Текст книги "По дороге к высокой башне. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Олег Будилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Здесь только еда, господин, – сказал я.

Похоже, начальнику караула польстила моя оговорка. Господами называли только дворян. Конечно, простой вояка никогда не удостоился бы такого обращения, но я подумал, что сейчас немного лести не помешает.

Стражник запустил обе руки в мешок, немного порылся там и, наконец, вытащил небольшой бурдюк с вином и кусок копченого окорока.

– Надеюсь, святые отцы не станут обижаться на несчастного голодного солдата за то, что тот возьмет себе немного еды? – с ухмылкой спросил он.

– Нет, добрый человек, – ответил я, – конечно нет.

– С вас пять серебряных монет за проход, и можете убираться на все четыре стороны, – буркнул начальник караула и, обращаясь к своему подчиненному, добавил, – пропусти их.

Плата была установлена городскими старейшинами и шла на восстановление Пауса, поэтому я не стал пререкаться, вытащил заранее приготовленные деньги и передал их стражнику. За выход и вход платили все. Казну разграбленного варварами города нужно было как-то восполнять.

Только когда ворота захлопнулись за нами я, наконец, смог вздохнуть с облегчением. Страшно было подумать, что могли бы натворить дворяне, если бы решили вмешаться. В том, что они без зазрения совести перебили бы караул, я не сомневался ни минуты. Думаю, что воины справились бы со стражей голыми руками и никакое оружие им бы не понадобилось. Вот только потом нам бы пришлось уносить ноги от пущенной по следу погони, и кто знает, чем бы тогда закончилось "невинное" приключение у городских ворот.

Впереди на полдня пути лежали обжитые земли. Раньше часть из них принадлежала городу, а часть монастырю, но после войны Паус перестал претендовать на наделы, расположенные за стеной. Оказавшиеся в руках степняков фермы и склады сгорели, и на их месте никто не стал возводить новые. Мирное время закончилось и не нашлось смельчаков, которые бы захотели рискнуть своими жизнями и здоровьем своей семьи. Зато монастырское хозяйство разрослось. Там, где раньше зеленели дикие травы, теперь были распаханы поля и огороды. Где-то здесь среди колосящейся ржи должна была прятаться хижина Химона, в которой я несколько лет прожил бок о бок с великим воином, выдававшим себя за монаха. Может быть, когда-нибудь я смогу навестить эти места и посидеть на берегу маленького озерца вспоминая старого друга. Хотя вряд ли. Владыка меня узнает и поведает остальным настоящую историю моей жизни. Интересно кто захочет первым вызвать меня на поединок? Да и станут ли благородные дворяне соблюдать ритуал, когда узнают, что под личиной потомка древнего рода скрывался простолюдин?

Слева показалась узкая тропинка, уводящая в сторону от тракта, и я не задумываясь свернул на нее. Дорога хорошо просматривалась из обители и у наблюдателей, стоящих на смотровых площадках могли возникнуть вопросы к странному каравану, который шел неизвестно куда. Мои спутники безропотно следовали за мной. Мы с Ругоном договорились о том, что до старого земляного вала отряд поведу я. Все равно никто лучше меня не знал эти места. Но даже мне – мальчишке, выросшему в монастыре, было не просто отыскать нужное направление среди колосящейся ржи и высоких побегов кукурузы. За последний год молодые монахи – огородники успели проложить новые пути и засеять дополнительные площади. И все-таки, несмотря на то, что незнакомые тропинки, как будто специально пытались увести нас в сторону от заветной цели, я уверенно вывел отряд к назначенному месту. Пробираясь через поля, мы порядком наследили и возможно потом кто-нибудь из монахов обнаружит путь большого каравана, но к тому моменту мы уже успеем уйти далеко в степь и ни одному человеку в здравом уме не захочется преследовать нас.

