Текст книги "Звездная бирема «Аквила». Рубеж"

Автор книги: Олег Мелехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Отличная мысль, Клейт, – не удержался и похвалил данайца Фурий.

– А то! Небось, уже чешет сюда весь в предвкушении.

– А что ты ему посулил?

– Наварха. Живого республиканского наварха в заложниках! – хохотнул тот. – Редкий товарец – дорогого стоит.

– Кстати, – заметила Ливия, заглядывая в рубку, – о навархах. Марк Фурий, похоже, мне пора входить в роль, – она показала моток монтажной ленты и подмигнула, дескать, давай, связывай.

– Не уверен, что это необходимо, – поморщился Фурий, когда Аквилина, усевшись на палубу, протянула ему руки. – Можно сделать так, чтобы ты могла освободиться…

– Э, нет, Северин, давай по-взрослому, – покачала головой она. – Еще не хватало, чтобы у твоих приятелей возникли подозрения. Боевая единица из меня и так никудышная, если дело дойдет до столкновения. Не будем дразнить удачу. Да, вот так, и ноги тоже.

Вопрос доверия между ними уже не стоял: Ливия прямо дала понять, что не только верит Фурию, но и доверяет ему спасение собственной жизни. В глазах любого наварха это бесценно.

– Хорошо, что Антоний не видит, – усмехнулась она. – А то нарвались бы мы на лекцию о сексуальных девиациях. Это у него любимая тема.

– Я б еще и о кляпе подумал…. – вскользь заметил Клейт, опасливо косясь на Аквилину.

Женщина хохотнула.

– Данаец, не зарывайся! А то не возьму на борт, так и останешься тут с варварами до конца дней. Ну что, летят?

– Летят, – ответил Фурий и машинально погладил энергоплеть – их единственное оружие. – Летят…

– Теперь все зависит от тебя, Северин.

Ливия словно в изнеможении прикрыла глаза и привалилась к переборке. Хотя лицедейства тут было не так уж много: наварх «Аквилы» вдруг поняла, что смертельно устала.

Обычно наварху звездного корабля нет необходимости пускать в ход кулаки. Нет повода и возможности. Остаются лишь кадетские воспоминания, и те с годами становятся всё приятнее и приятнее. Но на Алноте Марк Фурий быстро вспомнил нужные ухватки и, чуть что не так, давал волю вспыльчивой натуре. Дерзких и несдержанных варвары, согласно их варварской логике, считали смелыми и мужественными, и напротив, сдержанных и рассудительных – трусами.

Поэтому, когда явился Ханнон с двумя головорезами, Фурий постарался быть крайне дерзким. И сразу напомнил про свою долю от выкупа за пленницу. Четвертую часть и ни сестерцием меньше. Иначе нельзя. Пуны любили торговаться и знали толк в этом виде сугубо варварского искусства, а того, кто не торгуется, обмануть считалось делом священным.

– Ну, ты и наглый, Марк! – поразился Ханнон и посмотрел на республиканца с подозрением, вдруг тот и Дагона завалил, чтобы не делиться. – Уверен, что эта баба – навархиня?

Фурий презрительно сплюнул.

– Наварх. Она – наварх. Не коверкай мой язык.

Пун поцокал языком, словно бы оценивая товар. Обостренный нюх на чужие пакости подсказывал ему, что здесь что-то не то происходит. Телохранители, по крайней мере, вели себя настороженно и держали руки поближе к кобурам «фалькат».

– А второго мужика вы сами шлепнули?

– Угу, стукнули по башке, – важно кивнул Клейт и зябко повел плечами. – На растопку Дагона маловато оказалось. А ты на чем прилетел? Мы все поместимся?

– Не боись, не на двухместном геликоптере, – быстро успокоил его Ханнон, намекая на своих крупногабаритных спутников. – Баба с виду легкая, ты – тоже.

Хитрый пун зубы им заговаривал, это Марк понял сразу. Делить выкуп он ни с кем не собирался, да и никто на Алноте не стал бы, если только не находился под прицелом бластера. Лучше – сразу двух.

Но пленница-наварх бандита интересовала крайне. Причем во всех смыслах. Ханнон сначала развернул её лицом к лицу, дернув за подбородок, а потом недвусмысленно облапил за грудь. И Марк не сдержался, испортив всю операцию.

