Текст книги "Беглянка (СИ)"
Автор книги: Ольга Егер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Глава 17
Три года ничего не изменили в лучших друзьях. Им по-прежнему казались смешными одни и те же шутки, их взгляды оставались одинаковыми на многие вещи. Даже интерес в женщинах сходился. Собственно до последней темы их разговоры как раз и добрались.
Сделав добрый глоток самогона, Герасим, сидевший на скамье под стеной дома, задрал голову к звездному небу и задумчиво произнес, качаясь в такт кронам высоченных деревьев:
– А она у тебя ничего такая…
– Лиина? Не ждал одобрения, но я горд. – Хмыкнул Варн, слегка захмелев от количества выпитого, которое пока глушило уколы ревности.
– Я знал одну девушку… – Продолжал товарищ. – Очень на нее похожую: те же глаза, те же губы, такая же фигурка и родинка на правой груди… У твоей Лиинки то родинка такая есть?
Варн отнял кружку ото рта и очень не добро посмотрел на друга. За сегодняшний день Герасим второй раз балансировал на грани, и если от разбитой об его голову посуды мужчину спас друг, то сейчас этот самый спаситель мог и хорошенько накостылять.
– Чего так смотришь? Да шучу, шучу я… – развеселился Гера, перескочив на историю не сложившихся отношений. – Так вот я за ней ухаживал. Цветы дарил. Угощения приносил. Наряды покупал. Звал сбежать со мной. А она…
– Сбежала. – Как-то слишком легко догадался товарищ детства.
– Да только без меня. Обманула, понимаешь. – И загадочно уставился на Варна, словно предрекая, мол, и с ним такое случится.
– Ты на что-то намекаешь? – поставил кружку на ступеньки друг. – Если ты так заботу проявляешь и волнуешься – зря. Она – не городские девки, с которыми ты связывался. Подарки от меня не просит, цветов тоже…
«Да я, как-то и не сподобился что-то подарить…» – попенял Варн, конечно, мысленно и в том Герасиму не признался.
– А другие мужики ей не сдались. Ходил тут один вокруг нее, получил поворот-отворот и больше не ходит.
– От кого получил? – хохотал друг. – От тебя или Лиинки твоей? Или не ходит, потому что больше не на чем?
И Варн усмехнулся, подумав, что действительно был близок к тому, чтобы переломать Ивану ноги, когда он к Лиине полез. Благо обошлось. А задорный смех товарища, глядевшего на внезапно задумавшегося охотника, немного успокоил. Вообще, весь этот странный разговор нервировал Варна, до сего момента. Герасим юлил, чего-то недоговаривал и совершенно ясно на что-то намекал. Однако его друг предпочитал прямолинейность: есть, что сказать, так говори и не трать время! Потому охотник присел около Геры на скамье, в надежде на истину.
– Может твоя Лиина и не такая, но бабы все одинаковы. – Заявил тот, похлопав друга по плечу. – Я таких примеров столько видел! Все они притворяются: жалкими, несчастными (чтобы мы их пожалели и защитили), недоступными (чтобы мы их добивались), сильными и счастливыми (чтоб мы не сомневались, что они и без нас прожить могут). Получают от нас чего хотят, а потом бегут за тридевять земель. И обязательно находят там какого-нибудь лопуха, окучивают его, привязывают к себе и все… Вот она была вся благодарная и твоя, а потом бац – и уже чья-то невеста.
Финал этого монолога произвел на Варна двоякое впечатление. То слово «невеста» недвусмысленно указывало на его Лиину. Уж непонятно какую цель преследовал сими словами вновь обретенный старинный друг, но либо он хотел стать потерянным, либо тонко подталкивал охотника к потере Лиины.
