Текст книги "Последний воин"

Автор книги: Олег Верещагин

Глава 18,
в которой празднуют победу и исследуются вопросы похмелья у Воинов Добра и Зла

До Восточного тракта и моста через Сероструй оставалось около двух дней пути. Уходящую пехоту преследовали дождь и зарево пожаров – конники Готорна жгли склады и укрепления на ангмарской линии обороны. Но торопиться всё равно следовало – никому не верилось, что Ангмар оставит безнаказанным налёт, а пехоту сковывали раненые, которых везли на волокушах. Раненых, искалеченных и больных было около полусотни; в предыдущих боях погибло вдвое больше, и их похоронили в лесах. Без следа, только память осталась за людьми. На волокушах везли и отбитое золото и серебро – несколько солидных сундуков.

Сентябрь – йаванниэ оказался мокрым и холодным. Гарав давно забыл, как это – согреться. И уже несколько раз обнаруживал, просыпаясь по утрам, что идёт не дождь, а мокрый снег. Палатку – единственную на весь отряд, которую забрали из обоза – они отдали под раненых, и в этот вечер опять были буквально по уши в грязи. Эйнор был на ногах – обходил часовых. Оруженосцы худо – бедно приготовили ужин, который Гарав в сердцах обозвал «тошниловкой» (но свою порцию съел). Фередир, ругаясь по поводу сапог, с которыми ему не везёт, сидел босиком, поставив ноги на щит, и чинил подошву. Гараву сапоги снимать было страшно – у него имелось стойкое ощущение, что они и держатся только потому, что по кускам пристали к ногам.

– Эйнор тут? – спрашивал кто – то в темноте, переступая через спящих и ужинающих. – Эйнор где? Где Эйнор?

– Сюда! – позвал Фередир. Подошли двое лучников – эльфов. Не менее замотанные, чем люди, они ухитрялись сохранять и живость, и веселье, и даже более – менее приличный внешний вид.

– В пещере недалеко орки, – сказал один из эльфов. – Мы внутрь не полезли. Двое наших там, а мы ищем Эйнора, пусть даст людей проверить.

– Нету Эйнора, – Гарав поднялся. – Пойду гляну.

– Я пойду, – поднял голову Фередир. Гарав пихнул его в затылок:

– Сапог чини… Талие!

– Ау, – отозвался из мокрой полутьмы один из сотников.

– Дай человек десять.

Гарав принялся затягивать ремни. Сотник с руганью поднимал людей. Эльфы ждали.

– Не буду я тебя больше гонять сегодня, не буду, – шурша металлом, Гарав пошёл к лошадям, обнял Хсана за шею и расцеловал. Тот всхрапнул благодарно и положил голову на плечо хозяина. – Устал, хороший мой, быстрый мой, радость моя…

– Куда идём – то? – спросил, подходя, старый знакомец, Айгон. Его сын Тэхзар тоже был тут – оба остались живы и не покалечены.

– За мной, – буркнул Гарав, цепляя шлем на щит за спиной. – Мимо не пройдём.

Он сделал несколько шагов и ощутил, как в левый сапог начала сочиться вода…

…Около пещеры эльфы развели костёр. Сами держались в тени деревьев, но, увидев подходящих людей, вышли к огню. Из пещеры слышался шум, жалкий, тихий.

– Женщины и дети там, – сказал один из эльфов. – Мы бросили пару факелов и рассмотрели. Воинов нет. Наверное, из обоза разбитой армии, прячутся ото всех. Мы не стали стрелять.

Плач и скулёж в пещере сделались громче. Люди, пришедшие с Гаравом, запереглядывались.

– Женщины и дети? – Гарав вбросил в ножны Садрон, вытащил топор из петли и шагнул внутрь…

…Когда через минуту внутри затих последний взвизг, и мальчишка вышел наружу, вытирая полотно топора какой – то тряпкой, то от него подались в стороны. Гарав был иссиня – бледен и часто сглатывал, но посмотрел вокруг с вызовом, и кто – то из воинов проворчал:

– Ну и правильно. Что у наших семей, вода вместо крови, а у них чистое золото – нашу им лить можно, а нам ихнюю нельзя?

Эльф – из тех, что ходили за помощью – покачал головой:

– Ты жесток, человек.

– На моих глазах их хозяин, – Гарав кивнул за плечо в пещеру, – сжёг заживо женщину и малыша из твоего народа.

