Текст книги "Это не я! (СИ)"
Автор книги: Олег Языков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– У кого глаза получше? – спросил дядя Мотя. – У меня в последнее время зрение село. Годы уж не те…
– Годы у него, – усмехнулся отец, отодвигая друга от бинокуляра. – Подвинься, пузатый. Тебе твой комок нервов мешает в тубус глядеть!
И он приник к хитрому прибору. Дядя Мотя обиженно засопел, но на него никто не обратил внимания. Кузя всё ещё переживал своё фиаско в деле охраны границ моего поместья, отец, расставив локти, медленно, по миллиметрам, водил бинокуляром по ближайшим возвышенностям, а я, перехватив пролетающих мимо Башни ворон, подчинил одну и пустил её по кругу большого радиуса, набирая нужную высоту. А вот и они, наши потеряшки…
– Там они, батя! Слева от тебя, километрах в полутора, на холме. Под большим деревом шатёр стоит, видишь?
– Ага, теперь вижу… Что-то далеко они от Башни свой лагерь разбили…
– Не знаю, батя, – пожал я плечами. – Может, вода там? Или лужок какой для их коней? Да важно ли это? Главное, что нашли супостата.
– Моня, не трогай наводку бинокуляра. Я сейчас миномёт налажу, разойдись все по углам малость, – сказал отец, метнувшись к "Подносу".
– А ты что, прямо сейчас стрелять будешь? – удивился я.
– Конечно, – покосился на меня отец. – Увидел, уточнил все характеристики цели, проверил точность наводки – и стреляй себе! А то что – 8-го Марта, что ли, ждать? Так на международный женский день праздничный салют не полагается.
– Подожди, подожди, батя! – Засуетился я. – А как же твой пулемёт, как готовность к атаке? Да и мне нужно поближе подобраться!
– А как ты это собираешься сделать? – спросил меня отец, не отрываясь от суеты по наведению миномёта на цель.
– Микропорталом, вестимо, – ответил я, с интересом наблюдая за его действиями. Отец, наморщив лоб и шевеля губами, видимо проговаривая про себя какие-то цифры, листал офицерский блокнот с таблицами стрельбы.
– Микропорталом, микропорталом… – отец отвлёкся и взглянул на меня. – А как это?
– Да просто, батя. Глянь за стену. Выбираешь какой-нибудь ориентир и скачешь к нему длинным прыжком-скольжением. Как на велосипеде вниз по дороге получается.
– Это интересно… Э-эх, дороги, пыль да туман, – пропел отец. – Всё, Моня! Я закончил. "Поднос" к открытию огня готов. По моей команде как можно быстрее засунешь в него столько мин, сколько я скажу. Но осторожнее! Смотри, по запарке две мины в миномёт разом не закати. Впрочем, там "защита от дурака" на трубе стоит… Охолонь, ишь ты, напыжился! Не тебя я имею в виду, это стандартная прибамбасина на трубе… Две мины в ствол – наиболее часто встречающаяся ошибка миномётчиков в суете и круговерти боя. У тебя всё путём будет, я уверен.
– А ты, старая перечница, куда? – поджав губы, спросил дядя Мотя. Ему тоже хотелось, как встарь, лихо побежать на врага с горячим другом-автоматом.
– Совсем ты нюх потерял, сидючи у себя в офисе, Бляхер, – укоризненно покачал головой отец. – Ты прикинь – кинешь ты пяток мин по тому холмику, нашпигуешь врага осколками… Куда эта сволота побежит, а?
– От Башни, за холмик, к лесу…
– То-то и оно, Ганнибал ты наш! Можно сказать – Бонапартий. Именно туда они и побегут. На чистых инстинктах и пачкая штаны от страха. А вот чтобы эти колдуны до разрыва сердца не испугались, там я их и перехвачу с пулемётом. Да, кстати, где мой пулемёт, Игорь?
– Счас Кузька поднесёт… – сказал я, давая отмашку домовёнку. Он мигом исчез, будто его тут и не было.
– А перенесёт меня туда наш архимагистр доморощенный. Так, Игорь? – прищурился на меня отец.
– Выходит так, батя, – я инстинктивно поёжился. – А мы под осколки мин дяди Моти не попадём?