– Так! Руки от моего товара быстро убрал!

– Не сотрется, – огрызнулся пун. – Надо же, сиськи как у настоящей, а – наварх. Может сначала пусть перелет отработает, а?

И ухмыльнулся, препохабно облизываясь и демонстративно почесывая промежность. Впрочем, для Алнота ничего странного не происходило, тут именно так относились ко всем пленницам. И не к пленницам тоже.

Неожиданно для себя самого и в полностью вразрез с продуманной тактикой, Фурий с разворота врезал пуну в челюсть. Видеть, как грязное двуногое животное глумится над достойной женщиной – командиром звездной биремы, его женщиной, было просто невыносимо. Марк вспылил и тут же получил по ребрам. И по печени, и по почкам от дюжих пунских телохранителей. Ему повезло, что в замкнутом пространстве стрелять из «фалькат» – настоящее самоубийство, хотя, признаться честно, Фурий в тот момент, когда ломал пуну челюсть, думал меньше всего. Хрустнуло знатно, и Ханнону сразу расхотелось лапать пленницу. Оно и понятно – Фурий в удар вложил всю ненависть к Алноту, которую тщательно копил все эти годы. А вот Клейт пребывал в уверенности, что Марк с самого начала придумал такой замечательный отвлекающий маневр. И когда ближайший охранник повернулся к данайцу спиной, ловко ткнул его в основание черепа активированной на максимум энергоплетью. Благо, затылок у парня был гладко выбрит и волосы не помешали. Тот молча рухнул на своего же напарника, невольно сбив его ног. Марк оказался погребен под горой плоти, а тут еще и данаец решил закрепить тактический успех. Он несколько раз от всех души прошелся по спинам пунов энергоплетью. Немного от боевого заряда досталось и Фурию, и без того лишенному возможности как следует вдохнуть. Северин попытался крикнуть, но не смог выдавить из груди ни звука. В глазах у него потемнело, сознание отключилось и… Одним словом, механическая асфиксия – штука серьезная.

– Да что ж такое, одни отморозки… то есть самородки вокруг! – Ливия щурилась и дергала связанными ногами, отпихивая придавившее ей ступни тело, пока Клейт искал, чем бы разрезать монтажную ленту на ее запястьях. – Верно говорят: бойся данайцев, сзади подходящих! Данаец, а, данаец? Пойдешь ко мне в вигилы? – и подмигнула весело. – А то для рекреации ты, как я смотрю, слишком лютый!

Аквилина брезгливо пнула бесчувственную кучу малу у своих ног, потерла освобожденные руки и присела на корточки, примериваясь, как бы половчее ухватить разбойные тела.

– Помоги-ка, – бросила она Клейту. – Ну и здоровенные же эти варвары…

Освобождая придавленного Фурия, Клейт успел подумать, что теперь он, кажется, точно отработал свой билет на республиканскую бирему. И что дело того стоило. Какими бы грубоватыми солдафонами не были граждане Лацийской Республики, но они, по крайней мере, регулярно мыли ноги.

Прежде чем пиратская флотилия отважилась атаковать «Аквилу», республиканская бирема успела в пыль разнести большую часть защитного комплекса. С офицеров десять потов сошло, пока «летучий префект» маневрировал, избегая ответного огня. Квинт Марций мобилизовал все силы и все знания, прыгнув выше головы. Но всего пять точных попаданий тяжелых торпед, и с орбитальной обороной варвары попрощались очень надолго, возможно навсегда. Дорогое это удовольствие, а история знает много примеров, когда после такой атаки жизнь на планете скатывалась к примитивному уровню. Если бы «Аквила» возглавляла эскадру, то Квинт Марций не поленился бы размазать по вечной мерзлоте планетки и наземные оборонные системы, а так же уничтожить всё, что сможет покинуть атмосферу. И через пятьдесят лет здесь можно основывать республиканскую колонию с чистого, так сказать, листа.

Но сейчас победу праздновать было еще рановато.

