Текст книги "Солнце Ирия (СИ)"
Автор книги: Ольга Егер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Глава 15
Она сидела на постели, ожидая его возвращения…
Она бродила из стороны в сторону, уже начиная подозревать, что владарь нарочно не торопится домой…
Она рисовала…
Она сидела с тоскливым видом на подоконнике и глядела в небо…
Потом ей все надоело, и девушка села за стол, взяла стопку бумаг…
Вот тут-то он и появился. Перехватив листы из ее рук, быстро спрятал в сундук свои письма.
– Я ведь просил!
– А я тебя, между прочим, ждала! – поднялась она, упершись руками в столешницу, вознамерившись устроить маленький скандальчик, чтобы успокоить собственные нервы и подпортить чужие.
– Зачем? – хмыкнул он, и внезапно замер, будто изваяние, услышав совершенно искренний и немного обескураживающий ответ:
– Соскучилась!
Квад удивительно долго смотрел в глаза девушки, наверное, пытаясь отыскать ложь. Но не было и намека на нее. Элишка тепло улыбнулась и подошла, обхватив теплыми ладошками холодные пальцы владаря. Ее тепло быстро передавалось повелителю, чуть ли не раскаляя кожу, как огонь накаляет металл. Неприятно не было. Просто это тепло, как-то быстро распространялось вверх от ладони, к груди, горлу, лицу…
– Можно я побуду эгоисткой? – испросила она разрешения. – Пелагея говорит, это плохо. Но я не могу иначе.
Темные брови владаря вопросительно поднялись.
– Я хочу отобрать тебя у всего мира. Для себя. Хотя бы на чуть-чуть.
«Интересно, как…» – подумал Квад.
– Побудь со мной сегодня, хоть немножко. Давай полетим на поляну! – упрашивала Элишка, и глядела такими сияющими глазами, в которых отражался лишь владарь. – Я не прошу ничего больше. Я буду тихой, не буду доставлять проблем. Просто побудь рядом, только моим.
Она странным образом влияла на него, подчиняя своей детской воле, капризам. И что являлось ее орудием против владаря, он никак не мог понять. Может быть, он чувствовал в ней частичку Аглаи, и потому не был способен отказать ей… Временно, Квад отдался в рабство прелестной бескрылой птахе.
Он сидел в высокой траве, устремив взгляд к горизонту. Его владения были прекрасны. Они вдохновляли красотой и яркими красками. Они заставляли ее улыбаться. Она поразительно вписывалась в окружающий мир, как рожденная здесь, сотворенная самой Вселенной ради этого места. Сам владарь выглядел, как большая черная клякса на изысканной картине… Впрочем, Элишка попробовала исправить ситуацию, и наскоро сплела венок из трав и цветов, водрузила его на голову мужчины. Потом, с чистой совестью, уселась напротив и принялась рисовать портрет Квада.
– Не шевелись, пожалуйста! – просила она, улыбаясь и щурясь от яркого солнца.
Квад мог по долгу не двигаться и оказался прекрасным натурщиком для юной художницы. Он с интересом наблюдал за ее увлеченностью, за тем, как ее взгляд скользит по его шее, запоминая, как фокусируется на его подбородке и губах. Взгляд был настолько ощутимым, словно прикосновение – мягкое, нежное, ласковое, теплое. И ощущение его будоражило и приятно пьянило владаря. Он передвинулся ближе, протянув руку к девушке, чтобы сравнить чувство реальное и навеянное.
Элишка оторвала взгляд от рисунка и посмотрела на Квада, застывшего с протянутой к ней рукой. Он не шевелился, а она… Прикрыла веки и потерлась щекой о его ладонь. Это касание было куда приятнее выдуманного…
Решив не упускать такой шанс, Элишка бросила в сторону рисунки и кусочек коры, который служил ей подставкой, уголек.