– Во-о-н туда скакнёшь. Левее смотри… До холмика, по которому твой Моня палить будет, метров двести. Для пулемёта самое то, а для осколков дистанция чрезмерная. Их бояться надо метров до шестидесяти, край – восемьдесят метров. Совсем невероятно – сто метров. А мы в два раза дальше будем.
Тут пулей принёсся Кузька, по согнутой спине которого бил ПК с пристёгнутым коробом. Отец деловито принял его у забывшего как дышать от гордости бойца и начал осматривать и готовить пулемёт к бою.
Дядя Мотя повернулся ко мне.
– А где наши рации, Игорь?
– Эх, мать! – шлёпнул себя по лбу я. – Они же на Земле остались, в автовышке. Когда мы за молнией бегали.
– Что же делать? – сурово нахмурился отставной морпех. – Это непорядок! Мы, стал быть, не готовы к операции. Связь в бою – святое дело…
– Ага! "Когда надо – её нет"! – нагло прервал я дядю Мотю. – Некогда за рациями бегать. Тут с тобой я Кузю оставлю. А я ему легко передам, что отцу нужно будет.
– Не испугаешься громкой пальбы, боец Кузьма? – повернулся я к домовёнку.
Кузя отчаянно замотал головёнкой. Судя по всему, он готов был с одной гранатой лезть на фашистский "Тигр". А то и без гранаты вообще…
– Я в тебя верю, Кузьма! – с пафосом сказал я, смотря вдаль орлиным взором, как Жуков с лошади у Исторического музея. Кузька потрясенно застыл. Теперь он напоминал солдата, которому генерал-аншеф прикрепил на грудь солдатский Георгий с пышным бантом.
– Ну, погнали… Хватит Ваньку валять. Гляди, твой Кузька едва не плачет от восторга, – улыбнулся отец, прищёлкнув к "Калашникову" короб с лентой.
– Погоди, батя. Глянь сначала, что враги делают, – попросил я.
Отец аккуратно приставил ПК к стене и приник к бинокуляру.
– Жрут сволочи… Обедают. И винище хлещут, – проинформировал через полминуты нас отец. У меня в животе, почему-то, сразу заурчало.
– Э-э, говоришь, обе дают? Там и бабы что ли есть? Старшой, а, может, и мы тоже порубаем? – застенчиво спросил дядя Мотя. Как о безделице какой. Но тут же поймал строгий взгляд отца и быстренько заткнулся. Но тут ему на помощь невольно пришёл я.
Брюхо опять безжалостно подвело меня и издало громкую руладу в тональности си-бемоль.
– Да-а, видимо придётся… А то малой всех врагов своей музыкальной шкатулкой распугает. Ты, Моня, и разу выстрелить не успеешь, как бандюки от страха помрут.
– Ну, вот ещё, – зарделся я. – Просто если эти чмошники едят, то почему бы и нам по-быстрому не перекусить? А потом поймать их прямо за дастарханом, тёпленькими и пьяненькими? Быстро они перекус с винишком не закончат, так ведь? Мы в любом случае успеем. Кузя, давай мухой накрой нам закусить прямо здесь, на Башне, на свежем воздухе!
– А ты пока, Моня, подготовь десяток мин и колпачки с взрывателей скрути. Смотри там! Чтобы на "папиросе"[28] никакого красного кольца видно не было! Такая мина в стволе взорвётся!
Пока дядя Мотя колдовал с отобранными минами, мы с отцом расставляли на накрытом скатертью сабанчике разносолы, которые нам мухой подносил Кузьма. Ему их Фаберже прислал. Кузьке некогда было готовить. Да и некому. Быстро перекусили, то и дело кидая торопливые взгляды на невысокий, поросший деревьями холмик, на котором расположились супостаты. Видно их не было, но, как говорится: "Ты суслика в поле видишь? Нет? А он там есть"!
Наконец перекус мы завершили, отец прихватил пулемёт, пару раз попрыгал, бряканья и металлического звона не было, и махнул мне головой на выход. Куда прыгать, он мне показал и разъяснил. Мы и скакнули туда волчьим намётом.
Приземлившись, я сделал два-три шажка, подхватил, притормаживая отца, и дёрнул его за руку вниз, за невысокие, но плотные кусты.
– Да погоди ты! – отмахнулся отец, внимательно рассматривая поле предстоящего боя и забега волшебников по спринту. – Вот туда пойдём. Пригибаясь!