Возле заброшенного земляного вала отряд сделал короткий привал. В последней войне это укрепление не использовали. У ополчения не было времени приводить его в порядок, поэтому старые стены местами осыпались, заросли кустами и травой. Лучшего места для отдыха было не найти. Мы удобно расположились у подножия стены в густых зарослях орешника, чтобы немного передохнуть и выпить по глотку вина. Здесь уже можно было не бояться королевских шпионов, поэтому мы достали спрятанное оружие, повязали перевязи с мечами и засунули за пояса магические жезлы. По ту сторону земляного вала простиралась чужая земля. Конечно, вряд ли нам придется столкнуться с кочевниками в такой близости от города, но в степи нужно быть готовым ко всему, поэтому воины, не скрывая радости, взялись за любимое оружие. Доставая свой жезл из мешка оруженосца, я заметил колючий взгляд, который бросил на меня один из молодых дворян. Я был уверен, что познакомился с этим воином только вчера и никогда прежде его не встречал, поэтому очень удивился ненависти, которая, как мне показалось, промелькнула в глазах незнакомца, но решил до поры не придавать этому особого значения. Мало ли, что привиделось молодому дворянину. Может быть, его разозлило то, что мне доверили вести переговоры у ворот или то, что небольшую часть пути я указывал воинам куда идти? Чужая душа потемки.

Теперь отряд вел Ругон. У него была карта местности, подаренная Гамоном. На ней были указаны места, где можно было остановиться на ночлег, помечены ручьи и колодцы, но были и выделенные цветом области, которые лучше было обойти стороной. Не знаю, кто мог составить такую подробную карту. Я никогда не слышал, чтобы подобными вещами занимались монахи. Им вполне хватало переписи старинных книг. Возможно, ее нарисовали караванщики, которые до войны ходили в этих местах. В любом случае карта, которая лежала в сумке Ругона не имела цены. Я думаю, что второй такой на свете не было. И еще один дорогой подарок несли мы с собой. Идущий впереди оруженосец держал в руках особый знак – подарок верховного хана. Это было небольшое знамя, укрепленное на коротком древке – наш пропуск в степь.

По мере удаления от города дорога становилась все уже и скоро совсем пропала среди зеленой травы. В этих местах еще попадались лесистые холмы и заросшие ольхой балки, но я знал, что скоро ландшафт изменится, и мы выйдем на ровную, как стол равнину. Пока мы еще находили ориентиры – отдельно стоящее дерево или каменную осыпь на склоне холма, но рано или поздно они исчезнут. Наверно для внимательного взгляда степняка найдется много приметных мест, но нам придется сверять свой путь по солнцу.

В первый день мы прошли довольно много. Ругон не хотел надолго останавливаться, и только приближение ночи заставило его объявить привал. Утомленный дальней дорогой я опустился на траву. Ноги гудели, а под ложечкой сосало от голода. В ожидании ужина я достал из котомки кусок лепешки и принялся жевать. Пока слуги разведут костры и поставят на огонь котлы для приготовления пищи можно и от голода помереть.

– Трудная выдалась дорога, – ворчал Ругон устраиваясь рядом, – а впереди еще много дней пути.

– Может не стоит так спешить? – спросил я.

Если мне – молодому парню было так тяжело, что же говорить о человеке, который разменял не один десяток лет.

– С завтрашнего дня пойдем медленней и будем делать большие привалы, – ответил Ругон.

Я кивнул. Теперь нам незачем было торопиться. Королевские шпионы не успели нас перехватить в Паусе, а в степь им хода не было.

Кто-то позвал Ругона, и старик ушел в сторону дальних костров. У командира в походе много дел – нужно расставить посты и позаботиться о том, чтобы всем хватило дров и еды. Пока его не было, я расстелил на земле одеяло, стащил куртку, кольчугу и сапоги. До наступления ночной прохлады хотелось насладиться теплом уходящего вечера. Я прошелся по траве, чувствуя, как она приятно холодит босые ноги. За день земля нагрелась, но с наступлением темноты она перестанет отдавать тепло и начнет высасывать его из тебя. Наверно напрасно я расположился так далеко от костра. Надо будет после ужина перебраться поближе.

