Текст книги "Укради мою жизнь (СИ)"

Автор книги: Олег Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

25

Они прошли к туалету, но вместо двери с писающим мальчиком воспользовались другой, той, что располагалась рядом и не имела обозначения. За ней находился крошечный предбанник, единственным предназначением которого было скрыть вторую дверь – тяжёлую, сейфовую. И вот уже за ней открывалось довольно обширное глухое помещение, освещённое лампами дневного света.

Ви-клеть, насколько разбирался Вик, одной из последних моделей, канистра длительного хранения (точно такие заполняли они с Басом), а в углу – сканер. Чем-то похожий на аппараты для прогревания, какие видел Вик когда-то в физиокабинете поликлиники: кубический прибор на передвижном столике размером с ящик для фруктов и с суставчатыми кронштейнами по бокам. На кронштейнах крепились лепёшки датчиков.

Шестопёр усадил вора на стульчик, ловко приладил с обеих сторон головы датчики, регулируя длину кронштейнов. Потом защёлкал тумблерами на панели – загорелись и замигали огоньки. По небольшому дисплею поползла кривая.

– Тек-с, тек-с, – балагурил без устали Шестопёр, переключая тумблеры сканера, – щас глянем, что вы имеете, господин тягун. Так, двое с боку – ваших нет… В смысле, две единицы в оперативном пространстве поля. Обычный фон – два валета и вот это… На браслете они же? Ну, я ж и говорю… Неассимилированного витакса нет. Так ты, брат, без добычи? А что собирался сливать – из собственного поля, что ли? Как последняя корова? Стоп, а это что?..

Вик слегка напрягся: сейчас Валерка что-то должен определить, увидеть что-то должен на своём ящике и объяснить…

– Эй, Вик, да ты свистишь!.. – поразился Шестопёр. – Ты тянешь прямо сейчас!

Он слегка отстранился от тягуна и защёлкал переключателями ещё проворнее.

– Друг мой, от тебя идёт постоянный устойчивый поток, – растерянно пробормотал бармен. – Свистишь, как соловей!.. И куда? А главное, от кого? От меня?!

Вик напряжённо замер на стульчике. Прозрачные глаза Валерки округлились, ещё сохраняя добродушное и простоватое выражение. Он даже оглянулся, будто в комнате мог присутствовать кто-то ещё кроме них двоих. Но рядом никого не было, и Шестопёр обернулся к Вику:

– С-сука! Ты… – бармен задохнулся, – ты принёс сюда пробой?!

Вик оттолкнулся ногами и упал вместе со стульчиком на спину. Только это и спасло от удара набитого кулака, просвистевшего над самой макушкой. Упал, кувыркнулся через плечо и вновь оказался на ногах – в полуприседе, с выставленными напряжёнными руками. Готовый отбиваться изо всех отпущенных природой сил…

Но Шестопёр не собирался драться, хоть и имел в этом искусстве большое преимущество. Из-за поясного ремня сзади он выхватил шот-ган. Резким движением и звонко – совсем не картинно – взвёл курок. Вику в лицо уставилось курносое куцее рыло револьвера.

Вор ушёл в сторону, под прикрытие сканера, но противник присел, выцеливая между опор передвижного столика, и Вику ничего не оставалось, как метнуться дальше – за клеть.

– Валера! – крикнул он в слабой надежде урезонить разъяренного бармена. – Погоди! Не стреляй!

– Вылазь! – орал Шестопёр. Стрелять через ажурные стойки клети он не решался, – слишком дорогая это штука – клеть, – и нервно шарил дулом, выискивая возможность открыть огонь. Палец готовно лежал на спуске. – Вылазь, пристрелю как собаку!

– Валера! – крикну Вик с тоской, понимая, что остановить бывшего друга словами не удастся, и в следующий миг переместился к чемодану долгоиграющего конденсатора. Оперся в него обеими руками и толкнул, что было сил в сторону стрелка.

Чемодан заскользил по гладкому полу со стремительностью торпеды и всем своим немалым весом ударил Шестопёра по ногам.

– Мля! – успел выкрикнуть тот, заваливаясь, и в тот же миг грохнул выстрел. В закрытом пространстве комнаты звук его был подобен грохоту взорвавшейся бомбы. Пуля с отвратительным воем срикошетила от стены, но Вик уже метнулся к двери. Благо, был здесь не впервые и знал, как отмыкается запор изнутри.

