Текст книги "Обожаемый и осуждаемый (СИ)"
Автор книги: Оксана Кас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
Глава 11
Небольшое одолжение
Минсо предполагала, что господин Со пригласил ее на ужин вовсе не для светской беседы. Скорее всего, о проблемах Наён ему прекрасно известно. И это даже к лучшему – шоу стартует через неделю, желательно Наён к этому моменту уже убрать из числа участниц.
Минсо понимала, что Наён скрывает большую часть своих проблем. Они слишком долго жили вместе, поэтому о невероятном упрямстве крестницы она знает лучше кого бы то ни было. Другой вопрос – удалось ли девушке утаить это от семьи? Восемнадцать ей исполнилось совсем недавно, все ее траты могут отслеживать родственники. Служба безопасности присматривает за девочкой, несмотря на то, что она потребовала оставить ее в покое.
Минсо немного переживала, как будет проходить разговор, ведь это в агентстве Минсо у Наён проблемы… Но господина Со она тоже давно знает – он вряд ли стал бы как-то давить на Минсо из-за того, что она не в силах контролировать.
Пригласили Минсо в общую столовую. Ужин получился практически семейным, поэтому Минсо чувствовала себя немного неуютно – с братом Юнби и его сыновьями она мало общается, а уж невестка семьи Со была просто едва знакомой женщиной.
За ужином говорили о росте доходов внутри индустрии развлечений. Рассуждали – не является ли это мыльным пузырем корейской экономики, как получить выгоду сейчас и как не навредить стране в принципе. Минсо такие разговоры не удивляют. Династии чеболей всегда активно вовлечены в политику, экономику и социальные проблемы своей страны. Все, что беспокоит обычных людей, обсуждается за ужинами и у очень богатых. Это не значит, что богатые по умолчанию мечтают осчастливить всех соотечественников, но общее благосостояние их волнует едва ли не больше, чем цена на ресурсы и транспортировку товаров. Благосостояние корейских корпораций сильно привязано к целому ряду привилегий, которые им доступны внутри страны. Если страна богатеет – растет их возможность увеличивать прибыль. При условии, что династии нацелены сохранять богатство, чтобы передать его детям и внукам, их волнует не только завтрашний день, но и состояние страны через двадцать, тридцать и даже сто лет. Сейчас, например, главной темой разговора очень богатых людей была низкая рождаемость. Минсо все чаще кажется, что семьи чеболей близки к тому, чтобы начать раздавать квартиры за второго ребенка.
Даже обсуждение индустрии развлечений в конечном итоге свернуло к этой теме – слишком много на сцене поют о личных успехах и важности самореализации, слишком мало – о любви и семейном счастье. Минсо обратила внимание на то, что эти темы сейчас просто в моде, причем во всех странах, но господин Со озвучил это иначе: мелкие инвесторы хотят получить прибыль побыстрее, поэтому им нужны «модные» треки, но легкая цензура текстов песен уже популярных групп могла бы немного изменить мнение молодежи. Минсо нервно поежилась: представила, как фанаты группы Black Pink восприняли бы песню о радости замужества.
Правда, ей тут же напомнили, что и это можно сделать стильно, было бы желание. Невестка Со упомянула песню Beyonce «Single Ladies» – несмотря на агрессивный посыл, там все же говорится о том, что женщина хочет выйти замуж.
[*Короткий пересказ текста песни: «Я еду в клуб танцевать с девчонками и искать нового парня. Потому что, если бы ты любил меня, ты бы давно надел мне кольцо на палец.»*]
Ужин за интересным разговором пролетел достаточно быстро, после чего Минсо предложили пройти в кабинет. После вкусной еды она чувствовала себя очень расслабленно, поэтому мысленно пыталась надавать самой себе пощечин – она сейчас будет говорить с важным человеком, не время для лени и небрежности.
