Текст книги "Чё за дела, брат?"

Автор книги: Олег Жмылёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Чеботарь высунулся из танка и крикнул:

– Отходим к своим.

– Ты чего из пушки не стреляешь?

– Снаряды закончились. Патроны в пулемёте закончились.

– Я им сейчас шухеру наведу.

Из гранатомёта я «достал» первую машину. А из второй «ручной пушки» разворотил то ли второй, то ли третий грузовик.

– Здорово ты их прикончил,– одобрил Ион.

– Эй, вы, два раздолбая, быстро ко мне,– услышал я откуда-то сбоку голос товарища майора.

Я обернулся:

– Отстреливаться надо.

– Какой тут отстреливаться. Вшестером против сотни? А может, немцев больше? И кто вам, раздолбаям, дал приказ: ввязаться в бой?

– Товарищ майор, а что я должен спокойно смотреть, как немцы топчут нашу землю?

– Мы вышли только на разведку, а не на совершение диверсий.

– Я сейчас,– крикнул Ион.– Антон, прикрой меня.

Я вставил в автомат полный магазин и выполнил просьбу однополчанина, а он побежал к немецким мотоциклам.

– Куда? Вернись!– закричал Тареев.

– За пулемётом,– ответил Чеботарь, но добежать до цели не успел.

Я сначала подумал, что мой сослуживец упал, чтобы уклониться от пуль, но он как ткнулся лицом в дорогу, так больше и не шевелился. В лесу я услышал перестрелку и понял, что это наши спешили к нам на помощь.

– Товарищ майор, к нам подмога идёт, а вы решили отступать.

– Чё за дела, брат?– крикнул мне Мусин.– Ты игнорируешь приказ командира. Самый смелый? Да?

– Всё равно отходим,– громко приказал Тареев.– К немцам может подойти подкрепление.

Ремень гранатомёта я перекинул через плечо и, отстреливаясь короткими очередями, побежал через дорогу к своим. В бронежилет попали две пули, в каску – одна. Эх, было бы у Чеботаря такое одеяние, то не погиб бы. Но фашисты могли мою руку прострелить. Но не попали в неё. Повезло.

– Ты почему разряженные гранатомёты не взял?– зашипел на меня товарищ майор.

– А зачем? Они же разряженные.

– Чтобы врагу не достались для изучения строения. Они свои фаустпатроны только в сорок третьем году на вооружение примут. Наверное, подсмотрели у американцев, потому что те свои «базуки» в сорок втором изобрели. А если подберут разряженные гранатомёты, которые ты оставил, то могут их использовать против нашей армии через месяц. То есть раньше, чем мы примем на вооружение ПэТээР.

– Товарищ майор, а что такое ПэТээР?

– Противотанковое ружьё,– объяснил Мусин.

– Минуточку,– сказал я и, пригнувшись, перебежал дорогу.

Одна пуля попала в мой бронежилет, а вторая продырявила гимнастёрку и чуть-чуть поцарапала кожу немного ниже локтя.

«Снова повезло»,– подумал я и, подхватив две трубы, без происшествий вернулся к своим, потому что они меня прикрывали и весь вражеский огонь вызвали на себя. Мне досталась жалкая кроха от того огня и я в очередной раз был счастлив, что у меня есть бронежилет.

У Мусина было три гранатомёта «полных» и два «пустых». У Тареева разряжен один, а вот ещё у двоих бойцов все гранатомёты были разряжены. Да-а. Устроили они немцам Верденскую мясорубку, да и к тому же их ещё Чеботарь из танка поддержал.

– Уходим к тоннелю,– скомандовал товарищ майор.– Короткими перебежками, друг друга прикрывая, пошли.

Я стал стрелять по фашистам и получил ещё одну пулю в каску. Я услышал свист и обернулся. Мне махал Сергей, подзывая к себе. Я кивнул, выстрелил из гранатомёта, чтобы мне было легче, а противнику грустно и побежал к Мусину.

– Беги дальше. Вон туда,– показал Сергей и я направил свои сапоги в указанном направлении.

Создалось такое ощущение, что стреляли по всему лесу.

– На поле выходить нельзя. Перестреляют,– крикнул товарищ полковник.– Занимайте удобные для стрельбы позиции.

Тареев посмотрел на меня, что-то сказал другим бойцам, о чём-то доложил старшему по званию и скомандовал:

– Моя группа, за мной бегом марш.