Вывалился в предбанник, оттуда в коридор, чувствуя спиной полную свою беззащитность и уязвимость: возможность в любой миг получить в эту голую, неприкрытую, ставшую вдруг такой широкой спину – пулю! Перед глазами мелькнул писающий мальчик – к чёрту! – на выход! Там, с растерянной рожей, но готовый к драке застыл Роберт, вышибала Шестопёра!

Вик кинулся через зал, преодолевая прыжками заставленное мебелью пространство – сбивая столы, переворачивая стулья, спотыкаясь, но преодолевая преграды. Зайцами скакали под ногами солонки и салфетницы. Сзади раздавались негодующие выкрики, тонувшие в грохоте и звоне, мелькнули вытянутые лица смутно знакомых ребят – Вик рвался к окну! И достиг его, желанного, и прыгнул головой вперёд, – как в ледяную воду, – в проём, перечёркнутый тонкими нитями жалюзи.

Сердце сжалось в болезненный комок. Умом он понимал, что тонкие пластиковые ленты декоративной занавески опасности не представляют, но под ложечкой всё равно ёкнуло – стена! впереди стена из пластика, стекла, металла переплётов, ещё чёрт знает чего! Но тело уже рвануло в полёт – и со звоном, треском, каким-то подозрительным скрежетом проломило стоявший на пути барьер! Весело поскакали по асфальту стеклянные брызги…

Вик вылетел на улицу живым болидом, покатился по асфальту громадным комом измятой жалюзи, обернувшейся вокруг тела на манер греческой тоги. Среди лент застряли осколки витринного стекла, а внутри, как начинка в пироге, бултыхался тягун, силясь сбросить с себя ненужный наряд. У него получилось – выскочил, наконец, как змея из кожи, и рванул по улице: слепо, запалено.

Сзади послышалось: «Стой!» – но беглец только припустил быстрее. Мёл по улице крупными скачками, отчётливо понимая, что забег этот может стать последним в его жизни.

Улица уходила вдаль, прямая и пустынная, и тонула во мраке наступавшей ночи.

Пробой! – стучала кровь в висках – пробой-пробой-пробой!

Вик нырнул в тёмный переулок, на повороте занесло – чуть не упал! – но удержался и продолжил бег! Второй раз за неполный час он бежал со всех ног – от судьбы, от людей, от собственного дара, ставшего вдруг проклятием. То ли от преследователей убегал, то ли от себя.

Но погони не было. Не захотели связываться, догадался Вик и перешёл на шаг. Прогнали со своей территории, и ладно, а нет – так убили бы наверняка. Пробой – крайне редкое, но самое страшное явление, что может случиться с тягуном. Вик слышал о таком дважды: одного носителя пробоя убили сами воры. Лишь только разобрались в сути происходящего, не вдаваясь в подробности, не пытаясь осмыслить причины – пристрелили, и всё.

Второго забрали люди из ви-контроля. Потом долго гуляли слухи, один другого нелепее, но каждый уяснил главное: при определённом несчастливом стечении обстоятельств в поле тягуна появляется дыра, как прореха в кармане, и в ту дыру уходит витакс. Куда он девается, непонятно. Рассеивается в эфире, говорят в подобных случаях, но ни «пробитому», ни окружающим от этого не легче.

Носитель пробоя постоянно тянет со всех объектов, появляющихся на определённом удалении от него. Витакс тут же покидает поле, уходит в эту самую прореху, и чтобы быть живу, тягун постоянно понемногу тянет у любого, кого видит. А даже если и не видит – процесс идёт непроизвольно, как защитная реакция организма. Лишь бы в оперативном пространстве оставалось хотя бы несколько единиц. Чтобы не умер сам носитель.

Таким образом, человек становился крайне опасным для всех: своих и чужих, друзей и врагов, тягунов, контролёров и подпольных скупщиков. Любой, оказавшийся на определённой дистанции от «пробитого» становится донором, а тот, в свою очередь, не имеет возможности контролировать тяг: не может ни прекратить его, ни даже ослабить.

Это то, что в общих чертах было известно Виктору. Теперь он на собственной шкуре испытал, что такое тянуть с дырой в поле. Девчонки на остановке, остальные пассажиры, валившиеся пачками в осенние лужи, стояли перед глазами. Разъярённый Шестопёр… Теперь каждый мог отстрелить Вика, как взбесившегося пса. По давней договорённости между ворами носитель пробоя считался вне закона.

