Текст книги "Представление для богов"

Автор книги: Ольга Голотвина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 54 страниц)

Здесь проходил пласт каменного угля. А уголь наводил захмелевшего Орешка на мысль об огне, тепле, уюте...

Находка развеяла уныние. Теперь Орешек не брел тупо и безнадежно вслед за Длинным – он выискивал местечко, чтобы передохнуть и развести хоть крошечный костерок. И такое местечко нашлось: маленькая пещерка, почти сухая, с грудой камней посередине.

Длинный вернулся, с недоумением глядя на человека, который бережно выкладывал на плоском камне маленькую черную пирамидку. Наконец нарр потребовал объяснений.

Орешек не стал скрывать, что собирается развести огонь и согреться.

– Камни не горят! – поставил его в известность Длинный.

Орешек хотел ответить, что у колдуна еще и не то гореть будет, и тут вспомнил, что не позаботился о растопке. Зажечь куски каменного угля искрой от огнива – задача заведомо невыполнимая.

А стая уже подтянулась ближе, в пещерку заглядывали круглые темные морды самых смелых и нахальных нарров. Сейчас у них на глазах недотепа-человек будет пытаться зажечь камни, пока не плюнет на эту идиотскую затею. Тогда нарры потеряют к нему всякое уважение, навалятся всей стаей и сожрут.

А если... Вей-о! Не поможет ли другая находка?

Откупорив флягу, Орешек осторожно полил ее содержимым горку угля.

– Мокрые камни не горят! – Длинный упорно пытался растолковать глупому колдуну простые житейские истины... но замолчал, увидев, что черную горку обняло прозрачное голубое пламя.

Пещера, от начала времен не видевшая света, кроме жалких пятен светящегося мха, озарилась неярким сиянием – для привыкших к сумраку глаз оно казалось ослепительным. По стенам драгоценными камнями заиграли редкие капли, отражая огонь. Потолок перечеркнула громадная тень человека, наклонившегося над костерком.

– Все! – торжествующе воскликнул Орешек, еще раз отхлебнув из фляги. – Никуда не пойду, мне и здесь хорошо! Волоките своего Белого Нарра сюда!

Последовал короткий визгливый обмен мнениями, после чего стая унеслась дальше по коридору. А Длинный остался – караулить.

Орешек вытянул над огнем ладони, с наслаждением впитывая тепло. А нарр бочком подобрался к открытой фляге, которую Орешек поставил на пол. Принюхался. Передернулся от омерзения:

– Зачем такое пить?

В глазах Орешка плясали не то отблески огня, не то ехидные лукавинки:

– Ну как же, ведь это и есть главная волшебная сила. Глотнешь – и станешь колдуном. Хочешь – камни руби, хочешь – воду жги... врагов хоть сотнями в клочья раздирай... хорошо!

И вновь принялся хлопотать над костерком, краем глаза наблюдая, как Длинный осторожно тянется к фляге. Вот захватил добычу цепкой ладошкой, вот поднес к губам...

Дикий вой огласил пещеру. Нарр отшвырнул флягу и покатился по полу, свернувшись в клубок.

– Зачем же добро-то проливать? – упрекнул его Орешек, подбирая флягу и выплескивая уцелевший остаток жидкости себе в рот.

Нарр не обратил внимания на слова человека. Он вскочил и попытался пройтись по пещере на трех лапах, яростно жестикулируя остальными тремя. Это ему плохо удавалось, он падал через каждые несколько шагов. Тем не менее с горем пополам добрался до стены, вскарабкался под самый потолок и разразился оттуда речью. Не удержался, крепко шмякнулся на пол и, не пытаясь встать, продолжил свой монолог, переходящий в невнятное бормотание.

Орешек от души хохотал над охмелевшим нарром.

Смех был прерван властным вопросом:

– Что с ним?

Орешек обернулся – и чуть не охнул.

Он представлял себе Белого Нарра дряхлым беспомощным старцем, о котором трогательно заботится родное племя. А у входа высился грязно-серый гигант, не ниже самого Орешка. Выглядел он просто... просто жутко!