– Тибон, – окликнули меня из темноты. Я повернул голову и не сразу разглядел того, кто меня звал. Вроде бы это был голос Ругона.

– Что случилось? – спросил я.

– Подойди.

За спиной старого друга я разглядел двух человек. Я знал, что одного из них – могучего старика, который много и громко говорил за ужином в доме купца, зовут Брагон, а вот имя второго было мне не известно. Тем не менее, я сразу узнал в нем молодого дворянина, который днем бросал на меня злобные взгляды.

– Перед тобой Толин из Шекема, – сказал Ругон и указал на юного воина, – он собирается вызвать тебя на бой.

От неожиданности я даже не сразу нашелся, что сказать. Поединок? Здесь? И по какой причине?

– Почему ты молчишь? – спросил высокий старик.

– А что ты хочешь, чтобы я сказал? Я не знаю этого человека и не понимаю, что он хочет от меня. Мы с ним не знакомы и я не вижу причин для поединка.

Брагон понимающе кивнул. Действительно нельзя было просто так бросить вызов первому встречному. Для смертельного боя должна быть веская причина и пока ее не назвали, вызов не может быть принят. Даже я знал, что дворяне не убивают друг друга из пустой прихоти. Одно дело сойтись в тренировочном бою и совсем другое лишить равного себе жизни.

– Я племянник Булина, – с вызовом сказал молодой воин, – ты трусливо убил моего дядю из арбалета. Не один уважающий себя воин не посмел бы после этого присвоить себе его оружие и доспехи, но ты объявил себя победителем в поединке, которого не было. Ты трус и обманщик, поэтому я вызываю тебя.

Теперь все встало на свои места. Юноша увидел у меня в руках оружие родственника и понял, кто я такой. Действительно магический жезл Булина сейчас красовался у меня за поясом. Во время великой битвы дядя стоящего передо мной молодого воина набросился на нас с Мароном. Он думал, что я настоящий потомок великого рода и потому решил меня убить. Булин напал неожиданно. Он ударил Марона в спину кинжалом, а потом накинулся на меня. На мое счастье рядом оказался взведенный арбалет, который я разрядил в грудь нападавшему. Мое появление в лагере тщательно скрывали от короля, поэтому, чтобы избежать огласки Гамон сказал, что у нас с Булином состоялся поединок. Он объявил меня победителем, но несколько человек, которые присутствовали при нашей схватке, знали, как все произошло на самом деле. Наверно со временем они поведали об этом родственникам убитого мной дворянина. Толин из Шекема был прав – мы приступили закон, и теперь он имел полное право вызвать меня на бой, чтобы отомстить и отобрать вещи покойного дяди.

– Тибон, послушай, – начал Ругон, но я предостерегающе поднял руку. Два года назад старик спас меня. Раньше я был всего лишь трусливым мальчишкой и не мог постоять за себя. Видимо Ругон считал, что с тех пор ничего не изменилось. С момента нашего знакомства он пытался оберегать меня от любой напасти, но сейчас он был бессилен – отказаться от поединка я не мог.

– Я принимаю вызов, – сказал я и принялся стаскивать с себя рубашку и штаны.

По правилам поединка воины должны были биться в одних набедренных повязках.

Ругон досадливо крякнул.

Два года назад я действительно не знал, как правильно держать меч, но с тех пор много воды утекло. Конечно, никто специально не учил меня приемам настоящего боя, но я был уверен в том, что дядька Полун возился со мной не зря. Поединок так поединок. В любом случае впереди меня ждала неминуемая смерть, так не лучше ли было поскорее со всем этим покончить? Может быть, так я смогу избежать позора? Если я не встречусь с владыкой, друзья не узнают о том, что я самозванец и плут.