Но как-то импульсивно, не рассчитав силы, метнулась к владарю, чтобы упасть в его объятия… Упала в прямом смысле слова, потому как Квад, поймав ее, рухнул на спину, погрузившись в траву.
– Не ударился? – испугалась она.
– Нет, – поджал губы он, не сознаваясь, что острый маленький камешек уперся в бок.
Девушка положила голову ему на грудь и попробовала поймать его взгляд. Сейчас Квад был более теплым и близким, даже расслабленным, будто его не отягощали заботы собирателя душ и повелителя рая. Он смотрел на Элишку, и хоть его черные глаза не выдавали никаких эмоций, девушке чудились веселые искорки и нежность. Его рука нежно поглаживала волнистые золотые кудри на ее голове.
– Спасибо, – проговорила она, счастливая. – За то, что подарил себя пусть и ненадолго.
Она приподнялась на локтях, любуясь его безмятежным лицом.
– Квад, – произнесла Элишка. – Я, кажется, люблю тебя. Знаю, ты пока не можешь этого принять. Ты любил маму… Но я буду терпеливой. Я буду ждать. И буду любить. Если ты мне разрешишь…
Она наклонилась, вознамерившись прикоснуться к его губам поцелуем… Но вдруг приподнявшийся навстречу этому жесту вдадарь стал непроницаемо холоден. Его глаза смотрели куда-то мимо Элишки. Она даже оглянулась, опасаясь увидеть какого-то страшного зверя. Да только не было никаких животных позади. А вот разбросанные портреты и пейзажи – да. И среди множества знакомых лиц, владарь остановил внимание на одном… Количество портретов этого человека увеличилось с последнего раза.
Он резко поднялся.
– Достаточно глупостей! Я не хочу больше ничего слышать!
– Глупости?! – рассердилась Элишка, устав от его недоверия. Она была готова бороться с самим владарем, доказывая ему свои чувства. Точнее навязывая их. Поймав его за локоть, она заставила смотреть себе в глаза. – Ты вообще слышал меня? Я тебе тут в любви признаюсь! А ты – бесчувственный чурбан! У тебя что, камень вместо сердца??? Или ты… – она заговорила более тихо, едва сдерживая праведные слезы. – До сих пор думаешь только о маме?
– Я ни о ком не думаю! – сцедил Квад, вырвав руку из ее захвата, но так и не отвел глаз от портрета, который сейчас до безумия хотелось сжечь!
– Ну и дурак! Придурок! – выпалила вроде бы взрослая девушка, и топнула ногой. – Ну и сиди сам в своей башне! Мучайся от одиночества!
А потом еще чуть не бросилась постучать кулачками по широкой груди владаря. Но он резко поднялся в небо и исчез в неизвестном направлении.
Элишка добиралась до башни сама. И потратила на это полдня. Вернулась уставшая, злая, и с четким планом мести. Она вознамерилась вернуть владарю все его подарки. Хоть было их и не так много. К собственному удивлению, обнаружила повелителя птиц в его покоях. С ходу выдала:
– Забирай! – и сорвала с себя бусы, рассыпавшиеся по полу перламутровыми шариками. А потом и швырнула яйцо-светильник, да так, что разбила его об стену. После чего гордо удалилась, оставив после себя не просто беспорядок, а хаос… хаос в душе владаря, который никак не мог понять…
– Она… – обалдело протянул сокол, склонившись над черепицей, оставшейся от яйца. – Она разбила его? Вот так запросто? Целый подаренный мир???
Владарь сидел на корточках, собирая кусочки почти готового к рождению нового мира. И лишь исполинская огненная птица – мать всех миров – знала, скольких усилий ему стоило получить этот шанс на новую жизнь для ненормальной девчонки.
– И какой он должен был быть? – заинтересовался Бориска, опуская клюв чуть ли не в ладонь Квада.