При этом господин Со словно специально старался создать для Минсо максимально комфортные условия: поднял температуру отопления в кабинете, хотя сам любит прохладу, предложил ей удобное кресло и очень ароматный чай с кусочками фруктов. Тоже нонсенс – насколько знает Минсо, такие чаи в семье Со считаются порчей благородного напитка, практически как смешивание коллекционного виски с колой. Но Минсо такое любит, о чем господину Со наверняка известно. И все это… напрягало. Словно ему от нее что-то было нужно. Но что может быть нужно столь влиятельному человеку от продюсера небольшого агентства?
– Вы ведь знаете о том, что у Наён проблемы в коллективе? – спросила Минсо сама, пока ее окончательно не утопили в расслабляющем комфорте.
Господин Со кивнул:
– Недавно служба безопасности сообщила мне, что она попросила помочь выбрать скрытую камеру. По ее словам – кто-то подложил письмо с угрозой. Но я уверен, что там все гораздо серьезнее. Шкафчик тухлым яйцом ей уже обливали… Подростки всегда были жестоки… даже жаль мою избалованную принцессу.
Минсо слегка нахмурилась. Что-то его «жаль» не было похоже на «я немедленно забираю ребенка домой». Скорее на «я бросил внучку в воду, чтобы она научилась плавать».
– Я… я правильно понимаю: вы не собираетесь забирать ее?
– Забирать? – немного удивился господин Со. – Нет. Во-первых, так я нарушу данное ей обещание, во-вторых, ей это может пойти на пользу.
– А если ей что-нибудь в еду подсыпят? – в ужасе уточнила Минсо, – Лезвие в кроссовки, битое стекло в бутылку с водой?
– И такое бывает? – удивилсяу господин Со.
Минсо немного смутилась.
– Кнопки и иголки в обувь – случаются.
До попыток убийства «детишки» обычно не доходят. Навредить сопернице, чтобы та вышла из гонки за место в группе – такое бывает часто. Убийство… таких дур среди трейни не бывает. Понимают, что там уже дело будет вести полиция, допросы серьезнее… а вероятность дебюта хоть какой-то группы после смерти трейни – близка к нулю.
– Просто… я не уверена, что проблемы Наён возникли-за соперничества, – сказала Минсо. – Кажется… кажется, это из-за той съемки с Хару.
– А… так дело во влюбленности, – покачал головой господин Со. – Как же сложно бывает с девочками…
Минсо про себя подумала, что с мальчиками тоже не проще. Но там «битва» за внимание красотки с большей вероятностью проходила бы в открытую, а то и с банальными драками, а вот девчонки редко конфликтуют напрямую.
– Я уже нашел способ подстраховать внучку, – спокойно сказал господин Со. – Настаивать на ее исключении я не буду. Возможно, так даже лучше – девочка закалится, научится справляться с неприятностями самостоятельно, поймет, как выглядят и ведут себя люди, которые готовы на все ради достижения своих целей. Пусть остается.
– Учитывая ее внешность и танцевальные навыки, она может войти в финальный состав просто из-за голосования. Вы хотите, чтобы она стала айдолом? – спросила Минсо, тщательно скрывая легкое раздражение.
Господин Со, к огромному ее удивлению, безразлично пожал плечами:
– Пусть так.
– Пусть так?
– Ей восемнадцать лет. Сколько там у вас контракты длятся? Семь лет? Лучше бы пять, конечно, ну да ладно. Через семь лет ей будет двадцать пять. В Европе дети обеспеченных родителей и в тридцать могут все еще находиться «в поиске себя», так что недолгая карьера айдола не помешает ей потом получить нормальную профессию и начать строить карьеру. Я хочу, чтобы она научилась отвечать за свои поступки.
Минсо низко опустила голову. Все то ощущение лени, что было у нее еще несколько минут назад, разом пропало из-за злости. То, что вертелось у нее на языке, говорить просто неприлично… но молчать постоянно тоже невозможно.
– Простите, господин Со, но… вам не кажется, что такой метод воспитания… не приведет ни к чему хорошему.? Ваш сын и старшие внуки росли в строгости, а…
– А девочек я балую? – продолжил за нее господин Со.