На карачках, по-собачьи оттопырив задницы, мы переместились в удобное для стрельбы место. Батя установил пулемёт, примериваясь, поводил из стороны в сторону стволом, и остался удовлетворён выбранной позицией.
– Давай, кричи там своему Кузьме: "Пять зелёных свистков вверх"! – покряхтев за пулемётом, сказал он, вбивая носок берца в сухую землю.
Я укоризненно покачал головой.
– Нельзя так, батя. Кузя твоего армейского искромётного юмора ведь не поймёт.
– Тогда пусть передаст Моне: "По холмику – пять мин подряд. Потом "Дробь" до моей последующей команды".
Я передал.
Прошло буквально две-три секунды, как послышался вой мины, перекрывающий разухабистые пьяные крики с холмика, и прямо у раскинутого шатра бандитской шайки встал дымный взрыв. Мгновенно в дыму возник и тут же лопнул радужный мыльный пузырь поставленного кем-то из магов защитного полусферического щита. Но от оружия возмездия под управлением дяди Моти спасения не было. Тут же на бугре встали следующие взрывы, поднявшийся людской вой уже перекрывал звук падающих мин, и в нашу сторону кинулось пять-шесть человек с перекошенными от ужаса лицами.
Отец приник к пулемёту, медленно ведя стволом и выжидая наиболее удобного для начала стрельбы момента.
Я положил руку ему на пулемёт.
– Погоди, батя. Мне пленные нужны. Я сам хочу поставить в этой буче жирную точку.
– Ну, давай, – сдержанно сказал отец, не отрываясь от прицела.
Я встал и, надрываясь, проорал злые слова. Это было довольно театрально, но весьма действенно. Впереди на землю, пыля, разом рухнули стреноженные человеческие тела. Невдалеке бешено ржали и вскидывали задом испуганные стреноженные лошади. На истекающей чёрным, неопрятным дымом верхушке холмика кто-то не переставая надрывно орал.
– Вот и всё, батя. Ледовое побоище безо льда закончилось. Пошли пленных собирать. Сначала допросим их, а потом я выживших вражин на смертельный бой на Арене магов вызову. Всех скопом. Будете с дядей Мотей смотреть?
***
А смотреть там было нечего. Я не стал устраивать постановочный бой по-американски. Когда боксёры договариваются, в какой момент один из них громко рухнет на пол ринга, когда другой бабуином будет орать и бить себя кулаками в грудь. Дешёвка всё это.
На Арену против меня вышли трое. Остальные вражины просто не дожили до этого волнительного момента. Толпа зрителей ожидающе шумела, над Ареной просто шли накатом акустические волны из побуждающего к отваге и бою криков, свиста, улюлюканья и хохота.
Пожилой маг-рефери, знакомый мне по первому смертному бою на Арене, хлопнул меня по плечу и боком скользнул за поднимающиеся каменные клыки магической ограды. Один из моих противников не дождался появления защитного экрана Арены, завизжал и метнул в меня какую-то гадость. Его тут же, мгновенно, сожгла сама Арена магов. Он открыто нарушил правила смертного поединка и был наказан. Но не мной. А мне надо было показать, как я могуч и страшен в праведном гневе. Над Ареной прокатился сжатый мною в огромное колесо чистый ужас. Трибуны испуганно притихли, эманация страха краем прихватила и их.
Я крикнул: "Лови алавердец, засранцы"! А потом двух заледеневших от страха магов-налётчиков медленно подняло и закрутило над Ареной всё быстрее и быстрее. В воздухе повис чей-то пронзительный визг. Потом этих неудачников со звучным хлопком просто разорвало на мелкие куски. Перед отъездом на Иссхор я играл на ноутбуке в "Сталкера". Здесь этого не знали, но на Земле такой аттракцион назывался "Карусель". Пришлось познакомить тутошних аборигенов с выдумками продвинутых земных креативных менеджеров с Украины…
Часть 3. Любовь нечаянно нагрянет,
когда её совсем не ждёшь…
Глава 1.
Не знаю почему, но я торопился. Что-то подстёгивало меня, беспокоило, ныло как больной зуб. Я раздраженно хлопнул себя рукой по бедру, маскируя это тем, что сбил ладонью какую-то пыль со штанины. Потом суета сборов и прощания меня немного успокоила и настроила на более мирный лад.
