Текст книги "Чё за дела, брат?"

Автор книги: Олег Жмылёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Олег Жмылёв

ЧЁ ЗА ДЕЛА, БРАТ?

Посвящается патриотам

.

Фашистский танк угрюмо двигался на наши окопы, вернее, прямо на меня. Мозг бронемашины, в виде экипажа, понимал, что многотонной махине осталось жить не более трёх минут. Танкисты, как могли, оттягивали момент смерти, поэтому скорость была минимальной. Да и наглядный пример, в виде обездвиженного горящего танка, не внушал уверенности в победе и в завтрашнем дне. За исключением одной бронемашины остальные двигались быстро, но один танк решил показать свою удаль и резко рванулся из строя. Понёсся на нас, желая первым прорвать фронт. Но не тут-то было. Кто-то бросил связку гранат под гусеницу, и после взрыва танк подпрыгнул, немного проехал по прямой и, когда разбитая гусеница соскочила с ведущего колеса, бронемашина повернулась к нам левым бортом. И в это время артиллеристы метким попаданием пробили броню в районе двигателя. И вот многотонный танк уже не танк, а коптящий факел. Немцы то ли со страху, то ли сдуру ещё сбавили ход. А нужно было им наступать на предельной скорости, чтобы артиллеристы не успевали заряжать свои пушки. Фашисты сглупили нам на руку. Несколько их танков были просто подбиты, или горели, как бесшабашный лихач. Но медленно движущиеся бронемашины вели более прицельный огонь по нашим пушкам и окопам, чем те их собратья, которые двигались быстрее. Танковый пулемёт не позволял мне высунуться из окна и прицелиться в пехотинцев.

– Он нас раздавить хочет, зараза такая,– крикнул Петька Колокольников, мой друг и однополчанин.

Наша оборона состояла из отдельных окопчиков, в одном из которых находились мы. Эти окопы не были соединены одной траншеей.

Мы не успели построить хорошие оборонительные сооружения. Даже индивидуальные окопы были вырыты наспех.

– Рано радуется, фашист поганый,– поддержал я разговор. – Подъедет поближе, подожгу гада.– Я взял бутылку с "коктейлем Молотова".

– Приготовься,– улыбнулся собеседник и привстал, осматривая поле боя.– До цели метров сто. Пехоты полно. Есть мотоциклы с пулеметчиками. Два бронетранспортёра видел,– доложил Петька и в это время земля с бруствера, толкаемая взрывной волной, завалила меня.

А шум? Одно дело, когда артиллерийский выстрел взрывается метрах в семидесяти от тебя и другое дело, когда почти возле тебя как громыхнёт, да ещё землей присыплет. От пыли я закашлялся, стал чихать и с большим трудом выбрался из завала. Моего друга рядом не было, а его искорёженный ручной пулемёт – вот он. Им только можно врукопашную отбиваться, а на что-то большее на него рассчитывать было нельзя. Где же Петька – этот простецкий и весёлый двадцатилетний парень из Вологодской области? Светловолосый, чуть конопатый, ратующий за коллективизацию, но непонима– ющий – почему за работу в колхозе ни копейки не платят, а заработную плату выдают урожаем, да и то не каждый год. Я тоже этого не понимал, хотя дураком себя не считал, а считал убитых и раненых нами фашистов. Война шла второй месяц, а на нашем счету было уже...

– Фу-у. Чё за дела, брат?– услышал я вопрос на чистом русском языке от бойца, свалившегося в наш полуразрушенный окоп, с каким-то доселе невиданным мной оружием. Пулемёт-не пулемёт. Ружьё-не ружьё. Так – труба с двумя ручками, спусковой крючок, да мушка с прицелом. Под мушкой из трубы торчала то ли головка снаряда, то ли что-то ещё. За спиной моего ровесника расположился, как я тогда подумал, карабин, внешний вид которого, мне ни о чём не говорил. Да и военная форма была не нашей, но и не фашистской. Это точно. Я в сапогах, а мой незваный гость в высоких ботинках. У меня пилотка, а его головной убор напоминал кепку, но не блинчиком, а перевернутой неглубокой кастрюлькой. И такую кепку, если я не ошибаюсь, носят военнослужащие Франции. Нам об этом командир роты рассказывал. А одежда? Покрой не тот и цвет пятнистый. Может, этот боец – наш союзник? Воевали же наши хлопцы в Испании, вот и этот доброволец прибыл в Советский Союз бить фашистов. Но если он иностранец, то почему по-русски говорит без акцента? Шпион или интернационалист?