Владарь сосредоточился на блеске во внутренней части скорлупы и замер. Мир был ярок. Ярче Ирия, светлее, краше, просторнее. Там росли странные деревья с сиреневой листвой, а вместо простой травы, вся почва была покрыта цветами. В озерах стояла прозрачная вода…
– Красивый, но пустой и бесполезный мир… – вздохнул Квад.
– Значит, это не ее судьба. – Философски подметил Бориска.
– Пойди и объяви ей, что завтра она отправится за Грань… Ей пора вернуться к людям. – Удивил своим решением владарь.
– Ты что же? Выгнать ее решил? – испугался сокол.
– Она сама хочет туда. Просто еще не осознает. – Ответил повелитель, разложив осколки не рожденного мира на своем столе. – Настанет день, когда она придет и скажет это. Так зачем ждать…
Во дворе суетилась прислуга, которая никогда не знала покоя: вечные дела, которым нет конца. Барыня приказала к празднику последнего тепла навести порядок, наготовить угощений, да созвать музыкантов. Не забыла она позвать и гостей, среди которых числились самые завидные невесты с не менее завидным приданым. Но не столько приданое девушек интересовало Софью Илларионовну, а титулы. После смерти супруга она вдруг совершенно иначе зажила, перед ней открывались новые горизонты, которые мог расширить для своей маменьки любимый сын – Илья. Правда, он пока об этом ни сном не духом не ведал!
– Голубчик мой, ну, что же ты не весел? Такой праздник впереди. Ты вот с такой кислой миной и проходишь? – беспокоилась мать. – Ты мне всех невест распугаешь! – и она вполне добродушно отвесила ему подзатыльник, что мигом привело молодого человека в чувства.
– К чему все эти смотрины? Я уже решил на ком женюсь! – хмурился светловолосый молодой помещик, посматривая в окно.
– Я уже сотню раз слышала о твоей призрачной нимфе лесной! Но, милый мой, стоит ли гоняться за каким-то призрачным видением, когда вокруг столько аппетитных девушек в самом расцвете! Я внуков хочу! – не стареющая Софья Илларионовна, совсем уж по-детски положила голову на плечо сына, и забавно надула пухлые губы.
– Вот не представляю вас, маменька, бабушкой! – усмехнулся сын.
– Ну, я ж не буду его кормить и нянчить. На то тебе жена дана. А я буду этого карапуза баловать! – она щелкнула его по носу веером, и приказала. – Иди к себе, и чтоб вечером все девушки, при одном взгляде на тебя падали в обморок!
– Слушаю и повинуюсь, – в шутку отвесил поклон сын, поднимаясь в свои покои на втором этаже. Лишь из любви и уважения к матери, он был готов терпеть светских львиц, их дурнушек дочерей и, возможно, даже женился бы на одной из них… Но увы, он никак не мог выбросить из головы образ белокурой лесной колдуньи, которую вырвал из лап медведя. Почти каждый раз, когда появлялось свободное время, Илья Андреевич собирался с друзьями и отправлялся на охоту в тот самый лес, близ сожженных деревень. Уже второй год он не мог найти ее… И начинал понимать, что день за днем становится одержимым желанием, жаждой обладать ускользающей мечтой. Не редко он выходил из себя из-за очередного провала поисков. От одержимости можно было избавиться только одним способом – заполучить ту девушку…
Или жениться на другой – так считала Софья Илларионовна, и как раз делала все от нее зависящее, чтобы спасти сына.