– Ну, давай щёчку, маленькая, – вкусно поцеловав Алёнку, я обнял маму, погладил по предплечью сестрёнку и крепко пожал руку отцу. – Пора мне. Я погнал, а то там столько работы осталось! Надо после этой войнушки всё поместье в порядок приводить.
Немного преувеличивал, точнее, врал, попросту говоря. На Иссхоре, после моего финального выступления на Арене, когда пришлось ставить жирную точку в попытке "безденежных донов" и бесталанных магов отжать у меня Башню "Семь углов", меня ничего особенного не ожидало и не требовало моего немедленного присутствия, но зудело в душе что-то… А что – я не мог объяснить.
– Ну, побёг я, семья… Жаль, барышни, что вы отказались у меня погостить. Вот батя с дядей Мотей как хорошо съездили! Сколько впечатлений, новых знакомств, новых замечательных приключений!
– Ага, со стрельбой. Спасибо, не надо! Нам бы что попроще: шопинг там, ювелиринг энд базаринг, турецкие бани с массажем, спа-салоны с огуречными масками и куаферы с маникюршами, – решительно отбрила мои поползновения мама. – Вот когда организуешь всё это, тогда и зови. А мы с удовольствием к тебе приедем, правда, девочки?
Девочки решительно кивнули, причём энтузиазм и предвкушающая улыбка мелкой племяшки меня насторожили. Алёнка на отдыхе опасней миномёта "Поднос" в бою, точно вам говорю! Ну, да ладно. Пора дергать.
– Ну, всё! Общий привет! До новых встреч у меня в Башне, мои дорогие! – Я помахал народу рукой, как Брежнев с Мавзолея демонстрантам на Первомае, поправил ремни тощего рюкзачка за спиной и решительно стаял из родительской прихожки в свою нору на плато Путоран.
***
А вот тут-то сразу всё пошло совершенно не так, как планировалось. Не успел я с ноги на ногу переступить и скакнуть дальше в портальный зал "Семи углов", как меня оглушил и враз нагнал целый мешок страху дикий, переливающийся всеми волнами от инфра до ультразвука, женский визг. Я испуганно присел и так, вприсядку, крабиком проскрёбся к краю валуна, прикрывающего мой портальный вокзал на Земле от чужого взгляда. Осторожно, но быстро выглянул и окончательно очешуел.
Представшая прямо передо мной, как театральная сцена из ложи бельэтажа, картина подавляла своей эпичностью, и заставляла от ужаса мой короткий ёжик подняться пышным, эффектным "Андеркатом".[29] Или "Дикобразом", каким. И поверьте, было от чего перепугаться вплоть до мокрых подгузников.
Только вообразите себе: метрах в пяти ниже и в семи дальше, я уже как-то говорил, что моя нора располагалась на склоне горушки, а перед ней лежал берег быстрой и узкой речки, весь покрытый валунами и булыжниками разнообразных размеров… Так вот, на этой самой каменной, серой сцене шёл последний акт короткой пьесы под названием "Маша и медведь", с маркером 18+ и выше, между прочим. Или Дуня какая это была, сейчас для меня её ФИО было абсолютно неважно. А важно было то, что эта вышеозначенная Дуня или Маша, курица бестолковая в утеплённом охотничьем костюме и куртке, расставив руки для того, видимо, чтобы побольше заглотать воздуха для визга, поливала неведомо откуда взявшегося мелкого ведмедя, который, видимо, пришёл на речку порыбачить и поймать одну-другую рыбку, местного гольца там или тайменя, воплями от 16 до 20000 герц и выше. У меня аж желудок заныл, и аппендикс жалобно завибрировал от этой акустической атаки. Но это ещё не все. Она ещё мелко перебирала ногами, как будто бежала на бесконечной ленте беговой дорожки тренажёра. Вопила и пыталась слинять, дура голосистая. Нет, так-то она была одета, но девка была явно голосистая…
Эта её суетливая чечётка, в конце концов, Машу-Дуню и подвела. Я ничего не успел сделать. Какое тут обращение к магии, когда её акустическое оружие перемешало в моей голове всё до состояния смузи! И это у меня – не самого, без ложной скромности, последнего мага планеты Иссхор. А уж бедный мишка! Как только по несчастному зверёнышу, на свою беду вышедшему к человеку, ударил бич ейного художественного ультразвука, то участь любопытного и доверчивого животного была решена. Он, простите, но сказать нужно честно и прямо, по-мужски правдиво, сразу присел, со звуком только что открытой бутылки шампанского жидко обделался и, прижимая уши к лохматой, нестриженной башке, на полусогнутых сделал прямо через лужу помёта несколько шагов назад, а потом развернулся и чесанул с такой скоростью, как, бывало, Василь Иваныч Чапаев степным орлом молниеносно налетал на беляков-каппелевцев. Только в противоположную сторону от местной сирены противовоздушной обороны. Гляди ты: зверь зверем, а понимание момента есть!