– Двадцать объектов разного класса, – озабоченно сообщил офицер поста связи. И, как оказалось, по внутренней стороне черепа Квинта Марция в его общем с «Аквилой» нейро-пространстве потекли потоки данных. При виде обломков станции пиратские главари поняли, что настал их, может и не последний, но уж точно решительный бой. А вот для «Аквилы» все могло теперь закончиться фатально. При критическом уровне повреждений они не смогут долететь даже до галийского сектора. И проще будет сразу взорвать реактор и погибнуть с честью, чем медленно издыхать в скорлупе бесполезного и беспомощного корабля где-то в пространстве.

Но сожалеть о сделанном было уже поздно, да и не свойственны Марциям долгие душевные метания. «Делай то, что умеешь лучше всего», – говаривал его наставник – префект «Константы». Хотя вряд ли он имел в виду самый простейший маневр «атака-уклонение», с которых начинают обучение кадеты летных школ Республики. Его-то Квинт Марций отработал до автоматизма.

– Схема 1-А, – кратко приказал летучий префект торвенторам, прежде чем полностью слиться с «Аквилой». Иначе было нельзя, только до почти полной потери самосознания.

Удар по целям, уклонение, разворот, снова атака торвенторов, снова уклонение. И так без остановки.

Сначала чуть неуклюже, но с каждым повторением маневра они с «Аквилой» становились всё быстрее и ловчее. Может, поэтому повреждения, которые неизбежно получила бирема, не сразу стали опасны и чреваты. Но время шло, бой продолжался, а пираты не кончались. Зато подходили к исходу силы – и моральные, и физические – Квинта Марция. Префект не просто выдохся, он понял, что еще чуть-чуть – и «Аквиле» не сдобровать.

– Критический уровень боеспособности, – сообщила бесстрастная Фабриция.

«Я снова облажался», – подумалось Квинту Марцию, но как-то совсем отстранено. Бурные эмоции поблекли и выцвели, осталось лишь генетическое непоколебимое упрямство свойственное его фамилии. Оно, как ни странно, пригодилось ничуть не меньше, чем уроки Ливии Терции или её же учебник по пилотированию. На нем и продержались ещё какое-то время.

– У нас еще есть запас, чтобы перейти на рат-скорость, – напомнила Фабриция. Видимо, её личные запасы спокойствия все же истощились.

Но обдумать её предложение у Квинта Марция не получилось. Пираты предприняли массированную, очень слаженную атаку, и из этого боя «Аквиле» уж точно не суждено было выйти победительницей.

Еще в детстве, когда техник из медсектора на уроке биологии объяснял механизм образования снов, Кассия слушала внимательнее остальных ребят. Уж больно яркие сны она видела каждую ночь – и ужасы всякие, и приключения, и невероятные чудеса. А всё потому, что во время сна в мозгу по нейронам проходят произвольные нервные импульсы, активируя разные участки памяти. Ну, вроде как будто кто-то бренчит на кифаре, без всякого порядка и смысла дергая за струны. По крайней мере, именно так поняла Кассия, но интереса к сновидениям не потеряла. Это же как развлекательное представление для одного зрителя, который одновременно и актер, и постановщик. И каждую ночь – разное привидится, вот в чем прелесть. А потом, после побудки, можно рассказать своим, ну и приврать немножечко, чтобы веселее и бойчее байка получилась. Всем нравилось, даже амикусам, а уж они-то в сочинениях куда больше простой манипуларии смыслят. Опять же, сны – это единственное место, где можно встретиться с теми, кого нет в живых. Там Папия с Сергией живы-живехоньки, и с Публием Меммием ничего не сделалось. Главное, Кассия никогда вспомнить не могла, что же с ними случилось. Мозгоправ Антоний говорил, что так разум сам себя защищает от печали.

В тесной каюте на «Либертас» Кассии снился только один сон – она летала в червоточину. Просто так, без коннекционной капсулы или корабля. Зато в компании с Руфусом. Бывшую лигарию подхватывала теплая волна и несла по бриллиантовым тоннелям навстречу чему-то хорошему. А рядом был её виртуальный лис. Почему она так решила? Ацилий, уж на что внимательный, отметил, что во сне Кассия стала улыбаться.

– Мы ведь еще поконнектим? – с надеждой спросила девушка, чмокая Гая в ямочку на подбородке. – Просто так, не для работы, а для души. Тебе же понравилось?

