Текст книги "Самая снежная ночь (СИ)"
Автор книги: Оксана Шамрук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Господи, помилуй… – перекрестившись, я обхватила себя руками за плечи и лишь тогда решилась шагнуть за ворота. Под ногами захрустел снег вперемешку с гравием, и почему-то тут же вспомнилось о том, что городские чиновники зажали деньги не только на светильники, но и на асфальтирование дорожек. А ведь есть много людей, которые через кладбище домой и на работу ходят. И собачники здесь своих питомцев выгуливают. Только вот в светлое время суток, по темноте разве что бомжи и алкаши шляются. И меня занесла нелёгкая. На Амура и Святого Валентина точно не сошлёшься, вряд ли они своим промыслом по ночам занимаются. Хотя, кто их знает?
На глаза, как нарочно, попалась металлическая трафаретка с чёрно-белым мужским фото и подписью Валентин Яковлевич Анушко. А чего уже не Амурович, твою дивизию? Снова перекрестившись, я свернула на соседнюю дорожку, клятвенно обещая себе больше не читать того, что написано на могильных табличках, но какое там – сугробы искрящегося снега словно нарочно высвечивали ритуальные надписи и цветы из ткани, пластика и воска.
– Святый Боже, Святый Крепкий, храни меня…
По коже всё быстрее бежали мурашки, которые были вызваны не столько жгучим морозом и усиливающимся снегопадом, сколько сумасшедшей паникой – шли минуты, и начинало казаться, что уже не найду заветных белых стен склепа, зато со всех сторон с фотографий и мраморных плит на меня глазели покойники, от пристальных взглядов которых было не скрыться ни за ветвями елей, ни за стволами старых акаций. Они были повсюду, и из горла уже готов был вырваться вопль отчаяния и страха, когда впереди показались выбеленные кирпичные стены. Не веря своему счастью, я бросилась к ним, изо всех сил стараясь не наступать на укрытые пушистым белым саваном могильные холмики. Но счастье было недолгим – обледеневший камень совершенно не торопился пропускать меня внутрь. В отчаянии закусив губу, я обошла строение вокруг и, найдя перекошенную деревянную дверь, потянула за ручку, но и здесь ожидала неудача – заперто.
– Тебя тоже не пускают?
Мраморный скорбящий ангел у тёмного провала окна не ответил, лишь с распростертых за его спиной крыльев беззвучно сорвался налипший снег.
Камень не может взлететь.
Камень не может любить.
Камень не может уйти.
Так куда же девался мой гранитный рыцарь? Почему так легко отказался от меня, исчез, будто его и не было?
Разве можно столько времени ждать, чтобы потом уйти из-за нелепой ссоры, в которой сам и виноват?
Или это я во всём виновата? Только говорила о том, что научусь понимать его, а сама всё равно ждала человеческих поступков, на которые эльф не способен. Как же всё сложно, как пусто, горько и холодно сердцу, которое не хочет верить в то, что наша сказка может закончиться. Только ведь я стою посреди кладбища, а не Мирквуда, и вокруг вместо шумящих кронами вязов – могильные оградки, из-за которых строго взирают с фотографий лица давно ушедших людей. Из глаз покатились горячие слёзы, и лишь тогда я почувствовала, как замёрзла, как болят щёки и окоченевшие в тонких колготках ноги. Пальцы дрожали от холода и только размазывали солёную влагу, когда пыталась смахнуть её, а снег всё сыпал и сыпал, совершенно не собираясь останавливаться. Он забивался за края ботфортов, под шарф и капюшон, больно колол кожу, напоминая ту ночь, когда мы встретились с Трандуилом в первый раз. Как будто её вообще можно забыть. Несколько месяцев назад Владыка защитил меня от лютой непогоды, теперь же его гнев настолько велик, что он, похоже, решил им заморозить. Может написать ему смску или просто идти домой, пока ноги слушаются? Хотя слушаются ли? Сил совсем ни на что не осталось, а в голове так шумит, словно в церкви в колокола бьют. Точно, хорошо бы в церковь попасть, может там вечерняя служба сейчас? Но для этого нужно шевелиться, а я замерла столбом, озираясь на надгробья, из-под которых, кажется, начал доносится то ли шорох, то ли шёпот, от которого стыла не то что кровь, сама душа. И гравий, кажется, опять шуршит. Разве этот звук не должен заглушать толстый слой снега? Или это последний идёт к мне, чтобы спросить о желании?
