Текст книги "Волчица.Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Олеля Баянъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Как ты узнал, что меч подлинный? – спросил меня маг, грозно сверкнув в меня глазами.

– Я же сказала, клеймо, – ответила с раздражением. – И незачем метать молнии в мою сторону.

– Никто здесь не сможет купить этот меч, – продолжил разговор маг, нависая надо мной, как гора. – Неужели ты разбираешься так хорошо в оружии, паренёк, – спросил маг, скрестив руки под грудью.

– Я женщина с короткой стрижкой, – уже в первые дни после того, как я отрезала волосы, меня стали принимать за парня, но все еще это продолжало меня бесить. – И ценность меча определяется его верностью в бою, – я ухмыльнулась.

– Вижу, ты много знаешь, – улыбаясь во весь рот, проговорил маг. – Не желаешь заглянуть ко мне, – приглашающим жестом он указал на свой прилавок. – За прилавком – моя мастерская, где ты найдешь всё необходимое.

Я прошла в его мастерскую. На деле это была большая комната со стеллажами до потолка, уставленная ящиками с холодным оружием. Кое-где стояли манекены, одетые в доспехи или кольчуги.

– Так и что ты хочешь продать, – от созерцания комнаты оторвал меня голос мага-оружейника. – Ты явно не нуждаешься в оружии, – опередил мой вопрос мужчина.

– Вы очень проницательны, – кивнув ему в знак уважения, ответила я.

Я задумалась над тем, что же ему лучше всего продать. Кода были ещё живы длаки, мы случайно наткнулись в катакомбах рядом с Людерсом на останки отряда Аландара. Благодаря этому отряду мы пополнили свои запасы оружия, но на одном из скелетов были довольно дорогие доспехи, да и оружие было с гравировкой. Если продам эти доспехи и меч, то смогу выручить более пятисот сотен золотых. Небольшое состояние, и этого мне с лихвой хватит, чтобы купить несколько домов, не говоря уже о том, чтобы оплатить услуги подпольного лекаря. Уже ощутив прохладную рукоять меча в своей руке, что-то меня удержало от того, чтобы достать его из вещь-сумки. А может еще пригодится? И стала доставать из сумки кинжалы, собранные в прогулках – ими я почти не пользовалась, но парочку всё же оставить стоит, так на всякий случай.

– Думаю, это потянет на десять золотых, – предложил мне оружейник, осмотрев все кинжалы, и вопросительно взглянул на меня. Я кивнула в знак согласия. Всё-таки за шесть кинжалов, взятых у мертвецов, он предложил достойную плату.

И вот я стою в харчевне, а все посетители с любопытством рассматривают незнакомца. Я подошла к стойке, за которой стоял толстоватый мужичок с сальными темными волосами с проседью. Он протирал тарелки, и, казалось, что это занятие требует от него большого усердия. Показуха.

– Милейший, – начала я, опершись левой рукой о стойку. В зале харчевни сразу же наступила тишина, создалось впечатление, что посетители затаили даже дыхание в надежде услышать мои слова. – Где я могу найти Антимона, – спросила я его, понизив голос так, чтобы меня мог услышать только этот мужичок.

– Не понимаю о ком вы, – не отрываясь от своего занятия, бросил он, даже не взглянув на меня.

Перед глазами начали плясать черные точки, а стены харчевни начали меняться местами. Я крепко зажмурила глаза и снова открыла их. Пару раз моргнув, картинка перед глазами прояснилась. Мне стало ясно, что у меня в запасе совсем мало времени и скоро потеряю сознание от боли. Ведь я еще ничего болеутоляющего не принимала. Поэтому надо с этим упырём побыстрее разобраться. Я схватила его за грудки и втащила на стойку. От испуга мужичок уронил тарелку, и в тишине, стоявшей в харчевне, звон разбивающейся тарелки был оглушительным.