Сколько бы потом Герасим не шутил, а мозги Варна так и прошивала игла подозрений…
– Нет! Ну, в чем моя проблема? У меня что, судьба такая? А я не хочу! Не хочу быть бабой, на которую все позарятся! – досадовала девушка, вытаптывая ровную линию травы в садике. – Сначала тот вонючий бык в латах, потом Ванечка – божий одуванчик. Теперь еще и этот…
Придумать Герасиму прозвище, соответствующее его натуре, пока не выходило, кроме как «Гера – длиннорукий». Только обидного в такой кличке вроде ничего и не было. Так что, Лиина усиленно работала над прозвищем интереснее, успокаивая себя, мол, руки ему обязательно укоротит!
– Это не в тебе проблема! – успокаивал ее сокол, уставший вертеть головой и следить за нервным передвижением беглянки. – Просто то суть мужская. Мы, мужчины, на женщин падки. Особенно, когда те красивы… Или когда постоянной подруги нет… Или когда подруга есть, но надоела… Или…
– Все! Я поняла! – остановила его девушка. – Но не все мужчины таковы! Унка, Варн и… Квад.
– Ну, хозяин, знаешь ли вообще не человек. – Возразил Борис Васильич. – А что до охотника… То ты ж его не сильно много то и знаешь. Представь, что было бы, если б ты пожила с ним годиков пять-шесть. Может и он бы вот так, девиц щупал…
Лиина подозрительно притихла и сокол поинтересовался:
– Ты чего? Думаешь, как ему щупальца на бантик завязать? – хихикал он.
– Нет. Размышляю, чем бы в тебя таким запустить… – сквозь зубы проговорила она, и птица мигом сменила тему, чтобы не испытывать меткость и терпение беременной девицы.
– Слушай, а ты сама то чего знаешь о той, в теле которой сейчас?
– Ничего. – Пожала плечами собеседница.
– А Герасим, видать, знает… – натолкнул ее на мысль сокол.
Внутри Лиины что-то оборвалось. Подлая мыслишка: «А вдруг этот гаденыш наговорит дурного Варну?» – принесла столько тревоги.
Она хотела плюнуть на все, оборотится горлицей и полететь к дому охотника. Но в очередной раз напомнила себе: «Чем чаще обращаешься, тем быстрее забываешься. Быстрее забудешься – принесешь смерть не родившемуся!». И скрежеща зубами, отправилась на боковую, уж и не надеясь увидеть утром своего драгоценного охотника…
Сережка сладенько спал, обняв подушку и отобрав у Лиины одеяло. Она бы и сама спала так же, может и пуская слюнки на белые ткани. Да только сны виделись мрачные: Унка и смерть близких, Ирий (отчего-то обрывками), владарь, лица которого она не могла рассмотреть за серой дымкой. Так что, когда нежные лепестки какого-то сладко пахнущего цветка, ласково тронули ее губы, девушка чуть не подпрыгнула на кровати, вообразив чудище, полезшее с лобзаниями перед тем, как съесть.
– Тише! Не пугайся! – зашептал до воли знакомый голос от окошка.
Приподнявшись на локтях, Лиина увидела охотника с первыми лучами солнца, пришедшего к ней. Он держал в руке целый букет ночных фиалок. Их запах наполнил всю комнату.
– Подумал тут недавно, что ни разу не дарил тебе цветов. – Сказал он.
– И ты решил это исправить? В такую рань? Петух еще не кричал даже! – Лиина ворчала исключительно из требований традиций отшивать сластолюбцев (если конечно это не законный супруг). Сама же прижимала к груди букет, жадно вдыхая аромат. Мужчина был доволен произведенным эффектом и не мог не улыбаться, любуясь счастливой женщиной.
– Выходи ко мне. – Позвал ее Варн.
– Дай мне минутку. – Попросила она, отважившись впустить в свою новую жизнь немного романтики, о которой могла только мечтать, слушая красивые песни о любви в Ирие.
Пока охотник ждал, отойдя на пару шагов от дома, Лиина судорожно вспоминала, куда самовольно утопали ее лапти. Подлые прятались под самой стеной, под кроватью вместе с Сережиными штанами, теми самыми, которые он неоднократно отказывался надевать, утверждая, мол, ткань «кусается».