От ужаса ноги подкосились, снова дёрнув за круглую ручку, я заколотила руками по деревянной двери склепа.
– Трандуил!
Имя эльфа слетело с губ вместе с жалобным всхлипом, но кроме отозвавшихся хриплым карканьем ворон меня никто не услышал.
– Трандуил!
========== Глава 17. От легких наркотиков переходим к тяжёлым последствиям ==========
Ещё одна попытка дёрнуть дверь на себя не увенчалась успехом, а шум всё нарастал, и спрятаться от него было совершенно некуда. Разве что за ствол ближайшей акации, но стоило сделать шаг, как глаза ослепил яркий свет. Это было последней каплей, после которой головокружение и падение в снег показались чем-то обжигающе-холодным и нереальным – сознание отказывалось воспринимать происходящее. Остался только инстинкт самосохранения, который заставил ударить по сильным рукам, которые резко потянули вверх.
– Отпусти! – захлёбываясь слезами, я попыталась увернуться от того, кто наверняка попытается утащить меня в свою могилу. Слишком много желающих в истлевших гробах, а глупая живая девчонка на всё кладбище одна. – Отпусти, Вий проклятый!
– Умерь свой пыл, Гоголя не здесь хоронили!
Слишком знакомый гневный голос заставил прекратить сопротивление и взглянуть на того, кто уже умудрился скрутить меня, как ребёнка. От злости, что полыхала в изумрудных глазах Владыки, разболелся желудок, и накатила новая волна паники. Кто там хотел утащить меня в свою уютную могилку? Я уже согласна! Только бы подальше отсюда! Только бы не огрести королевских звездюлей! Чёрт, как же слепят фары его Ламборджини. Так, конечно, можно распугать всех покойников вместе с последним, только мне от этого не легче.
– Что ты здесь делаешь?
– Молюсь… – икнув то ли от холода, то ли от его рыка, то ли от того и другого вместе взятого, я попыталась высвободиться и принять достойную позу, но получилось не слишком хорошо. А точнее, никак не получилось. Потому что промёрзшие ноги совершенно не слушались, да и усиливающийся туман в голове мешал связно думать. – Трандуил, мне плохо…
– Вижу. Что ты пила?
– Твою кровь.
Знаю, шутить совсем не время и не место, к тому же, судя по сорвавшимся с королевских губ изысканным ругательством, незамысловатый юмор он оценил, и теперь мне точно не сдобровать. А что благоразумные девушки делают в самых ужасных обстоятельствах? Правильно, падают в обморок. Мне даже притворяться не пришлось, потому что голова снова закружилась, и только руки Трандуила спасли от повторного приземления в снег.
Я едва ли чётко помнила, как он усадил меня в автомобиль, который совершенно свободно проехал через стену склепа, что ещё минуту назад была неприступной, а затем понёс во дворец, ни слова не сказав опешившей Зинаиде. Браниться Его Величество начал лишь когда, миновав коридоры и Зал, попал в свою спальню, но и это не смогло вырвать меня из навалившегося оцепенения. Мне было настолько тошно и муторно от всего пережитого за вечер: страха потерять его из-за нелепой размолвки и того ужаса, который пришлось испытать на ночном кладбище среди засыпанных снегом покосившихся крестов, что слова эльфа просто проскальзывали мимо ушей. Пусть говорит и делает, что хочет, лишь бы только рядом был. К тому же, тело так окоченело на морозе, что теперь по коже бежали отвратительно-колкие мурашки, и в ответ на злые слова Трандуила с губ сорвался только жалобный стон. Собственно, он и отвлёк Его Величество от страстного монолога, из которого я не разобрала ни слова, и уж тем более в своём одурманивающем коконе оцепенения никак не ожидала, что он, поставив, наконец, меня на ноги, снимет куртку и затем, как нашкодившего котёнка, потащит в ванную.