– Иди за мной, – Брагон махнул рукой, показывая направление. Оказывается, секунданты зря времени не теряли – за холмом был разведен костер, в свете которого нам с молодым воином предстояло биться не на жизнь, а на смерть. Поединок не любит лишних свидетелей. Это не развлечение, а божий суд, поэтому секунданты всегда отводят поединщиков подальше от любопытных глаз.

Мой противник разделся, встал в позицию и приготовился к бою. Он повернулся ко мне боком, опустил меч и замер. Не знаю хорошим ли фехтовальщиком считался Толин из Шекема, но сейчас он волновался больше чем я. Молодой воин был похож на натянутую тетиву. Казалось, тронь его, и он лопнет от напряжения.

– Вы, дворяне, всегда стараетесь встать в какую-нибудь стойку мудрёную, да во время атаки закричать пострашнее, – поучал меня в свое время дядька Полун, – а у нас, у крестьян все проще. Взялся за кинжал, и пока твой враг глазами хлопает сразу бей. Кто первым ударит того и правда. Настоящий бой он быстро заканчивается. Сердце разок стукнуло, и ты либо попал, либо пропал.

Конечно, за прошедшие годы я кое-что успел узнать о мечах и поединках. В башне Тагона нашлась книга, в которой описывались боевые стойки и различные приемы. Вот только изучать все это самому без настоящего мастера было делом бесполезным, поэтому я больше доверял деревенским ухваткам дядьки Полуна. Тем не менее, из книги я узнал, что, если твой противник опустил меч к земле, то ты должен наоборот поднять свой над головой. Будто бы только так можно отразить атаку. Но как же я могу слепо следовать советам из книги, если не владею искусством боя на мечах? Получается, что для того, чтобы выиграть поединок мне наоборот нужно было сделать какую-нибудь несусветную глупость, которая собьет моего противника с толку, поэтому ни в какие стойки я вставать не стал, а просто повернулся к Толину боком и поднял меч на уровень глаз.

Терпение молодого воина начинало иссякать. Он заметно нервничал, а секунданты все медлили.

– Нельзя ли побыстрее!? – воскликнул он.

Похоже, в горле у него пересохло, потому что голос стал похож на карканье ворона.

– Готовы? – спросил Брагон.

– Да, – буркнул Толин.

Я кивнул головой.

– Вперед, – выдохнул Брагон.

Я понимал, что если не смогу свалить противника с одного удара, то сил и времени на другой у меня уже не будет. Готовясь к атаке, я перенес вес тела на правую ногу и когда Брагон закричал, сразу кинулся вперед. Я не стал делать выпад, не попытался нанести обманный удар, а просто сломя голову бросился на врага, выставив клинок прямо перед собой. Как оказалось, Толин не ожидал от меня подобной выходки и потому не успел вовремя среагировать. Когда тебя с детства учат классическому бою, ты думаешь, что любой противник станет действовать по правилам. Но разве можно было ждать честного поединка от самоучки – деревенщины? Все-таки молодой воин был очень ловок – он сумел отступить и даже попытался парировать удар, но застигнутый врасплох моей безумной атакой сделал слишком короткий шаг назад и потому не успел уклониться. Его меч увел мой клинок не в сторону, как задумывалось, а вверх и поэтому лезвие вошло не в живот, а в грудь. Казалось, что оно вонзилось совсем не глубоко, но глаза Толина закатились, воин захрипел и повалился на землю.

– Что за дурацкая выходка, – спросил меня Ругон, когда мы остались одни, – кто тебя научил так сражаться?

– Никто, – огрызнулся я, – сам выучился.

Старик тяжело вздохнул.

– Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Если бы перед тобой оказался опытный воин, а не сопливый мальчишка, то он убил бы тебя на месте.

Конечно, Ругон прекрасно понимал, что драться на мечах я не умею. Ни он, ни Брагон не сказали мне не слова, но не думаю, что они пришли в восхищение от приема, которым я убил Толина.