– На Цикуте – нет, не понравилось, – уклончиво ответил Курион.

Кассия грозно фыркнула. От воспоминаний об их станционном житье у неё приключались настоящие приступы ярости. Вот и сейчас мышцы её напряглись, и у Гая Ацилия сразу появилось чувство, будто он лежит в обнимку с андроидом.

– Я тут по карте посмотрела, между галийским сектором и нашим все равно придется через червоточину нырять. Это будет интересно.

– Интересно.

Мятежный сенатор больше всего хотел бы навсегда забыть о своем профессиональном опыте лигария. Опыт несвободы и насилия, он живому человеку ни к чему, без него всегда можно обойтись. Но так же регулярно, как чесался шрам над отключенным имплантом, в памяти всплывали всякие гадостные подробности их с Кассией служения народу Республики.

– А мне снится червоточина, – призналась Кассия смущенно. – И так хочется еще полетать.

– Ты такая фантазерка, моя дорогая, – промурлыкал Ацилий, решая отвлечь девушку от мечтаний самым простым способом.

– Да ты тоже еще тот затейник, – хихикнула она.

В простодушии бывшей манипуларии был существенный плюс – Кассия никогда не прикидывалась довольной. Притворщиков в жизни Гая Ацилия и так хватало с головой.

Перспектива неведомо сколько торчать без дела на «Либертас» бывшей Фортунате не приглянулась вообще. Там «Аквила» будет сражаться с пиратами, а они тут сидеть, в носу ковыряться. Либертины, кстати, чувства Кассии целиком разделяли, но и только. Против бывшей манипуларии они сплотились еще быстрее, чем это сделали Аквилины.

– Снова я между двух реакторов, – вздохнула девушка. – И там чужая и здесь не своя.

Ацилий, кроме сочувственного чмока в кончик носа, ничем помочь не мог, само собой.

– Я книжки почитаю, которые Антоний присоветовал, – как могла, утешила его Кассия, и даже нашла в себе силы лукаво ухмыльнуться. – Вдруг там чего интересного про оргии найдется, а?

Но неожиданным образом бывшую Фортунату взяла под свое крыло Марция Либертина. Ничего удивительного, вообще-то. Марция – центурион, а значит, она ни за что не оставит без внимания неприкаянную манипуларию. Даже если та уже и не манипулария совсем, а почти патрицианка и госпожа. Обе девушки друг другу симпатизировали. Разница была лишь в том, что Либертина умела скрывать смущение перед странностью их взаимоотношений. Кассия бегала следом, как маленький ребенок за няней, вникая в тонкости руководства большим коллективом. Гай Ацилий всецело одобрял такой подход:

– Тебе все равно придется учиться искусству управления людьми, моя дорогая. Это дальновидно.

Ободренная Кассия от избытка энтузиазма удвоила натиск, ожидая от центурионши законного раздражения, но ошиблась. Марция оказалась тоже заинтересована в обществе бывшей Фортунаты. И через сутки та догадалась, в чем дело. Точнее – в ком.

– Говорят, ты была на торжественном ужине с Квинтом Марцием? – аккуратно спросила Либертина.

«Вообще-то там еще Гай Ацилий с Ливией Терцией присутствовали», – хотела напомнить Кассия, но вовремя спохватилась.

– Угу. Когда нас «Аквила» подобрала.

– Расскажи о нем, пожалуйста.

Пожалуй, даже Фиделис догадался бы, о ком именно жаждет слышать бравая Марция. Вот только Кассия из всего судьбоносного события запомнила лишь вкуснейшие оливки и море разливанное вина.

– Он был очень… суров, – выдавила из себя бывшая Фортуната. – Обстановка располагала. Патриций все ж таки. И наварх.

– А награды надел?

– Все, какие есть.

Неимоверными усилиями Кассия сумела вспомнить все подробности, ведь Марция разве только клещами не тянула каждое слово. И когда бы девушки так не робели друг перед другом, то манипулария без всяких просьб расписала бы все достоинства префекта «Аквилы» – как видимые, так и предполагаемые, обычно сокрытые под одеждой.