Пригибаясь и петляя между деревьями, мы побежали к дороге. Я не понял – зачем нужно было отступать на окраину леса, а потом снова возвращается к дороге. Странный манёвр или это хитроумная тактика? А если бы товарищ полковник не крикнул, что из леса выходить нельзя, то КАК поступил бы наш командир группы? А товарищ полковник кое-что в военном деле понимает в отличие от товарища майора. Или у Тареева своя тактика? Но куда она нас приведёт? В тот момент держали курс на дорогу. А вот не подбитый БТР. Мы перешли на медленный шаг.

– Будьте внимательны,– шепнул товарищ майор.– Здесь могут быть фрицы. Наша задача: залезть в БТР и, двигаясь к подбитому танку, ударить во фланг немцам. Потихонь– ку, по одному пошли.

Первым, крадучись, пошёл Мусин. БТР стоял возле деревьев и Серёга быстренько через дверцу кабины влез внутрь бронемашины. Вторым пошёл я. Добрался до броне– транспортёра и увидел, что вражеские пехотинцы пересекали дорогу, наступая на наших товарищей. Получилось так, что мы находились на правом фланге фашистов. И не воспользоваться таким моментом, я не мог. Живые мишени шли в полный рост. До них метров сто – сто двадцать и какая разница – сейчас их пристрелить иди двумя– тремя минутами спустя. Я решил, что через пару минут пехотинцы будут за деревьями и поэтому, прицелившись, начал валить вражеских солдат одного за другим. Меня поддержал Серёга. Он из пулемёта, находившегося на бронетранспортёре, убил несколько фрицев.

– Да что вам всё пострелять не терпится,– подбегая, закричал Тареев.

– Товарищ майор, мы убили человек двадцать,– доложил я.– Иначе, они скрылись бы за деревьями, и их трудно было бы достать. Да и солнце уже заходит за горизонт. Скоро немцев на фоне деревьев не видно будет. Так что мы стреляли в самое время.

– Ладно. Потом разберёмся о вашем непослушании. А сейчас быстро всем в кузов. Мы оттянем на себя часть пехотинцев.

Я залез в кабину и пробрался в кузов. Мусин постреливал из пулемёта, а свой автомат и гранатомёты положил на пол. Тареев сел за руль. Один боец быстро вскочил в кабину и уселся рядом с товарищем майором. А второй воин хотел перелезть через борт. Он уже встал на колесо и ему осталось: или перешагнуть в кузов, или свалиться в него. Ну, он и свалился, правда, с прострелянной головой и перебитой рукой. Даже не пикнул. Я б, наверное, так не смог. Заорал бы от боли на весь лес. Хотя… когда простреляна голова, не до крика.

– Товарищ майор, Голованов убит,– испуганно закричал Мусин.

– Ч-чёрт! – выругался Тареев и скомандовал,– короткими очередями из пулемёта и автоматов постреливайте по фрицам. В полный рост не вставайте, чтобы в вас не попали. И ты полезай к ним,– сказал рядом сидящему солдату и тот перебрался в кузов, проворчав:

– Как в Чечне или Афгане.

– А что там было? – спросил я.

– Там был большой шухер с траурными лентами,– ответил Мусин.

БТР тронулся и поехал на малой скорости.

– Афган – это Афганистан?– предположил я.

– Да,– подтвердил боец.

– И вы воевали с Афганистаном?!

– Не совсем. Там шла гражданская война, а мы вошли туда как интервенты. И за это нас осудил весь прогрессивный мир,– ответил Сергей.– А сколько пацанов там потеряли… Мой родной дядя там погиб.

– Отставить такие разговоры,– крикнул товарищ майор.– Лучше стреляй по немцам, а не охаивай политику нашего государства.

Мы не могли вдарить по фашистам из гранатомётов – можно попасть в деревья и живые мишени не будут поражены. Враги не могли забросать нас гранатами – из-за тех же деревьев. А вот пули более мелкие и поэтому они в данном месте играли огромную роль в поражении живой силы противника. Я решил перебраться к заднему борту кузова, где располагались дверцы, но споткнувшись об огромный рюкзак Тареева, упал. И упал я вовремя, потому что сразу же после моего падения на пол кузова, над бортами просвис– тели пули, но ни в кого не попали.

Итак: товарищ майор управлял бронетранспортёром. Мусин, вставив полную ленту, постреливал из пулемёта. Боец палил по фрицам из автомата. А я расположился у заднего борта, чтобы враги не зашли бы в наш тыл и не забросали бы нас гранатами.