– Ты кто?– выдохнул я.

– Это ты кто?

– Такой ответ на мой вопрос меня не устраивает,– сказал я и отодвинулся к стенке окопчика. – Ты влез в наш с Петькой окоп и спрашиваешь меня – кто я такой? А кто ты такой, чтобы спрашивать меня кто я такой? Ты – особист или шпион?

– Куда я попал?– испуганно спросил боец. – Попал я куда? Мы были на учениях. Пошёл дождь. Вот потрогай камуфляж. Он мокрый.

Я потрогал. Действительно, гимнастёрка была мокрой.

– Ну и что из того? – не понял я. – Какая связь между дождём и нашим уже полуразвалившемся окопом?

– Так вот,– продолжал мой незваный гость.– Я и мой сослуживец Генка решили спрятаться от дождя в кустах.

В это время недалеко бабахнуло, и мой собеседник чуть не распластался на дне окопа. Потом что-то нашёл и начал пятернёй разгребать рыхлую землю. Я подумал, что Петька без сознания или задохнулся. Да у меня самого от громкого шума гудела голова.

– Это мой друг,– крикнул я и тоже начал откапывать Колокольникова и, наконец, мы его откопали.

– Он убит!– ужаснулся боец и попятился. Чуть не вылез из укрытия.

– Куда-а?– Я схватил парня за ремень и потянул на себя. – Под немецкий танк захотел?

– Где немецкий танк?– всё также с испугом проговорил боец и что-то начал делать со своей зелёной трубой, напоминающей оружие.– Я этому гаду сейчас...

– Башню оторвёшь, гусеницы снимаешь и между собой узлом завяжешь?– договорил я и усмехнулся.– Так многие говорят, но не все сделать такое могут. Даже артиллеристы часто промахиваются.

– Значит, каким-то образом мы попали на войну. И всё это вправду. А мы-то думали, что пока шли по подземному ходу, дождь уже закончился, но учения продолжаются.

Я уже слышал лязг приближающегося танка, который периодически стрелял, но наши артиллеристы не отвечали. Почему? Все погибли? Орудия разбиты? Или снаряды закончились?

Боец положил на плечо трубу, облокотился о край окопа и секунды через три выстрелил, но не так, как стреляет пушка, а намного тише.

Я услышал удар о броню, глухой взрыв, потом так долбануло, что я подумал, будто рванул ящик со снарядами. Я выглянул из окопа и увидел, что башня танка приподнялась на несколько метров, а потом рухнула на землю, придавив двоих пехотинцев.

Потом парень вскинул своё стрелковое оружие и начал короткими очередями валить фашистских солдат. Я со своей трёхлинейной винтовкой присоединился к своему незваному гостю. Справа рванула связка гранат, и цель была поражена. Слева от нас, наконец-то, артиллеристы пробили лобовую броню, и ещё один немецкий танк остановился. Кто-то метнул бутылку с "коктейлем Молотова" и тоже попал.

Неповреждённая вражеская техника остановилась и начала отступать. Спасалась бегством и пехота.

– Фу-у, отбились,– я присел на корточки, облокотился спиной о стену окопа и, сняв пилотку, рукавом гимнастёрки вытер пот со лба.

И вдруг, как будто мне штыком кольнули в задницу. Петька! Может он ещё живой? Я подсунул ладонь под затылок Колокольникова, приподнял голову и прислушался. Петька не дышал. Его лицо было перепачкано кровью и землёй. Ну и чего мне делать? Друг, с которым я воевал с первых дней войны, убит. Окоп наполовину разрушен. И этот ещё – то ли француз, то ли... неизвестно кто. Но не шпион – это точно. Шпионы по крайним линиям обороны не шляются. Они, вообще-то, по тылам шарят. А ловко он танк уконтропупил. Или "уконтрАпупил" от слова "котрА"?

– Какой сейчас год?– прошептал боец в пятнистой форме.

– У меня несколько минут назад друга убили, а ты глупые вопросы задаёшь,– невольно пробурчал я.– Сейчас не до смеха.

– А ты думаешь, что мне до смеха? Я серьёзно спросил – какой сейчас год? Сорок первый? Сорок второй? Сорок третий? Или уже сорок четвёртый? А где мы находимся? Область какая?