Минсо кивнула, отведя взгляд. Не ей, конечно, давать уроки воспитания…
Господин Со встал с кресла и подошел к окну, рассматривая небольшой садик в азиатском стиле. Минсо стало особенно неуютно. Она понимала, что Юнби… сложно назвать «достойной дочерью». Хотя в крупные скандалы подруга никогда не ввязывалась, проблем отцу она принесла немало. Говоря об избалованности «девочек», Минсо имела в виду, скорее, подругу, а это не совсем этично, пожалуй. И тут господин Со внезапно начал рассказывать то, что Минсо совсем не ожидала услышать от него:
– Я не баловал Юнби больше, чем Юнгёма. Они оба росли в достатке, но правила были одинаковы: хорошо учись, веди себя достойно, сохраняй верность семье, не нарушай общепринятые законы морали. Такие же правила действуют в отношении моих внуков. Но я не буду скрывать, Юнби все же получила то, чего никогда не было у Юнгёма: он наследник, необходимость готовиться к креслу председателя определяла сферу его интересов. Кто знает, кем бы он решил стать, если бы происхождение не подталкивало его к изучению экономики. Юнби же смогла выбрать карьеру в сфере моды. Тогда я думал – девочка, может себе позволить. Честно говоря, втайне я надеялся, что со временем она сменит сферу интересов и начнет делать что-то полезное для семьи. Но… я не думаю, что именно это стало причиной некоторых ее крайне эгоистичных поступков.
Минсо печально вздохнула. Юнби… сложный человек. Вроде они и подруги, но… откровенно говоря, в плане дружеской поддержки Роун бывает более отзывчивым и понимающим. Хотя и назвать Юнби плохим человеком Минсо тоже не может. Для тех, кого она любит, Юнби сделает все, что угодно, но ее необходимо направить в нужную сторону. Она не умеет «входить в положение», ей нужно прямо сказать, чем она может помочь. Причем, тут дело не в том, что Юнби нравится, когда ее просят об одолжении – она действительно не замечает проблем близких ей людей, слишком сосредоточена на себе. Вот только… Нет ничего плохого в здоровом эгоизме – этот навык очень важен для современного человека. Но Юнби ненавидит компромиссы, она сама для себя всегда будет в приоритете, без исключений. Это прослеживается даже во всей запутанной истории с Минсоком и Наён. Минсок хотел признать свою дочь. Отец Юнби был не против развода еще лет восемь назад. Наён вообще умоляла мать сделать это. Но Юнби не желала даже слышать об этом, потому что тогда весь ее идеальный светский образ рухнул бы. Она уже сейчас постоянно немного на взводе, потому что боится осени, когда господин Со исполнит свое обещание и представит внучку обществу. Все понимают, что факт адюльтера вскроется слишком быстро: уж слишком Наён похожа на отца, а репутация у него восемнадцать лет назад была…
– Ты ведь тоже знаешь, из какой семьи Хару? – внезапно спросил господин Со.
Минсо вздрогнула: переход был слишком неожиданным. Она кивнула до того, как вообще успела осознать сказанное.
– Нам Гаон был тем, на кого все равнялись. Я был старше, но и то считал его невероятным молодым человеком – волевой, серьезный, целеустремленный, – заговорил господин Со. – И то, как повел себя его сын… это было неожиданно. Про такие случаи у нас обычно говорят: упустили ребенка… Не могу утверждать, что все именно так, сам ведь… не справился с воспитанием дочери. Но в семье Нам контраст был слишком велик. Я все думал: как у такого человека, как Нам Гаон, может быть такой безвольный и беззаботный сын? Когда я узнал, чем занялся внук Гаона, мне стало очень интересно. На досуге посмотрел и твое шоу, и некоторые его интервью… в этом парне чувствуется Порода. Он кровь от крови своего рода. И я все думал: как так? Мне кажется, для Гаона его внуки – это работа над ошибками. Насколько легкомысленный человек его сын, настолько же нацелен на результат его внук. Подумать только – такая семья – и вдруг айдол… И свою работу делает с достоинством.
Минсо улыбнулась себе под нос: ну, есть немного. Такое ощущение, что Хару работу айдола выполняет так, будто на службу вышел: это мой долг, и я выполню его достойно. Но…
– Никогда не понимала этого преклонения перед аристократическим происхождением, – честно призналась она.