«Ну, а чего такого? – здраво рассуждала Фортуната. – Они – ровня, одинаковое воспитание и образование, а стало быть, и взаимопонимание. Еще бы Квинт Марций не уродился таким… м-м-м… чудаком и аскетом, у которого одни книжки на уме, вообще хоть сейчас конкубинат заключай».

Среди манипулариев вопросов бы не возникло. Да только полный придурок отказался бы от свидания с такой шикарной девчонкой!

Но давать советы центуриону бывшая Фортуната не решилась. Марция уже большая девочка, разберется.

Тут самой подсказки позарез нужны. Впервые за всю жизнь у Кассии появилось время и возможность поразмыслить над вещами, которые прежде никогда на ум не приходили. Вот, скажем, раньше у неё был десяток – самые важные люди, её маленькая семья, её ячейка в огромном коллективе «Фортуны», за смерть которых она так свирепо отомстила. Но сгинь они по-честному, в бою, как это обычно бывает, а Кассия – чудом выживи, то её бы распределили в другой десяток. И прижилась бы, как это случилось с Гаем Сервием. Свое одиночество в тюрьме Кассия, к слову, воспринимала как часть общего наказания. У преступника нет семьи, он вне общества, так надо. Теперь её ячейка – Гай Ацилий. И тут всё понятно. Неясно другое. Их с Ацилием… хм… прямые потомки, пока гипотетические, но вполне вероятные. Кассия даже мысленно старалась избегать слова «дети». Как относиться к ним? Кем будут они в иерархии? Ответа в книгах не находилось. Гай Ацилий не мог объяснить, его произвели натуральным способом, его связь с матерью была на уровне инстинктов. Самые мимолетные воспоминания о Корнелии делали Куриона несчастным и безутешным. Логические же построения заводили Кассию в такие дебри, что она сама себя пугалась. Что бы случилось, если бы она знала людей, от чьего генетического материала произошла? Что дало бы это знание? И какой бы она стала? Лучше или хуже, как солдат и человек? И зачем Республике столько солдат? Зачем Лаций, не переставая, расширяет свои границы?

А еще… лисицы. Почему виртуальных заводить можно, а живых – нет? Никого и никогда. Однажды на «Фортуне» случилось чрезвычайное происшествие. Парень с третьей палубы втайне завел насекомое – аррианского сверчка размером с ноготь. Полгода умудрялся его прятать. Скандал вышел страшный, когда открылось. Парня перевели на какую-то ремонтную базу с глаз долой. А может, и не перевели…

– Ты почему такая грустная? – спросил Гай Ацилий, застав свою дестинату лежащей лицом к стене. – С Марцией поругалась?

Она сбивчиво рассказала, словно торопилась, опасаясь, что мысль сбежит.

– Теперь я думаю, что его… ликвидировали. Как носителя опасного генетического материала. Да? Это так? Я вот нутром чую, что так оно и случилось. Вспомнила все подробности и поняла.

Курион отвел взгляд.

– Ну, конечно! – воскликнула горестно Кассия. – Что плохого в сверчке? Что преступного в … хотении любить кого-то настоящего, живого? Это несправедливо, Гай Ацилий! Мы же люди, мы – живые, мы чувствуем… Вот ты – живорожденный, тебе же виднее, как оно со мной дело обстоит. Есть она, принципиальная разница?

И руки так доверчиво протянула ладонями вверх, мол, вот пощупай, еще раз убедись, сравни, если надо.

Нет ничего хуже ожидания. Во всяком случае, для человека, только-только вспомнившего, как это – быть хозяином своей судьбы. Гай Ацилий в бытность лигарием не успел привыкнуть к свойственной «двуногому имуществу» блаженной покорности, а потому прерогативу в принятии решений вернул себе легко и быстро, как подобает патрицию. Вот почему вынужденное безделье на борту «Либертас» неимоверно его угнетало.

Либурна, затаившаяся на теневой стороне одной из необитаемых планеток – соседок Алнота, размерами изрядно уступала «Аквиле», и даже относительный комфорт, окружавший Ацилия на биреме, здесь был недоступен. Отдельная каюта – вот и все привилегии сенатора и его дестинаты. На «Либертас» даже претория не было, совещания проходили прямо на мостике. Но эта теснота рождала чувство сопричастности, и Ацилий, «прописавшийся» на мостике «Либертас», ощущал себя… более нужным, что ли, чем на «Аквиле», где каждая заклепка пропиталась властным духом Ливии Терции.