– Совещание там что ли устроили? – усмехнулась девушка, но обуваться не стала. А быстро надев сарафан и не успев завязать косу, подхватила лапти и поставила ногу на подоконник, решив, что можно вылезти через окошко дабы никого не разбудить.
– Куда драпаешь? – поймала ее за волосы хозяйка в ответственный момент раннего побега и стремлений к подвигам любви. И потянула назад.
– Ай! Ай! Так за водой для тебя, матушка! – пыхтела, выворачиваясь девушка.
– Ага! А Варн стоит тут – колодцем прикидывается? – рассердилась Радмила, но орать не могла, потому злобно шипела, чтобы не разбудить Сережу. – А ну, иди сюда, подлец! Щаз вы у меня оба напьетесь!
Охотник с повинной пошел в обход дома, чтобы войти через двери, как полагается, а Лиину выволокли в другую комнату…
– Проучи их, бабуля! – наставлял, зевая ребенок, и без сомнения участвовал бы в трепке, да перевернулся на другой бок, предоставив полномочия воспитателя Радмиле Меркуловне. А та уж расстаралась, собираясь хорошенько проучить сладкую парочку, не имеющую ни капли совести и понятия о нравственности. Начала хозяйка с допроса, строго так вопросив у нерадивой дурехи:
– Сдурела?
Лиина нервно хихикнула, явно подтверждая, а Радмила спорить не стала – всяко от любви случается… и разум теряется… и совесть… Кстати, именно ее, а еще и благоразумия кое-кому не доставало! Стало быть привить следовало парой-тройкой ударов тряпки по заду. Что хозяйка и сделала. Лиина урок воспринимать отказывалась и бегала от воспитательницы.
– Если ты в подоле принесешь? – сурово спросила хозяйка, надеясь хорошенько усовестить никчемную девицу.
У Лиины чуть не сорвалось с языка: «Так ведь ужо, матушка! И ходить никуда не пришлось!». Но хозяйка тут же сменила тон.
– Я не против понянчить карапузов! Ты только все по правилам делай. Замуж сперва выйди. Обручись с Варном, чтоб люди потом ни в тебя, ни в ребенка пальцами не тыкали. – Поучала полушепотом она, но ее все равно услышали.
– Я эти пальцы им пооткручиваю! – пообещал подоспевший виновник проблем… и как раз вовремя – к звучной затрещине, спикировавшей прямиком на его затылок. В отличие от Лиины, ему благоразумия после сего прибавилось.
– Здоровый мужик! Женат был, а что творишь? Как пацан себя ведешь! – отругала его Радмила и была совершенно права, что Варн без сомнения признал.
– Ну, прости нас, матушка! – потупился ухажер.
– А вот не прощу… Пока сватов не пришлешь!
Варну ничего не стоило прямо завтра или даже сегодня прислать тех самых сватов. Однако он с опаской посмотрел на Лиину.
– Но ты не торопись. Мы еще приданное не подготовили. Так что до праздника подождем. – Опомнилась женщина, и мужчина с облегчением выдохнул.
– Все так замечательно складывается! Только меня никто не спрашивает хочу ли я замуж! – пробормотала недовольная Лиина. На нее уставились сразу двое. И глядели так злобно и сердито, что девушке сделалось бы дурно… но…
– Поздно! – чуть ли не зашипел Варн.
– Эт чего это поздно? – на всякий случай уточнила Радмила и потянулась за скалкой. Правда не определилась кого первым удостоить чести получения шишек.
– Не в том смысле. – Сразу оправдался мужчина. – А в том, что я ей другой выбор сделать не позволю.
– Знаешь ли, у нас мужиков в деревне – валом! – в шутку пошла наперекор ему девушка.
– Ну да. – Хмыкнул оскорбленный жених.