– Преклонения? – немного удивился господин Со.
Он отошел от окна и снова занял кресло напротив Минсо:
– Дело не просто в том, что предки этого мальчика были аристократами. Прямая мужская линия этого рода тянется практически через всю задокументированную историю Кореи. Они были максимально близки к власти, были в опале, имели очень много денег, распродавали земли и дома, чтобы выжить, умудрились выжить и сохранить часть семейного наследия, сражаясь против японской оккупации… Есть в этом что-то мистическое.
Минсо едва удержалась от тяжелого вздоха: господин Со и мистика, конечно. Впрочем, о роде Нам Минсо слышала еще от отца. Когда она была маленькой, стало модно искать своих предков. Чем больше поколений назад отсчитаешь – тем круче. Сейчас есть даже специальные люди, которые за деньги будут копаться в архивах и составлять генеалогическое древо. В случае крестьян и мелких аристократических семей информации будет мало, проще всего ее искать через связи с более крупными родами, которые были приближены к королевской семье… и чокпо которых – то есть, родовые книги – достаточно подробны и имеются в архивах. Род Нам был одним из тех, чье генеалогическое древо было исследовано без их же запроса, просто ради удобства поиска семей помельче. Отец говорил, что древо Нам – одно из самых длинных в Корее, но интересно это только тем, кто помешан на генеалогии. Минсо, например, на это всегда было плевать. Как, собственно, и большинству жителей страны. Еще меньшему количеству людей интересно знать, кем являются потомки семьи Нам, так что пока никто не связал Хару и оригинальную чокпо семьи Нам, которая хранится в государственном архиве. Там все обрывается на записи о рождении Нам Хансу, потому что именно он сдал эту книгу историкам – слишком стара, чтобы продолжать ею пользоваться внутри семьи. Насколько Минсо известно, была сделана современная копия.
– Возвращаясь к Наён, – заговорил господин Со после непродолжительного молчания, – Я решил, что не буду препятствовать ее желанию стать айдолом. Возможно, это поможет ей повзрослеть, закалить характер… Я понимаю, что это риски и для тебя. Ты и так многое сделала для Наён, фактически воспитывая ее несколько лет… Если она не передумает до дебюта, я стану инвестором ее группы… лучше – единолично, так будет проще. Насколько я понял – твое начальство на это согласно.
Минсо тяжело вздохнула и кивнула: спорить с господином Со она не видела смысла. Выгонять Наён самостоятельно– значит, навсегда испортить их отношения. Хотелось бы, конечно, уберечь девочку от такого решения, но брать на себя роль «плохого полицейского» Минсо точно не хотелось.
– А еще… я хотел попросить тебя об одолжении. Личном, так сказать, – внезапно сказал господин Со.
Минсо удивленно на него посмотрела: что-то более личное, чем необходимость присматривать за его внучкой?
– Это просто для удовлетворения моего любопытства, – улыбнулся господин Со, – Я все оплачу – расходы на дорогу, если нужно – костюмы, весь съемочный процесс… отведи своих парней к моей мудан. Обставь это как какой-нибудь развлекательный выпуск для социальных сетей – чтобы мальчики не поняли, что это я заказал.
От неожиданности Минсо просто замерла. Кажется, даже забыла, как моргать. «Отведи своих парней к моей мудан». Тут не нужно быть гением, чтобы понять расшифровку – «Хочу знать, что мудан нагадает Хару, но открыто сделать это не смогу». Хару, конечно, от общения с мудан ничего не будет. Но… у господина Со, кажется, легкое помешательство на этом парне.
– Простите, но…
– Оплачу сверху съемки одного клипа. Просто так, в подарок, без необходимости возвращать вложения.
Минсо сощурилась. Следующий корейский камбек планируется в традиционном стиле, это опять большие траты… а от общения с гадалками еще никто не умирал.
– Это самая странная просьба в моей жизни, но, если вы готовы за это столько заплатить… клипы-то у парней недешевые, мы снимаем на локациях, а не в студии.