– Я не нарушил правила поединка? – в свою очередь спросил я.

– Нет.

– Тогда в чем дело? Я победил и заполучил трофей. А каким способом я вырвал у противника победу не так уж важно.

Конечно, я понимал, что Ругон прав, но и без его замечаний у меня на душе "кошки скребли". Сразу после боя, пока секунданты осматривали остывающее тело моего врага, я отошел подальше от освещенного места и сел на землю. Я не хотел убивать Толина. Теперь его искаженное болью лицо будет преследовать меня до самой смерти. К демонам всех этих дворян с их поединками и кодексом чести! Я не хотел лишать жизни Булина, а теперь убил еще и его племянника. Что, если в этой семье больше не осталось мужчин, и я оборвал тонкую ниточку, извел на корню весь старинный и славный род?

– Прости, парень, – неожиданно сказал Ругон, – я виноват. Нужно было обучить тебя всему, но у меня в столице было слишком много неотложных дел.

Признаться, слова старика удивили меня. Вот уж не думал, что он заговорит со мной о таких вещах. В свое время он четко дал мне понять, что о своей судьбе я должен позаботиться сам.

– Но думаю, что еще не поздно, – продолжал Ругон, – я покажу тебе кое-что. Конечно, ты не научишься владеть мечом, как я или Гамон, но этого будет вполне достаточно для того, чтобы хорошо показать себя в следующем поединке.

– Не хочу я больше никаких поединков, – проворчал я.

– Хочешь – не хочешь, – старик улегся на одеяло и закинул руки за голову, – это не тебе решать. Очень надеюсь, что в этом походе больше никто не умрет от рук собственных товарищей.

Я не нашелся, что сказать, повернулся к нему спиной, накрылся плащом с головой и сделал вид, что сплю.

Лагерь затихал. Слуги после ужина чистили и мыли котлы и посуду, некоторые дворяне уже спали, но были и те, кто еще сидел у костра. Здесь в степи никто из нас не чувствовал себя в безопасности, поэтому сразу смогли заснуть только самые крепкие духом или самые беспечные. Остальные то ли дремали сидя, то ли грезили на яву. Ко мне, несмотря на усталость, сон не шел.

– На самом деле это даже хорошо, что ты убил Толина, – неожиданно сказал Ругон, – из Пауса вышли одиннадцать монахов и вернуться должны одиннадцать. А так вместе с владыкой нас было бы двенадцать.

После боя я был сильно возбужден и поэтому долго не мог заснуть. От долгой дороги гудели ноги и саднили плечи, натертые лямками походной сумки. Несмотря на то, что большую часть снаряжения мы доверили нести слугам, нам и самим пришлось нагрузить полные котомки. В степи не купишь ни еду, ни воду, поэтому запас лишним не будет. Конечно, на карте Ругона обозначены ручьи и колодцы, но караванщики составляли ее несколько лет назад, а за это время многое могло измениться. В этих краях всегда было много живности, и отряд мог бы прямо на ходу настрелять дичи, но для охоты нужно время, а мы торопились поскорее дойти до лагеря, в котором удерживали владыку. Никто из нас не знал, сможет ли присланное ханом разрешение на проход защитить отряд от нападения кочевников. Уж больно велика степь и много в ней разных племен.

Ругон сдержал слово – он больше не стал никого подгонять в пути. Теперь отряд не бежал, а медленно брел среди холмов. Идти с такой скоростью было не трудно. Если в первый день похода, остановившись на привале, мы падали прямо там, где стояли, то сейчас у нас еще оставались силы для того, чтобы тщательно выбрать место для ночлега. Видимо Ругон опасался неожиданного нападения, поэтому старался поберечь людей. Чем дальше отряд забирался в степь, тем беспокойнее он становился. Старик уходил далеко вперед, изучая и прокладывая дорогу. Он даже не возвращался ночевать в лагерь и укладывался там, где его застигала ночь. Мы с оруженосцами всюду следовали за ним. Скоро наши спутники привыкли к тому, что мы ночуем отдельно от всех. Ни я ни Ругон не чувствовали себя оторванными от каравана, потому что многие дворяне, соскучившись по обществу старика приходили к нашему одинокому костру и часто оставались с нами до рассвета.