Эльф снова покачал головой, но теперь ничего не сказал.

– Назад и отдыхать, – скомандовал Гарав. И не глядя поймал рукоятью топора петлю на поясе.

* * *

Деревня пригорян была большой, населённой, и отряд Эйнора встретили в ней со всем радушием – после марша по рудаурским землям, то пустым, то враждебным, такое было праздником. Настоящим. Трактирщик – владелец солидного двухэтажного здания – радушно распахнул двери своего заведения (пусть тратят деньги!). Мост через Сероструй был рукой подать, за ним – артедайнская армия, сзади подходила своя конница, и вообще марш, кажется, закончился. Эльфы, правда, с людьми не шли – свернули в леса, подтверждая мысль Гарава о том, что холмовики воюют между собой, и лучники уходят им на помощь.

Эйнор уехал, разрешив отдых. Оруженосцев с собой он не взял и ничего не объяснил, кроме того, что вернётся утром – а вместо себя оставил одного из сотников…

…Люди собрались в нижнем зале трактира, практически до отказа его забив. Раненых и больных разместили по домам, а остальные явно собирались отдыхать «по полной». Оруженосцы устроились за столом – честно говоря, не веря, что это правда – комната и огонь в очаге плюс горячая еда. А вокруг требовали вина, пива, мяса – и трактирщик явно подсчитывал барыши.

– Расторгуется за весь год – и с семьёй вместе на побережье в Гондор, – сказал Гарав задумчиво, чувствуя, что никак не может расслабиться – в теле всё было натянуто на болезненные струны. – Может, мне не селекцией заняться, а курорт открыть?

– Думаешь, ты первый? – Фередир понял сказанное. – Там полно постоялых дворов… Эх, съездим мы с тобой к нам – увидишь!

– Теперь будущей весной, – Гарав поморщился. – Зимовать – то куда загонят, неужели правда в поле?.. Знаешь, Федь, я никак… ну… в общем, тяжело как – то, как будто хочу уснуть и просыпаюсь, хочу – и просыпаюсь…

– Давай тоже погуляем как следует, – предложил Фередир. – Я понял, про что ты. У меня так же.

– Погуляем – напьёмся, в смысле, что ли? – немного смущённо хмыкнул Гарав.

– Ну да.

– А ты раньше напивался? Чтобы совсем… в ноль, как у нас говорят? – шёпотом спросил Гарав. Фередир пожал плечами:

– Пару раз.

– А я никогда.

– Да ничего страшного, если не пить так каждый день, то три – четыре раза в год это даже полезно, – совершенно серьёзно объяснил Фередир. – Иначе у воина может лопнуть сердце. Конечно, лучше пить в большие праздники. Но в конце концов, ты тут столько пережил, – в голосе Фередира прозвучала искренняя и тёплая приязнь, – что не грех и просто так. Да и повод всё – таки есть. Ну, будешь?

– Буду, – решительно кивнул Гарав. – А ты со мной напьёшься?

– А как же?! – усмехнулся Фередир. – Сегодня вина всем хватит, только плати. Эй! – окликнул он кухонного мальчишку. – Две полных кружки – и не местную кислятину, а южного, с моей родины – ну?!

– Погоди – ка… Эй! – окликнул хозяина Гарав и, поднявшись, метко бросил на стойку тяжело брякнувший кошель. – Наливай отсюда всем кардоланцам, пока не покажется дно, ну?!

– Дагооооор!!! – восхищённо взревела компания.

Две первые кружки мальчишка принёс Гараву и Фередиру. Гарав взялся за грубую рукоять и, глядя в глаза друга, ткнул глиняный бок своей кружки – в глиняный бок его:

– За моё несбывшееся счастье! И пусть всё горит огнём!

– Пусть всё горит огнём, – кивнул Фередир.

Оруженосцы сцепились локтями – «брудершафт» – и опустошили кружки, не отрываясь…

…Через полчаса Гарав был здорово пьян. По – настоящему. Но язык и ноги у него не заплетались, поэтому, когда раздались вопли (тоже не вполне трезвые):

– Гарав, спой!

– Волчонок, песню!

– Песню!

– Спой, Гарав!

