Текст книги "Темная сторона Солнца"

Автор книги: Олеся Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Запотевшие зеркала душевой кабины от горячей воды покрылись крупными каплями, стекающими по стеклу вниз до самого пола. Я глубоко ровно дышала, сон опускался на меня убедительной тяжестью. Тяжелые мощные струи воды массировали кожу, заставляя ее гореть. Запах любимого шампуня (терпеть не могу гостиничные) наполнил меня покоем и легкой эйфорией. Но так хотелось скорее закончить все процедуры в ванной и скорее прыгнуть в кровать. Я обернулась полотенцем и, выйдя из душевой кабины, протерла ладонью одно из зеркал и тут же отскочила в сторону, закричав. На меня смотрела та я, нарисованная на холсте. Этот образ показался мне в мастерской Мишеля на несколько мгновений. И сейчас он, искаженной карикатурой, смотрел на меня из зеркала. Я закрыла рот руками, не в силах дышать или двигаться. Из моих нарисованных глаз текли кровавые слезы, на груди зияла дыра. Дыра там, где должно было быть сердце. Я немо закричала, закрыв глаза, и опустилась на кафельный пол. Мое отражение ударило с той стороны по зеркалу, и оно в дребезги разбилось. На этот раз, закричав во весь голос, я выбежала из ванной и бросилась телефону. Уже через минуту ко мне послали охранника, а я собирала вещи. Охранник застал меня носящейся по комнате с окровавленным ковром. Он усадил меня на кровать, вошел в ванную и по рации вызвал доктора.

– Мадам, меня зовут Ричард. – Охранник вернулся ко мне, присел передо мной на колени, его глаза оказались на уровне моих. – Вы ранены, и сейчас к нам поднимется доктор. Он осмотрит ваши стопы, так как вы нечаянно разбили зеркало в ванной, поскользнувшись. – Ричард говорил очень правильно, не повышая голос, ровно и деликатно.

– Вы не понимаете, – Зашептала я истеричным голосом, не дав ему закончить. – Там кто-то был. Там был кто-то!

– Успокойтесь, мадам. – Четко, но спокойно произносил Ричард. – Я все проверил, там никого нет сейчас. Вам могло показаться.

В номер вошел доктор с чемоданчиком для медицинских препаратов и управляющий гостиницей. Пока доктор доставал из моих стоп осколки разбитого зеркала и обрабатывал раны, охранник докладывал ситуацию управляющему, средних лет мужчине с орлиным носом и маленькими карими глазами.

– Она утверждает, что в ванной кто-то был. Но мне кажется, она могла просто выпить спиртного, а сегодня очень жарко, и ей что-то показалось. Испугалась, поскользнулась, разбила зеркало, выбежала из ванной, протопав по осколкам и порезав ноги.

– Что вы скажете, доктор Хайт? – обратился управляющий к закончившему процедуру доктору.

– Она не пила спиртного, Джордж, по крайней мере, сегодня. Конечно, можно взять анализы на наличие других наркотических средств в организме, но для этого нам нужно госпитализировать ее. В принципе, туристическая страховка покроет эти расходы. Но моя версия переутомление и жара. Она просто поскользнулась. Вполне допускаю, что из-за мигрени она и могла что-то иллюзорное увидеть в зеркале. Я вколол ей успокоительного. Предлагаю дать ей отдохнуть и не обращаться пока в скорую. Если ей не станет лучше завтра, придется ее госпитализировать. Но я не думаю, что дойдет до этого. Я прослежу за ней.

Гостиница, 20:00

Даниил мягко приземлился на балконе, который принадлежал номеру Ани. Закатное солнце цеплялось лучами за светоотражающие предметы, запуталось в прозрачной тюли, закрывавшей балконный вход в номер. Осторожно, пытаясь не шуметь, Даниил вошел через дверной проем. Хотя он и так мог передвигаться с такой тишиной и быстротой, что человек невооруженным глазом никогда и не заметил бы движения. Но в тот момент демон чувствовал себя неуклюжим слоном в посудной лавке. Наверное, поэтому он замер на пороге, увидев спящую девушку.