Днем нам было не до тренировок, а вот вечерами Ругон с удовольствием обучал меня искусству владения мечом. Он был приятно удивлен нашим первым уроком. Из десяти атак я пропустил всего пять. Наверно старик бился со мной не в полную силу, но вида не подавал. Не могу сказать, что я сильно возгордился, когда услышал неожиданную похвалу, но такого результата я сам не ожидал. Признаться, я думал, что вообще не смогу парировать ни одного удара. Не знаю, может быть Ругон втихаря посмеивался надо мной, а может быть действительно время, проведенное на ратной поляне с дядькой Полуном, не прошло для меня даром.

Первый раз со степняками мы столкнулись на пятый день похода. На наше счастье промчавшийся вдалеке небольшой отряд был слишком занят своими делами, поэтому не заметил нас. Чтобы наверняка удостовериться в том, что опасность миновала, Ругон приказал сделать короткую остановку. Ощетинившийся мечами и кинжалами отряд замер в небольшой ложбине, зажатой с двух сторон невысокими холмами. Время шло, а на нас никто не нападал. Наблюдатели показывали, что все спокойно.

– Не лучше ли нам подняться на холм, – спросил один из воинов, – если варвары нападут хорошо бы нам оказаться повыше.

– Будем надеяться, что нас и вправду не заметили, – ответил Ругон.

В этих краях источники воды были наперечет, и каждый путешественник отлично знал, где можно напиться и наполнить походную флягу, поэтому ничего удивительного не было в том, что в следующий раз мы столкнулись с кочевниками возле колодца.

Выбравшись из широкой балки, мы оказались на открытом месте. В отдалении паслись две стреноженные лошади, а совсем рядом стоял небольшой шатер. Кочевники всегда брали с собой несколько длинных шестов, которые можно было установить в любой момент. Если натянуть на них сверху шкуры, то получался надежный дом, в котором можно было переждать непогоду. Именно на такое сооружение мы и наткнулись. Завидев нас, закричала и кинулась прочь какая-то женщина, следом за ней бросились двое детей – девочка лет десяти и мальчишка лет восьми. Они спешили отбежать, как можно дальше и затеряться в высокой траве. Как бы мы не относились к степнякам, но для них мы тоже были врагами. Сейчас находясь на своей земле, они и представить себе не могли, что могут столкнуться нос к носу с жителями долины. Похоже, мы встретились с обычной семьей, путешествующей по своим делам. Мужчина храбро бросился нам навстречу. На нем был старый засаленный халат, кожаные штаны и видавшие виды сапоги. Ни шлема, ни доспехов на чужеземце не было, но он успел выхватить и выставить перед собой тяжелую саблю.

Несколько человек взялись за мечи, но Ругон предостерегающе поднял руку.

– Не троньте его, – сказал он, – одного убьем – целое племя кинется за нами в погоню.

– Если оставить его в живых, то он своих родичей наведет на наш след, – возразил Брагон.

Старик кивнул соглашаясь.

– Все равно не хочу его кровью руки марать, – сказал он, – с ним жена, дети. Тогда уж надо всех убивать.

Дворяне угрюмо молчали. Я со страхом переводил взгляд с одного на другого. Умом я понимал, что Брагон прав, и мы не можем оставлять свидетеля в живых, но все равно у меня в голове не укладывалось, как можно убить ни в чем не повинного человека. Да и не воин оказался перед нами – это сразу было видно. Словно понимая, что сейчас решается его судьба, кочевник стоял не шевелясь, только его рука дрожала от напряжения и поэтому лезвие сабли слегка покачивалось из стороны в сторону.