Честней было бы признать еще и то, что «самовозвышению» патриция немало способствовала юность командиров либурны. Марция Либертина, довольно лихо управлявшая своей сотней манипулариев, была всего на пяток стандартных лет старше нового наварха Марка Флавия, которого та же Ливия даже в глаза называла щенком. Они были молоды и робели перед настоящим патрицием больше, чем тертые службой Аквилины, а потому Курион лишь на борту «Либертас» почувствовал себя настоящим лидером, а не ходячим вексиллумом в тоге. Молодость Либертинов имела еще один плюс. Только-только оперившиеся, они были полны энтузиазма и готовы к любому риску. Даже – нарушить строгий приказ Ливии и отправиться на помощь флагману, когда «Аквила» в условленное время не вышла на связь.

– Но Ливия Терция… – Флавий не то чтобы возражал, просто напоминал патрицию о… последствиях. На самом деле новоиспеченный наварх «Либертас» уже не только оптимальный курс проложил, но и согласовал с Марцией тактические схемы вероятного боя.

– Благородной Ливии здесь нет, – отметил Ацилий очевидное. – Равно как и доблестного Квинта Марция. Их молчание вселяет в меня беспокойство, а посему… Верно ли, что на флоте Республики никогда не бросают своих?

– Конечно, верно, господин! – просиял Флавий, а Марция энергично закивала, нетерпеливо поерзав в своем кресле. – Не бросают!

– Тогда вперед, и будем уповать на то, что на «Аквиле» не нуждаются в нашей помощи, а просто забыли о сеансе связи, – вздохнул Курион.

– Боевая тревога! – наварх «Либертас» подобрался, разом превращаясь из смешливого юнца в командира боевого корабля Республики. Поймав взгляд застывшей в соседнем кресле Марции, он кивнул и положил ладонь на панель нейро-интерфейса. – Слияние.

В другое время Квинт Марций от зависти отгрыз бы сам себе руки по локоть. «Либертас» появилась внезапно и устроила разномастному пиратскому флоту настоящую резню. Как будто плотоядное животное похозяйничало в стаде фитофагов. Маневренность республиканской либурны, помноженная на мастерство прирожденного пилота – это лучшее сочетание. И пусть Ливия Терция столько раз обзывала Марка Флавия «сопляком» и «щенком», он-то как раз был создан, чтобы летать. И уничтожать врагов Республики. Квинту Марцию бы скрипеть зубами, но он уже не мог – ни порадоваться неожиданной помощи, ни еще раз осознать свою ущербность. «Аквила» продолжала сражаться. Летучего префекта настигло-таки полное Слияние с биремой, которого он так давно желал. Квинт Маций Аквилин перестал быть и Квинтом, и Марцием, и человеком с таким именем. Звездный корабль – чудо технологий на какое-то время вытеснил на задворки разума его личность, мол, посиди тут смирненько, без всех этих ненужных страстей. Так даже лучше, ничего не отвлекало от главного.

И усталая «Аквила» словно сбросила тяготящее оцепенение. Теперь её уже ничего не сдерживало. Ничего, ничего, ничего…

– Квинт Марций, напомни мне, как называется победа, в которой гибнет победитель?

Голос Плавтия вплыл в сознание медленно, как остов разбитого «интерцептора» в гравитационное поле планетоида.

– Схема 5-С, – выдавил из себя префект.

До него дошло, что он прямо сейчас губит корабль перерасходом энергии.

– Давно пора, – совершенно неуставно отозвалась Фабриция.

Теперь, когда у них появился шанс не только отбиться, но и победить, самое время сделать небольшую передышку. Особенно полезно торвенторам, которые уже, наверное, прикипели к своим управляющим панелям.

– Salve, Квинт Марций, – радостно приветствовала его Либертина. – А вот и мы!

Её лицо на мониторе связи простодушно сияло.

– Ой! А где Ливия Терция? – спросила центурионша, не в силах скрыть своего удивления.

Это был очень актуальный вопрос, но несвоевременный.