Внезапно открылась дверь за стойкой, и из неё вышел пожилой мужчина. От удивления я оттолкнула свою жертву, и мужичок с глухим стуком упал на пол. В седовласом старике я узнала того лекаря, который поднял меня на ноги больше тридцати лет назад после того, как я вернулась из Веллеровской кампании. Он на мне тогда изрядно поэкспериментировал. Прежде чем я подумала зачем, я перемахнула через стойку и встала перед ним, но старику, казалось, всё равно. Его взгляд не выражал ровным счетом ничего, никаких признаков узнавания. Неужели он меня не узнал?

– Даже морщин не прибавилось, – добавил он, осмотрев внимательно моё лицо. – Всё также выглядишь, словно тебе лет двадцать, – произнёс он в задумчивости, продолжая рассматривать меня с ног до головы.

– Антимон, – воскликнул мужичок, пришедший в себя после падения. – Я сейчас позову на подмогу, – крикнул он, выбегая за стойку.

– Не стоит, – остановил его лекарь. – Это мой друг.

Друг!? Да ты, скотина, чем только не поил меня, составляя разные отвары и сборы от различных болезней. Я думала, что сдохну от твоих зелий. Интересно, как бы это выглядело: «Вернувшись живой от туда, где полегло более трёх сотен смертников, Волкика подохла от того, что лекарь напоил её не тем отваром». Я невольно усмехнулась, что не скрылось от внимания лекаря.

– Пойдём, – пригласил он меня, отступ от открытой двери. – Ты явно нуждаешься в помощи, – мужчина кивнул в сторону лестницы. – Вверх по лестнице и первая дверь направо.

Я взглянула в его глаза, ожидая подвоха, но его взгляд снова ничего не выражал. Казалось, что годы не пощадили старика – он сгорбился, и плечи ссутулились, а лицо избороздили бесчисленные морщины. Перед глазами снова заплясали черные точки, деваться некуда, придется согласиться на его помощь. В любом случае, лучше иметь дело со знакомым проходимцем, чем с тем, кого не знаешь. Я кивнула, что принимаю его помощь и направилась в указанную им комнату. Поднимаясь в комнату, я услышала, как Антимон подозвал кого-то и дал ему тихо указания. Какие именно не расслышала, всё же я не длак, чтобы обладать абсолютным слухом.

Стоило мне открыть дверь, как меня сразу же окутала смесь запахов целебных трав. Удивительно, но это действовало успокаивающе, и мой гнев начал потихоньку стихать. Комната оказалась небольшой, но в ней поместилось всё необходимое: кровать, в ногах которой стоял сундук, стол и пара стульев, небольшой очаг с горящим ровным пламенем и стеллаж почти во всю стену, заполненный травами и склянками. Люстра из магических светлячков освещала комнатушку.

Лицом к двери я села на стул рядом со столом, стоявшим в центре. Сняла вещь-сумку, бросив ее к своим ногами, за ней куртку. Настала очередь рубашки. Когда я снимала рубашку, дверь в комнату открылась, и вошёл парень-подросток с ведром в правой руке и кучей бинтов подмышкой левой руки. Уставившись на мою забинтованную грудь, он выронил ведро, расплескав воду, и бинты, покатившиеся в разные стороны.

– Никогда не видел женскую грудь? – спросила я его, приподняв левую бровь. Своим вопросом я его еще больше смутила: у него покраснели не только щёки, но и шея и уши. Это выглядело так по-детски невинно и мило, что улыбка коснулась моих губ. Лишь на мгновение.

– Если будешь смущаться, – послышался голос старика. – Никогда не сможешь помочь человеку, – лекарь положил руку мальчишке на плечо и лукаво ему подмигнул. – У лекарей всегда есть возможность насладиться прекрасным видом женских прелестей, – но тут Антимон дал пареньку легкую затрещину. – Живо собери бинты! И принеси еще сухих бинтов, – он поднял руку для еще одной оплеухи, но паренек оказался шустрее и, пригнувшись, за один раз сгрёб рассыпанные бинты. Он кинул их на кровать и быстро прошмыгнул мимо старика в коридор.

Я наблюдала за Антимоном – я почувствовала, что ему нравится возиться с мальчишкой. После старик подошёл ко мне и взглянул на моё плечо.

– М-да, – потерев подбородок, в задумчивости произнёс лекарь. – Не слабо тебе досталось.

– Достаточно, – отрезала я. Мне не хотелось рассказывать ему обстоятельства травмы.