– Красивые есть, работящие есть, авось и знатный какой приедет…
– Ты бы лучше к ним присмотрелась. – Посоветовал Варн, скрестив руки на груди. – Один кривой, другой хромой, третий одноглазый…
– Так не было у нас таких. – Не подумав, выдала Радмила, надевая фартук. Она слегка успокоилась, когда услышала их шуточный спор и решила не тратя времени, приступить к готовке.
– К вечеру будут! – пообещал охотник, развеселив Лиину.
– В общем так, голубки мои! – остановила приступ веселья хозяйка. – Наедине вы больше не останетесь. Чтоб до самого праздника, Варн, ноги твоей в нашем доме не было! Каждый будет заниматься своими делами: ты, как мужик, халабуду свою обустрой, чтоб жене было, где развернуться, а ты, Лиина, – садись и преданное шей! Во как я все славно придумала!
– Славнее некуда, – девушка спала с лица. Сердце зашлось в протесте такой несправедливости. Она посмотрела на Варна. Мужчина старался не выдать эмоций, однако по нервно подергивающимся желвакам, становилось понятно, что ему тоже радости подобное решение не принесло.
– То есть вообще не видеться? – уточнила она, собираясь впадать в категорическую истерику и вообще объявить, что замужество ей не сдалось, коль на то пошло!
– Да разве ж недельку не потерпишь? Тут осталось даже меньше! – убеждала ее Радмила, считавшая, что семь дней в разлуке влюбленным пойдут лишь на пользу.
Варн крепко сжал руку девушки в своей.
– Семь дней – это ничто… – попробовал убедить больше себя, чем Лиину, мужчина. И повернулся к Радмиле, испросив дозволения: – Но, можно ли я…
– Ой, да поцелуй ужо, чтоб было о чем помечтать на досуге. – Рассмеялась Радмила, отворачиваясь к печи.
Варн обхватил тонкую талию Лиины широкими ладонями, прижал девушку к груди своей сильной, и поцеловал жадно-жадно. У нее даже рассудок затуманился. Она совсем не понимала, как прожить неделю без этого мужчины. И как она будет жить дальше, если не сможет отыскать способ не возвращаться в Ирий.
– Всего семь дней… – Шепотом проговорил он.
– Не пройдет и дня, чтобы я о тебе не думала! – в тон ему ответила Лиина, не собираясь разжимать крепкие объятия и отпускать любимого. А он усмехнулся. Варн не мог выбросить ее из головы с первого дня встречи.
Глава 18
Разлука началась незамедлительно, молниеносно – словно с противным звуком оборвали струну. Радмила и не думала, что все обернется так печально. Обычно веселая и счастливая, бойкая Лиина гасла, будто свечка. По утрам ей было совсем туго, а на протяжении дня, чем бы она не занималась, печально посматривала в сторону леса, аки волк, скучающий в неволе. Лишь вечером хозяйка видела улыбку девушки. Но она даже не догадывалась о причине. Да и кто догадался бы!
– Я за водой! – выкрикнула девушка, ступая за порог, и быстро скрылась, не успев выслушать возмущений ни хозяйки, ни ребенка, который хотел составить ей компанию.