Дом наполнился малознакомыми людьми. Приглашенные музыканты играли популярные в столице мелодии. Однако не все слушатели оказались благодарными. Мужчинам было наплевать на музыку, они оккупировали карточный стол и уже делали ставки. Женщины с неодобрением смотрели в их сторону. Так что некоторым представителям пола сильного, но покладистого, все же пришлось отказаться от привычных утех и присоединиться к женским компаниям. Естественно, Софья Илларионовна, в своем новом, купленном в городе платье, находилась в центре всеобщего внимания. Илья смотрел, как овдовевшие и холостые мужчины, включая даже молодых парней, суетятся вокруг его матушки и думал, что ей впору еще разок выскочить замуж. Но отчего-то Софья Илларионовна даже и думать о том не хотела. Либо считала брак предприятием не прибыльным и бессмысленным, либо отчаянно скучала по почившему супругу. Последнее казалось Илье глупостью. Отец держал всех в ежовых рукавицах и не позволял даже вздохнуть без его приказа. Илья спасался вылазками на охоту, которые затягивались на месяцы. Жил с товарищами в охотничьих сторожках и чувствовал себя вполне счастливым, пока не возвращался домой. Мать ему было жаль – она всегда оставалась верной своему супругу. Так что, если сейчас ей хотелось насладиться свободой, то пусть радуется!
– Илья Андреевич! – обратилась к нему дама, кажется княжна Анастасия. Рядом с ней, стыдливо пряталась за веером, девица лет семнадцати. Глаза у нее были красивыми, а вот на счет всего остального Илья имел сомнения.
– Илья Андреевич! – обратив на себя должное внимание, и получив приветственный поклон, княжна уверенно подхватила молодого человека под локоть, направив к окну. – Ваша матушка, сказала, что у вас диво, какие окрестности. Может быть, вы покажете, что-нибудь интересное Анне Максимовне?
Илья посмотрел на младшую дочь баронета Максима Южкина. Судорожно вспоминал, что такого стоит показывать приличным дамам. Однако, кроме конюшни, да странного леса с заколдованными болотами, ничего придумать не смог.
– Ну, покажите, хотя бы звезды! – подталкивала чуть ли не в спину его княжна, подсказывая выход… а точнее указывая на выход из дома.
Помещик устало посмотрел на лучащуюся от счастья мать. Та кивком головы указала на двери, мол, иди, проветрись. Так что тяжко вздохнув, Илья галантным жестом, положил ладонь юной спутницы себе на локоть:
– Скажите, Анна Максимовна, как давно вы любовались звездами?
Девушка и пикнуть не успела, оказавшись во дворе. Фантазия сразу же нарисовала ей романтичную иллюстрацию из книги: звездное небо… Нет! Лучше закат, и на его фоне, красавец блондин, крепко прижав ее к своей груди, скажет…
– Навозом что-то попахивает. Да не обращайте внимания. В деревенской местности, это нормальное явление. Станете здесь жить, привыкните…
Анна Максимовна решила упасть в обморок, ибо вся романтика разбилась вдребезги об эти несколько предложений, нарисовав крайне удручающую картину возможного будущего в компании супруга-деревенщины.
– Вот и зря, – вздохнул Илья, поднимая увесистое женское тело с земли. Основной вес, видимо, тощей фигуре Анны Максимовны добавляли юбки, расшитое платье и корсет. – Испачкаетесь же!
Но девушка его не слышала. Она очень поторопилась прочь от реальности… в небытие.
– Эй! Мужики! – окликнул помещик, и на его зов из сеновала выскочил крупный парнишка в потертой желтоватой от пота рубахе. – Пахом, ты что ль?
– Ага, – закивал тот, уже догадываясь, о чем его попросят. Старательно вытер руки об штаны и протянул вперед.
– Отнеси даму в покои к нянюшке. Пусть присмотрит. – Распорядился Илья.
Анну Максимовну легко подняли крестьянские могучие ручищи и бережно транспортировали в дом. Илья Андреевич же, наконец, остался один. Присел на скамейку за сеновалом, и решил поразмыслить. Ведь вернувшись в дом, ему умело подсунут очередную впечатлительную девицу, которую матушка и княжна прочат Илье в спутницы жизни. А он так же легко согласится прогулять ее до сеновала, расскажет о чем-нибудь дурно пахнущем и результат вновь унесут к нянюшке…
– Да постой же! – с таким вот требованием мимо Ильи внезапно пронеслось белокурое видение, и помчалось за псом.
