Текст книги "Хрустальное яблоко. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Олег Верещагин

Соавторы: Алексей Ефимов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

   Рука, словно сама по себе, потянулась к отделению костюма, открыла его, достала аннигилятор – Игорю казалось, что всё происходит страшно медленно, хотя на самом деле глаз не смог бы за этим уследить. Мальчишка прицелился – и нажал спуск. В бронированной перчатке это не получилось бы – но, кроме пальцев, у него была Сила.

   И чудовищный механический паук растаял в огне.

* * *

   Ну, вот и все, подумал Игорь, останавливаясь у бронированной двери. От Богомола не осталось ничего – кроме разбросанных вокруг оплавленных обломков. Взрыв был такой силы, что прикончил и его, и всю его механическую свиту. Всё же, машина не может быть ВОИНОМ, подумал он. Убийцей – да, убийцей может. А воин... Воин не тот, кто умеет убивать других людей. Воин – это тот, кто, когда приходит беда, встречает её лицом и с тем оружием, которое у него есть, несмотря на опасность. А убивать... Это нетрудно. Научить убивать можно кого угодно, но от этого они воинами не станут...

   "Между прочим, а как я попаду внутрь? – с внезапным испугом подумал мальчишка. Дверь-то заперта, на электронный замок, и как его открыть – я не знаю, даже в теории. А выламывать – не тот случай, ох, совсем не тот..."

   Не придумав ничего лучше, он просто постучал.

   И ему... открыли.

   Внутри складской модуль оказался вовсе не так уж и прост. За первой бронированной дверью скрывалась вторая – а между ними помещался самый настоящий воздушный шлюз, совмещенный с дезактивационной камерой – Игоря со всех сторон обдало какой-то белесой жидкостью, мгновенно смывшей с "Латника" радиоактивную пыль. Потом вихрь горячего воздуха вытянул пары этой самой жидкости – надо полагать, тоже не самые полезные для здоровья. И лишь потом открылась внутренняя дверь.

   Игорь вошел.

   Внутри оказалось просторно и светло. Какие-то ящики, коробки... И впрямь склад. Но не простой, а, так сказать, для выживания – продукты, в основном, аптечки, еще что-то... предусмотрительный тут всё же народ.

   Лина стояла в самом центре. Уже не в той воздушно-легкой одежде, в которой он ее увидел – в сером комбинезоне, в ботинках. С лазером в руках. И лицо у нее... НЕ ДОЛЖНО быть у девушек таких лиц...

   А ведь она будет стрелять, вдруг понял мальчишка. Ведь она же не знает, кого впустила – и все же впустила. Не знала? Или, наоборот – ЗНАЛА? Черт, не о том надо сейчас думать...

   Игорь торопливо нажал кнопки и выскользнул из раскрывшегося "Латника". Воздух тут был теплый, застойный, душный – о системе регенерации воздуха тут или не подумали или она вышла из строя...

   Потом Лина вдруг оказалась рядом с ним – и все мысли вылетели из головы мальчишки.

   Черт, теперь я понимаю, почему рыцари ради принцесс шли на бой с драконами, подумал Игорь спустя неопределенно долгое время, осторожно размыкая объятия. Потому что это – здорово. Вот. Только...

   Он осторожно отстранил девушку, глядя в ее глаза. Ничего тут не было "здорово". Ничего.

   – А твой отец где? Где остальные? – вопрос был глупый, ненужный был вопрос – но надо было сейчас сказать хоть что-то.

   Лина спокойно посмотрела ему в глаза.

   – Нет их... никого.

   Она сказала это так же спокойно, как смотрела – страшно спокойным тоном человека, у которого в душе всё уже прогорело до пепла.

   Черт, черт, черт! – подумал Игорь. Да что же это... да как же так можно...

   Мальчишка почувствовал, как в его душе появилось еще одно черное пятно. Самое большое. Сейчас он хотел лично прикончить всех здешних наемников, каждого из них, отубая их конечности и глядя в их глаза, полные боли. Он хотел взять всех здешних олигархов и долго-долго жечь их напалмом, пока их пепел не развеется по вселенной. Они заслуживали большего, чем просто смерти за то, что они сотворили с его Линой. Со всем этим городом.

   – Лина, – он крепко взял ее за плечи. – Что с тобой было?