Господин Со широко улыбнулся:
– Я достаточно стар, чтобы высоко оценивать возможность потешить собственное любопытство. Готовь сценарий, я договорюсь со специалистом, потом утвердим бюджет.
Минсо задумчиво кивнула. Юнби рассказывала, что мудан нагадала ее отцу об отце Хару: что у того будет два сына и оба достигнут каких-то там высот, но точнее она сказать не может, потому что мужчина к ней не пришел. Юнби потом считала, что именно это «предсказание» заставило отца так желать брака с семьей Нам. Если мудан скажет, что дети Хару станут сверхлюдьми, то господин Со и Наён попытается замуж выдать? Минсо встряхнула головой: лучше не думать об этом.
Глава 12
Тепло, еще теплее
Хару долго думал – стоит ли писать Йеджи. Вроде даже и неудобно проигнорировать девушку, но…
На самом деле, собственное одиночество в «романтическом» смысле его совсем не тяготило. Он так занят работой, что отсутствие партнерши воспринимается скорее в плюс. Иногда накатывает, конечно… Но чаще он задумывается о том, что индустрия развлечений, с этой своей чередой переработок и нервных ситуаций, убивает либидо. Когда они только переехали в общежитие, обсуждение «девчонок» было одной из самых частых тем. Сейчас – пластыри для больного плеча, что бы такого вкусное, но низкокалорийное съесть, как лучше шутить с фанатками и понравится ли людям их релиз. Какие девчонки, какой секс? Тут до выходных бы дожить с постоянной мышечной болью и волнением из-за близкого камбека.
Самое забавное, что его не столько беспокоило отсутствие секса в жизни, сколько то, что ему как-то и не хочется, причем уже очень долго. Он даже спрашивал об этом у психолога. Та уверила, что это нормально для его ритма жизни – со временем все вернется в норму. Так сказать: для организма либидо является не особо важной функцией, поэтому его можно временно отключить для лучшей работы остальных систем.
Так что пока его решение отложить любые отношения ради карьеры воплощалось в жизнь удивительно легко. Если бы не Йеджи, он бы и вообще не задумывался о чем-то подобном.
Она красивая. Высокая очень, конечно, но, если говорить о типе внешности, то именно такие девушки всегда казались Хару особенно привлекательными. А еще личный разговор вне камер показал, что с ней приятно общаться.
Вечером Хару рассказал Тэюну о ее записке.
Они сидели в его комнате, вдвоем. Неизвестно, насколько хватит закрытой двери – крайне велика вероятность, что вот-вот кто-то постучит с каким-нибудь вопросом или предложением, поэтому Хару не особо подробно рассказывал о чувствах. К счастью, Тэюн настолько хорошо его знает, что понял все и так.
– Она красотка, – заметил он. – Но знаешь… френдзонить ведь могут не только девушки…
Хару удивленно моргнул:
– В смысле?
– У тебя миллион оправданий, чтобы вести светские беседы в социальных сетях, но не встречаться лично. Учитывая ваши графики – встретиться будет сложно, даже если вы оба этого хотите. Ты можешь держать ее на расстоянии пару лет… или написать прямо – ты классная, но я боюсь реакции фанаток, поэтому давай пока просто дружить.
Хару удивленно наклонил голову. Почему ему самому не пришло в голову такое простое и очевидное решение?
– Что, совсем голова не варит в последнее время? – хохотнул Тэюн.
Они сидели на полу, на том самом ковре, который парни называли «арабским», между спинами и твердым каркасом кровати положили подушки – благо, этого добра у Хару теперь навалом. Недавно ему попались декоративные подушки с репродукциями корейских рисунков минхва. Они немного нелепые, яркие и вызывают улыбку. Особенно – смешной лупоглазый тигр.
– По мне так заметно, что я устал? – уточнил Хару.