– Разве так одеваются на праздник порядочные эллет?
– А кто сказал, что я порядочная? – даже приглушенный мягкий свет бил по глазам, заставляя ещё больше путаться в словах заплетающийся язык. – Да рядом с вами любая девственница начнёт вести себя как…
– Что это за вульгарные штучки? – ох, мне стало совсем не до попыток оправдываться и шутить, когда ладони Трандуила оказались под шёлковым подолом платья, и он одним резким движением стянул с меня колготки, а затем, заставляя приподнять ноги, и ботфорты прямо вместе с ними. Было ужасно больно, словно кожу наживую содрал, но мой жалобный писк был благополучно пропущен мимо длинных ушей. – Если я ещё раз на тебе подобное увижу…
– То что? – не веря своим глазам, я наблюдала, как он со злостью запустил многострадальную обувь в самый дальний угол, но это было только начало. Не церемонясь и секунды, Трандуил взялся за лиф моего платья и рванул с такой силой, что ткань, громко треснув, разошлась пополам. – Вы имеете представление, сколько оно стоило? Я же…
– А ты имеешь представление о том, как бесценно моё терпение? – от его рыка стало по-настоящему страшно, и было уже не важно, куда полетят обрывки некогда красивого наряда, лишь бы он меня саму так же в клочья не разорвал. – В какой это миг ты решила, что можешь оставить меня одного и идти отплясывать с этим щеглом?
– Это вы меня оставили! Взяли и уехали! Что я должна была думать?
– Никуда я не уехал! – на удивление аккуратно сняв с моих ушей кофры, Трандуил подтолкнул меня к ванне, которая внушала уважение своими грандиозными размерами. – Мне нужно было перегнать автомобиль с задней парковки, чтобы увезти тебя оттуда, пока не опозорилась ещё больше!
– Ничего я не…
– Поговори у меня! – не церемонясь, он поднял меня, переставляя через высокий бортик, и, не отпуская, собственноручно начал смывать косметику с моего лица. Это было настолько унизительно, что перехватило дыхание. Горячая вода затекла прямо в рот, но, как говорится, нет предела человеческим страданиям: умывания Трандуилу показалось мало и не обошлось без обжигающего душа, от которого стало настолько дурно, что я снова чуть не лишилась чувств. Боль в продрогшем до костей теле была просто невыносимая, к тому же в глаза от усердного намыливания волос попала пена, а шампунь «без слёз», похоже, был у Владыки не в чести.
– Изверг!
Меня буквально колотило от злости и обиды, когда он вручил мне большое полотенце и демонстративно отвернулся, позволяя завернуться в него, освободившись от мокрого белья.
– Тиран!
– Напомнишь, в какой момент у тебя появилось право голоса?
– Что?
Опешив, я во все глаза уставилась на жениха, который, и не подумав объясниться, подхватил меня на руки и понёс в спальню, где на кровати устроил настоящее гнездо из одеяла, в котором было достаточно тепло, чтобы согреться, и трясло меня теперь только от злости и обиды.
– Ваше Величество, скажите, а эльфы действительно ничем не болеют? – всё ещё продолжая подрагивать, я следила за тем, как он направился к шкафу и вытащил из него сложенные стопкой вещи. – Или казусы всё-таки иногда случаются?
– Боишься простудиться? – холодно поинтересовался Трандуил, направляясь обратно в ванную комнату. – Аспирин тебе больше не понадобится.
– Да нет, меня больше душевные болезни волнуют. Например, мания величия. Надеюсь, она не заразная?
От недоброго взгляда зелёных глаз вновь пробрала дрожь, и пришлось спешно накрываться одеялом с головой, но и так не удалось укрыться от многообещающей фразы Короля:
– Погоди пару минут, и я тебя вылечу.
Точно, и меня вылечит. От всего хаоса, что творится в голове, разом. Мне уже начинать бояться или как? Надеюсь, в его процедурах врачевания нет никакого мракобесия, мне и сегодняшней прогулки по кладбищу выше крыши.