Мне на глаза попался оруженосец, который держал в руках присланный ханом значок – разрешение на проход через эти земли. Недолго думая я отобрал у него короткое древко и сунул его под нос перепуганному степняку. Кочевник отшатнулся, но не побежал, а только отступил в сторону своего неказистого дома.

– Смотри, – сказал я и еще раз взмахнул значком.

Неожиданно степняк понял, что я ему показываю. Уж не знаю, как он сумел определить, что за символ перед ним – может быть разобрал скрытый от нашего понимания орнамент, но внезапно чужак затрясся, словно в лихорадке, судорожным движением засунул саблю за пояс, ножен у него не было, и склонился перед нами до самой земли.

В отряде нашелся человек, который понимал язык степи. Он расспросил кочевника и узнал от него много интересного. Оказалось, что племена были предупреждены о нашем походе. Местные семьи не собирались ссориться с молодым великим ханом и обещали пропустить нас, но здесь на севере они издревле поддерживали верховную власть, а вот дальше к югу начинались земли воинственных кланов, которые могли и напасть. Если верить чужаку получалось, что еще несколько дней мы могли идти вперед без опаски, а дальше нужно было держать ухо в остро.

Вскоре мы простились с незнакомцем и отправились дальше. Местность начинала меняться. Через какое-то время пологие холмы, которые защищали нас ночами от ветра, а днем от посторонних глаз остались позади. Впереди лежала ровная, как щит степь.

– Хорошо ты придумал с флагом, – сказал мне Ругон, – не хотел я убивать этого дурня. Если бы он саблю не опустил, наши бы его точно прирезали.

– Я не хотел его смерти.

– Не боишься оставлять за спиной свидетеля, – неожиданно спросил старик, – а то вдруг он сейчас помчится к своим и приведет за собой целый отряд?

– А ты?

– Боюсь, – честно признался Ругон.

Несмотря на страхи старого воина ничего плохого с нами не случилось. Случайный знакомый не пустил по нашему следу кровожадных соплеменников, а рыскающие по округе отряды кочевников обошли караван стороной. Вполне возможно причиной стало то, что мы шли через малонаселенные земли и по ночам не зажигали костров. Правда, люди сидели без огня не по своей воле. Впервые мы столкнулись с тем, что не можем приготовить горячую пищу два дня назад. Вокруг не росло ни деревьев, ни кустов, поэтому взять дрова было просто неоткуда. На привалах приходилось есть сухари и вяленое мясо, и пить сырую воду. Вино у нас закончилось на третий день пути. Теперь даже носильщики шли налегке. Запасы, которые мы захватили с собой из Пауса подошли к концу. На наше счастье через две недели похода мы, наконец, вышли к обжитым местам.

Великий хан, как и его отец, был кочевником. Он не любил долго засиживаться на одном месте и в ожидании каравана уже начинал терять терпение. Молодому воину опротивел походный лагерь, его манили бескрайние просторы. К тому же для того, чтобы держать народ в узде правителю приходилось хотя бы раз в год объезжать свои владения, а из-за нас он терял драгоценное время. На самом деле власть хана была не так безгранична, как утверждали его советники. Большинство племен добровольно признавало главенство самого сильного клана, правда и с некоторыми оговорками, но были и те, кто, не считаясь с древними традициями жил своей головой. Вооруженные мятежи случались редко, зато случаев неповиновения было хоть отбавляй. Сила орды была не в безоговорочном подчинении единому вождю, а в общности интересов племен. Всем, кто жил на огромных просторах степей хотелось иметь много серебра, красивых женщин, сильных рабов и дорогого оружия. Оставляя за собой право, жить собственным укладом, ханы готовы были объединиться ради великого дела. Значение имела только богатая добыча, а кого придется ограбить для того, чтобы ее получить им было все равно. От набегов страдало не только наше королевство. Любое ослабевшее или наоборот неожиданно разбогатевшее племя могло подвергнуться нападению. Именно поэтому кочевники старались большую часть жизни проводить в пути, чтобы не стать легкой добычей жадных соседей. В степи не было ни постоянного мира, ни вечной войны.