Он был зол на себя. Какого черта он выскочил с утра, когда Ревье пытался поцеловать ее? Так глупо подставиться. Это можно объяснить только временным помутнением рассудка. Даниилу удалось придумать не столь смехотворную ложь, хоть отдаленно напоминающую правду, чтобы оправдать свое поведение.

Мысли путались в голове демона, превращая весь мыслительный процесс в неудобоваримую кашу. Он то хотел ближе подойти к Ане, то порывался выпрыгнуть с балкона, заставив себя даже не думать о ней. Что за черт? Почему он так реагирует на простую смертную? Но, уже повернувшись к выходу, Даниил остановился. Он не мог заставить себя сделать больше ни шага. Сжав пальцы в кулаки, стиснув зубы, он пообещал себе, что уйдет, как только осмотрит номер.

Заставив себя думать в практическом направлении, демон ступил в комнату. Номер, как номер, ничего особенного. Если не считать валявшегося на полу чемодана со спешно кинутыми в него вещами. В чемодане так же ничего особенного. Ничего, что бы выдавало в смертной привлекательную для Мишеля Ревье Жертву. По ковру протопали кровавые следы. Пятна порезанных ног Ани, ведущих из ванной к телефону. Демон провел пальцем по телефонной трубке, снимая последние эмоции. Паника, ужас. Он прошел в ванную. Чисто блестевший пол, зеркала, в которых Даниил увидел свое истинное отражение. Оно никогда ему не нравилось. Но что поделать? Если ты демон Высшего Клана, то привыкай видеть себя черным размытым силуэтом. Как помехи в телевизоре. В одном из подрамников не хватало зеркала. Высокое, оно должно было растянуться во всю стену. Но вместо своего черного отражения демон видел резную раму и отделочную плитку ванной комнаты. В углу что-то свернуло. Даниил наклонился, увидев отлетевший в сторону и потому не убранный осколок зеркала. "Сервис ни к черту!" – подумал демон, взяв осколок длинными пальцами.

Перед глазами полыхнуло, в ушах затрещало. Так всегда бывает, когда врываешься в память места или предмета. Он увидел Аню, выходящую из душевой кабины. Обернувшись полотенцем, она провела ладонью по поверхности зеркала, чтобы капли конденсата не мешали ей любоваться своим усталым видом. Но с той стороны зеркала на нее накидывается, разбивая зеркало в дребезги ее собственное видение. Прошагав по осколкам и даже не заметив этого, Аня выбежала в спальную комнату, кинувшись к трубке. Хорошо, что это было всего лишь видение, иначе девушка не успела бы и из ванной выскочить. Но странно то, что видения обычно зеркал не разбивают. Опустив осколок в раковину, Даниил включил воду. Сверкнув на прощание, оставшаяся частица зеркала улетела в канализацию.

Так вот, что привлекло Ревье. Аня видит что-то. Что именно, пока не понятно. Возможно, она видит будущее, а может быть мысли окружающих. Продолжив осмотр, Даниил приблизился к кровати, на которой все так же спала Аня. Он смотрел на нее. И только сейчас заметил, что стопы ее ног перебинтованы. Кое-где, в местах, где порезы были особенно сильными, сквозь бинт просачивалась кровь. Увидев это, демон ощутил… Боль? Нет, не может быть!

Отогнав желание подойти к девушке ближе, демон глянул на прикроватную тумбочку. Обручальное кольцо. Видимо теперь оно не пригодится так и несостоявшейся невесте. Ане оставалось жить не больше недели. А если быть точнее, то семь дней. До полнолуния.

Тут же лежали листы формата А4, поделенные на две части, карандаши и ластик. Даниил взял один из рисунков. Улица Праги, вид с балкона. Со следующего на Даниила смотрела девушка портье, которую он заметил внизу. Ее глаза были очень выразительными, а взгляд мягким. Следующий – один из многочисленных памятников архитектуры Праги. Еще один – мама с ребенком, неуклюже гоняющимся за голубями. Демон продолжал пролистывать наброски. Что-то не давало ему покоя, зацепив взгляд, но что именно, он пока не мог понять. Окно, увитое виноградными лозами… Лавка с пожилой парой, влюблено смотрящих друг на друга… Мама и мальчишка, который все же кормит голубя из рук… Целующаяся парочка… Ревье… Очертания замка… Даниил вернулся к наброску, на котором очень грубо, но точно был изображен Мишель Ревье. Голодное выражение глаз, из под верхней губы едва выглядывают клыки. Демон ухмыльнулся. Фантазия художницы, разгоряченной томными взглядами француза? Или все же она видит Суть?