– Но ты знаешь, – лекарь поставил на стол тазик, налил в него воды и стал мыть руки. – Сустав не задели, – достал чистое полотенце из сундука и вытер руки. – Если честно, то это ювелирная работа – раздробили плечо, не задев сустава, – он развел руками. – В противном случае, восстановление заняло бы больше времени, а так, – Антимон прищурил левый глаз. – Глядишь, месяца через полтора и срастется.

– Долго, – нахмурив брови, ответила ему. – А побыстрее можно, – недовольно спросила я.

– А побыстрее, милочка, получается лишь у целителей, – лекарь снова принялся внимательно рассматривать перелом. – Но ты же смертник, и потому тебе они не смогут помочь.

Клеймо блокирует целительную силу. Лишь природные целители могли нам помочь, но таких было очень мало во всем мире. Основную массу касты целителей представляли маги-целители, но их магия исцеления была в разы слабее истинных целителей, которые могли, не используя никаких заклинаний и формул, соединить части тела, срастить кости и восстановить функции поврежденных участков, используя при этом ресурсы организма. Именно поэтому так важно соблюдать правила здорового питания во время лечения.

Я дернулась от боли в правом плече – лекарь его ощупывал. Его брови почти сошлись на переносице. Губы недовольно сжались. Он подошел к дальнему стеллажу и взял там какой-то пучок трав, положив его в заварной чайник, и залил кипятком. Он снова подошел ко мне с чайником в руке.

– Тебе лучше пересесть на кровать, – он налил отвар в чашку. – Некоторые осколки сместились, – Антимон протянул мне кружку. – Придется их поправить, – заметив мой недоверчивый взгляд, пояснил. – Этот отвар притупит боль.

Только после его объяснений я выпила отвар и пересела на кровать, повернувшись к нему боком. В комнату вошел паренек, неся бинты. Лекарь подошел ко мне и многозначительно взглянул на меня. Я лишь кивнула и крепко сжала челюсти. Старик начал поправлять раздробленное плечо. Боль мгновенно заполнила мое сознание и отключила его.

Очнувшись, я медленно села на кровати и осмотрела свой перелом. Старикашка полностью зафиксировал плечо и руку до локтя. Не забыл он и про поддерживающую повязку. Да и сорочку он на меня тоже надел. Пошевелила пальцами правой руки. Вроде не болят и все нормально двигаются. Сжала кулак и напрягла руку – в плече тут же сильно кольнуло.

– Не напрягай руку, – раздался голос Антимона. Он только что вошел в комнату, неся поднос с дымящимся обедом. – Ты проспала пару часов, – сказал старик, ставя поднос на стол. Подойдя, он еще раз осмотрел мое плечо, после довольно хмыкнул. – Тебе следует подкрепиться, – лекарь отодвинул стул и пригласил меня за стол.

Прежде чем занять предложенное место и приступить к угощению – есть хотелось безумно, я достала золотые и положила на стол перед ним. Но он лишь покачал головой.

– Не надо мне денег, – он отодвинул их. – Это тебе за то, что ставил опыты на тебе.

Я смогла лишь ответить злобным взглядом. Разум всё ещё настойчиво прокручивал те давно минувшие времена. А старик лишь печально вздохнул и склонил голову.

– Знаешь, – начал Антимон. – А ведь жизнь отомстила мне за тебя, – поставив локоть на стол, он подпер голову кулаком, уставившись невидящим взглядом в пол. Говорил мужчина медленно, растягивая слова и делая паузы между ними. – У меня был сын, который тяжело заболел. Это ради него я ставил опыты на тебе, – старик тяжело вздохнул. – Но я так и не сумел ему помочь – он умер, а моя жена с горя повесилась, – он поднял свой затуманенный горем взгляд на меня. – Думаешь, так и надо этому подлецу?

– Ты сам сказал, что жизнь тебя проучила, – доев наваристый бульон, ответила ему. Кто я такая, чтобы злорадствовать? Ведь я, по сути, ничем не лучше него. Но жизнь настолько непредсказуема, что нельзя с уверенностью сказать, что будет завтра. Или наступит ли вообще это завтра? А если честно, то его судьба меня как-то не волновала. Каждый получает то, что он заслуживает. И если тебе не нравится то, что сейчас происходит с тобой, то это полностью твоя вина. И только твоя.