А эта уникальная голосистая девица, Маша или Дуня, легко бившая знаменитую когда-то Иму Сумак с её пятью октавами, тоже получила заслуженную награду. Переступая ножками и трясясь от испускаемого мощного визга как чихуахуа какая, девица доигралась: она чуть сдвинулась назад, под ногу ей попал качнувшийся камень, а там ещё у неё под ногами что-то валялось, то ли рюкзак, то ли резиновая лодка в чехле с длинным плечевым ремнём, она запнулась, бешено замахала руками, как будто требовала от меня заслуженных горячих аплодисментов, и вдруг рухнула навзничь как та рябина, которая всё хотела перебраться поближе к дубу. Убивающий всё живое в округе визг стих… Наконец-то! Голову немного отпустило, и в ней помимо моей воли буравчиком проковырялась и вылезла одна мыслишка: надо бы подойти к болезной и посмотреть, что случилось. Может, помочь ей нужно? Руки на груди скрестить, например?
Мой выход на сцену прошёл ровно: раскачиваясь на скачущих под ногами проклятых камнях как пьяный матрос, год не сходивший на берег, я судорожными скачками спустился вниз, к берегу, где и произошла жуткая трагедия со слабым на прямую кишку медведем, и кинулся осматривать местную солистку нганасанского[30] театра оперы и балета.
Делалось это просто. Пара слов, и лежащая девичья тушка раскрасилась зелёным, жёлтым и красным. Зелёного было достаточно много, вся спина была жёлтая, но внимание в первую очередь привлекала красная левая нога, копчик и красный затылок. Нога и копчик были в штанах, что мешало визуальному осмотру, но можно было вдумчиво пропальпировать пострадавшую. Жаль только некогда. А вот затылок это вполне позволял… Я вынул из-под её головы руку, – ладонь была вся в крови. Времени не оставалось, действовать надо было быстро.
– Эх, мать моя женщина… Придётся ведь спасать вокалистку, – пробормотал я и, ухнув, вскинул упакованное в зимнюю "Горку" тельце на руки.
***
– Кузька, кыш к чёртовой матери из-под ног в сторону! Видишь, я занят! – На ответственного работника портального зала в Башне "Семь углов" пришлось просто рыкнуть. – Пошли в портал голема, чтобы всё оттуда притащил, что я не смог взять. Руки, вишь ты, заняты… Я к Фаберже.
Портал на мгновенье моргнул, и я перешёл в Башню архимага. Подкинув на руках свою добычу, я мигом поднялся на примитивном лифте к спальне Ассарт-хана. Просто к ней было ближе, и она была прибранной и намарафеченой по полной программе, но пустой. Там я осторожно положил свой трофей на огромную постель и крикнул Фаберже. Впрочем, он уже был тут… Я и не заметил.
– Что случилось, Игорь? – немедленно спросил Хранитель.
– Всё потом! Ты лечить людей умеешь? Я знаю, как это делать, но ни разу не использовал лечащие конструкты. Опыта просто нет…
– Конечно, Игорь. За долгие годы мне не раз приходилось…
– Короче! У неё разбита голова, затылок весь в крови, и что-то с левой ногой и спиной. Это главное. Всё остальное подождёт. Приступай!
Фаберже споро подплыл к постели и молча замерцал. Затаив дыхание я наблюдал, как на разлёгшуюся девицу пошла волна невидимой глазом золотистой пыльцы. Так в парикмахерских брызгали мне на голову одеколоном из старого пульверизатора. Длилось это секунды, потом Фаберже пустил два таких же облачка на ногу лежащей в отключке барышни.
– Вот и всё, Игорь! Через час лечение головы хорошо бы повторить, но, надеюсь, этого не потребуется. Очень мощный лечебный конструкт, "Красный скол", вторая ступень!
– Что это такое? У меня никакого "Скола" в архимаговской шпаргалке нет! – ревниво поинтересовался я.
