Текст книги "Мажор Vs Провинциалка (СИ)"

Автор книги: Ольга Цай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍49

Утром я проснулась от мерзкой трели будильника, Богдана рядом не было. Записка на кухонном столе гласила, что ушел на пробежку. И я не знала спал ли он со мной в кровати или провел ночь в гостевой спальне.

Я уже приняла душ, но не торопилась одеваться. Время еще есть. А я рассчитывала на примиряющий утренний секс. Сидя на кухне, в его футболке на голое тело, я потягивала свежесваренный кофе и ждала. И как только раздался звонок, я подлетела к двери со словами:

– Дан, тебе опять лень ключи….

Да так и замерла на полуслове.

– Дан еще на пробежке? – бесцеремонно оттолкнув меня, в квартиру вошла Ливанова Милана.

Я только кивнула. Голос отказал мне.

– Ясно.

Она скинула сапоги, пальто и прошла на кухню.

Деловито достала чашку из шкафа и запустила кофе-машину. Открыла другой шкафчик, взяла сахарозаменитель, высыпала его в чашку и убрала на место. Она явно знала четко, что и где лежит в этой квартире.

– Сделай одолжение, – обратилась наконец девушка ко мне, присаживаясь на стул, – там два варианта сахарозаменителя. Тот, что в коричневой упаковке – эритрит, он чуть дороже, – сделала паузу, – но дело не в деньгах, ты же понимаешь, – потом хмыкнула. – Хотя, откуда тебе понимать? Просто не всегда бывает в наличии. А гоняться потом за ним… Тебе, я думаю, по фиг, какой употреблять, поэтому там зеленый есть в пакетиках. Его пользуй.

Я молчала. А что я могла сказать? Она вела себя здесь как полноправная хозяйка и вещи тут ее лежат. Вот и сахарозаменитель…

– Женя, я тебя предупреждала, чтобы ты держалась подальше от Богдана? – она сделала маленький глоток кофе. – Предупреждала. И почему вы все такие тупые и не слышите меня? – устало вздохнула. – В общем, хочется тебе с ним тр*хаться, пожалуйста. У тебя есть еще полторы недели, хотя, может, и две, – благосклонно улыбнулась. – Дату еще не назначили.

– А что через полторы недели? – тихо спросила.

– А через полторы недели, милочка, у меня день рождения, на котором в близком кругу друзей и родственников Макаров попросит моей руки. Одним словом – помолвка у нас. Безусловно, мы не будем афишировать до окончания университета, но после госов планируем сыграть свадьбу.

И в памяти тут же всплыла картинка: на прошлой неделе я подкрадываюсь к Богдану тихонечко, на цыпочках и закрываю ладошками его глаза. Он смеется, опускает гаджет на диван рядом, а там на экране открыт сайт ювелирного магазина. Но рассмотреть толком не успеваю – он уже перехватывает мои руки и тянет на себя. А дальше из головы вылетает все на свете, включая увиденное мной. И только позже я вспомнила об этом, но задать вопрос не решилась. Не решилась, потому что дело это не мое. Но в душе хотела верить, что мое это дело, еще как мое! Ну, а коли так, не надо портить сюрприз на мой день рождения. А оно у меня уже скоро. Я-то дура позволила себе вообразить, что он готовится к моему празднику.

– И, кстати, дорогуша, – вторгся в мои мысли голос блондинки. – Забери, пожалуйста, свой дешевый лифак. Как такое вообще можно носить? – презрительно скривилась.

– Что? – непонимающе уставилась на нее.

– Ой, не делай вид, что не понимаешь, – закатила глаза Ливанова. – Богдан, все хотел тебе отдать… Погоди… Или он наконец-то отдал?

– Я не понимаю, о чем ты, – тихо ответила.

– Господи! – обреченно выдохнула. – Пошли.

Она поднялась со стула, вылила остатки кофе в раковину, по-хозяйски запихала в посудомойку чашку и направилась в спальню. Я же поплелась за ней.

Милана открыла гардеробную, верхний ящик с нижним бельем Богдана и засунув руку достала оттуда мой белый лифчик. Тот самый белый кружевной лифчик, что в первый вечер я потеряла. И откуда он у него? Она кинула его на кровать. Оглядела помещение, поморщилась.

– Надо будет после тебя, наверное, мебель здесь поменять. Но это уж с Даном мы потом решим. Или сразу квартиру продать? – задумчиво продолжала размышлять она. – Ладно. Мне пора.

И уже нацепив пальто, на пороге, она повернулась и произвела контрольный в голову:

– А поешь, кстати, ты не плохо. Богдан показал мне твое видео. Может, тебе на эстраду пойти? Там, правда, пробиваются одним местом, но Дан сказал, у тебя в этом талант.

Развернулась и покинула квартиру.

Показал видео. Показал видео. Оно есть скаченное у Дана, но откуда об этом знает Милана? Только, если он сам…

Я прошла на кухню. Села за стол, взяла в руки чашку с остывшим кофе и принялась отпивать мелкими глотками, пытаясь осознать и принять все произошедшее. Пытаясь убедить себя, что все, что не делается все к лучшему. Пытаясь уверовать в то, что мне не больно, а щемит в груди просто… просто потому что.

– Жень, ты проснулась? – услышала голос Богдана.

Странно, я даже не слышала, как он зашел в квартиру.

– Да, – сказала чужим, не своим голосом.

Он подошел, потянулся к моему кофе и сделал глоток.

– А чего остывший пьешь? – поморщился он.

Чмокнул в щеку и на ходу стягивая футболку, направился в душ.

– Женьк, сделай кофе. Хорошо?

– Хорошо.

Встала со стула, на автомате достала чашку, включила кофе-машину, но тут же одернула руку. На эту кнопку некоторое время назад нажимала своим наманикюренным пальцем Ливанова. Я оглянулась вокруг. Черт, да тут все ее. Это я тут в гостях. Я! Не она! Я сюда приходила на время. На потрахушки. А она тут хозяйка. Все показалось неправильным, грязным, мерзким. Это я влезла! Я лишняя! Не она! И помолвка… У них помолвка!

Ускоряясь, я как очумелая, ворвалась в спальню, срывая с себя футболку. Быстро впрыгнула с свои вещи, схватила злосчастный лифчик и побежала на выход.

А еще через несколько часов я садилась в поезд, который через сутки доставит меня в безопасное место, где я смогу попробовать зализать раны и собрать остатки себя в единое целое.

***

Наконец-то все прояснилось, – Ливанова удовлетворенно улыбнулась и откинулась на спинку сидения своего автомобиля. – Дааааа, Швед, а ты оказалась не так проста, как казалось на первые десять взглядов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Месяц, целый месяц Милана охотилась на пассию Богдана. Порой ей казалось, что все это выдумки ее воспаленного мозга. Но не может быть, чтобы он нигде не засветился со своей бабешкой. Но проходил день за днем, а Богдан отдалялся от нее, закрываясь на все замки. И даже периодический секс с ним, и тот, исчез из ее жизни. Милана прекрасно знала Макарова. Он не смог бы долго существовать без постельных отношений. Все его увлечения были на поверхности. Да и он никогда не держал свои похождения в секрете. Сколько было вечеров, когда в компании близких друзей он смеялся над всеми этими недалекими, тупыми, легкодоступными дурами. Милане было неприятно это слышать, но она стоически делала вид, что все в порядке, что так и должно быть. Она ценила, по-настоящему ценила то, что он воспринимал ее ни как очередную девку, а как друга. А какая платформа для отношений может быть сильнее, чем доверие, легкость и дружба? Спать он может с кем угодно, но итог будет один – рядом останется только Ливанова.

Вчера перед сном девушка получила сообщение от Риммы. «Добрая», «верная» подружка Римма. Видео было не самого лучшего качества, но вот героев на нем она узнала сразу же.

Снова караоке, но вот действующие лица другие – Швед и Дан. Вот они сидят за столом, а девка эта что-то вещает, Дан откидывает голову и хохочет. Вот он притягивает ее к себе и целует. Сердце болезненно сжимается при виде этой картинки. Он никогда сам не целовал ее на людях, не прижимал к себе, чтобы вот так вот. Хотя, нет… когда выпьет лишнего, тогда мог… Может, и тут он пьян? Видео прерывается. Она включает следующее. И понимает – ни фига Макаров не пьян. Швед, стоя на сцене, поет какую-то песню, камера приближается, изображение становится размытым, но и этого достаточно, чтобы увидеть, как ее Дан смотрит на эту. Вновь в кадре Швед, и она не сводит с него глаз. А потом отдает микрофон ведущему, спускается со сцены. Дан тут же встает с кресла, обнимает ее и долго целует, а после берет за руку и уводит. Не надо быть гением, чтобы понять куда и зачем они поехали. С Миланой Макаров никогда не был таким. Вся инициатива всегда исходила только от нее. Но он был с ней и это давало надежду на то, что Дан останется с ней, будет только ее, пусть не сейчас, но позже – да. А теперь это убогое видео забирает у нее все мечты, забирает у нее парня. Что ж, это мы еще посмотрим!

Следом прилетело сообщение от подруги:

– Не стоит благодарности. Надеюсь помогла.

С математикой у Ливановой был полный порядок и, соединив воедино все факты, которые имелись на руках и, прибавив к двум два, она получила верный ответ. Ну, а встреча на ступенях универа сто лет назад со злым Строгановым привнесла лишний бонус в ее копилку для ликвидации Швед.

– Эй-эй, ты чего, Строганов? – удивленно уставилась она на Андрея, когда тот выбегая из здания университета, чуть не снес ее.

– А? Прости, Милан, – раздраженно выдохнул.

– С тобой все в порядке? Выиграли же вроде, так чего такой злой?

– Да, Макаров. Бесит!

– Что Макаров? – тут же обратилась вслух девушка.

– Тоже мне идеал, мать его! – зло сплюнул под ноги.

– Что случилось? Ты толком объяснить не хочешь? – начала терять терпение Милана.

– А это он пускай тебе объяснит, какого хрена он на меня взъелся из-за бабы.

– Какой бабы?

– Да хэ зэ. Видео сегодня выложили – поет она там. Я просто спросил, кто такая. А его потащило.

– Швед? Ты про это видео? – напряженно спросила.

– Ну да. Видела?

– Кто ж его не видел? – ехидно проговорила.

– Я, блять, всего лишь спросил, кто такая, прикинь, – вновь повторил парень. – А этот дебил…. Да ладно, – потер устало шею. – А сам у Ромыча-то видос этот попросил перекинуть, – хмыкнул. – Запал, так и надо было сказать. – потом осекся, сообразив кому все это вывалил и, бросив скомканное «пока», поспешил удалиться.

– Пока, – произнесла задумчиво девушка в пустоту, Андрей уже скрылся из виду.

Но поверить в то, что эти двое вместе она никак не могла. Наблюдала за ними в универе. Высматривала Богдана на парковке. Но все без толку. Они явно не вместе. Как теперь выяснилось, она ошибалась.

50

Богдан вышел из душа. В квартире пахло кофе, а еще стояла звенящая тишина.

– Жень? – позвал, но ответа не получил.

Глаза выхватили футболку, что валялась рядом с кроватью. Хм, странно. Это не характерно для нее. Прошелся по комнатам. Не в силах поверить в то, что она просто так ушла, все-таки вышел в прихожую – ни кроссовок, ни куртки.

– Что, черт возьми, происходит? – сказал вслух.

«Абонент вне зоны…» – услышал в ответ на набранный номер телефона Женьки.

Она ушла. И не просто ушла, а еще и телефон отключила. Обиделась за то, что вчера накричал? Но Богдана, действительно, вымораживало то, что каждый встречный-поперечный держит его за тупорылого мажора. Но больше всего его задело то, что и Женя туда же.

И ведь никто не знает, какого это соответствовать. Какого это держаться в лидерах и быть все время первым. А потому что по-другому нельзя. Потому что много глаз следят за тобой, наблюдают. Твоя победа воспринимается как должное. А любая неудача – расценивается, как крах вселенского масштаба. То, что прощается другим и считается не более, чем досадное недоразумение, в его случае является предметом разбирательств и осуждений.

Деньги. Да. Безусловно, без отца не было бы того размаха, к которому он привык. Но у него есть и свои источники дохода. И надо сказать весьма неплохие. Безбедное существование они уж точно ему обеспечат. Спасибо бабушке по маминой линии – оставила немаленькое такое наследство, в право владение которого, согласно завещанию, он вступил еще в восемнадцать лет.

Но он не уповает только на это, он хочет большего. Хочет реализоваться сам. И именно поэтому по учебе фигачит много, очень много, с тех пор, наверное, как помнит себя. Вызывая безусловную гордость у отца. Но делает он все это для себя. Спасибо папе! Воспитал самодостаточным, непробиваемым и эгоистичным сукиным сыном. Макаров точно знал, какой он и не строил напрасных иллюзий вокруг своей персоны, и с радостью разрушал оные у других. Жестко разрушал, не подбирая слов. Наотмашь. И только со Швед, с той самой Швед, с которой можно быть самим собой, с той самой Швед, которая принимала его таким, какой он есть, без розовых соплей, он почему-то не хотел быть грубым, боясь причинить ей боль.

– Где же ты, малышка? – спрашивал он в сто восьмой раз, набирая ее номер, и в сто восьмой раз прослушивая механический голос.

«Женя, у тебя все в порядке? Ты куда исчезла? Перезвони мне», – написал сообщение.

Спустя полчаса ответа он так и неполучил. Как и не появилось заветное сообщение о том, что Женька в сети.

Богдан чувствовал, что прилетела какая-то жопа. Только вот откуда и почему, этого он не понимал. Слишком внезапно, слишком резко она исчезла.

Плюнув на всю осторожность, на тотальную секретность, Богдан влетел на паркову универа, бросил машину и бегом взбежал по ступенькам наверх. У ее группы проходила лекция по экономике. Не дожидаясь перерыва, открыл дверь, быстро окинул взглядом аудиторию. На вопрос преподавателя о мотивах такого поступка, извинился и попросил ненадолго отпустить Зою. В популярности и практически незапятнанной репутации есть свои плюсы. Зое разрешили ненадолго покинуть аудиторию, но разговор результата не принес. Девушка сегодня подругу не видела, и в общаге та не появлялась. Через пятнадцать минут он стучал в комнату Швед, вызывая недоумение на лицах проходивших мимо аборигенов. Но ему было все равно. Плевать на то, что подумают. Плевать на то, что узнают. Черт с ними, пусть знают. Так даже лучше!

– Чего колотишься? – услышал голос проходившего мимо очкастого парня. – Нет их. Видел, как Прокопенко в универ топала, – и пошел дальше по коридору.

– А Швед? – крикнул вдогонку.

– Не знаю, не видел, – пожал плечами и двинул дальше.

Визит в кафе так же результатов не принес. О ней никто, ничего не слышал со вчерашнего дня. Она просто исчезла.

Богдан не выпускал телефон из рук и реагировал на каждое входящее сообщение, ожидая, когда придет информация о том, что она в зоне действия сети. И он дождался. Тут же набрал ее номер, но она отклонила звонок. Мать вашу, просто отклонила. Сделал вторую попытку – результат тот же. Да что вообще происходит?! Сообщение, что прилетело к нему должно было бы внести ясность. Но оно лишь взорвало его мозг. Богдан по пятому кругу вчитывался в несколько строк, пытаясь уловить подтекст. Но слова оставались просто словами, и не поддавались никакой иной трактовке.

«Богдан, прости, что ушла вот так вот. Но лучше так расстаться, чем пускаться в никому ненужные объяснения. Все было прекрасно. Но наши отношения подошли к логическому завершению. Спасибо за все».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍51

Я действовала на автопилоте. Я все видела, все слышала, все осязала, но, будто, фоном, будто, не со мной все происходит, будто, смотрю какой-то фильм, и все ощущения главных героев проходят через меня, но ко мне не имеют никакого отношения.

Я никого не винила. Винить некого. Да и о чем может быть речь, если формат отношений был изначально понятен, изначально я заключала сделку, понимая, что приобрету. Меня никто не обманывал, мне никто и ничего не обещал. А то, что я вычленяла для себя из фраз, взглядов и улыбок Богдана было лишь моим неуемным глупым воображением. Я изначально знала какой он, знала, что все происходящее не было романом или любовью до гроба. Лишь секс и удовольствие на пике возможного. Это был мой выбор и только мой.

Допускала ли я мысль, что Ливанова лжёт? Нет. Нет, потому что предупреждала она. Нет, потому что они давно вместе. Потому что они вдвоем – это правильно. Как правильно и то, что я не пара ему. Ведь легко можно было поверить в то, что сказка про золушку, может, воплотиться в жизнь. Легко можно было открыться целиком и полностью ему. И даже начать бороться за нас. Все это можно было сделать легко. Однако, финал в сказке и в жизни, к сожалению, был бы разным. В любом случае разным.

Мне было страшно. Все то время, что мы встречались мне, действительно, было страшно. Страшно, что узнают и отберут. Страшно, что его увлечение мной недолговечно и поверхностно. Страшно поверить в реальность происходящего. Страшно за саму себя. Я, как могла, пыталась оградить себя от последствий этого романа. Как животное, что чуя опасность, пытается сохраниться, чтобы выжить. И быть может, только поэтому я сейчас еще способна действовать.

Верила ли Богдану? Нет. Я не верила ему. Нет… снова ложь. Я верила, я хотела верить! Но не могла. Наверное, это связано с началом нашего общения и слишком резкой переменой его отношения ко мне. А быть может, это все проклятые стереотипы, что вбивались историями из СМИ.

Жалела ли я? Наверное, нет. Я благодарю Богдана. Благодарю за то, что показал, как это может быть. Благодарю за то, что дал мне этот месяц кратковременно призрачного счастья. И теперь я совершенно точно на меньшее не соглашусь. Осталось только самой поверить во все это! Осталось только заставить поверить в это глупое сердце, что болезненно ныло. Поверить душой, что собралась в адский ком в груди и не давала продохнуть.

Плакала ли я? Нет. Ни одной слезинки не пролилось с момента, как я покинула Богдана, его квартиру. Ни одной!

До той самой ночи, когда я засыпала в своей бывшей детской комнате, в родительской квартире, обнимая меховую декоративную желтую подушку. Вот тогда, я вцепилась зубами в уголок одеяла, чтобы никто не услышал. Не услышал, как меня раздирает на части. Как мне больно дышать. И я орала, орала от этих ощущений, громко надрывно, на пределе своих сил. Но вот крик тот был безмолвным. А потому что никто… никто и никогда… никогда не узнает о том, что я безродная, провинциальная девчонка влюбилась без памяти в парня, что является предметом мечтаний многих и многих. В парня, который сочетает в себе не сочетаемое. В парня, который сам того не ведая, разрушил меня до основания.

Перед отъездом я позвонила и отпросилась у дяди Васи. Спасибо этому потрясающему человеку – не лишил меня работы. Я не стала ничего говорить Зое, не было сил вести задушевные беседы или врать о причине моего отъезда.

И только, когда прошло два часа после того, как поезд тронулся с перрона, я набралась смелости и включила мобильный. Количество пропущенных вызовов от Макарова, Зои, Пети и других ребят меня поразило. Особенно от Богдана. Я понимала, что он шокирован моим внезапным исчезновением. Так же, как осознавала, что это ненадолго.

Судя по всему, он обманул меня и не прекращал общения с Миланой, раз она знала такие нюансы, как видео или мой лифчик в его ящике. Но, когда он умудрялся с ней встречаться, если все его дни были расписаны? А впрочем, долго ли умеючи. Но прервав на полпути анализ, я тут же перепрыгнула на концовку – мы расстаемся, на этом все. Сейчас я пока могу уйти. Пока еще могу не превратиться в жалкую девчушку, одну из тех, что судорожно ловят знаки его внимания.

Чирканула Зое, что через неделю буду, и тут мой телефон ожил. На экране высветилось: «Макаров». Отклонила. Но он вновь перезвонил. А я снова нажала кнопку "отбой". И тут же отправила ему ответное сообщение, после чего отключила телефон и устало откинулась назад. На эти пару строк я отдала последние душевные силы.