И смерть Баса выглядела теперь в ином свете. Пробой-то формируется не сразу, постепенно. Вспомнились странные недомогания партнёра после акций. Вначале Вик считал всё это закономерным ответом организма ищейки с повышенным нюхом на съём сумасшедшей силы. После митинга рассудил, что на Себастьяна подействовали слова Царёва. Сейчас вполне могло оказаться, что причиной гибели Баса стал он, Вик.

Выпил друга, сам того не зная. Не ведая, – но от этого не легче.

И последнее. «Шесток» – бойкое место. Для своих, конечно. Очень скоро все заинтересованные получат информацию о беде Вика, а значит, за помощью обращаться не к кому. Да, не повезло тебе, парень – и пулю между глаз. Что произошло с тем бедолагой, который попал к контролёрам, было неизвестно, но тягун почему-то не сомневался – ничего хорошего.

Только инженер может помочь, неожиданно для себя вывел вор. Он ведущий специалист крупнейшего концерна, связанного с витаксом. Все беды Вика начались после применения «пылесоса». Пусть помогает выкручиваться. Не говоря уже о полагавшемся ему чемодане витакса. И смерть Баса, по большому счёту, на его совести…

Но там Соня, мысленно ужаснулся Вик! Сможет ли он не тянуть в её присутствии? Девочка виновата, слов нет, но не такой же ценой платить – высосать досуха ту, с которой был близок, которую и сейчас вспоминает если не с нежностью, то и без ненависти. А может и с нежностью?.. И которую уж точно готов простить.

Перед глазами вновь всплыли падающие девчонки, особенно та, вторая, лицо которой он успел разглядеть: застывшая маска в каплях дождя…

Вор вздрогнул.

И что получается, ему теперь вовсе нельзя появляться на людях? И отстраненно подумал, что это стоит проверить. Пока что он блуждает по тёмным проулкам Фуфайки, но в десяти минутах ходьбы проспект Развития с толпами прохожих, утюжащих асфальт в любую погоду и любое время суток. Вечером там даже оживлённее: люди толкутся у кафе и кинотеатров, возле ночных клубов и танц-холлов.

Есть где потренироваться, опробовать свою силу и свою слабость.

Он прошёл проходными дворами, кривыми улочками и переулками спального района – вот и проспект. Сияние неона, потоки машин, перемигивание светофоров. Поток прохожих – зонты, мокрые плащи, улыбки на лицах. Это днём здесь снуют озабоченные, деловитые клерки и мелкие дельцы, а вечер – время развлечений и отдыха. Тон задают увеселительные заведения всех мастей. И настрой совершенно другой.

Вик влился в толпу. Шёл не торопясь, поглядывая по сторонам. На него никто не обращал внимания – окружающие были заняты собой, своими планами на вечер. Вор слегка расслабился: никто не падал при его приближении, не шатался, как пьяный, не кричал «караул». Вик решил подстраховаться. Существовал старый испытанный приём: при появлении ищеек тягун начинал проговаривать про себя детские считалочки. «На золотом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной…»

И один тягун, которому нельзя тянуть…

Считалочки, бывало, помогали скрыть «сырой» витакс в поле. Закрывали мысли о проведённом съёме, заставляли переключиться. Это сбивало ищейку, мешало ему поймать гамму ощущений, характерную для «сытого» тягуна. Приём срабатывал не всегда, и не со всеми экспертами. Баса он бы точно не обманул, подумалось почему-то, но Вик упорно продолжал: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…»

Да, ножик. Хорошо бы сейчас иметь хотя бы ножик. Спокойнее было бы…

Неожиданно он понял, что идёт в некой зоне отчуждения. Несмотря на плотность толпы, люди вокруг расступались и не приближались к нему ближе, чем на метр. Подсознательно берегут поле, понял Вик, чувствуют опасность на подкорке. И ещё понял – так теперь будет всегда. Если ничего не сделать, он будет изгоем, одиноким не только в толпе посторонних прохожих, но и рядом с близкими людьми.

Пропади оно всё пропадом.