– Да по всем нам, – пожал плечами Тэюн, – Но у тебя-то работы больше, а ты даже в те периоды, когда можно отдохнуть, продолжаешь делать что-то полезное… мы дружим практически с рождения, но иногда даже я поражаюсь тебе… Надо отдыхать…
Хару тяжело вздохнул:
– Знаю… но не могу. Если сижу и ничего не делаю – будто кто-то у меня пытается нервы через кончики пальцев вытащить, такое противное щекочущее чувство. Если ничем не занят – будто с ума схожу.
– И психолог тебе, кажется, в этом не может помочь.
Хару неуверенно повел плечами:
– Можно сказать – она пытается. И я понимаю, что все правы, нужно больше отдыхать… Нужны деньги. И дело не только в том, что нужно их заработать. Всегда ли они будут? Понимание, что сейчас мы на хайпе и нужно этим пользоваться, создает ощущение тикающей бомбы. Очень боюсь, что через год мы не будем так популярны и не сможем столько зарабатывать. Это ведь шоу-бизнес, здесь все так… непредсказуемо. Мне вот вообще не понравилась песня FL!P. И дело не только в том, что я не очень люблю рэп, просто…
– Мне тоже не понравилась, – кивнул Тэюн.
– Но у них высокие продажи и… публике они нравятся. А мне казалась, что реакция на дебют Нобу в Корее будет гораздо хуже. Я думал, что он появится позже… что его будут больше осуждать, ведь во время шоу хейт по отношению к нам обоим был очень велик. Но сейчас… об этом вспоминают, конечно…
– Но как-то без огонька, – хмыкнул Тэюн, прерывая его. – Я тоже заметил.
– Вот как это предсказать? – немного нервно спросил Хару, – Как понять, что публика готова тебе простить, а за что в интернете будут обсуждать – сжечь тебя или повесить…
Тэюн тоже тяжело вздохнул. Они сидели молча около минуты, наверное, а потом Тэюн уточнил:
– Получается, ты все это делаешь, чтобы наработать фанбазу?
Хару кивнул:
– Об этом и наши продюсеры говорят, да и наблюдение за другими группами подсказывает: чем больше фанатов, тем больше шансов, что из любого скандала, если он не связан с преступлением, тебя вытянут, оправдают, ты сможешь продолжить карьеру. Чем больше поклонников мы привлечем, тем больше шансов, что пара неудачных камбеков не скажется на финансовых показателях. – Хару замолчал на несколько секунд, а потом мрачно добавил: – А Чанмин все же обиделся, что я предложил добавить соло для Шэня.
– Да, мне тоже так кажется, – кивнул Тэюн, – Он вслух это не говорит, но… Для меня это странно: предложил соло для Шэня ты, но поменять главную роль в клипе – это решение Минсо. Да и… у исполнителя главной роли – экранного времени больше секунд на двадцать. Плюс по пляжу без футболки пробежался – вот и вся главная роль. У Ноа и Сухёна тоже еще не было крупных сольных моментов, но они терпеливо ждут. К тому же – ты Чанмину фит обеспечил.
Хару благодарно улыбнулся. Ситуация со сменой «главного героя» в клипе на Salty Skin не лучшим образом сказалась на его отношениях с Чанмином. Прямой конфронтации не было, вслух Чанмин ничего не говорил, но напряжение ощущалось. И чувствовал это не только Хару.
– Чанмин, кажется, не считает будущий фит чем-то важным, – еще тише обычного сказал Хару. – Дэхви ведь даже менее популярен, чем Чанмин, так что…
Тэюн задумчиво кивнул, но потом добавил:
– Песня забавная. И припев качает. Я бы такую исполнил с удовольствием… но так рэп читать не умею. А он еще и недоволен. Не понимаю его, если честно. Вот вроде мы с тобой – самые неподготовленные. И я даже как-то думал – может, это из-за малой подготовки мы так просто к этому относимся, что нас не особо заботит личная слава? Но нет – абсолютно все осознают, что на старте группы нужно пользоваться всеми способами продвижения, тут не до равных возможностей, тут бы популярность группы поднять. Я знаю, что некоторые завидуют тому, что у тебя рабочих предложений больше, но… это никак не сказывается на их отношении к тебе. Да и вообще, все вроде верят Минсо и ее обещанию приложить усилия для изменения этой ситуации, просто чуть позже. Чанмину и так многое разрешают. Уже два кавера записал, хотя не вокалист. Не танцор, но регулярно снимает тиктоки, причем многие – со сложным монтажом, при этом Шэнь и Юнбин делают все чуть ли не на коленке, без помощи со стороны. Фит вот еще будет летом. В Salty Skin у него больше всего партий, вообще-то… но он все равно вечно чем-то недоволен. Мне обидно даже не столько за тебя, сколько за остальных парней. Сухён и Ноа получают в сотни раз меньше, чем Чанмин, но при этом не ходят с этим выражением на лице «меня все вокруг обижают»… Уф, накипело.