   Девушка не ответила... но ее память словно вспыхнула... и Игорь увидел...

   ...Они даже не успели добраться до дома. Ее отца и его товарищей убили здешние бандиты – покромсали лазерами на куски, просто так, и еще – чтобы завладеть ей, Линой. Вот только она уже давно решила, что никому не будет принадлежать... так. А после того, как Игорь сказал ей, что НЕ ПРИДЁТ – ей уже ничего не было страшно, самое страшное было сказано и случилось. Когда главарь бандитов схватил ее – твердо уверенный, что не встретит никакого сопротивления от запуганной насмерть девчонки – Лина коснулась массивного браслета на левом запястье – и он вдруг упруго развернулся, превратившись в короткий изогнутый кинжал. Еще через миг этот кинжал вспорол бандиту брюхо – тот с диким воплем отшатнулся от нее, пытаясь поймать выпавшие наружу кишки. Всего минуту назад один вид этого убил бы девушку на месте. Но сейчас – сейчас ее вела только ненависть...

   Она бросила кинжал и подняла лазер убитого главаря – быстрее, чем ошарашенные его смертью бандиты успели что-то сделать. Наверное, ее бы всё равно убили. Но, к ее счастью, лазер был очень простым оружием. Чтобы пользоваться им, не нужно было иметь даже тех небольших навыков, которые нужны для стрельбы из автоматического оружия. Ни звука, ни отдачи. Только яркий свет. Нажимай спуск и веди. Целиться, считать упреждение не надо. Вспышки огня обозначали попадания.

   ...Это заняло не более трех секунд. Лазер в руках Лины дернулся несколько раз, чтобы накрыть бандитов, старавшихся избежать луча, потом всё кончилось. Кто-то кричал, оглушительно громко в тесноте коридора. Лина осторожно пошла вперед, чихая от резкой вони сгоревшего мяса.

   Первый бандит. Мертв. Голова срезана до половины. Главарь.... С этим всё ясно – снесена голова и обе руки до плеч. Третий...

   На Лину смотрели расширенные, полные боли глаза. Лазер почти отжег правую руку – она болталась на лоскуте кожи. Узкая дымящаяся рана с обугленными краями тянулась от правого бока до центра груди. Явно не жилец – луч проник глубоко в тело, повредив внутренности. Но он ещё смотрел на неё и даже старался отползти...

   И не кричал. Кричал бандит, которому лазер исполосовал грудь, оставив несколько глубоких, выжженных шрамов. Этот ещё сможет жить – если ему своевременно помогут...

   Потом Лина поняла, почему победители так часто добивают вражеских раненых. Не из жестокости, совсем наоборот. Просто невозможно смотреть на чужие страдания, зная, что можешь в одно мгновение их прекратить...

   Но она не могла.

   ...Второй раз бандиты встретили ее уже здесь – когда она пыталась открыть этот вот модуль, подготовленный ее отцом на крайний случай. Только сейчас в ее руках был лазер, взятый у мертвого главаря – цилиндр длиной сантиметров сорок и диаметром в шесть, с удобнейшей ручкой и шершавой, искрящейся поверхностью. Дуло было крохотным, едва заметным – но она видела, как луч такой штуки обрубал руки и вспарывал животы...

   – Не двигайтесь, – отрывисто сказала девушка, голос у неё был усталым и хриплым. – Всякий, кто подойдет ближе, – умрет.

   Один из бандитов не внял предупреждению: он с ревом бросился на неё. Лина вскинула оружие и прожгла в нем аккуратную дымящуюся дыру – точно в центре груди. Когда бандит рухнул на землю, он был уже мертв.

   Остальные пятеро бежали...

   – Лина, Лина, Лина, – шептал Игорь, гладя девушку по волосам. – Ты не будешь ничего этого помнить, этого не было, не было... – он ощущал, что и в самом деле смог заблокировать эти рвущие ее душу воспоминания. Не зная, толком, как – но сумел. Так нельзя делать – но это неважно, сейчас главное – добраться до своих, землян – а там ей помогут уже настоящие специалисты, мастера своего дела...

   На сей раз Лина сама отстранилась от него, глядя на него с некоторым недоумением.

   – Игорь? – удивленно спросила она, и мальчишка понял, что она, оказывается, узнала его только теперь. – А откуда ты здесь? Как ты меня нашел?