– Ты ещё скажи – сорок пятый,– съязвил я, подумав, что этот союзник или издевается, или немного не в себе. Наверное, первый раз в бою – вот и сбрендил.

Глагол "сбрендить" произошёл не от названия спиртного напитка бренди, а от существительных " идиот " и " дурак".

– А причём тут сорок пятый?– также тихо спросил боец.– Война закончилась в мае сорок пятого. А сейчас, судя по листьям на деревьях, тоже окончание лета.

– В сорок пятом закончилась?!– очень удивился я.– Так долго шла?

– Да. Война так долго шла.

Потом я опомнился.

– Товарищ, как война могла окончится, если она пару месяцев назад только началась? И откуда ты знаешь, что случится в сорок пятом?

– Сорок первый,– выдохнул боец и принял ту же позу, что и я.– Это атас, амба и хана в одном флаконе.

–В каком флаконе?– не понял я. – И вообще, ты откуда? Как тебя зовут? И что это за оружие такое, из которого ты стрелял по танку?

– Хм. Откуда я? Из двадцать первого века. Но как мог попасть в прошлое? В тоннеле временной портал? Надо идти туда, раскопать пошире вход и возвращаться в свою войсковую часть.

Да-а... Парень точно сбрендил. Говорил, что он из двадцать первого века, а ведь до следующего столетия почти шестьдесят лет.

– Здесь есть кто живой?– донесся до моего слуха голос командира роты.

Я вскочил, быстренько отряхнулся и доложил:

– Красноармеец Часовщиков жив, а красноармеец Колокольников погиб.

Товарищ капитан Дениско подошёл поближе и, кивнув на моего незваного гостя, спросил:

– А ты, боец, почему в такой форме? Как твоя фамилия? С какого взвода?

От таких вопросов "гость из будущего"( если не врёт) быстро выпрямился, встав по стойке "смирно". Потом козырнул и отчеканил:

– Рядовой Мусин. Я из второго мотострелкового взвода третьей роты. Военно-учётная специальность – гранатомётчик. А в такой форме у нас в двадцать первом веке все ходят.

– Я не понял – кто ты?– нахмурился Дениско.

– Товарищ офицер, я – рядовой Мусин.

– Какой я тебе офицер?– возмутился мой командир роты.– Я – товарищ капитан. И царскорежимным военным званием прошу меня не называть!– последнее слово Дениско выкрикнул.– Ишь, придумал, тоже, мне – товарищ офицер.

– Извините, товарищ капитан,– испуганно залепетал рядовой.– На вас нет погон со звёздочками, а по прямоугольникам я в воинских званиях не разбираюсь.

– Та-ак, – Дениско упёрся руками в свои бока. Я уже знал, что такая поза моего командира роты не сулит собеседнику ничего хорошего. А вот Мусин об этом не знал. Да и Мусин ли он вообще?– Ваши документы, товарищ красноармеец,– товарищ капитан протянул руку и прищурился.

"Гость из будущего" достал из внутреннего кармана гимнастёрки свою красноар -мейскую книжку и отдал её старшему по званию.

– Та-ак. Что тут написано?– интонация Дениско изменилась, то есть из угрожающей превратилась в любопытную. – Военный билет. Вот как интересно. Не красноармейская книжка, а военный билет на несколько листов. Мусин Сергей Юрьевич. Родился в тысяча девятьсот девя...– товарищ капитан замолчал и посмотрел на Серёгу. Потом указательным пальцем протёр глаза и снова всмотрелся в запись.– Год рождения – тысяча девятьсот девяносто второй. Не может быть! Образование среднее. Если быть точным, то – сколько классов ты проучился?

– Одиннадцать, товарищ капитан.

–Ого! Многовато для учёбы. Семейное положение – холост. Ну, это нормально.

– Какое приятное зрелище,– услышал я голос комбата за своей спиной.

Я обернулся. Товарищ майор был не один. Первым шёл особист, за ним командир полка, рядом начальник разведки и ещё каких-то два штабиста. Кто такие я не знал, но несколько раз видел.

– Кто его так? – товарищ подполковник кивнул на горящий немецкий танк с оторванной башней.

И тут до Дениско дошло, что он пропустил какой-то интересный момент на поле боя. Ну, горит танк и горит. Ну и хрен с ним. Но командир полка и комбат обратили на это внимание, а он, командир роты, такой интересный факт обороны упустил из виду. Непо– рядок. Надо товарищу капитану быстрее найти и доложить вышестоящему начальству о том, кто совершил сей приятный командирскому глазу подвиг.