– Не засоряй эфир, Марция Либертина, – сурово отрезал префект.

Чем они там занимались, пока прятались? Учились нарушать субординацию? Но Либертина своим неподобающим поведением вернула Квинта Марция к реальности. Туда, где существуют дисциплина, уставы, правила и прочие прекрасные изобретения человеческой цивилизации.

– Не могу понять… – Аквилина вылезла из-под «брюха» варварского летательного аппарата и потерла лоб, оставляя на коже грязные полосы. – Первый раз вижу такую схему распределения… Марк Фурий, ты уверен, что оно, – она постучала кулаком по облезлой обшивке, – способно подняться выше стратосферы?

– Вполне, – прохрипел Северин, свесившись из кабины.

– Ладно, поверю на слово, – женщина пожала плечами. – Осторожней! Об «фонарь» не… О, ты уже!

– Пустяки, – Марк осторожно ощупал затылок и зло покосился на край поднятого «фонаря». – Это корыто взлетит, Аквилина. Просто дай мне время на диагностику систем.

– Тут и системы есть, надо же… – пробормотала она и подтянулась, чтобы взобраться на плоскость «крыла» захваченной машины. – Сколько лет этой малышке? Полтораста?

– Лучше проверь вооружение, – посоветовал Северин и снова надел наушник допотопной гарнитуры. – Я уже имел дело с таким безумным конструктором как эта… как там звал ее Ханнон… «Фиоссо», кажется.

– Хм, – отозвалась Ливия и, перешагнув через постанывавшего Антония, стала пробираться в хвост. – Не долетим, так хоть согреемся.

Во время полета им и впрямь должно было стать жарко, ведь реактор «Фиоссо» располагался в опасной близости от пассажирского отсека, и характерные потеки на переборках ясно говорили, что система охлаждения работает на честном слове. Пунийском честном слове, если точнее.

– Клейт? – позвала Ливия, предусмотрительно пригибаясь, прежде чем заглянуть в орудийное гнездо.

Данаец картинно крутанулся вместе с орудием и изящно взмахнул рукой, дескать, все в порядке.

– Не беспокойся о давлении в реакторе, наварх, – сказал он. – Излишки всегда можно сбросить на орудийные системы.

– Ну-ну… – наварх покачала головой и отправилась обратно в кабину. Когда она пробиралась мимо, Антоний, успевший не только очнуться, но и кое-что припомнить, попытался втянуть голову в плечи и прикрыться руками. Так, на всякий случай. Ливия вздохнула, снова перешагивая через психокорректора.

– Да-да, я знаю всё, что ты хочешь мне сказать, Луций. Похищение, побои, отчасти даже пытки… Но не сейчас. Вернемся на «Аквилу», и хоть Ацилию жалуйся, хоть Квинту Марцию, хоть напрямую богам. А сейчас просто молчи.

Марк Фурий ничего не сказал, когда она села рядом – в кресло второго пилота, увы. Северин полностью погрузился в работу, и Аквилина получила редкую возможность понаблюдать за коллегой со стороны. «Неужели у меня тоже бывает такое перекошенное, то есть отрешенное… лары и маны, это не лицо, это просто зверский оскал! Надо будет спросить при случае у Марция, он врать не станет, – подумала она. – А может, просто на этом Алноте все звереют».

– Скоро взлетим, – буркнул Северин, заканчивая диагностику, но, заметив ее выгнутую бровь, добавил: – По твоей команде, Аквилина.

– Давай без формальностей пока, – отмахнулась она. – По мне, так проще отрастить крылышки и воспарить, чем поднять эту… «Фиоссо». Я даже в лицее на симуляторах такой конфигурации не видела.

– Неудивительно. Пуны сняли эту модель с производства полвека назад. Не поверишь, но когда-то это был вполне эффективный перехватчик ближнего радиуса.

– Почему же, поверю, – Ливия предпочитала обсуждать их летательное средство, чем недавние… события. Хотя по правде, причины феерического сольного выступления Марка Фурия в трагедии с пиратами интересовали ее весьма сильно. Аквилина не могла припомнить, когда это ради нее последний раз сцеплялись мужчины. Разве что в летной школе… хотя нет, тогда она сама вмазала «по дюзам» одному настырному Флавию. – Но полеты в атмосфере не пошли впрок старушке. Марк Фурий, – она решилась и атаковала «в лоб», – не хочешь объяснить, что это было?

