Текст книги "Последняя из рода Леер - 3 (СИ)"

Автор книги: Ольга Ильина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Ух, как ее проняло, даже сквозь красивое обличье темная сторона проскальзывать начала. Так, пора заканчивать этот цирк. Я резко развернулась и бросила в нее заклинанием, затем еще одним, и еще, которые она с поразительной легкостью отбила, попробовала светом, тоже не действует, но и она не спешила отвечать, так, только связующие заклятья применяла. Почему? Выяснить не удалось. Акмар объявился и в отличие от своих марионеточных дружков, этот был в полном уме.

– Какого… вы кто? – спросил он, и эта тварь на него переключилась, вот теперь я могла видеть, как тьма проникает в человека. Она словно окутывает его, ищет лазейку, бьет в грудь, туда, где сердце бьется о грудную клетку, и если находит отклик, то впитывается вся, без остатка. А вот как ее достать, я не представляла. Акмар повернулся ко мне и весь белок его глаз заполнился чернотой.

– Схвати ее.

Он попытался. И так же, как с Лаилэ, одно прикосновение ко мне, вызвало страшный крик и ожог на руке барона. Он завыл где-то под кустом в таком отчаянии, что мне стало даже его жаль. Особенно после того, что я видела. Пусть он был недобрым, жестоким, полным злобы, но не тьмы. Этой, разъедающей остатки человечности твари в нем не было.

– Мы остались одни.

– Это ненадолго, – ответила ведьма, но ко мне подходить опасалась.

– Зачем вам камень?

– Какая любопытная девочка. Хочешь знать? Тебя прямо распирает, не так ли? Секреты, секреты, а ты как пешка идешь, не зная куда.

– Пустые слова от сумасшедшей старухи. А я бы хотела увидеть хозяина.

– А не боишься? Ведь этой встречи ты можешь не пережить, – улыбнулась она, а потом радужка ее глаз медленно стала затягиваться и я увидела глаза тьмы и любопытство в этих самых глазах.

– Кто ты?

– Кто я? А разве ты не знаешь? Я людские пороки, их извращенные желания, их самые темные стороны, я есть и в тебе.

– Что тебе нужно?

– То же, что и тебе, только совсем с разной целью.

– Открыть врата?

– Умная девочка, – усмехнулась тьма в лице девушки.

– Зачем?

– Это воля хозяина, того, кто предательством впустил меня в ваш мир.

Хозяина? Значит ли это, что тьма всего лишь ручная шавка кого-то посильнее?

– Зачем тебе я?

– Ты… бесполезна сейчас, но когда завершится слияние…

Тьма замолчала, а радужка девушки вернула прежний цвет, а потом она подошла ко мне и прошептала: «Когда-нибудь мы снова встретимся, и я попробую тебя на вкус».

Внезапно ведьма присмотрелась так, словно видела меня впервые, ощерилась, как животное, принюхалась, а потом схватила меня за руку. И в этот момент ее откинуло от меня на добрые двадцать метров. Не долго думая, я кинулась бежать.

Но не успела. Ведьма применила заклинание и повалила на землю. А потом подошла ко мне и зашипела:

– Отдай.

– Что отдать?

– Отдай браслет.

– У меня его нет.

– Врешь, гадина. Я чую его.

– Это ты ослепила Нэйну?

– Отдай. Отдай.

Вот теперь в ней не осталось ничего человеческого. Только жажда, бурлящая в глазах, желание забрать, а еще страх моего прикосновения. Я усмехнулась. А ведь это хороший шанс. Как я там говорила: «отыщи меры воздействия и бери, что хочешь или задавай нужные вопросы».

– Отдай, отдай, – шипела она.

– Ответишь на вопрос, отдам.

Ну же. Давай, соглашайся. Давай же.

– Какой вопрос?

– Зачем ты ищешь камень?

– Отдааай.

– Зачем? – надавила я.

– Еще одна ступенька к открытию врат.

– Что еще нужно. Отвечай.

– Заклинание, второй кусок камня, браслет, мертвый атами и твоя кровь, – выплюнула она и снова застонала, – Отдай.

– Это все? Я жду.

– Еще карта подземных ходов.

– Что у вас есть?