– Так, кто же подбил этот танк?– улыбаясь, повторил свой вопрос командир полка и уставился на Мусина.

–Я подбил, – признался тот.

– Из чего?

–Из гранатомёта.

– Из чего, из чего?

– Из гранатомёта. Да вот он разряжённый лежит.

– Это новое оружие против танков хорошо себя зарекомендовало. И форму новую придумали. Молодцы службы тыла! Вот только об этом оружии и форме я ничего не слышал. Товарищ красноармеец, дайте мне этот гранатомёт.

Серёга выполнил просьбу.

–Интересная штука, – сказал особист. – Товарищ красноармеец, а кто вам дал это оружие?

– Начальник оружейного склада и командир взвода.

– А где находится этот склад?

– Этот склад находится на территории нашей части, расположенной…

Договорить Мусин не успел, потому что подбитый, но не подожжённый немецкий танк начал стрелять. Пулемётная очередь прошила комбата, особиста, командира полка, ранила одного штабиста, а второй штабист и командир разведчиков вовремя пригнулись и прыгнули ко мне в окоп. Их примеру последовал и командир роты. Я и Серёга тоже пригнулись. Потом танк выстрелил из пушки, но не по нам. Он нашёл подходящую цель и, судя по громким и диким крикам наших бойцов, я понял, что танкисты не промах -нулись.

–Красноармеец Мусин, – сказал Дениско, – протягивая Серёге военный билет, – где ещё можно взять … как его…

–Гранатомёт,– подсказал я.

– Да. Где ещё можно взять гранатомёт?

–В двадцать первом веке, – серьёзно ответил Сергей.– Там эти гранатомётов всяких полным-полно. Тяжёлых пушек с собой возить не надо. Каждому солдату по пять гранатомётов и немецкие танки фронт не прорвут и до Москвы не доберутся.

– Конечно, не доберутся,– сказал Дениско.– Ну, максимум на что может рассчиты– вать Гитлер– это ещё километров сорок-пятьдесят вглубь Советского Союза, но не больше. И то не на нашем участке фронта.

– Это точно,– улыбнулся штабист, перевязывая раненого товарища.– Вот только кто теперь будет командовать батальоном и полком?

– А с танком чего делать будем? – кивнул я на фашистское бронированное чудовище, которое всё стреляло и стреляло.

– Надо заткнуть его пасть, чтобы больше никогда не вякал,– приказал командир роты. – Чего же наши артиллеристы молчат? Перебили их что ли? Так кто же ликвидирует опасность? Товарищ красноармеец, ты сможешь это сделать?

Я посмотрел в глаза Дениско и подумал, что его приказ выполнить не смогу. Голыми руками ствол узлом не завяжешь. А о «коктейле Молотова» в тот момент почему-то не вспомнил.

– Товарищ капитан, я постараюсь,– сказал Мусин и, закинув своё стрелковое оружие за спину, пополз затыкать пасть противнику.

Я чуть выглянул из окопа и увидел, что Сергей подобрался к боевой машине, взобрался на неё, открыл люк и бросил в экипаж гранату с длинной ручкой. Потом закрыл люк, спрыгнул с танка и, пригнувшись и петляя, побежал к нам. Видимо, от взрыва гранаты сдетонировали снаряды, потому что снова рвануло так, что мне показалось, будто упала полутонная бомба. Я открыл рот и заткнул уши пальцами. И наблюдал за тем, как башня танка подлетела на несколько метров, а потом с грохотом упала на соседнюю горящую такую же многотонную машину. Я с шумом выдохнул и начал протирать глаза – не снится ли мне всё это?

– Да у тебя, товарищ воин, большой опыт по полному уничтожению фашистской бронетехники,– улыбаясь, проговорил командир роты.– Надо написать рапорт о награж– дении тебя… Ну не знаю… Какой-то медалью надо тебя наградить. А то и орденом.

Мусин смущённо сказал:

– Товарищ капитан, я на войне первый день и поэтому большого опыта по подбитию вражеской техники у меня нет.