Первым, сражённый пулей в лицо, упал Сергей. И сразу же боец, стрелявший из автомата, схватившись за ухо, присел, спрятавшись за борт. Я пригнулся и получил в каску две пули. Одна отрекошетила в убитого Мусина, а вторая ушла вверх. И тут я подумал о смерти. С начала войны я о ней не думал. Я стреляю – враги падают. Враги стреляют – в меня не попадают, а если и попадают, то от смерти спасают каска и броне -жилет. И у меня сложилось большое самомнение, что я неуязвимый, а все фашисты растяпы и только знают, что подставляются под мои пули. А если противник не промах -нётся и я упаду как Мусин? На войне всякое случается. Может и такой неприятный для меня эпизод произойти, но всё равно – я был уверен, что не погибну, а если и будет ранение, то небольшое.

– Чего с тобой?– спросил я у бойца.

– Да в мочку уха попали, гады. Лейкопластырем попробую заклеить.

Что такое лейкопластырь я не знал, но предположил, что это очень хорошая вещь, если им можно заклеивать, а не перебинтовывать.

– Почему не стреляете?– крикнул Тареев.

– Я легко ранен,– ответил боец.– Сейчас починюсь и вернусь в строй.

Я выглянул за борт и увидел как фашист, выйдя на дорогу, зайдя в наш тыл, размахивается, чтобы запустить гранату. Я выстрелил раньше, чем пехотинец успел сделать бросок и патроны в магазине закончились. Я вставил полную обойму и передёрнул затвор. БТР объезжал перевёрнутые мотоциклы. Позади нас взорвалась немецкая граната. Я чуть приподнялся над бортом и начал стрелять короткими очередями. Я палил из автомата, не видя живых мишеней. Напоминаю, что в сумерках фашистов между деревьями за секунду не разглядишь, а если будешь долго всматриваться, то сам пулю схлопочешь. Пострелял, спрятался за борт. Переполз на другое место. Снова пострелял и спрятался за борт. Попал в немца, или не попал – неизвестно. Бронетранспортёр доехал до горящих грузовиков и начал двигаться задним ходом.

Боец заклеил ухо липкой лентой и из гранатомёта выстрелил в кусты. После взрыва я услышал крики врагов. Молодец гранатомётчик! Нанес врагу урон в живой силе. Я последовал его примеру и выстрелил наугад. Услышал после разрыва гранаты крики фашистов. Со стороны противника выстрелов больше не последовало.

Тареев остановил БТР в том же месте, с которого мы тронулись в путь.

– Ну что? На сегодня война закончилась?– то ли самого себя, то ли нас спросил товарищ майор, а мы не знали, ЧТО ему ответить.

– Может, фашисты затаились,– предположил я.

– Уже темнеет, а фрицы боялись по лесу ночами шляться,– сказал Тареев.– Правда, и днём находиться в лесу им, тоже, было не комильфо.

«Комильфо»– это «комфортно» или «хочется»?

– Я не пойму – а почему фашистов прозвали фрицами?– поинтересовался я.– Есть же и другие слова.

– Да потому, что они называли наших солдат иванами,– ответил боец.– Но сейчас немцы ещё не пуганы, потому что партизан нет. А вот на следующий год наши лесные браться здорово им и нервы потреплют, и морды набьют.

– Товарищ солдат,– подал голос командир нашей группы,– партизаны – это не лесные браться, а народные мстители. Лесными братьями называли недобитых фашист– ских сторонников, которые прятались в лесах и вредили Красной Армии.

– Да-а?!– очень удивился боец.– А я думал иначе. Если живут в лесу, то, значит, они лесные браться.

– Ты ошибался. Так. Надо взять «двухсотых», все гранатомёты, автоматы, а БэТээР взорвать.

– Товарищ майор, а что такое «двухсотые»?– спросил я, не представляя, что в бронетранспортёре можно назвать «двухсотыми»?

– Это убитые,– пояснил боец.

– А почему «двухсотые», а не, например «десятые»?– снова поинтересовался я.

– Это такая армейская терминология,– ответил Тареев.– Всё. Действуем по моему плану.

Я, согнувшись, нёс на себе Мусина, разряженные и неразряженные гранатомёты, два автомата и два «сидора».

Кто-то, скорей всего, товарищ майор выстрелил по бронетранспортёру, и тот смиренно принял смерть. А что ему ещё оставалось делать – этому БТРу?