– Га – ра, Га – рав! – он махнул рукой, влез на стол, заложил руки за голову, пошире расставил ноги и полупроговорил:

 
_ – _Делили_светлое_надвое…_
_Делились_смертью,_не_думая…_
_А_жизнь_казалась_отравленной,_
_Как_тонкой_сталью_разрубленной…_
 

– а потом почти взвизгнул:

 
_ – _Предскажи!_Предскажи_им_смерть!_
_Прочитай!_Разгадай_эти_мысли!_
_Подними_ – _и_разбей_их_о_твердь!_
_Убивай!_Режь_на_части_их_жизни!_
 
 
_Этот_взгляд_бьёт_по_нервам,_словно_ток!_
_Этот_мир_мы_поставим_на_колени!_
_Он_живой?_Но_нам_дать_так_и_не_смог_
_Он_тепла,_понимания,_забвенья!_
 
 
_Видно_здесь_так_от_века_повелось_ – _
_Убивай,_если_хочешь_просто_выжить!_
_Ну_а_мы_пустим_небо_под_откос!_
_Он_нам_дал_повод_только_ненавидеть!_
 
 
_Предскажи!_Предскажи_им_смерть!_
_Прочитай!_Разгадай_эти_мысли!_
_Подними_ – _и_разбей_их_о_твердь!_
_Убивай!_Режь_на_части_их_жизни!_
 
 
_Не_спасут_вас_ни_когти,_ни_клыки!_
_Да_и_сталь_помогает_ненадолго!_
_Мы_идём_ – _словно_волны_у_реки!_
_И_для_нас_УБИВАТЬ_ – _нет_выше_долга!_
 
 
_Кто_сказал,_что_убийца_ – _не_святой?!_
_Ваша_кровь_очищает_ваши_души!_
_Бог_ваш_дом?!_Так_идите_же_ДОМОЙ!_
_Просто_мы_ – _ваша_транспортная_служба!_
 
 
_Предскажи!_Предскажи_им_смерть!_
_Прочитай!_Разгадай_эти_мысли!_
_Подними_ – _и_разбей_их_о_твердь!_
_Убивай!_Режь_на_части_их_жизни!_
 
 
_Просто_мир_рассыпается_в_песок…_
_Боль_от_слёз_помогает_лучше_видеть!_
_Уходить_ – _от_пустых_и_глупых_слов,_
_Зная_то,_что_вам_просто_не_увидеть!_
 
 
_В_темноте_напряженье_чьих – то_рук,_
_Поворот_– и_защитная_отмашка!_
_Позабыть,_что_такое_враг_и_друг,_
_Просто_ – _быть!_Остальное_здесь_не_важно!_
 
 
_Предскажи!_Предскажи_им_смерть!_
_Прочитай!_Разгадай_эти_мысли!_
_Подними_ – _и_разбей_их_о_твердь!_
_Убивай!_Режь_на_части_их_жизни!_
 
 
_Эта_жизнь_ – _ваших_мыслей_грязный_бред,_
_Этот_мир_ – _как_жестокая_насмешка._
_Будет_так: _станет_заревом_рассвет!_
_Ляжет_мир,_как_поверженная_пешка!_
 
 
_Просто_так_ – _наше_сердце_жжёт_огнём!_
_Мы_скользим_ – _незаметные,_как_тени…_
_Нас_не_ждут?_И_мечтают_о_своём?!_
_Но_лишь_мы_мир_поставим_на_колени!_
 
 
_Предскажи!_Предскажи_им_смерть!_
_Прочитай!_Разгадай_эти_мысли!_
_Подними_ – _и_разбей_их_о_твердь!_
_Убивай!_
 
 
– он вскинул руку, и вокруг загремел рёв, распиравший стены:
 
 
_ – _Убивай,_
_Убивай!_
_УБИВАЙ!!! [42]42
  Песенный текст группы «Джэм»


[Закрыть]
 

– Гарав, ещё!

– Оруженосец, пой!!!

Мальчишка выпил половину из поданной кружки, прополоскал рот вином, сглотнул и бросил кружку Фередиру, который её ловко поймал и допил оставшееся.