– Заклинание и второй кусок.

– Где?

– Отдай, ну отдай же.

– Где?

– В Легории. Все в Легории. Отдай.

– Сейчас. Дай достану. Он у меня в сапоге припрятан, – ответила я, слабо представляя, что вообще собиралась делать. Эта гадина искала браслет. И очевидно, это она вырезала глаза Нэйне. С каким бы удовольствием я сделала с ней то же самое. Но предоставлю эту радость Кариму. Надо только метку поставить и тогда мы найдем ее где угодно и когда угодно.

Но когда я уже сформировала заклинание, чтобы вплести в ее след свою метку, появился барон и кинулся на меня. Заклинание пролетело мимо, а он схватил девушку за плечи и оттолкнул.

– Беги, быстро, – скомандовал он почему-то мне и заслонил от разъяренной ведьмы.

– Ты меня обманула!

– Ну, прости, нет у меня твоего браслета, а если б и был, то фиг бы ты его получила, стерва.

И я побежала, так быстро, как только могла. Впрочем, убежать далеко я не успела, точнее не дали. Само небо заискрилось, и пространство прорезали порталы, из которых вышли не меньше дюжины ищеек, во главе с моим давним знакомым, Петрисом. Они бросились в чащу, а я устало привалилась к сосне. Уселась прямо на землю. В висках стучало, а значит, скоро меня снова ждет переход в Адеон. Вот Азраэль обрадуется или наоборот. Я уже не знаю, что мы оба чувствуем. Вся эта связь, постоянная борьба с собой, я устала от этого. От всего устала. Хотелось просто лечь и заснуть годов этак на пять. Как та царевна, которая веретеном укололась. Мне бы хотелось…

– Ну, здравствуй, старая знакомая, – проговорил Петрис, присаживаясь рядом, на корточки, – Холодно, на земле-то сырой.

– Переживу.

– Очередной заговор раскрываем?

– Есть такое, – хмыкнула я.

– И что на этот раз?

– Расскажу, если пообещаете в департамент не тащить. Я, знаете ли, не очень люблю все эти казенные кабинеты. Мне бы домой, отлежаться.

– Ох и хитрющая ты девка, – хмыкнул Петрис, – И откуда только взялась такая?

– Так из Меренских лесов, вы что, забыли?

– Был я там, и с матерью твоей разговаривал.

– Не поверили, – догадалась я.

– Не поверил. Уж слишком ты на аристократку похожа.

– Да что ж вы заладили, – плюнула я, – Аристократка, аристократка.

– Ладно, не заводись. Лучше расскажи, что знаешь.

– Да что рассказывать? Я здесь травки для своих зелий собирала, а тут стихии учуяла. Пересечение.

– Сколько? – заинтересовался мужчина.

– Три.

– Да не может быть, – воскликнул он.

– Сама в шоке.

– Покажешь место?

– Покажу, если вы меня проводите, а то, после такого приключения, что-то ножки не держат.

– Представляю, – ответил он и вытер платком мою разбитую губу, – Уверена, что не хочешь к нам в департамент? Нам такие специалисты очень нужны.

– Вы же знаете, господин следователь, не умею я за столом сидеть, да отчеты писать. Я вольная птица.

– Скорее феникс, тот, что из пепла возрождается.

Я не поняла тогда, почему он это сказал, да возможности спросить не было. Его ищейки вернулись. Ведьма скрыться успела, а значит, нам еще придется столкнуться на жизненной дорожке, потому что ни я ее в покое не оставлю, ни она меня. Акмара схватили, но как человеку, предъявить ему было нечего. Его сразу к лекарям отправили, а меня тьма в его глазах тревожила, а еще вопрос, почему он тогда меня спас? И он ли это был?

А вот за источник я переживала, точнее за лесовика, который рискнул показаться на глаза ближайшей ведьме, которую нашел, и попросил вызвать ищеек. Ради меня. И я представляю, чего это ему стоило.

– У меня к вам просьба, – проговорила я, наблюдая, как радостно рассматривают источник ищейки Петриса. Как дети, ей богу, – Вы не могли бы источник в ведение одной магиане отдать? Из Велеса.

– Уж не Эльвиру ли ты в виду имеешь?

