Текст книги "«Если», 2015 № 02"
Автор книги: Олег Дивов
Соавторы: Далия Трускиновская,Наталия Андреева,Джерри Олшен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Глава 8,
в которой Прохор и Пётр узнают государственную тайну, причём настолько страшную, что клянутся хранить молчание, пока будущее не наступит
Подошли мы с Петькой к ребилитационному корпусу – и задумался я вдруг: почему реабилитационный? От чего реабилитируют? Ну побывал Мундыч в будущем, вернулся со сдвинутой крышей – так это когда было? Или их каждый год на повторное обследование укладывают? Ладно, думаю, у тёти Стёпы в приёмном покое спрошу. Хотя из неё ведь слова не вытянешь…
Но вместо тёти Стёпы сидела там совсем другая тётенька в белом халате – одна-одинёшенька. Мы ещё не спросили её ни о чём, а она уже затараторила:
– На процедуре ваш Ерундий… Ишь, повадились! Тоже мне, шпионы нашлись! Щаз всё бросят и отправят вас к грядушкам!
Ишь, губёнки раскатали! По физиям ведь вижу!
Вот это, думаем, ничего себе! Откуда знает, если мы её раньше не встречали? Может, по словесным портретам угадала?
А она знай себе тарахтит:
– Главврач уже сердиться начинает! Весь лечебный процесс, говорит, псу под хвост! Какой это корпус? В школе вас читать учат? Ре-а-били-тации! Так почему же вы пациентам реабилитироваться мешаете?
– Как это мы мешаем? – ощетинился Петька.
– А так! Вышли они в отставку, болезные наши, а куда себя приткнуть – не знают. Вот и норовят по привычке того завербовать, этого разоблачить… Другому-то ничему не обучены! А мы их из такого состояния потихоньку выводим, в нормальную жизнь возвращаем. Так что давайте, давайте отсюда, пока врач не заметил…
Вышли наружу, не знаем, что и сказать. Вот это мы, получается, пролетели… Думали, хроноразведка, а тут, оказывается, дедушек от глюков лечат.
– Понял! – глухо говорит Петька. – Всё понял! Это они для конспирации…
Посмотрели мы друг на друга, прикинули. Может, и для конспирации. Главное-то – что? Главное – врага с толку сбить. Пусть думает, будто чокнутые все тут, безвредные…
И вдруг слышим – вроде суматоха прошла по этажам: зашумели, забегали. Выскакивают из дверей корпуса четыре санитара с вылупленными глазами – и бегом в разные стороны. Один жалобно кричит:
– Да никуда он с территории не денется!.
И нырь в заросли!
– Слышь, – говорю, – Петые! Вроде сбежал кто-то у них… Удирать надо! А то ещё загребут вместо него…
– Думаешь, мы на больных похожи?
– На свидетелей мы похожи!
Перепрыгнули через кусты, ушли в зелёнку. Перебежками от дерева к дереву добрались до изнанки какого-то плаката, присели, прислушались. А вокруг беготня, сучья хрустят, листва шуршит, санитары перекликаются.
– Знаешь, что… – зловеще сипит Петька мне в ухо. – Никакой это не госпиталь. Это тюрьма такая засекреченная. Здесь захваченных грядушек держат. А один взял и сбежал…
– Ага! – говорю, – Грядушек! Мундыч, по-твоему, грядушка? Герундий – грядушка?
– Мундыча сюда для опознания привезли, – упирается Петька. – Шпиона ихнего опознать. Он же после стажировки своей всех грядушек в лицо знает. А Герундий тут за старшего, точно говорю!
Кто-то пробухал ножищами по аллее, остановился напротив плаката, за которым мы прятались, а в следующий миг из-за кромки щита выглянуло беспощадное рыло огромного санитара.
– В пижаме не видели? – отрывисто спросил он. – Тощий такой, потасканный…
Мы с Петькой съёжились, помотали головами, и сгинул санитар, не тронул.
– Давай к воротам пробираться, – предложил я.
Отлепились мы от щита, начали пробираться к воротам.
Почти уже миновали густую плакучую иву с листьями до земли, как вдруг из её нутра послышался сдавленный шёпот:
– Прошка…
Чуть не подпрыгнули, обернулись. Ивовые плети раздвинулись, и увидели мы нашего Мундыча, тощего, потасканного и в пижаме. А глаза – как у маньяка.
– Тише… – шикнул он, видя, что мы уже открыли рты для приветствия, – Пиво с собой?
Петька судорожно сунул руку в сумку и достал металлическую банку.
– Вскрой… – хрипло выдохнул Мундыч.
Сам бы он, пожалуй, не смог – руки тряслись. Припал к банке и не отрывался, пока не осушил. Уронил опустевшую ёмкость, перевёл дух.
– Раньше чего не приходили?
– Как не приходили? Приходили! И пиво приносили…
– Кому отдали?
– Герундию Петровичу…
– Нашли кому!
– А он что, не передал?
– Садюги! – вместо ответа не то пожаловался, не то похвастался беглый Мундыч. – К койке привязали, прикинь! Вот манеру взяли: чуть накроет – к койке привязывать… Слышь, я от них чуть с койкой не ушёл…
Вон, значит, что… Значит, всё-таки его здесь от запоя лечили… Шума вокруг стало поменьше, беготня и крики сместились в сторону ворот.
– Вот возьму сейчас и выдам! – пригрозил невменяемый Мундыч.
– Что выдашь? – не понял я.
– Всё выдам!
– Кому?
– Вам!
Мы с Петькой переглянулись. Боязно стало. А ну как вправду такое разгласит, что нас после этого тоже под врачебный надзор упрячут!
Поблизости затрещали кусты – и опытный ветеран хроноразведки снова нырнул в листву. Выждал, пока запоздалый преследователь убежит подальше, высунулся, поманил подойти вплотную.
– Значит, так… – лихорадочно зашептал он. – Никакой оттепели не было, и никто меня в будущее не отправлял…
Честно говоря, остались мы с Петькой разочарованы: ждали чего пострашнее.
– А как же… ты же сам рассказывал…
– Это я вам дезинформацию гнал…
– Зачем?
– По долгу службы.
– Всё сам придумал?!
– Нуда, сам! У нас там отдел специальный сидит, будущее сочиняет…
– То есть ты грядушек и не видел даже… – разочарованно тянет Петька.
– Да их никто никогда не видел…
А вот после таких слов мы и впрямь одурели малость.
– Как это никто?! Да я сам по телевизору…
– То-то и оно что по телевизору, – презрительно скривясь, говорит Мундыч. – На то он и телевизор…
– Нет, погоди! Но машины-то времени…
– Нет никаких машин времени. Нет, не было и не будет! Пропаганда одна…
– Чья?!
– Наша! Чтобы народ от рук не отбивался! Знаешь, как Наполеон говорил? «Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую!» Вот и мы тоже… Кто не хочет сидеть в родной тюрьме, будет сидеть во вражеской! Кто не хочет, чтобы его расстреляли свои, будет расстрелян оккупантами!.
– Нет, но… придумывать-то зачем? За границей вон настоящих врагов полно!
– Так в том-то и штука! С настоящим врагом хлопот не оберёшься! А с придуманным как хочешь, так и воюй…
– А как же… если нет грядушек… почему тогда заводы остановлены?
– Нормальная коррупция… сами остановились… Надо ж это было как-то оправдать! Ну и вот…
У меня чуть крыша не съехала. Еле на место вернул.
– Слышь! – говорю. – Мундыч! Ну ладно. Грядушек придумали. Но грядушечники-то – есть?
– А как же! – говорит, – Чего-чего, а уж этого добра у нас…
– Откуда ж они тогда взялись?!
– Из воздуха! Сам, что ли, не знаешь, откуда пятая колонна берётся? У тебя вон у самого папка грядушечник… Оттуда и взялись!
Снова зашуршало, захрустело – и Мундыч поспешно нырнул в своё лиственное укрытие. Однако было поздно.
– Вот он! – раздался вопль. – Держи его!
На поляну ворвались трое в белых халатах и кинулись к иве. Беглец выскочил, метнулся прочь, но куда там! Два санитара мигом перехватили его и, обездвижив, повлекли в сторону реабилитационного корпуса. Третий повернулся к нам.
– Говорил о чём-нибудь? – с подозрением спросил он.
– Н-нет… – испуганно отозвался Петька. – Так, бред какой-то нёс… Пиво отобрал…
Тот наклонился и подобрал с травы пустую банку из-под пива. Почему-то вид её убедил санитара в нашей искренности. Сокрушённо качнул головой и с банкой в руках двинулся вслед за ушедшими.
Не чуя под собой ног, мы достигли ворот и покинули территорию госпиталя. Долго молчали. Вот это да! Вот это он нам выдал… Да такого даже самый злобный вражина придумать бы не смог… Нельзя никому такое придумывать! Если всё будущее сочинили в каком-то там специальном отделе, это не только прошкам – это и грядушечникам хана! За что бороться? От кого моральные ценности защищать? Тоже мне ценности, если их даже защищать не от кого?
– Давай поклянёмся, – предложил я наконец, – Что никому не скажем.
– Чего не скажем?
– Ничего не скажем.
– Давай!
– А на чём?
Петька порылся в кармане и достал какую-то коническую шестерёнку, покрытую зелёной масляной краской. С наплывами.
– Это что?
– Да от машины времени деталька… в прошлый раз с пьедестала спёр…
Я поглядел на него с уважением, а на шестерёнку, пожалуй, что и с завистью. На ней и поклялись.
– Клянёмся… – озабоченно начал Петька. – Ты повторяй давай…
– Клянёмся… – глуховато отозвался я.
– … никому ни слова…
– … никому ни слова…
– … на все времена…
– … пока не вырастем! – вставил я.
Петька не понял.
– Почему? – туповато спросил он.
– Н-ну… вырастем, а там уже и будущее придёт…
Волгоград – Бакалда январь – май 2015
ЛУКИН Евгений Юрьевич
__________________________________
Евгений Лукин родился в 1950 г. в Оренбурге в актерской семье. Окончил филологический факультет Волгоградского пединститута. Фантастическую прозу начал писать в 1975 г. в соавторстве с Любовью Лукиной, их дебют в печати – повесть «Каникулы и фотограф» (1981). В 1980-е годы Любовь и Евгений Лукины прочно завоевали репутацию мастеров короткой фантастической новеллы. Их творчество объединено в сборники «Когда отступают ангелы» (1990), «Пятеро в лодке, не считая Седьмых» (1990), «Шерше ля бабушку» (1993), «Петлистые времена» (1996) и «Сокрушитель» (1997). Но в 1996 г. Любовь Лукина ушла из жизни. Произведения, написанные Е. Лукиным уже без соавтора, оказались не менее удачными. С появлением романа «Разбойничья злая луна» (1997), сюжетно и идейно пересекающегося с известной повестью 1980-х гг. «Миссионеры», Лукин стал активно выступать и в крупной форме. Книги «Катали мы ваше солнце», «Зона справедливости», «Чушь собачья» и другие становились событием в отечественной фантастике. К этому списку необходимо добавить и несколько прекрасных поэтических сборников Лукина. Е. Лукин неоднократный лауреат всех отечественных фантастических премий. В 2015 году на «Евроконе» в Санкт-Петербурге Евгений Лукин получил приз «Гранд-мастер фантастики» – главную европейскую фантастическую награду.
© Людмила Одинцова, илл., 2015
Эндрю Бартон
ПУСТЬ МНЕ ПРИСНИТСЯ СВОБОДА
/фантастика/биотехнологии/город-крепость
– Выбирайте воду, несущую жизнь! Выбирайте Тадеуша Озириса, Истинно Чистого! – кричал подросток, стоя на ржавом подиуме. Он торговал бутылками, не так давно выловленными из Великой Тихоокеанской Помойки, – Насладитесь ее мягким, насыщенным вкусом! Стопроцентная вода, никакой переработанной собачьей мочи! А могут ли наши конкуренты похвастаться тем же? Пейте воду Тадеуша Озириса, обретите истину и свободу – от жажды!
Агент Тэрин Лян спустилась в ту часть Либерталии, куда никогда не заходили туристы. Она изучала людей вокруг – все они давно уже сдались, но в то же время отказывались признать, что их мечтам не суждено сбыться. Шаркая ногами и не поднимая глаз, покрытые пятнами сажи, крови и соли, здешние обитатели слонялись между лачугами, заполонившими палубу «Кувордена», одного из грузовых кораблей, составлявших основу Либерталии.
Солнце скользнуло за борт, и трущобы утонули в сумерках. Для любителей запрещенных технологий такие места – естественная среда, но Тэрин за годы своей службы много раз вытаскивала их на свет божий, в какие бы норы ни забивались преступники.
– Чистые женщины и мужчины на любой вкус! – выкрикивал зазывала перед борделем. Едва ли ему исполнилось больше шестнадцати: лицо покрывали прыщи, а голос ломался, как на доисторической записи. – Десять рэндов за десять минут, делайте что пожелаете, на «Корабле Венеры» удовлетворение гарантировано!
В отеле на верхней палубе она переоделась в потертые джинсы и серую майку, вышедшую из моды лет десять назад. Оденься она как турист, и ей бы шагу ни дали ступить – мошенники и карманники сбежались бы со всего корабля, от носа и до кормы. На «Кувордене» жили около четырех тысяч человек, и оставалось только гадать, сколько времени понадобилось на то, чтобы только что поднявшиеся на борт люди, с горящими глазами, уверенные в своей способности изменить мир, превратились в этих чумазых оборванцев, на долю которых осталась лишь копоть и ржавчина. Они хотели свободы – и свобода их погубила.
– Обменяйте ваши никчемные деньги на чистейшее золото! – несколько человек, стоявших возле менялы, рылись в карманах, пересчитывая залапанную, потускневшую мелочь. – С Валютной Компанией Кросса, вы можете инвестировать в золото, сотворенное первыми звездами, самое чистое во Вселенной, проверенное учеными до последнего кванта! Выбирайте Кросса, выбирайте чистоту!
Дойдя до места, называвшегося на карте перекрестком Рорк-стрит и бульвара Голта, она увидела заваленные мусором коридоры, вдоль которых выстроились уличные торговцы, предлагавшие сигареты, старые мечи и прочий хлам. Медицинский кабинет Квика располагался в самом нижнем из пяти угловых контейнеров, поставленных друг на друга. На дверной ручке висела петля, сделанная из кожаного ремня. Рука сама дернулась к кобуре. Затем Тэрин сделала долгий, глубокий вдох и открыла дверь.
– … время для этого, – произнес хриплый мужской голос. Затем раздался треск и грохот рассыпавшихся по металлическому полу предметов. Эхо прокатилось по пустой приемной, в которую вошла Тэрин. – Мистер Кросс – не самый терпеливый человек в мире. Если хочешь и дальше работать здесь, то пора бы решиться, Квик.
– Очевидно, мистер Кросс никогда не охотился на снарков, – сказал Квик. – Ему уже известен мой ответ, и у меня нет причин менять свое решение. Если это все, господа, то хочу заметить, что меня ждут пациенты, а где выход, вы знаете.
Сломалось что-то еще, на этот раз со звоном разлетающихся стеклянных осколков. Тэрин подкралась к двери и вытащила станнер из кобуры. Похоже, ей представился уникальный шанс повлиять на исход дела, и упускать этот шанс она не собиралась. Квик мог сыграть ключевую роль в ее расследовании.
– Кажется, ты не осознаешь серьезности своего положения, – продолжил мужчина. – Мистер Кросс заботится об интересах всей Либерталии. Ты же не хочешь стоять на пути прогресса этого прекрасного города? Или хочешь вернуться в компанию попрошаек? Бобби, покажи ему, почему он не хочет туда возвращаться.
Дверь чуть-чуть приоткрылась, едва пропуская полоску света. Тэрин задержала дыхание и прислушалась. Шаркающие шаги, сухой кашель, вскрик боли. Убедившись, что, кроме говорившего, Квика и молчуна Бобби, внутри никого нет и что никто из них не смотрит на дверь, Тэрин тихо выдохнула и осторожно приоткрыла дверь одним пальцем.
– Думаете, меня встретят с распростертыми объятиями? – спросил Квик. – На большой земле это место не очень-то популярно.
– Вот и еще одна причина, по которой нам стоит держаться вместе, – согласился мужчина. Теперь она видела их обоих – его и подельника, стоявшего к ней спиной. Низкорослые, но крепко сложенные громилы на голову ниже ее самой. Впрочем, рост не будет иметь никакого значения, если они окажутся из тех, кто сперва спускает курок и лишь потом задает вопросы. В таком месте, как Либерталия, у них наверняка найдется кое-что посерьезнее висящих у пояса мечей. Тэрин прикусила губу и проскользнула в кабинет.
– Думаю, ему еще многому предстоит научиться, Бобби.
– Похоже, учеба продвигается плохо, – заметила Тэрин. Мужчины стремительно обернулись, руки дернулись к кобурам, но слишком поздно – она уже держала их на мушке. По крайней мере, пока, – Давайте не будем состязаться в скорости реакции. Насколько я вижу, вы уже достаточно потрепали этого бедолагу. Так почему бы вам, джентльмены, не убраться подобру-поздорову и не дать ему вернуться к своим обязанностям?
– Не знаю, что ты о себе возомнила, остроухая, но тебя это никоим боком не касается. У нас тут чисто деловая беседа.
– Теперь касается, – ответила Тэрин. Громилы потихоньку отступали от Квика, который все еще пытался встать с пола, – В этом городе и без того достаточно грязно. Не заставляйте меня прибирать за вами, иначе мне придется выставить счет мистеру Кроссу.
Мужчины обменялись долгими взглядами, в которых просматривалась неуверенность.
– Ладно, Квик, развлекайся со своей генномодифицированной подружкой, но помни – я занятой человек и не люблю тех, кто не вникает с первого раза.
Тэрин отступила в сторону и не спускала глаз со своих собеседников, пока те с гордо поднятыми головами не вышли из офиса. Убедившись, что дверь заперта, она стала проверять кабинет на наличие жучков. С учетом жалкого уровня развития местных технологий едва ли ее детектор мог пропустить их.
– Доктор Квик вы в порядке? – спросила она, пока детектор делал свою работу. Квик открыл аптечку и вытирал кровь, которая все еще шла у него из носа. – Кажется, я видела здесь кошку?
– Кажется, вы видели здесь крысу, – ответил он, приходя в себя. Детектор тем временем закончил проверку и дал знать, что никто их не слышит. – Благодарю за своевременное спасение. Не ожидал, что на помощь мне придет эльф, агент…
– Тэрин Лян, Международное Бюро Расследований, – представилась она. – Не расскажете, что тут творится?
– Свободный рынок в действии, – ответил Квик. – Впрочем, на сей раз он мог бы действовать аккуратнее. Мистер Кросс проявляет поразительную настойчивость, пытаясь заполучить мое предприятие. Если о случившемся узнают мои клиенты, не удивлюсь, если они предпочтут пойти к кому-то другому. Может, в этом и суть. Впрочем, прошу меня извинить… насчет тех сведений, что я вам послал, – не думал, что из этого выйдет толк. Что вы здесь делаете, агент Лян?
– Из достоверных источников нам стало известно, что кто-то на Либерталии занимается запрещенными исследованиями в области когнитивных технологий. Я здесь для того, чтобы проверить правдивость этих сведений и во всем разобраться. Поэтому я пришла к вам.
– Ко мне? – Квик недоуменно моргнул. – Я всего лишь независимый медик… сказать по правде, даже не доктор. И уж точно не ученый. Как я могу вам помочь?
– Вы здесь живете, – ответила Тэрин. – Брошюры и рассказы туристов не заменят вашего опыта. Вы можете ответить на вопросы, которые я даже не догадаюсь задать. Может Либерталия и невелика, но только не для одного человека.
– Так значит, вам нужен гид. Думаю, я смогу вам помочь. А двух тысяч каскадийсих долларов в день будет достаточно, чтобы покрыть мои расходы.
– Две тысячи? Не смешите меня. Вам вполне хватит и половины.
– Агент Лян, имейте в виду, что в первую очередь я – врач. Каждую минуту, которую я проведу с вами, помогая распутывать заговоры, я мог бы потратить на своих пациентов. Даже предложив тысячу семьсот долларов, вы меня слишком недооцените.
– Полторы, – предложила Тэрин, извлекая из кармана тонкую пачку банкнот. – Пять сотен наличными, остальное – лекарствами, когда мы закончим.
Квик поскреб подбородок и оглядел свой кабинет – выцветшие постеры, раскрытые коробки с перчатками и бинтами, осколки, все еще лежащие на полу, – осколки того, что приходилось заказывать по всему миру, от Китая до Калифорнии. Либерталия стремилась к самодостаточности, но пока что эти стремления не зашли дальше борьбы с голодом, и любое лекарство замысловатее алкоголя ценилось тут на вес золота.
– Вижу, вы умеете торговаться, – сказал Квик и с улыбкой убрал деньги в карман. – Хорошо, я согласен. Приходится думать о своем бизнесе, знаете ли. Если пациенты после встречи с доктором ухитрятся не умереть, сарафанное радио будет работать лучше всякой рекламы. К тому же тогда они смогут прийти на повторный прием.
* * *
Либерталия представляла собой перевернутый зонтик, затерянный посреди моря. Полные надежд люди собирались в нем со всего мира, как капли, а затем большинство из них скатывалось на один из четырех грузовых кораблей, привязанных к центральной колонне, в ржавые трюмы, которые никогда не приходилось видеть капитанам, жившим в воздушных дворцах. Зонтик под ногами этих морских аристократов был создан для того, чтобы опробовать новую технологию получения энергии, передаваемой спутниками из космоса. Несмотря на то что эксперимент провалился, здешние хозяева все равно считали, что каждый их шаг освещает эту грешную землю ничуть не хуже спутников.
По мнению Тэрин, Себастьян Кросс являлся самым худшим из этой шайки. Его имя и имя его компании, Объединенной Корпорации Кросса, снова и снова мелькали в докладах, попадавших на ее стол. Поговаривали, что он удерживал город на плаву, получая за взятки правительственные гранты, имелись улики, доказывающие его связь с работорговлей в полудюжине стран, проводились многочисленные расследования, но ничего из этого так и не вышло. Она давно уже поняла, что у Кросса есть друзья на ключевых государственных постах и эти друзья не хотели, чтобы Либерталия пошла ко дну спустя всего восемь лет.
Теперь, если верить Квику, Кросс пытался завладеть всем рынком медицинских услуг на борту Либерталии. Его лицо доверительно смотрело с рекламных плакатов, попадавшихся тут и там на борту «Розенбаума», бывшего судна для перевозки насыпных грузов, превращенного в гидропонную ферму. Его темные усы походили на мохнатую гусеницу, ползущую по лицу, а взгляд заставил Тэрин вздрогнуть, когда она следом за Квиком поднималась по шаткой лестнице, прикрученной к возведенной из контейнеров башне.
– Мы идем к человеку, прожившему тут дольше моего, – пояснил Квик. Тэрин по легенде представлялась как мисс Отэм, его ассистентка. Ее задача заключалась в том, чтобы молчать и слушать, – Его зовут Алонзо Брилл. Он прибыл с первой волной, но так и не смог пробиться в люди. Сейчас он в основном берется за случайные заработки, а его жена продает поделки, сделанные из металлолома. Они хорошие люди.
Он трижды постучал в дверь, представлявшую собой привешенный на петли кусок гофрированной стали, вырезанной из стенки контейнера. Внутри раздался металлический звон, затем шаркающие шаги, и дверь распахнулась. На пороге стояла молодая японка лет девятнадцати, дрожащая и тонкая, как тростинка.
– Добрый день, Киоко, – поздоровался Квик. – Алонзо дома? Он просил осмотреть его сегодня.
– Он здесь и… в то же время не здесь, – ответила Киоко. – В смысле – тело здесь, а разум – нет. Пожалуйста, помогите нам, я никогда еще не видела его таким.
Киоко провела их в маленькую, но опрятную квартирку, уставленную металлическими фигурками, застывшими в стремлении вверх. На стене висел десяток пустых ножен. Алонзо Брилл лежал в гамаке под мерцающей флуоресцентной лампой, подергиваясь и бормоча что-то себе под нос.
– Алонзо, это я, – позвал его Квик, – Как ты себя чувствуешь? Что тебя беспокоит?
– Зенит! – воскликнул Алонзо, вытаращив глаза. – Зенит, обрамленный звенящим кустарником третьей степени! Поднимайте его с корицей! Правильно ли закручены винты?
– Он такой с самого утра, – пояснила Киоко. – Я хотела позвать вас, но он сказал, что справится сам. Вы же поможете ему, доктор?
– Сначала я должен понять причину, – ответил Квик. – Пока я вижу только словесный салат, как при шизофрении, но ни с чем подобным мне сталкиваться не доводилось. Не знаю даже, с чего начать.
– Я знаю, – вступила в разговор Тэрин. – Миссис Брилл, ваш муж жаловался недавно на что-нибудь необычное? Он ударялся головой или казался больным?
– Если что-то такое и случилось, он мне не говорил, – сказала Киоко. – Мне следовало быть внимательнее, доктор?
– Не вините себя. Что бы с ним ни произошло, это не ваша вина, – Квик потер лоб и строго посмотрел на Тэрин, – Похоже, вам уже известен ответ, мисс Отэм.
– Афазия – ответила Тэрин. – Симптомы очень похожи. Если я права, он может поправиться, но нам нужно выяснить, с чего все началось. Миссис Брилл, ваш муж ведет какие-нибудь рабочие записи?
Киоко передала ей брошюру, призывавшую к независимости Либерталии. На обратной стороне оказался список, написанный почерком Алонзо – неровным, но по-своему аккуратным. Там значилось шестнадцать имен с датами до самого сентября. Он работал охранником, собирал лом, помогал ремонтным бригадам. На каждой строчке значилась сумма заработка – по большей части в либертанских рэндах. А вот на предпоследнем месте Алонзо заплатили долларами США.
– Объединение «Новые Горизонты», – прочитала Тэрин. – Шесть дней назад. Припоминаете?
– Да, но не название. Помню, как он говорил, что хотел бы быть богачом, платившим людям за сон. Думаете, с ним там что-то случилось?
– Мы пока еще ни в чем не уверены, – ответил Квик, бросив на Тэрин быстрый взгляд, – Сделаю, что смогу, – постараюсь поставить диагноз и сделать так, чтобы он пошел на поправку. Кстати, консультация стоит сто рэндов.
– Конечно, конечно, – Киоко достала потрепанную банкноту. – Как только будут новости, сразу дайте мне знать. Большое спасибо!
– Похоже, вы упустили свое призвание, – заметил Квик, когда они вернулись на палубу, а деньги, полученные за наблюдательность Тэрин, исчезли в его кармане, – Вам следовало стать врачом, или, по крайней мере, следовало бы рассказать мне, что тут творится на самом деле. Я знаю, что вам известно больше, чем вы говорите.
– В восемьдесят пятом мы столкнулись с одним движением, – начала рассказывать Тэрин, – Они называли себя «Новый Вавилон». Пытались превратить рецептивную афазию в оружие по воле Божьей. Нам удалось вовремя остановить их, но сама мысль о том, что кто-то решил продолжить их исследования… Представьте, что все вокруг вдруг начнут нести тарабарщину и никто не сможет друг друга понять. Цивилизации настанет конец.
– Думаете, кто-то закончил их дело?
– Это бы многое объяснило, – ответила Тэрин. – Единственное место, где такие исследования можно проводить легально, – лунные станции, кишмя кишащие правительственными агентами. А здесь никто не задает вопросов и все может пройти незамеченным.
– Так что вы собираетесь делать? – спросил Квик, – Вы же потому и приехали, да?
– Не беспокойтесь, я работаю над этим, – ответила Тэрин.
* * *
Места на вершине Либерталии было немного, и местные заправилы следили за тем, чтобы так продолжалось и впредь. Башни и пики служили тонкими пьедесталами для поднятых ввысь зданий, в каждом из которых было не более четырех этажей. Для прогулки по утопающим в зелени, свободным от толп аллеям Тэрин облачилась в лучшие вещи из своего гардероба. По дороге ей попадались только вооруженные охранники в броне, осматривавшие все вокруг с дотошностью военных. Для своих собственных наблюдений Тэрин предпочла очкам контактные линзы – если ей повезет, она снимет их раньше, чем глаза начнут уставать.
Объединение «Новые Горизонты» занимало маленькое кубическое здание внутри прозрачной пирамиды, заполненной светящимися нитями, пульсировавшими зеленым и золотым светом. Тэрин постояла, восхищаясь архитектурой и готовясь к тому, что ждало ее внутри. Но сколько бы глубоких вдохов она ни делала, это не приближало ее к разгадке, поэтому, игнорируя дурные предчувствия, Тэрин все же вошла внутрь.
В холле не оказалось ни растений, ни картин, ни прочих типичных декоративных элементов, какие ожидаешь найти в подобных местах. Лишь несколько окон – и все. У дальней стены располагалась изогнутая дугой зеркальная стойка, за которой в медитативной позе сидела миниатюрная женщина с темными волосами, собранными в пучок. Когда Тэрин подошла к ней, женщина открыла глаза.
– Доброе утро и добро пожаловать в объединение «Новые Горизонты»! – бодро сказала она. – Что привело вас к нам?
– Хочу узнать, нет ли у вас открытых вакансий, – ответила Тэрин, – Я только приехала и еще не успела обустроиться. Если у вас есть работа, мне бы это здорово помогло.
– Устали от жизни на материке? – поинтересовалась женщина, – Конечно, мы все время ищем способных людей. Есть ли у вас опыт работы, о котором нам следует знать?
Тэрин рассказала о том, как изучала неврологию и немножко – психологию. Конечно, легенда развалится, стоит кому-нибудь начать ее проверять, но на Либерталии люди могли заниматься медициной и без медицинского образования. Здесь недостаток навыков с лихвой компенсировался самоуверенностью и наглостью.
– Похоже, вы – интересный кандидат, мисс Отэм, – заметила женщина. Она указала на пластиковую скамейку под одним из окон. – Если вы согласитесь немного подождать, я загляну в нашу систему и посмотрю, не всплывет ли подходящих вакансий.
Скамейка оказалась холодной, жесткой и совершенно не способствующей расслаблению, даже несмотря на тихую музыку, лившуюся из спрятанных динамиков. Тэрин сидела молча, держа руку поближе к станнеру. С учетом количества оружия в этом городе уверенности он ей не прибавлял, но больше ей рассчитывать было не на что.
– Мисс Отэм? Похоже, у нас найдется для вас работа, – женщина указала на дверь рядом со стойкой, – Как зайдете, вторая дверь налево. Скоро к вам кто-нибудь подойдет.
Вторая дверь налево вела в тесную комнатушку. В воздухе там витал странный запах, она отчетливо чувствовала его, но не могла определить источник. Когда дверь с щелчком закрылась у нее за спиной, запах усилился. У стены стоял небольшой стол с двумя стульями, расположенными друг напротив друга. Тэрин села лицом к двери.
Сначала она пребывала в напряжении, готовая ко всему, и мысленно перебирала вопросы, которые помогли бы пролить свет на исследования «Новых Горизонтов». Представляя себе возможные варианты беседы, она поняла, что собеседника едва ли удастся вывести на разговор о том, исследуют ли они возможности применения афазии в военных целях, или фракталы Лэнгфорда[4]4
Отсылка к рассказу Дэвида Лэнгфорда «BLIT», изданному в 1988 году, где упоминаются особые изображения, из-за сбоя в работе головного мозга вызывающие смерть увидевшего их человека. Сам термин «фракталы Лэнгфорда» упоминается также в романе Чарльза Стросса «Accelerando» (2005 г.).
[Закрыть], или способы управления разумом, – по крайней мере так, чтобы он не осознал, что сказал слишком много. Минуты шли, словно падали капли из крана – кап-кап-кап, и сосредоточиваться на этих вопросах становилось все труднее и труднее, они тонули в заволакивавшем разум тумане. Откуда-то шло тихое гудение, почти неразличимое, но все же раньше, когда она входила в комнату, его определенно здесь не было. Когда она вошла в комнату… сколько же прошло времени? Почему никто не пришел? Нужно спросить об этом женщину за стойкой.
Тэрин встала и с удивлением осознала, что едва удерживает равновесие, будто ее кости превратились в желе. Она не подошла, а скорее упала к двери, уже понимая на периферии гаснущего сознания, что беспокоилась не напрасно. Ощутив холод дверной ручки под своей вспотевшей ладонью, она лишилась последних иллюзий.
– Заперто, – пробормотала она на родном кантонском, – Как интересно.
* * *
Темнота.
И сразу же – свет. В вышине раскинулось голубое небо, ветерок холодил кожу, совсем как в те далекие весенние деньки, когда она могла лежать в мягкой траве и ни о чем не думать.
Она изо всех сил цеплялась за это ощущение покоя, пока на поверхность не всплыла какая-то мысль. А потом она вспомнила одну простую истину. На Либерталии никогда не росла трава – имелся лишь переработанный искуственный дерн, вывезенный с бейсбольных стадионов Японии.