Хару снова улыбнулся. Он, на самом деле, часто испытывал чувство вины из-за того, что у него больше возможностей заявить о себе. Это гложет его не так сильно, как другие его проблемы, но глупо отрицать очевидное: он славы хотел меньше всех, а в итоге его личная популярность едва ли не превосходит популярность группы. Агентство не может просто задвинуть его назад и начать продвигать других. Причем не только потому, что это будет нечестно уже по отношению к Хару, но и потому, что этим они разозлят его фанатов. Сотрудники New Wave делают то, что могут, чтобы и фанбаза Хару осталась довольна, и остальные мемберы получали возможность проявить себя. Но быстро это сделать не получится.
– Спасибо, – благодарно кивнул Хару.
– За что? – удивился Тэюн.
– Просто так, – хмыкнул Хару. – Потому что всегда на моей стороне. А ты сам? Не хочешь больше внимания поклонников? Гонораров повыше?
Тэюн задумался, потом мечтательно улыбнулся:
– Деньги – это хорошо… я бы машину купил… Но, если честно, не могу сказать, что люблю ходить на шоу, или записывать каверы, или что-то типа того. В тур хочу – выступать перед зрителями нравится. Но это, кажется, у нас у всех общее.
Хару с улыбкой кивнул: это, действительно, объединяет их семерку.
– Кстати, – задумчиво протянул Хару. – А у тебя что с личной жизнью? Я как-то не спрашивал, ты не рассказывал, но…
– Ага, – хохотнул Тэюн, – Я когда-то очень хотел встречаться с горячей девчонкой. Но не один ты боишься своих же фанаток. Мне заранее стрессово, когда я просто думаю о том, как встретится с кем-то… пусть даже это будет не свидание, а, предположим, сразу отель. Даже если менеджеры помогут… Одно фото от какой-нибудь горничной, и все – прощайте, перспективы действительно хорошо заработать в индустрии развлечений. Раньше проблема была – я не нравился тем, кто нравится мне, или не было денег на свидания… знал бы я, что эти проблемы станут казаться незначительными всего-то через год.
Хару хмыкнул, соглашаясь. Он-то, после истории с Хон Хесон и фотографиями сассенок, вообще сомневается, что можно что-то сделать тайно. Такое впечатление, что наблюдатели повсюду.
Причем иногда можно абсолютно спокойно выйти из дома, шумно загрузится в автомобили, поехать на съемки, и все это – без слежки сассенок. А потом выйдешь к торцу дома, мусор по бакам сортировать, и будешь чувствовать, как тебя за этим социально важным занятием фотографируют. Понять, когда тебе повезет остаться незамеченным, а когда все твои действия будут документироваться – просто невозможно, никакой системы нет.
