебе от меня надо? – выдохнула Белка прямо в его наглую рожу. – Говори прямо.
Денис вдруг убрал руки и перестал улыбаться.
– Я домик решил прикупить. Не хочу, чтобы меня надрали. Ну, типа просто инвестора надо раскрутить на бабки, сама понимаешь. Но если мы заявимся как семья… Типа, этот домик именно для нас, типа, летний «гэтавэй» для будущих детишек, то у них совесть проснётся, и они не станут впихивать говно. Ну, и ты женским глазом явно увидишь то, что я просмотрю. Идёт?
Белка покачала головой.
– Если ты подъедешь на мазерати, тебе никакая жена не поможет.
– А ты не дура, и это славно. Машина не проблема. Сегодня у меня съёмный Фольксваген. Ну, по рукам, жёнушка?
Белка спрятала руки за спину, и рукопожатия не состоялось.
– С какой стати я должна тебе помогать?
– Это деловое предложение. Если сделка состоится или даже если ты отговоришь меня от покупки, с меня подарок… И его я выбираю сам. Ну?
Он снова протянул руку. Но в этот момент Белка заметила краем глаза фигуру Мартина. Он уплыл достаточно далеко и теперь медленно брел по пляжу в их сторону.
– Во сколько и где?
– Да прямо сейчас.
– Я должна одеться. И позавтракать. Дай мне час, и встретимся, где обычно.
Она бросила Денису полотенце и, собрав оставленные ими с Мартином вещи, поспешила навстречу отчиму. Второй заплыв оказался лишним. Мартину можно было и не признаваться в этом. Он слишком тяжело дышал. Белка даже обняла его за плечи, но вспомнив недавнее горькое признание, отдернула руки.
– Папа, – она поймала взглядом фигуру Дениса. Тот смотрел на них в упор. – Я тут на днях с русским парнем познакомилась…
Мартин поднял на неё глаза, и Белка затараторила:
– Он тут недвижимость покупает, а у него проблема с языком. Я обещала съездить с ним к риэлтору, можно?
Мартин улыбнулся.
– Ты спрашиваешь у меня разрешение? С какой стати? Хочешь помочь, помогай. Когда? Сегодня?
Белка кивнула.
– Это даже хорошо. Я что-то сегодня тебе не компания. За одну ночь в моём возрасте уже не перестраиваются с ночи на день.
Они медленно двинулись к дороге. Белка спиной чувствовала взгляд Дениса, но не обернулась и от пляжного душа отказалась. Всё равно дома надо будет вымыть голову. И вообще важнее накормить отца завтраком, чем сэкономить тысячу евро русскому миллионеру!
Французское утро отличалось от американского только отсутствием необходимости торопиться, чтобы не опоздать на работу. Тот же сыр, круассан, чёрный кофе… Белка поставила локти на стол и вновь уставилась на отчима, заставив того отложить ложечку и откинуться на спинку стула.
– Ну… Что не так?
– Всё так, всё так… Просто я очень хочу написать твой портрет.
Мартин опустил глаза и махнул рукой поверх стола, словно отгоняя назойливую муху.
– Лучше пиши натюрморт.
Как всегда. Она нарисовала его однажды и только с фотографии. Возможно, этим летом она сумеет его уговорить…
– Ты спешишь?
Белка тряхнула влажными волосами. Мартин улыбнулся:
– Тогда у меня ещё одно маленькое признание для тебя. Хочу закончить с этим в первый же день, чтобы не отравлять нам отпуск всякими формальностями.
Белка замерла, будто позировала для класса на пьедестале. Стул с визгом проехался по плитке – Мартин явно спешил. Ну что ещё? Он вернулся к столу с тонюсенькой папочкой. Белка открыла её с каменным лицом. Только не очередной счёт на её имя…
– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обделённой. Раз я переписал наш зимний дом на Тьерри, то эта летняя квартира теперь твоя.
Белка закрыла папку, не читая документа. Слова благодарности застряли в горле.
– Что будешь с ней делать, твоё дело. Продавай, сдавай, сама живи… Белка, улыбнись… Пожалуйста…
Белка почувствовала на глазах слёзы и еле сумела произнести «спасибо». Мартин стоял у стола. Она вскочила и кинулась ему на шею. Радости от подарка не было. Желание было вызвано его близостью. С трудом удержав ноги на плитке, Белка отстранилась с бешено стучащим сердцем. Руки Мартина, по счастью, остались сцепленными за её спиной.
– Я хочу лишь одного, – произнесла Белка. – Пообещай мне проводить здесь со мной летний отпуск. Всегда!
Мартин усмехнулся и потёрся лбом об её лоб.
– Какая же ты ещё глупая, Белка! Какая же ты глупая… Моя маленькая девочка…
Он отстранил дочь и подтолкнул к двери.
– Ты бы хоть причесалась!
Белка недовольно скривилась. Она и так надела для этого Дениса вчерашний сарафан. Делать супер-прически не в её стиле и умении. Да и, в любом случае, она не будет ему соответствовать ни нарядом, ни манерой держаться. Дурак какой-то… Да их игру сразу раскусят!
Глава 6 "Заткнись по-французски"
Денис оказался миллиметровщиком в плане запоминания координат местоположения машины. Фольксваген занял прежнюю позицию мазерати тютелька в тютельку. Только в этот раз водитель поджидал её снаружи. Белка усмехнулась про себя: может, ему кресло недостаточно мягкое, или кондиционер охлаждает не на должном уровне? Или…
Денису просто захотелось узнать, где она живёт? Однако выследить её он никак не мог. Белка нарочно вышла на пару минут раньше, чтобы не срезать путь через пальмы, а появиться со стороны улицы, будто из ниоткуда. Из него детектив никудышный, а она пока прекрасно справляется с ролью преступницы… или, по крайней мере, лгуньи. Впрочем, то, на что он нагло подписал её на пляже, тоже было не совсем честно по отношению к риэлтору.
Денис действительно смотрел в сторону пальм, куда она вчера укатила на велосипеде, но сделать сюрприз с громогласным «ку-ку» всё равно не получилось. Он заметил её боковым зрением и теперь следил за каждым её движением взглядом снайпера. В жаркое утро под прицелом аквамариновых глаз Белке сделалось холодно, как подле холодильников в супермаркете. Только бы не поднять к волосам руку и не дать повод подумать, что она прихорашивалась для него. Волосы расчесаны, но и только… Без фена влага не успела испариться с концов, и они гирями лежали на плечах. Или это голова отяжелела от странных мыслей? Нет, Белка уверяла себя, что за истекший час ни секунды не думала про Дениса. Да и стоит ли думать про человека, о ком она не знает абсолютно ничего, даже фамилии… Впрочем, её есть шанс узнать от риэлтора. Но зачем, когда она сама хочет остаться никем и звать никак?
Денис не отводил взгляда, только теперь держал под прицелом её ноги. Белка непроизвольно стала ставить их по струнке, как на подиуме. Вспоминая недавний опыт демонстрации произведения искусства подружки, она не понимала, почему перед тысячной толпой долго убеждала себя вжиться в роль модели, а тут хватило мгновения, чтобы тело зажило отдельной от головы жизнью… Да что происходит – какая разница, высоко или низко оценит её этот русский?! Если брать во внимание шкалу его ценностей, то лучше по всем критериям выйти к вечеру по нулям.