 
– У кого там лютня есть?! Подыграйте… вот так…
 
 
_ – _Не_спи,_королевна,_не_спи_ – _мой_конь_под_седлом_
_И_я_отпускаю_чёрную_птицу_с_плеча!_
_В_глазах_отражаются_звёзды_крошащимся_льдом,_
_И_пальцы_смыкаются_на_рукояти_меча._
 
 
_Под_пологом_ночи,_под_солнцем,_в_кромешном_аду_
_Пусть_ляжет_мой_путь,_ведь_ещё_не_проигран_мой_бой!_
_Судьбу_не_обманешь,_и_я_тебя_всё_же_найду!_
_Запомни_ – _однажды_я_снова_приду_за_тобой!_
 
 
_Словно_конь_по_горной_тропе,_поскакал_мотив…_
_ – _Не_спи,_королевна,_не_спи_ – _подковы_звенят,_
_Холодные_искры_меча_отмечают_мой_путь,_
_Вскипела_река_и_твой_город_пожаром_объят._
 
 
_Надежда_разбита_о_камни_ – _её_не_вернуть._
_Ты_зря_тратишь_время_на_поиски_зла_и_добра,_
_Хмельное_вино_обернётся_безвкусной_водой…_
_Ты_видишь_ – _беда_отражается_в_пляске_костра?_
 
 
_Осталось_немного_ – _я_скоро_приду_за_тобой!_
_Не_спи,_королевна,_не_спи_ – _мятеж_во_дворце!_
_Предательства_крепкие_цепи_сомкнулись_вокруг!_
_Я_вижу,_как_страх_возникает_на_бледном_лице._
 
 
_И_зова_не_слышит_надежный_и_преданный_друг!_
_Ожившим_кошмаром_твоим_я_у_цели_стою_ – _
_Я_меч,_занесённый_над_миром_самою_судьбой!_
_Не_смей_шевельнуться,_не_смей_ – _ты_стоишь_на_краю!_
 
 
_Я_спас_тебе_жизнь,_но_сегодня_пришёл_за_тобой… [43]43
  Стихи барда Тэм Гринхилл.


[Закрыть]
 

– Налейте, блин, ну?! – он крикнул это по – русски, но его поняли. Гарав соскочил со стола, движением рук расчистил себе место, подхватил вторую – пустую – кружку и, выбив ими гулкую дробь, подмигнул тем, кто ближе:

 
_ – _Ну – ка_ – _мечи_стаканы_на_стол!_
_Ну – ка_ – _мечи_стаканы_на_стол!_
_Ну – ка_ – _мечи_стаканы_на_стол_ – _
_И_прочую_посуду!_
 
 
_Все_говорят,_что_пить_нельзя,_
_Все_говорят,_что_пить_нельзя,_
_Все_говорят,_что_пить_нельзя,_
_А_я_говорю_ – _что_буду!_
 

– и все вокруг подхватили развесёлое вслед за прихлопывающим в ладоши мальчишкой – обнявшись и раскачиваясь, орали с явным удовольствием:

 
_ – _Ну – ка_ – _мечи_стаканы_на_стол!_
_Ну – ка_ – _мечи_стаканы_на_стол!_
_Ну – ка_ – _мечи_стаканы_на_стол_ – _
_И_прочую_посуду!_
 
 
_Все_говорят,_что_пить_нельзя,_
_Все_говорят,_что_пить_нельзя,_
_Все_говорят,_что_пить_нельзя,_
_А_я_говорю_ – _что_буду!_
 

Под общий хохот кружки пустели и наполнялись. Могло показаться, что про Гарава забыли, но вскоре кто – то крикнул: «Ещё песню!» – и его крик подхватили.

– Мужики, я совсем пьяный! – засмеялся мальчишка, пытаясь встать из – за стола. Кашлянул. – Ладно, я сидя, угу?

Но голос оруженосцу пока не изменил – и легко перекрыл шум (не все слышали, что продолжается концерт), придавив его.

 
_ – _Налейте_на_прощанье_чашу_мне!_
_Я_не_оставлю_ни_глотка_на_дне!_
_В_далекую_дорогу,_по_которой_нет_возврата,_
_Я_отправляюсь_на_лихом_коне!_
 
 
_Пусть_черный_волк_у_стремени_бежит,_
_Пусть_черный_ворон_за_плечом_летит,_
_Серебряной_подковой_в_небесах_веселый_месяц_
_Удачу_обещает_мне_в_пути!_
 
 
_Мой_меч_не_заржавеет_на_стене!_
_Судьба_еще_подарит_битвы_мне!_
 

Гарав выхватил Садрон и ловко перекинул его из руки в руку под общий одобрительный смех:

 
_ – _Как_знамя_разметал_по_небесам_полночный_ветер_
_Закат_в_кроваво – яростном_огне!_
 
 
_Примчится_смерть_на_черном_скакуне_ – _
_И,_как_сестра,_протянет_руку_мне!_
_Холодный_лунный_луч_дорогой_упадет_под_ноги_ – _
_И_в_небеса_мы_повернем_коней!_
 
 
_Налейте_на_прощанье_чашу_мне!_
_Я_не_оставлю_ни_глотка_на_дне!_
_В_далекую_дорогу,_по_которой_нет_возврата,_
_Я_отправляюсь_на_лихом_коне! [44]44
  Стихи Тэм Гринхилл.


[Закрыть]
 

Это и было последнее, что он помнил связно…

* * *

…Сказать, что утром Гараву было плохо – значило, не сказать ничего.

В конце концов, это нечестно, мрачно размышлял он, склонившись над бочкой, покачиваясь и кривясь от мерзкого вкуса во рту и боли, катающейся в голове на тройке с бубенцами. Нигде не сказано, что воин добра и защитник правого дела может так мучиться с похмелья. Нигде не упоминается, что поборник справедливости может столько выжрать винища и заблевать весь двор (он мучительно рыгнул). Эти страдания по опредению – удел слуг зла, и поделом им. Ему – то за что?!

Ох, как же плохо – то.

Ва – аб – ще – е–е…

Ваще. Ульп.

– Уууууу… – печально сказал мальчишка и отвесно сунул голову в бочку. Стало полегче, холод как бы обволок боль коконом. Непрочным – двинешься – и порвётся, поэтому Гарав испытал сильнейшее желание утопиться, чтобы не мучиться снова.

Нет. Он решительно выдернул голову на волю и, приглаживая волосы обеими руками, качаясь и временами длинно вздрагивая всем телом, отправился искать Фередира. Далеко не ушёл – уткнулся лбом в стену через пару шагов, раскорячился, кое – как расшнуровался и стал сливать под стену вчерашнее вино, резко запросившееся наружу – хорошо ещё, там, где положено природой на этот раз. Только потом смог и правда переключиться на поиски.

Утро было мерзейшее, и не только от похмелья. Стоял туманище, было сыро и промозгло. Пили, видимо, вчера все или почти все – Гарав пару раз перешагнул через в дупель пьяных соратников, спавших прямо под заборами. Сунулся в корчму – там было то же самое, только трое или четверо ещё сидели за столом и орали похабную песню про сложные и весёлые взаимоотношения орка и волколака.

– Фередир где? – сипло спросил Гарав, но ответа не дождался.

Снаружи сорвался с крыльца, поскользнувшись на ступеньках – удержался на ногах только потому, что вцепился в перила. Пробегавший мимо вчерашний кухонный мальчишка хихикнул и ускорил бег. Гарав хотел догнать его и дать пинчища, но передумал и полез на сеновал над конюшней – как по наитию.

Ну конечно. Фередир был там. Лежал голый в обнимку с девчонкой своих лет и взрослой женщиной, одетыми примерно так же.

– Вставай, алкашня, – Гарав дёрнул его за ногу и, морщась, спустился с лестницы.

Фередир слез с чердака не сразу – сумрачный, растрёпанный, волосы – набиты соломой. Наступил в грязь, выругался и спросил, шнуруя куртку:

– Что за жизнь такая!!! Сапоги мои где?

– У шлюх своих спрашивай, – буркнул Гарав, с трудом умащиваясь на нижней перекладине заплота вокруг конюшни.

– Это не шлюхи, а вполне почтенные селянки… – Фередир поглядел наверх. – Только я не помню, откуда они взялись.

Сверху упали сапоги и послышалось хихиканье. Фередир сел на край яслей и стал обтирать ноги соломой. Гарав скривился:

– Да помой же, вон бочка.

– Нннне, – Фередир зябко дёрнул плечами и спиной. – Не могу. Хы – хы – хылодно.

Гарав кивнул согласно. Ему тоже казалось, что кожа обрела какую – то особую – неприятную и болезненную – чувствительность. Кроме того, взгляды коней – они высунулись наружу – были полны укоризны.

Но, если честно… Гараву стало легче.