Илья поднялся. Сердце его зашлось в сумасшедшей пляске. Он чувствовал, он понимал, что лесная фея… Она сама нашла его! И молодой помещик бросился вдогонку, стараясь не выпускать женский силуэт из поля зрения. Он бежал, сломя голову. Боялся, что вот-вот и не успеет поймать ее.
Коварный пес свернул за угол конюшни. Девушка потеряла его из виду. Стала, озираясь. И немного испугалась, когда ее внезапно схватили за руку. Она дрогнула и попятилась, потому Илье пришлось поймать ее в объятия, прижав к себе крепко.
– Теперь ты никуда от меня не денешься! – пообещал Илья.
– Ой! – испугалась девушка, и сейчас, в хорошем освещении луны, он рассмотрел ее. У нее были очень красивые большие голубые глаза, слегка вьющиеся длинные локоны, широкие темные брови и алые губы… Но это была не она! То есть не та лесная дева, занимавшая все мысли Ильи. Очень красивая, и очень похожая на ту самую… Но не она!
И сердце вновь провалилось куда-то в пропасть. Захотелось крушить и ломать все вокруг от обиды на такую несправедливость. Он ума не мог приложить, где же еще стоит поискать…
«Похоже, ты никогда ее не найдешь!» – обреченно подумал помещик.
– Кажется, я вас знаю! – обрадовалась девушка. – Вы ведь сын Софьи Илларионовны! Мне ваша маменька много о вас рассказывала.
– А вас, простите, как зовут? – с трудом скрывая разочарование, протянул Илья.
– Простите, – высвободилась девушка, отошла на шаг, чтобы присесть в легком реверансе и представиться, как подобает. – Анастасия Алексеевна Камышкина, младшая дочь герцога Алексея Ярославовича.
– Что ж… – протянул Илья, расценивая ситуацию не как худшую. – Почему бы и нет…
Он вернулся к матушке, заявив, что устал метаться в поисках от одного разочарования к другому, что матушка, без сомнений, права, и он выбрал, наконец, девицу, на которой хочет жениться. Настенька была счастлива, встретив сватов у порога своего дома…
Глава 16
Ей хотелось реветь навзрыд. Хотелось схватить владаря за плечи, потрясти в надежде, что лед, крепко удерживающий его эмоции, потрескается и рассыплется, освободив настоящего, доброго и теплого Квада… Такие мысли посещали Пелагею, глядящую на ссутуленную фигурку девчушки, отправляющейся в ссылку. Ради прощания с ней нянюшка вышла из Хранилища и сейчас стояла у каменных валунов на краю озера.
Крепко прижав к себе изгнанницу, Пелагея зашептала:
– Он еще сам не понимает, какую ошибку совершил! Но он поймет. И очень скоро. А ты – держись. Знаю, будешь скучать по нему. – Женщина вложила в маленький чересплечный мешочек Элишки несколько черных перьев. – Как захочешь увидеть его – брось перо в сосуд с водой. Как перо коснется поверхности, так рябь пойдет, а потом увидишь его, где бы ты ни была.
– Зачем он так со мной? – не понимала девушка.
– Глупый потому что! – подмигнула нянюшка, и снова обняла. Чмокнула в макушку. – Иди детка! Я верю, что однажды ты вернешься в Ирий!
Элишка шагнула к каменным великанам и остановилась, в последний раз бросив взгляд на черную башню. Ей не верилось в счастливое возвращение. А владарь… не пришел даже попрощаться. Он прогонял ее из своего рая…
С опаской сделав шаг вперед, девушка услышала крик птицы. Но это всего лишь Ора решил, что отправится вместе с ней и разделит ее участь, какой бы та ни была. С верным ястребом уходить было немного спокойнее. И Элишка ступила за Грань…
– Ох, зря мы это сделали! – ворчал сокол.