– Что именно?

Судя по маневру уклонения, Фурий тоже испытывал неловкость.

– Вот это, – Ливия бесцеремонно уточнила, показав на роскошный фингал, вызревающий под глазом у Северина.

– Хотел бы я ответить, Ливия Терция, – серьезно покачал головой Северин. – Но я пока сам не знаю. Недостаточно данных для анализа, понимаешь.

– Хорошо, – невозмутимо кивнула она, соглашаясь. – Хорошо. Но когда разберешься, скажи.

Фурий кивнул, подводя итог разговору, и вернулся к насущному.

– Пока всё штатно. Корабль готов к взлету.

– Закрывай «фонарь», задраивай люки и прогони предполетную еще раз, – Ливия нахмурилась. – Я проверю герметичность.

Не доверяя кустарным приборам, она снова прошлась по «Фиоссо», чуть ли не ухо прикладывая к каждой подозрительной трещинке внутренней обшивки.

– Давление в реакторе?

– Держится.

– Жизнеобеспечение?

– Норма. Ливия Терция, мы либо взлетаем сейчас, либо нет. Решай.

– Я не доверяю ни единой заклепке на этом корыте, – она вернулась в кабину, села и пристегнулась. – Но я доверяю тебе, Марк Фурий. Поднимай нас. Уверенно и…

– … и плавно, – Северин улыбнулся, узнав любимую присказку Флавия Максимина. Редкий выпускник лицея на Аррии Секунде не блистал при случае этой фразой. Уверенно и плавно, да. А как иначе можно вести корабль? – Следи за контролем высоты и давлением, а я займусь остальным.

Двигатели «Фиоссо» чихнули раз, и другой, а затем вдруг заработали ровно, словно кораблик решил, что не время капризничать. Только не в таких руках, подумала Ливия, украдкой покосившись на Северина. Никаких капризов, точно.

– Высота сто футов. Мы поднимаемся. Антоний! – она изогнулась в кресле, выворачивая шею, чтоб глянуть, как там пассажир. – Держись крепче!

И психокорректор с глухим стоном попытался принять привычную позу эмбриона и забиться под лавку.

Вертикальный взлет «Фиоссо» продолжался недолго, до тех пор, пока Фурий не выбрал устраивавший его вектор.

– Будет трясти, – предупредил он и растопырил пальцы «рогами» в древнем жесте пилотского суеверия.

Ливия только оскалилась. Стабилизирующая система бывшего перехватчика перегрузки компенсировала лишь отчасти, а взлетал Фурий быстро, наращивая скорость, как подозревала Аквилина, в расчете на то, что импульса хватит, чтоб вырваться из гравитационного плена Алнота прежде, чем на «Фиоссо» откажет какая-нибудь система. Топливоподачи, например.

– Растет давление плазмы, – заметила Ливия, скосив глаза на панель.

– Сейчас стабилизируем, – буркнул Северин. – Все! Мы на геосинхронной орбите.

Тряска и вибрация прекратилась, и Аквилина сразу же расслышала в привычном легком гудении сомнительную нотку.

– Где-то свистит, – сказала она. – Слышишь?

Вместо ответа он молча показал на аварийный ящик.

– Сейчас пройдусь с пластырем по отсекам, – Ливия выбралась из кресла. – Начинай вызывать «Аквилу» на этой частоте. Вот, это мой личный код. Еще не хватало, чтобы Квинт Марций нас сбил на подлете.

– Думается, твоему префекту сейчас не до нас, – молвил Северин, хмурясь. – Взгляни на экран. Множественные цели… ага, это варвары, а вот это, судя по всему, «Аквила»… и еще один корабль с республиканскими сигнатурами? Ливия?

Аквилина пожала плечами.

– А я никогда и не говорила, что «Аквила» тут одна. Это «Либертас», второй корабль из моей эскадры. И им сейчас придется туго, если я верно читаю эти данные. Вызови «Аквилу», Марк Фурий. Я найду утечку и вернусь. Нам предстоит бой.