Тяжела ты солдатская доля. Если бы не бронежилеты и каски на мне и Серёге, то было бы, значительно, легче.

– Вот они,– услышал я голос товарища полковника.– Бойцы, помогите ребятам.

С меня сняли Мусина и оружие. Стало намного легче, но болела спина, и я не мог выпрямиться.

Ко мне подошёл Карен Ароян и сказал:

– Антон, сейчас помогу.

Ароян коленом надавил на мою Жозефину Павловну, а руками потянул меня за плечи на себя. Охая, я выпрямился.

– Карен, я думал, что ты убит,– прохрипел я, потому что в горле пересохло от ношения тяжестей.

– Я тоже думал, что буду убит, но меня спас Велиев. Он меня собой закрыл и погиб, а я оказался в позорном плену.

– Ион Чеботарь тоже погиб. Там на дороге лежит,– я полез в «сидор» за питьевой водой.– Чеботаря надо сюда принести.

– Никого сюда приносить не будем,– заявил товарищ полковник.– Может, там немцы засаду устроили, и мы больше людей потеряем, чем спасём одного. Тем более – он все равно убит, и мы ему помочь ничем не сможем.

– Но над его трупом фашисты могут глумиться,– предположил товарищ майор.– Всё же он неплохим был красноармейцем. Многих врагов убил, хотя, не выполнил моего приказа.– Тареев посмотрел на меня,– кто из вас первым открыл огонь по фрицам?

– Я начал стрелять первым, товарищ майор.

– Зачем?

– Затем, чтобы убить как можно больше врагов. Пока они не спрятались за деревья и не начали отстреливаться.

– Мы пошли только в разведку, а не на совершение диверсии.

– А разве в разведку в бронежилетах и с гранатомётами ходят?– нахмурился я.– К тому же мы убили фашистов во много раз больше, чем потеряли своих товарищей.

– Говоришь, что мы потеряли меньше бойцов, чем фашисты. А с кого будут спрашивать за погибших моих подчинённых?– прошипел мне в лицо товарищ полковник.– Если ты погибнешь, то кто отвечать будет?

После небольшого раздумья я тихо проговорил:

– Враги ответят.

– А перед твоими родителями кто из твоих командиров за твою смерть отвечать будет?

Я не понял вопроса.

– Товарищ полковник, война идёт. А на войне бывает и так, что не только ранят, но и убивают. И отвечать за погибших сыновей перед родителями бойцов – это неуместно.

– Это в твоё время, сынок, война была. А в наше, относительно, мирное время и терять солдат – это нонсенс.

Слово «нонсенс» я тоже, слышал впервые и понял, что оно означает из ряда вон выходящий случай.

– Правда, есть отдельные очаги сопротивления на Северном Кавказе,– продолжал товарищ полковник.– Террористы там засели. Но я думаю, что им недолго осталось существовать.

– А какие на Северном Кавказе террористы?!– удивился я.– Фашистские диверсанты что ли орудуют?

– На вроде того,– ответил товарищ майор.– Наверно, надо уходить к тоннелю. Постреляли маленько, пора и отдохнуть.

– Да. Уходим к тоннелю,– скомандовал товарищ полковник.– А то уже темнеет.– Ткнул пальцем в меня, Арояна и товарища майора,– вы прикройте наш отход.

– Одеваем приборы ночного видения,– приказал Тареев.

– Что это такое?– спросил Карен.

– Ах да. У тебя же нет его.– С досадой проговорил командир нашей группы и попросил,– товарищ полковник, разрешите я возьму другого солдата, а то у этого красноармейца нет прибора ночного видения.

– Можно я останусь,– заканючил Ароян.– Я очень хорошо вижу, как орёл.

– А нужно видеть как сова,– сказал Тареев.– В лесу темнеет быстрее, чем в поле и мне надо, чтобы ты толстое дерево от фашиста отличил.

– Вы будете смотреть, а я стрелять – куда вы скажете,– нашёл выход из данной ситуации хитрый армянин. Нет. Карен не хитрый. Он смелый. Если бы он был хитрым, то вызвался бы первым двигаться к тоннелю.

– Отдай ему свой прибор ночного видения,– попросил товарищ майор у бойца с раненым ухом.

– Пусть у Мусина возьмёт бронник, каску, автомат и прибор ночного видения,– посоветовал боец.