– Ты удивительная, Волкика, – произнёс он в задумчивости. – Другие на твоём месте бы радовались несчастьям врага, – он хмыкнул, улыбнувшись. – А ты так просто прощаешь обидчика.

– Я живой мертвец, – поднявшись, прервала его душевные излияния. – У меня нет права судить ни живых, ни мертвых, – надела вещь-сумку, перебросив через нее куртку, и быстро покинула харчевню.

У меня не было никакого желания выслушивать его причитания по поводу его несчастной судьбы. Значит, тот мальчишка не его внук, а просто ученик. Я ухмыльнулась и подняла голову вверх, подставляя лицо теплым лучам солнца. От яркого света зажмурила глаза. А старикашка оказался сильным человечком. Не смотря на такие превратности судьбы, он не сломался. Он продолжает жить, лечить, и у него есть даже ученик, которому он может передать свои знания. Я опустила голову. Не то, что я. Сломлена. Забита. Убита. Подобного шанса у меня нет, и не будет никогда. Я живой труп. Без чувств. Без эмоций.

Я снова уловила знакомый запах свежеиспеченного хлеба вперемешку с ванилью. И полагаясь на свое обоняние, я набрела на пекарню, в которую постоянно кто-то заходил или выходил, но если выходил, то обязательно с горячими свежими буханками хлеба или хрустящими булочками. У меня даже слюнки потекли, настолько здесь был сильный аромат. У меня было десять золотых, которые всё же забрала – я не гордая. Я посмотрела на вывеску перед входом: булочная принадлежала Готторпсам. Это ведь та самая булочная, в которой леди Госбик заказывала хлеб каждый день! Это был самый вкусный хлеб, который я когда-либо пробовала!

Не прошло и пяти минут, как я вышла из пекарни, держа в руке свежую дымящуюся буханку хлеба. Я вдохнула ее аромат, рот в одно мгновение наполнился слюной. Я громко сглотнула и, открывая рот, чтобы укусить прямо от булки, приготовилась насладиться вкусом свежайшего хлеба. Мой взгляд зацепился за двух маленьких ребятишек, грязных и нечёсаных, одетых в какие-то лохмотья. И мальчик – тот, что поменьше, он, не скрывая слёз, смотрел на то, как я собиралась жадно есть хлеб. Я посмотрела на другого – его нижняя губа дрожала, а в глазах скапливались слезы.

– Давай делиться, – и прежде чем я успела подумать о своих действиях, протянула буханку ребятам. А те, недолго думая, выхватили ее у меня из рук и бросились бежать наутек. У меня лишь брови приподнялись в ответ на их поступок. Неужели я старею? Меня уже в который раз оставляют в дураках!

– А ну стоять, – за спиной раздался громкий возглас.

Я обернулась и увидела молодую женщину. Она была стройной и двигалась так грациозно, словно лебедь, проплыла мимо меня, но так быстро, словно гончая, загоняющая свою добычу. Женщина остановилась рядом с детьми и, не церемонясь, схватила их за уши.

– Вы опять за старое, – начала их отчитывать она. – Вы у меня работать будете за пятерых, – женщина залепила им по затрещине, а мальчики даже и не думали убегать. – Немедленно извинитесь, – приказала она им, указывая пальцем на меня.

Голос женщины был настолько суров, что мне невольно показалось, что это меня отчитывают. Дети виновато приблизились и невнятно пробормотали извинения, а после подбежали к женщине с двух сторон и, уткнувшись лицами в ее юбку, зарыдали в унисон.

– Ну-ну, – приговаривала успокаивающе женщина, поглаживая детей по их маленьким головкам. – Вы же извинились, – она грозно на меня посмотрела и добавила: – И никто вам не причинит вреда.

– Их никто и не собирался наказывать, – безразличным тоном ответила ей. Вот еще, буду я связываться с мелкотой.

