Текст книги "Война 2 (СИ)"

Автор книги: Олег Говда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Глава 1

Я подмигнул Гицоргену и вышел.

Отправился за короной Санкструма.

Сегодня я стану императором.

Гицорген хрипло закашлялся, заклекотал мне в спину, и я не сразу понял, что клекот этот – смех. Не обидный, нет, истерический смех раздавленного морально человека.

– Господин архканцлер! – выкрикнул он почти истерично. – Господин архканцлер выиграл, а я теперь мертвец! Вы слышите? Я – живой мертвец!

Я скрипнул зубами, сбавил шаг и заглянул в кабинет. Мысль насчет шпиона Рендора окончательно оформилась. Он сам выболтал мне секреты, которые я теперь намеревался использовать против коалиции Рендора и Адоры.

Но не сразу. Сначала нужно завоевать расположение барона и вывести его из состояние психологического оглушения. Ни в коем разе не унижать, не давить. Все делается аккуратно, с ювелирной точностью… Э-э, дружелюбно. Кроме того, я действительно испытывал к нему симпатию.

– Берегите силы, Гицорген. Вас ждут в Рендоре… Она ждет.

Он сфокусировал на мне мутнеющий взгляд, чуть приподнялся на руках двух моих секретарей; кровь обильно стекала по руке, напитала белое кружево сорочки вишневым липким соком.

– Изволите издеваться, господин архканцлер? Теперь я мертвец. Порченное золото… Вы же не дурак, все понимаете. Вы все-е-е понимаете, господин архканцлер, Торнхелл или как вас там!

– Обстоятельства имеют свойства меняться. Порой – резко. Берегите силы, барон. Я обещаю вам славное будущее!

Он снова заклекотал, небесно-синие глаза потускнели, потом в них зажегся огонек. Гицорген заморгал, сказал с хрипами, мгновенно запекшимися губами:

– Будущее – мне? Опозоренному мертвецу?

– Славное будущее, – сказал я с нажимом. – В Рендоре. Не получится в Рендоре – поселю вас с женой тут, в Санкструме. И семья ваша, как вы и мечтали, ни в чем не будет нуждаться! Запомните, барон, и запомните крепко: обстоятельства имеют свойства меняться!

– Нет будущего опозоренному мертвецу…

Я улыбнулся, хотя в душе колыхнулось раздражение. Гицорген чертов перфекционист, как бы не сломался от своей неудачи. Если сломается – вывести его из депрессии сможет только умный психолог, а в Санкструме таковых нет, мне же работать мозгоправом просто нет ни времени, ни возможностей. Поэтому – вбиваю в его башку определенные мысли прямо тут, пока не потерял сознание.

– Ну что вы, барон! Вы – опытный профессионал. Все у вас получается идеально. Не ваша вина, что я… из других краев, и использовал против вас другие знания.

Он вскинул подбородок, осмысленно моргнул; эта мысль не приходила ему в голову.

– Торнхелл…

Я сказал быстро:

– Я ценю ваше мужество и вашу хитрость. И если бы вы знали столько, сколько знаю я, вы бы не проиграли.

– Но вы уже проиграли, – прошептал он, слабея. Видимо, полагал, что удар с трех сторон я не сумею остановить.

Я покачал головой.

– Я успел хорошо подготовиться, барон. Да-да, поверьте, я успел очень хорошо подготовиться к атаке. А вам нужно жить, барон. Ради нее и ваших детей. И жить деятельно! Вы будете главой большого семейства, я вижу это, я это знаю!

Он застыл, лицо вдруг осветилось внутренним светом: мои слова все-таки пробили брешь в его горестной защите. Потом голова бессильно упала на грудь. В кабинет, задев меня кованым ящичком, протиснулся один из лекарей Варлойна. Зацокал языком, впрочем, не очень-то взволнованно, был привычен к виду крови, все-таки, дуэли никто не запрещал, и в дворцовых парках их проводилось изрядное количество.

Я вышел. Шутейник нагнал, подал мне шпагу. Один из секретарей уже стоял в приемной с треклятым голубым жюстокором, который нужно напялить, дабы соблюсти протокол, дабы толпа у Храма Ашара смогла отличить монарха от прочих царедворцев. С проклятиями я влез в этот жуткий наряд, похожий на сарафан (в плечах тесно, зато снизу поддувает), распрямился. Шутейник быстро затянул перевязь со шпагой, бросил через грудь лазурную ленту с блестящими орденами.