– Ну, не надо скромничать. – Дениско вылез из окопа, подошёл к Сергею и похлопал его по плечу. – Если в первом бою ты так воевал, то ЧТО из тебя получится после нескольких боёв? Ты талантливый воин и вовремя проявляешь солдатскую смекалку. Я видел, как ты подобрал у убитого немца гранату и использовал её против фашистов. Молодец! И вообще, ты отчаянный парень.

Мусин резко выпрямился и отчеканил:

– Служу Советскому Союзу! Но, товарищ капитан, если бы не гранатомёт и не трофейная граната, то что бы я смог сделать с танками? Кстати, я пойду пособираю оружие у убитых фашистов. Им их автоматы ни к чему, а нам пригодятся.

– Подожди. Ты мне здесь нужен.– Командир роты крикнул, – эй, кто живой, слушайте внимательно мою команду: соберите у погибших немцев всё годное оружие и принесите его в ваши окопы.– Потом посмотрел на меня,– а ты чего стоишь? Иди, тоже собирай.

Но мне хотелось послушать ответы Мусина на вопросы Дениско. Наверняка, командир роты будет расспрашивать Серёгу о жизни в будущем, и эту информацию я хотел знать. Но приказ есть приказ и я, как и другие мои товарищи по оружию, побрёл выполнять приказ товарища капитана. Враги хорошо вооружены, но и мы не секирами размахиваем. Я перебрасывал ремень пистолета-пулемёта через голову немца, а фашист открыл глаза и на своём родном что-то зашептал, будто просил о помощи.

– Ты чего сюда припёрся?– закричал я.– Тебе чего здесь надо? Хотел меня своим рабом сделать? – Я с силой каблуком сапога ударил врага в рот,– заткнись, гад, и сдохни. Ты пришёл сюда за смертью, вот и помирай.

Немец взревел от боли, но мне не было до него никакого дела. Зачем жалеть врагов, которые пришли тебя убивать?

Я вернулся в свой полуразрушенный окоп и свалил в кучу автоматы и гранаты. Пока я отсутствовал, Петьку и убитых командиров куда-то унесли. Не было и раненого штабиста. Также отсутствовал командир роты, воин из будущего и начальник разведки. Ну и что делать дальше? Надо восстанавливать огневую точку. Я взял сапёрную лопатку и начал выбрасывать землю со дна окопа на бруствер. Ничего. Восстановлю, правда, в больших размерах своё убежище и буду ждать… А чего мне здесь ждать? Новой вражеской атаки? Предполагаю, что пора бы уже и пообедать, и потом немного вздремнуть. Ну и где кухня? Мы отбили натиск фашистов и неужели нас за это не поощрят вкусной или, хотя бы, большой порцией каши с мясом. Я из индивидуальной фляжки сделал несколько глотков и подумал, что Мусина, наверное, расспрашивают о будущем в штабе. Но кто расспрашивает? Командир полка убит, особист убит, комбат убит. А вот начальник разведки и командир роты могли серьёзно заинтересоваться – как человек из будущего попал в наше настоящее? Интересно, а как ему это удалось? Так. Серёге лет двадцать– двадцать два. Родился он в тысяча девятьсот девяносто втором году. Мусин к нам прибыл из двадцать первого века. Неужели, это в самом деле стало возможным. Он что-то рассказывал о том, что вместе со своим сослуживцем залезли в кусты, чтобы спрятаться от дождя. Потом провалились в какой-то тоннель и где-то недалеко отсюда вылезли из подземного хода. Серёга так рассказывал, или я что-то напридумал? Но больше он ни о чём не говорил потому, что в тот момент что-то взорвалось.

Я услышал свист. И этот свист не спутаешь ни с каким другим, потому что он сопровождает полёт артиллерийских выстрелов. Я лёг на дно окопа лицом вниз и ладонями закрыл уши. Во время обстрела я хотел только одного,– чтобы немцы не попали в полевую кухню. Враги снарядов не жалели. Меня присыпало землёй с бруствера. Ну и зачем я выкидывал землю из окопа? Неужели только затем, чтобы снова быть ей присыпанным? Я очень расстроился, потому что мартышкин труд не облагораживает человека. Я отряхнулся, откашлялся и выглянул из окопа. Немецкие танки двумя рядами приближались к нам. За ними бежали пехотинцы, ехали мотоциклы с пулемётчиками и несколько бронетранспортёров. Ну, против живой силы и лёгкой техники оружия у меня было, а вот «возьмёт» ли немецкая граната танк – я не знал. Была бы изолента, тогда можно было бы связать несколько гранат и бросить их под гусеницу. Правда, у меня был « коктейль Молотова», но, к сожалению, только одна бутылка. А после артиллерийского обстрела у нас пушки остались, или все разбиты? Кого бы спросить?