Чтобы не испортить собственной легенды, она набрала воду и оставила ведро чуть подальше от колодца, прикрыв ветвями и соломой. А то, возникнет тысяча и один вопрос о том, чье ведро, почему стоит бесхозное, и кто его тут бросил. В общем, хорошенько продумав свои действия, Лиина спряталась там, где никто бы ее не увидел – в высоких кустах малины. Без малейшего труда обернулась птицей, оставив одежу на земле, и взмыла над деревней туда, куда влекло ее сердце – в чащу лесную к небольшому охотничьему домишке, где по всей поляне раздавался монотонный звук пилы, терзающей несчастное дерево. Варн делал каркас для будущего супружеского ложе. Он уже успел починить стулья, стоящие около входа в дом. Более того – в хоромах холостяка появились новенькие шкафы и полочки. В общем, не спалось и не сиделось мужчине на месте, вот и нашел он себе тысячу занятий, чтобы не нарушить обещание, данное Радмиле Меркуловне – не появляться у них в доме вровень семь дней. Потому работал он максимально быстро, стараясь не думать и не чувствовать… Ора пристроился на одном из уже отшлифованных бревен и тоскливо наблюдал за пилой, грызущей дерево. В его взгляде так и читалось: «Хозяин, лучше б ты на охоту столько времени потратил!». К сожалению птицы, Варн читать ее мысли не мог, да и языка не разумел. Зато Оре, как единственному компаньону в эти дни, пришлось столько всего выслушать: и о том, что хозяйством занимался какой-то дурак, потому в доме все прогнило и поломано, что пол менять надо бы, что крышу чинить, дымоход чистить. Ора смотрел на того самого дурака и мог только голову наклонить в знак согласия с хозяйским мнением: «Давай, дурачинушка! Чини уж, стыдоба ты наша!». А еще ястреб узнал много чего интересного и лично для него непонятного, кроме одного, с точки зрения пернатого надсмотрщика, совершенно ясного – охотник скучал.
– Может, ну это все? – спросил он у ястреба, невольно вселив в того надежду поохотиться. Птица даже радостно растопырила крылья, но тут услышала то, после чего едва ль не рухнула от досады на землю: – Пойти вечером к ней? Сказать Радмиле, мол, извини матушка, но сил более нету!
Ора отвернулся, сделал вид, что чистит лапы.
– Ну да. – Выдохнул мужчина, присев около птицы и утерев пот со лба. – Вон и мне сдается, что ничего хорошего она в ответ не скажет.
«Еще и на подзатыльники расщедрится!» – подумала горлица, прячась среди ветвей березы.
– Руки бы ее коснуться… – Тяжело вздохнул Варн, посмотрев на собственную широкую ладонь.
Ора даже оживился, интересуясь, о чьей руке речь.
– Не Радмилы. – Тут же ответил ястребу он. – Нежной, теплой руки… У меня душа наизнанку. Мне выть хочется… А я тут с тобой говорю. Мне бы с ней парой словечек перекинуться.
«Запросто! – откликнулась мысленно горлица. – Сейчас только перекинусь… Ага! – остановила она себя от поспешных решений. – Выйду к нему голая. То-то разговорчик получится! Он еще сперва обрадуется, а потом ненавязчиво поинтересуется (когда волнение пройдет), чего это я такая вся, красота, без одежи по лесу шастаю! А я в ответ: к тебе, родимый торопилась!.. Не! Придется подождать…»
Только Ора посчитал, что ждать смысла не имеет. Он поднялся на растопыренных крыльях и метнулся вперед, изловить вредную горлицу, чтобы приволочь ее хозяину – а тот пущай сам разбирается чего с ней делать: целовать или в суп бросать.
– Ты из меня перья все повыдергаешь! – ругалась, вырываясь птичка.
Ястреб нарочито хватал клювом за крылья и хвост, тянул на себя, точнее в сторону хозяина. Лиина цеплялась когтями в ветку, лишь бы не упасть. Трепыхалась.
– Да перестань же! – клюнула его, чтобы освободиться и улететь подальше. Но Ора не отставал еще долго, преследуя беглянку почти до самого края леса, где начинается уже более широкая тропа, ведущая к деревне. С ним горлице не состязаться в скорости. И могла бы она вполне попасться. Однако, спаслась. Да и то, остановила ответственную за тоску хозяина птичку не совесть, и не крик горлицы «Отстань, зараза!», а широкая лапа ели, в которую ястреб попросту вписался клювом. Лиина села на дубе, услыхав странный звук позади, и лишь рассмеялась, когда преследователь рухнул куда-то вниз, забавно крякнув. Да и полетела прочь.
Она еще долго потешалась, воспоминая, как сосредоточенный, поглощенный погоней ястреб встретился клювом с веткой.