– Краситься не будем? – осведомился на полном серьезе.

– Только попробуй, – ответствовал я.

Чему я научился, изучая земную историю, так это тому, что текущие обстоятельства – иногда благоприятные, иногда – не очень, действительно могут повернуться на сто восемьдесят градусов мгновенно.

Так я говорил Гицоргену. Так же случилось со мной и сейчас.

Распахнулись двери приемной, вбежал младший секретарь – один из студентов, взволнованный безмерно:

– Господин архканцлер, ваше сиятельство! Посланник Алой Степи прибыли и требуют аудиенции срочно, без-от-ла-га-те-льно!

Я переглянулся с Шутейником. Щека у него дернулась.

Сандер поменял свои планы? Или – вдруг тревожно кольнуло сердце – прибыла Атли? И если она прибыла – каково мне будет, когда меня зажмут две женщины? Ой не сладко мне придется, ой не сладко…

– Настроены агрессивно? – уточнил я.

– Злы, ваше сиятельство, – отозвался студент. – Взбудоражены. Требуют…

– Да-да, безотлагательно. Вели провести послов в апартаменты Силы Духа немедленно. Скажи: архканцлер сейчас подойдет.

– Оружие?..

Посланцы Сандера разгуливали по Варлойну с боевым оружием, и я не останавливал их. Пусть так и остается. В конце концов, не убивать же меня они приехали.

– Пусть при них будет.

Студент выскочил из приемной. Действовал он – и прочие студенты – не в пример ретивей секретарей из дворянских родов.

– Идете?

– Мне иного не остается. Со Степью надо держать ухо востро.

Он бросил на меня иронический взгляд:

– Это только до тех пор, пока они это ухо не отрубят…

Он был, черт возьми, прав.

* * *

Апартаменты Силы Духа, где я общался с Сакраном и Армадом, бил бутылки и расколошматил кресло-жабу, успели привести в порядок, и даже кресло на возвышение новое поставили – более строгое, обитое тисненной кожей. В нем сидел пожилой, схожий с Сандером степняк, весь в благородной, благообразной седине. Второй посланник – молодой и плечистый – разгуливал вокруг стола в нетерпении. Оба вооружены саблями, оба – в кольчугах, таскать которые нелегкое занятие, особенно в жару.

Старик при виде меня встал и отвесил легкий поклон, сошел с возвышения и поклонился еще раз. Взгляд у него был острый, пронзительный. Молодой поклонился скупо, звякнула кольчуга. От обоих пахло лошадьми, что значит – скакали весь день, недавно покинули седла.

Я вошел в клин света у окна. Времени у меня мало. Коронация и атака на Норатор на повестке дня, и все требует моего участия. А тут эта Степь… Надеюсь, прием не затянется.

– Господа?

– Мы – посланники Богса Ярого! – раздув ноздри, сообщил молодой. – Мы говорим его устами!

Я сказал, осторожно подбирая слова:

– Не имею чести знать Богса Ярого. Кто же он? Один из генералов Акмарилла Сандера?

При звуках этого имени пожилой скривился, а младший буквально подпрыгнул, бросил руку на саблю, облапил костяной эфес, даже костяшки побелели.

– Будь проклято имя тирана! Мы – те, кто вскоре восстанет! Мы – те, кто сбросит тиранию Сандера и насадит его отрезанную голову на копье!

Пожилой вкрадчивым жестом положил ладонь на плечо младшего, смирил его порыв, можно сказать, натянул удила. Стальные глаза из-под серебряных бровей взглянули на меня сурово.

– Мы говорим от имени Богса Ярого, господин архканцлер Торнхелл, будущий император. Вскоре несколько племен Алой Степи восстанут, и сбросят ярмо диктатуры Акмарилла Сандера навсегда. Богс Ярый – наш лидер, ведущий нас к свободе…

Он сделал паузу, уставился куда-то за мое плечо, в окно, из которого слышался цокот лошадиных копыт и ржание: мой коронационный поезд готовился к отбытию. В серых глазах блеснула молния.

Мои ноги вросли в пол. Вот дела так дела…

Младший сделал шаг вбок, от чего рука старшего слетела с плеча.