– А ты хорошая девушка, – внезапно изменилась в лице женщина. Теперь на ее лице играла солнечная улыбка, а желтые с оранжевыми крапинками глаза были слегка прищурены. – Может, пройдете с нами, – предложила она, поворачиваясь ко мне спиной. – Здесь совсем недалеко, – добавила женщина, повернув ко мне голову.

Я кивнула в знак согласия. И снова удивилась собственной доверчивости. Неужели мне не хватило приключений за последние сутки? А ноги несли меня за женщиной. Идя сзади, я молча наблюдала за ними: детишки наперебой что-то увлеченно рассказывали женщине, громко смеялись и прижимались к ней, а она в ответ улыбалась и искренне удивлялась их рассказам. Она вела детей, гордо шагая, и от неё исходила Сила. Если учесть, что у Волопаса были глаза такого же цвета, то вне всякого сомнения, она длак. И ее тотем волк.

– Длак, – выдохнула я тихо.

– Да, – она меня все же услышала. – А ты нет, – добавила она, улыбнувшись и полностью закрыв глаза. – Мы уже пришли, – проговорила женщина, открывая дверь в воротах с высоким забором и пропуская вперед детей. – Ну же смелее, – пригласила она меня, рукой указывая на дверь. – Проходи.

Я посмотрела на солнце, которое едва достигло своего зенита, значит, у меня еще предостаточно времени.

– Мир дому вашему, – произнесла я традиционную фразу, которую произносят гости перед входом в дом хозяев, и вошла.

Я словно очутилась в стране, где живет лишь детство: повсюду бегали дети разного возраста – те, что были самыми маленькими, весело играли в песочнице. Детишки постарше играли в догонялки, а ребята повзрослее работали: кто-то стирал вещи, а кто-то развешивал их сушиться, некоторые приглядывали за младшими и разрешали их споры. В этом дворике перед стареньким большим домом царило детство – я не увидела ни одного взрослого, одни только дети. Мир давно потерял для меня краски, лишь Жанит удалось вернуть меня к жизни и показать основные цвета, но здесь… Здесь всё было иначе. Здесь каждый цвет имел сотни оттенков, даже свет и тот имел радужный перелив. Меня словно захватил водоворот буйных красок, который закружил меня в быстром танце, увлекая за собой в шуточных па в прекрасный мир детства, радости… жизни.

– Ну и как тебе наш приют? – сложив руки за спиной, весело спросила меня незнакомка, слегка наклонившись и повернув голову в бок. Она снова улыбалась, прищурив глаза.

Мне показалось, что она стала даже еще моложе, чем была за воротами этого островка жизни. Глядя на ее улыбку и задорный блеск в зеленых глазах, я услышала, как со звоном спали цепи, сковывавшие мою душу, которая тут же стала согреваться теплом, исходившим в этом месте.

– Волшебно, – только это смогла я произнести в тот момент, а женщина лишь мило захихикала.

– Меня зовут Смеяна, – радостно прощебетала женщина, протягивая мне руку в знак знакомства.

– Волкика, – ответила я ей, пожимая руку.

– Но ты не длак, – приподняла левую бровь она, спросив меня.

– Угу, – кивнула в знак согласия я. – Это прозвище, которым меня одарили твои соотечественники по шкурке, – добавила я, одновременно цокнув языком и подмигнув левым глазом.

Смеяна лишь рассмеялась, а после схватила меня за левую руку и потащила в дом, в котором происходило примерно то же самое, что и во дворе: одни дети игрались, другие выполняли работу по дому, третьи приглядывали и за теми и за другими.

– Лорик, – позвала женщина кого-то из детей, и в тот же момент перед ней появился мальчик-подросток с взъерошенными каштановыми волосами и россыпью веснушек на лице. Он вытянулся перед ней, однако с любопытством разглядывал меня. И тут я поняла, что постепенно весь шум-гам, стоявший здесь, стал постепенно стихать.

– Лорик, – начала командным голосом Смеяна. – Накрой нам стол, – мальчишка лишь кивнул головой. – А то малыши съели обед этой, – она замялась и, обернувшись, взглянула на меня. – Хм, девушки, – наконец промолвила она.