Подобный дар очень человеческий. Но почему-то он развит не у многих, мягко говоря. Интуиция, ясновидение – все это части от одной способности. Увидеть и ухватить Суть. Сознательное развитие дара открывает такие возможности, которые можно отнести к безграничным. Это очевидно! Даниил опять пересматривал все наброски. Они не выглядели законченными даже для набросков, но главные линии словно светились. Светились глаза, руки ребенка, край рамы окна и несколько листов винограда. Теперь внезапно вспыхнувший интерес француза к смертной был объясним. На свое последнее полнолуние в качестве рядового демона Высшего Клана, Ревье хочет выпить кровь Жертвы, различающей Суть. Даниил и сам не мог понять, что почувствовал в момент осознания. Омерзение? Страх? Желание убить? Ну, убить этого французишку он всегда хотел. Теперь и появился удобный случай. Ублюдок! Зная его больное тщеславие, можно смело предположить, что Ревье решил поменять законы Вселенной! Вот так сюрприз будет для Советников. Теперь ему точно Обряда не пережить. Даниил тяжко выдохнул, положил наброски обратно на тумбочку. Пора бы и честь знать.

Но демон вдруг понял, что не может сдвинуться с места. Он позволил себе поколебаться секунду. Потом еще одну. За ней третью. Решив, что только посмотрит на нее, Даниил сделал шаг к кровати. Всего на миг остаться рядом с ней. Ее беспокойный сон заставлял его остаться. Мечась во сне из стороны в сторону, Аня бормотала что-то непонятное. Демон опустился на колени с того края кровати, куда повернулась девушка. Лицо ее покрылось бисеринками пота. Волосы разметались по подушке. На щеках все еще заметны засохшие дорожки слез. Очень осторожно, чтобы не потревожить и без того напуганную Аню, Даниил протянул руку к ее лицу. Оно горело и даже обжигало. Только один раз всего на короткий миг почувствовать тепло ее кожи. Но, как только рука демона оказалась в непосредственной близости, на груди у Ани вспыхнул крест. Полыхнув, как пламя костра, он словно прищурился и наблюдал за Даниилом, вторгнувшимся на запретную охраняемую территорию. Демон резко одернул руку. Крестик погас, мерно пульсируя. Демон усмехнулся. "Упакованная по всем правилам девочка", – подумал он грустно. Интересно, откуда у нее все это? И крест, и дар?

Демон продолжал сидеть на полу, с позором и ужасом понимая, как его манят ее губы. И даже не был страшен крест, освященный в церкви. Неосвященные, купленные в бутике крестики на золотых цепочках, инкрустированные маленькими бриллиантами никогда так не реагируют. Чем дороже оберег, чем больше внимания человек, носящий его, обращает внимания только на его стоимость. И именно это ослабляет амулет. Вера? Кажется, именно она составляет львиную часть защитных свойств.

Все же демон сумел успокоить крест, что лишь слегка светился, будто накаленный в пламенной печи кузнеца. Даниил взял в свою руку оказавшиеся холодными пальцы смертной. Боясь потревожить, и не приведи Рок, разбудить ее, чтобы еще больше напугать, демон затаил дыхание. Ее гладкая кожа под его пальцами нагревалась. Странно, а еще миг назад он не думал, что сможет так спокойно прикоснуться к ней и замереть. Она, должно быть, так прекрасна, когда рисует. Ее аура сияет переливчатым преходящим из одного в другой цветом. Ее чувства, наверняка, смогли бы дать ему столько силы, что он смог зажечь новую звезду.