Я по примеру Тареева надвинул на глаза прибор ночного видения и удивился: вот до чего дошла техника: ночью видно, почти, как днём. Я посмотрел направо, налево и не заметил движения немцев, то есть между деревьями никто не маячил.

– Медленно отступаем, но не забываем следить за врагом,– тихо проговорил командир группы и показал пальцем,– следи за тем сектором.– Потом сказал Арояну,– а ты смотри туда очень внимательно и как увидишь фашиста, стреляй, не раздумывая. Но сначала за пару секунд оцени – в какую форму одет человек, чтобы своих не подстрелить.

Мы благополучно добрались до тоннеля. Оказывается, не только наша группа понесла потери. Из моих однополчан было убито четверо, в том числе Чеботарь. Из бойцов будущего погибло трое и трое раненых – один в руку, второй в ногу, третий в ухо. Все же бронежилеты и каски очень хорошие вещи. Если бы не они, то наших потерь было бы намного больше. Вот немцы ходят без бронежилетов и сколько мы их навалили. Наверное, не меньше роты. А сколько вражеской техники из строя вывели. Эх, надо бы ещё поджечь танк, а то его можно легко починить и снова использовать для наступления на Восток. Стоп. Танк поджигать нельзя. От него может загореться лес, а лес – наше богатство, которое пока находится в тылу фрицев. Но придёт время, и тот лес снова станет нашим.

– Всех погибших переправляем к нам,– сказал товарищ полковник.– Я распоряжусь, чтобы принесли носилки и врагу для глумления не оставим тела наших ребят.

– Товарищ полковник, вы сказали, что нужно собрать все гранатомёты после выстрела,– сказал Тугаев.

– Да. А всё подобрали?

– В лесу всё подобрали. Но вот здесь и в окопе немцы нашли два разряженных гранатомёта. Долго на них смотрели и взяли с собой.

– Откуда здесь и в окопе гранатомёты?– повысил голос Тареев.

– Один Генкин, а второй Серёги Мусина,– пояснил я.

– О, чёрт!– выругался товарищ полковник и посмотрел на меня.– Почему вы с Мусиным не взяли разряженные гранатомёты к нам? То есть в настоящее? Вам что – трудно было нести по одной пустой трубе?

Я хотел поправить офицера и сказать «в будущее взять», но подумал, что делать замечания старшему по званию – это очень не этично и поэтому сказал только правду.

– Товарищ полковник, мы не шли налегке. Мы несли убитого Генку. А мой командир роты товарищ капитан Дениско попросил меня и Мусина срочно отбыть к вам и доставить на поле боя несколько гранатомётов. Направил с нами ещё семерых воинов, но из них кто погиб, а кто получил ранение. Ермошкин, например, прикрывал наш отход и был ранен. Пока мы ходили в будущее, немцы прорвали фронт. Кто ж знал, что всё так получится. Мы же надеялись на лучшее.

– Предвидеть надо,– пробурчал Тареев.

– Ну и где же нам искать это идеальное оружие для подбития танков?– задумался товарищ полковник, но ему на помощь пришёл Арсланбек.

– Немцы унесли гранатомёты туда,– Тугаев махнул рукой на Восток.

– А какой-нибудь населённый пункт там есть?

– Командир роты товарищ капитан Дениско говорил, что там есть большое село,– ответил Арсланбек.

– Так точно, товарищ полковник, я тоже слышал от командира роты такие слова,– подтвердил я.

– Значит, вы в курсе – где село и чего надо искать. Так как ты был с Мусиным, то тебе и отправляться в село за разряженным гранатомётами,– сказал товарищ полковник и ткнул в мою грудь кулаком, но слегка.– Сынок, ты кого возьмёшь с собой? Я хочу сказать: ты кому из своих однополчан доверяешь? А кому не доверяешь?

Я посмотрел на Тугаева, Арояна, Кекелидзе, Назирова, Адиатуллина и других ребят. Ну и кому из них я мог не доверять? Я был уверен на все сто процентов, что никто из них мне в спину не выстрелит и врагам не сдаст.

– Товарищ полковник, я доверяю всем.

– Тогда все красноармейцы под командованием майора Тареева отправятся сейчас же за пустыми гранатометами.

– Товарищ полковник, может быть бойцам отдохнуть немного, а то они с самого утра воюют. Устали очень, да и в плену были, кроме одного,– тихо сказал товарищ майор, но я услышал.