Я вышла на своей станции. Окинула взглядом перрон и грустно улыбнулась. Прошло два месяца с тех пор, как я с кипятильником в руках, с надеждами на будущее, с энтузиазмом и верой во все лучшее садилась в вагон поезда, отправляясь в свою новую, такую долгожданную жизнь. Два месяца. А будто полжизни. Нацепив пластмассовую улыбку на лицо, я двинулась в сторону отчего дома.

Безусловно, родители были удивлены моим появлением на пороге в разгар учебного семестра. Быстро успокоив их, что не отчислена, а просто соскучилась, я ретировалась в свою комнату под предлогом усталости от дороги. Мышцы лица свело от искусственной радости и даже, зайдя в комнату, не сразу заметила, что продолжаю тянуть улыбку.

Прошло шесть дней. Я бы соврала, если бы сказала, что они пролетели незаметно. Каждый день тянулся невыносимо долго…без него. Я тосковала до боли, до синяков под глазами, до впалых щек. Но каждое утро, нехотя отдирая себя от кровати, надевала неизменную, заученную улыбку и делала вид, что живу.

Говорят, что родные стены помогают. Наверное, да. Спустя неделю, стоя на вокзале в ожидании поезда, я наконец-то смогла принять себя без него, и выстроить хрупкий план существования без Богдана.

Папа проводить не смог. Так что мы с мамой тащили за две ручки тяжеленную клетчатую сумку, нагруженную соленьями, вареньями и еще всякой всячиной. Ох уж это мамино «еще чуть-чуть этого и этого положу».

– Жень, я переживаю, как ты там дотащишься?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Мам, как-нибудь.

– Да она неподъемная, – выдохнула она, когда мы опустили сумку на перрон перед вагоном.

– Друзьям позвоню. Встретят. Не переживай, мамуль, – обняла и поцеловала ее в щеку.

– Жень, – чуть замялась, выдохнула и продолжила, – когда-то у тебя в детстве был любимый двухколесный велосипед. Зеленый такой, помнишь? Там еще дополнительные колесики были.

Я в удивлении уставилась на маму. К чему это она? Помнила смутно, но кивнула.

– Да, что-то припоминаю. Только вот, куда делся он, не помню.

– Ты очень любила его. Готова была на нем кататься даже зимой, – тихонько засмеялась мама, качая головой. – Когда купили, тебя было не усадить на него. Ты так боялась. Ух! А потом, когда поняла, что на четырех колесах ты не упадешь, начала гонять. Потом папа снял дополнительные колесики и учил тебя кататься на двух колесах. Ой, как ты плакала! Помню, в шкафу отыскала эти дополнительные колесики и просила папу обратно приделать их.

Я кивала, не понимая к чему мама клонит, но не перебивала. Странный разговор.

– А потом ты научилась держать равновесие. И стала гонять так, что я аж за сердце хваталась. Помню, ты мне показывала, как можешь, не держась за руль, ездить, – засмеялась она и вновь покачала головой. – Но как-то мы пришли в магазин, оставили велосипед у входа и его украли. Ох, как же ты ревела. Тебя было ничем не успокоить. Помнишь, что я тебе сказала тогда?

Я отрицательно качнула головой.

Мама посмотрела на меня в упор, на ее губах играла немного грустная улыбка.

– Доча, скажи спасибо велосипеду. Скажи спасибо за то, что он был в твоей жизни. За то, что научил тебя кататься, держать равновесие. Скажи спасибо за то, что подарил минуты, часы счастья и ветра в ушах. Скажи спасибо и отпусти. Не жалей ни о чем, просто отпусти. Будет в твоей жизни другой велосипед. И потом, через год мы тебе купили другой велосипед.

Она помолчала.

– Жень….дочь, я не знаю, что у тебя стряслось. Но я твоя мама, я очень тебя люблю и вижу, что что-то тебя гложет. Ты не рассказываешь, значит, не готова. Может, потом, когда-нибудь… Но просто помни, иногда надо сказать спасибо и отпустить ситуацию.

Под конец ее речи я не выдержала и разревелась. Мама обняла меня, успокаивающе гладила по голове и тихонько приговаривала:

– Все будет хорошо, доча, все будет хорошо.

И в этот самый миг я поверила, я уверилась в том, что все, действительно, будет хорошо.