– Борьба будет кровавой! – бросил в пространство. – Семь племен восстанут еще до того, как мы вернемся в Степь, а вернемся мы быстро! Богс Ярый окружит и уничтожит Сандера в его ставке, а его кровожадную дочурку заставит сражаться на Арене Боли! И всех его приспешников… всех его родных… всех вождей племен, приближенных к нему… мы уничтожим. И семьи их уничтожим. Сотрем в костяную муку, развеем костяным пеплом!

К чему это они? Неужели Атли и ее папаша меня проверяют таким образом? Хм-м-м… Степняки ребята хитрые, умные и тертые, на все способны. Если я сейчас скажу что-то не то, это может склонить Сандера к пересмотру отношений с Санкструмом, скажем, в сторону увеличения дани. А может, и к прямому вторжению. Особенно после того, как он узнал, что никакого черного мора не существует.

– Заинтригован. Что вы от меня хотите?

Старший степняк огладил бороду, кивнул: я был деловым человеком и соображал быстро.

– Ты знаешь, сколько дани Сандер получает с малых приграничных королевств? – спросил вместо ответа, задумчиво. – Стал богат, захотел оседлости и развития, как у тебя в Санкструме… Очень опасный тип, ломающий наши традиции. Должен быть уничтожен, а племена вновь разобщены! Богс Ярый сделает это!

Он замолчал, тяжело дыша. Младший смотрел на меня с вызовом. А я подумал: ну вот, приплыли. Местный Чингисхан, с которым у меня установились неплохие взаимоотношения, будет вскоре уничтожен. Чингисхан ведь тоже объединял племена, правда, ему удалось удержать власть…

Младший окинул взглядом смелый наряд, в котором я разгуливал, щека с отвращением дернулась, словно дурного клоуна увидал. В другое время я бы пропустил это, но сегодня все чувства были обострены. Вдруг заметил одну странную штуку, вернее – несколько штук, которые заставили меня напрячься. У младшего посланника Степи были волосы платинового оттенка, шелковистые, как у женщины, зеленые кошачьи глаза, и такие скулы… Он так напоминал мне…

– Владыка Небес будет уничтожен! – произнес старший уже более размеренно. – Богс Ярый сокрушит Акмарилла Сандера и всех его приближенных.

– Несомненно, э-э… сокрушит, – поддакнул я. Ужас узнавания сменился облегчением, когда я понял, что мозг сыграл со мной злую шутку. Нет, это не могла быть…

– Скорпион в его сердце будет раздавлен! – бросил младший злобно. Очевидно, степной фразеологизм употребил, имел в виду – в сердце Сандера нет места гуманизму, там только мерзкое холоднокровное насекомое, покрытое хитином.

– Но может быть так, – проговорил старший, – что Сандер вырвется из окружения, и попытается спастись бегством…

Все встало на места. Вот, значит, в чем дело. Я спросил, еще раз окинув взглядом младшего:

– Вы хотите, чтобы я не давал ему приюта? В случае, если он рискнет завернуть именно ко мне?

– В случае, если он завернет именно к тебе, ты изловишь его и передашь нам! – проговорил младший, глядя на меня с дерзким вызовом. Рука теребила рукоять сабли, вроде как порывалась достать ее из ножен хотя бы на несколько сантиметров, однако это было бы уже чересчур в присутствии наследника трона: я мог бы кликнуть охрану и велеть спеленать посланцев Степи, и он это понимал, бравировал на грани, но не переступал невидимой черты.

– А если…

– Плеть нашего гнева падет на тебя, будущий император! – торжественно возгласил старший. Читал мои слова наперед. – Да, может быть и так, что Сандер явится с большой дружиной, но даже в этом случае ты обязан хитростью взять его в плен, если получится, а нет – убить и выдать нам его презренное тело!

– С нетронутым скорпионом в сердце, – задумчиво и слегка насмешливо проговорил я. Они не поняли иронии.