Вдруг в мой окоп снова свалился Мусин и заговорил:

– Капитан приказал мне, тебе и ещё семи солдатам отправиться в мою часть, быстро взять гранатомёты и вернуться сюда, чтобы не пропустить фашистов. Ползи за мной.

Я показал на трофейное оружие:

– А это куда? Врагам оставить?

– Так. Возьмём по автомату, паре гранат, а за остальным другие присмотрят. Поползли.

– А зачем ползти, если можно бежать, пригнувшись?

– Ладно. Бежим, пригнувшись. Вперёд!

И только мы побежали, как враги открыли по нам автоматно-пулемётный огонь.

– Я же говорил, что ползти надо,– крикнул Серёга и плюхнулся на землю. – Так нас не подстрелят.

Мы поползли. К нам присоединились ещё воины. А фашисты то ли в бинокли нас разглядели, то ли просто стреляли из танков наугад, но урон нанесли. Из нашей группы троих убили, одного ранили и мы впятером по-пластунски продолжали двигаться в будущее.

– Нам куда?– спросил я.

– Вон туда, к обрыву со стороны реки,– ответил Мусин. – Там тоже заросли кустарника и подземный ход начинается.

– И что? Пройдя по тому тоннелю, мы попадём в твою часть?

– Нет. Мы попадём на полигон, на котором бывают учения. Фу-у. Запарился в жару такую.

Действительно, было жарко, хоть и не как в июле, но всё равно припекало довольно-таки не слабо. Это ж надо на небе ни облачка, а немецкой авиации нет. Фашистские самолёты обрабатывают позиции наших войск на других участках фронта, или им бомб не подвезли? А может горючка закончилась или пилоты пьяные? Я увидел убитого воина в такой же форме, в какой был и Мусин.

– Это мой товарищ,– сказал Сергей.– Он успел подбить один танк и погиб. Ребята, его нужно доставить в нашу часть. Подземный ход напоминает трубу сечением где-то метра полтора и длиной метров сто. Генку возьмите под мышки и за ноги. Двое его спокойно донесут. Он же худенький и маленький.

– Да тут все худые,– проговорил Колька Ермошкин – ефрейтор из первого взвода.

– Точно. Вы доходяги, как будто только из концлагеря вышли,– согласился гость из будущего.

– Когда живёшь впроголодь, да ещё постоянные нервные напряжения, то разве можно поправиться?– проворчал Матвей Седых – красноармеец из нашего отделения.

– Голод и нервное напряжение – это из-за фашистов что ли?– спросил Мусин.

– Не только из-за них,– ответил Матвей.

И в это время, недалеко от нас разорвался арт-выстрел. Женька Ручкин вскрикнул и схватился за бок.

– Что с тобой?– Колька пополз к Ручкину.

– Всё. Жизнь закончилась,– прохрипел Женька и, снова вскрикнув, затих.

Ермошкин нащупал пульс на руке раненого и приказал Седых:

– На себе доставь его в санбат.

Я и Колька затащили Ручкина на спину Матвея и тот ползком отправился в тыл.

Потом Серёга и я взяли убитого Генку и побежали к зарослям кустарника, а Ермошкин, отстреливаясь, прикрывал наш отход. Но несколько пуль просвистели над нашими головами, а некоторые пули взрыхлили землю впереди нашего курса. Ну, ради чего мы рисковали жизнями? Генке уже не поможешь, а Мусина не поймёшь– то предлагает ползти, то говорит, что надо бежать. Я споткнулся и упал.

– Ты чего? – спросил гость из будущего.– Ранен?

– Нет. Споткнулся.

– Так. Они нас обстреливают и я в них в пальну.

Серёга «с колена» из немецкого автомата разрядил всю обойму.

– Берём Генку и уходим,– скомандовал Мусин и, подхватив убитого, мы, пригнувшись, побежали дальше.

Я держал Генку за ботинки и был ведущим. На моём правом плече висела на ремне винтовка Мосина. Это моё личное оружие. На левом болтался трофейный автомат. За ремень с левого бока засунуты две гранаты. А Серёга нёс своего сослуживца, держа под мышки. Мусину было тяжелее, чем мне, но я считал, что Сергей не такой голодный как я и, значит, сил у него побольше будет. Но, наконец-то, мы добрались до того места, где начинался подземный ход и положили убитого на землю.