– Некогда ждать. Время работает не нас. В этом селе немцы, наверняка, устроили штаб или что-то наподобие штаба. Вот в нём и надо искать всё, что нам нужно. Пусть твои красноармейцы возьмут у моих подчинённых каски, бронежилеты и гранатомёты. Автоматы и гранаты возьмите немецкие. Да-а. Не забудьте всех обеспечить приборами ночного видения.

Я сдал автомат Калашникова, разряженные гранатомёты и вооружился МП-40 и пятью гранатомётами. Хлопцы в лесу мало ими пользовались, потому и не израсходовали боезапас. Это мы на дороге палили из них направо и налево почем зря. Хотя, нет, не зря.

– Вах! Мне домой такой надо,– сказал Кекелидзе, посмотрев в прибор ночного видения.

– Тихо!– скомандовал Тареев.– У вас всех есть опыт ведения боевых действий и поэтому задачу, я думаю, мы выполним легко. А сейчас, тихо ступая и хорошо вглядываясь в окружающую местность, идём в село. Ты,– товарищ майор показал на Арсланбека,– идёшь первым, потому что знаешь примерное направление расположения села.

Мы шли цепочкой, и как-то так получилось, что я был замыкающим. Мне хотелось и поспать, и поесть. Но спать на ходу я так и не научился. Половину своего сухого пайка отдал Арояну, но во время движения ковыряться ложкой в еде было неудобно. И вода была, но пить пока не хотелось. Где-то через час мы услышали многоголосный лай и я подумал, что это не свора бегает там, где ей хочется, а впереди расположен населённый пункт. Но в том ли селе находятся разряженные гранатомёты – это ещё предстоит выяснить. Да и зачем нужен ствол гранатомёта, если, как я подумал, секрет заключается в самой гранате. Но приказ есть приказ и каким бы неправильным он ни был, всё равно его нужно выполнять. Разве я – рядовой красноармеец могу делать замечания и спорить со страшим по званию, тем более, что этот старший по званию является товарищем полков– ником, а не ефрейтором.

– Собаки могут нас выдать,– тихо сказал товарищ Тареев.– Это потом немцы отдадут распоряжение об уничтожении всех псин и за это очень сильно поплатятся. Никто фашистов заранее не предупредит о нападении партизан.

– В этой войне партизаны тоже будут?!– удивился Карен.

– Конечно, будут,– подтвердил свои слова товарищ майор.– Да их станет столько, что земля будет гореть под ногами оккупантов.

– А немцы далеко пойдут?– поинтересовался Тугаев.

– Да. Немцы далеко пойдут. Но если мы сейчас не найдём разряженные гранато -мёты, то враги смогут пройти ещё дальше.

– И в Чечне будут?– напрягся Арсланбек.

– Будут, будут. И до Москвы дойдут.

– А в Ереване?– Ароян замер, с нетерпением ожидая ответа.

– Нет. Через Кавказский хребет фрицы не перейдут.

– Фу-у,– облегчённо выдохнул Кекелидзе.

– Товарищ майор, а как мы узнаем – в какой хате находится немецкий штаб?– поинтересовался я, оглядывая село.

– Задача непростая,– ответил товарищ Тареев.– Нам нужно будет заглянуть в каждой дом и всё в нём обшарить. Если в жилище одни немцы, то, значит, там находится штаб. Хотя, всех жителей могли выгнать из домов и те поселились в сараях. Но вот собаки не позволят нам незаметно подобраться к врагу.

– Наши собаки и нас же выдадут,– недовольно пробурчал Адиатуллин.– Собаки в этом селе все враги народа и их нужно перестрелять.

Хлопцы засмеялись, но мне и командиру группы было не до смеха.

– В собак стрелять в особо крайнем случае,– приказал товарищ майор.– Сейчас рассредоточимся по селу, и каждый возьмёт на себя два дома. Нет. Один на два дома – это очень мало. Я имею ввиду– сначала два дома, потом ещё два дома, потом ещё… Нет. Не то. Пойдём развёрнутой цепью и…– товарищ Тареев задумался.– Тоже не выход. И в первом варианте, и во втором нас быстро перебьют и, навряд ли, кто отсюда уйдёт живым. Бойцы, какие будут предположения?

– Товарищ майор, а вы уверены, что гранатомёты точно находятся в этом селе?– спросил Антон Кузьменко.

– В этом никто не может быть уверен даже полковник Вещагин.

– Я знаю – как надо делать,– проговорил Тугаев, и начал снимать с себя оружие, каску и бронежилет.

– Ты зачем это делаешь?– нахмурился я.– Воевать надоело? Ты предлагаешь: «долой войну»!

– Я пойду в плен.

– Арсланбек, ты струсил и хочешь нас здесь бросить?– возмутился Кузьменко.– Да я тебя сейчас за это…

– Тихо!– чуть не крикнул Арсланбек.– Я иду в плен. Вы идёте за мной – сто метров. Меня поймает патруль и куда поведёт?

– В штаб,– прошептал Сенька Розенблат.

– Во-от,– улыбнулся Тугаев.– Собаки будут лаят на меня и на вас. Немцы будут думать, что собаки будут лаят толка на них. А когда меня приведут в штаб, то вы узнаете – где он ест и сразу атака.

– Бое-ец, а ты страте-ег,– похвалил чеченца товарищ майор.– И как же я сам-то об этом не додумался.

Польщённый Арсланбек улыбнулся:

– Иду в плен.

– Вы,– товарищ Тареев показал на Кожемякина, Кузьменко и Розенблата,– возьмите обмундирование и оружие этого смелого воина.

– А вторая каска на первую налезет?– решил схомить Сенька, но Антон резко его осадил:

– Ты зубы скалить сюда пришёл или серьёзное дело выполнять?

– Не будь занудой, а то превратишься в угрюмого и ворчливого деда,– сделал замечание Розенблат.– Подумай – какая бабка захочет с таким ворчуном жить? И оста– нешься ты, Антоха, бобылём. Дети тебя, тоже, бросят и будешь куковать на печке, как лещ на сковородке.

– Хватит трындеть,– шикнул товарищ майор.– Бесшумно двигаемся за этим… Как его?

– Арсланбек Тугаев,– подсказал я.

– Он чеченец?

– Так точно, товарищ майор. А что?

– Были все вместе, а потом захотят разбрестись кто куда. Ну и кому от этого лучше станет?– товарищ Тареев посмотрел почему– то на меня.

Я понял о чём речь, а Кузьменко не понял.

– Товарищ майор, а вы это о чём?

– Это я о своём. О пацанском.

Мне стало смешно, и я фыркнул. Командир группы сказал о себе, как о каком-то школяре.

Через прибор ночного видения Тугаев был виден хорошо. Арсланбек шёл по улице и не обращал внимания на гавкающих собак. В селе темно, как в лесу. В городе на каждом столбе лампочка светится, а если и здесь было бы такое освещение, то тогда нам было бы затруднительно, незамеченными, двигаться за Тугаевым. Навстречу Арсланбеку шёл парный патруль с овчаркой, светя перед собой карманным фонариком.

– Всем замереть,– прошептал товарищ Тареев.

Мы остановились.

Немцы что-то крикнули, и Тугаев поднял руки. Фашист с собакой тоже остановил -ся, а другой патрульный подошёл к Арсланбеку и похлопал по его карманам. Что-то достал из нагрудного кармана Тугаева и посветил на этот предмет карманным фонариком.

– Военный билет рассматривает,– прошептал товарищ майор.

Хотел я сказать, что фашист рассматривал не военный билет, а красноармейскую книжку, но в тот момент лишние разговоры были ни к чему.

Немецкая овчарка лаяла на Арсланбека и одновременно огрызалась с сельскими собаками. Кинолог дёргал пса за поводок и что-то ему говорил, но понимала ли овчарка язык своего хозяина или понятия не имела, ЧТО от неё хотели – вот в этом и заключался любопытный вопрос. Тугаева повернули на сто восемьдесят градусов, и повели в нашем направлении. Неужели мы прошли мимо штаба? А может, чуть-чуть не дошли.

– Быстро, но тихо заходим в огороды,– скомандировал товарищ Тареев.– Через заборы и плетни не лезть. Под тяжестью бронежилета и оружия проломите ограды, а нам лишний шум ни к чему.

Я зашёл в чей-то сад и, чтобы овчарка патруля меня не унюхала, решил пробраться поближе к хате. Ко мне с рычанием кинулась собака на цепи. Но я быстро среагировал и автоматом треснул её по голове. Зубастый страж пискнул и упал, то ли мёртвый, то ли без сознания. Я услышал скрип петель и посмотрел на входную дверь хаты. На улицу выходил в нижнем белье, но с автоматом плотный фашист. Не долго думая, я и его треснул автоматом по наглой немецкой морде. И если собаке я приложил сверху – вниз, то человеку навредил слева – направо. Враг отшатнулся на несколько шагов и, упав на спину внутри помещения, взвыл от боли, схватившись обеими ладонями за нос. Что делать дальше, думать, тоже, было некогда, потому что в хате я заметил шевеление людей, хватающих оружие. Я короткими очередями начал валить врагов. Выстрелю, отскачу влево. Выстрелю, отскачу вправо. Керосиновая лампа была потушена, поэтому противнику не удалось в темноте меня зацепить пулями. И если сказать правду, то выстрелить успели лишь двое, да и то сразу же были ликвидированы. Хата представляла собой одну большую комнату с печкой, и расправиться с врагами для меня не составило большого труда. Хотел я пристрелить фашиста с разбитым носом, но в обойме закончились патроны. Я заменил пустой магазин на полный и передёрнул затвор. Услышал с улицы автоматную стрельбу. Посмотрел на раненого немца, закинул свой автомат за спину и поднял с пола МП-40. немного подумал и спросил:

– Эй, фашист, где ваш штаб в этом селе?

Враг что-то пробурчал, но я не понял, ЧТО он говорил.

– Говори яснее, и отними руки от морды.

Я пнул противника в бок, а немец резко схватил меня за ногу, пытаясь повалить. Но его автомат был в моих руках и я не стал отбиваться врукопашную, а просто нажал на спусковой крючок.

На улице вовсю шёл бой. Стреляли везде и трудно было установить– где наши, а где немцы. И почему у нас отобрали автоматы Калашникова? Они такие удобные для рукопашной схватки. Я взял несколько магазинов у погибших фашистов, вышел из хаты и побежал на подмогу.

Раненый в ногу товарищ Тареев поверх одежды перебинтовывал себе рану. Рядом на дороге лицом к небу лежал без движения Ароян.

– Ты стрелял первым?– товарищ майор посмотрел на меня через прибор ночного видения.

– Так точно.

– Зачем?– также спокойно спросил товарищ Тареев.

– Ну, так получилось.

– А ножом прикончить врага не догадался?

– Но у меня нет ножа и фашистов было столько, что всех не перережешь. А этим автоматом драться неудобно.

– Это не автомат, а пистолет – пулемёт.

– А в чём разница?– не понял я.– Что автомат, что пистолет-пулемёт стреляет очередями.

– В пистолете-пулемёте патроны от пистолета. А в магазине автомата – винтовоч– ные патроны. Вот и вся разница. А ты всех немцев застрелил, кого в хате видел?

– Так точно, товарищ майор.

– Вон там переулок и немцы по нему повели Тугаева. И всё было хорошо, то есть по-нашему плану, но тут ты начал стрелять.

– Извините, товарищ майор, но другого выхода не было.

Я услышал взрыв гранаты. Секунд через пять прогремел ещё один взрыв.

– Это наши по немцам лупят,– одобрительно проговорил товарищ майор.– Только как бы местных жителей не зацепили, а то сельчане пойдут не к Ковпаку, а к Бандере.

– А это кто такие?– нахмурился я.

– Поживёшь, узнаешь. А сейчас, давай-ка топай огородами, да осторожно. Попытайся не ввязываться в бой. Доберись до штаба, вызволи из плена нашего красно -армейца и захватите эти чёртовы гранатомётные стволы.

– Товарищ майор, вы же ранены и вам нужна помощь. Может, вам помочь выбрать– ся из села?

– Сам выберусь, когда сочту нужным, а ты выполняй мой приказ.

Пригнувшись, я двинулся по чужому огороду. Возле своей будки лежала хозяйская собака. Недалеко от неё, уткнувшись лицом в нашу советскую землю, ногами к дороге распластался фашист. Получил несколько пуль в спину, вот и отдыхай. Чуть поодаль рядом друг с другом – один на боку, другой на спине развалились немцы – то ли убитые, то ли тяжелораненые. Я решил пройти тихо, тем более, что собака испуганно на меня смотрела и даже не пикнула. Стрелять, в лежащих, я не стал. Вдруг услышал из сарая детский плач, и у меня сложилось такое впечатление, что кто-то пытался закрыть малышу рот, чтобы тот не шумел. Погутарить сейчас с местными жителями, или потом с ними побалакать? Да, сначала надо выполнить боевое задание, а потом…