Я обошел стол, задумчиво барабаня пальцами по истертой полировке крышки. Мысли, наконец, выстроились в нужном направлении. Итак, что мы имеем, и что можем предположить, исходя из полученной от послов информации, оговорок и недоговорок: у Сандера есть оппозиция. Сил у нее не очень много, поэтому дело хотят решить одним ударом. Также они знают, что с Сандером у меня хорошие отношения, и я могу приютить его и его дочь на время, достаточное, чтобы сторонники Владыки Небес собрали войска для отпора повстанцам. Да, может быть так, что Сандера – хотя и нет почета в бегстве! – будут гнать в направлении Санкструма… Послы же действуют разумно и напористо: пытаются меня запугать и вынудить к определенным действиям, угрожая, в противном случае, карательным вторжением Степи. Прессуют они меня, а я даже не могу понять, разглядывая младшего, правда это, или Сандер сам подослал проверяющих? Потому что младший, черт его дери, похож на Атли Акмарилл Сандер! Да, выше, шире в плечах, но как же похож!

Неужели… брат? Неужели Сандер меня проверяет? Интересно кстати: посланцы степи знают, что я – будущий император, хотя когда Сандер уезжал, об этом не знал даже я сам. Шпионы Степи в Варлойне? Или просто узнали по дороге? Хм…

Но предположим даже – все правда, и Богс Ярый готовится убрать Сандера с политической карты Алой Степи. Где гарантия, что он сам не встанет на место Владыки Небес? Слабо мне верится в прекраснодушие вождей… В любом случае: займет Богс Ярый место Сандера или просто разобщит племена, их набеги на Санкструм продолжатся до тех пор, пока страна не окрепнет настолько, чтобы дать достойный и жесткий отпор. В то же время Сандер дал мне передышку…

В какое интересное положение меня загнали. Как бы я не поступил, я буду повинен в крови. Сдам Богса Ярого – буду виноват в казни его и его соратников. Не сдам – на моих руках будет кровь Сандера и Атли, не говоря уже о приближенных Владыки Небес. Чудеснейший расклад! То есть недеяние в моей ситуации – тоже поступок, и даже – преступление!

Но как политик – я ставлю на Сандера. По многим причинам. Он известная для меня величина. С ним можно договориться. И личный аспект. Атли близка мне… Она… не просто была моей любовницей: мы сражались бок о бок, а такое не забывается!

Значит – выбираю деяние. Быть – или не быть? Быть, черт возьми!

Я резко повернулся к степнякам. Улыбнулся скупо, лживо, но тепло – как и полагается заматеревшему политику-оппортунисту.

– Господа, вы мне нравитесь. Прибавлю по совести: я на вашей стороне! Я, разумеется, приложу все силы… к поимке Сандера, если он пересечет границы моей страны. И мне не хотелось бы, чтобы плеть гнева пала на Санкструм, так пострадавший от всевластия дворян и ужаса черного мора… Это – ответ на ваши слова.

– Бойся плети гнева! – размеренно повторил старший, вскинув брови, похожие на вату, и выразительно на меня посмотрел. Откуда-то знает, что я гибок и люблю договариваться, и не имею сейчас значительных сил, а это значит – в ставке Сандера есть человек, во-первых, работающий на Богса Ярого, а во-вторых, бывший с недавним посольством в Санкструме. Или – меня все-таки проверяют? Кто бы подсказал?

– Боюсь, – ответил я честно. – Сознаю и сочувствую, и потому – все сделаю для вашего блага, господа. Однако сил у меня маловато… Хотелось бы… э-э…

Молодой вскинул брови:

– Ищешь нашей помощи?

Разумеется, нет. Но мне желательно, чтобы вы оставили часть людей здесь, в Варлойне, дабы я мог… хм… неужели превращаюсь в холодного зверя?.. мог предать их пыткам и узнать всю подноготную визита посланников.

Я произнес как бы в глубоком сомнении в собственных силах:

– Я бы не отказался от десятка-второго лихих воинов.

– У нас нет для тебя людей! – резко ответил седой. – Ты – новый император, под твоей рукой – вся эта немалая страна, где, несомненно, найдется и более десятка опытных бойцов! А нас слишком мало… Да, слишком мало!

– Каждый человек сейчас на счету! – бросил молодой, сверля меня наглым и презрительным взглядом.

Я изобразил растерянность, затем – смирение с судьбой, сказал, едва заметно передернув плечами:

– Ну что ж… Быть по сему… Господа… Приглашаю вас на мою коронацию… Если еще что-то смогу для вас сделать…

– Нет времени, будущий император! – резко ответил младший. – Нас ждут великие дела! Помни о плети гнева! Всегда помни о плети нашего гнева! Она опускается быстро, жалит без разбора!