Решив, что Трандуила бояться – замуж не ходить, я всё же убрала с лица край одеяла и, уютно устроившись в его постели, попыталась здраво оценить происходящее. Что ни говори, а День Святого Валентина мы отметили знатно. Наверное, не каждая пара так зажигает по праздникам, но мы ведь особенные, мы ведь эльфы, людям и не снилось. В какой момент я, спрашивается, полностью сжилась с мыслью, что тоже эльф? А вот, Феанор его знает, но может лучше искать пути отступления, пока жених принимает душ и переодевается в сухую одежду, вместо того, чтобы лежать тут и пытаться понять, кто из нас больше виноват? По факту-то, конечно, я. Кто бы сомневался? Но с учётом того, что мне лет поменьше, чем великовозрастному Владыке, то спрос по-любому с него.
В ответ на мои мысли из ванной донеслось громкое пение, и на строчках:
«В моём саду, ланфрен-ланфра,
Три соловья и ворон,
Они беду, ланфрен-ланфра,
Любви пророчат хором»
Пришлось вспомнить, что я тут, в общем-то, не наедине с собой, и меня, как всегда, подслушивают.
Как и в кафе.
Вот чёрт, а ведь сейчас точно лечить начнёт.
За всю ересь, что я там успела надумать.
Надеюсь, не розгами.
А может, и не ересь?
Н-да, определённо, одними розгами он не обойдётся.
Устроит БДСМ-шоу с показательными спецэффектами.
Как бы ноги успеть унести?
Стоило сесть в кровати и отбросить за спину мокрые волосы, как пришлось признать, что побег совершить нет никакой возможности банально потому, что из одежды на мне ничего нет. Кроме полотенца. За этим последовала вызвавшая запоздалый румянец мысль о том, что Трандуил видел меня фактически в чём мать родила, щупал, пока мыл, и при этом у него не возникло желания даже поцеловать меня, что несомненно удручало. Что же с ним не так? Или это я настолько мало привлекаю его, что не вызываю никаких желаний? Тогда почему он так взбесился в кафе? Просто он – собственник и не потерпит, чтобы кто-то прикасался к его игрушке?
Ладно, если поторопиться, то ещё можно успеть найти в его вещах рубашку и носки. Комнат во дворце много. Бегаю я быстро. Главное, в красную не попасть. Если таковая имеется.
– Знаешь, какая ты?
Вздрогнув, я во все глаза уставилась на появившегося в дверях ванной комнаты Владыку. И посмотреть, откровенно говоря, было на что: он был просто великолепен в светлых линялых джинсах и белой рубашке. Бог ты мой, короли носят джинсы?
– Какая? …
– Как будто на заказ делали. В наказание мне…
Взгляд его был таким тяжёлым, что не оставалось сомнений в том, что это было оскорбление. Что же, мне не привыкать к подобному недовольству моей персоной. Вот если бы хоть раз сказал что-то одобрительное или просто ласковое, то вот это было бы чудом и по-настоящему приятно, а так – всё, как всегда: гадкий утёнок-нолдиэ, которая безнадёжно влюблёна в прекрасного синду. Кстати, этот утёнок, надеясь привлечь к себе внимание, сегодня от души чудил. И, собственно, своего добился – сейчас начнут выщипывать перья. По одному. Чтобы больнее было, и отпало всякое желание расправить крылья.
– Идея с розгами мне понравилась больше.
Да, что б тебя! Это была шутка!
Снова забравшись поглубже под одеяло, я с подозрением наблюдала из своего ненадёжного укрытия за тем, как Трандуил наполняет два хрустальных стакана шотландским скотчем и направляется к кровати. Мне и прежде доводилось разглядывать дорогие бутылки алкоголя в его мини-баре, но раньше он меня им не угощал, ограничиваясь лёгким десертным вином.