– Ты из гордой птицы превращаешься в курицу-наседку! – Заметил владарь, пытаясь погрузиться в чтение. Но буквы будто разбегались перед взглядом, а прочитанное вообще не укладывалось в голове. И после двадцатиминутных попыток, он закрыл книгу. – Она – человек! Пусть находится среди своих.
– Ну да… Пусть посмотрит на людей, – остановился на подоконнике сокол, присмотрелся к владарю, и развил тему. – На мужиков. Авось кто ей и приглянется.
Теперь Бориска и впрямь заметил насколько изменился за это время повелитель. Его лицо перестало быть каменной маской. Мышцы непослушно выдавали все кипящие внутри эмоции. Видимо, повинуясь внезапному порыву, он поднялся на ноги и подошел к окну. Но сделал себе этим хуже…
На той стороне озера изгнанница обернулась, чтобы последний раз посмотреть на черную башню, где прожила долгих шестнадцать лет, а потом взяла, да и прошла через Грань… Внутри владаря дрогнула пустота и стала разрастаться. В Ирие быстро собрались темные тучи, плотно укутывая голубое небо, словно солнце ускользнуло из рая птиц следом за маленькой белокурой девушкой, решив спрятаться в ее мешочке.
Снега выпало так много, что ноги проваливались до колен в этот пушистый покров. Красота, посеребренного леса завораживала и радовала, придавала воодушевления. А вот дикий, кусачий холод – нет. Буквально сразу пришлось достать из мешка плащ, и спрятать под него Ору. Птице такая погода никак не нравилась. Уже через каких-то пару часов прекрасная и ослепляющая зима совсем разонравилась одинокой путнице.
Пробираться через лес неведомо куда было трудно. Элишка не знала, в какую сторону идти, где искать место для ночлега. Пальцы на руках и ногах сначала жгло от холода, а потом она и вовсе перестала их чувствовать.
Сгущались сумерки. Поднималась метель и заметала следы одинокой девушки, бредущей через лес не имея цели. И холод теперь пронизывал насквозь. Хотелось расплакаться. Но Элишка понимала, что слезы быстро превратятся в сосульки. Впервые она остро ощущала, что такое голод. Он мучительно больно сжимал желудок.
На пару мгновений зубы перестали выстукивать затейливый ритм на потеху вьюге. Но только ради того, чтобы девушка чихнула. И укутавшись в плащ плотнее, прижала покрепче такую же околевшую птицу. Попробовала подтянуть ткань к лицу повыше, дыханием согревая Ору. Однако ноги уже почти не слушались. И появилось странное желание остановиться и больше не двигаться.
– Я не могу больше! Нет сил! – пожаловалась она Оре.
Околевшая птица ободряющее клюнула в руку, намекая, что необходимо двигаться вперед. Потому Элишка заставила себя идти дальше.
Пришлось преодолеть длинный путь (или он просто таким показался), но наконец, впереди замаячил теплый свет. Путница ускорила шаг, немного подпрыгивая, чтобы не застревать в сугробах.
Это был небольшой составленный из бревен и мха дом. В его окнах горел добродушный свет, зазывая войти. И добравшись до порога, Элишка не медля ни секунды, постучалась. Тяжелая дверь распахнулась и ее окутало тепло.
– Здравствуйте, люди добрые! – жмурясь и улыбаясь, поздоровалась она. – Не откажите в гостеприимстве! Приютите сироту!
И поклонилась до самого пола, как учили ее Борис Васильевич и Пелагея.
– Здравствуй, здравствуй! – пробасил мужской угрожающий голос, и дверь глухо захлопнулась.
В комнате у камина, за столом и на лавках сидели мужчины. Человек десять, а то и более. И совсем уж не дружелюбно смотрели они на девушку. Улыбались, только как-то неприятно.
Борис Васильевич отодвинулся от большой круглой чаши на столе и заметался по комнате.
– Вот! Наивный ребенок попался в первую же ловушку. Ей же никто не рассказал о том, какие люди бывают!