– Всегда буду помнить о плети, – ответил я.

Когда посланники ушли, я кликнул секретарей и быстро, осыпая кляксами бумагу, составил Сандеру эпистолу, в которой не только изложил ситуацию, но и кратко описал внешность посланцев. Доставить письмо в Степь – та еще задачка. Но отправить нужно сегодня, как можно быстрей, а посланцев Степи необходимо задержать под любым предлогом. Алые этим займутся немедленно. Благо, сейчас есть такая возможность: война.

Плеть гнева, надо же. Напугали ежика… Но плеть Алой Степи и правда – опасна. Очень опасна.

Ворвался Шутейник, раскрыл передо мной кисет с Эльфийским листом, вытряхнул на полировку серую пыль, похожую на золу.

– Мастер Волк!

– Что это?

– Эльфийский лист. Сегодня с утра… Вот и получаса не прошло… И не только у меня… У всех… Эльфийский лист превратился в эту пыль… Просто в пыль… Апчхи-и… Безвкусная, мертвая пыль… А посадки листа при Варлойне все пожухли и пропали за ночь! Мало того, вместо них… Знаете, что полезло из земли вместо них?

Ему не стоило говорить, что полезло из земли, я и так знал. Эльфийская тоска. Очевидно, все посадки листа в Санкструме в одночасье превратились в рассадники Эльфийской тоски. Превратились в проплешины смерти.

Ветерок из окна сорвал горсть пыли и осыпал ее на мой костюм.

Мертвый разум потерял терпение и начал действовать.

У этого мира осталось очень мало времени.

Глава 2

Глава вторая

Шутейник еще смотрел, как я отряхиваю на пол серый прах Эльфийского листа, когда за дверями апартаментов Силы Духа раздались скандальные восклицания.

Мужской низкий голос рычал:

– Да пустите вы к архканцлеру, или я вас отправлю куда надо! Что значит – пароль старый?

Ответы Алых были тихи и неразличимы.

– Да идите вы! Пропустите к архканцлеру барона Рейла! Кот? Откуда тут кот? Я его знаю! И он меня хорошо знает. Это – знаменитый кот-убийца! Видите кота? И он вас видит! Учтите! А я свой. Своих он не кусает! Вот, я его глажу, а? Хороший котик, хороший! Пустите же, ну?

Мы с Шутейником переглянулись.

– Дядя? – произнесли одновременно.

Скрипнула дверь, Алый услужливо приоткрыл ее перед котом. Шурик втиснулся в щель, недовольно выгнул спину. Холка его была взъерошена – Бантруо Рейл, как видно, перестарался с ласками.

«Мучения. Сплошные мучения! И ведь не укусишь – свой», – вот что сказал взгляд кота.

Я кивнул Шутейнику.

– Пустите барона Рейла! – крикнул мой гаер.

Старый прохиндей ворвался в апартаменты. Был он краснее обычного, закутан в плащ, остатки волос выступали над плешью чертовыми рожками. Вместе с ним в апартаменты Силы Духа ворвался другой дух – винный.

Кот фыркнул и живой ртутью перетек к подножию трона, взметнулся на него и разлегся так, чтобы контролировать все происходящее в зале.

– Безобразие! – вскричал новоиспеченный барон. – Еле прорвался к вам, ваше… ваше почти величество! Паролей на вход понаделали…

Судя по звяканью под запахнутым плащом, пожилой хогг был вооружен и, кажется, обзавелся кольчугой.

– Дворец на военном положении, – ответил Шутейник с внезапной и жесткой серьезностью. – Пароли меняются каждые три часа. Внешние пароли – для ворот, внутренние – для самого Варлойна. Сразу после разоблачения господина Гицоргена выходы из Варлойна – лишь по специальному разрешению. Война началась.

Бантруо Рейл кивнул.

– Да-да, хорошо, что пароль от ворот мне сообщил ваш сенешаль, Блоджетт. Я проехал на эспланаду… Добрался к вам на бричке, с трудом нашел коня – в городе бардак и хаос!.. Так вот: в сам Варлойн меня не пустили – пароль, видите ли, уже сменился, меня, видите ли, не знают! – Он горделиво выпятил живот: – А между тем – я уже давно барон!

– Как вам удалось?.. – Я недосказал вопрос: дядюшка Рейл прошел к окну, распахнул витражную створку и вдохнул полной грудью.