Наше появление порадовало великого хана. Вынужденное бездействие раздражало его, и он готов был сняться с места в любой момент. Сейчас его удерживали только щедрые обещания владыки. Ради большого выкупа он готов был на многое, но колодцы в лагере обмелели, и корм для коней заканчивался, травы вокруг почти не осталось.

Стойбище было огромным. Мне оно чем-то напомнило военный лагерь, в котором королевская армия ждала начала великой битвы. От множества ярко раскрашенных шатров рябило в глазах. Клан южного ветра не случайно правил степным народом. Великий хан был богат, его воины хорошо вооружены, а лошади красивы и выносливы. Окруженные со всех сторон закованными в тяжелые доспехи стражниками мы оставили слуг и носильщиков за границей лагеря, а сами прошли к палаткам, специально приготовленным для гостей. С удивлением разглядывая вооруженных до зубов солдат, я обратил внимание на то, что большинство надетых на них доспехов было явно выковано в долине. Неужели эти трофеи были получены в бою или в обозах с выкупом лежало не только серебро и драгоценности?

Последние дни похода выдались для меня самыми тяжелыми. В ожидании встречи с владыкой я все больше замыкался в себе. Ругон видел мое состояние и пробовал меня разговорить, но из этого ничего не получилось. Наверно, если бы мы не выпили все вино в первые дни пути я бы не "просыхал" ни на минуту. Монахи часто сравнивали человеческую жизнь с длинной дорогой, которая ведет нас к загробному миру. Там, за чертой, боги решат, чего ты достоин, а пока иди вперед, поднимай сухую пыль носками сапог и думай о бессмертии души. К сожалению, мой жизненный путь должен был закончится не в собственной постели, а в чужом краю среди ярко раскрашенных шатров чужого народа.

На встречу с владыкой меня не взяли. Собственно, из всего отряда в шатер великого хана был приглашен только Ругон и единственный воин, который знал язык кочевников. Пока старик отсутствовал, я всерьез подумывал о том, чтобы разрядить себе в грудь магический жезл. Единственное, что меня удержало от опрометчивого поступка это знание того, что боги не любят самоубийц. Ожидая с минуты на минуту появления владыки, я забился в самый дальний угол палатки и уселся на циновку. Степняки не признавали табуретов и лавок, поэтому весь пол нашего нового дома был заботливо устелен ковриками, сплетенными из травы. Мои спутники после утомительного похода радовались долгожданному отдыху. Казалось, их совсем не волновала многочисленная вражеская армия, расположившаяся снаружи и дикие нравы тех, кто на время предоставил нам пристанище и кров. "Гостеприимные" хозяева не предложили нам ни еды, ни питья, поэтому трудно было понять в каком качестве нас принимает великий хан. Либо мы долгожданные гости, либо всего лишь эскорт для хитрого старика, который купил пленившего его человека рассказами о щедрости правящего дома и богатом выкупе. Я отругал себя за мерзкие мысли и принялся молиться о здоровье понтифика. Не важно, как старик сумел выжить в этом кошмарном месте. Наверно я бы не продержался здесь и пары дней. Занятый чтением молитв я совсем потерял счет времени. Казалось, что Ругон ушел совсем недавно, но вдруг полог нашей палатки откинулся и на пороге появился владыка. Старик шел, с трудом опираясь на длинный посох. Ругон и толмач поддерживали его под руки. При виде понтифика мы встали с циновок. А он обошел всю палатку, радостно улыбаясь, благосклонно кивая в ответ на наши приветствия и стараясь в знак расположения коснуться каждого воина кончиками тонких пальцев.

– Здравствуйте, друзья, – говорил он, раскланиваясь с нами, – я рад, что трудности пути не остановили вас.