* * *

Эйнор прорысил по улице, брезгливо оглядываясь. Нет, он не собирался ругаться или кого – то укорять. В любом случае. А особенно сейчас.

Сейчас, когда он видел двухтысячный отряд холмовиков, перекрывший путь к мосту – и ещё не меньше тысячи, занявших предмостные броды. Его отряд обошли. Обошли просто потому, что они – пешие – лучше знали свои места. А его людей сковывал раненые и груз. Будь оно всё проклято… И, если не освободить хотя бы брод, застрять тут – то не исключено, что и его пехота и подошедшая конница окажутся зажаты между холмовиками – ведь наверняка подойдут и ещё! – и ангмарской армией, которая движется с севера. И дожидаться помощи Арафора было опасно – княжич мог и не знать ничего о происходящем. А мог узнать слишком поздно.

Да уж. Он бы и сам не прочь был напиться. Но сейчас требовалось не пить, а поднять своих.

И придумать, как быть.

Глава 19,
в которой исполняются слова нуменорца

К полудню ударил мороз. Резкий, сковавший воду у заберегов. Вышло солнце, и зелень на деревьях и кустах по берегам висела жухлыми фунтиками.

Эйнор смотрел на тела на отмелях и берегу. У холмовиков были необычные для них лучники, и попытка переправы обошлась в полотора десятка убитых. Сейчас Эйнор отдал бы всё – всё!!! – за десяток эльфийских лучников… и время. Время. Он почти физически ощущал, как с тыла идёт на его отряд от моста другой отряд врага. Часа два – и они тут.

Берег, занятый холмовиками, был высоким. Но они не хотели ждать; бой шёл уже на этом берегу, и Эйнор увидел, как упало кардоланское знамя – пытавшийся по его приказу атаковать отряд отступал от воды. Он оглянулся. Две сотни резерва, не брошенные в бой… лица Фередира и Гарава – они, пешие, стояли у своих коней.

– Попались, – процедил Эйнор. – Крепко…

Атаковать. Любой ценой сбить холмовиков. Но их больше. Намного. Втрое. Они в случае чего просто уйдут на свой берег и опять осыплют атакующих стрелами, а там… Он оглянулся – не видно ли с тыла врагов? Пока нет… но это вопрос времени. Времени, времени… Мандос, времени!!!

Что это?!.

…– Дагор! Дагор, Кардолан!

На какой – то миг замерли все – и холмовики вокруг, и защитники переправы. Чёрное узкое знамя с двумя серебряными снова поднялось у воды.

– Дагор, Кардолан! – отчаянно кричал одинокий мальчишеский голос.

– Гарав! – ахнул Фередир. – Эйнор, там Гарав!

– Проклятый мальчишка, – с восхищением прошептал рыцарь и, оглянувшись, поднял меч: – Дагор, Кардолан!..

…Удерживая знамя правой, Гарав другой рукой досадливо – резким движением сбросил шлем – кольчужный шарф потянулся с сухим звоном, шлем тяжело упал в воду, и горячую кожу обожгло почти морозным холодом. Мальчишка замотал головой, откидывая со лба мокрые волосы. На какой – то миг ему показалось, что происходит чудо – холмовики не двигались, стояли в дюжине шагов, и вода Сероструя бурлила у их меховых обмоток. Но потом слитный глухой топот за спиной заставил мальчишку обернуться – и счастливая улыбка поползла по его горящему, мокрому от пота лицу.

Воины Кардолана бежали сверху к воде – молча, тяжело, неостановимо. Впереди мчался черноволосый витязь без шлема, и не осталось сейчас в лице Эйнора больше ничего мальчишеского – оно было страшным и вдохновенным.

Победа, понял Гарав.

– Дагор! – он поднял знамя выше. – Даг… уххх!

Всё, что он ощутил – сильный удар в спину, в правую лопатку. Настолько сильный, что с трудом удержался на ногах и подумал, что в него запустили камнем. Но уже через секунду пришла боль. Боль была огненная и острая, она стремительной молнией ударила куда – то в грудь, и дыхание оборвалось. Гарав пытался вздохнуть, пережить эту боль и понять, что с ним произошло.

Стрела из двухъярдового можжевелового лука, пущенная с десятка шагов, оснащённая наконечником, похожим на гранёный гвоздь – в пол – ладони длиной и почти в унцию весом – была специально предназначена для того, чтобы бить арнорских латников. Она прошила кожаный вест, густое плетение кольчуги, прочную лосиную кожу поддоспешной рубашки, пробила лопатку и ушла в лёгкое.