26

Экспериментировать, так на полную катушку, решил Вик и зашёл в небольшой бар. Пристроился у стойки с краю, заказал пива. В большое зеркало на стене хорошо просматривался зал – столики, подпившие посетители, бильярдный стол в дальнем углу. Двое гоняли шары, перебрасываясь шутливыми репликами. Слева от Вика чах хорошо нагрузившийся мужчина зрелого возраста – то и дело ронял голову на грудь и опасно накренялся на высоком табурете, но тут же встряхивался и вновь принимал вертикальное положение и гордый вид.

Всё как обычно, так и выглядят небольшие заведения. Вик уже понял: не стоит щуриться – можно ненароком увидеть поле и потянуть. Не стоит думать о тяге, нужно постараться забыть об опасностях, расслабиться, прийти в состояние приятного и пустого ничегонеделанья, какое появляется порой само по себе в минуты ленивой истомы на диване. В этом мог помочь алкоголь.

Он заказал стопку водки. Напиток прокатился ледяным шариком по пищеводу, и следом приятная горячая волна потекла по телу, пригладила взъерошенные нервы. Действительность качнулась, тихо поплыла в жёлтом, косом свете ламп. Чего и требовалось – только не допускать в мозг ненужных ассоциаций, поставить барьер перед памятью и мыслями.

– Послушайте, э… любезнейший, – прозвучало слева, оттуда, где сидел стойкий выпивоха. – Не составите ли компанию на рюмочку?

Вик повернулся, так и есть: у посетителя слегка просветлело в мозгах, и душа его потребовала очередной дозы и общения.

– Почему бы нет, – откликнулся вор. – Бармен, ещё по одной – мне и этому господину.

На полированной стойке вмиг образовались две стопки.

– А после этого, – мужчина показал на выпивку широким смазанным жестом, – повторить обоим за мой счёт. – И повернулся к Вику: – Меня зовут Семёном, – по-птичьи наклонил голову он.

– Виктор.

– Чудесно, Виктор. – Семён кивнул – не только головой, но и плечами, грудью, всей верхней частью тела. – Предлагаю тост. За Неукротимых!

Ого, дядю потянуло в революцию. Сказано было громко, с пьяным запалом, и Вик невольно бросил взгляд в зеркало. Двое посетителей удивлённо вскинули головы, но тут же возобновили прерванную беседу. Остальные и вовсе не отреагировали. За бильярдом продолжали стучать с костяным звуком шары.

– Да-да! – собеседник поднял неверной рукой стопку. – За тех ребят, кто не прячутся за красивыми лозунгами и высокими речами! Кто предпочитает пустым разговорам дело! А не то, что Ограничители. Сколько слов и обещаний! Океан слов. Ниагара пустых обещаний. И в итоге – что? – комиссия по распределению витакса так и не созрела. Только не говорите, что карикатура, созданная Барышниковым – комиссия. Её нет и не будет, попомните моё слово.

– Слышал, недавно на митинге Ограничителей произошло громкое событие? – осторожно спросил Вик, не торопясь опрокидывать свою стопку. – Громкое в прямом смысле слова – взрыв, покушение на лидера партии?..

– Бог с вами, никаких взрывов, – пьяно протянул Семён, приканчивая очередную дозу водки. – Я свидетельствую, был там сам: Неукротимые грозились взорвать Царёва. Пуф! и всё! Целая группа боевиков. Но не стали делать этого. – Поборник революционных изменений пьяно покачал пальцем перед лицом Вика. – Потому что они не террористы. Да, иногда их методы несколько… нетривиальны… – Он на секунду задумался, кренясь на табурете, но тут же выпрямился: – Однако они не террористы.

– И что стало с группой? – спросил Вик то, что его действительно интересовало.

– Их всех арестовали! – горестно выпалил собеседник. – Представляете, Виктор, бойцы спецназа окружили их кольцом, взяли на прицел и вывели с площади. Прямо к полицейским автомобилям. Я сам видел, как ребят забивали в автозаки! – Рассказчик всхлипнул. – Говорят, предводителем у них был сам Гром! Легендарная личность! – Карбонарий уронил руки на стойку, силы его явно были на исходе. – И его тоже… арестовали…

– По радио передавали, спецназ открыл огонь.

– А вы верьте больше этим трепачам! Им лишь бы сенсацию раздуть… Нет, не убили, но арестовали… совсем…

Голова Семёна клонилась всё ниже, пока не опустилась на руки. Источник информации затих. Бармен посмотрел на него с насмешкой.