Нет! Никаких чувств! Никогда он не позволит себе вдохнуть ее эмоции. Никогда не позволит себе пить ее энергию. Она Жертва Ревье, которой уготовлена смерть. Но, не успев даже подумать об этом, демон отскочил от кровати. Что происходит? Что с ним, черт возьми, происходит? Аня манила его не как предмет поглощения ее жизненных сил, но как личность. Не как еда на блюде, но как само блюдо. Но этого не может быть! Еще утром, когда он увидел ее в объятиях Ревье, не смог удержаться именно по этой странной причине. Щемящее чувство в ледяной груди. Демона передернуло от воспоминаний их встречи утром. Что в ней такого особенного для него? Задав себе этот вопрос, Даниил понял, что это не важно. Ему не хотелось знать ответ.

Пора было уходить. Слишком долго он задерживается в номере смертной по личным причинам. Пока не поздно, надо уходить. "Давай же, делай шаг!" – зло обратился он к себе, процедив сквозь зубы. "Не стой, как замороженный!" – но сдвинуться с места демон не мог. И это его жутко раздражало. Может, это Ревье подстроил давнему врагу ловушку? Может, с помощью смертной он решил убрать Даниила? Вскипевшая в нем черная кровь гнала его на прохладный воздух. Он разжал ладонь и отпустил пальцы девушки. Ее ресницы дрогнули.

Торопясь, Даниил поднялся и направился к двери, ведущей на балкон. Солнце село. И впервые за сотни лет кольнуло в груди. Демон ошарашено схватился за грудь. Там что-то тихо и равномерно стучало.

Гостиница, 21:00

На этот раз я проснулась от холода. Я не помнила ни как ушли доктор с управляющим, ни как через открытую дверь вошел Даниил, ни как он долго сидел у моей кровати, а потом ушел.

Я проснулась оттого, что меня начал бить озноб даже под одеялом. Очень хотелось пить. Я кое-как поднялась и, шатаясь, протопала к бару, морщась от боли каждый раз, как наступала на стопу. Доктор Хайт, кажется, говорил, что порезы не сильно глубокие, но от этого боль не была менее сильной и сверлящей. Я постепенно вспоминала, что случилось в ванной. И страх медленно наполнил меня с головой. Оставаться в номере одной стало страшно. Видеть Мишеля тем более не хотелось. А он обещал, что мы встретимся вечером. От его обещания и от предстоящей встречи, меня стало трясти. Уж я не знаю, чего он мне вчера в вино подсыпал, но без вмешательства Мишеля в мое психологическое здоровье не обошлось. Появилось ощущение, что за мной наблюдают из-за угла. Страшные глаза в черных провалах из темноты углов комнаты, ванной, балкона. Я зажмурилась, отгоняя страх и пытаясь уговорить себя успокоиться. Но истеричное состояние трясло меня когтистыми руками. Вспомнились сюжеты про туристок, которых окручивали шикарно одетые мужчины, после подкидывавшие туристкам наркотики для перевозки.

Надо бежать!

Я решила не ждать появления виновника моего сумасшествия, а собрать вещи и уехать. Хватит с меня отдыха в старой Европе. И в медовый месяц надо будет ехать на какие-нибудь острова. Я подвинула к кровати почти уложенный чемодан, в который еще днем как попало покидала вещи. Закинув в него последние вещи, я оделась. Позвонив на ресепшен, я попросила забронировать мне билет до Москвы и заказать такси до аэропорта. Чем быстрее я покину Прагу и эту гостиницу, тем скорее выпутаюсь из этой непонятной и начинающей запутываться вокруг меня истории, которая словно веревка затягивается на моей шее.

Не взглянув в зеркало ни раз, и не заглянув в ванную, чтобы не будоражить и без того напряженные нервы, я вылетела из номера и направилась решительным шагом к лифту. Небольшой чемодан и перекинутая через плечо сумочка с деньгами и документами – весь мой багаж. Ступни при каждом соприкосновении с полом взрывались от боли, так как действие снотворного и обезболивающего давно закончилось. Но именно из-за этой боли, я чувствовала, что поступаю верно, и мне надо срочно уносить ноги, пока они относительно целы.

В коридоре моего этажа никого не было. Пусто и необитаемо. Тишина нарушалась только шелестом колес моего чемодана по ковру. Я нажала кнопку вызова лифта, дыша размерено. Скрип двигающихся тросов заложил мои уши.