– Ах это… У Рейла-младшего, – кивок на Шутейника, – ключ от входа в ротонду. Я сделал слепок. На вся-я-який случай. Ну… просто на всякий случай. Я обошел Варлойн, отпер дверку, и вошел запросто через низ. Ваши секретари в ротонде меня узнали и отправили сюда. – Он выкатил на меня блудливые, но вместе с тем – совершенно невинные очи.

Я схватился за голову. Вот из-за таких мелочей и рушатся империи, и проигрываются сражения!

– Шутейник!

– Дядя!

Дядя пожал плечами.

– Ключ я могу потом отдать. – Он сделал акцент на слове «потом», хитрец. – Видал, между прочим, господина Блоджетта, вашего главного сенешаля. И он имел вам сказать: «Не медлите, если не хотите прос… профукать империю». Вот так и сказал, да. И еще сказал: «Судьба Санкструма решится на ступенях Храма Ашара раньше, чем вы думаете. У них есть двойник. Они намерены провести отречение как можно быстрее. Пытаюсь их задержать. Приезжайте срочно!»

Я едва не схватился за голову повторно. История с ключом дядюшки Рейла теперь высветилась в позитивном, хм, ключе. Да, вот такие мелочи решают судьбы империи. Блоджетт как главный сенешаль обязан распоряжаться церемонией отречения. Он должен был тянуть время до моего прибытия в Норатор. Однако двойник спутал карты. Каким образом главный сенешаль противодействует моим врагам? Нужно торопиться!

– Уже знаем про двойника.

– О как! – Дядя ни грамма не удивился, туго заворочал головой, шея побагровела, на ней взбухли вены. – Актер? Актерчик?

Хогги умны, все же, необычайно. Я кивнул. Он кивнул мне в ответ.

В его одутловатом лице с носом-картошкой проявилась вдруг та же жесткая сосредоточенность, как и в первый раз, когда мы подробно говорили в подвале его первой, сожженной после редакции. Он принял решение и был готов идти за мной до конца. Вот за что я люблю хоггов – они способны на серьезные поступки.

– Вы едете? На бричке есть место для двоих.

– Я на лошади.

Рейл вскинул лохматые брови:

– Уже научились?

– По крайней мере, не падаю.

Втроем мы вышли из апартаментов Силы Духа. Кот увязался следом, но я шикнул на него, велел охранять отчий дом. Он не послушал, увязался за нами. Я подозвал вестового из Алых, отдал приказ насчет посланцев Степи. Не бог весть какая задумка, но она должна помочь задержать их на пути обратно.

Сердце стучало, наращивало скорость ударов. Руки дрожали. Время, время!

Череда коридоров с пыльными гобеленами и мутными окнами. Я не видел ничего, мир стянулся до размытого тоннеля, по которому я несся, как гонщик на футуристическом авто, набирая огромную скорость. Лавировать почти невозможно. Возможно – лишь держаться центра, чтобы не ударило о стенки, чтобы машину не завертело, не разметало железной щепой…

Алые звенели доспехами впереди и позади. Теперь только так. Только под строгой охраной.

Нагнал посланник от Лонго Месафира. Дейрдрины приближаются с тыла Варлойна. Передовые разъезды – в десяти милях. Пойманы и пытаны разведчики. Дэйрдринов около трех с половиной тысяч (Гицорген называл цифру в пять тысяч, видимо, прозрец решил, что обойдется при захвате Варлойна меньшим числом), ведет их пресловутый Таскер Ройдо.

Я мысленно отер пот со лба. Очень хорошо, что дэйрдринов оказалось меньше, нам будет полегче. Дворянская конница укрыта в парке подле Рабочего квартала Варлойна. Там семьсот человек. Что немаловажно – семьсот хорошо обученных, прекрасно вооруженных человек, семьсот дворян. Вооружены и рабочие – и мужчины, и женщины, пространство Рабочего квартала перекопано рвами, перекрыто баррикадами. Дэйрдрины там не прорвутся. Они пойдут через парк, между Рабочим кварталом и зоосадом. Вернее – постараются пойти. Но их встретит дворянская конница и пять сотен тяжело вооруженных пехотинцев Бернхотта.

– Так же схвачены почти все святые отшельники в парке! – сбивчиво доложил посланец.