– Раньше и ты ограничивалась только ёрничьем и не совершала таких безрассудных поступков, как сегодня, – когда жених вручил мне стакан, что был наполнен едва ли на треть, наши пальцы соприкоснулись, и я почувствовала, как холодна его кожа. Неужели контрастный душ принимал? Так кипит от гнева, что понадобилось остыть? Это, чтобы меня в благородном порыве не придушить? Пожалуй, стоит ценить такую заботу о сохранности моей никчёмной жизни. – Причина не только в гневе, однако раньше я не собирался поднимать эту тему в разговоре, но, похоже, ты не оставляешь мне выбора, и последующие твои умозаключения могут привести к гораздо более пагубным последствиям. Скажи, неужели, ты и впрямь поверила, что я мог оставить тебя одну в кафе?
– Мне стало страшно и… – отпив маленький глоток светло-янтарного напитка, я едва совладала с голосом, таким тот был крепким, – и стыдно за все те глупые мысли, которые ты постоянно подслушиваешь.
– Стыдливость девушке к лицу. Так и должно быть. Хорошо, что ты хоть иногда об этом вспоминаешь.
– Иногда? – воистину моему возмущению нет предела! – Да я только и делаю, что веду себя как пай-девочка и стараюсь ни в чём не задеть твои чувства!
– Особенно сегодня усердствовала, – присев рядом, Трандуил бережно прикоснулся к моим волосам. – Я оценил.
– Ну, ты сам виноват, – его ласка была настолько редкой и желанной, что я невольно подвинулась ближе, прижимаясь к его бедру. Такая близость была редкостью для нас, и от того ещё сильнее хотелось надеяться на то, что эльф не разрушит её и не перейдёт к наказанию, которое, наверняка, замыслил. – Может быть, лучше завтра обсудим всё случившееся? Есть такая пословица: «Утро вечера мудреней».
– Олеся, ты, конечно, можешь играть со мной, но только по моим правилам, – судя по сдержанной улыбке Трандуила, он продолжал достаточно сильно злиться, просто старался не напугать меня. – Кстати, где твой телефон?
– В кармане куртки.
Было достаточно интересно слушать, как вкрадчиво Владыка объяснял моему отцу, что я сегодня ночую у него, а потом неожиданно сорвался на рык: «Я – будущий муж, а не дядя с улицы!», однако гораздо больше мне понравилось, когда, нажав отбой, он отложил гаджет и снова устроился рядом.
– Думаешь, это папа сказал Филиппу, куда мы поехали?
– Разумеется. И я даже понимаю Максима в его стремлении удержать тебя рядом и не дать связаться со мной, однако его поступки начинают раздражать, – залпом отпив половину из своего стакана, эльф криво улыбнулся, наблюдая за тем, как я спешно делаю глоток. – Не беспокойся, ссор не будет, я не хочу этого.
– И ругать меня ни за что не станешь?
– Стану.
Что ж, зато коротко и честно.
– Послушай, порой ты бываешь таким далёким и отстраненным, что мне просто выть хочется, – да что там порой! Фактически постоянно. И лучше сразу брать быка за рога, а не ходить вокруг да около, делая реверансы. – А мне так хочется твоего тепла. Просто обнимай меня почаще, и мне будет совершенно без разницы, какие у тебя проблемы с… анатомией. Просто прекрати игнорировать мои девичьи потребности.
Кровать буквально вздрогнула от кашля поперхнувшегося алкоголем Трандуила, я же, понимая, что перегнула палку, отодвинулась от него вместе с одеялом подальше и на случай вынужденной самообороны вооружилась подушкой.
– Девичьи потребности? – утерев выступившие на глазах слёзы, он взглянул на меня таким убийственным взглядом, что засосало под ложечкой, а скотч был мгновенно допит. Ведь стаканом тоже можно неплохо запустить, если попытается напасть? – А мои мужские потребности не в счёт? Почему ты всё время пытаешься усомниться в моей мужской состоятельности, но при этом ни разу не подумала о том, что я изо всех сил стараюсь соблюсти традиции? В жизни каждой девушки должно быть не только маленькое красное платье, но и большое белое. Давая клятвы, она должна быть чиста. А ты чего от меня добиваешься?
– Ничего я не добиваюсь. Чего можно добиваться, если ты даже целовать меня не хочешь?
– С чего ты взяла, что не хочу? – легко отобрав у меня стакан, Трандуил вместе со своим поставил его на столик рядом с телефоном.
– Потому что не целуешь, – обняв подушку, я с тоской взглянула на Шторм Айвазовского. – И вообще, держишь на расстоянии вытянутой руки.
– По-твоему, мужчина не целует только когда не хочет?
– А что, есть ещё какие-то веские причины?
– Есть, и ты уже пропустила их мимо ушей, – одарив меня очередным хмурым взглядом, он поднялся и принялся расхаживать по комнате. – Может, для разнообразия задумаешься о том, что мне мало поцелуев? Что я живой мужчина, и ты будоражишь меня до такой степени, что я боюсь потерять контроль над собой?
– Ну так и теряй, разве я против?
– Ты ещё дитя! – отбросив за спину влажные светлые волосы, Владыка тут же навис надо мной, словно разгневанный ангел. – Двадцать два года! Это и по человеческим меркам немного, а уж об эльфийских и говорить не приходится! Ты хоть понимаешь, что я себя извращенцем чувствую?!
– А я себя чувствую ненужной! И мне больно! – выдохнула я в ответ. И мне действительно было больно. И не только от колючего взгляда изумрудных глаз. – Очень! Учти, я буду бороться, пока ты не перестанешь меня игнорировать.
– Это всё людские нравы. Вы стали отвратительно испорчены. Чего я ожидал, когда ты в этом росла?
– Вот уж интересно! – нет, он в самом деле серьёзно сейчас? – А кого Валар покарали за чрезмерную любовь к флюидам?
– Сейчас это не имеет никакого значения, – остановившись напротив меня, Трандуил прикоснулся пальцами к вискам, словно у него разыгралась дикая мигрень. – Никакого.
– Ещё как имеет, – вспыхнув от того, что приходится обсуждать с ним подобные темы, я отвернулась к зашторенному окну. – Похоже, прежде ничьё целомудрие не волновало тебя так, как моё.
– Ты – моя невеста, а не забава для плотских утех! Разве не чувствуешь разницу?
– А что ты сделал, чтобы я её почувствовала? Пока мне кажется, что они были дороже, чем проездной билет.
Ощущая, как сердце, а вместе с ним и тело сковывает холод, я отвернулась, сильнее закутываясь в одеяло. Дальнейший разговор был бессмыслен, Трандуил всё равно будет поступать так, как считает нужным: наступит на горло любым своим порывам, как он это уже сделал, а мне остаётся только напрасно надеяться на то, что в будущем что-то изменится. Напрасно, потому что вряд ли хоть что-то способно его изменить.
Где-то возле дверей раздались едва слышные шаги и погас свет. Наверное, будет сидеть в Зале, как на Новый Год. Вероятно, в компании бутылки вина. Или двух.
– Ты ошибаешься.
Когда матрас прогнулся под весом эльфа, я невольно вздрогнула, совсем не ожидая его прикосновения и того властного порыва, с которым он сжал меня в своих объятиях. Нежность, с которой он поцеловал мои губы, окутывающая нас темнота – они возрождали, возвращали ускользнувшую было сказку, и было так хорошо, словно согрел невидимый огонь, шедший от длинных пальцев, сильных рук, самого сердца.
– Не торопись, это время нужно не мне одному, это нужно нам обоим, – накрыв нас моим одеялом, Трандуил теснее прижал меня к своей груди, заставляя с новой силой ощутить, как сильно я его люблю. – Научись жить, не забывая, что впереди у тебя эльфийская жизнь, а не человеческая. Мы всё успеем.
– Только больше не отталкивай меня.
– Не буду.
Та ночь была первой, которую я провела, забывшись крепким сном в его объятиях. А наутро мы вместе жарили каштаны, пили крепкий кофе, решали, в чём мне ехать в магазин за одеждой взамен испорченного платья, и целовались. Целовались как обычные влюблённые, а не как хладнокровные эльфы. Мой Владыка не обманул меня, он действительно старался быть ближе и мягче. Пусть не всегда получалось, но впереди у нас много дней, чтобы научиться искусству ценить и понимать друг друга. И синдарину. Разумеется.