– Не стоит, – вспомнив про свою буханку хлеба, выпалила я. – Я не голодна.

Женщина снова приподняла левую бровь и демонстративно повернулась всем телом к мальчишке.

– Тогда принеси нам чая и баранки, пожалуйста, – произнеся просьбу, женщина направилась в соседнюю комнату справа, где располагалась столы и лавки. Столовая, наверное.

Смеяна села за центральный стол и приглашающим жестом руки указала на место напротив себя. Я кивнула в знак благодарности и заняла указанное место. И только после этого все ребятишки начали занимать свои места за столами. За наш стол садились самые разные ребята: и старшие и младшие. Я заметила, что рядом со мной два мальчугана решали что-то игрой «Камень-ножницы-бумага», и проигравший, надув губы, с поникшей головой уселся за соседний стол, зато победитель шустро занял место за центральным столом, рядом с женщиной, которая, посмотрев на него, лишь покачала головой. Мальчишка повинно прислонился к ее руке, но я же видела, как в его глазах прыгали веселые чертики, а Смеяна лишь улыбнулась и так обежала взглядом всех детей. В этом ее взгляде было столько нежности. Я бы сказала, бесконечное количество нежности. Ее взгляд остановился на мне.

– Дети, – еще шире улыбаясь, произнесла она, пожав плечами.

Другие ребята, довольно взрослые, стали вносить чайники и большие тарелки с баранками. Они их расставляли на каждый стол. Я увидела, как девчушка схватила с тарелки баранку, а девочка постарше шлепнула ее по руке и вернула на место баранку.

– А сегодня пусть откроет наше чаепитие дорогой гость, – привлекла мое внимание Смеяна, обращаясь ко всем ребятам, когда все необходимое было расставлено.

Я почувствовала на себе множество детских взглядов, сверливших меня со всех сторон, от чего мне стало неуютно. Я посмотрела на Смеяну, а она снова подняла свою левую бровь, коварно ухмыляясь. Тут послышались детские сдавленные смешки. Ага, не дождетесь того, чтобы я чего-то не знала.

– Да благословит Единый пищу нашу, – едва стоило мне произнести эту фразу, как все дети шумно набросились на баранки и травяной чай. Они радостно соревновались друг с другом в поедании хлебобулочных изделий, и беззаботно прихлебывали горячий чай.

Я окинула взглядом столовую. Все они были большой дружной семьей, это было видно по тому, как дети общались между собой, как относились к своему соседу. И не смотря на скромную, почти бедную обстановку комнат, здесь царили уют и гармония, счастье и веселье, любовь и жизнь.

Опустив взгляд в кружку, я посмотрела на собственное отражение, застывшее на поверхности дымящегося напитка. И так было все понятно, относительно этого дома. Это был приют для сирот, ведь Смеяна сама назвала его приютом. Да и из взрослых здесь только она одна. Она сама, одна, воспитывает этих детей. Чужих детей. При этом смотрит на них с такой любовью и нежностью, что кажется, не каждая мать на подобное способна. Как же ей удается держать в узде всю эту ораву и улыбаться при этом?

Не то, что я. Я мысленно прокрутила своё поведение со своими воспитанниками. М-да, далеко не то общение, которое происходит между Смеяной и ее детишками. Да и дети, кажется, намного послушнее моих. Вон она попросила того мальчишку накрыть на стол, так он и других ребят подключил. И все они выглядят такими дружными. Почему-то я была уверена, если кого-то из них обидеть, то все остальные ребята встанут на защиту обиженного. Полная противоположность тем отношениям, которые существуют между моими воспитанниками.

– А теперь живо принимайтесь за свои обязанности, – вывел меня из задумчивости голос женщины. – И помните, что труд дисциплинирует ум, – сказала Смеяна наставительным тоном, подняв указательный палец правой руки вверх.

Все ребята быстро удалились из столовой, убрав ее также быстро и почти незаметно. Создалось впечатление, словно по комнате прошелся ураган, но не разрушающий, а наоборот, тот, который сметает беспорядок. Мы остались с ней вдвоем. Она смотрела на меня своими чистыми глазами, не отрывая взгляда от моего лица. Повисла непривычная тишина.