Одеваться в кустах малины – весьма неудобное мероприятие: колючие ветки тянут ткань сарафана, стягивая и норовя его порвать. Лиина чуть ли не прокляла себя за глупость прятаться в подобных местах. А когда, еще и выползая из кустарника, уперлась в кого-то, не смогла сдержаться, чтоб не обронить пару не печатных словечек. Однако уронив, пришлось тут же поднять и переадресовать их тому, кто сумел так незаметно подкрасться:
– Чтоб тебя…! – выругалась она.
– Тебя приятнее! – послышалось шокирующее в ответ, и широкие ладони с толстыми пальцами обхватили бедра девушки.
– Щаз тебе так приятно будет! – выпалила пойманная и со всей дури ударила ногой… не особо рассчитывала попасть, но оказалась на редкость меткой. Отошла и оценила ярко алые краски лица Герасима, корчащегося от боли. Чувство мести так и придавало решительности да радужного настроения. Лиина ухмыльнулась, подумывая, а не закрепить ли триумф еще какой-нибудь выходкой.
– Раньше ты была покладистой, тварь лживая! – пыхтел мужик, наверное, удивленный точностью удара.
– Не пойму я что-то, – нахмурилась девушка. – У тебя, видать, со зрением плохо? Ты путаешь меня с кем-то?
– …ка! – сцедил Герасим, и как-то неимоверно быстро выровнялся, чтобы ухватить ее за косу. – Ты – тварь! Думаешь, раз сбежала, так другим человеком стала?! Я знаю, кто ты! Грязная, продажная, тряпка! Твоя цена – три медяка! Я сам платил за твое тело эту цену…
Исцарапав мужчине лицо, она выкрутилась, вырвалась и отошла подальше, чтобы перевести дыхание, и быстро придумать короткий план побега.
– Не знаю, как было раньше, потому что было то не со мной, но сейчас я обойдусь тебе в два раза дороже – некоторыми частями тела, которые тебе явно жмут! – намекнула девушка, и когда ее попытались поймать, ударила в лицо маленьким кулачком.
Герасим крякнул, хватаясь за нос, мигом потекший кровью. Свирепея с каждым мгновением, он не собирался давать ей спуска. А Лиина нашла только один выход – бежать, к Радмиле и честно все рассказать, пожаловавшись на странное поведение сына головы, сбрендевшего вовсе не по ее вине. Но от ненормального отделаться было не так и просто. Пришлось вновь искать помощи у колючего кустарника – девушка умудрилась пробежать меж рядов малины и вынырнуть с другой стороны, а мужчина мало того, что споткнулся об ведро, так еще крепко зацепился за колючки, сетуя (исключительно матерно) на змею-бабу, на отвратительный нрав малины, которую он никогда не любил!
– А что вы тут делаете? – с радостным воплем из того же кустарника выскочил Сережка, и бросился к девушке.
– Играем, дружочек. В салочки… – ответила Лиина, не выпуская из поля зрения неугомонного мужчину.
– А что у дяди Герасима с носом? – наивно спросило дитя.
– Солнечный лучик ударил… – нашлась девушка, не став уточнять, кто исполнил роль лучика.
– Прямо в нос? – спросил Сережка, округлив от удивления глаза.
– А может и в голову, – в сторону проворчала девушка. – Вот такой меткий лучик…
– И сильный! – кивал ребенок.
– Да-да. – И пока мужчина не выпустил на волю бранные словечки, не достойные детского слуха, подтолкнула ребенка прочь. – Пойдем, Сережа. А дядя Герасим посидит в тенечке, может ему станет немного легче… В голове прояснится, память вернется, пары алкогольные выветрятся. Идем…
Крепко ухватив мальца за плечо, Лиина торопливо зашагала, увеличивая расстояние между ними и лучшим другом своего жениха. В голове все маячила назойливая мысль, что прежняя владелица тела и впрямь была знакома с этим отвратительным мужчиной. Хуже того:
«Надеюсь, это не твой папка, маленький! С таким мужиком и впрямь проще утопиться, чем жить!» – вела диалог со своим не рожденным ребенком девушка.