   – Это неважно, – Игорь с облегчением перевел дух. Сейчас и взгляд, и лицо Лины были уже вполне человеческими. – Ты меня прости за... прости. Мы, русские, своих не бросаем, – просто сказал он. – Никогда. Сейчас мы уйдем отсюда к своим... ну, к нашим, и всё будет хорошо.

   – Как уйдем? – ответила Лина с чисто женской практичностью. – Защитных костюмов тут нет, отец их не успел купить просто. Да и не помогут тут костюмы – радиация снаружи слишком сильна.

   Упс, сказал себе Игорь. Вот как раз об этом я и не подумал. И помощь не вызовешь – радио-то сдохло. Ждать тут? Тоже не выход – вдвоем они просто задохнутся быстрей. Нет, их будут, конечно, искать – и найдут, но вот когда? И живых ли? Тут ничего еще не кончилось – Игорь чувствовал это – тут даже корабельная броня не поможет. Нет, уходить надо. И быстро. Прямо сейчас. Слишком много вокруг охотников – и не только мьюри. Слишком многим земляне уже наступили на хвост – и слишком многие мечтают отыграться, уже любым способом...

   Вообще-то выход был – и очень простой. Игорю он, правда, не нравился – попросту потому, что ему тогда, вполне возможно, придется умереть и не сказать, что приятно – но выбора-то всё равно нет, а значит, и думать тут не над чем... Девушка тоже смотрела на него. Догадалась? Наверное...

   – Лина, – Игорь взял её за локти. – Сейчас ты сделаешь вот что. Ты влезешь внутрь, вон туда, – он показал на "Латника", замершего посреди комнаты, как статуя Командора. – Это просто, там место сразу для всего найдётся. Потом подбородком нажми две кнопки – левую, правую. И не пугайся – тебя как бы... ну... обляжет. А дальше можно просто идти. Больше ничего не делай, иди и всё. За мной.

   – А... ты? – Лина посмотрела на мальчика большими глазами. Игорь рассердился мгновенно, потому что сопротивление девушки по волоску уменьшало его решимость – он понимал, что снаружи ему придётся солоно. Оченьсолоно. Но в любом случае – что же делать? Опять вспомнилась школа, разговор с наставником: " – Как ты думаешь, если одно и то же смертельно опасное задание могут выполнить – и погибнуть – либо одна девушка, либо десять мужчин – кому следует поручить задание? – Мужчинам. В любом случае. – Но тогда погибнут десять человек. А так – одна... – Ну и что? Это не имеет никакого значения. В функцию мужчины это входит – умирать..."

   Его пробрало дрожью, но мальчишка скрыл это и повернулся к Лине всем телом:

   – Лина ... – голос Игоря изменился, девушка отстранилась, закрываясь рукой:

   – Не надо! – выкрикнула она. – Нечестно же!

   – Лина , – Игорь почти заставлял себя говорить, – делай, что я скажу .

   – Нет! – мьюри резко опустила руку. Она была бледна, глаза мгновенно запали – но она... она сопротивлялась голосу дворянина. Это было невозможно... только уже в следующий миг Игорь понял, в чём дело – и растерял свои навыки мгновенно.

   Силы – невозможные силы – сопротивляться приказу Лине давала... любовь.

   К нему. К Игорю.

   И Игорь вздохнул:

   – Лина, пожалуйста, делай, как я скажу, – попросил он самым обычным голосом. – А за меня не беспокойся. Я могу выдержать очень высокую радиацию. И довольно долго.

   Это было правдой. И боевая форма-поддоспешник неслабо экранировала радиацию, и сам Игорь на самом деле вполне держал радиацию. Вот только – это было не всейправдой. Потому что снаружи была не просто радиация – там совсем недавно разорвалось до чёрта бомб... Там был смертельно заражён даже воздух.

   Но Лине, наверное, тоже было очень страшно. И она – простительно и к облегчению Игоря – и его страху – предпочла поверить.

* * *

   Бронированная дверь шлюза загорохотала, отползая в сторону. Внутрь ворвался сизый от гари, жаркий воздух, невыносимо воняющий горелым мусором. Игорь крепче сжал в руках взятый у Лины лазер – нельзя ж было идти совсем уж безоружным – и заставил себя вдохнуть его.