– Да-а? – удивился Фаберже. – Интересно… Впрочем, архимаг Ассарт-хана никогда особо не интересовался лечебной магией, а "Красный скол" достаточно древняя разработка. Наш архимаг мог просто его не знать.
– Это понятно! Но теперь я хочу знать, Фаберже, – жёстким голосом объявил свою железную волю я.
– Конечно, Игорь, конечно! Держи копию конструкта всех трёх степеней.
– Так-то вот, – пробурчал я, копируя и укладывая новые заклинания себе в загашник. – А то разбаловал я вас, один месяцами возится у меня в голове, упорядочивает, видите ли, данные, а на выходе – один пшик! Другой скрывает нужные и жизненно необходимые лечебные конструкты…
Тут Дуня или Маша меня нетактично перебила. Она зашевелилась, застонала и попыталась открыть глаза. По крайней мере, её веки задрожали, как у панночки в кинокартине "Вий".
– Спать! – дружно гаркнули мы с Фаберже. – Стоять! Тьфу ты, лежать!
Девушка моментально отрубилась, как случайно попавший под бомбу-двухсотку суслик под Сталинградом.
– Что ты с ней делать будешь, архимагистр Лоза? – задал небрежный вопрос Фаберже. Однако тон вопроса и обращение "архимагистр" меня насторожили.
– Что делать? А я и не знаю… Первым делом нужно было не дать ей погибнуть, Фаберже! Остальное – вторично. Разберёмся. У неё, кажется, был какой-то мешок. Где он?
– Да, Кузьма передал то, что называешь "рюкзак". Большой такой, как она его только таскала на себе!
– Ничего, у нас женщины шпалоукладчицами на железной дороге работают и только красивше от этого становятся. Эмансипация, понимаешь!
– На железной дороге? У вас есть дороги из металла? Богато вы живёте, Игорь!
– Помолчи, Фаберже, не отвлекай…
Я внимательно посмотрел на спящую царевну. Так, блондинка… Масть скорее напоминает зыкинское "Ой, ты рожь". Ну, это они легко устраивают, одним щелчком над упаковкой краски "Syoss Sensation", я это дома видел. Сеструха такими фокусами увлекалась. Шея длинная… Глаза не пойми какого цвета, закрыты они. Уши маленькие, прижатые, скулы высокие. Та-а-к, хватит, чересчур увлёкся я физиогномикой, пожалуй. Так и хочется следом сказать: "Характер твёрдый, нордический. Чемпионка Берлина по бодибилдингу". Кстати о бодибилдинге – у неё твёрдый третий номер, зуб даю! Сразу захотелось проверить это ладонью, но стиснул оставшиеся после клятвы зубы и поборол себя. Причём уже в партере… Куртка расстёгнута. Осторожно, стараясь не прикоснуться к телу павшей валькирии, нащупал и залез во внутренний карман с левой стороны. Небольшая, но упитанная книжка в сером матёрчатом переплёте с тисненой надписью "Полевой дневник". Где она нашла поля на Путоране? Юркая деваха! Быстро пролистал манускрипт – наскальные рисунки каких-то рыб, выполненные карандашом, и надписи с сокращениями на латыни. Крошечные прозрачные пакетики с рыбьей чешуёй. Фетишистка какая-то… Больше в куртке ничего. Нет, в карманах были спички, бинты, ещё разнообразная обычная бабская мелочёвка, но ничего вроде паспорта или пенсионной книжки не было.
– Тащи сюда её рюкзак, Фаберже! – скомандовал я. – Уточнять личность будем.
Рюкзак был оперативно доставлен и, наконец-то, выдал абсолютно все тайны северной Тарзанихи. В боковом кармане рюкзака лежала плотная пачка бумаг, заботливо упакованная в плёнку от влаги. Среди всего этого богачества, а именно: двух ихтиологических справочников, командировочного удостоверения, корешков авиабилетов, медицинской справки и других бумаг россыпью, лежала зачётка студентки Дальневосточного государственного технического рыбохозяйственного университета Крашенинниковой Дарьи Сергеевны. Значит, я почти угадал… Не Дуня она, а Даша. Почти в очко. Я быстро взглянул на распростёртое на роскошном шелковом покрывале тело и неожиданно покраснел. Тьфу ты… Совсем с ума съехал. Значит, Даша Крашенинникова, студентка 4-го курса ихтиологического факультета. Будем, так сказать, знакомы – архимагистр Игорь Лоза, собственной персоной. Владелец Башни, между прочим! Даже двух… Но что же с тобой делать, Дуня? Мать твою – Даша, Даша! Делать-то что?