За спиной точно никого нет?

Повернуться страшно! Страшно!

Вдох. Выдох.

Нет, никого нет.

Двери кабины лифта открылись передо мной, свет ламп отразился в зеркалах внутри. Я сделала шаг назад, смотря на свое отражение. Оно не кровоточило, не было вырвано сердце. Но глаза были не мои. Подглядывающие глаза в черных провалах глазниц. Я зажмурилась, стараясь не заскулить. Если так и дальше пойдет, я вообще в зеркала перестану смотреться. Пора было заходить. Но я все так же стояла в ступоре, пока двери плавно не закрылись. "Хоть бы кто-нибудь тоже вниз собрался, что ли", – с досадой подумала я. Может постучать в первый попавшийся номер?

Тишина в коридоре стала угнетающей. Голова начинала кружиться от тошноты и боли в ступнях. Ждать нельзя. Пойду пешком. Всего пять этажей. Дверь, ведущая на лестницу, была рядом. Я все еще стояла, стараясь перебороть страх и вызвать лифт, но в нос резко ударил запах туалетной воды Мишеля. Вчера он казался мне таким манящим. Сейчас же я вздрогнула.

Кто-то за спиной.

Кто-то точно за спиной есть!

Я резко обернулась.

Никого.

Надо идти. Открыла дверь на лестницу. Всего пять пролетов и я внизу. Пять минут на ресепшене для процедуры выезда, и я в такси. Дверь за мной бесшумно закрылась. Я начала спускаться по лестнице, ругая себя за то, что не пожалела свои бедные израненные стопы. Лампы освещения в витых рамах горели ровным голубым светом. Такой свет был холодным, как в морге. Красные ковры никак не сочетались с оттенком брошенных от ламп теней. Одинокие декоративные пальмы, стоявшие на пролетах, развевали впечатление заброшенности лестничных коридоров. Я уже спустилась на третий этаж, когда свет моргнул. Оказавшись, на миг в темноте, я вздрогнула. Но тут же одернула себя и отправилась дальше. На каком-то из верхних этажей скрипнула дверь и потухла лампочка. "Мамочка!" – проскулила я. Быстро глянула наверх и увидела, что свет погас и этажом ниже. Схватив чемодан удобнее, я ускорила шаг. Сверху кто-то спускался. Спускался быстрее, чем я. Спускался за мной следом. Спускался за мной.

Свет погас на четвертом этаже и заморгал на третьем. Бросив чемодан, я бросилась по ступеням к спасительной двери. Свет погас окончательно и везде. Я погрузилась в темноту. По коже пролетел холодный порыв ветра. От жути мне захотелось закричать, зовя на помощь. Но горло пересохло, выдавив только жалкий всхлип. Ноги подломились. Я заткнула рот ладонью. Аромат туалетной воды Мишеля усилился, вызывая тошноту. Я слышала шорох шагов, приближающихся ко мне. От страха сердце сжалось. Я добежала до двери, что вела на второй этаж. Дернув ее несколько раз, я с ужасом поняла, что она не открывается. Она была заперта. Сдерживая крик, я кинулась на первый этаж, чувствуя, как ноги становятся ватными и отказываются идти. Еще один пролет. Шорох совсем рядом. Аромат стал удушающим, заставляющим терять сознание. Но я перепрыгнула через несколько ступенек. От тысяч иголок вонзившихся в раны на стопах я взвыла. Ничего не видя, упала, подвернув ногу, и потянулась к ручки двери. "Аня…" – жуткий шепот пробежал по позвоночнику, впитываясь в череп и замораживая мысли.

Кто-то за моей спиной.

Шепот у самого уха.

"Аня…"

Но ручка поддалась, дверь отварилась, и тонкая полоска света легла на пол в кромешной тьме. Холод исчез, аромат туалетной воды растворился, лампы зажглись. Стараясь сдержать хлынувшие слезы и вытирая их тыльной стороной ладони, я поднялась. Осталось только окончательно переломать ноги, и я никогда уже отсюда не выберусь. Надо оглянуться и убедиться, что все это только привиделось. И тогда все страхи исчезнут. Но я не могла.

Стоя в проеме открытой двери, я вспомнила, что на третьем этаже остался мой чемодан. Мелькнула мысль забрать его. Но я решила не рисковать и скорее бежать отсюда, насколько это вообще возможно в моем состоянии. Стараясь не привлекать внимания, я прошла к стойке, за которой сидела девушка портье. Она приняла ключи от номера, сообщив, что мне очень повезло, ей удалось забронировать мне билет на ближайший рейс до Москвы, который вылетает через полтора часа. Я вздохнула с облегчением.

– Такси уже ждет вас, мисс Разина. – Улыбнулась она мне. – Приезжайте к нам еще.

– Обязательно. – Кивнула я.

– А где же ваш багаж? – кинула она мне в спину.

Но я не повернулась, направляясь к дверям, за которыми горела шашка такси на машине. Спасение. Я ускорила шаг изнывающих ног. Швейцар так же одарил меня уставшей улыбкой. На небе сияла неполная луна. Около недели до полнолуния. Я почти возликовала от счастья, когда такси подъезжало к главному входу гостиницы. Из-за моей спины выбежал парень и, пробегая мимо меня, с силой толкнул на дорогу. Таксист надавил на завизжавшие тормоза, но не успел. Машина ударила меня, и я упала на землю, ударившись головой. Перед глазами опять все поплыло. Да что же это такое? Швейцар бросился ко мне.

– Как вы, мисс?

– Я знаю ее. – Услышала я знакомый голос.

Мишель поднял меня на руки, обеспокоенный не меньше, чем утром. У меня в голове опять мелькнула мысль, что он здесь ни при чем, это просто у меня крыша едет. Но мне все равно захотелось запротестовать, жаль, сил не было. Меня тошнило, и тело меня не слушало.

– Месье Ревье, – Обратился швейцар к французу, – Я вызову скорую.

– Не надо. – Отрезал тот в ответ. – Аня? – Заботливым голосом звал он. – Я отвезу ее в больницу. – И опять черные провалы вместо рта и глаз на его лице. Ужасающая маска вместо лица.

В голове пробежала мысль: "Не сбежала". И мне захотелось завыть от отчаяния.

– Расступитесь! – Повелительным тоном потребовал Мишель, неся меня к машине.

– Отпусти. – Вяло прошелестела я.

Синие глаза хищно посмотрели на меня, на губах играла улыбка.

– Не могу, дорогая. Тебе нужно в больницу.

"Теперь они точно зашьют мне в желудок тонну наркотиков" – проплыло у меня в голове. Неполная луна в моих глазах заплясала расплывающимся пятном. Крест на моей груди загорелся, обжигая кожу. Я еще раз попыталась оттолкнуть Мишеля, но он уже укладывал меня на заднее сиденье своей машины.

– Не переживай, дорогая моя Аня, ты нужна мне здоровая. Так что везу я тебя действительно в больницу. – Бубнил он, управляя машиной. – Ты даже не представляешь, как важна мне. Ты умница, сумела сегодня утром распознать меня. Я в тебе не ошибся. – Улыбался он довольно черным провалом вместо рта. – Жаль, что я не нравлюсь тебе в таком виде. Ты молодец, Анечка, ты умничка. Уникальная.

Я не понимала, о чем он говорит. Бред какой-то. Да и сил концентрироваться не было.

14-е, Май, Больница святого Лукаса, Прага, 03:23

В очередной раз, потеряв сознание, я проснулась в больничной палате, как и обещал Мишель. Во время нынешнего пробуждения подсознание не предоставило мне скидки медленного осознания того, что случилось. Все воспоминания выстроились в дружную шеренгу и просто махом свалились на мою гудящую голову. Дернув руками и ногами, я счастливо осознала, что не связана и не прикована к койке. Ступни не резали и не крутили меня болями, но тупо ныли. Следов операции на теле я не обнаружила. Мне надо было срочно выбираться из больницы.

Я лежала в отдельной палате, наверняка, благодаря стараниям месье Ревье. На мне была больничная сорочка, а так же какие-то провода, подключенные к различным датчикам и аппаратам. Провода я с себя содрала, радуясь, что я не подключена к капельнице. Найдя в шкафу свою одежду и сумочку, я первым делом проверила ее содержимое. К моему ужасу ни документов, ни денег в ней не было. Старания Мишеля. Выглянув в окно, я поняла, что нахожусь на этаже не ниже девятого. Значит, через окно сбежать не получится. Я переоделась в собственную одежду, собрала в хвост распущенные волосы и осторожно выглянула из-за двери палаты. Наверное, надо было заглянуть в свою карту с диагнозом, что висела на спинке кровати. Но чешского языка я все равно не знала, какой тогда смысл?

В слабоосвещенном коридоре никого не было. В конце коридора стоял стол главной сестры, видимо, которая переутомилась за день и задремала. Скорее всего, лифты и лестницы в том направлении. Но, памятуя уже известный опыт пользования лестниц и лифтов, в которых обязательно будет висеть зеркало, я задрожала. Деваться все равно, как ни крути, было не куда. Поэтому пришлось направиться к выходу. Пройдя на цыпочках мимо сестры, я нажала кнопку вызова лифта. Наверное, стоило лучше спуститься вниз пешком, что бы не будить дежурившую, но я решила, что больше никогда ни на одну лестницу ни ногой. Тем более что помимо порезов, теперь моя правая вывихнутая нога еще была и перебинтована эластичным бинтом. Лифт с шумом приближался. Я настороженно уставилась на сестру, которая пошевелилась. Но затем опять ушла в глубокий сон. Двери лифта открылись и я, не медля, шагнула внутрь. Стараясь не смотреть на зеркальную стенку и став к ней спиной, я нажала первый этаж. Мое сердце ушло в пятки. Я ощущала, за спиной стояло мое собственное отражение с черными провалами вместо носа, рта и глаз из которых текли кровавые слезы. Что за кошмар происходит со мной? Тихо скуля от ужаса, я была несказанно счастлива, когда опять оказалась в холле, где были живые люди. Вылетев из лифтовой кабины, я зареклась смотреть в зеркала. Глубоко вздохнув и выдохнув, я направилась к выходу. В никуда. На меня никто не обратил внимания. Видимо приняли за родственницу одного из здешних больных обитателей. Выйдя под ночное небо, я почувствовала освежающую прохладу, и мне сразу стало легче. Хромая и жалкая, я направилась, куда глаза глядят.

Я не знала, куда мне идти и к кому обратиться за помощью. У меня не было ни денег, ни, что еще хуже, документов. Надо обратиться в посольство. Они должны помочь. Но я была уверена, что Мишель первым делом будет искать меня там, когда обнаружит, что я сбежала. А может к тому времени, я уже расскажу все полиции и позвоню Андрею. Он, конечно же, будет жутко зол. Но он обязательно приедет и поможет мне.

Впервые Прага показалась мне огромной и безлюдной. Я не знала к кому обратиться, чтобы узнать адрес посольства. Увидев полицейского в форме, что, зевая, стоял у патрульной машины, я направилась к нему с надеждой на то, что он мне поможет. Его взгляд безразлично скользнул по мне. Я почему-то остановилась. Внутренний голос зашептал, что к нему подходить мне нельзя. На нем будто был след Мишеля Ревье. Холодом обдало спину, в горле засвербело. Я сделала шаг в обратном направлении от полицейского. Потом второй. Затем быстро зашагала, закусив губу от боли. Отчаяние овладело мной, расплющив сердце в своей костлявой руке. Улицы сменялись, в окнах начали зажигаться светильники, люди готовились отправиться на работу. Я брела одна. Только боль в ступнях и жуткое отражение в витринах сопровождали меня.

Увидев впереди парк, в котором не должно было быть ни магазинов, ни кафе с большими окнами, из которых на меня пялилось мое искореженное изображение, я направилась туда. Сев на первую попавшуюся мне лавочку, я сгорбилась от невеселых дум. Мне было холодно и хотелось есть. Уже начало светать. А кто-то все еще нежится в своих кроватях, под теплыми одеялами, на пуховых подушках. У них все хорошо и упорядоченно. У них не порезаны ноги. За ними не гонится чокнутый наркоман. На них из зеркала не прыгают кошмары. В общем, никакие демоны не вторгались в их жизнь. Я тихонько заплакала, моля Бога о помощи. Сидя на лавке в чужой стране, мне больше не к кому было обратиться. Я не могла сама противостоять таким обстоятельствам. Это не в моих силах.