Комментарий к Глава 17. От легких наркотиков переходим к тяжёлым последствиям
С днём Св. Валентина) https://vk.com/doc-118071311_459366287
========== Глава 18. Маленький принц ==========
В ту февральскую ночь, когда Трандуил просил меня не торопиться, он, несомненно, был прав, но это касалось только нас двоих, а вот остальная моя жизнь – она неслась бурным потоком, и лишь в июне я вдруг поняла, как сильно хочу остановить её, заставить замереть хоть ненадолго. Это случилось в тот день, когда мы забирали из роддома маму. Если до этого, несмотря на её округлившуюся фигуру вкупе с покупкой пелёнок и распашонок, я едва ли осознавала важность того события, которое должно вот-вот произойти, то теперь, глядя на новорожденного брата, почувствовала, как замерло, пропустив удар, сердце.
Обычно скупой на эмоции папа не скрывал слёз радости, мама смеялась, прижимая к груди драгоценный свёрток, фотограф суетился на ступенях роддома, стараясь расставить щедрых на добрые пожелания и шутки родственников для удачного снимка, а я внезапно с невероятной яркостью вспомнила, как в детстве мечтала, чтобы родители подарили мне братика или сестричку. Как представляла, что буду помогать маме купать и пеленать малыша, а потом он подрастёт, и мы будем вместе сбегать во двор, чтобы поиграть в песочнице и на детской площадке. Эти несбывшиеся детские мечты давно позабылись, и вот теперь у меня появился маленький брат – рыжий, как июньское солнце, Даня, а времени, чтобы узнать друг друга, у нас было так мучительно мало, что от боли дрожали губы. Но нельзя, нельзя плакать в один из самых счастливых для нашей семьи дней. И даже позже, помогая маме гладить пелёнки, стерилизовать соски и менять бесконечные памперсы, тоже нельзя.
Первые недели после родов она быстро уставала, поэтому, выпросив у Фёдора Олеговича отпуск, я старалась всё время быть рядом и почти не выходила из дома. Конечно, начальник не слишком обрадовался тому, что его лучший дизайнер по интерьерам в самый разгар строительного сезона запросила передышку. Поэтому всё равно приходилось делать эскизы и чертежи, которые потом отвозили в офис. Однако, несмотря на нагрузку, это позволило мне взять на себя кухню и помогать укачивать Даню, который, опровергая распространённое мнение о том, что младенцы больше спят, чем бодрствуют, предпочитал заниматься этими процессами с точностью до наоборот. Его серо-голубые глаза всегда полнились любопытством, густые светлые ресницы были как лучики, а на крохотном носике можно было различить несколько проступивших светлых веснушек. Такой маленький, он уже умел проявлять характер – в течение пары минут разматывать пелёнки и громким плачем добиваться, чтобы его взяли на руки – лежать в манежике и наблюдать за подвесными яркими лошадками ему было определённо скучно.
– Олеся, ты его совсем избалуешь, – пожурила заканчивавшая гладить белье мама, когда, отложив линейку с карандашами и чертёж, я поднялась, чтобы взять из кроватки захныкавшего брата. – Вот привыкнет всё время быть в центре внимания, и что тогда?
– Будет королём, – стоило коснуться губами волос довольного Дани, как он тут же забавно засопел, словно хотел сказать: «Вот так и нужно со мной обращаться, и никак иначе». – Вы же сами с папой с ним постоянно нянчитесь.
– Нянчимся, и с тобой нянчились, – её родное красивое лицо осветила мягкая улыбка, а от прозвучавших слов больно кольнуло в сердце. – Избаловали тебя так, что отказывалась спать, если не брали с собой в постель. Отучать потом было трудно, только к трём годам получилось.
– Но ведь получилось?
– Скоро выйдешь замуж, сделает тебе Толик ребёночка, тогда поймёшь, что по ночам ему лучше спать в колыбели, – убирая гладильную доску, мама, кажется, даже не заметила, как, зажмурившись, я прижалась носом к мягким кудряшкам притихшего Дани, вдыхая его сладкий молочный запах. Мне уже приходили в голову мысли, которые нужно было прятать как можно дальше от моего жениха. Сомневаюсь, чтобы они ему понравились. Вряд ли Трандуил хочет ещё детей кроме Леголаса. И с моим мнением он, конечно, считаться не станет. – Вы уже решили, когда будете подавать заявление?