Вик задумался: и с этой стороны рассчитывать на поддержку не приходится. А ведь была мысль – обратиться к Грому. Доверять этому кукольному почитателю Неукротимых на сто процентов, конечно, тоже нельзя. В алкогольном чаду он проводит много больше времени, чем трезвым. Но ситуация складывается следующая: главарь либо погиб, либо в заточении. В любом случае – недоступен. А жаль, у этих ребят аппаратура всегда была на уровне, да и специалисты – из молодых и радикально мыслящих, но толковые. Вспомнить того же Опера. У парня диплом с отличием и два патента как раз в сфере изучения поля и выделения витакса – так, во всяком случае, говорил сам Опер, когда подвозил его с загородной базы Грома.

Опять пришла в голову мысль, что жизнь за несколько дней изменилась кардинально. Баса потерял, Софья из друга превратилась… В кого превратилась Соня? Во врага, в чужого, ненужного, и даже опасного человека? Или нет? Или всё же он рассчитывает он на неё в тайне души. Видит в ней партнёра, и даже больше…

Партнёр. Инженер. Только он и остаётся. С какого бока лучше начать?..

Оживление в зале привлекло его внимание, оторвало от размышлений. И во время: от входа к стойке двигался патруль. Полицейский сержант и контролёр с жезлом. Служивые двигались неторопливо, очевидно, вымокли под дождём и зашли не с целью проверки, а погреться и пропустить чего-нибудь горячего. Но расслабляться не стоило – эти всегда на службе, всегда готовы досмотреть подозрительного человека. А у Вика поле свистит, как сказал Шестопёр – что твой соловей.

Полицай был невысоким и коренастым. Шёл уверенно, чуть вразвалку, спокойно поглядывая по сторонам с видом полноправного хозяина положения. Под мокрой накидкой проглядывал хорошо подогнанный китель – опытный бывалый служака. Контролёр – худой и скуластый – бегал глазами по залу, играл жезлом. Казалось, он пребывает в постоянном нетерпении поймать кого-нибудь за руку, прихватить на горячем. Есть такой вид службистов – ежеминутное лихорадочное желание действовать сжигает их изнутри.

Вик махнул стопку, заказанную ему поклонником Грома, потупился. Алкоголь снимает нервную напряжённость, да и отношение к пьяному человеку совсем не то, что к трезвому. Во всяком случае, когда речь идёт о ви-контроле. Поэтому тягун склонился над стойкой, завис на манер своего недавнего визави. Ну, выпили мужики чуть лишнего – обычное дело, с кем не бывает.

Судя по всему, полицай так обстановку и оценил. Глянул мельком, при виде спящего Семёна чуть усмехнулся и отвернулся к бармену:

– Привет, Пётр. Сделай-ка мне чайку, как я люблю. А напарнику… что будешь, господин контролёр?

– Кофе, – отрывисто бросил тот.

– А моему напарнику кофе, – обстоятельно закончил сержант.

Всё правильно, подумал Вик, патрулирует в этом районе постоянно, заходит в бар не первый раз и бармена знает по имени. А тот – его вкусы и привычки. Интересно, контролёр тоже постоянный, или меняется?

– Отдыхать клиентам никто не мешает? – продолжал между тем полицейский, намекая на уснувшего карбонария.

– Так это ж Семён, господин сержант, – отреагировал с лёгким смешком бармен, наливая в стакан коричневую жидкость, исходящую лёгким паром, и ставя посуду перед заказчиком. – Можно сказать, местная достопримечательность. Да он безобидный, проспится и пойдёт домой. Никаких проблем…

На стойке появился пластиковый стаканчик с кофе для контролёра.

– Ага, – кивнул полицай и выпил содержимое стакана в три крупных глотка. Похоже, был там не только чай. Или совсем не чай, но благодушия у сержанта после выпитого прибавилось. – Если что, говори, не стесняйся, – прогудел почти весело.

– Обязательно! Заходите… – радушно улыбнулся бармен.