   После первого вдоха бояться было уже нечего. Игорь понимал, что с этого самого вдоха его организм начал насыщаться смертоносными изотопами. И если он задержится – то может оказаться бесильной даже могучая корабельная медицина. Может оказаться, что это на самом деле смерть. Идиотская смерть – её не видно и она нелепа до предела. И чудовищно обидна.

   Но он дворянин. А дворяне часто умирают. И нелепой, и безвестной, и непередаваемо страшной смертью. Когда иначе бывает нельзя... а сейчас иначе нельзя.

   А буквально на следующем шагу Игоря вдруг подхватили мощные руки. Он дёрнулся, извернулся – и понял, что его подняла Лина.

   – Показывай, куда идти, – сказал девичий голос, странный и диковатый от бронированного чудовища. – Я побегу.

   Игорь от смущения несколько секунд молчал – ему было неудобно и казалось даже, что Лина смеётся, хотя это было глупостью, конечно. Потом прислонил комбрас к сенсорной пластине:

   – Видишь экран слева-вверху?

   – Да.

   – Там зелёная стрелочка появилась?

   – Ой. Да.

   – Иди так, чтобы стрелочка всё время двигалась к верхнему краю экрана.

   И пустил из комбраса на сенсор программу возвращения.

* * *

   Как оказалось, ядерные взрывы разнесли тут далеко не всё. Лина замерла у начала длинной пустой улицы. Вдоль нее протянулись глухие, черные, пятиметровой высоты стены, под ними с низких фундаментов струили темно-синий, мерцающий свет кубические проекционные матрицы. Силовой щит призрачной зыбью колыхался над их головами. Справа виднелись длинные глухие корпуса наземных убежищ, тоже усыпанные призрачно-синими и фиолетово-зелеными квадратами. Слева вздымалось несколько чудовищных тарелок планетарных локаторов и похожие на наклонные башни стволы противоорбитальных орудий. За стеной, по обе стороны улицы, чернели пирамиды высотой в четырехэтажный дом, усеченные плоскими тарелками отражателей. Над венцами острых шпилей пирамид мерцали рои расплывчатых лиловых звезд, а над ними высоко в небо поднимались кинжаловидные столбы призрачного сияния. Эти проекторы формировали самый верхний слой щита – уже где-то в стратосфере. Именно они спасли всё это от разрушения в самом начале войны, когда бомбы сыпались градом.

   Игорь поежился. Перед ним, всего метрах в двухстах, зияли широкие ворота, перекрытые лишь синим сиянием силового поля, за ними – еще несколько таких же, уходя куда-то в бесконечность. Силовые поля жужжали и мерцали. Картина была странная и чуждая, словно на другой планете. Хотя это и есть другая планета... Интересно, кто всё это контролирует, подумал он – и не летит ли сюда ещё...

   Вдруг что-то вспыхнуло и их швырнуло в море света. Игорь инстинктивно прикрыл глаза и видел кости пальцев в ослепительном лиловом сиянии – словно на рентгеновском снимке. Затем земля ударила "Латника" снизу, раздался невероятный грохот и через несколько секунд налетел жаркий вихрь. Взрывная волна обрушила на них шквал песка и мелких камешков. По лицу точно серпом резанули – остро и больно. Игоря выбило из неуклюжих рук доспеха и отбросило шагов на семь – к счастью, он упал удачно.

   Вторая вспышка, третья, четвертая, пятая... Игорь зарылся в пыль, спасая лицо от волн света и жара. Земля каждый раз содрогалась и больно била его по животу.

   Когда снова воцарилась ночь, голова у мальчишки мучительно кружилась, а волосы прилипли к лицу. Вокруг него в небо восходили страшные багровые солнца. Под ними все бурлило, как в котле, клокотало и втягивалось в них, оставляя внизу дым, пыль, мглу и пожарища. Антенны и стволы орудий исчезли – лишь кое-где из-за стены торчали углы нагроможденной, искореженной стали.

   Могучие руки подхватили его, подняли в воздух.

   – Игорь, ты в порядке? – незнакомым искусственным голосом спросила Лина.

   – Да в порядке, в порядке, – проворчал мальчишка. – Лазер подбери, а то мне тебя нечем защищать будет...