Он хотел адресовать владарю очередной укор, только уже было некому. Секунду назад сидевший в кресле Квад исчез.
– Дурень! Ты теперь так каждый раз метаться будешь??? – вздохнул Борис Васильевич и снова прильнул к чаше, со всем вниманием следя за тем, как белокурую наивную девушку, испуганную до слез, закрывают в крошечной комнатушке с крысами, а ее ястреба пытаются изловить здоровенные мужики.
Она сидела в темной каморке, будто поглощенная тьмой. Прислушивалась к каждому шороху, и беспокоилась о ястребе. Судя по голосам, доносившимся из-за двери, Ору поймали, но мужчины очень сомневались, что мясо дикой птицы будет вкусным. Потому просто решили продать достаточно драгоценное животное.
Элишка задрожала. Сердце подсказало, что ее судьба в мире людей закончится быстро и трагично. И она не вернется никогда-никогда в Ирий. Заплакав, вспомнила лицо владаря. Губы сжала, чтобы не позвать его – а ведь так хотелось, прокричать его имя, позвать, чтобы спас. В ту же минуту стало очень обидно от мысли, что единственный, кому она доверяла и рядом с кем хотела быть, не придет, не станет помогать и защищать, ведь сам изгнал из своего рая, своего сердца.
– Тьма крадется, ищет путь…
Мне ее не обмануть.
Сердце сжалось от тоски
Ты меня, мой друг, прости.
Не увижу глаз твоих,
Не коснусь я губ родных.
Стану тенью за окном,
Буду плакать я с дождем,
Звать тебя…
Но забудешь ты меня…
Пропев эти тоскливые строки, она заревела сильнее от жалости к самой себе. И, похоже, была готова прореветь всю ночь напролет… Если бы у предводителя шайки в этот вечер не дрогнуло сердце. А вместе с ним нервы… И кажется, даже мозги немного задрожали…
Мечтая поскорее прекратить собственную головную боль, он отправился к ее причине и распахнул дверь, напугав пленницу. Он мог бы ее ударить, но понимал, что истерика станет только громче и сильнее. Потому решил заговорить.
– Ну что ж ты воешь??? – воззрился на нее он. – Мы ж тебя не убиваем… – и чуть подумав, уточнил: – Пока еще…
Элишка взвыла громче, постепенно впадая в истерику.
– Тише ты! Оговорился я. Не будем мы тебя убивать. Продадим…
Такой вариант пленница тоже не одобрила, о чем свидетельствовал новый вой.
– Вот интересно, ты еще громче можешь? – потирая виски и жмурясь, исключительно у самого себя поинтересовался атаман. Ответ был более чем утвердительным, а истеричный вой – впечатляющим. – Все! Сдаюсь. Продавать не будем. Хочешь с нами жить? Мы тебя разбойничать научим.
Элишка резко оборвала самозабвенное «Ыыыыыы», и внимательно, с интересом посмотрела на мужчину. Он присел на корточки напротив девушки. И сейчас не выглядел пугающим или злым. Наоборот. Усталый дядька, с любопытством и добротой рассматривал пленницу.
– Хотя, какая из тебя разбойница?! – проронил он и подмигнул. – Готовить умеешь?
– Пироги. – Честно призналась она. – С ежевикой.
– С ежевикой? Это хорошо. Только где ж ее достать зимой-то! – хмыкнул атаман. – А что еще умеешь?
– Сказки рассказывать. – Пожала плечами честная пленница.
Атаман заливисто рассмеялся.
– Пойдем-ка. Голодная небось, сказительница. – Он протянул широкую шершавую ладонь, помогая девушке встать. Вывел из темницы и, как маленькую, подняв под руки, усадил прямо на стол. Достал из сундука кусок хлеба и немного сыра. Вручил девушке, а сам сел на стул и приготовился слушать. Откусив поочередно то одно угощение, то другое, Элишка успокоилась.