А Орешек еще умилялся, что старику уступают лучший кусок из добычи. Такому попробуй не уступи! Он от тебя самого лучший кусок отхватит!.

– Что с ним? – повторил Белый Нарр, по-хозяйски входя в пещеру и без страха располагаясь у огня. Из-за его спины выглядывали черные лупоглазые морды сородичей.

Орешек оторвался от созерцания гиганта.

– Ах это?.. Это он меня укусить пытался. – Парень продемонстрировал запястье, недавно ободранное об острый камень в коридоре. – Не знал, дурак, что у нас, колдунов, кровь ядовитая. Вот и отравился... обезумел...

По коридору понесся тихий вой. стая обсуждала ужасную участь, которая могла бы постичь любого из них...

– Помрет? – покосился Белый Нарр на Длинного.

– Не знаю, может, и выживет... – Орешек взглянул на костерок. – Слушай, давай я его зажарю, чтоб мясо зря не пропадало! Понимаешь, есть очень хочется... Впрочем, у него сейчас от яда мясо горькое. Лучше кого другого зажарю...

Вой в коридоре разом смолк. Маячившие у двери морды исчезли.

Белый Нарр, не дрогнув, приступил к переговорам Он оказался не только крупнее, но и умнее своих соплеменников. Во всяком случае, знал гораздо больше слов и быстрее обдумывал каждую фразу. Так что Орешек вскоре сумел понять, что именно предлагают ему в качестве отступного.

Оказывается, в давние времена (нарр не сумел высказаться точнее) в подземелье забрел человек, который пытался договориться с племенем и натравить его на каких-то своих врагов. Слушать его стая не стала, навалилась и растерзала. В последние мгновения своей жизни израненный человек вытащил из рукава какой-то предмет, поднес к глазам, попытался что-то сказать, но не успел: умер. Белый Нарр считает, что вещь эта наверняка ценная и годится в качестве платы за спасение подземелья от потопа.

Орешку уже так опротивели холод, сырость, темнота и прочие прелести подземной жизни, что он готов был махнуть рукой на сокровища, о которых недавно мечтал, и признать ценностью даже битый черепок.

Предъявленный ему предмет вряд ли стоил дорого, разве что удалось бы заинтересовать им какого-нибудь любителя старины. Потому что он был наверняка древним, этот бронзовый диск размером с ладонь Орешка. Серебряной насечкой на него был нанесен тонкий рисунок: четыре змеи переплетались хвостами. Вокруг шла надпись, точнее четыре группы букв – как ни странно, грайанских. Поднеся диск к огню, Орешек сумел разобрать четыре слова: «земля», «вода», «огонь», «воздух». Остальное было просто бессмыслицей.

– Ладно, уговорил, возьму эту чепуховину. Так и быть, живите. А мне пора идти. Неподходящая вы компания для уважающего себя человека. Где тут ближайший лаз наверх?

– Тебя выведут самой главной дорогой, – пообещал Белый Нарр, перешагнул через Длинного (который что-то бормотал, подергивая лапами) и важно удалился.

– Слышали? – прикрикнул Орешек на присмиревшую стаю. – А ну, проводить!

И подумал, что надо бы у ближайшего источника умыться и привести в порядок испачканную одежду. Кто знает, куда выведет Самая Главная Дорога!..

27

– Но как же так? Ведь это не чужой человек, это твой брат ушел проводником с теми людьми!

– Может быть.

– И он не сказал тебе, куда они направляются?

– Нет.

– Значит, не знаешь, был ли в караване пленник, молодой грайанец?

– Не знаю.

Измученная Арлина кивнула Аранше. Та не разбирала ни слова в беседе, которая велась по-наррабански, но прекрасно понимала, что ей надо делать: подхватила с подноса кувшин, наполнила вином глиняную чашу и почтительно поднесла круглолицему, крепко сбитому мужчине в цветастом наряде. Тот солидно, обеими руками принял чашу, подул на вино, чтобы отпугнуть злых духов, и медленно выпил темно-красную ароматную жидкость. Всем своим видом наррабанец показывал, что снисходит к окружающим, оказывает им честь.