   Проверив поданное оружие и пристроив его поудобнее, Игорь бросил прощальный взгляд назад. Сияние адских взрывов погасло, он видел только подсвеченные снизу багровым чудовищные тучи. Стало совершенно темно. Насколько он видел, ни одно силовое поле больше не работало. Надеюсь, что они укрывали виновников всего этого, подумал мальчишка.

* * *

   Лина пробиралась вперед в поднятой взрывами пыли, освещенной лишь заревами далеких пожаров. Несколько минут в ней вообще ничего видно не было, а потом и этот мутный свет померк. Над самой головой Игоря поплыли, клубясь, страшные, черно-желтые тучи. Из них пошел словно бы крупный черный снег и мальчишка испуганно сжался. Сердце у него тоскливо заныло: они попали в "хвост" атомного взрыва, а значит, не миновать изрядной дозы облучения даже тем, кто укрылся за толстыми стенами и под надежным силовым покровом. А уж ему...

   Ну вот и всё, подумал мальчишка. Теперь – теперь ему оставалось только остановитьсебя. Или...

   Помимо всего прочего, дворяне умели впадать в оцепенение, почти неотличимое от смерти. В таком состоянии человек почти не потреблял кислорода, да и радиация ему совсем не так опасна. Шанс призрачный – но раньше смерти сдаваться всё равно нельзя...

   Игорь закрыл глаза и сосредоточился, вспоминая нужные формулы. Да... кажется, вот так...

   Он завис в пузыре светящегося золотого тумана, то дымчато-темного, то яркого, идущего волнами – и постарался устроиться поудобнее на этой зыбкой, мягчайшей, светящейся постели. Возможно, ему только казалось, но запах гари и дыма исчез. Теперь он мог дышать, легко и свободно.

   Ровное мерцание тумана навевало дремоту. Игорь вольно растянулся, опустил ресницы. Ему было уютно и тепло. Он не заметил, как пришел сон, и поплыл – в никуда...

* * *

   Андрей Данилович был зол. Яромир тоже был зол, да все они злились – Игорь словно провалился сквозь землю. Они мотались по руинам, как безумные, то и дело вступая в короткие, ожесточенные схватки с наемниками и местными бандитами, в конце концов едва не попали под ядерный удар, нанесенный с орбиты по базе "Амфатары" – но мальчишка как в воду канул, то ли погиб, то ли что-то, куда как похуже... Кстати, а кто там это?..

   – Что за чёрт?

   То, что это Игорь, не оставалось сомнений – об этом точно говорила отметка на дисплеях. Но "латник" шёл как-то неуклюже, словно внутри находился несмышлёный мальчишка. Это раз. А два... два – на руках идущего лежал человек.

   – Игорь! – выкрикнул первым Дик Шелтон, бросаясь навстречу идущему. Это было дикостью, но именно Игорь лежал на руках своего доспеха – словно тот ожил и нёс хозяина... раненого? умирающего? мёртвого?!

   Андрей Данилович первым оказался рядом, остальные отстали от него лишь на миг. Игорь был цел – но без сознания и весь обсыпан пеплом. О том, что это за пепел, гадать не приходилось – едва Яромир протянул к другу руку, счетчик радиации взревел. Какого черта он... – подумал Яромир – и понял. Любой из них в этой ситуации поступил бы так же.

   Полковник быстро склонился над мальчишкой, потом выпрямился.

   – Всё, возвращаемся, – приказал он. – Его надо в госпиталь, немедленно...

7. inner space .

ЙЭННО МЬЮРИ.

205-й год Галактической Эры.

   В просторном ангаре "Полтавы" собралась небольшая толпа – тридцать лицеистов с ведущими, Лина, Цесаревич и Охэйо со Лвеллином. Все они смотрели на лежавшего на каталке мальчишку. Игоря освободили от поддоспешника и тщательно дезактивировали – но это и всё, что можно было сделать. Лицо мальчишки стало бурым от "ядерного загара", черты заострились, тело мелко подергивалось – и даже не имевшие особых познаний в медицине могли понять: это уже агония.

   – Я ничем не смогу ему помочь, – сказал, выпрямляясь, профессор Белозерцев, главный врач экспедиции. – Мальчишка получил больше восьми тысяч бэр – само по себе это больше двенадцати смертельных доз. Кроме того, каждая клетка его тела отравлена радиоактивными изотопами. Если с последствиями облучения мы еще как-то сможем бороться, то с этим – нет.