– Что ты видел и слышал? – спросила она у шагающего рядышком мальца.
– Герасим – плохой! – выпалил чем-то оскорбленный Сережа, надув губы, впрочем, мигом оживившись от некой злорадной мыслишки. – А можно в него из рогатки стрелять?
– Хи-хи, я бы стрельнула! – сорвалось у Лиины, тоже повеселевшей. Однако пришлось вернуться к мудрости взрослых, и заявить: – То есть, в людей не стоит… – Мнение ее опять изменилось, заставив язык сболтнуть: – Только если в плохих… И только после меня! Ах да, Сереж, Варну – ни словечка! Хорошо? Мы же не хотим поссорить его с лучшим другом?! Варн расстроится.
– А зачем ему такой друг? – вполне разумный вопрос напрочь сбил Лиину с толка.
– Может и незачем, да только не нам судить! – ответила она. – Думаю, Варн и сам когда-нибудь поймет, какого человека зовет другом.
Радмила Меркуловна стояла у калитки, мысленно (судя по взгляду) перенеслась в кузницу. Женщина часто и тяжело, с печалью, вздыхала, поглаживала дверку уставшими, опухшими от работы пальцами, и приговаривала: «Старая ты для таких глупостей!»
– Для глупостей возраст не важен! – уверенно заявила Лиина, вернувшаяся от колодца вместе с Сережкой.
– Только, когда ты молодой глупости еще прощаются. А вот, когда старый… – улыбнулась хозяйка.
– Иди, и смело делай глупости! Мы с Сережей тебе все простим! – убеждала девушка.
– Не подбивай меня на такие вещи! Я не могу. Я старая и должна подавать пример молодому поколению, да и за тобой кто-то же должен присматривать, чтоб ты в лес, как волчица не убегла! – отпустила ей воспитательный подзатыльник Радмила. – А ведро где? Где вода? Я стою, жду, думала компот сварить…
Лиина оглянулась назад. Ковылять обратно к колодцу, где вполне возможно наткнуться опять на Герасима с его замашками сбрендившего собственника какой-то скотины, которую он непременно увидит в тебе, не было ни малейшей охоты. Потому девушка соврала:
– Утопло ведро… – пожала плечами она, не очень искренне сожалея о потере такого важного предмета быта.
– Ты смотри – с Варна стребую! Пусть нам смастерит деревянное, крепкое, новое! – тут же размечталась женщина.
– Стребуем! – кивала Лиина. – Сбегаю, скажу ему, чтоб готовил!
Предвидя сей побег невесты, Радмила Меркуловна поймала девушку за шиворот и оттянула подальше от калитки.
– Вот как время пройдет, так и попрошу. – Приговаривала она, придумав для нетерпеливой девицы целый список заданий: прибраться, пол вымыть, дырявое белье заштопать, новое пошить, рубаху довышивать, ужин приготовить, ячмень и просо просеять…
В доме деревенского головы суетливо накрывали на стол, готовясь к поздней трапезе. Родители не могли нарадоваться сбору всей семьи. Дети же стояли во дворе, наблюдая за безмятежным закатом солнышка, и предавались традиционному занятию – лузганью семечек.
– А в городе девушке краше? – допытывалась младшая сестренка, кутаясь в подаренный братом модный платок.
– Нет. У нас самые красивые! – заверил ее Герасим, цепким взором поймав в поле зрения тонкую фигурку девушки, бегущей следом за мальчишкой вдоль улицы, к своему дому. – И честные… но не все.
Милка тоже проследила туда, куда и братец.
– У нас все девицы приличные! – заявила она. – Или ты что-то знаешь?
– Знаю. – Кивал, стиснув зубы мужчина. – Появилась у вас тут одна заразная дрянь…