– Послушай, Ухтах, – в очередной раз начала Арлина. – Ты проводник, верно?

Ухтах равнодушно кивнул, разглядывая затейливый узор ковра, которым были обтянуты стены харчевни. Докучный разговор тянулся долго. Наррабанец давно ушел бы, если бы настырные чужеземцы время от времени не подливали ему вина.

– И твой брат тоже проводник? – терпеливо вела свою линию Арлина.

– Тоже.

– Слушай, – не выдержал Айфер, – если ты такой болтун, почему до сих пор не грайанец?

Арлина жестом успокоила его и продолжила, обращаясь к Ухтаху:

– Мы же не шутки ради разбудили тебя в такую рань! Мы весь вечер и всю ночь разыскивали пропавшего человека...

– Ничего не знаю.

Арлина решила быть откровеннее с несговорчивым проводником:

– Этих людей возглавляет такой длиннорукий коротышка с сиплым голосом. Очень опасный, очень плохой человек! Охотник за рабами или еще кто похуже. А ведь с ним твой брат! Он тоже в опасности!

Наррабанец принял из рук Аранши очередную чашу, вытянул губы трубочкой, чтобы подуть на вино, да так и замер, размышляя над услышанным. Затем озабоченно нахмурился:

– Плохой человек, да? Тогда верно: надо догнать.

– Ты знаешь, куда они направились? – не веря удаче, спросила Арлина.

– Знаю, – кивнул разговорившийся молчун. – К Хроти-Шахи-Харр, Плавнику Подземной Рыбы. Это горный хребет, дня четыре пути отсюда. Вода там вроде есть, но никто туда не ходит. Злая земля. Древние духи. Колдовство. Разбойники.

– Но ты поведешь нас?

– Поведу, там мой брат. Но не даром...

Хозяин харчевни сунулся было к ранним гостям с новым кувшином вина, но отступил в сторонку: в азартный торг вмешиваться не принято. Краем уха он уловил цену, которую заломил проводник, и ошарашенно покрутил головой. Куда же собираются эти грайанцы, если с них требуют такую плату?..

Впрочем, стараниями Айфера непомерная цена была порядком сбита.

– Но вам не собрать отряда! – предупредил Ухтах. – Никто не пойдет к Плавнику Подземной Рыбы.

– И не надо! – развернул богатырские плечи Айфер. – Ты меня только с теми ворами сведи, я и один разберусь!

Наррабанец поцокал языком, оценив могучую стать наемника, и продолжил деловито:

– Верблюды – мои, два раба-погонщика – мои. Вода-еда – мое дело. Выходим сегодня, иначе не догнать. Жду в поддень у западных ворот.

Взволнованные грайанцы удалились. Ухтах бросил им вслед холодный пристальный взгляд. Эти глупцы идут по следу Избранного? Что ж, они с ним увидятся... когда и где это будет угодно Хмурому Богу.

Да возрадуется Кхархи!

28

Удар колокола, чистый, звонкий и печальный, вырвал Светоча из тягостного, мучительного сна.

Правитель Наррабана всегда просыпался быстро. Вот и на этот раз – с болезненным мычанием стряхнув кошмар, он открыл глаза и сразу понял: звон, вновь и вновь рождающийся за стеной, сулит ему что-то более неприятное, чем жуткое сновидение.

Лодыжку бережно обхватили умелые старческие пальцы: слуга, спавший у порога опочивальни, без приказа начал обувать хозяина. Если не считать Ахсы-вэш и немногочисленных наложниц, только этот старый раб видел Светоча в ночном одеянии. Старик умел угадывать невысказанные желания молодого господина, выросшего у него на руках. А сейчас и гадать было не о чем: за стеной звонит колокол – Светоч должен спешить навстречу неприятностям.

Слуга торопливо облачил правителя в легкое оранжево-золотое одеяние. Завязывая пояс и не поднимая головы, старик сказал:

– Я видел недобрый сон. Пусть Светоч поостережется.

Это было дерзостью – первым заговорить с повелителем, да еще отравить утро недобрым карканьем. Но Светоч позволял старому слуге куда больше свободы в обращении, чем самым влиятельным придворным – кроме, пожалуй, Нхари-дэра.