   – И что вы предлагаете? – спросил Цесаревич.

   – Эвтаназия, – отрывисто сказал Белозерцев. – Он проживет еще сутки, максимум – двое. Потом наступит смерть от дыхательной недостаточности и отека головного мозга. Даже шансов вернуть ему сознание, хотя бы на несколько минут, нет никаких. Повреждения необратимы.

   Цесаревич кивнул. Как и Белозерцев, он это знал. Эвтаназия безнадежно больных стала на Земле делом обычным еще во времена Серых Войн. Единственное, что изменилось с тех пор – для этого требовалось личное согласие больного. Если он был в состоянии его дать. (Впрочем, земляне не цеплялись за жизнь любой ценой, и желавших превращать свои последние дни и дни своих близких в ад не находилось уже давно...) Если же не был в состоянии – то решение принимали трое врачей.

   – А что скажете вы, Ваше Высочество? – обратился он к принцу.

   Охэйо покачал головой.

   – Наша медицина, увы, намного хуже вашей – у нас нет... целителей, – он посмотрел на Цесаревича. – Но я могу позвать... тезку. Он разбирается в этом куда лучше меня.

   – Зовите, – сказал Цесаревич. Сама идея совсем ему не нравилась – но, когда речь шла о жизни человека, отвергать даже малейший шанс он просто не имел права.

   Принц с минуту повозился со своим браслетом, потом поднес его к уху и закрыл глаза. Никто не представлял, где сейчас находится его двойник и как его можно вызвать. Пауза продлилась еще, примерно, минуту. Потом за спинами людей щелкнула дверь – и, обернувшись, они увидели сарьют. Тот вышел из комнаты, предназначенной для хранения скафандров: проблема заключалась в том, что из нее не было другого выхода, а единственная ведущая в нее дверь находилась у всех на виду.

   Кое-кто с изумлением посмотрел на двух совершенно одинаковых принцев – но сейчас было не время для проявлений любопытства. Сарьютподошел к каталке, склонился, посмотрел...

   – Я смог бы его вытащить, – наконец, сказал он. – Если бы у меня было оборудование, взять которое тут решительно негде. Но даже тогда это заняло бы добрых полгода.

   – Это значит, что вы не сможете ему помочь, сударь? – спросил Цесаревич.

   Охэйо покачал головой.

   – Я – не смогу, но Анхела сможет. Если захочет.

   – Как это – захочет? – сухо спросил Цесаревич. – Можно ли смотреть на умирающего ребенка – и не помочь?

   Охэйо пожал плечами.

   – Офицер Станции всегда поступает так, как хочет офицер. Исключения... очень редки. Он может помочь любому – но лишь тогда, когда это зачем-то ему нужно или этот кто-то ему нравится. – Он вновь пожал плечами. – Но, пока не попробуешь, не узнаешь, верно?

   Никто не заметил, чтобы Охэйо– сарьютподал какой-то сигнал – казалось, что он просто, склонив голову, смотрит на мальчишку – но всего через минуту дверь экипировочной щелкнула еще раз. Из нее вышла женщина лет тридцати, не слишком, на первый взгляд, примечательная. Коротко стриженые огненно-рыжие волосы, чуть широковатое лицо с бледным загаром и веснушками – с ним странно не вязались светло-серые, почти прозрачные глаза. Одета она была во что-то вроде длинного свитера – если бывают, конечно, свитера из зеленоватой кожи, украшенной золотым выпуклым узором. Толстый ворот и высокие обшлага были украшены серебристыми значками – меч, пронзивший круг. Ничего больше странного в ее одежде не было – черные брюки, тяжелые ботинки...

   Решительно никто не удивился бы, встретив эту девушку, например, в немецкой автономии. Ее легко можно было принять за учителя – или, делая поправку на решительное выражение лица – пилота транспортного корабля. Яромир, правда, уже видел Анхелу – но та длинноносая светло-русая девица не имела ничего общего с этой, быстрой и собраной. А вот для того, кто умел ВИДЕТЬ, странностей в ней было неизмеримо больше. Живое, совершенно человеческое тело было буквально нашпиговано наноботами – настолько, что весило больше обычного, наверное, раза в полтора. И эти наноботы были не из обычной материи, даже не из нейтрида, а из... чего-то, явно не входящего в рамки классической физики.