– Неприятности, Игорь? – скромно прорезался Фаберже.
– Ничего хуже того, что уже есть, Хранитель, – задумчиво пробормотал я, постукивая ребром зачётки себе по ладони. – Ничего, чтобы мы не могли осилить. Не нужна она мне тут. Абсолютно не нужна. У меня дел полно, вылазок разных… В том числе и по заброшенным порталам придётся полазить. А это опасно, и женщин на такие пикнички лучше не брать. А то заманаешься сторожить, пока она за кустики сходит… А ну как сожрёт её там кто? Там, за кустиками? Вот я и говорю – не нужна она тут!
– Так за чем же дело стало? – виртуально пожал плечами Фаберже. – Девушка здорова, отнеси её на Землю и всех делов.
– Да, отнеси… А вечер на террасе с выдержанным красным игристым? При свечах, а? Под музычку струнных и щипковых инструментов? А таинственно мерцающие в ночи девичьи глаза, устремленные на своего спасителя?
Обалдевший от моих слов Фаберже смог только выдавить: "А я что? Я ничего. Я только "Красный скол" применил".
Я с осуждением глянул на этого пузатого сиреневого ловеласа. Совсем не сечёт фишку, кокон-воздухоплаватель. Себя спасителем вообразил! Это ж надо ж!
– Впрочем, это я шутю. Готовь переход на Землю, на мой вокзал в Путоране. Действительно, пока она не очнулась и не загнала меня в обморок своим визгом, эту Дуню надо быстренько оттащить назад, на плато. Может, её там этот медведь и доест, не подавится.
– Дашу, ты же говорил что она Даша, – укоризненно вылез Фаберже.
– Дуня, Даша – это сейчас неважно. Важно то, что опять на себе такой груз на закорках тащить, а я уставший. Но никуда не денешься, надо – значит надо!
***
Ничего особенного. Обычная операция по скорой доставке негабаритного груза. Этакий "Delivery Club" получается. Девицу – на левое плечо, руку на её оттопыренный рюкзачком задок, вроде придерживаю и контролирую тельце, ага. А трофейный рюкзак – на правое плечо. Если что, то удобно быстро сбросить и отмахнуться свободной рукой от ворогов. Но их я, вроде, не планирую. Кроме медведя, правда. Но будем считать, что бедную животину давно смыло звуковой волной далёко-далёко. В Улан-Батор какой, не ближе.
Так, подпрыгнуть. Тельце моей находки лишь колыхнулось, голова мягко стукнула носом в поясницу, но твёрдой левой рукой я её надёжно удержал на своём плече за упругую попку. Рюкзак только отозвался невнятным шумом небрежно сваленных в него после беглого обыска девичьих бебехов и осел на правом плече как влитой. Ничего не зазвенело. Впрочем, не в разведку иду.
Вышел из портала на Путоране как и положено – сторожко и весь во внимании. Это значит, что тут же послал вокруг себя кольцевую волну заклинания "Сторожок". А оно у меня теперь до двух километров бьёт, я проверял. Но такое расстояние я контролировать сейчас не буду. Мне хватит дистанции метров в пятьсот-шестьсот. Вокруг никого крупнее ежика вульгарис не было. Я облегчённо вздохнул и вышел из-за валуна, который прикрывал мой вокзал-портал от чужого взгляда.
С момента битвы местной Деваны[31] с косолапым хищником прошло всего полтора часа, и никто ещё не озаботился её пропажей. Если у неё и были коллеги по экспедиции (а они непременно должны были быть), то Даша ещё не исчерпала отпущенное ей на выполнение научного задания по раскраске рыб в её "Полевом дневнике" время, и её никто не собирался искать и спасать. Это мне было на руку. Особенно на левую.
Не теряя ни секунды, я, осторожными шагами на долбанных шатающихся и скользких булыжниках, подошёл к месту эпического побоища. Его хорошо и духовито отметил медведь, неосмотрительно перешедший дорогу ихтиологине-четверокурснице. Тут я сбросил рюкзак, а потом бережно уложил головой на него раненую богиню в зимней "Горке". Даша всё ещё была в полном неадеквате после нашего совместного с Фаберже вопля "Спать"! Меня это полностью устраивало. Быстренько окинув Куликово поле взглядом, я чуть-чуть похлопал Дашутку по роскошным ланитам, выводя её из состояния грогги, и шустро кинулся к себе за огромный валун.