– Когда-то давно… Жили на свете крылатые люди…
Спавшие до того разбойники, один за другим начали подниматься на лавках, усаживаться удобнее. Уже к середине рассказа спящих в доме не было. Кто-то достал кувшин с хмелем и разлив в несколько кружек, пустил по кругу. Грозные и страшные тати слушали сказочницу словно дети: удивляясь, печалясь и смеясь.
– Знаешь, Иже, – обратился к атаману Рыжий Ванька. – Хорошая она… Юродивая, конечно, но хорошая. Сказки у ней чудные. Одежда у ней чудная. Негоже нам над юродивыми издеваться.
– А мы и не станем. Выгонять девку тоже не будем. Видать, ее и семья нарочно выгнала в такой холод. Надеялись, что не вернется. – Стараясь не отвлекать сказительницу, шепотом отвечал атаман. – Жалко ее. А сказки у нее забавные. Пусть остается. По хозяйству помогает. Да и нам веселее будет.
– Только остальным строго накажи, чтоб не обижали! – напомнил Ванька.
– А ты ей, наверное, на чердаке комнатушку сделай. Сена там набросай. Бардак разбери. – Кивал Иже.
– Сделаю, – согласился Ванька, поднимаясь на ноги. И обходя под стеночкой, чтобы никому не мешать, удивился тому, насколько странным выдался вечерок, и как чудно ведут себя его соратники. Да когда б они вот так чинно сидели да слушали байки какой-то бабы? А тут – даже рты пораскрывали.
– А владарь поднимется, крылья черные свои расставит… – повествовала Элишка.
– Эх, чудно! – вновь повторил Ванька, забираясь на чердак по приставленной лесенке. Взглядом мазнул по запорошенному окошку и померещилась ему тень черная. Моргнул – пропала тень. – Ох, чудно! – приговаривал он, осеняя себя священным знамением, отгоняющим бесов.
Черная тень облегченно вздохнула. Устало опустила голову на грудь. Прикрыла глаза. Вновь вздохнула. Да и решила лететь обратно – в птичий край, где ей и место.
Илья Андреевич измерял шагами двор, запорошенный снегом. И измерения привели его к интересной мысли, что ходит он кругами. Потому решил остановиться. Вдохнул холодный морозный воздух, охолодил заодно разум. Но чувства вновь вскипели, а тело напряглось, будто бы струна, когда в доме на втором этаже закричала роженица. И вот, не сдерживая желаний, молодой помещик бросился на крыльцо. Толкнул дверь, пробежал в просторную гостиную и замер, приметив на верхней ступени лестницы матушку, вытирающую руки полотенцем. Она подмигнула сыну задорно, и позвала подниматься в комнаты. Илья быстро преодолел все сорок с лишним ступенек и оказался в покоях жены.
Служанки расторопно уносили воду, окровавленные тряпки, замывали полы какими-то пахучими растворами. Так что в душной комнате уже сносно пахло. Супруга, Анастасия Алексеевна, обессиленная, взмокшая, с побелевшими губами, бледная, лежала на постели.
– Радуйся, зять наш! – тут же подскочила к нему герцогиня. – Наследник у нас!
– Не у вас. А у нас! – уточнила Софья Илларионовна.
– Как Алексей Ярославович-то обрадуется! – не обращала на нее внимания герцогиня Камышкина, еще не представляя, чем обернется явление на свет наследника.
Илья же вообще не замечал женщин. Он взял на руки тяжелый сверток с ребенком и вгляделся в морщинистые черты. Сходства он пока не замечал, но чувствовал доселе не ведомое желание защищать и беречь это маленькое существо. И, конечно, он был горд, как все отцы.
– Что с ней? – кивнул в сторону кровати счастливый отец.
– Ничего. Устала. После родов такое случается. Измоталась. Ты не тревожь ее пока. Пусть отдыхает. Пару дней и она в себя придет! – заверили матушки. И Илья поверил. Ушел, отмечать с мужиками рождение сына.