– Ну, это, – начала я, чтобы хоть как-то прервать затянувшееся молчание. – Как ты справляешься с ними? – задала я ей мучивший меня вопрос.

– Всё очень просто, – улыбнулась она, словно ожидала этого вопроса. – Любовь.

– Любовь, – переспросила я удивленно, уставившись в нее непонимающим взглядом.

– Да, именно, – хохотнула женщина. Она повернулась боком и вытянула ноги на лавку. – Детей нужно любить, – она подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. – Просто любить, – женщина положила на колени боком голову и остановила свой взгляд на мне. – Отдавать им всю себя, без остатка, – Смеяна подняла голову. – Не лгать и не лукавить, – она пожала плечами. – Не знаю как, но дети чувствуют это. Они еще не понимают, но прекрасно чувствуют твое отношение к ним, – она прищурила глаза, внимательно всматриваясь в меня. – И быть честной с ними. Честной во всем, даже в своих чувствах.

Дверь в столовую с грохотом распахнулась, и в комнату влетел высокий парень, ведущий за шиворот мальчугана помладше. Паренек выставил младшего вперед и грозно взглянул на него.

– Извиняйся, – суровым тоном приказал парень мальчишке.

– Прости, Смеяна, – тихим дрожащим голоском пропищал провинившийся, а после громко зарыдал. – Н-не выгон-няй м-меня, – прокричал он.

– Ну, кто тебе сказал, что тебя выгонять, – встала Смеяна с лавки и обняла мальчишку, который прижался к ней еще сильнее. Рыдания стали приглушенными. – Ну-ну, успокойся, – она нежно погладила его по головке. – Только больше такого не делай, а то тебя в смертники запишут, если украдешь у кого-то чужого. Да и у своих воровать нельзя. Тебе ведь теперь так стыдно, – мальчишка закивал головой и еще пуще прежнего заплакал.

– Мы еле-еле смогли его отыскать, – сказал парень, протягивая Смеяне медальон в виде расходящихся лучей солнца на шнурке. – Я знаю он вам очень дорог.

Медальон блеснул в лучах обеденного солнца, и этот лучик пронзил мою память. Я вспомнила нечто знакомое и, не задумываясь о последствиях, достала из вещь-сумки такой же, на точно таком же шнурке. Смеяна громко ахнула. Мой взгляд метнулся к ней. Женщина удивленно смотрела на медальон в моих руках, а в ее глазах собирались слёзы.

– Я, – проговорила едва слышно женщина, протягивая руки к медальону в моих руках. – Я узнаю этот медальон из тысячи похожих, – она подняла на меня свои глаза полные слез. – Он принадлежал когда-то мне, но я его подарила ему, – Смеяна коснулась кончиками пальцев холодного металла. – Откуда он у тебя? – она умоляюще смотрела на меня.

Сказать ей правду? Или оставить в неведении? Сложный выбор. Но как бы я не ответила, уверена, что причиню ей лишь боль. Нервно облизала губы. Молчание тоже не выход.

– Это мой жених, – она взяла медальон из моих рук. – Я обещала ждать его, – нежно поглаживая в руках украшение, продолжила женщина. – Булат никогда бы с ним не расстался, – прошептала она.

Смеяна медленно опустилась на колени, но ее крик отчаяния стал неожиданностью для всех в столовой. Она закричала так громко и так горько, что мне показалось, что меня хлестнуло ее болью. Можно было подумать, что ее душа рвалась к любимому, но тело не отпускало ее, становясь невыносимой клеткой. Закончилось всё так же, как и началось – внезапно.

По ее реакции стало ясно, что она догадалась о смерти своего возлюбленного.

– Простите, – вытирая слезы, проговорила женщина. – Просто не сдержалась, – посмотрев на детей, она добавила. – Покиньте комнату, пожалуйста, ради вашей безопасности.

На удивление дети послушались ее, хотя было видно, что им любопытно. Возле двери в столовую уже собрались любопытные сороки. Хотя не услышать ее крика мог, наверное, только мертвец. Но даже я его услышала. Я всё еще жива?