– Вы знакомы? – удивилась я.

– Было дело, а ты, девонька, ее откуда знаешь?

– Вы забыли, что я из Меренских лесов, да еще с неплохим потенциалом. Пробовала в академию поступать.

– И не взяли?

– Взяли, только в тот год мама прихворала, пришлось отказаться и за ней ухаживать, – нашлась я с ответом. Не люблю лгать, но тут уж ничего не поделаешь. Ложь во спасение, как говорят, не хуже горькой правды бывает.

– Так отдадите?

– Боюсь, что это не мне решать, но я постараюсь сделать все, что смогу.

– Вы чуете? Это место волшебное.

– Да, источник.

– Я не про источник говорю. Про лес. Это лес волшебный, и хозяин этого леса замечательный. Жаль будет, если их обоих не станет. А Эльвира, она справедливая, она все сделает как надо. И лес сохранит и источник спрячет, – проговорила я и подмигнула выглядывающему из кустов дедушке Василию. В этот момент я решила, что костьми лягу, а лес погубить не дам. Никому. Ни злу, ни людям.

– Странная ты, девонька, – усмехнулся Петрис.

– Мне говорили.

– Почему источник тебе не помогает? Может, лекарей позвать?

– Эх, лекари в моем случае не помогут. Мне другая сила нужна. Помогите встать.

Петрис помог, причем за ту руку схватил, на которой колечко мое обреталось. И как назло, я перчатки забыла на камне у ручейка. Это все слабость. Совсем меня путает. И ведь никогда не снимаю их, тем более при людях. А тут нате вам. Петрис и вцепился.

– Занимательное колечко у вас, госпожа травница, – пробормотал он, силясь вспомнить, где же подобный узор видел, – Странный рисунок. Почему-то кажется, что у него комплект должен быть. Браслет.

А вот теперь я вцепилась в его слова, как волкодав.

– Видели где-то подобный?

– Да. У своей ученицы. Нет, очевидное сходство.

А я ведь тоже когда-то видела этот самый рисунок, только не обратила внимания, а вот теперь, когда Петрис заметил, поняла. Подружка Милы. Та самая, что тогда в таверне хотела о почтовике выяснить. Удивительное совпадение, а может, и не совпадение вовсе, а своеобразный план судьбы, играющей с нами, словно с пешками на шахматной доске, переставляющей нас туда, сюда, сталкивающей друзей и врагов, выписывающей своеобразную картину нашей жизни. Только не верю я, что все за нас предопределено. Было бы так, я бы в земле лежала или давно замужем была за Азраэлем. А так, я жива, свободна, немного нездорова, но и это поправимо и мой жизненный путь только начинается, а судьба… ей еще не раз придется переставлять в спешке фигуры, чтобы одна упрямая девчонка-побратим не разорвала своими действиями целостность намеченной картины мира.

Глава 18

Когда я появилась, он стоял ко мне спиной. В парадном костюме настоящего сына Адеона.

– Что за праздник?

– Ты действительно хочешь знать? – глухо спросил он, но так и не обернулся.

– Хочу. Никогда не видела тебя таким нарядным, хотя нет, видела. На празднике Черной луны. Но я тогда мало что запомнила.

– Сегодня праздник благословения.

– Погоди, а разве он не летом празднуется?

– У этого праздника всегда разное время празднования. В этом году в ноябре.

– Ты пойдешь?

– Только потому, что так надо.

– Я бы тоже хотела, – почему-то проговорила я. Тот праздник был удивительным и таким счастливым, а этот наполнен грустью и сожалением. Но он встрепенулся.

– Ты можешь.

– Я всего лишь призрак, забыл?

– Но иногда ты можешь становиться материальной.

– Это опасно, тебе не кажется.

– Я готов рискнуть.

– Почему?

– Чтобы понять самому и заставить понять тебя.

– Я не понимаю.

– Я принесу платье.

– Азраэль, это глупо. Я не пойду.

– Ты же сама сказала, что хотела бы этого. Так почему нет? Сейчас тебя едва ли кто-то узнает. Уж слишком ты отличаешься от той, какой была пять лет назад.