Заведя руку за спину, Гарав коснулся древка, и в его глазах потемнело от нового приступа боли. Зато он смог вздохнуть и, когда пелена с глаз спала, увидел, что изо рта на нагрудник толчками выплёскивается яркая кровь.

– Блин, больно, – сказал он по – русски. – От стрелы, пушенной без чести…

Вторая стрела ударила в живот. Мальчишка молча вздрогнул всем телом, не выпуская знамени. Третья – скользнула по нагруднику в сторону; лучник не успел натянуть тетиву как следует, потому что как раз в этот момент добежавший до него Эйнор сделал из одного холмовика двоих и зарубил ещё троих раньше, чем в окровавленную воду рухнуло то, что осталось от неудачливого лучника.

И тогда грозные Дети Волка… побежали.

Они бежали и не могли остановиться перед тем ужасом, который гнал их. Ещё метался стяг, ещё что – то кричал тан – пока бегущие не затоптали и стяг, и его самого в стремлении скорей добраться до берега – подальше от алых сверкающих мечей…

…Кардоланцы сбили смешавшегося врага в сторону от брода – на глубину. Вопли тонущих и уносимых Сероструем смешались с мольбами о пощаде тех, кто бросал оружие и пытался спастись, падая на колени на мелководье. Кардоланцы молча рубили всех – и сдающихся, и пытающихся тщетно сопротивляться; из кардоланцев больше никто не кричал.

Они рубили.

Рубили.

Рубили.

Рубили молча, и багровые клинки с треском и свистом разбрызгивали вокруг красивое алое кружево…

…Гарав навалился всем телом на знамя, глубже всаживая древко в речной песок, чтобы оно стояло, когда он сам упадёт. Боль оказалась милосердной – недолгой, и теперь она отступила, оставив только лёгкое онемение и быстро распространяющийся по телу холод. Не жгучий, не зимний, а спокойный, плотный…

Фередир успел подхватить падающего друга. Он отстал от воинов, не боясь, что не успеет в битву, что его назовут трусом – это всё было неважно. Важным оставалось только то, чтобы Гарав не упал в воду и не захлебнулся; Фередир успел. Он бросил меч, бросил щит и теперь волок тяжёлое тело на сухое место, вспенивая воду ногами и что – то бормоча, что – то не совсем понятное самому…

Гарав продолжал дышать кровью, теперь она текла из носа, и из улыбающегося рта. Фередир сморгнул – нет, не привиделось, Гарав улыбался.

Глядел на знамя над берегом – и улыбался.

* * *

– Он не умрёт! – заорал Фередир. Лицо артедайнского лекаря было почти равнодушным; вытирая руки поданным учеником чистым куском полотна, он совершенно спокойно отозвался:

– Не кричи, оруженосец. Тут много раненых, и им нужен покой.

– Вылечи его, старик, – голос Фередира стал угрожающим. Седые брови лекаря чуть дёрнулись, он повернулся и пошёл в шатёр.

– А… ты… – задохнулся Фередир и рванулся следом, хватаясь за кинжал. Но железные пальцы Эйнора замкнули запястье в стальной обруч. – Пусти! – прорычал Фередир и – впервые в жизни – замахнулся на своего рыцаря левой рукой – кулаком.

Эйнор не стал уклоняться, не стал защищаться – и рука Фередира упала. Оруженосец заморгал, уткнулся в грудь рыцарю и заплакал – тихо и безутешно. Проходившие мимо люди смотрели мельком и безучастно – не один мужчина сегодня плачет. Эйнор прижал оруженосца к себе – молча и крепко.

– Почему?! – простонал Фередир. – Я хотел, чтобы мы вместе съездили ко мне домой… ты бы ведь отпустил?.. Чтобы искупались в море… я бы показал ему коней из нашего табуна… и поля вокруг хутора… и познакомил бы с матерью… и… и… – голос Фередира опять оборвался рыданием. – Почему?! За что?! Несправедливо! – Фередир захлебнулся.

Эйнор не знал, что сказать, что ответить. Как утешить, если на твоих глазах умирает друг – и ничего нельзя сделать?!