Раньше квартиру в доме напротив их общежития снимала сассен-фанатка Хару. Он рассказал об этом агентству, те связались с родителями девушки – контакты были после кражи кота – и на какое-то время девчонка пропала. Видимо, получила нагоняй и от съема квартиры ей пришлось отказаться. Но, то ли такие мысли приходят в голову нескольким «гениям» одновременно, то ли она рассказала о крайне удачно расположенной сдаваемой квартире другим девчонкам… В общем, какое-то время там жила сассен-фанатка Шэня. Китаянка, крайне неприятная особа. Она даже не стеснялась на улице подходить с включенной камерой на расстояние вытянутой руки, чуть ли не лицо тыкая своим телефоном. Шэнь, кажется, до сих пор вздрагивает, когда видит просто похожую девушку в толпе. Агентство написало заявление в полицию, потому что в Корее нельзя снимать людей на улице без их разрешения. Китаянку депортировали. Но… эта проклятая квартира на первом этаже снова сдается, снова сассен-фанатке Хару. Самым разумным было бы договориться с хозяином квартиры, что и пытались сделать представители агентства после той китаянки. Но девчонки готовы платить за ужасную квартиру тройную плату, так что хозяину плевать на просьбы агентства. Ему предлагали продать квартиру, пытались договориться о том, кого он будет пускать жить (не бесплатно договориться, разумеется), но хозяин заламывает ценник до каких-то заоблачных высот, агентство просто не может себе подобное позволить. Снимать квартиру по такой цене силами агентства… ну, месяц-два еще возможно. Но никто не одобрит подобных трат на долгий срок. Поэтому приходится ждать, пока эта девчонка – ее зовут Джимин – не сделает что-то незаконное. Тогда агентство сможет подать заявление в полицию, узнать ее паспортные данные и связаться с родителями. Пока это – единственный способ бороться с сассенками.
Тэюн прав – какие свидания, в таких-то условиях? Боится не только Хару, боятся вообще все. Общаться с девушками перед камерой – это одно. Взрослая фанбаза в интернете будет их защищать, говорить, что в этом нет ничего такого, мило поболтал – не значит переспал. Но даже взрослые девушки, которые готовы умиляться их общению с другими девчонками, могут отвернуться, если будет известно о настоящем романе.
В итоге Хару сделал примерно то, что посоветовал Тэюн: написал Йеджи, добавил ее в друзья, но сразу осторожно уточнил, что в начале карьеры ему сложно даже представить личную встречу. К его облегчению, Йеджи тоже хотела просто общаться, но ей менеджеры запрещают даже это. Она написала, что ей понравились шоу Хару и ей было бы очень интересно поговорить с кем-то не только о типичных проблемах айдолов. Хару с удовольствием согласился, в итоге где-то до полуночи они перекидывались голосовыми сообщениями, обсуждая очень важный вопрос – что бы такого почитать, чтобы интересно, без сложных моментов, но и без непроходимой тупости героев, как нередко бывает в современном фэнтези.
В пятницу группу вызвали в агентстве, чтобы обсудить дальнейшие планы. Перед выпуском сингла они не участвовали в записи корейских варьете, но во время продвижения альбома это делать уже придется.
– У нас много запросов на Тэюна, так что основная нагрузка в этот раз ляжет на него, – докладывал менеджер Кан Джунхо. По твоей же просьбе, на все офферы, где хотели тебя или Хару, мы отправляем тебя.
Кан Джунхо – их медиа-менеджер, он занимается связями со СМИ, общается с представителями телеканалов, часто сопровождает их на интервью, консультирует по тому, как лучше отвечать прессе. К Хару он почти не пристает, а вот остальных нередко заставляет чуть ли не разучивать определенные ответы, чтобы те наделали ошибок перед камерами.
– И много у меня шоу? – испуганно спросил Тэюн.
– Давайте по порядку, – улыбнулся менеджер Кан, – Из групповых – «Комната айдола», «У нас новенькие» и специальный выпуск «Замечательного дня». Последний вы будете снимать уже на следующей неделе, ориентировочно во вторник, главное – чтобы погода не подвела. Остальные – ближе ко времени камбека. Из тех, куда пойдете мини-группами: Сухён и Чанмин – шоу «Мой сосед по парте – знаменитость». Тэюн и Сухён – интервью «Бабуля хочет знать». Тэюн и Ноа – интервью «Острые темы». Хару, Тэюн и Шэнь – «К-поп звезда по соседству», Шэнь и Юнбин – «Поймай меня, если сможешь». Хару и Тэюн – «Субботний вечер», вы же – интервью у Бохёна. Сольно. Ноа – шоу Хван Соджи. Чанмин – интервью у Бэкки. Тэюн – выпуск для канала PIXID, будешь играть в самозванца.