   Мальчишку передернуло. Ни за какие сверхспособности он не согласился бы жить в таком вот теле... впрочем, в нем и не жили – своего сознания у него и не было. Управляемая чужой волей кукла, не более. И воля это была вполне материальной – Анхелу окутывало облако невидимой глазу, но вполне ощутимой для юного дворянина... ряби? Слов не хватало. В общем, нечто невнятное, не черное и не белое, не близкое и не далекое, странное до самых пределов воображения – и еще дальше. Наверное, так бы могла выглядеть проекция одиннадцатимерной фигуры в трехмерном пространстве, подумал вдруг мальчишка. Чем бы ни была Анхела, она была ВОВНЕ, она просто не вмещалась в этот мир. И, чем бы ни была эта... рябь результат был вполне очевиден: в ее предалах Реальность определяла не физика, а Воля и Представление. Наверное, взорвись тут, в ангаре, водородная бомба, Анхела даже не моргнула бы. Это было настолько странно и далеко, что даже не пугало.

   Анхела быстро подошла к каталке. Перед ней бездумно расступились – никому не хотелось попасть в ее... ореол. Подняла и развела в стороны руки. Тело мальчишки плавно всплыло в воздух... и вдруг беззвучно вскипело, распадаясь бесцветными струями. Какой-то миг – и от него ничего не осталось. Совершенно ничего.

   По ангару пронесся изумленный вскрик, словно вырвавшийся из одной груди. Даже те, кто мог ВИДЕТЬ, почти ничего не заметили – ореол Анхелы вдруг расширился, вобрал в себя мальчишку, уплотнился на миг... и вновь стал прежним. ОЩУЩЕНИЕ Игоря исчезло – не угасло, как при смерти, а просто исчезло, словно его выключили.

   – Где он? – крикнул Андрюшка Ворожеев.

   – Здесь, – Анхела на миг коснулась лба. Голос у нее оказался совершенно обычный. – Вы получите его обратно через тридцать часов. Совершенно здоровым.

   Яромир подавил тяжелый вздох. Как ни странно, он ждал мгновенного исцеления – но, как оказалось, что даже богам (кем была Анхела на самом деле? Они видели лишь ее часть – но вот насколько большую?) для всего нужно время.

   – Вы уверены, сударыня, что сможете вернуть нам Игоря Сурядова – живого и здорового? – сухо спросил Цесаревич.

   По губам Анхелы скользнула быстрая, как молния, улыбка.

   – Хуже не будет.

   – Гарантии? – голос Цесаревича был требователен и резок.

   – Я сказала, – вновь эта улыбка, словно молния, сверкнувшая в туче. – Разве мало?

   Цесаревич не ответил, только чуть наклонил голову. В самом деле, сомневаться в чьем-то слове в Империи было не принято.

   – Еще вопросы? – Анхела обвела взглядом молчаливую аудиторию. Никто не издал ни звука.

   Я могу задать ей любой вопрос, вдруг подумал Ярослав – и почти наверняка получу ответ. Вот только радости это мне не добавит – и она это знает.

   – Тогда – всего хорошего.

   Быстро развернувшись, Анхела исчезла в экипировочной.

   – Ну вот, теперь вы представляете, на что всё это похоже, – нарушил затянувшееся молчание Охэйо– сарьют. Тон его, отчасти, был извиняющимся. – У Сущностей нет времени на хорошие манеры.

   – Боюсь, – сухо сказал Цесаревич, – что, последовав вашему совету, сударь, я совершил очень большую ошибку, доверив жизнь и самую суть подданого Империи столь бесцеремонному... существу. Я хочу верить в то, что она сдержит обещание – но если нет, сударь, боюсь, что вам придется дать объяснения насчет того, насколько вы были в курсе происходящего. И, если вы не сможете их дать – вам придется ответить за злоумышление действием на подданого Империи, а также и за ложь.

   Охэйо хмуро посмотрел на него.

   – Анхела держит свое слово. И это всё, что я могу сказать после обращения в таком тоне... сударь. – Заметив несколько десятков сошедшихся на нем недружелюбных взглядов, сарьютвдруг смутился, как мальчишка. – Прошу меня простить... – он почти бегом скрылся в той же экипировочной и ее дверь хлопнула, как выстрел.