Я подняла заплаканное лицо к небу, сжав в ладони нательный крестик, который когда-то мне подарила моя бабушка. Как же давно это было.

– Помоги мне, Господи, не оставляй меня. – Это все мистические события? Или расстройство моей психики? Шизофрения или действительность? Я не знала. Слезы ручьями бежали по щекам, я, не стесняясь, всхлипывала. – Покажи мне, куда идти! Что делать, скажи! Как я могу справиться с этим? Что происходит со мной? Что это все значит?

На горизонте поднималось солнце. Его красный диск был абсолютно равнодушен к моему отчаянию. Оно как вставало миллионы лет назад, когда кто-то плакал на этом же месте, так и будет вставать еще миллионы лет. И уже не будет здесь этой улицы и парка рядом. Не будет этой лавочки, что позволила моим истерзанным ногам передохнуть. А кто-то будет время от времени плакать на этом месте.

– Никогда ты не казалось мне таким холодным, солнышко.

Но солнце не обратило на меня внимания. Я судорожно вздохнула и встала с лавки, что бы дальше искать убежища. Повернувшись к дороге, я зажмурилась. Солнечные лучи, отражаясь от золотых куполов православной церкви, били мне прямо в глаза. Я заворожено уставилась на крест на фоне утреннего голубого неба. Никогда не думала, что буду так счастлива, направляясь в церковь. Я никогда особо не верила в искренность церковнослужителей. Церковь – это отдельный мир политики. Но именно в тот момент, я воздала благодарственную молитву Всевышнему за помощь.

Подходя ближе, я все же поймала сомнения, носящиеся в голове, как стая голодных комаров, жужжащих: "Да брось! Это же церковь. И там всего на всего люди работают, а не святые! И у них тоже есть ворох своих проблем". Но я упрямо шла, не слушая свои опасения и морщась от боли в ступнях. Бинты намокли от заново начавших кровоточить ран, вывихнутая нога ныла, я сжимала челюсти, чтобы не заорать от боли. И от страха. И от отчаяния. Но пока надежда есть, ведь так? Вот если мне откажут, в таком случае я смогу переживать, а пока нечего и думать. Перекрестившись у калитки, я вошла в выметенный начисто двор. Подойдя к дверям церкви, я еще раз перекрестилась, поклонилась и открыла дверь.

Внутри никого не было. Только иконы и громоздкая люстра сияли от проникающего сквозь небольшие окошки света. Мои тихие страдальческие шаги шероховатым эхом отдавались под потолком. Как же давно я не была в церкви? Наверное, со времени крещения в детстве. До утренней службы было еще долго. Но кто-то же здесь должен был быть. Кто-то, к кому я могла обратиться за помощью. А что может сделать церковный служитель, когда за мной гонится влиятельный наркобарон? Так я окрестила Ревье для себя. Ему все двери будут открыты, если за одной из них буду я. Возможно, уже к вечеру по городу будут расклеены мои фото, мол, пропала без вести, ищут родные. Или того хуже, вооружена и очень опасна. И один из прихожан или даже батюшка наберет указанный в объявлении номер мобильного телефона или полиции и отдаст меня ему. И это еще при том условии, что я не вспоминаю о странных видениях и событиях. Словно сам дьявол вылез из преисподней, гонясь за мной.

Я подошла к иконе Пресвятой Марии и, встав на колени, неумело начала молиться полушепотом, вытирая текущие слезы рукавом кофты.

– Ты прости меня, о, Пресвятая Мать, за то, что прибежала к тебе только, когда сильно припекло. Так нечестно, я знаю. – Богоматерь смотрела на меня с иконы с милосердной улыбкой. – Господи, что я говорю? Я даже молиться не умею. Даже "Отче Наш" не могу прочитать наизусть. С чего вам мне помогать? Но мне больше не к кому здесь обратиться.