– Недобрый сон, да? – процедил сквозь зубы повелитель. – Старый глупец, посмотрел бы ты, что снилось мне!..

Небольшая комнатка была полна придворных и стражников, но с появлением Светоча все не просто расступились, а словно размазались по стенам. Возбужденное перешептывание смолкло.

Двое Белых Львов нацелили копья на высокие часы грайанской работы. У охранников был такой вид, словно безобидный механизм вот-вот превратится в ужасное чудовище.

Собственно, почти так оно и было.

Вновь ударил колокол, все присутствующие вздрогнули. За плечом Светоча кто-то громко ахнул. Повелитель гневно обернулся, чтобы взглянуть, кто позволяет себе подобную несдержанность, но смягчился, узнав Нхари-дэра. Смотритель ковра и подушек никогда не отличался храбростью. А вот любопытством отличался. Потому и примчался взглянуть хоть глазком на переговоры. В самом деле, когда еще выпадет случай увидеть живого нарра (если, конечно, вельможа не прогневает Светоча и не отправится в Бездонную Башню).

Но зачем явились сюда эти твари? В последний раз переговоры с ними велись еще при жизни прежнего правителя: тогда при помощи нарров удалось подавить мятеж среди городской бедноты. А что понадобилось подземным жителям сегодня?

Светоч подал знак Белым Львам, те проворно отодвинули в сторону высокие часы.

Все затаили дыхание, ожидая, что в открывшемся проеме появится черная тварь с громадными глазами. И забыли выдохнуть воздух, когда в комнату шагнул высокий статный человек с растрепанными волосами цвета корицы. Одежда на нем была перепачкана, сам он был в кровь исцарапан, но карие глаза смотрели независимо и дерзко. На поясе у таинственного гостя был меч в кожаных ножнах.

Что-то странное было в том, как этот человек шагнул в комнату, прислонился к футляру часов, нахально обвел взором присутствующих. Если бы незнакомец появился не из зловещего подземелья, можно было бы поручиться, что он изрядно под хмельком.

– Приветствую всех! – разбил ошеломленную тишину веселый голос с легким грайанским акцентом. – Очень рад вас видеть! Не знаю, кто вы такие, но вы все мне нравитесь.

Никто из присутствующих не смог и рта раскрыть, да никто, включая Светоча, и не знал, что тут можно сказать.

Не дождавшись ответного приветствия, молодой грайанец обиженно передернул плечами, отлепился от футляра часов, в два шага добрался до стоящего у стены сундука и с явным удовольствием уселся на него, свесив ноги на пол. Придворные шарахнулись от незнакомца, как от злого духа. Пришелец не обратил на это внимания, он с интересом разглядывал одного из Белых Львов:

– Вей-о! Приятель, я тебя знаю! Как твой нос, не зажил?.. Красиво она тогда тебя... по носу... потом хотела ухо отрезать...

Нхари-дэр возбужденно зашептал что-то Светочу. Как ни тихо он говорил, чуткие уши придворных уловили: «...грайанский колдун...» Эти страшные слова тут же негромко расплескались по комнате.

А пришелец уже отвернулся от стражника:

– Нхари-дэр! И ты тут... смотритель ковра и прочих тряпок... Что смотришь, будто первый раз меня увидел? Это ж я! Ралидж Разящий Вздор... то есть Взор... в общем, не уходи, ты мне еще нужен будешь!

– Чужеземец! – возопил Нхари-дэр, отчаянно пытаясь спасти положение. – Ты находишься пред ликом Светоча!

– Да-а? – обрадовался грайанец. – Который – Светоч? Вот этот? Ой, как хорошо!

Острия копий охранников почти касались груди незваного гостя, но тот не замечал их.

– Я ж сюда и хотел попасть! К Светочу! Ну и решил – напрямик, из-под земли... а то начнут посылать от одного вельможи к другому... сплошная тоска и время зря тратится...