– Почти? – Я, не сбавляя хода, широко шагал по коридорам Варлойна.

– Святой Мариокк, главный, наиболее почитаемый отшельник, исчез… Как будто растворился, вознесся в горние выси…

М-мать! Неужто я прав, и этот самый Мариокк – настоящий прозрец? Вот будет номер, если этот хрен прямиком из горних высей перебежит к дэйрдринам и оповестит их о засаде…

– Шутейник?

Мой хогг пожал плечами.

– Ладушки-воробушки! Сегодня утром, раненько, он был в своей халупе, мастер Волк! Ужом проскользнул, видимо, как все прохиндеи… Ничего, найдем!

Да уж… теперь точно – найдете!

Посланник откланялся.

Впереди наметилась человеческая тень. Выдвинулась, пересекла коридор, что-то сказала Алым.

Я замедлил ход, крикнул через спины гвардейцев:

– Кто вы?

Ответил уверенный мужской голос:

– Я Мосс, кардинал. Вы меня не знаете…

– Я мало знаю церковных иерархов. Они меня избегали.

– Я понимаю, господин будущий монарх…

Знает мои планы? Я велел Алым пропустить кардинала. Это был человек преклонных лет, если можно так сказать – невысокий, полнокровный, с умным строгим лицом. Брови совершенно седые.

Я снова двинулся, он шел рядом, едва поспевая. Шутейник и дядюшка Рейл следовали позади, вполголоса переругиваясь из-за лишнего ключа. Мой хогг требовал его вернуть, дядюшка Рейл нудно отнекивался, затем и вовсе заявил, что ключ, де, выпал из его кармана и валяется где-то в ротонде. Старый прохиндей.

Я взглянул на Мосса.

– Почему называете меня так?

Он усмехнулся.

– Я много думал над тем, что вы делаете, господин архканцлер, и понял: вы не станете отрекаться.

Голос Мосса показался мне знакомым. Не он ли говорил со мной в том кабаке, когда мне в глаза закапали сок белладонны? Чертовщина, почему мне везде мерещится прозрец?

– Вот как? Кто вы, господин Мосс? Я уже знаю, что – кардинал. Почему решили предать Омеди Бейдара?

Он помедлил с ответом, наконец сказал задумчиво.

– Мы избегали вас по глупости и страху. Мы полагали, что вы падете. Мы ошиблись. Теперь расплачиваемся. Ваш брат Литон… он ведь уничтожит наш вековой уклад… Наши богатства отойдут короне. Наша власть… Я один из духовников Варлойна. Моя работа – выслушивать исповеди придворных и отпускать их грехи. Теперь, как понимаю, этим займутся другие люди…

О, да он дворянский исповедник! Это же круче, чем шпион. Он знает о придворных практически все! И он теряет хлебное место.

Я глянул на него искоса.

– Вы смирились с этим?

Его гладко выбритое, румяное лицо сохраняло бесстрастность.

– Это не важно… Я слышал про вас другое. Вы хотите вскрывать могилы предков… под Храмом Ашара. Верно?

Откуда зна… А черт, дворянский исповедник! Он знает больше, чем тайный приказ Шутейника.

– Положим, это правда.

– Хочу предостеречь вас, господин архканцлер, ваше сиятельство. Один из предков Растаров, Семерион Растар, он… Вы слыхали про церковное заточение темных сущностей?

Какой умный… кардинал. Проверяет, крейн ли я. Если скажу нет – значит, себя выдам. Ведь местный, да еще дворянин, конечно, это знает. А если – никакого заточения нет, и Мосс просто слепил байку, дабы проверить – пришлый я или местный?

Я выбрал третий путь, буркнул чуть различимо:

– Ну?

– Прошу простить за очернение имперской фамилии, но Семерион Растар был убийца, упырь. Он убивал женщин, сдирал с них заживо кожу, и вообще всячески глумился… Смерть его последовала в результате заговора его же сына… Об этом есть в Законном Своде, кстати… Этот упырь был похоронен в опечатанном гробу. Он был исполнен зла, и церковь Ашара – негласно, конечно – хотя и с согласия Растаров – считает его воплощением демонической сущности. Он заточен в могиле навсегда в крипте Храма Ашара. Но какие силы могут вырваться наружу, если вскрыть его могилу, я боюсь себе представить! Дэйрдрины, я слышал, почитают его как одного из предтеч прозреца… Так вот, господин архканцлер, ваше сиятельство. Прошу не за себя, но лишь предостерегаю: избегайте вскрывать могилу Семериона Растара! Этим накличете на себя беду, на Санкструм, и необычайно вдохновите дэйрдринов и самого прозреца!

Он поклонился мне и отступил к стене, вжался в гобелен тусклой темно-синей рясой, почти растворился. Мы прошли мимо. Я подавил улыбку. Мосс – один из умнейших. Первая ласточка. Делает вид, что ему ничего не надо, что он радеет только о Санкструме, но на деле деликатно напоминает о себе, делает так, чтобы его личность отпечаталась в моей памяти. Чтобы я составил мнение о нем как о умном и лояльном моей власти человеке. Да я уже такое мнение составил! И таким образом, он намерен получить от меня клочок власти, в то время как прочие церковные высшие иерархи этой власти лишатся!

Ну не умница ли этот Мосс?

Тем не менее, могилу Семериона я прикажу не вскрывать.

Скандал между племянником и дядей достиг крещендо. Шутейник обозвал Бантруло Рейла хитрожопым ишаком, дядя наградил племянника титулом «унылой одинокой вши на всем известных и очень темных зарослях». Затем он нагнал меня и сказал голосом невинным:

– Младшее поколение совсем от рук отбилось. То ли дело в мои годы… Кстати, у вас в окрестностях Варлойна обитают лютые звери?

Я посмотрел на Шурика, который чинно шествовал у стены, стараясь поспевать в такт моим шагам.

– Смотря какие.

– Когда я гнал бричку к вам, мне показалось, в придорожных кустах мелькнул рыжий полосатый бок.

Я кивнул.

– Да, здесь могут водиться тигры. По крайней мере – один. Сбежал из зоосада вместе с котом-убийцей и вепрем. Кот – вот он, а тигра и вепря до сих пор не изловили.

– Стало быть… ох! Он же мог меня… ох!

– Тигра обязательно поймаем, – сказал я.

Дядюшка покачал головой, порылся в кармане плаща, достал свежий выпуск «Моей империи», сказал, мгновенно прекратив ломать комедию:

– Выпуск отпечатан, начали раздавать, едва солнце взошло. Хотел спросить у вас: вчера вы направили ко мне десять студентов, дабы они были у меня… как вы назвали эту ересь…

– Корреспондентами. Журналистами. – Я произнес оба слова на русском, так как им не было эквивалента в местном языке. Теперь же они – будут. Журналистика должна развиваться. Газеты будут вершить политику этого мира.

– Да-да, этими самыми…

– Я отправил их познакомиться с редакцией и с вами. Они должны были передать от меня послание.

– Десять человек! Передали, конечно! Но одной выпивки на такую ораву…

– Не беспокойтесь, я буду платить им из своего кармана.

– Хм.

– К тому же вскоре после моей коронации, – и победы над экспедиционными корпусами Адоры и Рендора – следовало бы мне добавить, – они разъедутся по стране. Они будут собирать для вас новости, как пчелы – нектар. Порхать с цветка на цветок, и нести нектар в ваш улей, а вы – вы будете распоряжаться этим нектаром по своему усмотрению.

– Хм!!! – произнес он с возросшим энтузиазмом. – Бесплатные сборщики новостей! Это… просто… просто чудесно!

Не такие уж и бесплатные. Все они у меня на содержании, и работают параллельно с Шутейником – они будут собирать новости для газеты и шпионить для меня, и параллельно изменять костный мир Санкструма. Студенты – самая активная, пассионарная, жадная для всего нового часть населения. Именно им менять будущее и строить новую державу.

Ничего, господа Сакран и Армад, скоро вы познаете беспощадную силу прессы! Магнат Херст, владея газетами, однажды начал войну между США и Испанией, в том числе – чтобы повысить свои тиражи. Его фраза, отправленная собственному корреспонденту на Кубу в ответ на телеграмму – «Здесь войны нет», стала примером абсолютного цинизма: «Вы обеспечьте иллюстрации, а войну я обеспечу». Но у меня другие цели: я хочу мира, а не войны. Мира и процветания стране, в которую меня занесло. И мои газеты всегда будут действовать на благо Санкструма.