– Я пойду к нему, – хмуро сказал Фередир, оттолкнувшись. – Может быть… ему будет легче умирать.

– Я тоже пойду, – кивнул Эйнор…

…Гарав лежал на животе в углу шатра, рядом с другими умирающими. На животе, голый до пояса. Стрелу срезали и вытащили, сине – чёрная рана не кровоточила, только вспухла валиком. Эйнор понял, что кровь уходит внутрь, в этом всё дело.

Фередир встал на колени слева от друга и взял в свои ладони вялую руку – цвета мрамора. Испуганно посмотрел на Эйнора, шевельнул губами, ссутулился – плечи опять затряслись. Эйнор сел с другой стороны. Прислушался и ничего не услышал – лишь заметил после внимательного осмотра, как еле – еле шевелятся у носа Гарава ворсинки на покрывале. Редко – редко. Оруженосец еле дышал. И каждый вдох мог стать последним.

– Сколько он проживёт, лекарь? – спросил Эйнор негромко у проходившего мимо старика. Тот приостановился, посмотрел на всех троих, помедлил. Сказал негромко:

– Ещё несколько часов. Не волнуйся, рыцарь, он не мучается.

И прошёл дальше.

«Не мучается, – подумал Эйнор, глядя в затылок Гараву. – И что, это всё?»

Он много раз видел, как умирают люди. Разного возраста. Разных народов. Были среди тех, кто умер, и его друзья. Но сейчас – как – то особенно больно. Словно стрела засела под сердцем и нельзя вздохнуть. Странный он был, Гарав. Весёлый и грустный. Смелый… а сколько раз он трусил… чтобы тут же преодолеть свой страх.

«Он ни с какого не с востока, – отчётливо понял Эйнор. – А откуда – уже не спросишь теперь… О Эру… никогда ты не слышал от меня ни слова просьбы. Теперь слушай – я буду просить тебя, Вечный. Попроси своего верного и непреклонного Намо, чтобы он отпустил Гарава на его родину, где он прожил так мало. Я знаю, нам, людям, не дано такого и наш дар – уход из мира навечно… но пусть будет так хотя бы раз.»

Фередир перестал плакать. Он сидел по другую сторону Гарава и не выпускал его руку.

Словно резкими порывом тёплого ветра отбросило в сторону полог у входа. Обернулись все, кто был в шатре – даже раненые, что были в сознании, приподнялись или повернулись в ту сторону.

Вошедшие – двое – были эльфы. Переливчатые плащи украшали гербы Раздола, снизу их оттопыривал длинные мечи, мерцали длинные кольчуги. Волосы – тёмные у одного, золотистые у другого – стягивали тонкие серебряные обручи. Высокие сапоги покрывала грязь.

Эйнор встал. Фередир поднял на эльфов глаза и закусил губу.

– Приветствую тебя, Глорфиндэйл из Дома Элронда… – тихо сказал Эйнор, склоняя голову.

– Приветствую тебя, Эйнор сын Иолфа, – пальцы эльфа сжали локти рыцаря. – Мы ищем твоего оруженосца.

– Ме… ня? – Фередир привстал.

– Нет, – покачал головой эльфийский полководец. И наклонился над Гаравом. – Его.

– Он умирает, – хрипло сказал Фередир, следя за движениями эльфа с недоверием и опаской. – Его уже не спасти.

– Попытаться никогда не поздно, – Глорфиндэйл выпрямился. Посмотрел на Фередира, который всё это время стоял неподвижно, с каменным лицом. – MaquetnК аnarinya, iellnya Melet… [45]45
  Просила моё солнце, моя дочь Мелет… (квэнья).


[Закрыть]– еле слышно и странно прозвучали слова древнего Квэнья.

– Тancave… [46]46
  Да… (квэнья).


[Закрыть]– выдохнул Эйнор, отступая и снова склоняя голову.

– Чего он хочет? – Фередир сглотнул.

Эйнор не ответил – только остановил повелительным жестом подошедшего лекаря. Глорфиндэйл между тем нагнулся и легко – быстро, но осторожно – поднял не издавшего ни звука мальчика на руки, бережно уложил удобнее – чтобы не мотались руки и голова. Фередир дёрнулся… даже тихо зарычал горлом… но пальцы Эйнора сжали его плечо.

Глорфиндэйл вышел. Его темноволосый спутник, так и не произнёсший ни слова – за ним следом.