– Сбегай, позови этого… Как его… Ну, который нас прикрывает,– попросил боец из будущего.

– Сейчас.

Я, пригнувшись, чуть отбежал от кустов и закричал:

– Ермошкин, иди сюда, Ермошкин! Ер-мош-кин.

Но Колька из-за шума обстрела то ли не слышал меня, то ли не хотел отвлекаться от стрельбы на мой окрик.

Немецкие танки были в считанных метрах от нашей передовой линии и я уже не знал – на этом участке фронта какая вражеская бронетехника была подбита во время первой атаки, а какая– во время второй. Я глубоко вдохнул и заорал что было мочи:

– Ер-мош-кин.

Ефрейтор обернулся и я махнул ему, подзывая к себе, Но Колька что-то крикнул и отмахнулся. Я из немецкого автомата «с колена» завалил нескольких противников и, пригнувшись, вернулся к Мусину.

– Ну чего?– спросил тот.

– Ермошкин отмахнулся. Уходим вдвоём.

Серёга посмотрел на Генку и сказал:

– Мы уходим втроём. Но сейчас первым пойду я.

Теперь я держал убитого под мышки, а боец из будущего за ноги. Пробрались сквозь кусты и вошли в тёмный тоннель.

– Идём, пригнувшись,– предупредил Мусин.– Здесь низко.

– Да, помню, что диаметр полтора метра.

Есть охота, нести убитого тяжело, оружие стучало о спину, в подземелье душно, идти, согнувшись неудобно. И за что это всё мне? А если посмотреть с другой стороны – лежать под обстрелом в окопе или отстреливаться от противника удобно? Того и гляди, что поймаешь пулю, а то и две.

– Может, отдохнём,– предложил я.

– Капитан приказал, как можно быстрее доставить гранатомёты с подкреплением. Сам же видел, что фрицы наступают, а обороняться чем? Пока мы ходим туда-сюда, немцы могут фронт прорвать.

– Серёг, а почему ты фашистов фрицами назвал?

– Это вы их назвали.

– Мы – это кто?

– Вы– это солдаты Второй мировой войны.

Я дышал ртом, и поэтому быстро пересохло в горле. Но вот дорога пошла в гору и показался свет в конце тоннеля. Если бы подземный ход был бы прямым как и подзорная труба, или как ствол винтовки, то просматривался бы от начала до конца. Но почему-то тоннель сначала шёл вниз и где-то метров через пятьдесят начинался подъём. И вот, находясь на выходе тоннеля, пробирались сквозь кусты. Листья были очень мокрыми как после долго ливня. И судя по лужам, ливень был продолжительным и небыло ничего удивительного в том, что Серёга и Генка решили спрятаться от дождя. Но мы вышли вовремя. Туча уходила, а серая облачность не поливала землю. Даже не моросила. Форма Мусина была грязнее моей, потому что я стряхивал сухую землю с сухой одежды, а Сергей пытался стряхнуть сухую землю с мокрой одежды, но только всё размазал.

Я услышал выстрелы и автоматные, и пушечные.

– Ты куда меня привёл?– возмутился я. – Здесь тоже война. Ты меня обманул? Мы находимся в тылу нашей артиллерии? Конечно, никакого тоннеля, через который можно попасть в будущее, не существует.

– Это не война, а военные учения. Если ты думаешь, что нельзя попасть в прошлое или будущее, тогда объясни: откуда у меня гранатомёт и автомат Калашникова? А? Ак-47 был принят на вооружение советской армии в тысяча девятьсот сорок девятом году, а ты утверждал, что идёт только второй месяц Великой Отечественной войны. И вообще, посиди здесь, а я сбегаю за командиром. Правда, я не знаю – в каком направлении бежать и где искать своего командира взвода.

– Беги в штаб. Ты знаешь – где он находится?

– Конечно, знаю. Здесь недалеко штаб учений.