– Это память о моем отце, – тяжело села обратно Смеяна. – Мой отец никогда не жил с нами, но всегда навещал нас с мамой, – она уставилась невидящим взглядом в стол, хотя в ее голос вернулась прежняя нежность. – Папа очень любил детей, – она шмыгнула носом. – В этом я пошла в него, – она повертела потертый медальон. – Булат отправился вместе с моим отцом.

– Так твой отец Волопас? – удивилась я.

– Ты и его знаешь, – в ее глазах мелькнул блеск заинтересованности. – Ты знаешь Ратика? – она вопросительно протянула мне руку.

– Ох уж этот Ратик, – ударив по ее ладони, ответила я. – Сама бы убила.

– Не поверишь, у меня он такое же чувство вызывает, – давясь смехом, выдавила Смеяна, а я рассмеялась в ответ. – Значит, их четверых уже нет в живых, – улыбаясь, со слезами, быстро стекающими по ее щекам, печально проговорила она.

– Да, – подтвердила я. – И Велимудр тоже умер.

– Ну что ж, – она встала из-за стола. – Это следовало ожидать, – она повернулась ко мне. – Они искали кого-то, – Смеяна грустно взглянула на меня. – Может тебя?

– Без понятия, – я могла лишь качать головой. Для меня эта информация была абсолютно неизвестной. – Они немногое мне рассказывали.

– Что ж, думаю нам пора расстаться, – голос женщины дрожал.

Я посмотрела на нее. Она едва сдерживала свою боль, боль от потери близких людей. Стоит оставить ее наедине? Так будет лучше. Я поклонилась ей.

– Еще раз мир дому вашему, – и быстро, не оборачиваясь, покинула приют.

Мне нужно вернуться в Академию, но мне хотелось прогуляться, поэтому медленно двигалась, не разбирая дороги – ноги сами несли меня куда-то, по многолюдным улицам, чей шум никак не мог оторвать меня от вороха тех мыслей, которые неминуемо возникали в моем разуме.

Ринвер действительно подтвердил свое название города прошлого, ведь сегодня мне пришлось многое вспомнить, и в первую очередь, я вспомнила карту города, который совсем не изменился с тех времен, когда я была человеком. Когда я была живой… Тогда я была совсем иной. Тогда я каждое лето проводила здесь, у брата. Мы с нетерпением ждали того момента, когда снова увидимся…

Я подняла голову и огляделась. Эта была улица, на которой мой брат снимал дом, и я остановилась прямо перед калиткой, ведущей к двери его дома. Моё сердце быстро забилось в груди, что я смогла ощутить бег крови по жилам. Каким он стал сейчас? Женился ли? Есть ли у него дети? Дверь в дом стала медленно открываться с громким скрипом, и я вот-вот увижу брата…

Всего один удар сердца, и, развернувшись, я постыдно сбежала с улицы, на которой жил мой родной человек. Я бежала без остановки, и сломанное плечо иногда стреляло болью. Я остановилась тогда, когда до Академии оставалось пройти всего лишь два квартала. Обернулась – никто не преследовал меня. Хорошо. Глубоко вздохнула, восстанавливая дыхание. Глаза предательски защипало. Знаю, что поступила глупо. Просто мне не хотелось, чтобы братик увидел, во что превратилась его младшая сестрёнка. Каким чудовищем она стала. Но и это не вся правда. Я боялась, что он отвернется от меня, прогонит и бросит вдогонку, что у него нет сестры.

Солнце клонилось к закату, мне пора возвращаться. Уже на площади меня кто-то окликнул. Я обернулась и увидела, как ко мне несся паренек, которого я видела у лекаря. Подбежав ко мне, он протянул мне два мешочка, жадно хватая ртом воздух. Я взяла один из них и поднесла к носу. Меня сразу ударил разнобой различных трав.

– Из него нужно делать отвар и пить, чтобы уменьшить боль, – спросила я ученика лекаря, подбросив мешочек в руке. Парень лишь кивнул, все еще пытаясь отдышаться. – А в другом, наверно, яичная скорлупа, – кивнув головой в сторону второго мешочка, который парнишка еще держал, спросила я, кладя сбор трав в левый карман штанов.