Вик приложил ладонь к виску, будто искал опору, словно пригорюнился во хмелю, и одновременно скрывая от опасной парочки лицо. Замер, не забывая поглядывать в зеркало, контролируя положение стражей закона. Спокойно, заклинал он себя, ты обычный посетитель бара. На улице дождь, зашёл погреться, немного перебрал. Что может быть естественнее. Браслет показывает фоновое значение, пока дело не дошло до жезла…

Сержант уже повернулся к залу, огляделся, больше для порядка, явно собираясь на выход, когда контролёр произнёс негромко, но так, что его было хорошо слышно:

– А тот, что рядом – кто? Что-то я раньше его не видел…

Чёрт, постоянный патруль, понял Вик. Ходят в паре давно, знают всю округу. Так тоже случалось, хоть и не часто.

Полицай, может, и не был расположен к проверкам, не видел в зале и посетителях ничего опасного, но контролёр упёрся взглядом в вора, к кофе не притронулся, и уходить просто так не собирался.

– Эй, господин хороший, – окликнул он, обращаясь к Вику и заходя ему со спины, – документы есть?

Сержант, пропуская напарника, чуть подвинулся с недовольным видом – проверять документы было его прерогативой, – но до поры не вмешивался.

– А? – сделал вид совершенно пьяного человека Виктор.

Контролёр в это время слегка похлопал его сканером по плечу.

– У тебя спрашиваю, документы… – закончить он не успел. Сканер пискнул и высветил на панели значок движения потока. Как-то раз Вику представилась возможность рассмотреть оружие врага вблизи. Показатели общего и оперативного витакса, степень ассимиляции, ещё что-то, чего тягун не запомнил, но вот показатель потока – характеристику, которой при необходимости контролёр может подтвердить тяг, – запомнил очень хорошо.

Лицо служивого вытянулось – он и в страшном сне не мог себе представить, что вот так, у него на глазах может происходить тяг. Неизвестно от кого и куда, но процесс был на лицо – жизненная сила перетекала через этого странного, подозрительного парня как дождевая вода по водосточной трубе.

– Ты!.. – только и смог промолвить контролёр, а сержант уже отработанным движением бросил руку к кобуре, и времени не осталось совершенно.

Вик даже не стал прикрывать глаз, в этом не было необходимости. Он и так знал – стоит чуть потянуть, и виткас повалит из этих двоих, словно перегретый пар из чайника – с шипением и посвистом. И менять положение тела он тоже не стал, только конвульсивно сжал кулак – правый, свободный, которому не нужно было подпирать висок.

Турбина взревела, в области кобчика полыхнуло, и в который раз Вику показалось, что дымный и огненный этот выхлоп увидят сейчас все в зале, но всё было совершенно не так. Никто и понять ничего не успел, как оба патрульных грохнулись на пол, не издав ни звука. Сержант – так и не отпустив свою кобуру…

А потом было бледное, вытянутое лицо бармена. Глаза его на миг оказались прямо напротив вора – зрачок в зрачок, – но уже в следующий миг глазные яблоки бедняги закатились. Ноги подкосились, и бармен начал оседать за стойку. Лицо его приняло мертвенный жёлто-зелёный оттенок. Да он и был уже мертвецом.

В зале продолжались приглушенные разговоры, на бильярде кто-то с победным восклицанием загнал шар в лузу, а Вик тронулся к выходу, пряча глаза, стараясь ни с кем не встретиться взглядом, никого не коснуться – даже мысленно. Особенно мысленно…

Но чёртова турбина и не думала униматься. В зоне выброса горело огнём, и тягун чувствовал, как чужой витакс перетекает через его тело, струится, прёт неистовым и неудержимым потоком. Он ускорил шаг – потом бросился опрометью из бара, – но это не помешало на выходе услышать крики и всхлипы. «Помогите!» – пискнул кто-то тогда на остановке. Сейчас и этого не было, но Вик видел будто воочию, будто на спине у него открылись глаза, – как падают между столов посетители. Словно высушенные бабочки.

Будь оно всё проклято!

Через час Вик взломал замок на двери гнёздышка. Как он и предполагал, квартира была пуста. В баре Софьи нашлась бутылка коньяка, тягун выпил одним махом полный стакан и упал без сил на диван. Больше он отсюда ни ногой. На улицу ни ногой, куда бы то ни было – ни-ни! Будет сидеть, и ждать Софью. И Залеского. Как-нибудь выманит их сюда, как – придумает завтра, не сейчас. Сейчас нет сил, нужно поспать, – упасть, провалится в беспамятство. Хоть ненадолго…

Забыться…

Иначе – сумасшествие, суицид, кара господня…

Хоть ненадолго…