Сергей убежал, а я допил воды из фляжки и хотел куда-нибудь присесть, но куда? Трава мокрая, земля мокрая, а сесть в лужу, как в прямом, так и переносном смысле я не хотел. Осмотрелся по сторонам. Поле. Редкие деревья и кустарники. Взрывы, выстрелы. Какой-то танк на колёсах ехал в мою сторону. Эх, Мусин убежал в противоположном направлении. Не туда ему нужно было бежать. Не туда. Да кто же знал, что приедет какой-то командир. На его плечах я увидел погоны и по четыре звездочки на них. Какое звание у этого военного – я не знал. В РККА погон не носили, а по количеству квадра -тиков и прямоугольников на петлицах я мог определить кто передо мной находился – капитан или полковник. Я встал по стойке «смирно».

– Это кто?– нахмурившись, товарищ военный кивнул на убитого.

– Это Генка,– ответил я.

– Какой Генка? Что с ним?

– Его убили фашисты.

– Откуда здесь скинхеды? К тому же он – Генка, а не Боранбек.

Слово «скинхеды» я слышал впервые и поэтому не знал его значения, но догадался, что так в будущем называют фашистов.

– Немцы его убили в августе тысяча девятьсот сорок первого года.

– Да-а? А ты кто?

– Я – красноармеец Часовщиков.

Этот военный, наверное, командир танка, а может даже, командир роты, но этих самых колёсных танков, один из которых находился недалеко от меня и был похож на большой металлический гроб.

– Ты откуда такой взялся, красноармеец Часовщиков?

– Вон оттуда,– я показал в сторону подземного хода.

– Значит, ты взялся из кустов?

– Никак нет, товарищ командир. В кустах есть вход в тоннель, который ведёт в тысяча девятьсот сорок первый год. А немецкие танки вот-вот прорвут наш фронт. Мы прибыли сюда, чтобы взять гранатомёты и остановить фашистов.

– Тоннель ведёт в прошлое?!– очень удивился товарищ военный.– Даже не верится, что такое может быть. Вот, пройдя в тумане, можно попасть в прошлое – я об этом фильм видел. Нырнуть в озеро в настоящее время, а вынырнуть в прошлом времени – я тоже об этом фильм видел. А вот пройти по тоннелю и очутиться в прошлом – я такого в кино ещё не видел. А как ты нашёл этот тоннель?

– Его нашёл вот этот Генка и рядовой Мусин, который побежал в штаб учений докладывать о гибели Генки и просить гранатомёты.

– Я в эту чепуху о коридорах времени и всяких инопланетянах никогда не верил, но, судя по твоей форме, надеюсь, что ты говоришь правду. А немецкое оружие у тебя откуда?

– Подобрали у убитых фашистов после отражения их первой атаки. А насчёт второй атаки – не знаю. Смогли наши отбиться или нет.

Ответ на этот вопрос пришёл в тот же момент. Я услышал шум в кустах, быстро обернулся и на всякий случай взял автомат. Из кустов выскочили немцы. Я дал по ним короткую очередь, и патроны закончились, но два врага повалились, пронзённые пулями.

– Бежим за танк,– крикнул я и, пригнувшись, побежал за спасительную броню.

Немцы выстрелили и пули просвистели сбоку от меня.

Отставить стрельбу!– скомандовал товарищ военный и в тот же момент я услышал автоматную очередь.

Я забежал за танк и быстро заменил пустую обойму на полную. Из винтовки стрелять можно, но пока прицелишься, пока после выстрела перезарядишь – это сколько времени пройдёт. А из автомата палить одно удовольствие. Нажал на спусковой крючок и сразу несколько пуль полетели искать цели и, как правило, быстро её находят.

– Чё за дела, брат?– высунулся из боковой дверцы боец и тут же был убит.

Я присел на корточки и из-за колеса длинной очередью завалил несколько фашистов. Но живые противники, спрятавшись за своими погибшими однополчанами, стреляли по мне и, конечно, попадали в колёса. Стоп. Я, кажется, ошибся – это не танк, а бронетранспортёр. Или это всё жё танк, потому что он с башней и пушкой? Я бросил в противника гранату. Длинная ручка позволяет запустить сей предмет карманный артиллерии высоко и далеко, поэтому граната долетела до середины кустов, но не упала на землю, а застряла на ветках. Но всё равно взрывом автоматчики были уничтожены. Я подбежал к тоннелю и начал стрелять в темноту. Услышал вскрики. Хорошо. Попал в немцев. Потом враги открыли ответный огонь, но в меня не попали, потому что я успел отскочить в сторону. А один наш боец из будущего отскочить не успел и упал на спину с открытыми глазами. А вот второй воин высадил из автомата всю обойму в темноту подземного хода, а потом спросил: