Текст книги "Последний воин"

Автор книги: Олег Верещагин

Глава 2,
в которой никто никого не прощает, потому что это не нужно

Гарав встал и смотрел, как они подходят. Эйнор поотстал, а Фередир почти бежал, ведя в поводу и своего Азара, и Хсана Гарава.

– Ты где был? – заорал Фередир, швыряя конский повод Гараву. – Ты как сюда – то попал?! Мы весь день и полночи через лес скакали, а он сидит и спит, как будто так надо!!!

Гарав поймал повод Хсана и улыбнулся, ощутив на щеке конские губы. Потёрся виском о храп. И подумал, что это справедливо.

Всё справедливо. Бежать от себя – бездарное занятие. Как ни оправдывай его и какие причины не выдумывай. Труса нагоняет собственный страх, предателя – те, кого он предал. Так – даже в мире Пашки, что уж здесь…

– Так где ты был?

Эйнор соскочил с Фиона, передал повод всё ещё изливающему свою радость Фередиру. Гарав оттолкнул конскую морду и встал прямее.

– Я… – мальчишка перевёл дыхание. – Я вас предал…

– Да? – без интереса спросил Эйнор. – Когда?

– Когда… Ангмар пришёл… я хотел разбить себе голову о камни… но он не дал… и он стал меня мучить… просто пальцами так делал, что я рассказал, куда мы ехали… а потом он начал просто говорить… ну… такие вещи, что всё было правильно…

– Подожди, – сказал Эйнор встревожено. Заглянул в глаза Гараву. – Как хотел разбить себе голову?!

– Ну… как – как… – Гарав съёжился и выталкивал слова по одному. – Я сразу понял, что сейчас меня будут пытать… и что я не смогу молчать… я же не Фередир… и… и… и надо же было что – то делать…

– И ты?.. – выдохнул Эйнор.

Пряча глаза, Гарав рассказал, что хотел сделать. И как потом пришёл Ангмар. И что он сделал тогда. И как потом была Ломион Мелиссэ. И как он выкупил своих друзей. И за что. И вздрогнул, поднял лицо – твёрдые сильные пальцы Эйнора взяли его за предплечья. Мягко… твёрдые – а мягко! Глаза Эйнора были полны участием и… уважением!!! А Фередир – тот и вовсе смотрел неотрывно и восхищённо…

Но этого же не могло быть!!! Глупость какая…

– Veria rokuennya…[86 – Храбрый мой рыцарь…] – тихо сказал Эйнор, чуть встряхнув мальчишку за локти. – Если это называется предательством и трусостью – то что тогда верность и отвага? Скажи – что, Волчонок?

– Но я же всё равно нарушил клятву… – прошептал Гарав, не веря своим ушам, не веря, что всё могло так обернуться.

Эйнор убрал руки. Его глаза построжали. Фередир заморгал.

– Да, – сухо сказал Эйнор. – Клятву ты нарушил. И меч, на котором ты клялся, тебя и покарает. Дай мне клинок и опустись на колени.

Всё, почти удовлетворённо подумал Гарав, вытягивая оружие из ножен и передавая Эйнору. Мир вокруг стал похож на разогретый клей, звуки – на тягучее тесто.

– Эй… – встревожено начад Фередир, но Эйнор заставил егоо замолчать одним жестом. Оруженосец переводил взгляд с рыцаря на младшего оруженосца и обратно.

Шурша кольчугой, Гарав встал на колени. Всё было справедливо и – хорошо, что так – почти не страшно, только немного как – то туповато. И хотелось зевать. Ужасно, до смешного прямо.

– Волосы же будут мешать… – сказал он.

– Нет, – ответил откуда – то сверху Эйнор.

Ну правильно, с его – то ударом и клинком… Наверное, ничего особо и не почувствуется…

«А ЗНАЕШЬ, КТО ТЕБЯ УБЬЁТ? ХОЧЕШЬ – СКАЖУ?» – засмеялась Ломион Мелиссэ. Знала, вяло подумал Гарав. Ох, поскорей бы, пока не стало страшно. Он попытался вслушаться в слова приговора, но они тоже вязли, как пчёлы в чёрном меду… в гречишном… Жалко, что утро, да ещё такое солнечное – солнечное, тёплое…

– …покарает его собственный меч, – услышал Гарав финальные слова. И покрепче взялся за коленки, вцепился в них пальцами.

Раздался свист. Вскрикнул Фередир, явно бросаясь вперёд:

– Нет!

Сталь коснулась шеи мальчишки.

Плашмя.

– …но вот, вижу – меч не хочет тебя рубить, – довершил Эйнор.

Стало тихо.

Потом засмеялся Фередир. Он узнал эту формулу – формулу прощенья для тех случаев, когда принявший клятву решал, что давший её «изменил без измены». Фередир смеялся, потом бросился поднимать Гарава.

– Всё в порядке, хорошо всё! Ну вставай, вставай! Ты молодец, Волчонок!

Гарава не держали ноги. Он озирался с диким видом, потом икнул и уставился на свой меч, который ему протягивал – рукоятью вперёд – Эйнор.

– Я тебе это припомню, Зигфрид хренов, – сказал наконец Гарав, беря меч.

– Не стоит ругаться, это слово мы уже выучили, – ответил Эйнор.

* * *

Горел костёр и пахло свежим жареным кроликом. Мальчишки разлеглись у огня на животах, глотали слюну, мерили (да нет – делили) кролика взглядами и болтали в воздухе пятками. Эйнор сидел на седле, прислонившись затылком к дереву.

– До чего хорошо быть живым, – вдруг сказал он.

Фередир и Гарав – как полувзрослые щенки, которым свистнул хозяин – повернулись в сторону Эйнора.

– Я сказал то, что сказал, – сердито и смущённо ответил тот. – Что вы уставились на меня, как на…

Он не нашёл сравнения достаточно быстро, и оруженосцы воспользовались этим.

– Как на Статуи Королей? – уточнил Фередир.

– Как на мумию Тутанхамона? – невинно добавил Гарав.

– Мне лень вставать, – объявил Эйнор. И рассмеялся. – Я потом вас накажу, согласны?

– Ага, – кивнул Фередир и молниеносным движением зажал шею Гарава в нешуточный захват. – Я его придушу, ты меня простишь – и мне достанется больше кролика! А – у!

Гарав боднул его в подбородок, выкрутился из захвата и навалился сверху…

…Кончилось тем, что борющиеся мальчишки закатились под кусты, где в тени было ещё полно росы. Двойной возмущенный вой – и они появились наружу. У Фередира была разбита губа, у Гарава – нос, оба выглядели встрёпанными, но в следующий миг на лицах проступило одинаково возмущённое выражение.

Эйнор невозмутимо ел кролика…

…Часовым посреди дневного внепланового отдыха был Эйнор. Он ничего не приказывал, просто что – то невнятно буркнул и ушёл в лес. Мальчишки переглянулись и поняли – можно отдыхать.

Они улеглись по обе стороны от потухшего костра – лицами друг к другу, закутавшись в плащи. Какое – то время смотрели друг на друга, потом Фередир широко улыбнулся и протянул над остывающим пеплом руку. Гарав выпростал из – под плаща свою и пожал пальцы друга. Мальчишки подержали сцепленные руки над кострищем и, смутившись, расцепились.

– Я бы так не смог, как ты, – сказал Фередир.

– А не смог, как ты. Без всяких «бы», – признался Гарав. Вздохнул и добавил: – Было очень страшно… и больно тоже было. Но я теперь знаю – когда стыдно – в тысячу раз хуже.

– Смешно, – вдруг задумчиво сказал Фередир. – Если бы ты… ну… держался крепче – мы бы все погибли.

А ведь правда, подумал Гарав. Но тут же оборвал себя: не оправдывайся, отмазываешься себя…

– Зато ты теперь знаешь, что можешь умереть, но не предать, – сказал он вслух. Фередир кивнул:

– Да… Хотя я не помню, как выдержал. Кричал – помню. И что было очень больно. И всё. А потом дверь открывается – и там ты… Но вообще знаешь, – неожиданно продолжил Фередир, – я не слышал, чтобы вот так кто – то мог упырю противостоять. Как ты. Ты случайно не эльф? Хоть немножко?

– Нет, конечно, – почти возмутился Гарав. – Я сам не знаю, как получилось.

– Или вы оба спите – или спать ложусь я, а вы дежурите, – послышался голос Эйнора.

Мальчишки умолкли почти с настоящим испугом. И одновременно закрыли глаза…

И – так же одновременно – и мгновенно – уснули…

…На этот раз Гарав хорошо запомнил сон. Но только сам сон был странным, непонятным – хотя, пожалуй, красивым.

Гарав не помнил, где он стоял – то ли на берегу моря, то ли на какой – то скале над морем… Нет, вряд ли на скале – потому что острые носы и белые борта надвигались на него спереди и сверху. Их было много – этих кораблей, огромных и стройных. Кипенно – белые – какими они, наверное, не бывают в жизни – плыли громадины парусов. Беззвучно и красиво, закрывая небо. И почему – то это было не только здорово, но и очень тревожно. Гарав не понимал, почему – но была в этом странном медлительном параде какая – то горькая обречённость. Как будто последним парадом шло войско, перед тем, как положить знамёна – войско не побеждённое, но обречённое на сдачу трусливым приказом…

– А вы знаете, сколько у нас было баркентин?[87 – Здесь прямая цитата и отсылка к книге В.П.Крапивина «Трое с Площади Карронад» (по этой книге снят недавно небезнадёжный фильм), где содержится весьма нелицеприятная критика действий властей, которые в 70–е – 80–е годы ХХ века превратили в бары и кафе немало парусных кораблей. Автор «Гарава» не горит к парусам и морю ни малейшей любовью, но абсолютно солидарен с мэтром детской литературы в его гневном обличении по двум причинам: 1. Я просто терпеть не могу дорогие претенциозные рыгаловки; 2. Корабль – это не площадка для пьяных бездельников, а воплощение многовековой мечты сотен тысяч мальчишек (не моей, но что с того?) И превращать эту мечту в бар – преступно.] – спросил ниоткуда глуховатый мужской голос. И паруса начала пожирать юркая беспросветная тьма, похожая на беззвучное чёрное пламя…

«Белокрылые лебеди Альквалонде…» – бессвязно подумал Гарав. И тут же подумал: нет. Кораблям Альквалондэ – он во сне чудесным образом знал эту печальную кровавую историю! – повезло больше, чем парусникам России. Прекрасные флотилии тэлэри, о которых плакал Мэглор, сгорели в пламени войны. Пусть нелепой, гражданской. И всё же – это было достойней, чем гнить у причала и ощущать, как на доски палубы льются вино, блевотина и котлетный жир.

Моргот, говорят, ненавидел море. Смешно; уж не Моргот ли уничтожил, стёр в своё время – там, в мире Пашки! – названия мечты: «Вега», «Сириус», «Шокальский», «Орион»… что там ещё? Космическая станция «Мир»[88 – «МИР», орбитальная станция для полета по околоземной орбите. Была создана в СССР на базе конструкции станции «Салют», выведена на орбиту 20 февраля 1986. Оснащена новой системой стыковки с 6 стыковочными узлами. По сравнению с «Салютом» на станции увеличена мощность системы энергопитания, созданы более комфортные условия для работы и отдыха космонавтов. Предназначена для построения многоцелевого постоянно действующего пилотируемого комплекса со специальными орбитальными модулями научного и народнохозяйственного назначения. Максимальная масса около 40 т, максимальная длина около 40 м. Летом 2001 года совершенно работоспособная станция была утоплена в океане. Взамен на орбиту была выведена «международная» (американская) «Альфа», прославившаяся постоянными поломками и тем, что русские космонавты на ней выполняют роль извозчиков и обслуги. Так была фактически уничтожена космическая программа России… и всего человечества, погиб порыв движения в космос.], прекрасный звёздный остров, о нелепом, злодейски – поспешном уничтожении которого в своё время с таким отчаяньем и гневом говорил Олег Николаевич? Наверное, это была его мечта, что – то значившая для него, как для других – облака многоярусных парусов…

…Мальчишка начал просыпаться, и так чётко горевшие в его сне названия гигантов – красавцев уплывали из памяти… оставалась только обида.

Когда мечты не останется совсем – Зло победит. Оно стремится не погасить солнце, не заковать всех людей в кандалы, не выстроить по росту – нет! Всё не так эпично. Важней всего для Зла, чтобы никто не мечтал о чём – то большем, чем сытость и покой. Зло вовсе не собирается убивать всех. Оно даже щедро одарит тех, кто склонится перед ним. Воистину щедро. Ломящимися магазинными полками в мире Пашки. Тут… что ж, тут тоже найдётся что – то равноценное сорока сортам колбасы…

…Гарав проснулся

Фередир сидел возле костра в какой – то невообразимой позе, раздувал огонь. По луговинке бродили кони. Тихо было, тепло, солнечно и красиво. Гарав даже засмеялся негромко. Фередир оглянулся – он был основательно перепачкан золой:

– Проснулся? А к Эйнору какие – то холмовики приехали, – в голосе оруженосца прозвучало неодобрительное удивление. – И как нашли? А он их ждал, похоже…

– Холмовики? – Гарав сел. – Что за холмовики?..

…– Мы не хотим ни Руэту, ни Чёрного Короля, – за девятерых танов говорил один, невысокий, но чудовищно плечистый, с полуседыми волосами, заплетёнными в косы. Они – восемь в ряд, один впереди – стояли перед Эйнором, положив руки на рукояти длинных мечей. – Но мы знаем, что тарканы себе на уме. Нас на этой земле много. Тарканов – мало. У нас много детей. У тарканов мало, – адунайк в устах холмовика слегка коверкался, и, как видно, он и сам это понимал, потому и говорил отрывисто. – Мы хотим жить на этой земле по своим законам. Мы не отнимали её у тарканов. Мы взяли её у swattawayt[89 – «Чёрный народ» (талиска) – название, данное северянами пригорянам.], потому что они слабы и трусливы. Пусть они берут её у нас обратно, если смогут!

– И вы хотите своего короля? – спросил Эйнор. Седой богатырь презрительно повёл плечом под багрово – белым клетчатым плащом:

– Хватит с нас и Руэты. Он тоже кричал, что будет королём для всех. А стал королём для Анг… для нашего северного соседа. Не нужны нам короли, мы перегрызёмся друг с другом за трон, как стая псов за мозговую кость – а достанется она кому – то ещё. Нет, таркан. Пусть король будет ваш. Король для swattawayt, король для твоих братьев – тарканов – тех, что ещё уцелели здесь. Король для нас. Будет война – мы дадим ему воинов. Будет мир – мы дадим ему зерно, пиво и скот. Но пусть он не говорит: вот моя земля, и там моя земля, и там моя тоже, а ту землю я отдам родне с юга. Пусть не пишет для нас свои законы. Мы будем жить по своим законам на своей земле, а королю, который придёт с юга, будет уважение, как нашему вождю, – он выдохнул облегчённо после такой длинной тирады на чужом языке.

– В обмен на согласие наших князей на сказанное тобой – что пользы будет нам от вас сейчас? – спросил Эйнор на талиска, вызвав перешёптывание и удивлённые взгляды танов.

– Наши мечи для Руэты и Чёрного Короля – но не рукоятью, а остриём, – сказал тан. Трое его товарищей кивнули. – Наши мечи для Арвелега из Форноста – не остриём, а рукоятью.

– Рукояти ваших мечей – сейчас, в обмен на короля, который не будет указывать вам, как жить и отдаст вам землю, которую вы зовёте вашей – после падения Чёрного Короля, – сказал Эйнор и обнажил Бар. – Мои слова – слова князя Арвелега: да будет так, как сказали вы.

Холмовики обменялись возбуждёнными возгласами.

– Серый Старик говорил нам, что ты и твои князья честные люди, – сказал старший из танов. – Ну что ж, возьми и нашу клятву и донеси её своим правителям, юноша, говорящий голосом Арвелега…

…Когда Эйнор вернулся, оруженосцы – плечом к плечу, тихие и послушные, сидели на брёвнышке, сложив руки на коленях и преданно смотрели на рыцаря.

– Что? – подозрительно спросил он, останавливаясь возле кустов, из которых вышел.

Оруженосцы вздохнули. Вместе, в унисон.

– Что? – более нервно уточнил Эйнор.

– Вместе столько дорог прошли, – сказал Гарав со слезой в голосе. Фередир закивал и хлюпнул носом. – Плечом к плечу стояли, одним плащом укрывались, одним лопухом подтир… кгхмр… Все лишения делили, радости и беды… – тут его слегка заперло, мальчишка задумался, что же они могли делать с радостями и бедами. Вместо него включился Фередир:

– Ты мне как отец родной, – убеждённо сказал он, и Эйнор вытаращил глаза. – А я тебе – как сын…

– Храни Валары от такого блудливого щенка в сыновьях… – пробормотал Эйнор. Фредир затряс головой:

– Не спорь, я лучше знаю… Какие тайны у отца от верного сына?!

– И вот заехали мы в глушь глухую, – влючился Гарав, – и быв зверьми кусаны и людьми пуганы немилосердно, и виденицы злые нас терзали… и думали мы, что старший наш – вроде брата нам родного и справедливого…

– Так отца или брата? – уточнил Эйнор.

– А оно вон как вышло, – гнул своё Гарав. Мальчишки повесили головы. – Закрыл брат наш и отец от нас, глупых, своё сердце… – плечи Фередира вздрагивали. – Ходит окрест, а чего, куда – нам не сказывает… Что ж нам, доверия лишённым, делать?! Закинуть петельки на берёзоньку, да и… – Гарав сглотнул и выдавил слезу. – Чем жить в таком позорном недоверии – уж лучше живота лишиться…

– Верно, верно… – простонал Фередир подозрительно срывающимся (явно не от рыданий) голосом.

– Нет, ты, Фередир, раньше таким наглым определённо не был, – задумчиво сказал Эйнор, расстёгивая перевязи.

– А это зачем? – с неподдельным интересом спросил Гарав, чутко следивший за движениями рыцаря. Эйнор ласково улыбнулся. – Федька – а… – пропел Гарав, поднимаясь с места…

… – А как ты всё – таки вперёд нас через лес прошёл? – спросил Эйнор, жуя твёрдую полоску вяленого мяса. – Мы скакали полдня и всю ночь. А тебя вообще не видели, выезжаем – ты спишь на корне.

Гарав сердито зыркнул на рыцаря, натягивая левый сапог. Потёр по очереди плечи, по которым сильно досталось перевязью. Но потом хмыкнул и начал рассказывать, не замечая, что Эйнор с середины рассказа застыл, держа в руке мясо, а Фередир сел рядом прямо на землю и вытаращил глаза.

– КТО?! – с каким – то звоном выкрикнул Эйнор, когда Гарав назвал имя певца – эльфа, а Фередир обеими руками с отчётливым шлепком зажал себе рот и ещё более выпученными глазами повёл в сторону дальнего леса. – Мэглор Нъйэлло?!

– Ну… он так сказал… – Гарав даже немного испугался. – А что, вы его знаете, что ли? – он поочерёдно посмотрел на своих друзей.

– Macalaure Feanaro – hino! – выкрикнул Эйнор. Он был бледный и как будто даже Гарава не видел. – Помнишь, я как – то пел его песню… в самом начале! Макалаурэ сын Феанаро! Мэглор, иначе говоря! Мэглор сын Феанора! Мэглор Нъйэлло! Мэглор Певец!!! О Валар!!! Ты харадский длинношёрстный баран, Гарав! Ты не волчонок, ты слепой крот!

– Чего это я… – вяло бормотнул Гарав и спросил: – Это ТОТ САМЫЙ?! Из древних времён?!

– Древних… – Фередир не то икнул, не то хихикнул. – Когда он пропал без вести – Нуменора ещё не было… правда, Эйнор?

Рыцарь только рукой махнул. И с какой – то нелепой надеждой – или страхом? – спросил:

– А тебе это не приснилось, Волчонок?

Гарав честно подумал над этим. И со вздохом пожал плечами:

– Не знаю.

Эйнор ещё какое – то время смотрел на него. Потом встал и скомандовал:

– Собираемся. И так задержались.

Мальчишки стали ускоренно сворачивать маленький импровизированный лагерь. Что ни говори, а у двоих это получалось намного быстрей и слаженней, чем у одного. Наблюдая за их вознёй, Эйнор подумал: «Что ж, видимо, Волчонок теперь и правда от меня никуда не денется. Ну и к лучшему, хороший он парень. И будет хорошим рыцарем.»

– Мы едем в Зимру, – сказал Эйнор, затягивая подпругу Фиона. Фередир поднял голову от щита, который крепил в чехле на конском боку. Гарав спросил равнодушно:

– В Раздол не поедем?

– Нет, – покачал головой Эйнор. – Прости, Волчонок. В Зимру.

– Мне – то что, – так же равнодушно сказал Гарав, вскакивая в седло. Разобрал поводья. – В Зимру – так в Зимру… – и закончил по – русски: – Нны, холера!

* * *

 
_ – _Лето,_ты_где_шлялся?_
_ – _Считал,_сколько_есть_шансов,_
_Что_наша_река_высохнет._
_ – _Ты_что,_надо_мной_издеваешься?_
_Садись,_а_то_суп_выстынет._
_…Мальчика_звали_Летом._
_Дали_в_детстве_такую_кличку,_
_Потому_что_на_лицо_ – _все_приметы:_
_Температура_ – _сорок_с_лишним,_
_Голова_горяча: _хоть_котлеты_
_На_лобешнике_жарь,_хоть_блинчик,_
_Удивлялись_родители: _ «Как_это?_
_И_в_кого_он_такой_вышел?»_
_(Вся_семья_ – _как_посыпана_снегом)._
_Папа_зуб_точил_на_соседа,_
_Но_сосед_был_до_одури_честным,_
_Ходил_в_церковь,_носил_крестик,_
_И,_к_тому_же,_весной_стал_птицей,_
_Так_что_папа_утихомирился,_
_И_забыл_о_своей_версии…_
_…Мальчика_звали_Летом_
_И_он_откликался,_как_правило._
_Он_говорил_ – _словно_бредил,_
_Смышленый_ – _что_взрослым_завидно,_
_Веселый_ – _не_нахохочешься,_
_Но_шутки_стали,_как_ежики_ – _
_Сказал,_губки_сделал_бантиком,_
_Играться_ушел_с_приятелем,_
_Кататься_на_велосипеде,_
_А_у_тетенек_и_дяденек_
_Мурашки_ползут_по_кожице_ – _
_Чешутся,_словно_йети,_
_Блохастые_от_неухожености:_
_ «Вот_это_пошли_дети,_
_Вот_это_растут_сложности»._
_ – _О_чем_ты_задумался,_Лето?_
_ – _О_космосе._
_ – _Подумать,_все_дети,_как_дети,_
_А_этот…_Господи!.._
_…13_лет_длилось_лето._
_Мальчик_вырос_неправильным,_
_И_понял,_что_на_планете_
_Ему_места_не_оставлено,_
_Что_он_ – _как_бобовое_зернышко_
_Из_сказки_ – _
_Среди_горошин._
_Что_небо_рукой_достать_может_он_
_Но_небо_его_ – _
_Не_может._
_Бог_любит_горох,_
_Что_Богу_
_Какой – то_боб._
_Что_проку_
_От_этого_переростка?_
_Он_даже_сказать_просто_
_Не_может._Мымрит_стихами._
_И_ангел,_который_хвостик_
_Скрывал,_под_бельё_пихая,_
_Шепнул_Богу: _ «Пап,_дай_мне»_
_Бог_сказал: _ «Нет_вопросов!»_
_И_отдал_его._С_потрохами…_
_ – _Доктор,_что_с_нашим_мальчиком?_
_ – _Мальчик_Ваш_неудачливый._
_Пару_годков,_не_иначе_как_
_Отправите_ваше_Лето_
_В_милом_таком_ящичке_
_Плыть_по_реке_Лете…_
_…Осталась_горячка_от_лета,_
_Мальчик,_в_пальто_кутаясь_
_Держался_за_сигарету_
_И_за_вбитую_в_голову_глупость,_
_Что_вертится_он_на_вертеле_
_Кебабом_у_адского_пламени,_
_Какая – то_хворь_жалила:_
_Это_чертенок_шарики_
_Катал_по_крови_детской,_
_Мальчик_решил: _ «Бог_ – _жадина,_
_Ему_в_падло_содержать_меня,_
_Украл_у_меня_детство:_
_Волосы_вон_лезут,_
_Как_глобус_башка_гладкая»._
_Бог_занят_был_интересным_
_Чем – то_и_содержательным,_
_Не_поспешил_слезть_и_
_Мальчишку_к_груди_прижать_своей._
_А_зов_со_словом_ругательным_
_По_почте_ушел_небесной_
_К_самому_главному_бесу,_
_И_тот_решил_настоятельно_
_Мальчику_отвесить_
_Боли,_убить_заразою_
_Мысли_о_небе,_и_взять_себе_
_В_ад_его._
_Председателем._
_ «Иди_ко_мне,_мой_сладенький_
_Ясный_мой…»…_
_ – _Мне_больно._Уйми_боль_мою._
_ – _Ложись_на_подушку._
_ – _А_можно,_я_проснусь_в_раю?_
_Я_почти_свят,_не_вру,_
_Не_целованный,_непьющий._
_ – _Окей._Отстегни_душу._
_В_чистилище_простирну_
_И_вечный_тебе_уют_
_В_будущем…_
_…Мальчик_совсем_сбрендил:_
_Метался_меж_Богом_и_Бесом._
_И_тот_ведь_на_ «Бэ»_и_этот,_
_По_три_буквы_каждый_весом._
_Кому_отдать_предпочтение?_
_Он_таял_песочным_печеньем,_
_В_чьей – то_доброй_руке_над_чашкой_
_Чая_крепкого_ – _вверх_тормашками…_
_…_ – _Боже,_пусти,_так_тяжко_мне…_
_В_ответ_слышен_хохот_бесов._
_Мальчик_хрипит_и_кашляет:_
_Глаза,_как_июль,_горячие,_
_И_не_кислород,_а_лезвия_
_Вокруг,_и_дышать_ – _мочи_нет…_
_…Млея_в_массажном_кресле,_
_Бес_ему: _ «Что_ж_не_весел?_
_Кривишь_лицо_и_корчишься?_
_Счастливо_быль_закончится._
_Молись_и_целуй_мне_перстень»._
_Он_целовал,_брезгуя._
_То_перстень,_
_То_на_шнурке_крестик…_
_…Проснулся_утром: _ «Где_я?_
_Нигде_не_болит._Я_умер?»_
_Рядом_сидит_фея_
_И_пейзаж_на_холсте_рисует._
_Фея:_
_ – _Тебя_не_добудишься!_
_Во_сне_говоришь,_крутишься,_
_Хныкаешь,_капризуля._
_Смотри: _на_щеке_пуговицы_
_Оставили_штампы – оттиски._
_ – _Я_спал?_
_ – _Все_четыре_осени!_
_Бог_возвратился_из_отпуска_
_И_спрашивал: _ «Где_горошина,_
_Та,_что_самая_крупная,_
_Любимая_моя_клумбная?»_
_ – _Чтобы_скорей_в_суп_ее?_
_ – _Глупенький_ты,_глупенький,_
_Разве_Бог_суп_кушает?_
_Вставай,_иди_чисть_зубики._
_На_кухне,_как_погремушками_
_Звенеть_начала_посудою._
_Мальчик_потер_макушку:_
_ «Ого,_как_запутались_кудри!» [9]9
  К сожалению, мне неизвестен автор стихов и я прошу у него прощенья


[Закрыть]
 

Эйнор и Фередир слушали негромко читающего Гарава задумчиво, покачиваясь в сёдлах. Потом Фередир сказал:

– Хорошая баллада. Не всё понятно, но… хорошая.

– Я знаю, – грустно сказал Гарав. Эйнор улыбнулся:

– Не грусти. Ты ещё побываешь в Раздоле, Волчонок.

– Зачем он мне? – удивился Гарав. Эйнор не стал отвечать, а спросил о другом:

– Ты ведь пишешь. А говорил, что неграмотный. Это письмо твоего народа?

– Да. Моего народа, – кивнул Гарав и чуть подшпорил Хсана. Тот вынес его вперёд – туда, где тропка из рощ уводила в луга. Там он остановил коня, развернул его и вытащил меч, вскинул в руке к солнцу. Эйнор и Фередир остановили своих коней. Гарав встал в стременах и застыл, подняв лицо и руку с мечом. Солнце вспыхнуло искрой на остром кончике клинка, и по нему вниз побежали алые молнии кардоланского узора. – Садрон – верный, – сказал Гарав.