– Это безумие, – ответила я, а сама уже загорелась идеей, желанием и надеждой. Совсем маленькой и крохотной. А потом поняла, что меня уже ничто не сможет остановить, и кивнула. Азраэль отсутствовал недолго, несколько минут, но то, что он принес… было самим совершенством.

– Платье моей матери.

– Почему ты хранишь его? – спросила я, касаясь фиолетового шелка рукой.

– В этом платье она хотела выйти замуж за моего отца. Цвет ее народа. Я не рассказывал, но моя мать была украдена с Белого острова, вывезена оттуда со множеством таких как она девушек и продана в морийское рабство. Отец был покорен ее красотой. Поэтому выкупил и сделал своей игрушкой. Я ненавидел его за это.

– Она была рабыней?

– Да. И он не пожелал освободить ее даже тогда, когда она подарила ему сына, даже когда стала не нужна.

– О, Всевидящая…

Я не смогла сдержать слез, и сейчас они падали на фиолетовый шелк, потому что знала, какая страшная участь постигла его мать.

Тогда маги еще не научились делать татуировки, не убивающие раба, если погибал хозяин. И для живого существа такая смерть, сама по себе была ужасной, но то, что случалось с душой. Даже там, за гранью, душа раба была соединена с душой хозяина. И если он попадал в чистилище бездны, то и душа раба, какой бы чистой и светлой она не была, оказывалась там же. Страшная смерть, страшная боль от осознания, какая участь постигла эту бедную женщину и страшная магия, порождение чьего-то безумства, способная сотворить такое зверство.

– Как ее звали?

– Амелия. И мне жаль каждого дня, не проведенного с ней. Отец даже это у нас отнял, тогда как Рейвен получал все.

– Он тоже потерял мать.

– Она хотя бы у него была. Была с ним все то время, а меня обливали презрением каждый раз, когда я оказывался рядом.

– Это не оправдывает тебя. Твою ненависть к брату.

– Да, может быть. Но я всегда буду его ненавидеть, так же, как и он меня, когда поймет, что я сделал. И не посмеет напасть. Будет гореть в этой своей агонии, не в силах ничего изменить. Потому что, ранив меня, он ранит тебя. Зато я смогу даже убить его, если захочу, и он будет стоять как овца на закланье и ничего не сможет сделать.

– Зачем ты все это говоришь?

– А разве не поэтому ты не бежишь сейчас к нему с криками, что жива? Боишься, что он станет еще больше уязвим или того, что он смирится. Отпустит тебя.

– Еще слово и я уйду, – проговорила я. Да, он все знал, даже больше, чем я сама. Вывернул наизнанку все мои страхи, все те причины, заставляющие прятаться от самых близких людей. Не потому что я боюсь, что безликие начнут охоту за ними, хотя и это тоже, а потому, что завершив слияние, я дам Азраэлю огромную власть не над собой, над Рейвеном. Потому что будь все иначе, разрывай его те же чувства, и противоречия, я бы отпустила, я бы не посмела выступить против соперницы из страха ранить его. Мне безразлична была моя судьба, но очень важна его жизнь. И если он также любит, как раньше, то и для него моя жизнь будет важнее собственной. Именно поэтому я так хотела разорвать связь и найти Гвинерву. Спросить у нее, как ей это удалось. И надеялась, что ее браслет мне поможет в ответах. Тогда, четыре года назад мне было важно это, но что важнее? Открыть врата, тогда я должна завершить слияние, или обезопасить Рейвена и разорвать связь, пока она не стала полной. Два пути, две возможности, два шанса и две проблемы, на которые я не могла найти ответов. Разве что…

– Хорошо. Я пойду с тобой на праздник благословения.

Когда я вышла из ванной комнаты в платье Амелии, то Азраэль застыл от восхищения. Подошла к зеркалу и улыбнулась. Он был прав, женщина в отражении и та самая неловкая девочка подросток отличались как небо и земля. Хотя я бы предпочла ту. Оставался последний штрих, серая пыль. Единственное средство, способное размыть очертания, сделать меня почти незаметной. По крайней мере лицо.

– Это ужасно, – поморщился Азраэль, когда я нанесла последний слой на шею, – Ты все испортила. Никто не поверит, что я мог увлечься такой невзрачной серой мышью.