Светоч не знал, чего можно ожидать от этого невероятного человека, которого Нхари-дэр назвал колдуном. Поэтому, временно оставив без внимания немыслимую дерзость грайанца, повелитель сказал сдержанно:

– Чужеземец, ты либо великий воин, либо могущественный маг, если сумел пройти через владения злобных нарров и остаться живым...

– Нарры? – нахмурился пришелец, припоминая. – Нарры, нарры... Ах, нарры! – Ралидж просиял. – Такие лупоглазые, шестилапые, да? С нестрижеными когтями? Я еще о них все время спотыкался... Пра-авильно! Хорошо, что я вспомнил!

Он небрежно отвел ладонью от своей груди копье ближайшего охранника, приподнялся и заорал в сторону черного проема:

– Все в порядке, ребята, можете расходиться! Я тут пока сам!..

Смятение придворных грозило перерасти в панику. Светоч чуть повысил голос, но интонации остались суховато-сдержанными:

– Кто-нибудь, закройте вход в подземелье... Зачем ты хотел увидеть меня, Ралидж Разящий Взор?

– А из-за Нурайны, – не смущаясь, отозвался тот. – Женщина пропала, землячка моя, грайанка. Говорят, ее видели здесь, во дворце. Пусть ей кто-нибудь скажет, что загостилась, хватит уже! Она в Наррабан по делу приехала, а не по дворцам шляться!

Светоч не был трусом – вернее, он был уверен в своей неуязвимости, в мужестве своих охранников. В другое время наглость чужеземца, колдун он или нет, вызвала бы у повелителя лишь гнев. Но сейчас при слове «Нурайна» в памяти правителя закачался, как лодка на волнах, бесформенный мешок, усеянный бесчисленными щупальцами... а среди них, в шевелящемся мерзком венце, – бледное женское лицо со злой улыбкой на прекрасных губах.

– Господин, – робко заскулил Нхари-дэр, – может, эта женщина и впрямь недостойна высокого гостеприимства? Я видел недобрый сон...

При слове «сон» Светоч вздрогнул, приподнял ладонь и негромко сказал:

– Приведи.

Смотритель ковра и подушек бросился бежать так, словно от этого зависело спасение его жизни. А Светоч обратился к странному чужеземцу:

– Ты сказал, что вы прибыли в Наррабан по делу. Что же это за дело?

– Мы... это... – Ралидж призадумался, наморщив лоб, потом неуверенно сказал: – Мы тут родственника ищем... Во, точно! Родственника! Старенького такого...

В комнату, запыхавшись, вернулся Нхари-дэр, ведя за собой Нурайну.

Полувздох-полустон, прокатившийся по комнате, вовсе не был данью необычайной красоте женщины. Каждый из придворных вспомнил свой ночной кошмар и мысленно дорисовал вокруг лица грайанки ореол из черных щупалец.

При виде Орешка Нурайна резко побледнела, но тут же потупила взор и застыла в смиренной позе – этакая тихая наррабанка, покорно ожидающая, когда мужчины решат ее участь.

Светоч заговорил твердо, четко, с расстановкой, давая всем понять, что разъясняет ситуацию и больше не потерпит никаких вопросов на эту тему:

– Вчера во время поединка я вслух восхитился красотой одной из воительниц. Мои верные слуги, неправильно истолковав мой восторг, доставили женщину во дворец. Это было их ошибкой. Сегодня, возвращая красавицу вот этому грайанцу, я заверяю, что ни одна мужская рука не коснулась ее ночью. Женщина так же чиста, как и была вчера. Полагаю, моего слова достаточно?

Вопрос был чисто риторическим. Посмел бы кто-нибудь усомниться в слове повелителя! Да после такого веского заявления даже старая шлюха смогла бы, как в юности, прицепить к своему имени слово «шиу». И никто не посмел бы возразить...

Нервное напряжение среди присутствующих ослабло. Кое-кто начал громким шепотом, якобы только для слуха соседа, восхвалять мудрость и благородство правителя Наррабана. Нхари-дэр уже хотел распорядиться, чтобы чужеземцев проводили к воротам дворца.

Но тут на всю комнату прозвучал яростный женский голос:

– Требую справедливости! – Нурайна сбросила маску скромницы и теперь пылала праведным гневом. – Если моя обида не будет смыта, я брошусь в храм Единого, упаду на ступени и буду кричать о возмездии!

Вельможи возмущенно завертели головами: что еще надо этой сумасшедшей?

– Чем ты недовольна, женщина? – кисло поинтересовался Светоч, которому очень не понравилось упоминание о храме Единого. – Разве я солгал?

– Повелитель сказал правду. Ни одна мужская рука не коснулась меня. И все же я подверглась чудовищному унижению... – Нурайна осеклась, глубоко вдохнула воздух и с истинно трагическими нотами в голосе произнесла: – Меня вынудили провести ночь на мужской половине дворца!

Присутствующие содрогнулись: какими бы лизоблюдами ни были придворные, все же они оставались наррабанцами, и слова оскорбленной женщины взметнули в их душах целый вихрь чувств...

Орешку было наплевать, где устроили на ночлег Нурайну – да хоть на конюшне! Но он был актером до мозга костей и не мог оставить без поддержки реплику партнерши.

Встав с сундука, Орешек сделал несколько шагов к Светочу и обвел присутствующих глазами, полными недоумения и боли.

– Неужто правда то, что я услышал? – начал он негромко, сам не сразу поняв, что читает монолог из трагедии «Принцесса-рабыня».

 
Но неужели боги допустили
Столь гнусное попранье женской чести?
И небосвод не рухнул?
Не разверзлась Земля?
Не хлынули на сушу волны,
Разгневанные черным преступленьем?..
 

Он декламировал по-грайански, но присутствующие его поняли – даже те, что не знали иного языка, кроме родного.

Светоч опешил, заморгал, опасливо попятился. Можно подумать, человек ни разу не был в театре!..

* * *

Громоздкие носилки из черного бархата, доставившие Нурайну во дворец, теперь удалялись от дворцовой площади, чуть покачивая под своим пыльным пологом двоих грайанцев.

Орешек негромко, чтобы не слышали носильщики, рассказывал о своих похождениях в подземелье. Нурайна слушала с интересом, но в то же время перебирала разложенные у себя на коленях украшения из редчайшего светлого янтаря, привезенные из далекого холодного Уртхавена. Ожерелье, серьги, браслет, повязка для волос – все это было подарено Светочем в возмещение ущерба, нанесенного ее достоинству.

Когда Орешек замолчал, Нурайна поднесла повязку к своим темным волосам:

– Ну, как?

– Красота! – искренне ответил Орешек. – А ты умница: вовремя завизжала о своей женской чести. Будет на что нанять корабль на обратном пути. А то остались бы мы с красивой наррабанской брехней о благородном поведении Светоча!

– Корабль на это можно даже купить, – поправила его Нурайна. – Но почему – «брехня»? Повелитель сказал чистую правду!

И раздраженно забарабанила пальчиками по рукояти Альджильена (разумеется, меч ей вернули, иначе она так просто не покинула бы дворец).

Орешек от изумления даже не сразу нашелся, что сказать (а это бывало с ним крайне редко).

– Вей-о-о! – завопил он наконец так, что невольники чуть не выронили рукояти носилок. – Что, серьезно? Похитил, привез во дворец – и не это самое... не покусился?.. Ой, недотепа! Ой, пенек лопоухий! Верно говорят в Аршмире: не можешь любить – сиди и дружи!..

Нурайна выпрямилась (насколько позволил полог носилок), окинула Орешка одним из тех убийственно презрительных взглядов, которые так потешали парня со дня их первой встречи, и ледяным голосом отчеканила:

– Разве жалкая ворона с припортовой свалки может понять, что на душе у орла?

– Да не переживай! – снисходительно утешил ее Орешек. – Зря ты так о себе... Ну, не поняла ты его чувств – и не надо! Да и он, если подумать, не такой уж орел...

Нурайна гордо тряхнула волосами и отвернулась от ничтожного плебея, которому никогда не подняться до душевных высот истинной знати.

Орешек тоже отвернулся, пряча торжествующе-ехидную улыбку.

Оба еще не знали, что их ждет опустевший дом с распахнутой настежь дверью...