Увидеть мутный, но пристальный и непонимающий взгляд, брошенный мне спину медленно приходящей в себя девушкой, я не мог, но что-то недоброе почувствовал. Спинным мозгом, знаете ли…
Глава 2.
Возле портального перехода в подвале "Семи углов" меня нетерпеливо ждал Кузьма, отбивая босыми пятками какой-то рваный ритм. Надо бы подсказать ему о широких возможностях степа. Правда, чечётку бьют в специальной обуви, а Кузя её принципиально не носит.
– Ну, чего тебе, старпом? – я невольно улыбнулся такому трудовому порыву. – Чего ещё придумал? Али случилось что? Всё сделали, что я прошлый раз сказал? Да, совсем забыл. А где этот лодырь, где Мул таскается, собака страшная?
– Как есть всё сделали, хозяин. Холм после стрельбы поправили, ямы закопали, дёрн, где смогли, восстановили. Шатёр ихний и прочую дребедень поломанную сожгли. Мул на севере твоих земель пограничный переход с постоялым двором ладит. А посля он обещался сквозной дорогой через всё поместье до южной границы пройти и озаботиться приведением пути в порядок. Ладно ли это будет?
– Ладно, Кузя, ладно. Логистика – наше всё!
Кузя озадаченно посмотрел на меня, соображая, что же такое я только что сказанул, и как это на его жизни сказаться может. Ничего не понял, лишь по-лошадиному махнул головёнкой, как бы отгоняя слепней.
– Теперя что делать будем, хозяин? Башню мы, считай, закончили, осталось только немного её внутри подлатать, полы лаком покрыть, лепнину восстановить, покрасить где. Столько рабочих рук мне не надобно. Что с големами делать-то? Развоплощать их, что ли будем?
Я на минутку затормозил и задумался. То, что закончили наконец-то с ремонтом и восстановлением Башни, – это хорошо! Это радует меня просто чрезвычайно! Надоело жить в условиях вечного ремонта. Как и каждый мужик, я это дело просто ненавидел и боялся его хуже казней египетских. Но гнобить подготовленную и сплочённую рать големов-строителей тоже не хотелось. Не по-хозяйски это будет. Проще им ещё одно крупное дело подкинуть. Как говорится, наградой за выполненную работу им станет ещё одно более важное и ответственное задание. Вот, пусть Кузя берёт пример с Мула, который занялся сквозным благоустройством поместья с севера на юг.
– Кузя, мне с вас смешно! Тебе в руки попала такая возможность сделать из поместья "Семь углов", теперь твоего, кстати сказать, родового поместья, просто конфетку, а ты спрашиваешь что делать? Да трясти надо! Бери пример с этого Мула: тупой-тупой, а службу понял! С самого севера на юг нашу землю облагородить хочет, дороги поправляет и строит, мосты, там, дворы постоялые для караванщиков и прочих людей рубит. На годы размах! Вот и делай так. Отбери сейчас лучших и самых умелых големов-отделочников и поставь их на завершающие работы в Башне. А остальных разбей на два отряда и пусть с двух сторон, на расстоянии километра в три от холма с Башней, дугой копают русло канала. Башня, естественно, в центре полукружья. Напротив неё выкопай большое озеро, соедини его с каналом. Выкопанную землю пусти на благоустройство ландшафта. Всё, и канал, и озеро выложи камнем, сделай красивую набережную, мосты по потребности и по нужным местам. Как сделаешь – убирай перемычки, пусть река этот канал и озеро проточной водой заполняет. Башня как будто на острове встанет, а канал вместо стены будет. Внутри полукруга разбей парк, лужайки для пикников, горки насыпь для катания зимой на санках. В общем, думай, Кузьма, думай! Я, что ли, тут Хранителем буду? Это твоя земля, твоя Башня, и всё поместье я тебе передал. Вот и превращай его в сверкающий брильянт! А я скоро родных своих сюда привезу похвастаться! Да и дети мои когда-нибудь будут тут жить, Хранитель. Ты для них уж подготовь поместье, чтоб не зазорно было.