– Тогда, может, я тут останусь?

– Ну, уж нет. Ты хотела доказательств, и ты их получишь, – ответил он и потащил меня к выходу, схватив за руку.

– Каких еще доказательств? Это ты вроде хотел что-то понять.

– Что ты меня любишь, – огорошил он, заставив брови взлететь вверх.

– Вот это самомнение, – хмыкнула я и вырвала руку, чтобы первой направится к заветному залу. Мы появились, когда чудо только начиналось, и ритмичная мелодия, полная магической силы, отдающаяся в глубине, ударила по венам, заставляя кровь буквально вскипать от напряжения. Свет еще не погас, поэтому я успела заметить многих знакомых, а вот моей четверки не было, зато была та, кого я хотела сегодня поймать и поговорить, пусть даже рискуя раскрыть себя. Впрочем, я не сомневалась, что она прекрасно знает, что я жива. На то она и чертова провидица.

А потом свет погас, и я влилась вместе с другими девушками в круг танцующих. А потом он взял меня за руку, нашел в темноте, и возникла первая вспышка.

– Это невозможно, – прошептала я, все еще не до конца понимая смысла происходящего. Я не могу его любить, он враг, убийца, подонок и угроза, однако магия такого рода не умеет лгать, а значит, сердце любит, не так, как его, потому что от его сияния слепило глаза, и мое совершенно терялось в этом свете, но любило. И от этого становилось больно и страшно.

Я вырвала руку и протолкнулась сквозь толпу, чтобы наткнуться на кого-то и вот тут вторая вспышка и всеобщий шокированный вдох. Ну, еще бы. Теперь я не сомневалась, что как бы моя душа и сердце не любили Азраэля, это ничто по сравнению с моими чувствами к наследнику. А значит, все правильно. Так как надо. Хотя нет, не надо. Слишком рано и опасно.

– Вот черт! – пробормотала я и растворилась в воздухе.

* * *

Наследник смотрел на город и раздающиеся вокруг громкие возгласы, мелькающие вспышки чьей-то любви и не чувствовал ничего. Странное состояние. Словно тебя нет, только разум и оболочка. И сердце бьется ровно и размеренно. Уже давно. Почти четыре года.

– Красиво? – проговорил Акрон из глубины комнаты.

– Обычно, – ответил наследник.

– Жаль, я надеялся, тебя тронет эта картина.

– Почему? – полюбопытствовал он. Хотя ответ был абсолютно безразличен, – Четыре года не трогало, а теперь должно?

– Мне просто страшно видеть, во что ты превращаешься, и я ничего не богу сделать. Скоро ты совсем разучишься чувствовать хоть что-то.

– Разве не этого хочет совет? Да и Макс, и Регина. Все. Чувства, они заставляют нас терять разум, ошибаться, принимать неверные решения.

– Их отсутствие превращает тебя в того монстра, которым был твой отец.

– Им двигала ярость.

– Вначале, когда он ломал тебя, да. Но в конце, когда он открыл врата, когда убил Эллая и твою мать заодно, это была машина, бесчувственная, пустая оболочка, идеальное тело для тьмы.

Наследник не ответил. Но Акрон и не ждал. У них были уже эти разговоры, не раз и не два. Постоянно. И всегда с одним результатом. Полное отсечение чувств. Полное безразличие.

– Пойдем на праздник, сделай это хотя бы ради меня. В последний раз.

Он не знал, почему просил об этом, не знал, зачем, но сегодня он чувствовал, что так надо, что это необходимо им всем. А еще он чувствовал, что это последний раз, когда можно будет до него достучаться. Несколько месяцев назад он был живым, да – раненым, да – измученным, полным горя и отчаяния, но живым. А после Свера, после разговора с Региной в нем словно сломалось что-то. Тогда он впервые почувствовал холод, исходящий от него. Страшное зрелище. Не чувствовать ничего рядом с другом. Даже боли.

Он думал, что Рейвен откажется, но тот согласился. Безразлично посмотрел на друга и согласно кивнул.

В зале уже кто-то светился и Акрон чувствовал то ликование, которое пронзало мужчину, и страх, и досаду девушки. Он не видел эту пару, но уже был заинтригован, а потом они вошли в темноту, и случилось невообразимое. На них кто-то налетел и тогда в наследнике взорвались все те чувства, эмоции, желания, которые он так долго хоронил, побежали по венам и выплеснулись наружу в таком ярком свечении, что Акрон зажмурился, да все они почти ослепли. Да и девушка сияла не менее ярко, словно два солнца, словно две половинки одной души или ли-ин у побратимов. А еще он чувствовал глухую ярость с другого конца комнаты и не успел разобраться, как обладатель столь сильных эмоций скрылся в портале, да и девушка…

– Вот черт! – Донеслось до Акрона странное ругательство, а потом сияние прекратилось, погрузив всех в темноту с новым ударом по глазам.

Они вернулись в коридор, и Акрон чувствовал, как сильно билось сердце наследника в тот момент. И мысленно радовался, что так все случилось. Он не мог до конца понять всего этого, осознать, поверить, но был благодарен судьбе, за то, что не позволила ему сдаться.

А Рейвен сжимал платье исчезнувшей девушки, уже смутно предполагая, догадываясь, что все это могло значить. Что все его планы разрушены, что придется начинать все сначала и идти другим путем. Он надеялся, как же он надеялся, что скоро тот, кто был виновен в гибели Ауры, не исполнитель, а организатор проявит себя, придет к нему, приведет с собой тьму и тогда он попробует избавить мир от этой твари. Слабая, призрачная надежда, но прежде чем вернуть все назад, вернуть ее, он должен был обезопасить Адеон. И вот ее появление все нарушило. Как всегда, впрочем. О, его маленькая девочка умела рушить чужие планы. А то, что это была она, он не сомневался. Другой такой нет. Тогда, в Свере, он не мог поверить, но чувствовал ее. И едва оказавшись в Адеоне, кинулся за разъяснениями к Регине.

– Она жива? – прокричал он и схватил испуганную магиану за плечи.

– Это сложный вопрос, – ответила она, осознав, о чем ее крестник спрашивает.

– Простой. Да или нет? – требовательно спросил он, но она промолчала. Сейчас он готов был на все, даже выбить из нее признание, если придется, но ему ответил кто-то другой:

«Ты не сдержал обещания, мальчик, вы все не сдержали. Это твоя плата. Не ищи то, что потеряно, даже не пытайся, иначе я отберу то, что осталось, теперь уже насовсем».

Он словно умер в тот момент. Всевидящая. Если она сказала это, значит, у него нет ни единого шанса.

Но после она сказала: «Однажды, когда ты совсем не будешь ждать, тот, от кого ты меньше всего будешь ждать, вернет тебе потерянное. Тогда я не стану мешать».

Он ничего не понял из ее слов, многого не понимал и сейчас, но молчал. Прятал чувства, играл в безразличие, притворялся только для того, чтобы за всем этим спрятать то единственное, что было дорого – надежду.

И сегодня она расцвела буйным цветом в душе, срывая к чертям всю его броню. Он не знал, радоваться ему сейчас или огорчаться, что планы нарушены, что маски сброшены и теперь, не только враги, но и друзья не поверят, что он превращается в Арона. Жаль. Придется искать другой способ, чтобы в будущем не осталось тех, кто сможет забрать у него самое дорогое. А он подождет. И, судя по развивающимся событиям, ждать осталось совсем немного.

* * *

После моего фееричного появления в Адеоне я решила завязать с этим, а значит, и с приключениями, хотя бы на время. У меня сейчас были другие заботы. И первая из них – найти камень, вторая – помочь Василию спасти лес. Жаль, что источник в Свере находится. Если бы в Велесе, то Эльвира спокойно могла им заниматься, а так… чужая страна, чужая юрисдикция, видите ли. Пришлось на время перебраться в деревню Черемша и лично контролировать процесс вырубки леса, чтобы не дай Всевидящая, ни одна зверушка не пострадала. Кстати, о зверушках. В тот день я камень спрятала на ошейнике Ветра, в надежде, что его не поймают. Его и не поймали, причем даже я. Этот ушлый зверь сбежал вместе с моей находкой. Вы спросите, почему я была так уверена, что его не поймали? Все просто, после похищения Миры, я на обоих маячок магический поставила, ну не на них самих, конечно. У Ветра, на ошейнике, у Миры, на платке, подаренном Коланом, который она постоянно с собой таскала. Что поделать, грусть о любимом, пусть и таком гаде, как этот наемник, никуда не девается. И как я ее понимаю.

Ну, так вот, псина смылась. И, похоже, это вовсе и не псина была. Притворщик чертов. Почти полгода изображал из себя собаку, грыз кости, гонялся за кошками, сидел на привязи, и хвостом вилял, едва завидев меня, да он соседнюю сучку обхаживал, сама видела. А теперь что же получается? Меня обвели вокруг пальца. И я бы ведь не знала ничего, страдала бы и искала бедного зверя, если бы Василий не намекнул на странности, которые в нем заметил. Правда намекнул он, лишь когда я отчаялась бегать по лесу и звать глупую шавку и решила попросить лесовика еще об одном одолжении.

Он послушал, пожевал травинку, а потом выдал:

– Я бы помог, коли это обычный зверь бы был. Достал бы для тебя из под земли.

– А что в нем необычного? – не поняла я.

– То то и оно, что не зверь это вовсе.

– А кто? – вконец растерялась я.

– От него проклятьем за версту несет.

Хотела бы я сказать, что леший путает что-то, вот только они, как никто, ощущают подобные отголоски магии. Мы можем и не понять, не заметить, а они увидят.

– Вы уверены, дедушка?

– Не уверен был бы, не сказал. Не простой у тебя пес. Да и пес ли?

Вот и я подумала о том же, а потом вспомнила наш разговор с Тимкой, лет пять назад. Еще до Адеона. Он очень тогда проклятьями разного рода увлекался и нас пытался завлечь. Их много есть, разной силы и возможностей, требующих разного уровня мастерства. И о многих он с упоением рассказывал, но мне запомнилось одно: «Перерождение» – очень мощное проклятье, превращающее человека в животное. Насколько? Иногда навсегда, а вот если проклявший хочет человека использовать, заставить подчиняться и служить, тогда он отбирает лишь часть его мирского дня. Просто в какие-то моменты человек пропадает и появляется пес. Вот только всегда у него есть хозяин и просто так проклятые ничего не делают. А значит, ему от меня что-то нужно было, и я очень надеюсь, что все-таки не камень.

Сейчас его носило где-то в Мории, но, поскольку я решила затаиться, хотя бы на время, то занялась лесом. Точнее, доставанием архитектора местного, а потом местного застройщика, потом прораба и других причастных к строительству школы лиц. Даже к главному магу прицепилась. И ведь получила бы от него как минимум проклятье за свое вмешательство, но тут бедному магу не посчастливилось нашу Глафиру Кирилловну встретить. Хотя, эти двое иначе думают. Вон как милуются на крылечке и на лес любуются.

– Как ты думаешь, Велику уже можно вернуться? – спросила Мира, тоже наблюдая эту умильную сцену из окна.

– Пока рано. Годика через три, когда его Кайнис обработает.

– Ты его в гильдию заслала?

– А что такого? Хватит ему уже в дураках числиться. А там из него настоящего мужчину воспитают, если выдержит, конечно.

Мы помолчали. Хорошо, что так все закончилось для нас всех. Особенно для Миры и Глафиры Кирилловны, к которым ворвались эти жуткие маги с Акмаром во главе. Девушка до сих пор не могла без содрогания вспоминать, как Акмар ударил Глафиру так, что ей показалось, он ее убил. И она буквально сгорала от ужаса и боли, пока не увидела женщину с огромной шишкой на голове, перевязанной бинтами, подбивающей местное население идти спасать девушек от душегубов мерзких. И ведь подбила же.

К весне Глафира и маг поженились, а я успокоилась. Наша бой-женщина не даст загубить лес, а значит, миссия выполнена. Осталась другая. Найти пса и камень заодно. А еще не давали покоя оставшиеся части головоломки под названием «Открыть врата». Две части одного камня, нож, браслет, заклинание и я.

И только одна часть была при мне, значит, стоит найти остальные. И мы начали с малого. С карты подземных ходов Адеона.