– Да, конечно, – подобный вопрос не мог застать врасплох, потому что мой Владыка считал дни и, разумеется, уже известил меня, когда, соблюдая человеческие свадебные обычаи, мы отправимся подавать документы во Дворец бракосочетания. Гораздо труднее было подавить в себе страх никогда не стать матерью, не выносить своё дитя, не прижать его к груди. Возможно, брат – это единственный младенец, которого мне отведено судьбой качать на руках. Кто знает, рожают ли вообще в блаженном Валиноре, или время там для всех застывает, как в православном раю? От нахлынувшей боли подкосились ноги и, чтобы скрыть это, пришлось спешно опуститься в кресло и устраивать весело агукнувшего Даню в лодочке из рук. Такова цена. Я согласилась на неё за право быть рядом с любимым, и я расплачусь сполна. Только лучше не думать сейчас о том, что ждёт после. – Через неделю после крестин, в середине сентября.
– Сколько же у нас дел впереди, – всплеснула мама руками, однако её карие глаза довольно сверкнули. – В церковь много народу звать не будем, не положено, а вот свадьба это дело большое, как бы управиться и ничего не упустить. Ну, да не беда, баба Лида поможет с невестками, они стольких девиц уже замуж выдали, что хоть своё свадебное агентство открывай.
– Толик просил посчитать количество гостей, чтобы он знал, на сколько персон нужно будет заказывать банкетный зал.
– Жаль, что он не хочет отмечать в кафе у Глеба, там всё же привычней и уютней было бы, только у вас размах другой.
Преимущества любимого кафе перед шикарным банкетным залом можно обсуждать бесконечно, разве что не при Трандуиле. Королевское Величество от подобных сравнений точно бы перекосило. Спору нет – по большому счёту стоит мне раскапризничаться, и он, возможно, пойдёт на некоторые уступки, но какой смысл, если правда на его стороне? Ведь не пристало эльфийскому Королю отмечать торжество в цыганском кафе, а вот цыгане с удовольствием споют и спляшут и в люксовых апартаментах. Нам не привыкать, а он знает, кого берёт в жёны. Не Эсмеральду, конечно, но это только потому, что в Париже не была.
Зато у неё айфона не было.
И смс-ки ей никто не слал.
А мне вот пришла.
Значит, Трандуил уже приехал и готов помочь спустить Данину коляску для утренней прогулки. Вечером это делал возвращавшийся с работы папа, сейчас же было наше с ним время позаботиться о моём брате, чтобы мама могла хоть немного отдохнуть после почти бессонной ночи. Конечно, она души не чаяла в своём рыжем отпрыске, но от помощи никогда не отказывалась, приговаривая, что первый год младенчества ребёнка самый трудный, и каждый час сна на вес золота.
Поприветствовавший меня первым Леголас забрал готовые эскизы и, приложив к ним чертежи, которые продолжал помогать делать для театра, отправился в офис, мы же предпочли привычный маршрут в сторону ближайшего сквера. Конечно, я была благодарна Аранену за заботу, помощь и время, которое он на всё это тратил, однако трудно даже представить, сколько вопросов от коллег на меня обрушится, когда закончится отпуск. Что там коллег?! Наверняка даже начальство поинтересуется, откуда в нашей провинции такой красавчик, против которого даже Ди Каприо со своим Титаником блекнет? А уж сколько девиц начнут требовать его номер телефона… Н-да, нужно срочно начинать брать уроки вежливости и терпимости у Зинаиды, иначе жить спокойно мне осталось совсем недолго.
– Может тебе пора увольняться? – вздрогнув от вырвавшего из мыслей голоса Трандуила, я неуверенно улыбнулась в ответ на его проницательный взгляд. – Я скоро стану твоим мужем и вполне могу заботиться о тебе сам.