   Примерно через минуту Яромир прошел вслед за ним и распахнул эту дверь.

   Как и следовало ожидать, просторное, ярко освещенное помещение было совершенно пусто.

   Она сказала, что хуже не будет, вдруг подумал мальчишка. Но не сказала, что не будет ЛУЧШЕ.

   И вот это пугало больше всего.

* * *

   Игорь не сразу понял, что пришел в себя. К реальности его вернул холод, от которого он начал дрожать. Он лежал у сырой стены полуразрушенного подвала, полузасыпанный каким-то шлаком – словно лежал здесь уже многие годы. Когда он заставил себя встать, шлак осыпался с него, словно песок. Игорь помотал головой, чтобы вытрясти его из волос, потом отряхнулся. Он, правда, никак не мог вспомнить, как сюда попал и что должен делать дальше. Но все его вещи остались на месте, и мальчишка жадно схватился за ТБ-98. Он помнил, как его несло куда-то в прохладных, гибких волнах, мягко скользящих по коже – они проходили сквозь него, увлекая все глубже в небытие...

   Когда он уснул окончательно, его поглотили тягучие, бесконечные сны. Они были очень тяжелыми. Игорь никак не мог проснуться. Ему снилось, что он просыпается – и он просыпался в новом сне, еще более тяжелом и страшном, чем прежде. Нагой и дрожащий от холода, он бродил по коридорам какого-то огромного здания – казалось, целую вечность, каждый раз вздрагивая, когда его босая нога касалась ледяного камня. Он то поднимался по бесконечным лестницам, то шел по анфиладам темных комнат. В полумраке он не мог видеть цветов, все казалось ему серым, плоским, едва различимым, а вокруг бродили темные призраки. Он боялся их, хотя знал, что увидеть его нельзя – его тело словно бы стало прозрачным и все окружающее просвечивало сквозь него. Но вот его ощущения во сне были реальными – даже сильнее и ярче, чем наяву – и это оказалось особенно мучительно. Он проползал в узкие, тесные щели, карабкался по крышам на огромной высоте, спускался глубоко вниз, погружаясь в блестящую, вязкую жидкость. Все время ему было невыносимо холодно. Ледяной пол обжигал босые ноги, словно раскаленный, но он пробирался в полумраке, сером, бесцветном, все более странном, все дальше.

   И это было лишь начало, вход. Потом Игорь оказался в смутной, темной Вселенной, в неисчислимом множестве жизней одновременно. Казалось, в них прошли тысячи лет. Воспоминания о них были врезаны в него неизгладимо – хотя ему вовсе не хотелось вспоминать. В некоторых реальностях он становился автором или жертвой мучений, столь изощренных, что они превращались в искусство почти экстатическое. Или он просто становился другим – живущим в темном мире ради темных удовольствий – и это очень нравилось ему. Но он видел и истинную Вселенную – пространство, необычайно глубокое, затененное призрачными, синеватыми туманностями, в которых тонули неисчислимые рои звезд, но заселенное. Мириады тускло-серебристых спиральных конструкций пронизывали его, протянувшись из бесконечности в бесконечность бритвенно-тонкими слоями. Мелкие группировались вокруг крупных, следуя изгибам их спиралей, они становились все больше, сами превращаясь в центры маленьких скоплений – и этот неправильный, поразительно сложный узор тянулся, насколько хватал глаз. Все было безупречно четким, резким и лишь бесчисленность мелких деталей давала мальчишке представление о невообразимых размерах этого космического города. Он видел другие, такие же бритвенно-плоские города, но уже цельные – перистые палевые пластины, рассыпавшиеся разрезными спиралями, состоявшими из еще меньших и еще – пока его глаз не тонул в тончайшей паутине самоподобного кружева. Иные города казались ему сплетенными из безупречно изогнутой синеватой проволоки – загнутые влево перепончатые, фестончатые изгибы, состоявшие из еще меньших, шествующие друг за другом, словно вырастающие у берега волны. Цепочки ажурных тяжей закручивали их в спирали, и, истончаясь до невидимости, сбегались лучами мохнатых плоских солнц. Это было немыслимо красиво – и немыслимо чуждо.